Текст книги "Сталкер (СИ)"

Автор книги: Кира Сорока

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Глава 38

Полина

Не смотри на него... не надо.

Но, вопреки логике, я смотрела. И даже бросив мимолётный взгляд, успела за секунду увидеть всё! И как он красив... И то, что ходит, как и раньше, нараспашку и без шапки.

Мне хочется поругать его за это безрассудство... Мне хочется ругаться с ним, да! За то, что приказал мне забыть себя и двигаться дальше. Ничего из этого у меня не получается...

Машина наконец трогается, и у меня получается сделать вдох.

– С Мариной Захаровной могла бы и поздороваться, – недовольно говорит мама, бросив взгляд в зеркало заднего вида.

– Я растерялась, – бормочу в ответ. – С Максимом же не должна была, верно? И это было бы очень глупо – здороваться только с ней.

– Наверное, – небрежно пожимает плечами и больше не поднимает эту тему.

Кажется, мама немного успокоилась по поводу наших отношений с Максом и последние три дня не пытается отвести меня к гинекологу. Но до этого я прошла через ад...

Множество тестов, способных определить беременность на ранних сроках. Она мне подсовывала их каждый день. А ещё книги. Разная литература о беременности в раннем возрасте. Правда, в этих книгах героини гораздо моложе меня. Но очевидно же, что мама считает меня такой же глупой малолеткой.

Мы едем в студию. Ещё один сложный день в самом разгаре. Мне приходится усиленно тренироваться. Мы готовимся к концерту, он уже очень скоро.

– Марк тебе не звонил? – спрашивает мама, паркуясь на территории спорткомплекса. – Он придёт сегодня на тренировку?

Я не хочу отвечать. Но если навру, мама будет пилить меня за ложь ещё несколько дней. Она же всё равно его увидит, потому что каждый раз присутствует на репетиции, якобы заходя поболтать с Эльвирой Эдуардовной.

– Да, его окончательно выписали, – мямлю я.

– Вот и отлично.

Выходим из машины и заходим в спорткомплекс. Это так унизительно – ходить на тренировку с мамой. Девочки, наверное, уже не знают, что и думать.

Поднимаемся к раздевалке. Слава Богу, здесь я могу побыть без неё.

– Я пойду пока в зал, – говорит мама и уходит.

Захожу в раздевалку. Тут шумно и весело, как всегда. Вся труппа в сборе. И Марк тоже здесь. Без футболки, в одних тренировочных штанах он стоит на одной руке, показывая мастерство своего сильного тела.

Подождите... А на какой руке он стоит?

– Ты офонарел?! – взрывает меня.

Я готова толкнуть его ноги. Но, конечно, не делаю этого, чтобы, не дай бог, он не рухнул и не сломал себе что-то ещё.

Марк ловко выходит из стойки и возвращает себя в нормальное положение.

– А чё не так-то? – возмущённо разводит он руками. – Я в норме, Поля! И решил девочкам продемонстрировать это.

Все гогочут и улюлюкают в его поддержку.

– Ну так давай! Покривляйся ещё! – я не могу остановиться и продолжаю наезжать на него. – Сломаешь шею – подведёшь всю труппу! Да и пофигу!

Все замолкают. Чувствую на себе ошеломлённые взгляды всех девчонок.

Ну ладно, я не права. И мне уже чертовски стыдно, что я сорвалась на Марка.

– Прости, – потупив взгляд, ухожу к своему шкафчику.

И впервые в жизни Марк не пытается продолжить наш диалог. Натянув на себя футболку, он вылетает из раздевалки.

– Знаешь, Поля! – восклицает Алсу – одна из наших девчонок. – А ведь нам всем известно, что это не Марк виноват в своей травме. Ему сломали руку. Твой сводный брат сломал.

Я не знаю, в какой момент все всё узнали, но отрицать эту правду нельзя.

– Полина просто испугалась за Марка. Что он снова может травмировать только что зажившую руку, – встаёт на мою защиту Ева, и я с благодарностью смотрю на неё.

– Да, именно это я и должна была сказать. Простите ещё раз.

– Ладно, всё уже... Замяли тему, – вклинивается Светка. – Не хватало нам ещё скандалов в коллективе. А ну-ка, все обнялись!

