Текст книги "Побочный ущерб (СИ)"

Автор книги: Кирилл Поповкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Побочный ущерб

Пролог

Марина, столичная планета Союза Российских Систем. Центральный автономный округ, здание министерства обороны.

Третье января 1170 года после потери контакта.

– Товарищи, если сложить наш общий возраст, наберется около семисот лет, так почему от вашего общения чувство, что мы еще в детском саду? Герман Иванович, Ирина Антоновна, у вас день не задался? Может, выйдете, повозите друг друга лицами по ковру, а потом вернемся к взрослым делам?

Женщина в чёрной форме с двумя контр-адмиральскими звездами на погонах слегка развела руками, будто признавая, что стоило бы извиниться, но за десятилетия службы командиром эскадры она как-то отвыкла. Прямые черные волосы собраны в высокий хвост на затылке, резко очерченные скулы, чуть раскосые глаза – внешность из тех, за которую не зацепишься взглядом в толпе. Но только до тех пор, пока не встретишься глазами: казалось, контр-адмирал способна взглядом своих карих глаз пришпилить человека к стене, словно бабочку иголкой. Знаток наград военно-космического флота мог бы даже предположить, где она заработала такую особенность: скромное собрание из пяти орденских планок на груди включало обе степени ордена Нахимова и три «Золотые звезды». Очевидно, жизненный опыт Ирины Волковой был весьма специфический.

О человеке в кресле напротив сказать что-либо по внешности было сложно. Средний рост, субтильное телосложение, серый костюм, белая рубашка и чёрный галстук, чёрные же ботинки – ритуальное одеяние государственных служащих с древнейших времён. Тёмно-русые волосы удерживали идеальный баланс, не позволяющий точно сказать: то ли «высокий лоб», то ли «залысины». Да и выражение лица иначе как «нейтральным» большую часть времени не назовёшь: эмоции проявлялись ровно на время, за которое собеседник успел бы их прочитать. И, разумеется, только те, которые Герман Иванович Каполев, глава разведки флота, был бы не против показать.

– Простите, Василий Юрьевич, день и правда суматошный. Но вы знаете, что я изначально был против привлечения контр-адмирала Волкова к обсуждению проблемы. Дело касается только разведки...

Хозяин кабинета, министр обороны Союза Российских Систем Василий Юрьевич Рехгази недовольно постучал ложечкой по чашке с чаем и отхлебнул в наступившей тишине весомый глоток.

– Ирину Антоновну я привлёк как консультанта со стороны военно-космического флота. С ней, как вы понимаете, проще, она и так в подписках как Барбоска в блохах. На дело надо посмотреть с разных сторон, Герман Иванович, потому что вопрос серьёзный и действия по нему тоже будут не лёгонькие. Итак, повторите вкратце для вновь прибывших, – министр слегка кивнул в сторону контр-адмирала, – какова ситуация на данный момент.

Разведчик секунду помолчал, чуть склонив голову, откинулся на спинку кресла и заговорил:

– Нейтральный сектор К-12. Находится примерно в равном удалении от нас и Поднебесной, чуть ближе к внешним протекторатам Коалиции. Две сотни ничейных систем. По этим причинам пользуется популярностью у ТЗК, особенно аффилированных с Альянсом: разумный компромисс между независимостью, незаметностью и безопасностью. Три моно системных государства, парочка пиратских шаек – последние надолго не задерживаются. Серьёзных транспортных путей там нет, а наёмники ТЗК не церемонятся. Две недели назад мы получили пакет данных от нашего агента внутри одной из корпорации военно-промышленного профиля, «Вэнь Индастриз».

– Никогда о таком не слышала. Какая-то мелочь? – голос Волковой был под стать внешности, глубокий и женственный, но с несомненной адмиральской сталью.

– Довольно точное определение, – кивнул разведчик, -Компания образована семнадцать лет назад Алистером Вэнем, который отвечал за ряд довольно серьёзных разработок в концерне “Нортроп”. Кроме того, средства в новую корпорацию по нашим оценкам вложены немалые, поэтому и мы, и ГАБ включили её в списки сравнительно важных структур Коалиции. С прицелом на будущее.

