Текст книги "Сталкер (СИ)"
Автор книги: Кира Сорока
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Глава 23
Полина
Я прижимаю к груди мистера Морфеевича и с силой зажмуриваюсь. Улыбка никак не хочет покидать лицо. Кажется, ещё никогда в своей жизни я не была так безумно влюблена!
В памяти всплывают наши поцелуи, руки Макса на моих бёдрах. Как тонко он улавливал ту грань, которую переходить нельзя...
Мы долго лежали на его матрасе, растворяясь друг в друге. Потом задремали.
Когда в окно пробрался первый луч январского солнца, я ушла. Предварительно чмокнув этого красивого парня в щёку. Он сонно вскинул руку, намереваясь меня поймать и уложить обратно, но не смог.
Нас не должна увидеть его бабушка. Это неправильно.
Теребя новую серёжку, долго лежу без сна. Навскидку сейчас часов восемь уже, но можно и поспать пару часов. Зал для тренировки освободится только к часу дня. И меня всё же выключает...
Когда просыпаюсь, улыбка спешит вновь приклеиться к губам.
Вот когда я успела превратиться в одну из этих влюблённых бесхребетных дурочек, которых всегда презирала?
Взяв в руки телефон, проверяю, который час. Ого, уже половина одиннадцатого! А ещё есть пропущенный от мамы. Пожалуй, перезвоню ей потом.
Запираюсь в ванной и принимаю душ. Почистив зубы, уже намереваюсь включить фен, чтобы сушить волосы, но слышу стук в дверь.
– Полина, открой! – говорит с той стороны Максим. – Это очень-очень срочно!
Меня аж подбрасывает от его взволнованного тона, и я незамедлительно отпираю замок.
– Что случило...
Макс врывается в ванную, захлопывает дверь и, прижав меня к ней спиной, тут же обрушивается на мой рот страстным поцелуем. У меня даже колени подкашиваются от всплеска чувств. Парень гладит мои щёки, продолжая исследовать рот языком и губами. Когда у нас обоих заканчивается весь воздух в лёгких, он отстраняется.
– Слишком много всего случилось, – говорит хриплым шёпотом. – Сначала ты долго спала. Потом слишком долго принимала душ. Короче, я думал, сдохну, пока тебя ждал.
Он говорит это так искренне, с такой детской обидой... Словно я спрятала от него конфеты, и вот он наконец-то их нашёл.
Целую его сама. В ответ на проявленную инициативу получаю ещё больше напора.
– Подожди, – упираюсь в его грудь ладонями и уворачиваюсь от губ. – Твоя бабушка...
– Она на кухне, – шепчет Максим. – Готовит сырники. Послала тебя разбудить. Скажу ей, что ты отказывалась вставать. Долго отказывалась.
Я успеваю лишь усмехнуться, потому что Макс опять начинает меня целовать. Целовать и гладить... Нежно и деликатно проводит по плечам, скользит пальцами по рёбрам. Моё тело прикрыто полотенцем, но его прикосновения ощущаются так остро, словно я сейчас обнажена.
Ох, кажется, мы торопимся... Я пока не готова идти до конца.
Через пять минут у меня всё же получается выставить Максима за дверь, чтобы наконец закончить утренние процедуры. А ещё чтобы не вызвать подозрений у Марины Захаровны.
Макс уходит со словами: «Это будет чертовски сложный день».
Но я не понимаю, почему он так сказал.
На кухне меня встречает потрясающий аромат сырников и кофе с молоком. Макс сделал две чашки для нас с ним.
– Ну давайте, голубки, рассказывайте! – внезапно говорит его бабушка, присев за стол. – Как проходят репетиции?
Невольно хмурюсь. Почему что она называет нас голубками? И откуда знает про репетиции?
По выражению лица Макса понимаю – это он рассказал ей про танцы. Вопросительно изгибаю бровь. Макс коротко качает головой и отвечает бабушке:
– Ты услышала только то, что мы вместе танцуем? Я же тебе объяснил – я там всё равно, что спортивный инвентарь. Лишь частично заменяю Марка на время его... эм... больничного.
Понятно. Про перелом Максим не сказал.
– И почему «голубки», ба? – спрашивает он немного смущённо.
– Ну... Вы прекрасно смотритесь вместе. Как танцевальная пара, конечно. К тому же, не будем забывать о твоих танцевальных талантах, Максик.