Меня сжимают со всех сторон девичьи руки. Кто-то верещит: «Коллективные обнимашки!» Все начинают хохотать, и я вроде бы тоже. Но теперь мой смех всегда какой-то искусственный и натянутый.

Девочки переодеваются, и раздевалка потихоньку пустеет. Ева ждёт меня, и мы болтаем о каких-то мелочах. Внезапно слышу знакомую мелодию... Ева подходит к своему шкафчику, достаёт телефон, и песня звучит громче и отчётливее. Я знаю в ней каждое слово.

«Душу забрала, на небо лупили звёзды уплетая мармелад...»

Не замечая болезненного выражения моего лица, Ева принимает вызов, и мелодия смолкает. Слышу, как она говорит с Дамиром. Отключается, убирает телефон.

– Ты что, не собираешься на репетицию? – смотрит на меня, нахмурившись.

Да, я не особо преуспела в переодевании. Пока она общалась со своим парнем, просто стояла, замерев со сменной одеждой в руках.

– Полин, ты чего? – в одно мгновение подруга оказывается рядом. – Ты чего ревёшь?

А я действительно реву. Щёки мокрые.

– Эта песня... – судорожно глотаю слёзы. – Не могу её слушать.

К счастью, Ева не спрашивает, почему. Она вообще больше ничего не говорит, позволяя мне выплакаться на своём плече.

О Максе она знает, я ей почти всё рассказала. А вот Дамир не в курсе, что Макса могут посадить, и что сейчас он выпущен под залог. И бедной Еве всё сложнее хранить эту тайну. Она очень хочет поделиться с Дамиром, но пообещала мне, что не будет.

Мне кажется, что если Макс сам ничего не рассказал Дамиру – значит, и мы не должны.

– Хочешь, прогуляем сегодня тренировку и сбежим? – предлагает Ева с энтузиазмом.

Конечно, мы не можем этого сделать... Но я всё равно ей благодарна за предложение.

Не хочу танцевать. И не хочу видеть свою мать в студии.

Наконец я справляюсь с одеждой, и мы торопимся в зал. И весь следующий час в жёстком режиме репетируем, отрабатывая вновь и вновь всю «Капеллу».

Кажется, все в хорошей форме, Эльвира нас хвалит. А мама аплодирует. Она, конечно же, была в зале всю репетицию.

Когда мы заканчиваем, мама подзывает Марка к себе. И мне тоже машет.

– Полина, мы с Марком уже всё обсудили. Он станцует с тобой.

Я закатываю глаза.

– Мам...

– Не начинай, – перебивает она. – Марк поправился, и теперь всё так, как и должно было быть. Вообще-то, всё просто идеально. С Марком у тебя стопроцентные шансы.

С мамой бесполезно спорить, и я смотрю на своего партнёра. У него такой видок... Марк определённо растерян, и его взгляд говорит мне: «Эй! Я что, должен был ей отказать?»

Да, моей маме сложно отказать...

– Я не буду выступать перед жюри ни с каким дополнительным танцем! – заявляю решительно. – И мы с тобой уже это обсуждали. И пора уже закрыть эту тему!

Развернувшись, убегаю в раздевалку.

Я не хочу танцевать! Это моё тело! Она ни за что не заставит меня!

Когда врываюсь в раздевалку, Марк залетает следом.

– Полин, я что-то не понял. Ты отказываешься от выступления?

Здесь слишком многолюдно. Взяв Марка за руку, завожу в душевую. Не хочу всё это обсуждать при остальных.

– Я и правда решила забить на это всё, – признаюсь ему. – Не хочу ехать в Москву. Не хочу всю жизнь сидеть на диетах, изнурять себя тренировками по пять часов в день. Не хочу больше танцевать. После выступления я закончу с этим.

Точка, блин!

Марк явно ошеломлен. А ещё недоверчиво качает головой.

– Да я не верю. Нет. Полин, ты приболела? Бредишь? Это явно говоришь не ты. Ты же обожаешь танцевать.

А теперь, наверное, нет…

Или просто хочу и это у себя отнять!

Не надо мне больше ничего. Ни Макса, ни любимого дела.