– И теперь в прицеле что-то появилось, – Волкова облокотилась о столешницу и с интересом смотрела на разведчика.

Тот вновь кивнул:

– Пять лет назад Вэнь Индастриз в обстановке строжайшей секретности заложили станцию-верфь в секторе Клара под разработку проекта нового крейсера для нужд военфлота. Проанализировав информацию из разных источников, мои аналитики пришли к выводу, что корабль – ничто иное, как объект «Мальвина».

Женщина выпрямилась и приподняла левую бровь:

– «Мальвина»? Но она же числится уничтоженной.

– Числилась до прошлого четверга, – пожал плечами Каполев. – Конвой попал под первую волну всплеска в Х-90, от кораблей почти ничего не осталось. После совместного расследования разведки флота и ГАБ мы пришли к выводу о полном уничтожении.

– И ошиблись, – Рехгази снова покрутил ложкой в чашке, но отпивать не стал, – Такой утечки сверхсекретных технологий, друзья дорогие, наша страна не видела с.... Да никогда не видела! Экспериментальный корабль исчезает из-под носа в секторе, где половина космических булыжников – базы ВКС, и объявляется чёрт знает где, в какой-то шарашкиной конторе! Нет слов, одни междометия.

Разведчик поднял ладонь в протесте:

– Это не так плохо. Паранойя руководителей Вэнь-И играет нам на руку – они не будут обмениваться информацией с другими корпорациями, так что даже не осознают, что у них в руках. Иначе пропажа обнаружилась бы на одной из секретных баз в глубине территории Альянса. Или, вероятнее, не обнаружилась бы вообще. Это оставляет нам окно возможностей.

– Где конкретно находится корабль, агент сообщил? Какая система? – уточнил министр.

– Пока нет, – разведчик поморщился, – ТЗК панически боятся промышленного шпионажа и секретят всё подряд. Персонал станции не знает точных координат системы, наш агент, соответственно, тоже. Нам потребуется от месяца до трёх работы аналитиков по данным из сектора, чтобы вскрыть точное местоположение. Но, возможно, получится и быстрее, у нас есть зацепка с другого конца. Сейчас мы работаем по руководству Вэнь Индастриз – крупные акционеры контролируют свои вложения и им известно больше, чем наёмным рабочим.

– Хорошо. На подготовку любых мер нам всё равно потребуется время, начинать... ещё вчера надо было. Какие у нас варианты? – Рехгази посмотрел на Волкову, – Что скажете?

– Станция, говорите, создана под проект... В условиях секретности... Прекрасно! – контр-адмирал перевела взгляд на разведчика, на её лицо начала наползать улыбка, – Как дела с оперативной базой для моей эскадры, Василий Юрьевич?

– С базой? – нахмурился министр, – причём тут она? Вы прекрасно знаете, что все ресурсы в скоплении X-9 брошены на реорганизацию основных сил флота, вам станцию под базу выделят не раньше, чем через четыре года. Я Чернышеву уже плешь проел насчёт... Постойте, уж не думаете ли вы под шумок этот домик дядюшки Тыквы в родные пенаты уволочь?

Пока хозяин кабинета говорил, улыбка Волковой успела эволюционировать в довольный оскал, а узкое лицо Каполева сигнализировало что-то среднее между «да чтоб вы сдохли» и «когда же всё это закончится», разумеется, не выходя за границы допустимого протоколом.

– Точно так, товарищ министр! Разведке, а точнее всем нам, нужен объект «Мальвина», моей эскадре нужна база снабжения. И волки сыты, и овцы целы, и пастуху – вечная память.

Рехгази провел ладонью по лицу, словно снимая паутину.

