Текст книги "Беременна в расплату (СИ)"

Автор книги: Кира Шарм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

41 глава 41

* * *

Дни пролетают, и весь мой отпимизм начинает рассеиваться.

Я снова начала рисовать.

Очень много провожу времени в роскошном саду.

Ко мне относятся здесь, в сущности, неплохо.

Все, кроме Ирмы, которая так и ходит с поджатыми губами. Неизменно остается холодной, хоть и исправно выполняет все свои обязанности.

Она меня не любит. Просто не любит. Ну, не бывает так, чтобы человека любили все вокруг!

А остальная прислуга то ли не в курсе нашей истории, то ли им просто все равно. Ведь для простых людей такие вещи имеют совсем другое значение!

Каждый раз замираю, а сердце невыносимо колотится, когда вижу Бадрида. Или когда он проходит мимо моей спальни.

Ничего не изменилось. Наоборот. Все стало еще сильнее.

Я люблю его гораздо крепче, чем в первый день нашего знакомства. И чем в наши лучшие дни!

И воздух словно замирает во всем саду. И наполняется электрическими вспышками, от которых мурашки по коже, а дыхание перехватывает так, что кружится голова!

И я по-прежнему безошибочно узнаю именно его шаги!

Но его лицо так и остается ничего не выражающей каменной маской.

Он смотрит будто сквозь меня, когда я ловлю на себе его згляд.

А я кричу. Каждый раз кричу. Глазами, всем своим существом! Кричу о том, что он единственный в моем сердце! О том, как глубоко, как невыносимо сильно его люблю! Как до дрожи в пальцах мечтаю прикоснуться к его широкой груди. Гладить пальцами и целовать каждый его шрам, вымаливая прощение. Ведь в этих шрамах только моя вина!

Я уже узнала всю историю взрыва.

Выходит, что Бадрида просто отбросило волной. Вышвырнуло из окна!

Если бы не я… С этим проклятым снотворным! Ничего бы этого не произошло!

Не было бы ни Динара, ни Наины! И тех шрамов, которые у каждого из нас… Не на лице! Внутри!

Глубокие. Глубокие болезненные шрамы.

Я до сих пор задыхаюсь от боли, которую читаю в его глазах!

Они в нем до сих пор кровоточат! Я это знаю. Чувствую каждое клеткой!

Поэтому все так. Потому он просто проходит мимо. Нужно, чтоб эта кровь хоть чуточку остыла. Чтобы перестало так гореть все внутри болью!

Но…

Если мы не поговорим, то как унять эту боль?

И все же я не решаюсь подойти к Бадриду, как бы мне того не хотелось.

Сам. Он должен прийти сам. Когда будет готов к этому разговору. Когда сможет меня услышать! Когда мои слова смогут встать хотя бы на одну чашу весов со всеми наглядными и, увы, такими явными фактами!

Но дни пролетают, и холодком в сердце мне уже начинает казаться, что этот день не наступит никогда…

Может, рождение нашего малыша смягчит его и что-то изменит?

Главное, чтобы это холодное отчуждение не выросло в такую толстую стену, которую со временм уже пробить будет невозможно!

* * *

Дни тянутся.

Живот растет.

А в наших отношениях с Бадридом нет никаких изменений.

Может, оно и к лучшему, – убеждаю себя.

Ведь иногда я замечаю, каким яростным огнем вспыхивают его глаза, когда он безошибочно отыскивает взглядом меня в саду!

Ему нужно время. Много времени.

Впрочем, теперь нет никакой спешки.

Лучше уж так, чем снова наломать в горячке дров!

И все же приходит вечер, когда я решаюсь поговорить.

Сама проявить инициативу.

Знаю, что он в доме.

Всего час как приехал, хоть на дворе уже и темно.

Мне даже пояснять не нужно.

Бадрид специально отвлекается на дела, чтобы не сойти с ума от переполняющих его эмоций.

Иногда я просто чувствую, как он напряжен.

Потихоньку пробираюсь к его кабинету.

Дверь оказывается приоткрыта.

Заглядываю вовнутрь, немного потоптавшись на пороге.

Даже не стучусь. Не хочу говорить с ним сквозь двери.

Лучше так.

Просто лицом к лицу. Или просто встать рядом и промолчать… Жадно впиться в глаза друг другу.

Уже теперь. Когда страсти пусть немного, но улеглись.

Мы же это умеем! Умеем чувствовать друг друга без всяких слов!

