Текст книги "Падающего толкни (СИ)"

Автор книги: Кирилл Шарапов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

– Это новая церковь Единой веры, – пояснил Гром, увидев недоуменные взгляды путников.

Кир снова стал смотреть на холм. В церкви отчетливо проскальзывали православные храмы, католические соборы, мечети и восточные пагоды. Все это выглядело довольно нелепо. Но так было только на первый взгляд, сооружение выходило величественным и монументальным.

– В белых накидках жрецы, в черных – солдаты церкви, – указывая на копошащихся людей, растолковал Гром. Кир присмотрелся повнимательнее. Действительно, чуть в стороне стояли человек пять в белых накидках. Их, как и строителей, окружали воины, поверх кольчуг которых были надеты черные накидки с белым кругом на груди и спине. С этого расстояния Скиф не смог разглядеть, есть ли у них мечи. Но отлично разглядел, что каждый фанатик держит либо короткое копье, либо посох.

– Что у них в руках?

– Что-то вроде дарды, – ответил Гром, – ну, а если не сильны в истории, то это вроде копья, только двустороннего, или мечей, насаженных на деревянное древко. Очень, кстати, удобная вещь, можно рубить или колоть, позволяет держать противника на дистанции удара, дерево оковано железом, что позволяет блокировать удары. Правда, немного тяжеловато. Давайте убираться отсюда, если нас заметят, то мы верные гости на шашлыки. Кстати, забыл сказать среди попов и фанатиков есть немало народу, кто не против отведать зажаренного еретика. Под это даже специальную строфу в новое писание ввели. Якобы преданные сыны веры единой, поедая плоть, растворяют в себе грехи еретиков. Типа, душа очищается на костре, а плоть в желудке.

Ольху перекосило от омерзения. Да и Скиф с трудом подавил позыв к рвоте.

– А вот и то, о чем я говорю.

Двое мужчин в черных накидках тащили к деревянному столбу упирающуюся обнаженную девушку. Столб был высотой метра в три, и с его верху свисала длинная толстая цепь, на конце которой были ручные кандалы. Из маленькой рощи, где стояли Кир и остальные, было прекрасно видно, что там происходит. Жалкие пятьдесят метров отделяли их от столба, установленного на небольшом холме.

Девушке завели руки за спину и надели кандалы фанатики встали по бокам. Цепь была довольно длинной, но не давала возможности сесть.

Строители прекратили работать и направились к столбу. Жрецы, приблизившись, отбивали поклоны, чертя руками в воздухе какие-то фигуры. Наконец, они отошли от девушки. Один из рабочих подошел к ним, низко склонив голову, глядя в землю. Кир не слышал, что он говорил. Жрец кивнул и пальцем нарисовал на лбу круг. Затем «очистившийся» снял штаны и нагнул девушку. Ольху передернуло от омерзения и она, отвернувшись, уткнулась лбом в грудь Скифа. Пока рабочий пыхтел, еще двое ждали своей очереди. А в руках стражей появились плети, которые периодически опускались на девичью спину.

– Садитесь на коней и приготовьтесь быстро сваливать, – скомандовал Кир, доставая из чехла приделанного к седлу карабин. Это было единственное оружие с оптикой, плохенькой, старой, но все-таки оптикой.

– Командир, не стоит, – тихо сказал Хохол. Но именно в этот момент от столба донесся женский крик, полный боли и страдания.

– Стоит, – зло бросил Скиф.

– Кир, – положив руку на плечо, позвал Гром. – Нельзя нести справедливость везде, где видишь несправедливость. Ты не имеешь права ставить под удар нашу миссию.

– Гром, – не поворачиваясь и передергивая затвор, произнес ведун, – есть три типа людей: первый – творящие зло, вторые – принимающие зло, трети – видящие творящееся зло, но не обращающие на это внимания. Я отношусь к четвертому типу. Не принимающие зло. Поэтому, слушай приказ! Все на коней и будьте готовы скакать.

Гром, понимая, что Кира не убедить, взлетел в седло. Остальные последовали его примеру.