– Вы предлагаете ограбить частное лицо, практически, причем частное лицо, которое подносит Альянсу его снаряды. Одна только мысль о возможных последствиях на геополитической арене…

Волкова упрямо наклонила голову

– Мы не обкрадываем невинных овечек, Василий Юрьевич. Я не обладаю полной базой, но даже то что я могу читать сейчас в донесениях разведки, – адмирал не пыталась скрывать, что параллельно с диалогом просматривает донесения, пользуясь своим высоким уровнем допуска и ускоренными аналитическими способностями кибермозга, -достаточно чтобы увидеть, насколько вольно Вэнь-и обходится со своими разработками. Их первые проекты – эсминцы серии Потомак – оказались в руках “народных генералов” спустя всего три года после принятия их на вооружение. Ракетами «Самум» же было сбиты более трех десятков наших и Ниппонских торговцев, когда «неизвестные группы» начали рейд на торговых путях в 1102 – а это тоже их ранняя разработка и тоже преподносилась как эксклюзив флота Альянса.

Министр покачал головой:

– Да, Ирина Антоновна, они производят оружие. Да, оружием убивают людей, но всё равно Вень-И остается в глазах международного права гражданской целью. Они частные лица – не держат армии, не контролируют систем, подчиняются законам Альянса на своих объектах и так далее. Точно так же как наши верфи и заводы подчиняются нашим законам.

– Но нашим оружием торговцев не сбивают, Василий Юрьевич! Террористам и отморозкам мы эсминцы не продаем. Вэнь просто не может не знать, для чего используется по крайней мере часть его техники – и этого на мой взгляд достаточно, чтобы сделать его вполне справедливой добычей.

Рехгази скривился:

– Ирина Антоновна, я понимаю, о чем вы говорите и, положа руку на сердце, я с вами абсолютно согласен. То, что позволяют себе корпорации и картели Коалиции зачастую аморально и жестоко по любым меркам, но мы должны думать о том, как наши действия выглядят со стороны. Мы не можем просто взять и нанести такой удар по частной корпорации – это будет аукаться в наших отношениях ещё сотню лет.

Лицо долго молчавшего Каполева вдруг стало отрешенным, и он почесал большим пальцем подбородок.

– Если только этот удар будем наносить мы сами.

– Поясните, – повернулся к нему Рехгази.

– Ну, я согласен с вами, господин министр – риск проведения военной операции при таком раскладе неоправданно велик – но почему? Потому что как бы я не прятал концы в воду, круги на ней все равно выдадут тот факт, что что-то затевается и постфактум укажут на источник. Даже при идеальном исполнении, Евростаг будет прекрасно знать в кого тыкать пальцем. Но что если мы поступим по-другому? Что если мы сделаем военную операцию частью большего плана, нет не плана даже… что если эта операция произойдет пока в самой компании начнется серьёзный кризис управления? Вы знаете, как это у них бывает – толпа директоров вгрызается друг другу в глотки, извлекается самый неожиданный компромат и уничтожается куча документов – кто в таком случае заметит исчезновение одной, пусть и крупной, станции? А если и заметит, разве не спишет его на последствия внутренних дрязг?

Волкова уставилась на Каполева с нескрываемым удивлением – оказаться с ним по одну сторону баррикады она явно не ожидала. Да и министр, справедливости ради, не мог сходу предъявить изъянов к этой идее. Кроме, возможно одного:

– И во сколько нам обойдется такой кризис?

– Ну, мы конечно потеряем агентуру в самой корпорации, да и кое-кого из соседних картелей придется отзывать, но в целом потери будут не столь существенны, особенно учитывая, что Вэнь-и скорее всего такого кризиса просто не переживет.

Министр откинулся в кресле и задумался. Наконец он медленно кивнул:

– Должен признать, мне нравится. И вы правы, Герман Юрьевич: при таком раскладе наши руки будут чисты настолько, насколько это возможно. Вопрос в том, сможете ли вы провернуть подобную затею?

– Я не вижу особых проблем. Опрокинуть более старый, более крупный картель, запустивший свои щупальца в политику так, что на их концах оказались ведущие лидеры правящих партий у нас бы, однозначно не вышло, но Вэнь-и – компания молодая и её влияние на этой арене минимально.