С этими словами она щёлкает внука по носу и встаёт из-за стола. Максим краснеет до корней волос.
– Каких талантах, ба? – вырывается из него хрипло.
Сощурившись, гляжу на парня, но он на меня не смотрит.
– Ты же занимался танцами в детстве, – невозмутимо продолжает Марина Захаровна, заваривая себе чай.
Максим наконец переводит взгляд на меня, недовольно сжав губы.
– Ммм... танцы! – дёргаю я бровями. – Как неожиданно...
– Слушай, это был брейк-данс, – предупреждающе тычет в меня пальцем.
– Брейк-данс был после бальных, – уточняет его бабушка. – Я всё помню.
– Мне было семь, и я ходил туда всего два месяца, мать вашу!
– Не выражайся! – даёт ему подзатыльник Марина Захаровна.
– А потом был брейк-данс. Потом плаванье, футбол, паркур... Я много чем занимался, принцесса, – говорит он, будто оправдываясь и глядя мне в глаза.
Краски с его лица почти сошли от волнения. А я не знаю, куда деть смех, рвущийся наружу.
– Кто бы мог подумать... Максим тряс попкой под мотивчики румбы. Ммм...
– Слушай, если ты кому-нибудь скажешь... – начинает было он, сверкнув опасным взглядом, но замолкает. Дождавшись, когда бабушка отвернётся, чтобы насыпать в чашку сахар, произносит одними губами: – Расплата будет жаркой, принцесса!..
Он щипает меня за коленку под столом, а я стукаю его по плечу. Максим ловит мою руку, подносит к губам и целует. С трудом успеваем отстраниться друг от друга, когда его бабушка вновь разворачивается к столу. Долго и задумчиво смотрит на каждого по очереди. Потом на тарелку с сырниками.
– А что не едим? Ну-ка, налетай!
И мы уплетаем сырники, чуть ли не соревнуясь в скорости. Диета забыта, ведь Макс поднимает меня, словно пушинку. Вот что происходит, когда у твоего парня руки сильные.
Моего парня...
От этих слов на душе становится так хорошо, что я жмурюсь от удовольствия. Марина Захаровна снова пристально смотрит на нас, но ничего не говорит.
– Сегодня есть тренировка? – спрашивает она, убирая опустевшую тарелку из-под сырников со стола.
– Да. И нам пора ехать, – киваю Максу на дверь.
– Спасибо, ба!
Он поднимается и чмокает её в щёку. После чего мы уносимся наверх. Макс вместе со мной заходит в комнату, чтобы запечатлеть на моих губах долгий-долгий поцелуй. Когда берётся за дверную ручку, чтобы выйти и дать мне переодеться, ловлю его за плечо.
– Подожди... Что ты имел в виду, говоря, что этот день будет сложным?
– Потому что в зале мне нельзя тебя целовать, – со скорбным лицом отвечает он. – И дома тоже нужно прятаться по углам. И приходится сдерживать себя. А ты вся такая красивая прямо у меня под носом, что у меня крыша едет!
Целомудренно поцеловав в кончик носа, заключает:
– Короче, всё сложно, но я терплю.
– Вот и терпи, – улыбаюсь я.
– Вот и терплю!
Макс вновь сжимает меня в объятьях, захлопнув дверь ногой.
– Но сначала давай пять минут полежим.
Утягивает меня на кровать. Спорить с ним сложно...
Глава 24
Макс
Сегодня мы с Полей тренируемся под неустанным контролем Эльвиры Эдуардовны. То ли одних оставлять нас не хочет, то ли заняться ей, блин, больше нечем.
– Макс, приготовься, – шепчет Полина, запрыгивая на меня.
Да я готов. Но Эльвира бесит!
Ловлю свою принцессу, подбрасываю, потом кружу на месте. Мягко ставлю на пол, и она порхает дальше по залу. Вновь приближается, запрыгивает, обхватив меня ногами. Игнорирует тот факт, что я вновь хватаю её под попку и грациозно прогибается назад.
Когда мы делаем последнюю поддержку, ту самую, где в конце должен произойти поцелуй, я уже ненавижу эту Эльвиру всем сердцем. Потому что Полина меня при ней, конечно, не целует.
– Полина, задержись, – говорит тренер, когда мы уже собираемся покинуть зал.