Кир убедился, что все готовы, и вскинул к плечу карабин. Поймав в прицел голову девушки, Кир затаил дыхание и плавно нажал на курок, мысленно прося у нее прощение. Голова девушки мотнулась, словно от пощечины, на столб брызнуло красным, жертва жрецов обмякла и повисла на цепи, выкручивая себе руки. Но ей уже было все равно. Второй выстрел последовал с запозданием на секунду. На этот раз Кир стрелял в грудь. Жрец, рисующий на лбах паствы круги, рухнул под ноги исповедуемого или причащаемого, хотя, какая разница. К роще уже бежали охранники попов в своих черных накидках. Кир быстро взлетел в седло и помчался догонять своих спутников. Не стоит и говорить, что, когда первые солдаты вбежали под своды деревьев, между ними и даже отстающим от своих спутников Киром было несколько сотен метров. Ни о какой погоне и речи не шло.

– Вот вы и познакомились с нравами веры единой, – сидя у костра, произнес Гром. Из-за этого инцидента им пришлось объезжать Муром по лесу, и это существенно задержало их. По прикидкам Скифа пришлось сделать крюк в десять километров. Хотя его в любом случае пришлось бы делать. Он сильно сомневался, что священники веры единой пропустили бы их. А проверки они бы точно не прошли.

– Ты все правильно сделал, – тихо прошептала Ольха. – Я горжусь тобой! – И она прижалась к мужу, обняв его за талию.

Кир улыбнулся, весь день девушка была молчалива, отвечала односложно, видимо, находясь в шоке от увиденного. И Скиф был рад, что она оттаяла.

Кир не жалел о сделанном. Просто думал о дикости и жестокости, проросшей в сердцах людей. Он хотел прокрасться к церкви и сжечь ее, но Гром и Хохол заявили, что не пустят, слишком велик риск. И Кир сдался.

– Ты зря жреца ухлопал, – бросил Гром, когда они, оторвавшись от погони, шли по лесу, ведя коней в поводу. – Еретикам теперь не позавидуешь. Их сотнями после этого в костры швырять будут.

– Что сделано, то сделано, – зло ответил Кир. – И я этого не увижу. А это зло я видел.

Все снова замолчали. Хохол считал, что Кир прав, но при этом считал, что командир не должен был подвергать угрозе миссию ради незнакомой девки.

Кир вошел в навь, странно, но даже в лесу это становилось делать все сложнее. Он продирался словно через густой вязкий кисель. Но продирался. Чем ближе они приближались к Москве, тем меньше было вокруг энергии. Простейшие веды рассыпались на стадии подготовки и требовали огромной концентрации. Кир не терял времени даром, переливая всю энергию, до которой мог дотянуться, в различные предметы, создавая запас на черный день. То, что он наступит очень скоро, ведун не сомневался. Когда закончились свои вещи, Кир переключился на рукотворные изделия своих спутников, заряжая все подряд: от мечей и кольчуг, до сапог и штанов. На изделия техногенной цивилизации это не распространялось, энергия соскальзывала с них словно вода с полиэтиленового плаща.

Кир внимательно огляделся, в нави можно было легко различать потоки энергии и их движение, если в лесном поселке диких был ровный золотистый фон, окружавший его постоянно, то здесь энергия выглядела словно клочья тумана. Белесые сгустки, пытающиеся удержаться на растениях и деревьях. Скиф притянул пару ближайших и начал аккуратно переливать в сапог спящего рядом с ним Хохла. Когда сгустки почти растаяли, неожиданный поры ветра рванул их и те, которые были поблизости в сторону дороги. Кир на мгновение опешил. Раньше единственным движением, которое он ощущал в нави, было его движение и движение энергии. То, что происходило у него на глазах, напоминало принцип пылесоса. Словно что-то или кто-то поглощало энергию в огромных количествах. До Москвы было уже недалеко, еще полсотни километров, один день пути. Значит, источник, поглощающий энергию, находится рядом со столицей или ней самой. Вся утекающая свободная энергия неслась в сторону мертвого мегаполиса. Скиф вышел из нави. Теперь он начал осознавать, что не так с этим лесом, растущим по краям дороги. Лес умирал. Стволы деревьев выглядели почти засохшими, листва облетала, хотя ей было рано опадать, ветки гнулись к земле. Ведуна на мгновение охватил ужас. Как давно это происходит. Если процесс начался хотя бы пять лет назад, то полсотни сотня километров ничего страшного, но если это началось недавно, то последствия могут быть катастрофическими. Кир попытался проследить за движениями клоков белесой энергии. Но его хватило едва на несколько километров. Зато он осознал масштаб происходящего. Чем дальше он видел, тем плотнее и больше было уносимой энергии. На рассвете он разбудил своих спутников.