Но кого вообще волнуют мои проблемы?

– Я в полном здравии, Марк. И с тобой я тоже закрываю эту тему. Всё, хватит. Я не буду дальше заниматься танцами. А все остальные обязаны это принять.

Глава 39

Макс

Соплежуй: Мне нужно с тобой поговорить.

Я: Удали мой номер. Нам не о чем говорить.

Соплежуй: Речь о Полине.

Бл*ть! Вот именно поэтому и удали мой телефон! Потому что я не могу говорить с тобой о Полине.

Я вообще не хочу о ней говорить, как-то касаться её окружения, узнавать о ней последние новости.

Потому что больно! Потому что всё раздирает внутри от мыслей о ней. И я уже готов сорваться, день за днём вспоминая то, что между нами было. Её губы, её тело...

Я готов бежать к ней с объяснениями, с мольбой о прощении, забив на обещание, данное отцу. Но тогда меня посадят, потому что он откажется мне помогать.

Поэтому, Марк, не пиши мне больше!

Но, вопреки логике, я набираю совсем другое.

Я: Что с ней?

Соплежуй: Она отказывается выступать со мной. Сказала, что больше не будет танцевать.

Господи...

Бьюсь лбом о парту.

– Максим, у тебя всё в порядке? – спрашивает математичка.

Поднимаю голову.

– Да... Всё просто супер, – цежу с сарказмом, закидывая учебник и тетрадь в рюкзак. – Извините, мне очень нужно выйти.

Ломанувшись к двери, ловлю взгляд Дана.

– Чё случилось? – успевает спросить он.

Дан за любой кипиш, как и всегда. И легко свалит с уроков, если я попрошу. На прогулы в нашей гимназии учителя частенько закрывают глаза.

– Со мной пошли, – бросаю ему и вылетаю за дверь.

Даньчик выходит следом через несколько секунд. И в классе начинается полный хаос, который мы устроили своим уходом. В коридоре показываются две наши одноклассницы.

– А что, какая-то пати намечается? – возбуждённо спрашивает одна из них, не сводя с меня взгляда.

Диана. Мы мутили в прошлом году пару недель.

– Аверьянов, пошли, – утаскиваю Даньчика за собой, проигнорировав девиц.

– Диана, кстати посексапильнее твоей сводной, – поддевает меня он.

– Ну вот и замути с ней сам! – огрызаюсь.

– Фу! Я за друзьями не подбираю. И вообще… Макс, не мельтеши. Куда мы так летим? – недовольно ворчит друг.

– У меня нет колёс. Ты меня подбросишь.

– Что? То есть я теперь твой таксист?

– Нет. Ты мой друг.

С этим он не спорит. Через пару минут мы мчимся на его Рыксе к Полине. Программа слежения показывает, что она не в школе, а в торговом центре. Прогуливает?

– Не уверен, что я хочу знать о твоей любовной горячке, – говорит Дан, с недовольством поглядывая на мой телефон с программой слежения. – Ты вообще в курсе, что подобное преследование наказуемо?

– И с каких пор тебе не плевать на закон? – парирую я.

– Ха. Поймал! – скалится Дан, ускоряясь до запрещённой скорости. – Но всё же. Какого хрена тебе нужно от этой девчонки? Ты либо будь с ней, либо забей уже.

– Я хочу быть с ней. Кажется, я в жизни не хотел чего-то больше, – признаюсь в запале. – Но я так облажался с этим зеком...

– То есть твоя Полина тебя послала?

Никто из моих друзей не знает ни о моём аресте, ни о залоге, который внёс отец, ни о том, что меня могут надолго закрыть. Говорить об этом просто выше моих сил. Не потому, что они не поймут, а потому, что я сам себя не понимаю. Вообще без понятия, как оказался в этой точке невозврата.

Перевожу взгляд с экрана телефона на лицо Дана.

– Это мне пришлось её послать, – снова признаюсь я. – И она вроде как должна забыть обо мне.

Он ржёт.

– Но мы сейчас едем к ней, так?

– Да.

Трясёт головой, прибавляет музыку.

– Я отказываюсь разбираться в этом дерьме, – подытоживает он и начинает подпевать своему любимому треку: – Бада бум, бада бум, бада биг, бада бум...