Рехгази положил руки на стол и прикрыл глаза.

– Хорошо, через сколько вы сможете предоставить более-менее подробный план?

– Через неделю. Реализовать его скорее всего получится в течении полугода.

– А сколько вам надо времени для сбора своей эскадры, Ирина Антоновна?

– Два месяца. Три, если у “Истры” возникнут проблемы с логистикой.

– Что ж, значит при самом плохом раскладе – не более года… Что ж, – Рехгази глубоко вздохнул, – я поддерживаю эту операцию. Предоставьте мне все необходимые сведения и подготовьте планы в течении следующего месяца.

Глава 1

Демократическая Коалиция Лемани стала первой официально признанной Старой Землёй державой внешнего пояса. Канцлер Раймонд Бейнц вошёл в историю как человек, положивший начало новому государству, заключив союзный договор между Федерацией Кэвилла и Демократической Республикой Гессен-Тюрингии. Подписание состоялось на нейтральной на тот момент планете Лемань. После принятия в свой состав графств Авалона Коалиция оформила принятое сейчас политическое устройство, с этого же момента отсчитывается новая эра летоисчисления – After Reunion (AR). В дальнейшем Коалиция ещё несколько раз расширялась за счёт вновь открытых нейтральных миров “Южного пограничья”.

(…) Традиционные правящие органы Коалиции – двухпалатный парламент Евростаг и кабинет министров с избираемым каждые десять стандартных лет канцлером. Каждая из планетных систем, входящих в альянс «постоянных членов», представлена в верхней палате двумя депутатами. Количество депутатов в нижней палате определяется согласно индексу EOPR (Economy Output and Population Rating), и обычно составляет от одного до семи представителей. На данный момент на правах постоянных членов в Альянс входит 35 систем, кроме того имеется пять систем, ожидающих получения статуса постоянных в течение следующих пятидесяти лет и 34 протектората.

(…) Основной доход системы Альянса получают от торговли с системами Старой Земли, в среднем он составляет 37 процентов внутреннего валового продукта Альянса, включая перепродажу полученных у Старой Земли товаров иным торговым партнёрам. 24 процента приносит торговля товарами собственного производства.

(…) На данный момент Альянс имеет хорошие отношения со стремительно расширяющимся Поднебесной Империей, и традиционно плохие на грани холодной войны с Союзом Российских Систем. Также остаются достаточно напряжёнными отношения с Аушвицким Кайзеррейхом. С последней сверхдержавой человеческой расы Сёгунатом Ниппон имеет несколько охладевшие нейтральные отношения из-за военного переворота 122 года, превратившего конституционную империю Ниппон в Сёгунат.

(…) На данный момент в Альянсе проживает свыше 500 миллиардов человек со средним уровнем жизни в 75 единиц APR, самым высоким в обитаемом космосе.

Выдержки из Systaema Britanika, сетевого адаптивного информсервиса.

Пространство исказилось, размывая свет звёзд, и в трёхмерном космосе соткались шесть силуэтов кораблей. Пара мгновений, чтобы определить своё положение, перестроение. Взгляду неискушенного наблюдателя их движение показалось бы хаотичным, но на замершем в гравитационной тени одного из планетоидов крейсере неискушенных не держали.

– Зафиксирован переход. Точно по плану, шкип, – голос офицера связи разнёсся по замершему в ожидании мостику.

– Полдела сделано. И где наша поддержка? – хмуро поинтересовался грузноватый капитан. Он постоянно одергивал форменный китель, словно не привык его носить.

– Сигнал по шифрованному каналу. Зуб даю, наниматель.

– Выводи.

На голографическом дисплее высветился прямоугольник окна связи, картинка на нём представляла собой мусорную рябь: звонивший предпочел остаться неизвестным.

– Вы могли бы уже прекратить свои игры, Беовульф. Здесь нет посторонних.

– Мои игры не ваша забота, Беннет, – пропущенный через модулятор голос, – сейчас вас должна беспокоить только прибывшая в систему эскадра.

