Беременна в расплату (СИ)

Текст добавлен: 6 марта 2022, 17:31

Текст книги "Беременна в расплату (СИ)"

Автор книги: Кира Шарм

Жанр:

Современные любовные романы

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Назад к карточке книги

22 Глава 22

Бадрид.

Даже воздух сегодня будто другой.

Стоит только подняться на ринг, как ноздри начинают яростно раздуваться.

По всей коже проносятся разряды тока.

Даже под ребрами что-то начинает рвано скребтись. Дергаться. Будто запертое что-то рвется, просится на волю!

Это не азарт перед боем. Азарта во мне нет. Как и куража. И только это позволяет мне оставаться спокойным. Полное спокойствие. Абсолютное отсутствие эмоций. Только оно помогает выжить и среагировать на каждый летящий в меня удар.

Глаза наливаются кровью. Не так. Что-то не так!

Дико озираюсь по сторонам. Интуиция орет о том, что сегодня будет особенный противник?

Но нет. Все, как всегда.

И все же… Это что-то дикое, незнакомое, не отпускает!

Осматриваю зал, не рассчитывая там особенно что-то увидеть.

И… Твою мать!

Вспышкой. Ослеплением. Рваным толчком прямо под ребра.

Она!

Тысячи демонов!

Та, что казалась мне призраком. Видением. Воспаленным бредом или ангелом, что вытащил меня наверх. А, может, дьявольской пропастью, что звала меня. Звала, не отпуская.

И впервые я ослеп. Кулаки сжались до хруста, когда увидел руку, что сжимала ее пальцы!

Ослеп. Озверел. Внутри заклокотала кипящая лава дикой ярости.

Хрен знает, как прошел этот бой. Я не видел ни одного из тех, кого выставил Анхель против меня. Руки сами наносили удары. А все они были лишь препятствием. Заслоном между ней и мной. Преградой, которую нужно смести как можно скорее!

И зубы крошились от того, как дико и яростно сжались челюсти.

И жилы чуть не лопали, напряженные до предела и сильнее.

Каждый удар – на поражение. Каждое поваленное к ногам тело – шаг к ней.

Как не бросился в толпу?

Не смел того, кто смеет держать ее за руку одним ударом?

Одно.

Только одно пульсировало в голове.

Моя. Она – МОЯ!

Не знаю. Из прошлого она моего или из будущего. Была видением, которое мне суждено повстречать в жизни или воспоминанием?

Не знаю ни хрена.

Но только под ребрами все дергается. Клокочет. Превращается в адский котел.

Ринуться в толпу.

Не спрашивать.

Оторвать ту руку, что в нее вцепилась. Забросить на плечо и забрать с собой!

Одно сдержало.

Если повернусь спиной, бойцы набросятся. Сметут. Уже не раз нарушая правила они прятали ножи между пальцами.

Знал.

Если ринусь к ней, то просто не дойду! А, значит, должен бить. Молотить кулаками и разметать всех тех, кто стоит между мной и ней!

И пелена перед глазами. Только ее взгляд, что вспыхнул, когда встретились взглядами. Ударил так, как ни один боец не смог бы. Порвал. Порвал что-то внутри. И теперь оно бьется. Разрывает. Застилает все!

Но…

Бой закончен, и толпа беснуется. Орет. Несется к рингу.

И я ору. Почти вою. Потому что ее больше нет!

Расталкиваю беснуюшихся зрителей. Да они и сами расступаются, видя мое лицо. Слыша мое рычание.

Расталкиваю тех. Кто не успел отскочить, не церемонясь. Хватая за шею и отбрасываю прочь. Прочь с моего пути!

И, блядь, готов рухнуть и выть. Биться головой о дубовую лавку.

Ни ее, ни того, кто был с ней рядом. НЕЕЕЕЕТ!

Или я и правда схожу с ума? И теперь она мне мерещится не только в снах? Как и голоса?

– Демоооон!

– Уйди, Ания.

Почти отшвыриваю ее к стене.

Ледяной душ не помог. Не прояснил мозгов.