Прикрываю глаза, мыслями возвращаясь в прошлое без Полины. До того, как я узнал её, моя жизнь была такой же лёгкой, как у Дана. Никаких драм. Вечеринки, драки, девочки... Всё это я перерос. Полина давала мне намного больше, чем все девочки, которых я знал.

Потому что – любовь!

Может, она действительно один только раз может случиться? А я взял и всё просрал...

Дан паркуется у торгового центра. Программа показывает, что Полина где-то в центре здания. А вот на каком этаже, понять невозможно. Красная точка не двигается последние пять минут.

– Тебя ждать? – спрашивает Даньчик.

– Не надо. Спасибо, бро! – пожимаю ему руку и вылетаю из машины, позабыв про свой рюкзак.

Чёрт с ним. Потом заберу.

Смотрю на красную точку на экране. Она всё ещё неподвижна. Убираю телефон и двигаюсь к центру первого этажа торгового центра. Почти всё его пространство занимает «Ашан». А центр его находится ориентировочно в отделе молочки. Быстро поняв, что Полины тут нет, бегу на второй этаж. Заглядываю в пару магазинов одежды – её не видно. Бреду по коридору, вертя головой. Когда прохожу мимо салона красоты, замечаю знакомую голову через стеклянную стену заведения. И застываю, не веря своим глазам.

Полина сидит в кресле. На ней – специальная накидка для стрижки. Парень-парикмахер тщательно расчёсывает её длиннющие волосы, щедро смачивая их водой.

Что это она собирается делать?!

– Ммм... Твоя девчонка имидж собралась сменить? – внезапно протягивает Дан, неизвестно как оказавшийся здесь. И тут же сам отвечает на мой немой вопрос: – Я решил остаться и немного поковыряться во всём этом любовном дерьме. Мне скучно и нечего делать.

Хрен с ним, пусть остаётся.

Мой взгляд возвращается к Полине. Парикмахер, кажется, обсуждает с ней длину будущей стрижки. Он прикладывает расчёску к её скуле, спускает чуть ниже. Его губы шевелятся, но я не слышу слов. Полина кивает.

Она что, согласна на такую длину? Выше плеч? Да ну нахер!

Мне хочется ворваться и запретить ей стричься. Я обожаю её длинные волосы!

Но кто я такой, чтобы что-то запрещать ей?

– Бл*ть, мне плохо! – прижимаюсь лбом к стеклу, увидев, как паренёк берёт в руку ножницы.

– Согласен. Без таких волос твоя сводная совсем померкнет, – изрекает Дан.

– Ой, заткнись! Она не померкнет, – пихаю его в плечо. – Я просто не хочу, чтобы она менялась.

– Так скажи ей об этом.

– Не могу, – отвернувшись, прислоняюсь спиной к стеклянной стенке.

Не могу даже смотреть на это преступление. Такие волосы нельзя стричь, вашу ж мать!

– Какие все, блин, нерешительные! – фыркает Дан. Дёргает дверь салона и врывается туда с криком: – Вы чё, вашу мать, не слышали, что ли, пожарную тревогу?! Все на выход! Живо!

Пи*дец!..

Дан в своём репертуаре...

– Ты чё, блин, творишь?! – рявкаю на Дана, когда тот выскакивает обратно.

– Я-то? Да просто сделал то, что ты хотел сделать, но где-то потерял свои яйца, – он осуждающе смотрит на меня. – И вообще... Ты чё, блин, разучился веселиться?

Разучился, да. И мне сейчас вообще не до дебильных приколов в обычном стиле Аверьянова.

– Всё, сваливай отсюда, – отмахиваюсь от него.

Фыркнув, Даньчик уходит. Правда, не очень далеко, зависнув возле отдела с нижним бельём.

Выбежав в испуге из салона, персонал и посетители оказываются в коридоре, в котором ровным счётом ничего тревожного не происходит. Никто никуда не ломится, и пожарная тревога не звучит. Проходящие мимо покупатели спокойно глазеют на витрины бутиков, заходят в них, выходят...

– Была пожарная тревога? – спрашивает у меня тот парикмахер, который чуть не обчекрыжил Полину.

– Не в курсе, – пожимаю плечами.