– Планы меняются, – тихо произнес он, когда все проснулись и завтракали.

– Что значит меняются? – поинтересовался Гром, так и не донеся ложку с кашей до рта.

– А то, что в Москве помимо основной задачи у нас будет еще одна.

Кир как мог пересказал события этой ночи. Показал на умирающие деревья, в отличие он нави в реальности это было не так заметно. Все-таки навь показывала истинную сущность вещей. Но даже то, что смогли разглядеть его спутники, было достаточно для беспокойства.

– Что ты хочешь делать? – спросила Ольха.

– Не знаю, – пожал плечами Скиф, – нужно найти источник. Понять его происхождение, понять почему и зачем это происходит и только тогда искать средства и методы борьбы. Последние дни мне все сложнее входить в навь. Думаю, что, войдя в Москву, я совсем ослепну. И просто не смогу пользоваться даже накопленной энергией. Я почти уверен, что в радиусе нескольких километров нет ни капли энергии.

Все озадаченно молчали, понимая, что Кир такими вещами шутить не будет, и если он беспокоится, значит для этого есть повод.

– Значит, будем искать, – подвел итог Гром и пошел седлать стреноженных лошадей, пасущихся на краю поляны.

Два дня они шли унылыми, безрадостными землями. Последних людей их отряд встретил почти в ста километрах от места ночевки. Это были погорельцы небольшой деревни, бредущие в сторону Владимира. Люди оставляли умирающие земли, словно понимая, что не в их силах бороться. Правда Кир в тот момент не понимал, почему они уходят, а теперь, после посещения нави, все стало ясно.

– Сегодня вечером мы должны достигнуть Москвы, – произнес Гром. – Естественно, ночью входить туда не будем, переждем на окраине. Все согласились с этим планом.

Глава шестая
Покинутый ад

Москва открылась им на закате, гигантский покинутый муравейник со следами уличных боев и пожаров. Заходящее солнце окрашивало высотные здания в красный цвет, уцелевшие окна бликовали, создавая впечатление языков пламени. Кир заворожено смотрел, как пылал мегаполис, чтобы утром, словно феникс, возродиться из пепла.

– Нам пора, – позвал Гром, застывшего на окраине Балашихи ведуна. – Завтра мы войдем туда, а сейчас всем нужно отдохнуть.

Кир кивнул и скрылся в подворотне полуразрушенного двухэтажного дома.

– Ты уверен, что здесь безопасно, – спросил Скиф бывшего наемника.

Тот пожал плечами.

– Я ни в чем не уверен. Этот город – самое опасное место, про которое я слышал, была бы моя воля, я бы шагу дальше не сделал.

– Ты, действительно, так боишься покинутого города? – спросила Ольха, она не обвиняла Грома в трусости, она пыталась понять причину его беспокойств. И бывший наемник понимал, что она имеет в виду.

– Я не знаю, как это объяснить, – немного подумав, произнес он. – С этим городом что-то не так, я участвовал во множестве боев, в меня стреляли, взрывали, пытались разрубить, проткнуть, сжечь, но я выжил и не боюсь драки. Но этот город, он не такой, как все остальные в нем есть что-то или кто-то, против которого бесполезны наши знания и оружие. Мы для него песчинки, которые он просто сдует с ладони. Вот этого я боюсь. Кир, ты можешь войти в навь?

Скиф на секунду сосредоточился, но ничего не произошло, он по-прежнему сидел у костра, разведенного в небольшой яме и прикрытого от чужих глаз загородками из кусков рубероида. После нескольких попыток ведун мотнул головой.