Наши глаза всегда были способны сказать больше, чем сотни миллионов фраз!

Мы же не растеряли все это? Не могли растерять!

Как ни странно, но кабинет оказывается пуст.

Осторожно, на цыпочках просачиваюсь вовнутрь.

Даже улыбаюсь, окидывая взглядом комнату.

Бадрид верен своим вкусам и своим привычкам. Здесь все почти точно так же, как и в том, нашем доме. Да. Я не перестаю называть его нашим. Ведь именно там и тогда мы были так счастливы!

Огибаю стол, впитывая его запах, что так и витает в кабинете. В его мужском логове.

Взгляд тут же падает на папки, лежащие на столе сверху.

Они раскрыты. И в них…

О, Боже!

Вся информация про меня и Динара! Фотографии… И…

Ох, Господи!

Даже хватаюсь за сердце, бегло пробегая страницы.

Так вот, что он решил!

Что с самого начала мы были в сговоре с Наиной!

Нет! Тянуть больше нельзя! Нужно немедленно! Срочно с ним объясниться! Даже не представляю, как Бадрид с этим живет! Теперь становится ясной его отчужденность! Он уже сделал все свои выводы!

Наклоняюсь, замечая под столом какую-то бумагу.

И тут же роняю ее обратно на пол. Как будто к ядовитой змее или раскаленной кочерге прикоснулась!

Брачное свидетельство. Мое и Динара!

Конечно, имя не мое, но Бадриду все и так понятно!

Закрываю лицо руками.

Осторожно. Тихонечко выхожу из кабинета.

Только сейчас слышу звук машины Бадрида, с ревом срывающейся с места.

Почти опрометью несусь в свою комнату.

Теперь тех слов, что я приготовила, будет мало. Нужно будет подготовиться к разговору намного серьезнее!

* * *

Пролетают целые сутки, а Бадрид так и не появляется в доме.

Наконец, уже поздно, слышу его уверенные шаги.

Он явно не спокоен.

Чеканит шаг с такой силой, что весь дом содрогается!

Выходит, только вчера он заметил тот злосчастный документ?

Но и откладывать разговор нет никакого смысла! Мы и без того затянули это молчание слишком надолго! Как бы не стало совсем поздно!

Почти добираюсь уже до его кабинета.

Все внутри дрожит, но я должна набраться решимости!

Но…

Уже почти у двери слышу точно такие же громыхающие шаги. Они явно направлены именно сюда!

Отшатываюсь в боковую нишу.

И вовремя.

Этого человека не узнать невозможно!

Та же постава. Тот же широкий могучий разворот плеч. И… Такое же яростное лицо, каким я видела Бадрида в день нашего самого недлегкого разговора!

Счастье, что я успела и он меня не замечает! Хотя… Судя по его лицу, он сейчас в такой ярости, что не заметил бы никого и ничего!

И я не ошибаюсь!

– Это позор, сын!

Слышу громовой раскат его голоса, а внутри все холодеет.

Он просто врывается в кабинет Бадрида, распахивая дверь на ходу.

– Отец?

Голос любимого остается спокойным.

Но я представляю, как он возмущен таким вторжением! Так и вижу, как подскакивает со своего любимого кресла!

– Черт возьми, Бадрид! Я уже не знаю, сыновья вы мне или нет! Да что с вами такое! Арман, который затеял подготовку к свадьбе с какой-то безродной девицей! Даже не подумав мне об этом сообщить! Давид выходит из-под контроля из-за Саиды! Никого не слушает! Даже голос здравого смысла! Но ты! Ты мой первенец! Моя гордость! Ты никогда не подводил меня! Я всю жизнь был в тебе уверен! Всегда тобой гордился! Потому что ты всегда был намного улучшеной копией меня!

– И что изменилось?

Нотки холода в голосе Бадрида способны все вокруг заморозить в лед.

– Как???? Ты не понимаешь? Ты! Привел в дом! Эту девку!

– Полегче, отец. Выбирай выражения.

Каждое слово он чеканит, словно выстрел.

А я…

Я все превращаюсь в слух.

Похоже, именно этот разговор даст мне ответы на все вопросы. На главный. Что собирается делать Бадрид! И как по-настоящему сейчас ко мне относится!

Хотя…

Очень может быть, что этот разговор станет для меня самым настоящим приговором!

– Выражения?! Какие, к черту, выражения, сын! Насколько я не помнил себя от счастья, когда узнал, что ты жив. Настолько же и теперь я в шоке от твоего поступка!