Моя принцесса бросает на меня короткий взгляд и подходит к ней. А я с превеликим удовольствием сваливаю. Если Эльвира будет поносить меня, в принципе, мне плевать. Я здесь свои собственные косяки исправляю и, как говорит Полина, делаю это довольно неплохо. Так что на мнение тренерши мне просто насрать.
Но, вопреки собственной логике, я прирастаю ногами к полу, едва выхожу в коридор. Дверь остаётся приоткрытой, и я прислушиваюсь к разговору.
– А он неплох, – говорит Эльвира. – Не танцор, конечно... Но как партнёр для поддержек – очень даже.
– Максим мне очень помогает! – с энтузиазмом тараторит Полина. – Максим и танцами в детстве занимался. Да и вообще талантливый парень.
– Да вижу я, вижу, – усмехается Эльвира. – Ты только не влюбись, не забеременей и не разрушь себе карьеру.
– Ну что Вы, Эльвира Эдуардовна! – смущённо шепчет Полина. – Максим просто мой временный партнёр.
– Ну хорошо, если так. Ладно, иди.
Полина вылетает из зала и напарывается на мой тяжёлый взгляд. Нет, на этот раз мы не будем ругаться. Сразу перейдём к той стадии, когда уже надо мириться.
Схватив её за майку, подтягиваю к себе.
– Ну ты хотя бы скажи, что я для тебя значу намного больше, чем просто временный партнёр, – шепчу напротив её губ.
– Это даже не требуется говорить, Максим, – хлопает она глазами. – Я... Я без ума от тебя!
– Вот и я в тебе пропал, – глажу её щёки. – Всё, не могу больше ждать.
Быстро накрываю её губы и целую, целую, целую...
Потом мы сбегаем в раздевалку и ещё долго не отлипаем друг от друга и там.
Ни с одной девчонкой у меня не было ничего подобного. Насытиться не могу. Не смотреть не могу. Не целовать не могу. Ничего без неё не могу.
Пока Полина принимает душ, я стою в соседней кабинке и горю. Горю от безумного желания сделать её своей ещё больше и безвозвратнее.
Сколько я так протяну?
– Эй, принцесса!
– Мм?
– Что ты хочешь на день рождения?
Сквозь журчание воды слышится её приглушённый ответ:
– Ничего не надо, Максим. Не трать деньги.
– И всё же! Я их всё равно потрачу, но хотелось бы с пользой.
Проходит не меньше минуты, когда Полина отвечает:
– Татуировку хочу.
Что?
Вот это совсем неожиданно...
До её дня рождения какая-то неделя. Почему бы не сделать тату прямо сейчас?
Я выключаю воду, быстро вытираюсь, обматываю бёдра полотенцем.
– Ну? Ты помылась? – встаю возле её душевой.
Вода вырубается. Через минуту Полина выходит тоже в полотенце, зафиксировав его над грудью. Мы открыто смотрим друг на друга. Её взгляд пробегает по моему торсу. Мой охватывает всё её тело. И мы в унисон подрагиваем от этого зрительного контакта, физически ощущая касание глаз.
Горячо-то как... В груди прям жжётся!
– Тату... – хрипло говорю я. – Ты определилась с местом?
– Ага, вот здесь, – прижимает ладонь к правой стороне живота. И если бы не полотенце, то я бы уже ослеп от зрелища, как она нежно гладит себя.
– И татуировку выбрала?
– Конечно, – кивает Полина.
– Тогда одевайся. Прямо сейчас и поедем в тату-салон.
– Но... Мой день рождения не сегодня, – её голос дрожит.
– А я авансом её тебе подарю. Если чего-то очень хочется, оттягивать нельзя. Собирайся, Поля.
Иду в раздевалку.
– Но мне же восемнадцати пока нет. Меня никто не возьмёт без согласия родителей, – всё ещё сомневается Полина.
– Мой отец, знаешь ли, никаких разрешений на мои татушки не подписывал. И мать тоже. Есть у меня одно место, где закроют глаза на этот закон. Ну так едешь или нет?
– Конечно, еду!
– И что это будет? – я уже плавлюсь от предвкушения.
– Силуэт балерины.
– Ммм...
– Что? Думаешь, я совсем не оригинальна? – фыркает она.
– Думаю, что тебе пойдёт любая татуировка.
Держась за руль одной рукой, второй глажу её колени. Полина время от времени накрывает мою руку обеими ладошками, словно желая меня притормозить. Но я не притормаживаю. Не могу уже просто.