– Не получается, – с тревогой в голосе произнес Кир, – меня как будто отталкивают. Я даже не вижу границы.

Все взгляды присутствующих были обращены к нему. В них читалось беспокойство.

– Это плохо, – подвел итог Гром, – я надеялся, что ты сможешь, насколько это возможно, увидеть наш маршрут. Ведь если то, что я слышал про навь правда, то там видна вся сущность вещей. Я хочу знать, чего можно опасаться.

Кир развел руками.

– Извини, – виноватым голосом, полным сожаления, произнес он.

– Не твоя вина, – махнув рукой, сказал бывший наемник, – но то, что мы лишились твоих способностей, очень плохо. Но делать нечего. Я не зря лазил по руинам бензоколонки, вот моя добыча.

Он достал из кармана пожелтевшую от времени, пострадавшую от влаги карту Москвы. Если бы она была выполнена на менее плотное бумаге, то просто расползлась бы на части. Расстелив ее прямо на земле, Гром стал показывать маршрут.

– Мы здесь, – он ткнул пальцем в точку с надписью Балашиха. – В принципе, путь к высотке на Воробьевых горах выглядит довольно просто. Нам нужно двигаться прямо по шоссе Энтузиастов, которое перейдет в Никольскую улицу, дальше свернуть налево к Таганской площади и дальше, фактически, по кольцу через два моста. И мы на месте.

Хохол, видя, как скользит палец Грома по карте, ухмыльнулся.

– Ты в это веришь? – спросил он.

Гром внимательно посмотрел в глаза Вадиму.

– Не верю. Поэтому у меня есть еще один маршрут. Правда, думаю, что он еще более рисковый, – он сделал паузу, но обстановка и так была напряжена. – Нам придется пройти через Кремль, – наконец произнес он. – Меня беспокоит несколько вещей. Я слышал, что во время волнений, пока еще город бился в агонии, правительственные силы взорвали все мосты, стараясь разделить город. Не знаю, что из этого соответствует истине, но какой бы маршрут мы не выбрали, нам придется переправляться через Яузу, либо Москву реку.

– Не забывай о побочной цели, – напомнил Кир.

Гром просто отмахнулся.

– Нет пока никакой побочной цели, вот когда ты ткнешь пальцем в нужную сторону, тогда она появиться. А пока у нас только твоя теория.

Кир понимал правоту Грома. Но не мог войти в навь, чтобы попробовать увидеть. И еще он не ощущал ни одной капли энергии на много километров вокруг, кроме той, что догадался запасти. Конечно, ее не так много, но должно хватит по меньшей мере на сотню сложных вед, или сотни мелких. Одна проблема, создание вед также требовало вхождения в навь.

Все уже легли отдыхать, Кир стоял на часах свою смену, когда почувствовал, что вокруг него появляется энергия. Много энергии. Она нахлынула, словно гигантское цунами, захлестнув все вокруг. Если бы она была материальна, то разрушила бы город, словно карточный домик. Стирая с лица то, что не успела уничтожить природа и обезумевшая толпа. Скиф тут же попытался войти в навь и ему это удалось, причем довольно легко. Энергия огромной волной неслась к центру города, точнее определить было невозможно. Но то, что энергетический пылесос в пределах садового кольца, Кир не сомневался.

Будить ребят не имело смысла, нового Скиф все равно ничего не узнал, кроме того, что это случается по ночам и что энергию тянет в центр Москвы. Через час он передал вахту Грому и совершенно обессиливший свалился на подстилку из еловых веток, которые они нарубили по дороге. Ели были голубыми и росли прямо перед КПП дивизии им. Дзержинского. Как таковая дивизия перестала существовать спустя неделю после начала беспорядков. Часть ее дезертировала и присоединилась к бунту, часть была смята на Васильевском спуске, тысячи ног вбивали поваленных бойцов в брусчатку Красной площади, вымещая злость за потери когда дзержинцы открыли огонь. Оставшиеся в живых бойцы укрылись в Кремле и отстреливались до последнего патрона. Их трупы веселые, пьяные от крови мужики скидывали с Мавзолея под одобрительный рев толпы.