– Её вижу, но где поддержка?

– Будет. Как только представите план атаки.

– Выслан полчаса назад.

– Проговорите.

Капитан взъерошил ежик седых волос, привел мысли в порядок.

– Мы выходим под прикрытием астероидного облака и становимся на курс 335, что выведет нас на цель с востока, тридцать градусов к эклиптике. Идём след в след, чтобы запутать гравитационные сенсоры врага, и начинаем атаку с массированного ракетного залпа по второму кораблю эскадры. Дальше по обстоятельствам. Экзамен окончен?

– Да, – ехидный тон капитана не достиг цели, – подключаю Муспель к вашим системам.

– Регистрирую подключение к оружейным системам. Шкип, у нас шестнадцать независимых ракетных модулей!

«Вот теперь другое дело», подумал капитан.

– Я передал вам контроль над системами. Не подведите меня, Беннет.

– Да, да, – буркнул капитан уже в закрытый канал связи и повернулся к радисту, – Карл, соедини с Фландрией и Неаполем. Мы начинаем.

***

– Всё ещё нет ответа?

– Никак нет, командир. Они нас словно не видят.

Зоркие сенсоры фрегата ИнОб засекли чужие корабли на курсе сближения примерно десять минут назад.

Дун Чжао сцепил пальцы и задумался. «Бред какой-то. Ладно, связь не работает, но сенсоры-то должны показать этому лаоваю, куда он идёт? Отключились все системы? Отказали компенсаторы и теперь на эскадру прёт Летучий Голландец? Наглая попытка атаковать? На что они рассчитывают? Внезапность? Ловушки? Но элемент внезапности потерян, а мины эскадра давным-давно обнаружила бы».

– Отошлите ещё один запрос, Цзэнь. Будем до последнего считать, что это просто недоразумение.

– Есть, кома…

Красный свет залил мостик, обновление тактической разметки на экране опередил голос оператора ИнОб:

– Командир, зафиксированы множественные пуски ракет. Сорок единиц в направлении нашей эскадры, подлётное время – пять ноль ноль.

– Невозможно. Откуда у крейсера такая плотность огня?

– Это не крейсер, пуски зафиксированы с множественных установок… Поправка! Цель один разделилась – это три лёгких крейсера типа Дрезден!

Времени выяснять что-либо нет, но будь он проклят, если позволит какому-то лаоваю обыграть его!

– Развернуть эскадру к бою! Распределить цели по схеме Цзян!

Три эсминца выдвинулись в сторону противника, формируя прикрытие для крейсера, фрегата ИнОб, корабля связи и десантного транспорта. Эмиттеры вихревых щитов соткали заслоны вокруг кораблей, в сторону атакующего противника стартовал первый залп противоракет. Фрегат принялся щедро засеивать пространство блоками информационной борьбы. Теперь вместо чётких меток эскадры сенсоры врага должны были наблюдать десятки контрастных целей, а сами корабли подёрнулись дымкой маскирующей ионизированной завесы.

– Они…

Но командир отмахнулся:

– Они заходят с бортов, и мы можем ответить полными залпами. Огонь по готовности!

***

– Капитан, ракетный залп! Восемь… поправка – шестнадцать целей, залп распределён между нами и Фландрией…

– Приготовиться к отражению ракетной атаки, выпустить противоракеты с носовых аппаратов, – взглянув на свою панель Ричард убедился, что два других его корабля повторяют манёвры, – навести главный калибр, огонь по готовности!

– Сделаем, шкип.

***

На значительном удалении от разворачивавшегося сражения висел неприметный зонд. Небольшие размеры и малая заметность позволяли ему отсылать «картинку» происходящего, оставаясь абсолютно незамеченным.