В тату-салоне оказывается немноголюдно. Мастер Лёха свободен. Он делал татушки и мне.
Полина довольно претенциозно осматривает помещение и оборудование. Лёха подбирает ей эскиз. Балерина стоит на одной ноге, подняв руки вверх. Рисунок небольшой – сантиметров восемь. Примеряем трафарет на Полинином животе. Рядом с пупочком.
– Ну как? Бьём? – нетерпеливо говорит Леха.
– А обезболивающее будет? – прикусив губу, нервничает Поля.
– Ну давай намажем, – кривится мастер.
Он любит работать с парнями, сострадания в нём ноль.
Полина сидит с гелем на животе в ожидании, когда подействует заморозка. Я просто стою рядом и держу её за руку.
– Сам-то когда, Макс? – спрашивает Лёха.
– Когда придумаю, что ещё наколоть, – усмехаюсь.
Полина закатывает глаза.
– У тебя скоро живого места на теле не будет.
– Это ты ещё Дана плохо разглядела. Или Гроза.
Она морщит носик. Моих друзей она не любит. Но и с этим мы справимся потихоньку.
Лёха заводит свою машинку.
– Всё, начинаем.
Полина зажмуривается, но при этом широко улыбается. А потом шепчет:
– Это мой самый лучший день рождения, который ещё даже не наступил.
Тянусь к её губам. Лёха нечленораздельно и недовольно что-то бубнит.
– Спасибо, – чмокает меня Полина.
– Подожди благодарить. Давай сначала посмотрим, как получится.
А получается охренительно!.. Эта балерина – точная копия моей Полины. Длинные ноги, тонкая талия... Короче я от неё в полном восторге. Не от тату, а от девушки.
– Ой, мама звонит, – морщится Полина. – Я должна была ей перезвонить ещё утром, но забыла.
Забираю телефон из рук принцессы и скидываю вызов.
– Сейчас не совсем подходящее время.
Звук машинки, болезненные нотки в голосе Полины, потому что заморозка почти прошла... Не стоит нервировать мамашу...
– Ещё пару минут, – успокаивающе говорит Лёха.
А чуть позже мы уже любуемся результатом. Полина с восторженным писком повисает у меня шее, потому что ей безумно понравилось.
– Ладно, я тоже вдруг прозрел, чего хочу, – стягиваю футболку и падаю в кресло.
Лёха ржёт.
– Синяя болезнь, Макс. Я тебя предупреждал.
– Делай давай. Вот тут, рядом с сердцем. Мне нужна надпись.
– Какая?
– Здесь моя принцесса.
– Оо...
Перевожу взгляд на Полину, она ошалело смотрит на меня.
– Максим... – начинает было.
– Ты против? – выгибаю одну бровь.
Пару секунд подумав, качает головой.
То-то же... А раз не против, значит, она со мной надолго. Возможно, навсегда.
Глава 25
Полина
Глядя на себя в огромное зеркало в душевой кабине, веду пальцем по балерине. Татуировка мне идёт. Я в восторге, если честно. А вот мать меня наверняка прибьёт. Она считает, что роспись на теле – это клеймо зеков, а нормальные люди не могут добровольно уродовать своё тело. И это дословная цитата...
И вот её дочь вчера добровольно «изуродовала» свой живот. И сделала это с помощью Макса.
Двойной страйк для моей мамы...
Обмотавшись полотенцем, выхожу из ванной. Максим уехал с самого утра по делам. По каким – не сказал. Но я и не выспрашивала. Ведь у него есть друзья. Может, встретиться захотел, поболтать. Или маму навестить. Тренировка у нас сегодня вечером, он обещал вернуться за час до неё.
Одевшись в комнате, спускаюсь вниз. Марину Захаровну нахожу на кухне. Попивая кофе, она смотрит новости. Сажусь напротив, прихватив йогурт с отрубями.
– Доброе утро!
Она переводит взгляд на меня.
– Доброе. А Максик даже не позавтракал, – озабоченно смотрит на нетронутую стопку блинов. – Хоть ты поешь.
– Ладно.
Скручиваю верхний блинчик в трубочку, макаю в йогурт.
– Ммм... вкусно.
– Мама тебе вчера дозвонилась? – спрашивает Марина Захаровна как бы между прочим.
– Нет. Сегодня ей позвоню.