Кир перевернулся на другой бок. Наконец его сморил сон. Странный, беспокойный. Кир летел над разрушенной столицей стремительно, словно парящий парашютист. Под ним был черный безжизненный город: ни одного освещенного окна, ни одного движения – все мертво и безжизненно. Город призрак. Яркое пятно вспыхнуло, словно кто-то поднес спичку к конфорке газовой плиты. Почти ровный круг, белые стены, золотые купола и множество огней. Кир ни разу не был в этом здании, но безошибочно узнал храм Христа Спасителя. Именно туда, словно в гигантскую воронку, затягивало волны энергии. Неожиданно сила, держащая ведуна в воздухе, пропала, словно обрубили невидимые канаты. Он закричал и начал падать прямо на крест, торчащий из купола. Он был все ближе, но как Скиф не старался парить, ничего не выходило.

– Проснись, – раздался над ухом женский голос. И Кир открыл глаза. Над горизонтом вставало солнце, сквозь проваленную крышу был хорошо виден красно-золотистый свет. Рядом с ним, держа его за руку, сидела Ольха, ее лицо выражало сильнейшее беспокойство.

– Ты кричал, – видя, что Кир проснулся, произнесла девушка.

Кир разлепил слипшиеся губы, во рту сухость, словно не пил несколько недель. Язык не слушался.

– Что? – почти шепотом спросил он, но не услышал собственного голоса.

Но как ни странно жена поняла, что он хочет знать.

– Ты повторял одну и туже фразу. Только не на крест, только не на крест. И так несколько минут, очень быстро, словно старался успеть, и твердил это как заклинание.

Скиф кивнул и, дотянувшись до фляги, сделал глоток воды. Пожар во рту начал затухать. Он прекрасно помнил свой сон, и теперь со стопроцентной уверенностью мог сказать, где вторая цель.

– Нам пора, – протягивая миску с кашей, заметил Гром. – Солнце уже высоко.

Кир кивнул и взял ложку. Каши было немного, чертовы инквизиторы в Нижнем не дали возможности закупить припасы, и сейчас отряд дожевывал последние остатки. По самым оптимистичным прогнозам Ольхи, еды хватит еще на два дня. Молодая дикая кабаниха, подстреленная Хохлом, кончилась слишком быстро. Скиф быстро съел причитающуюся ему порцию, но только раздразнил желудок.

– Лошади оседланы. Пора! – взлетая в седло как заправский кавалерист, крикнул Вадим.

– Куда спешишь? – хмуро поинтересовался Гром. Он совершенно не разделял энтузиазм парня. Мертвый город пугал его до дрожи в коленках. И Скиф разделял его опасения. Если сон, который он видел явь, то ничего хорошего в Москве их не ждет.

Лошади медленным шагом, громко цокая подковами по асфальту, несли своих всадников в сторону Москвы, десять минут, и бывшая столица огромной страны поглотит их.

– Впервые вижу шассе Энтузиастов без пробок, – весело крикнул Вадим.

Остальные улыбнулись. Хохол был прав, сколько раз Кир не был в Москве, здесь всегда была пробка: с утра в город, вечером обратно. При определенном невезении можно было в ней застрять на четыре-пять часов. А сейчас Скиф ехал по восьмиполосной дороге без единого автомобиля.

– Весело сверкает коса цивилизации, – громко процитировал он Егора Летова. Пожалуй, именно эта строчка лучше всего подходила к окружающим всадников пейзажам. Только коса уже отсверкала и теперь Скиф видел результат ее покоса.

– Жутко, – вертя головой по сторонам, тихо сказала Ольха.

Кир согласно кивнул. Он уже видел много покинутых городов, но ни один из них не нагонял на него такой страх.

Вообще отряд предпочитал разговаривать шепотом или знаками. Но причина была не в боязни обнаружить себя, город был мертв, во всяком случае отмахав пять километров, они видели только давнишние следы пребывания людей. Самому свежему, по мнению Грома, было около трех лет. Причина крылась в страхе. Кир не был суеверен, но почему-то сейчас, почти со стопроцентной уверенностью, он мог сказать, что громко говорить нельзя. Он не мог объяснить почему, просто что-то не давала ему покоя.