***

На преодоление отделявшего ракеты от китайской эскадры расстояния потребовалось всего пятнадцать минут – слишком короткий срок для подготовки надежной обороны против сверхмощного залпа. Тем не менее, Дун Чжао был опытным капитаном и прикладывал для спасения эскадры все силы. Повинуясь его приказу десантный транспорт вместе с фрегатом связи изменили вектор движения, как только сенсоры засекли новую угрозу. Абсолютно бесполезные в серьезном бою, корабли ложились на курс к границе системы, откуда можно было уйти в Кружево. Оставшиеся принимать удар крейсер и эсминцы спешно меняли построение на еще более плотное, максимально перекрывая возможные векторы атаки своими системами ПКО.

Чжао предположил, что неведомый противник не сможет правильно распределить и направить свой залп. Обычно корабли, несущие ракетное вооружение, выпускали в цель по три-четыре ракеты, поскольку именно столько можно было надежно вести на сверхдальних космических дистанциях. Тридцать две ракеты же явно перегружали системы наведения неизвестных пиратов, и каждая использовала куда меньшую долю своего мощного наступательного потенциала, чем могла бы. Конечно, у каждой ракеты оставалась собственная система наведения, но куда более примитивная и не допускавшая сложных схем атаки.

Кроме того, опытный офицер не упустил из виду, что ракеты были запущены из-за кормы крейсеров с большой дистанции, а значит, в момент выхода на рубеж атаки в их реакторах будет немного массы. Это также скажется на возможностях маневрирования.

В любом бою опыт, холодный расчет и грамотное использование имеющихся ресурсов были важнее чистого превосходства калибров. Капитан первого ранга военного флота Поднебесной Империи Дун Чжао видел слабые стороны позиции заставшего его врасплох противника куда лучше, чем тот понимал их сам, и уже этим имел преимущество.

Благодаря этому преимуществу системы ПКО эскадры отработали безукоризненно и почти на пределе возможностей. Крейсер и эсминцы выпускали в приближающийся вал ракет противоракеты в максимальном темпе, пользуясь системами наведения, ушедшего «выше» фрегата ИнОб, и многие нашли свою цель. Вал катился все ближе, в ход пошли рельсотроны и лазеры последнего рубежа ПКО. К тому моменту, как ракеты врага вышли на дистанцию атаки, ПКО эскадры уничтожило четырнадцать – великолепный результат.

Ещё одиннадцать клюнули на электронные мороки фрегата ИнОб, их разрывы без всякой пользы расцвели в пустом пространстве.

Оставшиеся десять ракет прорвались.

Эсминцу Чжаньцзян досталось сразу пять ракет, и этого оказалось более чем достаточно, чтобы корабль испарился в белом пламени термоядерного взрыва. Его систершип Иньчуань оказался более везуч – одна ракета детонировала у него за кормой и накрыла двигательную секцию. Корабль, продолжая вести огонь, пытался скомпенсировать потерю мощности двигателей, но ощутимо терял ускорение на фоне остальной эскадры.

Эсминец Шаньси и крейсер Бань Чао вовремя сманеврировали и встретили остаток залпа выведенными на форсаж носовыми щитами. Огненный и электромагнитный шторм выбили кораблям массивы носовых сенсоров, но существенного урона корпусу не нанесли. Потеря сенсоров в этом бою не была так уж критична – и Шаньси, и Бань Чао получали информацию от фрегата ИнОб, куда более чуткого, чем вся остальная эскадра вместе взятая. Возможно, Беннет был бы рад выбить фрегат в первую очередь и сразу уполовинить этим силу китайской эскадры, но надёжно засечь и взять на сопровождение небольшой, скрытный, рассыпающий блоки информационной борьбы корабль было для его крейсеров непосильной задачей.

Но нападающим тоже пришлось несладко – не имея ни возможность сформировать активную защитную схему, ни столь же умелого капитана, три лёгких крейсера были вынуждены положиться только на свои активные системы защиты, потому процент попавших по ним ракет был выше даже несмотря на более сложные условия огня для имперских офицеров. И хотя ракеты эсминцев и крейсеров были слабее выпущенных Беннетом, тот факт, что направляли их полет не автоматические системы самих ракет, а тренированные орудийные секции, результат прорыва впечатлял.