Хрен разберусь теперь. Камер у Анхеля нет. Слишком опасно. После его боев многие не выживают. За тем и приходят. За кровавыми, смертельными зрелищами. Никто не хочет попадаться. Набирать на себя компромат. Тех, кто был в клубе, никак не отследить!

Да и… Были ли?

Самый страшный вопрос! Лучше уж подохнуть, чем свихнуться!

Сам не замечаю, как всовываю в задний карман джинсов документы и деньги.

– Демооон! Ты уходишь? Ухоооодишь?

Ания падает на дощатый пол. Судорожно заламывает руки.

– Ты обещаааал!

– Обещал, – возвращаюсь с порога.

– Обещал, Ания. Никуда. Никуда я пока не ухожу. Но если и случится, то я за тобой вернусь!

Распахиваю плечом дверь, выпадая в прохладный ночной воздух пустыни.

Блядь.

Мне реветь. Орать хочется.

Если бы силы рук хватило разорвать эту проклятую, чертову пелену, что, как глухая ночь стоит в моих мозгах! Застилает память!

Жадно глотаю холодный воздух.

Он заставляет очнуться. Поверить, что не окончательно свихнулся!

А ноги сами, уже привычно, идут туда. К призраку!

Что делать?

Обыскать все гостиницы? Схватить ее за горло и выдавить признание?

О чем?

О чем, мать вашу?

Но меня раздирает.

Рычание само вылетает из горла.

Знаю одно.

Одно стучит в каждом ударе сердца.

Я. Не могу. Ее упустить!

Так какого ж дьявола я снова тащусь в пустыню? К долбанному призраку, что засасывает меня в гребаную пустоту еще сильнее, чем зыбучие пески?

Твою мать! Мне выпал шанс что-то узнать!

Но ноги сами ведут. Несут. Заставляют ускоряться и буквально нестись туда!

И воздух.

Чем ближе подхожу, тем сильнее он звенит. Раскаляется. Начинает взрываться какими-то ударами пока по всей коже!

Останавливаюсь. Чутко прислушиваюсь к гулко раздающимся внутри руины шагам.

Неужели мой бред оживает?

Останавливаюсь возле полуразрушенной колонны. Почти сливаюсь с ней в одно.

И … Сердце начинает биться так быстро, как после ни одного боя еще не стучалось. Проламывает ребра! Вырывается наружу, будто хочет выскочить!

Запах.

Этот запах обволакивает.

Забивается в ноздри.

Заставляет меня почти зарычать и крепко сжать кулаки.

Он ударяет прямо в голову. Хуже дешевого виски, который ведрами стоит в подвалах Анхеля. Бьет молотком сразу по вискам. По венам гулкими ударами.

Но не шевелюсь. Хоть ноздри раздуваются яростно, а тело напрягается в вытянутую струну. В оголенный нерв.

Не шевелюсь, пока…

ОНА приближается.

Я чувствую ее дыхание. Жар ее кожи.

Твою мать!

Демон она или призрак?

Мне плевать!

Только одно горит внутри, обжигая на хрен все внутренности.

Моя! Она моя! И мне по хрен, даже если я сдохну от одного прикосновения к ней!

Выкидываю руку, яростно дергая на себя.

Впечатываю в свою грудь так, что самому дышать больно.

И…

На хрен, проваливаюсь. Проваливаюсь. Полностью. До дна. Без остатка.

В ее огромных, глубже самой ночи, глазах! В каждом ударе ее сердца, что будто у меня самого внутри бьется!

Дурею, наклоняясь к ее лицу.

Жадно, до одури, до головокружения, жадно втягиваю воздух.

Ее губы дрожат.

Сладкие. Манящие. Пьянящие до полной потери самого себя!

Дьяволица или ангел?

Пусть! Пусть мне снова отшибет память или даже саму жизнь!

Но я точно сдохну, если не выпью эти губы!

Внутри все бурлит. Кипит и взрывается. Сама кровь превращается в бурлящее пламя!

Но я почему-то нежно провожу пальцами по ее щеке. Рука сама поднимается. Движется без моего сознания.

И вздрагиваю, соприкоснувшись с атласом нежнейшей кожи!