Ну не горю я сейчас желанием разговаривать с мамулей. Она даже за мильон километров от меня может почувствовать моё настроение и понять о переменах в моей жизни.
Мне кажется, я свечусь как лампочка. И губы все искусала, чтобы прятать влюблённую улыбку. И голос у меня стал каким-то тихим и мечтательным.
– К школе-то готовишься?
– А? Ну да...
И я где-то плаваю постоянно... Да ясно где. Я вся в Максе.
Он сделал вчера тату в честь меня. До сих пор не верится... Тело этого красивого парня теперь украшают слова, говорящие обо мне. Прямо рядом с вытатуированным сердцем и колючими шипами.
– Задавали чего на каникулы?
– Аа? – снова плаваю. – Ну да... Кстати, да, – хмурюсь. – Проект доделать надо. И почитать.
Чёрт! Совсем забыла!
– Не знаешь, куда Максим поехал? – меняя тему, подозрительно прищуривается Марина Захаровна.
– Не знаю.
– Вот и я не знаю, – тяжело вздыхает и потирает ладонью в районе груди. – Сердце у меня не на месте из-за него.
Прислушиваюсь к себе. Но вроде никакие внутренние звоночки не срабатывают. Доедаю йогурт вприкуску с блинами, посматривая на бледное лицо Марины Захаровны.
– Может, из-за погоды... Смотрите, снегопад какой сегодня.
– Может быть... – встаёт. – Пойду, накапаю себе чего-нибудь.
– Если помощь какая нужна...
– Иди, я справлюсь, – успокаивает меня.
Я ухожу в комнату. Но прежде, чем зарыться в уроки, проверяю телефон. От Максима ни звонков, ни сообщений. А вот от мамы два пропущенных. Вздохнув, собираюсь с мыслями и перезваниваю.
– Поля, я уже почти заказала билет домой!.. – усмехается она. – Ты прямо неуловимая какая-то стала.
– Да тренировки, мам... И ещё уроки. Вот сижу. Но ты же говорила с Мариной Захаровной. И с Эльвирой Эдуардовной тоже, – осознанно упоминаю имя тренера.
Хочу знать всё наверняка. Болтали они обо мне и Максе или нет?
– Эльвира сказала, что ты танцуешь с Максимом.
Я прямо вижу, как недовольно она морщится.
– Что с Марком? Он поправится к выступлению?
И это звучит в её устах весьма цинично...
– Поправится. Максим его просто частично замещает.
– Ну хорошо, если так.
– Мам... Макс – нормальный парень, – мой голос невольно просаживается. – Почему ты так строга к нему?
– Ну начинается... – протягивает она. – Полина, не вздумай!
– Ты о чём?
– О тебе и Максиме! Не нужно портить свое будущее. Тренируйся с ним, пока есть необходимость, потом скажи «спасибо» и распрощайся. Поняла?
– Мам...
– Полина!
Вот зачем я затеяла этот разговор? Если начну сейчас спорить и что-то доказывать, она примчится домой прямо сегодня. А до этого позвонит Эльвире, и все мозги ей склюёт. Я свою мать знаю. Она и партнёра мне другого найдёт, если ей приспичит.
– Я тебя поняла, мам. Просто сказала, что Максим хороший парень. Не более того, – отвечаю как можно равнодушнее.
Мы обе замолкаем ненадолго, и я первая не выдерживаю эту звенящую тишину.
– Мам, у меня уроки.
– Ладно.
– Пока.
– Пока, Поля.
После телефонного разговора в груди болезненно тянет. И с мамой не хочется разборок, и Макса я не могу защитить так, как нужно...
Пытаюсь сосредоточиться на книге – не выходит. Сажусь за проект по биологии.
Время подходит к половине пятого вечера, когда заканчиваю с ним. Отрывалась лишь на обед и получасовой бой со снегом во дворе. Снег победил, лопату я чуть не сломала. Начинаю собираться, всё время поглядывая в окно. Максима нет и в пять вечера. Я решаюсь позвонить.
– Да, принцесса? – голос у него мягкий, нежный.
– А ты где?
– Подъехал. Как раз хотел тебе набрать. Выходи.
– Так ты поесть зайди. Тебя бабушка весь день ждёт.
– Я уже перекусил. Выходи, – настойчиво.
– Ладно. Бегу.
Несусь вниз. Пока одеваюсь и обуваюсь, подходит Марина Захаровна.
– Как Вы себя чувствуете?