– Мари носит моего ребенка. Что такого необычного и странного в том, что она живет в моем доме?

– Мари! Оооооо! У выкупа уже появилось имя?! Как?! Как ты, мой сын. Мой наследник, мог такое допустить?! Выкуп не рожает детей! Не беремеет! Какого черта все это дошло до такой черты? Или я тебя учить должен, как предохраняться? В любом случае, уже поздно. Но ты! Ты должен был решить эту проблему! А не выставлять такое на весь мир!

– Решить проблему? Отец! Ты сам себя слышишь? Мой сын не проблема!

– Это неслыханно! Какой сын? О чем ты говоришь, Бадрид? Ладно. Я знаю. Я все понимаю. Ты пережил тяжелую травму. Утратил память. Хрен знает что пережил в этой пустыне. Давай мы оба просто успокоимся. Я понимаю, что после взрыва мозг у тебя был поврежден. Ты ведь даже утратил память! Но теперь ты восстанавливаешься. Спокойно обо всем подумай. Все взвесь. Не торопись с решениями! Не сделай того, что после исправить будет невозможно! Просто. Забери ее с глаз подальше! По сути, ты сейчас скорбящий вдовец. Можно еще все как-то вырулить. Отправить эту девку подальше. В какой-нибудь из наших особняков, где бывает только семья. Или на твой остров, черт возьми! Пускай рожает, если тебе уж так приперло! Но это надо еще выяснить. Твой это ребенок или нет! Родит, а после… После надо от нее избавиться! А ребенок… Ну, что ж. Можно, в крайнем случае, представить его каким-то дальним родственником. Принятым в семью. Но я все же считаю, что он не должен родиться! И срок здесь не имеет никакого значения! Так или иначе от девки придется избавляться!

– Она. Не девка. Она. Моя. Жена!

– Чтооооооо? Подожди. Мне нужно присесть! Жена? Какого черта, Бадрид? Какая, на хрен, жена?

– Единственная. И ты прекрасно знаешь, что я далеко не скорбящий вдовец. Конечно, дочь Лузанского ни в чем не виновата, и мне даже жаль, что с ней так вышло. Но эта женитьба была просто фарсом!

– Ты сошел с ума!

Ярость в его голосе звенит так, что дрожат стекла. Кажется, меня сейчас даже от двери отшатнет этой взрывной волной!

– Послушай, сын. Я очень. Очень пытаюсь успокоиться и понять тебя. Правда. Но это неслыханно! Кого ты называешь своей женой? Выкуп? Та, что пришла отрабатывать долги за шлюху? Ты знаешь. У нее одна дорога. Вышвырнуть на общее пользование! Хочешь играться. Играйся. Трахайся. Кто ж тебе запретит? Но на таких не женятся! Даже по тысячу раз подложным документам! И таких не приводят в официальную столичную резиденцию! Не приказывают слугам служить такой, как хозяйке! И конечно. Конечно, от таких не рождаются наследники!

– Не лезь. В мою жизнь не лезь! Ты сам не так чист, отец! Как ты поступил с матерью? А эта змея? Наина? Разве не жила она у тебя в королевской роскоши? И про детей и наследников тоже бы молчал! Роман. Он нашел братьев Кургановых. Тагир и Тигран! Они же твои сыновья! И ты не возражал против их рождения! Или не знал? А иначе бы и их уничтожил еще в утробе матери? Вместе с ней самой?

– Так вот зачем ты привел в официальную резиденцию эту девку! Ты знал. Знал, что бросаешь всем вызов! Плюешь в лицо всем традициям! Ты решил выставить ее напоказ. Чтобы обезопаасить от нас! От твоей собственной семьи!

– Она. Моя. Жена. И это не изменится, пока я не решу иначе!

– Послушай, сын. Просто послушай! Да. Я не был примерным мужем. У меня были дети на стороне. Но я не приводил их в дом! Как и своих любовниц! Я знаю. Я прекрасно могу тебя понять! Женщина иногда способна свести с ума даже самого сильного мужчину! Отобрать весь разум! Это не любовь. Это лихорадка. Болезнь, от которой нужно излечиваться сразу! Вырывать с мясом. С жилами. С нервами! Наина была моим больным наркотиком. И я жалею. Жалею, что не избавился от этого наваждения с самого начала! Я ведь желаю тебе только добра! Одумайся! Очнись! Вышвырни эту девку и женись на достойной! Она родит тебе еще десяток наследников! А эту… Таких змей, как Наина, от которых сходишь с ума, нужно душить! Уничтожать!