– Ты…

Ее тихий шепот пронзает меня насквозь. Стальным клинком прошибает с головы до пят.

Блядь, это тот. Тот самый голос. На который я шел, сам себя не помня! Тот!

Почти набрасываюсь.

Мне надо. Надо утолить ее. Эту безумную жажду. Я же сдохну сейчас, если не прикоснусь. Если не почувствую ее на максимум.

Но лишь осторожно, мягко, накрываю ее губы.

Пробую на вкус, и меня срывает.

Ее тело дрожит. На губах и языке проноятся такие искры, что перед глазами остаются одни красные вспышки.

Не вижу. Не вижу ни хрена.

Только она. Только ее вкус. И мои губы, которыми сминаю. Подчиняю. И пропадаю, на хрен, сам.

Дикая, безумная дрожь ее тела в ответ.

И огненная лава у меня внутри.

Дрожит. Мать вашу, Боги, как она дрожит!

Чувствую, как подкашиваются ее ноги.

– Тссс….

Еле отрываюсь, проводя пальцами по ее губам. А сам пьяный. Шатаюсь. Ни хрена так и не вижу!

Все остальное до дикости обострено. Каждый ее вдох отбивается в потрохах. Насквозь прошибает.

– Не бойся, – хочу прошептать, но из глотки вылетает только долбанный хрип.

И снова обрушиваюсь на ее губы. Выпиваю. Выпиваю каждый ее вдох и выдох. Каждый всхлип. Одержимо. Наполняя свою пустоту. И знаю. Она – то единственное, чем я могу ее заполнить!

Подхватываю на руки, так и продолжая ласкать губами.

Я все знаю здесь без глаз. Они мне не нужны.

Укладываю на полуистлевший диван.

Одним рывком сбрасываю одежду.

Блядь.

Ее тело… Оно неземное. Будто светится в темноте.

Дергается, пытаясь вырваться из моих жадных, ненасытных рук.

Но лишь мгновение. А после… После замирает. Распахивается. Дрожит и стонет. Выгибается под моими руками.

А я… Блядь, я всего себя сейчас готов отдать за каждую ласку!

Я пожираю.

Жадно ласкаю бугорки сосков, что твердеют, напрягаются под моими пальцами.

Накрываю их обеими руками, и сам стону, запрокинув голову, когда слышу ее стон, чуть сильней сжав соски.

Это будто выстрел. Хрен знает, из чего, но такой, что уже сносит половину черепа!

Нежно, сам от себя не ждал такой нежности, обхватываю их губами. Втягиваю и выпускаю снова, чтобы опять вобрать.

И будто не было у меня никогда женщины.

Будто сто лет или больше прожил в пустыне, их не видя.

Все внутри дрожит.

Все полыхает.

Она стонет. Выгибается навстречу.

Зарываюсь пальцами в густые волосы.

Плавно. Плавно, разбирая каждую грань вкуса, каждое новое дрожание ее тела, опускаюсь губами вниз.

По груди, по животу, в котором отбивается каждый удар ее сердца.

Судорожно обхватываю ее бедра.

А ее запах там сводит меня с ума!

Бережно, осторожно накрываю лобок всей ладонью.

Мокрая. Какая же она мокрая уже. И вся дрожащая от нетерпения и страсти.

– Моя, – шепчу, вскидывая голову. Проваливаюсь в ее глазах, становясь окончательным безумцем.

– Бадриииииид, – выдыхает она непонятное мне слово.

Смотрит так же безумно.

Тянется навстречу обнаженным телом. Прижимается острыми сосками, которые почти царапают мне грудь.

– Бадриииид, – повторяет распухшими губами.

Впиваясь пальцами мне в волосы.

И меня срывает.

Резко распахиваю ее бедра.

Едва провожу по сочным текущим лепесткам пальцами.

И врезаюсь.

На полную мощность.

Рыча и прижимая ее к себе.

Проглатывая ее тихий крик и стоны.

Вбиваюсь на одуренной скорости.

Хочу. Хочу слиться с ней в одно. Раствориться и чтобы она растворилась. Чтобы не осталось между нами никаких границ. Даже костей и кожи чтоб не осталось!