Всё моё внимание приковано к девушке. Она тоже меня увидела. Пряча влажные волосы под капюшон куртки, неторопливо подходит ко мне. Её взгляд крайне осуждающий, а ноздри недовольно подрагивают.

– Привет, – мой голос сипнет от напряжения.

– Чего ты хочешь, Максим? – Полина горделиво вскидывает голову.

Кажется, отношения между нами обнулились полностью. Теперь она снова ведёт себя так, как в самом начале нашего знакомства.

– Хотел с тобой поговорить.

– А я не хочу. И не стоило просить своего друга творить такой беспредел, – указывает на двери салона.

– Ты хотела постричься?

– Да какое тебе дело?

Полина обходит меня, направляется к лифту. Иду за ней.

– Серьёзно, принцесса. Тебе так скучно? Может, тогда налысо побреешься?

Полина резко тормозит. Вижу, что её кулаки сжимаются.

– Какого хрена, Макс? – выкрикивает она, резко развернувшись ко мне. – Какое тебе дело до моих волос?

– Да потому что беспредел – это не выходка моего друга! А твоё дебильное решение обстричь свои красивые волосы!

О да, я тоже ору, совсем себя не сдерживая. А вот Полина вновь включает пофигизм.

– Это мои волосы. И я всё равно постригусь. Твоё мнение меня больше не интересует.

И снова шагает к лифту.

– Нет, постой! – не отстаю от неё.

Полина останавливается и медленно поворачивается ко мне.

– Как ты вообще меня нашёл? Как ты находишь меня всё время?

– Он следит за тобой через специальную прогу, – внезапно выдаёт Дан, вновь оказавшийся рядом.

Перевожу на него шокированный взгляд.

Какого хрена?

Прикончу, бл*ть!

– Да хорош... – смеётся Аверьянов. – Вам надо пошуметь, поскандалить. Может, тогда разберётесь хоть в чём-то. И если у тебя с эмоциями всё в порядке, то вот она кажется какой-то... овощной. Я лишь хочу поднять градус вашего общения. Считай, Макс, что сейчас я оказал тебе услугу.

– Ты идиот?! – взрывает меня.

– Нет, – самодовольно качает головой. – А ты лучше догоняй свою зазнобу.

Блин... Полина уже в лифте, двери закрываются. Срываюсь к лестнице. Спотыкаясь, бегу вниз. Проталкиваюсь через толпу людей рядом с «Ашаном» и успеваю перехватить Полину уже на выходе из торгового центра.

– Не смей меня трогать!

Она выдёргивает руку и отталкивает меня.

– Окей, – выставляю перед собой ладони. – Не буду трогать. Просто дай мне минуту.

Полина вновь вскидывает подбородок, но я вижу, что он дрожит.

– Говори.

– Давай отойдём в сторонку, – ухожу подальше от толпы, она нехотя подходит ближе. – Марк сказал, что ты не будешь выступать перед Зайцевой, – я перехожу к тому, зачем, собственно, и приехал.

– Ах, Марк сказал? – с сарказмом выплёвывает Полина. – А он что, у тебя на побегушках? Или как?

– Знаешь, не думал, что когда-нибудь так скажу, но Марк хочет, как лучше. И хочет тебе помочь. Полин, ну хватит уже! Ты же любишь танцевать! И так хотела попасть к этой Зайцевой.

У меня больше нет тех денег, которыми я хотел простимулировать Аллу Зайцеву присмотреться к Полине. Но всё же принцесса не должна так легко сдаваться. Она же так много тренировалась! Да она буквально жила этой мечтой!

– Ты зря тратишь своё время, Максим, – её голос вновь становится бесцветным. – Я всё решила. Танцевать не буду.

– Из-за меня? Потому что я сказал тебе ровно наоборот в тот наш последний разговор по телефону? Ты ведь поэтому отказываешься от танцев? Чтобы не следовать моему совету?

Я ведь сказал ей тогда, чтобы она танцевала. Имея в виду, что она великолепна в этом.

Полина сухо усмехается.

– Поверь, Максим, мой мир не крутится вокруг тебя. Больше не крутится. Ты зря приехал.

Развернувшись, она просто уходит, оставляя меня обтекать от этих слов.