Спустя два часа они увидели первый труп. Человек лежал на животе, а в затылке его зияла рубленная рана, фактически расколовшая череп на две части. Гром спрыгнул с коня и внимательно осмотрел тело.

– Чертовщина, – перекрестившись по привычке, тихо заявил он.

– Что не так? – спрыгивая с коня и присаживаясь рядом на корточки, спросил Скиф.

– Как ты думаешь, сколько этому трупу лет? – поинтересовался у ведуна наемник.

Кир внимательно осмотрел кожу, одежду, запекшуюся рядом с головой кровь и выдал вердикт.

– Два дня, может, три.

Его анализ вызвал на лице Грома веселую, почти бесшабашную, улыбку.

– Ты ошибся, – доставая то, что сжимал в кулаке покойник, и протягивая это Скифу.

Ведун с интересом смотрел на ржавый автоматный патрон.

– Ну и что?

– А то, что этому покойнику не меньше двух-трех лет.

– Бред, – подойдя к ним, сказал Хохол, – труп стопудово свежий.

– Я могу узнать точно, если это важно, – немного подумав, сказал Кир.

– Это важно, – подтвердил Гром.

Кир сосредоточился на своем сапоге и вошел в навь. Веда времени простая, три энергетические линии, переплетенные особым образом. Через секунду Кир набросил ее на покойника. Если бы ему были дни, то маленькая иллюзия показала бы, сколько дней и ночей сменилось, если месяцы, то привязала бы к луне, а если годы… Кир изумленно смотрел, как минуло четыре времени года, затем еще четыре, затем два. Иллюзия застыла, показывая опадающую с дерева листву.

– Этот труп лежит здесь два с половиной года, – выдал он вердикт. – Гром, что это за чертовщина. Тут должен только скелет остаться. А с ядовитыми дождями даже и костей бы не должно сохраниться.

Гром пожал плечами.

– А я откуда знаю, все, что мне известно, что покойник совершенно не пострадал, если, конечно, не учитывать, что он мертв.

– Эй вы, некроманты, завязывайте, и так десять минут потеряли, – позвала спутников Ольха, так и не покинувшая седло.

Не успели они проехать и пятидесяти метров, как наткнулись на целую группу покойников идентичных первому. Пять мужчин и две женщины лежали лицом вниз, с идентичными рублеными ранами головы, великолепно сохранившиеся.

– Я даже слазить не буду, чтобы их осмотреть, – заметил Гром. – Если бы я был кавалеристом, то сказал бы, что удар нанесен на полном скаку тяжелой шашкой. Их гнали всадники.

– Не, – не согласился Скиф, – хотя на первый взгляд так оно и есть. Но гнали их не всадники. И били в спину, но вот только кто? Посмотрите на их лица. На них застыл ужас. Такое выражение лица не бывает, когда за тобой гонится обычный конник.

Гром пригляделся повнимательнее и вынужден был согласится.

– Похоже, ты прав.

Кир спрыгнул с лошади и поднял вырванный кусок асфальта.

– Ольха, отвернись, – попросил он девушку. Видя, что его просьба выполнена, он опустил обломок на голову ближайшего мужчины. Череп с треском смялся. – Не знаю, блин, что это были за всадники, – после минутного изучения, произнес Кир, – но у этого человека отсутствует мозг. Его там нет. Все на месте, а мозга нет. Гладкий, вылизанный, словно языком, череп. – Закончив осмотр Скиф снова взлетел в седло. – И что ты думаешь? – спросил он у Грома.

– А ничего я не думаю, – отозвался бывший наемник, – меня от этого места жуть берет, мурашки по спине бегут размером со свистящего таракана.

Хохол согласно кивнул. Всем было не по душе. Еще через десять метров обнаружились новые трупы, все были идентичны первому. Такое ощущение, что их специально укладывали. Через двадцать минут Скиф перестал обращать на покойников внимание. Их было много, они проехали едва километр, а увидели уже несколько сотен погибших от неведомой смерти людей.