Нет. Не хочу. Это потребность. Это мне нужно так, что выворачивает суставы. Надо. Мне это надо до боли. И с каждый новым толчком. С каждый еще одним ее стоном. Я сгорая снова. Превращаюсь в пепел.

Судорожно прижимая ее к себе. Оплетая руками так, чтобы впечатать в себя окончательно. Туда. Под кожу. Под самые ребра.

Ты мой воздух. Моя кровь. Ты мое сердце.

Ору ей это каждый ударом внутрь.

Каждым толчком языка. Каждым рывком сердца.

Моя!

И она отзывается.

Жадно, с дикой какой-то яростью, обхватывает мои бедра ногами.

Толкается навстречу так неистово, что плавится кожа.

– Ты моя. Моя навсегда. На вечность и дальше, – шепчу, как голодный зверь, водя по ее коже пальцами.

– твоя. Твоя навсегда, – выдыхает, и я глотаю. Жадно глотаю ее слова. Пожираю их, впиваясь в ее губы.

И я взрываюсь в ней. Изливаюсь мощной струей. Впервые ослепленный, впервые с диким криком. Который сплетается с ее. Отбиваясь эхом по всей руине.

Но это больше не руина. Здесь теперь поселилась жизнь!

Мы валимся на бок вместе. Совершенно изнеможденные. Даже дыхания, и того у нас не осталось!

Но…

Будь я проклят, если внутри меня все не заполняется светом.

Я жив! Мать вашу! Жив!

И снова одержимо покрываю поцелуями ее дрожащее в моих руках такое нежное тело…

* * *

23 Глава 23

Мари.

Резко дергаюсь. Распахивая глаза так, что они болят.

Боже. Боже, Боже. Боже!

Я сама себе не верю!

Ночью, в темноте…

Когда крепкие руки прижали меня к напряженной груди, а из темноты полыхнули черным взглядом те самые глаза…

Я сошла с ума!

Изчезло все! Все растворилось!

Это был он!

Только одни глаза способны так смотреть! Прожигать самую душу! Заставлять задыхаться, а сердце рваться из груди! Рваться… К нему… К нему навстречу! Чтобы соединиться с его сердцем, которое так жадно, так мощно забилось у меня прямо под кожей!!!

Он!

Об этом трепетала каждая клеточка моего тела, особенно когда его губы накрыли мои…

И мир взорвался! Перевернулся перед глазами!

ОН! Мой Бадрид! Мой единственный любимый!

Я знала! Я знала, что ты жив!

Неужели ты спрятался здесь? В каких-то руинах на краю мира! Ради того, чтобы все же встретится со мной!

Конечно.

У него множество врагов! Кто-то же организовал этот взрыв!

Даже не удивлюсь, если к этому приложили руку его братья! Почему нет? Они вполне могли захотеть отобрать себе всю власть!

Бадрид мог затаиться. Чтобы правда вышла наружу. Мог ради этого скрываться. И наблюдать…

А мог…

Я задыхаюсь.

Он ведь мог за мной следить! Наблюдать со стороны и следовать за всеми нашими перемещениями с Динаром!

Внутри множество слов. Миллионы вопросов.

Но…

Его губы сминают мои. Руки жадно, требовательно, так нежно и так одновременно голодно скользят по моему телу, что все слова становятся неважны.

Для того, чтобы выразить главное, есть совсем другой язык.

И сейчас он говорит.

Кричит.

Изливает все.

В каждом касании. В каждом жадном поцелуе, который становится глотком воздуха.

В том, как распахиваются пронзая меня в самое сердце его глаза. Как лихорадочно я ласкаю каждую клеточку его тела.

Как мы сливаемся в одно, сплетаясь в крике.

Слов нет. Слов слишком мало!

Есть только дикая жажда. Безумная ненасытность!

И я проваливаюсь в пропасть и возношусь на небеса, когда он вонзается в меня сливаясь всем естеством!

Вздрагиваю, просыпаясь. Приходя в себя.

Он сгреб меня в охапку. Оплел своими огромными руками так, что не оторвать.