– Отец.

Слышу, как шумно Бадрид выдыхает сквозь сжатые челюсти.

– Впервые в жизни я попрошу тебя. Покинуть мой дом. Мари моя жена. И эти вопросы решать только мне!

Что-то с грохотом падает, ударяясь о пол. Судя по всему, тяжелое деревянное кресло.

– Ради нее?

Голос отца Бадрида дрожит от ярости.

– Ради какой-то девки ты готов отречься от всего? И даже от семьи?

– И даже не думай, отец, искать какие-то варианты с моей поврежденной психикой и пытаться признать меня недееспособным. Этот вариант не пройдет. Кстати, я и его учел. У меня есть пять результатов обследований, подтверждающих мое полное психическое здоровье!

– Ты пожалеешь. Клянусь тебе. Кровью всех наших предков. Пожалеешь, Бадрид!

– Предки в земле, отец. Не тревожь их кости. А я жив! И в своей жизни никому и ничего за себя решать не позволю! И да. Если так встанет вопрос. То я брошу вызов не только обществу. Но и семье. Можешь уже. Заранее отрекаться от меня. И объявлять войну. Потому что иначе не будет! Мое решение. И точка.

– Как бы не было слишком поздно, когда ты одумаешься, сын! Пока еще сын!

Дверь распахивается, и я едва успеваю добежать до ниши за поворотом.

Старший Багиров выходит так, что дрожит весь дом. Только что огонь не вылетает из его ноздрей!

С грохотом хлопает дверью, покидая дом.

Бадрид запирается и я слышу его тихие ругательства.

Сейчас точно не время с ним о чем-то говорить!

Да и сама я в таком раздрае, что меня просто колотит крупной дрожью!

Тихонечко разворачиваюсь, чтобы уйти к себе.

Как вдруг…

Натыкаюсь на Ирму!

И тут же отшатываюсь.

Она похожа сейчас на самое настоящее привидение!

Бледная, а губы плотно сжаты в бесцветную нитку.

И глаза…

Черт! Мне прямо становится страшно от этого взгляда!

– Я не подслушивала, – зачем – то лепечу, теребя юбку.

– Так вышло. Просто… Хотела поговорить с Бадридом, и…

– Иди к себе, Мари, – ее голос тоже как у привидения. Ничего не выражающий. Совсем бесцветный.

– Сейчас хозяина беспокоить уж точно не время! И тебе тоже, как и ему, нужно успокоиться. Я заварю вам обоим крепкий мятный чай. Расслабься. Прими теплую ванну. Тебе сейчас не нужно нервничать!

– Да. Хорошо, – рассеянно шепчу.

И сама, как зомби, иду в свою комнату.

42 глава 42

* * *

Бадрид

Все эти дни меня просто разрывает на части.

Она так близко!

В полной моей власти!

И я с ума схожу от одного ее дыхания!

В доме. В этом саду. На каждом предмете мне чудятся ее руки. Проходя мимо чего-то не могу не думать о том, что она прикасалась. К этой дверной ручке. К этим перилам…

Блядь!

Это реально сумасшедствие! Безумие!

Еле сдерживаюсь, чтобы не броситься к ней каждый раз, когда жадно выхватываю ее взглядом!

Прохожу мимо, сжимая всю волю в стальной кулак.

А мысленно уже там. Рядом с ней. Там, где так часто вздымается ее грудь и воздух колышится ее дыханием!

Бегу. Каждый раз бегу! Сам от себя! Запираюсь в кабинете и заставляю себя заняться делами. Надо отдать должное Арману. Он, хоть и занят был какими-то амурами, а дела не завалил. Правда, и вопросы решал своими, специфическими методами. Накуролесили они с Давидом знатно!

Но с усмешкой признаю, что их методы работают! Вполне мог бы передать им управление всей империей!

И это чертово. Проклятое досье.

Каждый раз хочу очнуться. Просмотреть все снова. И снова. И снова.

Как принять ледяной отрезвляющий душ! Понять, что передо мной змея, а вовсе не ангел. Вытравить из себя даже ее тень!

И не могу. Одергиваю руку, как от мерзкой разъедающей кислоты.

Не верю!

Видел. Видел все своими глазами!

Но чувства тут же проносятся ураганом. Ударной волной, сметающей всю логику с ног!