– Может, увеличим скорость? – взмолилась Ольха.

Кир отрицательно покачал головой.

– Нельзя, милая, если лошади повредят копыта или собьют подковы, мы отсюда вряд ли выберемся.

Правда вскоре трупов стало намного меньше, а затем они и вовсе исчезли.

– Скоро центр, – глядя на название улиц и сверяясь с картой, заметил Гром, – еще немного и упремся в Москву-реку. А дальше нужно искать мост.

– Моста нет, – подвел итог Гром, глядя на взорванное сооружение инженерной мысли.

Прямо перед ними была Москва-река, одетая в гранит, посередине одинокая опора, все, что осталось от моста. Это был уже третий мост, который они видели, Астаховский, Малый Устьинский, Высокояяузский, все были подорваны во время беспорядков.

– Надо искать дальше, – разворачивая коня и направляясь в сторону Таганской площади, бросил Кир. – Рядом с ней большой Краснохолмский мост.

– Ты думаешь, он уцелел? – с издевкой в голосе спросил Хохол. – Если остальные, даже самые небольшие, подорвали.

– А у нас кроме надежды ничего нет, – бросил Гром. – Либо мост, либо плыть, либо крюк длинной в сотню километров, а то и больше. Мы по Москве уже и так приличный километраж накрутили, скоро начнет темнеть. Дойдем до Таганской площади и, если моста там нет, будем искать место для ночлега.

Хохол молчал, понимая правоту товарищей. Ольха вообще была удивительно спокойно, безграничная вера в мужа была для нее великолепным щитом.

Спустя час они добрались до площади. Дорога заняла довольно много времени, поскольку близлежащие улицы и дворы были перекрыты баррикадами и обрушившимися домами. Кир не хотел рисковать лошадьми, Гром с ним согласился, и пришлось искать обходной путь, что заняло довольно много времени. Несколько раз им попадались останки людей, погибших очень давно, но теперь это были обычные покойники – выбеленные временем скелеты, обряженные в расползшиеся от ядовитых дождей тряпки.

– А если метро? – глядя на чудом уцелевшую карту метрополитена, спросила Ольха. – Войдем на Таганской перейдем на Повелецкую и окажемся внутри кольца.

– Не думаю, что те, кто взрывал мосты, забыли о таком простом способе, – немного подумав, ответил Скиф, – но стоит проверить. Может, повезет. Хотя, честно говоря, не хочу я лезть под землю. Оттуда можно уже не вылезти, и будет у нас одна из самых больших в мире могил.

Гром, не дожидаясь указания, развернул коня и направил его ко входу в метро. У входа он спрыгнул на землю и с хрустом потянулся, разминая затекшую спину.

– Я быстро, – бросил он, не оборачиваясь, и исчез в дверном проеме, давно лишенном дверей. Что-то похожее на них Кир видел на баррикадах, перекрывающих въезд на площадь. Вообще баррикадная архитектура была довольно забавна, все, что было под рукой, было свалено в огромные валы: автомобили, срубленные наспех тополя и вязы, автобусы и троллейбусы, мусорные баки, лавочки и много других не менее странных предметов, типа огромных дверей, фонарных столбов и прочих элементов городского пейзажа теперь были единым целым, пока люди вновь не придут и не расчистят себе пути. Некоторые металлические части были сварены между собой, чтобы придать определенную прочность.

Гром вернулся через пару минут, Скиф даже не успел прочесть обрывок информационного бюллетеня, приклеенного к афишной тумбе. В уцелевшей части рассказывалось о страшных смертях, захлестнувших агонизирующий мегаполис.

«…Город захлестнула волна дикого насилия, каждый день находят трупы людей, разорванных в клочья. Никто не знает, кто это делает и почему, цифра покойников перевалила за четыре десятка. И это только за последние две недели. Предполагают, что это дело рук …»

Дальше текст обрывался вместе с куском страницы. Кир глянул на дату вверху листка. Семь лет назад, уже после беспорядков, после голода и чумы, кто-то разрывал людей в клочья.