И ледяная дрожь пронзает все тело.

Это не Бадрид.

Боже! Что я натворила?

Это же Демон. Боец из того самого клуба! Что так жадно пронзал меня глазами…

Глазами, слишком похожими на ЕГО…

Боже!

Сжимаюсь в комок и выскользаю из крепкого, пышущего огнем и отдающегося безумной дрожью в теле, захвата.

Трясусь вся. Подбирая разбросанную одежду.

Еле попадаю дрожащими руками в пуговицы.

Бадрид когда-то говорил. Что мы обе шлюхи? Я и Алекса? Что такое может быть только в крови?

Да! Я шлюха! Самая настоящая шлюха! Ведь неизвестно, где мой любимый и что с ним! А я переспала с случайным человеком! Вот так. Дико. Ненормально. Отдалась ему прямо в каких-то развалинах!

Серый рассвет обнажает все уродство того, что я натворила!

И я бегу. Бегу прочь со всех ног.

От него?

Нет! Я мчусь от себя самой! Мчусь так, что только ветер свистит в ушах!

Но могу ли я? Могу ли убежать от себя и от того, что натворила???

Хочется закрыть уши руками и вырвать собственное сердце!

Кааааак??? Как я могла??? Какое помутнение нашло на мой разум?

И разве помутнение это оправдание?

И хочется хлестать себя по щекам. Хлестать изо всех сил!

* * *

– Где ты была?

Останавливаюсь. Почти врезавшись в Динара.

Всклокоченный, с взъерошенными волосами и мятом костюме. Он расхаживает перед входом на террасу, с которой я сбежала.

– Где, Мари???!!!

Обхватывает пальцами мой подбородок. Заставляет поднять на него глаза.

Жадно, с шумом дышит, а ноздри раздуваются… Грудь ходит ходуном.

Это впервые. Впервые я вижу Динара в ярости! От нее он даже побелел хуже листа бумаги!

– Я…

Отхожу назад и почти падаю в песок.

– Я гуляла. Зашла куда-то… В какой-то пустой разваленный дом… И кажется, заснула…

– Ты с ума сошла?

Нет.

Динар не кричит. Не повышает голос.

Но его тихий тон выдает плещущуюся внутри ярость хуже любого крика.

Только мне сейчас все равно.

Нет!

Я даже была бы рада, если бы он начал орать. Ударил бы меня так, что я бы повалилась на землю.

Я сама себя не прощу за это. Никогда не прощу! Только вот врезать сама себе не могу за то, что натворила!

– Ты понимаешь??? Понимаешь. Где мы? Мари!

Динар шипит, и держит за подбородок так, что наверное останутся синяки.

– Это пустыня! Пустыня. Мать твою!

Взърошивает волосы, дико вращая глазами.

– Здесь красивую девушку могут просто украсть! Украсть. Понимаешь? И что с ней потом будет? Ее продадут в рабство! В бордель! В такое вот заведение, где мы вечером были! Ты хочешь?! Хочешь вот так? Стать шлюхой? Обслуживать голодных до женского тела бойцов? Если да, то сразу надо было сказать! Я бы не морочился с охраной для тебя! И со всем остальным!

– Прости…

Он прав. А мне нечего сказать.

Только щеки полыхают. А глаза на Динара я поднять стыжусь.

Готова сквозь землю провалиться!

– Ты столько для меня сделал. Я ценю это. Даже не представляешь, как ценю! Мне просто хотелось прогуляться одной. Посто побыть одной, понимаешь? Но я была не права.

– Неправа?!

Он орет так, что я действительно отшатываюсь. Глаза наливаются кровью.

Теперь передо мной совсем другой Динар.

И этот не просто ударить. Этот убить способен!

– Ты. Хоть. Понимаешь? Что я пережил? Мари! Твою мать! Я думал, тебя уже уволокли эти уроды! Любители рабынь в свои бордели! И я никогда. Никогда бы тебя там не нашел! Ты не представляешь, что они могут сделать! Могут порвать! Убить! Просто ради зрелища и ради забавы!

– Прости.

Он переживал. Он столько сделал! Он защищает меня и самое главное, моего ребенка!