Фландрия вильнула на манёвре, когда три близких подрыва задели вспомогательные двигатели и носом встретила ещё две ракеты. Этого вполне хватило, чтобы выжечь передние сенсорные массивы, оставляя брешь и в без того слабой обороноспособности дивизиона Беннета.

Неаполь сбил одну из приближавшихся ракет ПКО последнего рубежа, почти ушёл от второй, но третья ракета нашла-таки путь между очередями высокоскоростных снарядов и вошла прямо в оружейную палубу, вызывая на корабле серию вторичных взрывов боекомплекта.

***

– Фарук докладывает о потере ракетного вооружения.

– Передай ему что сейчас оно уже неактуально, пусть приведёт корабль в боевое состояние и готовит главный калибр, – Беннет изучал доклады своего центра борьбы за живучесть и отметил, что никаких серьёзных повреждений его корабль не получил, – Дик, сколько времени до контакта?

– Девяносто секунд, шкипер.

– Отлично. Всё закончится старой доброй кабацкой дракой. Джим, подготовь наши собственные калибры, но не открывай огонь пока я не прикажу!

***

– Проклятье.

Джао с некоторым трудом оторвался от пола, куда его бросила ударная волна. Последний залп неизвестных был особенно удачлив – ракета взорвалась буквально в сотне метров от правого борта его флагмана, а так как вихревые щиты работали с перебоями из-за уничтожения части передних отсеков и, как следствие, нарушения целостности сети, удар пришёлся прямо по броне. Подробностей капитан не знал, но сила удара, от которой его собственно и выбросило из кресла, говорила сама за себя.

– Ли, статус! – взревел он, оглядываясь на секцию борьбы за живучесть

Невысокий брюнет уже изучал поступающие автоматические рапорты, пытаясь собрать цельную картину.

– Третья радиорубка и пятая секция управления огнём уничтожены. В отсеках с П1 по П6 зафиксированы повреждения от средних до тяжёлых. Седьмая, девятая и десятая пусковые повреждены и не пригодны к применению. Броня с первого по пятый шпангоут деформирована и потеряла эффективность. Мы теряем воздух. Медотсек заполнен на шестьдесят процентов, состояние раненых варьируется от среднетяжёлого до очень тяжёлого. Данные о погибших в настоящий момент говорят о ста семидесяти пяти солдатах и офицерах.

Дун Джао мученически скривился. В переводе на нормальный язык, доклад был весьма неутешителен – практически половина наступательного потенциала крейсера в настоящий момент отсутствовала, как и защита правого борта, а более трети экипажа были серьёзно ранены.

Капитан повернулся к старпому.

– Занг, разверни нас левым бортом к противнику, сообщи на Фарго что мы теперь с ним в связке по схеме Зафир.

– Так точно, сэр – сказал тот, не отрываясь от экрана.

Джао взглянул через плечо на его монитор и увидел, что его заместитель пытается перенаправить сети в обход повреждённых узлов и пустить часть энергии на щиты пострадавшего борта,

– Выходит что-нибудь со щитами?

– Да, я скорее всего смогу восстановить электроснабжение и запустить щиты. Толкну от них будет мало, но по крайней мере левый борт не будет давать блекаутов от перегрузок.

– А чем занят Зу?

– Главный инженер пал смертью храбрых. Унесло в космос при разгерметизации третьего отсека. Последние полчаса он там пытался наладить элеваторы первой секции пусковых.

«Ну да, понятно почему Занг не перепоручил – он всё-таки из инженеров сам вышел, после Зу он остался нашим лучшим специалистом»

– Мир его праху. – машинально произнёс Джао, смутился, помотал головой – Хорошо, продолжай, но сначала сообщи на Фарго – нам нужно прикрытие.

– Есть.

Капитан повернулся к экрану БИЦ и удовлетворённо кивнул – ну да, новых ракет не последует, поскольку противник взял чёткий курс на сближение и скоро войдёт в мертвую зону ИСС. Стрелять ракетами в такую кашу бесполезно – и разогнаться толком не успеют, и навестись могут на собственные корабли. Но всё-таки, как этим сволочам удалось выдать такой мощный первый залп?