– Нормально, – отмахивается она. – На вот, блинчики Максиму передай.
Суёт мне в руки закрытый пластиковый контейнер.
– Сказал, что поел уже...
– Да он много ест, – усмехается она. – И от блинов точно не откажется.
Делаю в уме заметку приготовить для Максима что-нибудь эдакое. Ну... когда-нибудь. Улыбнувшись Марине Захаровне, выбегаю из дома и несусь сквозь вьюгу к воротам. Не переставая улыбаться, забираюсь в салон мустанга. Улыбка сползает, когда я вижу лицо Макса.
Синяк на скуле, ссадина на переносице, запёкшаяся кровь в уголке губ.
– Знаю... выгляжу не очень, – Макс нервно взъерошивает свои волосы.
– Что произошло? – голос у меня пропадает.
– Ничего критичного. Так... потасовка. Не бери в голову.
Что, блин, это значит – не бери в голову?!
Но Максим, видимо, не считает нужным посвящать меня в подробности своей жизни. Тянется к моим губам, собираясь поцеловать. Я отшатываюсь. Мы сверлим друг друга претенциозными взглядами. Он сдаётся первым.
– С Даном встретился. На нас наехали какие-то неместные и борзые. Не переживай, они выглядят ещё хуже, чем я.
Выдавливает из себя какую-то фальшивую улыбочку.
И вот в эту чушь я должна поверить?
Глава 26
Макс
Ну и что я должен ей сказать?
Правду? Что тип, которого прессовал мужик моей матери, наехал на неё? Прямо домой к нам припёрся! И не один, а с отрядом бычар в качестве подмоги. И прессанули нас с зеком так, что у меня пи*дец, как рёбра болят. И основные повреждения отнюдь не на лице.
Ладно хоть, зэк в крипту успел вложить всё бабло, и никакой валюты у нас дома не нашли. Правда, поставили Игорька на счётчик, и он теперь должен этому быдлу.
Вот такой он, бандитский мир. Сначала ты их, потом они тебя. И всё циклично и никогда не кончается. Просто на каком-то этапе бандитов сменяют менты, и нагибают тебя в конечном счёте они.
Такая правда Полине не нужна!
Изображая дурачка, чмокаю принцессу в щёчку и хватаюсь за руль.
Понятно, что она не поверила ни одному моему слову. Но с ней я сейчас воевать просто не в состоянии. Мне хочется прильнуть к ней. И чтобы погладила меня, как дряхлого побитого кота. Чтобы не задавала вопросов. Ведь с ней всё совсем иначе... С ней мир полон красоты, нежности и покоя. А тот тёмный грязный мир я всеми силами постараюсь оставить в прошлом.
Зеку я так и сказал, что с меня хватит! Только бабки обещанные я всё ещё жду. Он сказал, что не кинет меня. В его же интересах, чтобы это было именно так. Иначе подключу Дана. И других ребят. Безбашенных приятелей у меня полно.
Мы молча едем к студии. Как сегодня делать поддержки – не знаю. Но никакая боль в рёбрах не помешает мне помогать Полине готовиться к выступлению.
– Вот.
На мои колени ложится какая-то пластиковая коробка.
– Блины для тебя. От бабушки, – сухо произносит Поля и тут же отворачивается к окну.
Дуется. Не верит.
– Понятно, почему ты не зашёл! – фыркает она. – И правильно. Не надо травмировать бабушку своим разбитым лицом. У неё и так сегодня с сердцем не очень.
– В смысле? – напрягаюсь я.
– Сейчас уже всё в порядке, – тут же успокаивает Полина. – Она приняла лекарство и заверила меня, что уже лучше себя чувствует. А ты, – бросает взгляд на контейнер, – наверняка сегодня ничего не ел.
И правда не ел. Почти. Только завтракал.
– Покорми меня, принцесса, – игриво говорю я.
Не реагирует.
– Ну пожалуйста... – показательно надуваю губы.
Перевожу взгляд с дороги на неё. Хмуро смотрит в ответ, ощупывает глазами ссадины.
– Мне это не нравится, – тычет пальцем в разбитую губу.
Шиплю от боли.
– Ой, прости!..
Её тон меняется на испуганный.
– Неа. Жалей давай, – а мой опять становится игривым.