А я…

А я до сих пор чувствую. Как горит вся кожа, как полыхают губы от прикосновений, поцелуев чужака!

И мне хочется смыть это все с себя! Стереть наждачкой!

Я падшая женщина. Бадрид был прав. Наша с Алексой кровь отвратительна!

Но я в сто раз хуже, чем она!

Я предала свою любовь. И того, кто мне помогает!

– Это ты меня прости.

Динар вдруг становится прежним. Успокаивается. Сжимает в тонкую нитку губы.

Только глаза до сих пор полыхают яростью.

– Набросился на тебя. Ты и сама. Наверное, испугалась. Собирайся, Мари. Мы выезжаем через час. Надеюсь, мне не надо приставлять к тебе охрану в твоем номере?

– Нет, – рефлекторный жестом приглаживаю растрепавшиеся волосы. – Я буду. Через час.

Пошатываясь, вхожу в свой номер.

С ужасом смотрюсь в зеркало в ванной.

Губы расбухли. Стали совсем багровыми. Волосы всколочены.

С ненавистью сбрасываю белье и одежду, бросая их в урну.

На бедрах горят его отпечатки. Лихорадочный румянец так и не сходит с щек.

Губы искусаны. На них запеклись капельки крови.

Даже не знаю. Это он или я сама. Когда очнулась от этого дикого наваждения?

Только почему под кожей. Внутри, до сих пор вспыхивают странные мурашки? Ноги почти не держат. Пошатываюсь. Переступая бортик ванны. Но все тело будто стало невесомым… А глаза… Глаза как-то совсем ненормально горят…

Стираю с себя всю эту ночь.

Тру мочалкой так отчаянно. Что вся кожа становится будто после прикосновений тех огромных рук.

Боже!

Почему, вспоминая о них, глаза прикрываются сами по себе? А все тело пронзает от осознания, какими нежными, хоть и полными страсти, были эти руки, способные, кажется, лишь убивать… Как полыхали его глаза, заставляя задыхаться… Как дико и в то же время, так трепетно, покрывали меня всю его губы…

Я ужасный человек. Ужасный. Я предательница!

Я опоила Бадрида! Я! Я виновата в том, что его сейчас нет!

И я млела под руками другого! Нося под сердцем его ребенка!

Нет! Мне нет и никогда не будет прощения! Ни на небе, ни на земле!

Кое-как привожу себя в порядок.

Еле успеваю за час, что выделил мне Динар.

С опаской смотрю на него, ждущего меня возле машины.

Но это все тот же Динар, к которому я привыкла за последнее время.

Спокойный. Вежливый. Обходительный и чуткий.

В идеально сидящем костюме и с идеально уложенной прической.

– Прости меня еще раз. Мари, – он распахивает передо мной дверь, а я все еще не могу поднять на него глаз.

– Я дико. Безумно волновался за тебя. Я ведь тебя люблю, – усаживается рядом.

Заглядывает не в глаза. В самую душу.

А я отстраняюсь. Отодвигаюсь подальше. Как будто к ядовитой змее прикоснулась. Когда наши колени случайно соприкоснулись. Как всегда.

Любой мужчина мне отвратителен. Любой вызывает такую реакцию тела.

Что же на меня нашло этой ночью?

А, может, я и правда схожу с ума?

Утром мне померещилась Лора в гостинице. Правда, совсем другая. В яркой одежде. В белоснежном брючном комбинезоне, что открывал половину груди. И даже соски просвечивали через него. Накрашенная, с огромными накладными ресницами. Ярко-красными губами и с волосами, уложенными на европейский манер. Слишком развязная, но уверенная в себе. Но ведь это не могла быть скромная Лора? Которая собирает деньги для больного брата?

Тем более, что она отвернулась, когда заметила, что я на нее смотрю!

Лора бы точно не отвернулась. Да и откуда ей быть в таком месте?

– Я не переживу. Если с тобой случится что-то дурное, Мари, – Динар не пытается придвинуться. Но его глаза снова вспыхивают тем, что я видела на рассвете.