Её мир больше вокруг меня не крутится.

«Мы» обнулились. Нас больше нет.

Как же больно...

Достаю из кармана куртки телефон. Открываю программу слежения. Красная точка всё дальше и дальше. В моей груди леденеет, но руки действуют будто бы сами по себе.

Закрыв программу, я сношу её к чертям.

Хватит! Нельзя вариться в этом так долго. Возможно, перестав быть её сталкером, я смогу отпустить Полину...

Так будет лучше. И в первую очередь, для неё.

Ну что я могу ей дать, а? У меня проблемы с законом. Школу я ещё не закончил. Нет ни денег, ни работы. И тьма долгов.

Я уже и так испортил её жизнь дальше некуда. Она же, блин, с танцами собралась попрощаться!

Бл*ть!

С отчаянием провожу по макушке, взъерошивая волосы, расстёгиваю куртку. Мне душно и плохо. Хочется просто орать до потери голоса.

– Ну что? Эмоционально было? – подходит ко мне Дан.

– Нет. Холодно и лживо.

– То есть теперь всё, да? Вы закончили?

– Закончили, – отвечаю сухо.

– Тогда поехали, – он шагает к своей машине.

– Куда? – плетусь за ним, потому что идти больше некуда.

– Зализывать раны, бро, – скалится Аверьянов. – Две симпатичные студентки давно жаждут встречи со мной. Так и быть, одной я с тобой поделюсь.

На автопилоте сажусь в его тачку. Дан жмёт по газам, и мы уезжаем.

Глава 40

Полина

– Девушка, у Вас что-то случилось?

Водитель такси смотрит на меня обеспокоенным взглядом через зеркало заднего вида.

Мотаю головой.

Отстаньте от меня все!

Слёзы градом, зубы стучат. А водитель не отстаёт.

– Обидел, что ли, кто?

Да я сама себя обидела! Нужно было как-то по-другому с Максимом поговорить. Он же пришёл ко мне потому, что ему не всё равно. А я повела себя как стерва.

Но с другой стороны... Он же сам от меня отказался. Сразу после нашей ночи...

Нет! Я не буду о ней жалеть. Ни за что не буду!

Та ночь была лучшей в моей жизни.

Вновь мотаю головой и двигаюсь ближе к двери, чтобы водитель больше не мог видеть моего лица.

– Да у меня дочка твоего возраста, – продолжает он добродушно. – Вот я и лезу. Ты прости. Просто кроет, как будто моя ревёт... Ладно, больше не лезу.

Незнакомый человек переживает обо мне, а собственная мать предпочитает делать вид, что похудела я исключительно для балета. А синяки под глазами – лишь следствие усталости от большой нагрузки в школе.

– Спасибо, – сиплым голосом отзываюсь я. – У меня всё хорошо. Будет.

Наверное...

Наконец он тормозит возле ворот дома. Попрощавшись, захожу во двор и, стараясь быть незаметной, пробегаю к дому за спиной Константина Михайловича, который чистит снег.

Школу я сегодня прогуляла. Маме сказала, что плохо себя чувствую. А потом просто смылась в салон красоты, почувствовав неукротимую нужду в новой стрижке.

Мои волосы отращивались с самого детства. Лишь раз в год мама отводила меня к парикмахеру, чтобы подровнять обсечённые кончики. Если бы я отстригла свои волосы, её наверняка хватил бы удар.

Возможно, именно этого мне бессознательно хотелось – сделать ей больно. Хотя бы так.

Оказавшись в доме, слышу голос мамы и прячусь в гардеробной.

– Марина Захаровна, я не понимаю, что Вы от меня хотите?

– Я хочу, чтобы ты оставила молодёжь в покое! Поняла меня, Жанна? Они разберутся во всём без твоего участия!

Марина Захаровна никогда так не разговаривает. Но сейчас она, похоже, в ярости.

– Может, мне их ещё и поженить? – мама огрызается.

– Поженятся они или нет – это их выбор.

– Да Боже! Что Вы несёте?

– Несу?! – рявкает бабушка Макса. – Ты как со мной разговариваешь, Жанна? Припомнить, из какой дыры тебя достал мой сын?