Полина забирает контейнер, а потом к моим губам прижимается тёплый блинчик, скрученный в трубочку. Довольно улыбаюсь и кусаю, глядя на дорогу. На язык попадает сладкий клубничный джем. Ммм... И тут же становится ещё слаще, потому что губы Поли осторожно прижимаются к моим...
Девушка наклоняет голову так, чтобы я видел дорогу. Но это не помогает... Я вообще ничего не вижу. Глаза застилает пеленой желания. Желания обнять, посадить на свои колени и долго-долго никуда не ехать, остановившись на обочине...
– Разобьёмся, – заставляю себя отстраниться.
Полина возвращается в кресло и с ухмылкой доедает мой блинчик.
– Вкусно тебе было, ммм? – с вызовом спрашивает она.
– Очень, – хриплю я, уже сворачивая к студии.
– Это хорошо, – она принимается за второй блин. – Потому что ни блинов, ни моих губ ты больше не получишь.
Тон у моей принцессы и дерзкий, и строгий одновременно.
– К чёрту блины! – резко отстёгиваюсь. – А вот насчёт губ – это ты зря.
Рванув Полину на себя, ловлю её лицо в ладони и прижимаюсь к сладким от джема губам. Возмущённо мычит... Потом начинает отвечать. И пофигу, что у меня в любой момент может лопнуть губа. Пофигу на рёбра. Я не могу не касаться её! Не могу не целовать.
– Ладно, ты прощён, – Полина отодвигается и отдаёт мне контейнер. – Но я больше не хочу видеть ссадин на твоём лице, Максим.
Теперь её взгляд умоляющий. И горит искренним беспокойством.
– Обещаю, больше не увидишь.
Проглатываю блины, и мы идём репетировать...
– Всё, Максим! Показывай!
Полина тянет край моей футболки вверх.
– Ты хочешь меня раздеть? Ммм... Плохая девчонка! – посмеиваясь, выкручиваюсь из её цепких лапок.
Изображать беспечный вид чертовски сложно. А ловить Полину, когда она задевает мои рёбра – ещё сложнее. Волей-неволей я морщусь от боли.
– Максим, мы сейчас поругаемся опять! – предупреждающе тычет в меня пальцем.
Я подхожу к ней вплотную и обнимаю.
– Но ведь потом помиримся, да? – заглядываю в глаза. – Там просто ушибы, принцесса. А ты не хотела ничего больше видеть, поэтому я их тебе не покажу. Давай просто репетировать. Твоё волнение я оценил. Но оно того не стоит. Я в полном порядке.
– Максим!..
Явно собирается начать спорить. Упёртая. Но я упёртее.
– Не надо. Не трать наше время на это. Я со всем справлюсь. А тебе не идёт хмуриться, – провожу по морщинке между бровей. Потом прикасаюсь к ней губами. Скольжу ими по скуле к уголку губ. – Люблю тебя, принцесса.
Признание вырывается из меня внезапно и совершенно бесконтрольно. Пару секунд ничего не происходит, мы просто стоим, глядя друг другу в глаза. А потом Полина обвивает мою шею руками и шепчет в ответ:
– Я тоже тебя люблю.
Я знаю. Вижу эту любовь в глазах девушки. Но слышать и знать – это совсем разные вещи.
Моя крыша едет от счастья. Наплевав на боль, прижимаю её к себе крепко-крепко! Наши губы сталкиваются. Приподняв Полину, несу к подоконнику. Усаживаю и протискиваюсь между её ног, не разрывая поцелуя.
Наверняка к нам никто сейчас не войдёт. Уже довольно поздно, в спорткомплексе остался лишь охранник. Ну, может, ещё дзюдоисты, но они в дальнем крыле здания.
Мы будто бы оказываемся одни в своём маленьком мирке, уютном интимном пространстве, наполненном любовью. Целуемся и ласкаем друг друга под нашу песню, вдруг зазвучавшую в колонках.
«Сердце забрала...»
Мои требовательные руки добираются довольно далеко. Я умудряюсь стянуть с Полины футболку и оставить в спортивном топе. Пальцы дрожат, когда забираются и под него.
Полина отстраняется. Испуганный взгляд вышибает из меня страдальческий стон. Утыкаюсь носом в её плечо и сокрушённо шепчу:
– Прости... Прости! Я тороплюсь, да. Больше так не буду!..
Она зарывается пальцами в мои волосы, прижимается лицом к моему и шёпотом обещает:
– Я скажу тебе, когда буду готова.