«Ладно, эту лирику оставим на потом»

***

Бой шёл уже второй час, когда наконец обе группы вышли на дистанцию эффективной стрельбы из кинетического оружия. Сложно сказать, кто от этого выигрывал больше – за Джао ещё оставалось его преимущество в тоннаже, но мощные ракетные залпы противника нанесли его кораблям куда больший урон, чем тот который они смогли нанести в ответ, и потеряли приличную часть своего атакующего потенциала. Беннет же, изначально обладал куда меньшим наступательным потенциалом, слишком положившись на не оправдавший себя в достаточной мере ракетный залп.

Корабли встретились на сходящихся курсах и танцуя вокруг друг друга продолжали двигаться. Расстояние между группами было меньше световой секунды – воистину дистанция пистолетного выстрела в космических масштабах.

Стороннему наблюдателю битва не показалась бы столь же зрелищной как ракетная дуэль на дальних дистанциях, когда пространство рассекают следы ракет, космос озаряют вспышки разрывов удачных попаданий ПКО, а сами корабли перемещаются в странной грации тактических маневров. Не говоря уже о красочных взрывах термоядерных боеголовок, когда те добираются до своей цели.

Но для самих военных ближний бой был самым страшным что могло произойти – от пушек главного калибра на столь близкой дистанции плохо помогали щиты и броня, а так как снаряды летали на скоростях сравнимых со световыми, задержка между выстрелом и попаданием была минимальна. И самое плохое – никто не был застрахован от смерти, поскольку стреляли на таких дистанциях уже практически прицельно по отдельным модулям кораблей, поэтому выстрелы могли настигнуть хоть реактор, хоть мостик.

Крейсера и эсминцы продолжали кружиться, извергая друг на друга смертоносные залпы, когда наконец в ситуации наметился некоторый перелом.

***

– Вы проигрываете, Беннет. Воинская выучка имперцев начала брать верх над внезапностью вашей атаки.

Ричард хмуро взглянул на свой монитор, по которому опять шла рябь.

– Бой ещё не окончен, Беовульф.

– Неужели? А я вот вижу, как Фландрию только что припечатали одновременным ударом и как она теряет ускорение. Неаполь пока ещё держится, но как только они справятся с Фландрией, прикончат и его. А там и до вас очередь дойдёт, Ричард.

– Так сделайте что-нибудь! – взорвался капитан – Это ваша, а не моя оценка говорила о том, что от эскадры останется половина после первого залпа – ну и где? Они потеряли только один крейсер и эсминец! Это сложно считать «половиной».

– Моя оценка была точна, просто вы предложили её интерпретировать как вам удобно.

– Давайте не будем разбирать кто прав, кто виноват. Лучше скажите можете ли вы выдать ещё один залп?

– С такой дистанции? А вы не боитесь, что ракеты накроют и вас?

– Мне уже нечего терять, как вы сами и сказали.

В эфире повисла тишина, Беннет даже подумал, что возможно что-то произошло со связью, но затем бесполый голос вернулся:

– Хорошо, я помогу вам. Залп достигнет целей через четыре минуты.

– Подождите, четыре, почему так быстро? – воскликнул Беннет, но связь уже оборвалась.

«Он что, предполагал такой вот исход и подтащил свои модули? Но почему тогда…»

– Капитан, фиксирую ракетный след… Сто пятьдесят единиц, дистанция один ноль ноль семь, время до контакта три пять два!

– Повторите – сколько ракет?

– Сто пятьдесят, сэр.

Но зачем так много? Китайцу сейчас просто не до ПКО, его можно было бы разнести втрое меньшим количеством. Если только…

– Проклятье, эта сволочь хочет…

Договорить он не успел – очередной выстрел Коргала нашёл слабое место в броне и мощный взрыв в самом центре крейсера накрыл мостик. Ричард Беннет умер, не успев даже понять, что произошло.