Ого! Похоже, конфликт рискует перерасти в грандиозный скандал. Надо бы вмешаться, но я даже пошевелиться не могу, прижавшись к спиной к маминой шубке. Если кто-то сюда заглянет, легко спрячусь за одеждой.

– Марина Захаровна, при всём уважении...

– Ты никого не уважаешь, – обрывает её бабушка. – И дочь свою не любишь. А моего внука считаешь преступником.

– Так он такой и есть!

– Что-о?

– Ой, да не делайте такое лицо! Словно для Вас сюрприз, что Максим давно идёт по кривой дорожке. Его не будет рядом с Полиной! Ни за что! Максиму место в тюрьме. Может, там его мозги на место встанут.

– Да ты... Ты...

– Что, я?.. Марина Захаровна, что с Вами?.. Господи!.. Поля! Константин Михайлович! Кто-нибудь!

Вылетаю из гардероба. Вижу, как побледневшая Марина Захаровна оседает на пол, схватившись за сердце. Скидываю с себя куртку, помогаю маме посадить женщину на диван. Она прикрывает глаза, лицо кривится от боли. Мама хватается за телефон.

– Нужно скорую..

– Не нужно, – устало останавливает её бабушка Макса. – Воды принеси.

Мама убегает на кухню. Я сижу на корточках возле ног Марины Захаровны. Она поднимает веки и с грустью смотрит на меня. Проводит ладонью по щеке.

– Лицо заплаканное, в глазах – вселенская боль, – констатирует очевидные факты. – А твоя мать просто дура, которая этого не видит.

– Не надо об этом, – шепчу я. – Лучше скажите, чем помочь! Вы пили таблетки?

Мама появляется в гостиной со стаканом воды. Марина Захаровна делает глоток, потом строго смотрит на мать, отвечая мне:

– А мне, Полечка, таблетки не помогут. Когда мои внуки страдают, я тоже страдаю. От этого лекарства нет.

Мать лишь закатывает глаза.

Владимира Андреевича дома нет. Возможно, это к лучшему. Их отношения с мамой последнее время натянуты до предела. А тут она чуть не спровоцировала у Марины Захаровны очередной приступ.

– Накапай мне корвалола, Жанна, – распоряжается бабушка.

– Давайте сначала давление померим, – начинает лебезить мама. – А лучше скорую вызвать.

– Накапай! – рявкает Марина Захаровна.

– Хорошо.

Поджав губы, мама вновь уходит на кухню.

– Что у вас произошло? – спрашивает меня бабушка Максима уже совершенно другим тоном. – Мой внук больше не появляется в этом доме. И никто не говорит мне, почему вдруг он стал изгоем. Что вы скрываете?

– Ничего...

– Ты тоже будешь мне врать? – изумляется она.

Стыдливо опускаю взгляд.

Эта тема у нас под запретом. Отчим запретил рассказывать Марине Захаровне об аресте Макса. И о том, что он сделал.

Мама возвращается с корвалолом и протягивает стакан. Бабушка не берёт.

– Значит, так, – говорит она, вставая с дивана. – Жить я здесь больше не намерена. Скажете моему сыну, что я вернулась в свою квартиру.

– Не говорите ерунды, – вздыхает мама. – Примите корвалол и отдохните.

– Сама прими, – произносит Марина Захаровна ледяным тоном. – И к окулисту сходи. Может, прозреешь и наконец-то увидишь, сколько несчастья приносишь людям.

– Это моя дочь! Моя! – шипит мама. – Я знаю, что для неё счастье, а что нет!

На это Марина Захаровна лишь качает головой. После чего уходит наверх.

Мама действительно выпивает лекарство. Поставив стаканчик на столик, приглаживает волосы.

– Ну ничего... Вова вернётся и поговорит с ней, – успокаивает сама себя. – Полина, собирайся. У тебя репетиция через час.

– Я всё ещё плохо себя чувствую, мам...

Она наконец одаривает меня взглядом. И, кажется, впервые за последние две недели смотрит внимательно. Но, как и всегда, ничего не хочет замечать.

Ни моей боли. Ни разбитого сердца.

– Я дам тебе таблетку от менструальной боли, – говорит она. – Собирайся, Поля.