Ее тихие, робкие, осторожные прикосновения, в которых тонул. Утопал. Захлебывался!

Ее глаза, которые светились так, как сыграть невозможно!

Ее рваное, на грани отчания «Бадрид» в том заброшенном замке, когда мы оба были словно призраками.

Верить!

Черт возьми!

Я должен. Должен понять, чему мне на самом деле верить!

Фактам? Которым доверять привык больше, чем глазам и словам? Или тому внутреннему чутью, что как раненый зверь хочет закрыть глаза и вырвать из них все, что они прочли в том проклятом досье? Все, что видели с Мари и этим ублюдком?

И меня раздирает.

Раскачивает на двух чашах весов.

С каждым днем, с кажой секундой все сильнее!

И я бегу. Бегу от нее. Чтобы не наворотить непоправимого.

Время…

Время должно расставить что-то на какие-то места.

Оно у нас есть. Родится ребенок, и тогда…

Сжимаю руки в кулаки почти до сломанных пальцев.

Отгоняю от себя мысли о том, что ребенок может быть от этого ублюдка!

Сколько не разбивал его мерзкую рожу в кровь, он твердит об одном. Мари была с ним. И это его ребенок!

И я почти забиваю его насмерть. Еле сдерживаю дикого зверя внутри! Отчаянно в такие дни надеюсь, что Мари не попадется мне на глаза! Иначе… Даже моей воли может не хватить!

Не ждал, что отец так быстро обо всем узнает!

Что ж. Битва против всех устоев, общества и семьи была ожидаема. Как и его ярость. Как и то, что ни он, ни остальные меня не поймут.

И, вашу мать! Я готов. Я готов выстоять битвы хоть против всего мира!

Только бы выдержать эту самую трудную битву! Ту, которая внутри меня! И не проиграть, выбрав не ту чашу весов! Это будет стоить жизни. Всей жизни. Нам обоим!

«Моя жена».

Да.

Я открыто заявил об этом отцу. Не стал заворачивать реальность в идиотские обертки. Выдумывать, что это вовсе не тот самый выкуп. Это хрень. Я готов узаконить этот брак даже под ее настоящим именем!

Но…

Руки сами ударяют о стол.

Моя жена?

Вчера. Вчера он выпал из досье. Этот проклятый листок!

Моя. И не только.

Хрен знает, но это накрыло меня пеленой такой, что смести был готов весь дом.

Это, на хрен, не помолвка. Это апофеоз всего, что я узнал!

– Жена, – бормочу, чувствуя, как губы перекашивает судорогой.

– Моя и не только моя!

Это дикость. Дикость, до которой я в страшном сне не представлял опуститься! Сумасшедший бред, в который я увязаю все больше и больше!

– Я не звал тебя, Ирма, – рявкаю, не поднимая головы.

Всех людей давно уже привык узнавать по шагам.

– Вы никогда не зовете, господин. Но даже вам нужно есть.

Вкатывает тележку с подогретым ужином.

– Это что?

Хватаю по привычке чашку, рассматривая какую-то зеленую хрень.

– Бадрид Каримович. Вы и так на нерве. А после визита вашего отца… Прошу прощения. Я подумала, что кофе, который вы постоянно пьете, сейчас только разбудоражит нервную систему. Вам ведь нужно еще и спать. А вы до рассвета в кабинете. Вот и заварила вам чай. Свежайшая мята. Она успокоит нервы. Позволит вам хоть раз нормально выспаться.

– Хорошо, Ирма. Наверное, ты права.

Отодвигаю по привычке еду в сторону. Глотаю мятный напиток. Даже вкусно.

Наверное, и правда. Мне просто нужно выспаться. Может, даже уехать на пару дней и накачаться каким-нибудь таким вот чаем. Нервы станут, как у слона. Легче будет разобраться во всем.

– Что-то еще?

Явно хочет о чем– то попросить. Топчется у выхода. Обычно Ирма незаметна, как тень. Уходит сразу, не проронив ни слова. Как и должна правильно вышколенная прислуга.

А у меня челюсти выкручивает и глаза словно давит кто-то жесткими пальцами.

Блядь. Точно. Надо отдохнуть.

Кажется, я целую жизнь не спал!

– Ирма?

Топчется. Руки теребит перед собой. Глаза бегают по всему кабинету.

Ну точно.

Хочет о чем-то опросить. Смотрит так странно, когда взгляд на меня переводит.