– Я правда. Тебя Люблю. Поверь. И я готов быть рядом. Хоть всю жизнь. Просто ждать. Даже ни на что и не надеясь.

– Прости меня, Динар. И я правда. Очень. Очень ценю все. Что ты делаешь для меня.

Чуть было не оговорилась. Чуть было не сказала «о нас».

Протираю виски руками. Сжимаю до боли, стоит Динару только отвернутся.

Машину подбрасывает.

Где-то в стороне слышны разрывающие звуки.

А меня снова начинает колотить.

– Что это?

Сама не понимаю, как вцепляюсь ногтями в его пиджак.

– Чтоооо? Динар!

– Мари. Это пустыня. Место. В котором нет законов. Я же не зря волновался за тебя и приставил охрану. Здесь обыкновенной женщине, да и любому человеку гораздо опаснее находиться, чем той, которую ищут Багировы у них под самым носом. Тут могут взорвать чей-то дом просто потому, что не понравился взгляд хозяина. И за это же убить. Думаю. Азур не зря назначил именно здесь эту встречу. Наверное, хотел проверить. Не тонка ли кишка у меня и у моей невесты хотя бы ступить на этот песок!. Прости.

Он отворачивается, отвечая на телефонный вызов.

А я поджимаю ноги под себя.

Обхватываю плечи руками.

Это взрывы. Точно взрывы.

Окна закрыты, но даже так я чувствую вонь гари. Смертоносную вонь!

И… О, Боже!

Опять ОН. Вспышками перед глазами.

Тогда, когда вытащил меня. Вынес на руках из пылающего дома родителей! Когда впервые мы так страстно и так нежно занимались любовью в его квартире!

И тот… Роковой взрыв… в котором я его потеряла… В котором предала….

Вспышками. Образами. Рваными урывками.

Губы. Что сминают мои. Не подчиняя. Любя.

Глаза, пронающие до самой глубины души. Так глубоко. Как просто невозможно!

Рука. Что нежно, так мучительно долго и нежно проводит по моей щеке прежде, чем он жадно. Со всем голодом, набросится губами…

И балка! Балка с гвоздями, которая упала тогда прямо на него!

Бадрид отбросил ее! Но она успела его задеть! Спас лицо и голову. Но удар пришелся на плечи!

И шрамы.

Три дыры от тех гвоздей из балки!

Я хотела обработать их в той заброшенной квартире! И рваный бок!

Они были. Эти самые шрамы, которые я после столько раз гладила руками! Были! Они были этой ночью! Я же ощущала их под своими пальцами!

Нет! Не только ночью! Они были и утром!

Когда я сбегала от этого демона-бойца, поняв, что это не Бадрид. Другой! Когда безжалостное солнце осветило другое лицо. Все изуродованное шрамами. Когда магия. Сумасшедшая энергия его глаз перестала сводить меня с ума!

Я видела его спину. И эти шрамы. Они там были!

Внутри все переворачивается в фарш.

Сердце снова вылетает из груди.

– Динар! Нам надо вернуться! Нужно помочь!

– Повиси, – Динар прикрывает трубку руками.

– Мари. Это обычное явление здесь. Мы не собирались и не будем оставаться. Нам разве мало собственных проблем?

И уже отворачивается. Снова возвращается в разговору.

– Хоть на этот раз, Имам. Я надеюсь. Ты сделал все чисто. Тебе, я смотрю. Ничего доверить нельзя. Да. Я знаю. Слухи такие ходили, что ты в этом деле лучший. Но я вижу, что кроме слухов, ничего не было. На этот раз то, о чем я говорю, должно быть удалено! Уничтожено, Имам! Полностью!

Его голос тонет в пелене. Моих диких воспоминаний.

Я будто вижу перед собой те роковые вспышки.

Снова слышу собственный крик. Который оглушает.

Опять рвусь обратно через туннель, а меня держат крепкие руки.

И снова. Снова. Снова. Снова.

Эти шрамы. Эти рубцы на боку и спине.

Это не может повторятся!

Да! Он боец!

Но эти шрамы!

Они абсолютно! Стопроцентно идентичны!

И нет!

Я не сошла с ума!