– Там все затоплено, – услышал Кир голос Грома. – Все до середины эскалаторов. Возможно, туннель под Москвой рекой обвалился, ведь его уже давно некому ремонтировать. Так что этот путь нам заказан.

– Если этот туннель затоплен, то не думаю, что остальные уцелели, – подойдя к Ольхе и обняв ее за талию, заметил ведун. – Либо мы ищем, мост либо делаем плот.

– Можно еще обойти, – предложил Хохол.

– Плот быстрее, – возразил Гром, – полдня у нас уйдет, чтобы вернуться на МКАД, еще столько же, чтобы добраться до нужного нам проспекта, это при условии, что МКАД цел, а затем петлять по незнакомым улицам и дворам. Не думаю, что потеря двух дней стоит того. Мы сможем сделать надежный плот из подручных материалов, он выдержит и нас и лошадей.

– Нужно искать, где укрыться, – тихо сказала Ольха, глядя в темнеющее небо.

Кир прикинул, еще час и станет совсем темно.

– Есть идеи, где безопасней всего это сделать?

– В этом городе нет безопасных мест, – мрачно заметил Гром.

– Да брось, – отмахнулся Вадим. – За весь день мы не видели ничего и никого. Просто мертвый пустой город. Подумаешь трупы, которые не разлагаются, это единственная странность, которую я видел.

Кир не вслушивался в разговор. Он вертел головой в разные стороны, пытаясь найти источник своего беспокойства. Что-то не так было в сгущающийся темноте. Накануне в Балашихе он не ощущал ничего такого. А здесь его буквально накрывала волна странного необоснованного ужаса. Ему хотелось кричать, бежать, причем неважно куда, просто прочь от сгущающийся тьмы. Кир все быстрее крутил головой, ища опасность.

– Кир, – позвала Ольха, обеспокоено глядя на мужа. – Ты чего?

– Вы не чувствуете? – спросил ведун, его колени начали мелко дрожать. Такого бывший солдат не ощущал ни разу.

– Чего? – удивленно уставившись на бледного Кира, спросил Гром.

– Ужаса, – почти закричал Кир, – что-то идет вместе с тьмой.

– Быстрее, – неожиданно закричал Гром, – все в вестибюль станции. Да торопитесь же! – Он в буквальном смысле швырнул Кира в темный проход. – Вадим тащи сюда вон тот кусок дерева. Собирайте то, что может гореть. Да быстрее же! Ольха, заводи лошадей внутрь.

– Да что случилось? – нагибаясь и хватая кусок бревна, спросил Вадим.

– Кир, – словно этим все было сказано, произнес Гром, таща две довольно толстые доски.

– И что Кир? – не понимая, спросил Хохол.

– У тебя, у меня, у Ольхи эмоциональный порог низкий, как и интуитивный. Кир – ведун, он чувствует. Понимаешь, для ведунов интуиция необходимость. Без нее они покойники. Он чувствует приближение того, что очистило этот город.

– Тогда бежим, – предложил Вадим.

Гром отрицательно покачал головой и принялся вырывать рамы из окон вестибюля.

– Зачем нам доски? – не понимая, спросил Хохол.

– Ты вправду тупой? – на секунду остановившись, поинтересовался Гром. – Единственная вещь, которая может противостоять тьме – это свет. Солнце нам не дождаться, поэтому огонь – наш единственный шанс дожить до утра.

Вот тут проняло и Вадима, парень побежал к баррикаде, на которой были свалены несколько лавок, и вырвал четыре довольно увесистых бруса. Когда он вбежал со своей добычей в вестибюль метро, там уже разгорался костер. А Гром разносил на части какой-то стеллаж в ларьке, который чудом уцелел. Скиф же сидел с потухшим взором. Ольха одной рукой обнимала его за талию, другой гладила по волосам, пытаясь успокоить. Ведуна била крупная дрожь. Его в буквальном смысле трясло от ужаса.

– Поздно, – раздался его голос. – Нам не уйти. Оно здесь.

Хохол не узнал голоса командира, столько обреченности и безнадежности было в нем. Таким голосом, наверное, мог говорить только покойник, если бы мог вообще это делать.