И я даже вполне могу догадаться, о чем.

Наверняка, хочет уйти. Взять рассчет.

Впрочем, я ее и не виню за такое желание.

Ирма в нашем доме с самого моего детства. Практичеки, я вырос на ее руках. Она жизнь провела в нашем поместье. После уже к себе забрал.

Могла за дочь не простить.

Но, блядь, даже это мы пережили. Как-то, но пережили. По сути, есть совсем немного людей, которые в доме с самого моего рождения.

Они все же как часть семьи. Жизнь протекает вместе с ними, пусть даже часто они остаются почти незримы и неслышимы. А все равно. Они наш дом часто считают своим больше, чем собственный, который семья обычно выделяет им в оплату.

Потому я и вернул Ирму. И приставил ее к Мари. Ей могу доверять. Даже после той отвратной истории с ее дочерью! Сейчас в доме должны быть только проверенные годами люди. Особенно сейчас!

Но, если после взрыва и того, что Ирма услышала, а она наверняка услышала, отец орал так, что его мог услышать даже глухой мертвец на кладбище в десяти километрах отсюда, вполне могу понять, что она не захочет оказываться меж двух огней. И решит уйти.

– Не тяни. Говори, – протираю лицо ладонью.

Блядь.

Я что? Старею?

Как-то непонятно бросает то в холод, то в жар.

– Попрощаться хочешь?

– Да, господин, – кивает, впиваясь слишком смело в глаза взглядом.

– Хочу. Попрощаться. Пришло время. Вот, видно, в последний раз на вас смотрю. Хочу запомнить. Именно таким. Я ведь… Я ведь вас еще маленьким помню. Вы были мне почти как сын. Семья…

– Давай без ненужной лирики, Ирма. И если ты хочешь оправдаться, то тоже не нужно. Завтра получишь рассчет. И не волнуйся. Я включу в него все компенсации за то, что довелось пережить. На всю жизнь тебе хватит. Хорошую жизнь, Ирма. Богатую.

– Вы…

Снова заламывает руки. Отводит глаза. И опять впивается в меня жадным взглядом.

Черт!

Может, это простая бабья сентиментальность! Но, в конце концов, ее никто не гонит!

Только почему мне ее странный взгляд напоминает тех самых стервятников из пустыни?

– Я всегда относилась к вам и к вашей семье, как к родным, Бадрид!

Черт! Да что такое?

Пытаюсь махнуть рукой, чтоб показать ей, что может быть свободна.

Но движение не дается. Рука движется, как в замедленной съемке. Через силу!

И вспышки какие-то странные перед глазами! Лицо Ирмы расплывается, как в кривом зеркале. Становится раздутым и уродливым!

– Я знаю, как важны традиции. Не только для вашей семьи! Для всех нас! Моя дочь перешагнула черту. Она должна была понимать, что, как говорилось в старом фильме, сокол и ласточка не летают в одном небе! Она была не для вас. Я не осуждала ее. Жалела за глупость и дурную наивность. И вас никогда не осуждала за то, как вы поступили. По сути, вы с ней обошлись еще благородно!

– Оставим это, Ирма. Мы давно все обсудили. Зачем вытаскивать наружу старую боль?

Черт! Челюсти сводит. Мой голос звучит, как из трубы, а я слышу его будто со стороны!

– Старую боль? О, нет! Это для вас она старая! А для меня… Для меня она никогда не проходила! Она каждый миг. Каждую секунду кровоточит! И все сильнее! И я никогда бы не мстила, Бадрид. Но после того, что услышала! Вы! Женились на этой! На выкупе! Значит, ради нее, смогли попрать все традиции! Только чем моя дочурка тогда была хуже? Моя маленькая девочка… Она погибла! Из-за вас! А ведь она вполне могла родить вам наследника! Раз выходит, что традиции для вас ничего не значат!

– Ирма…

– Речь ведь не о деньгах, Бадрид. И не о положении! Она любила вас! Любила так слепо! Она могла бы жить!

– Ирма!

Да что за черт!

Почему я должен выслушивать эти бредни?

Дочь Ирмы любила деньги, до которых была жаднее старого ростовщика! И какого черта у меня так сводит челюсть?

– Моя девочка умерла, Бадрид. И ты. Ты будешь умирать медленно. Яд сначала парализует конечности. После охватывает все тело. Не скоро он доберется до легких! Уже сейчас ноги тебя не послушаются. Ты не можешь подняться с кресла! А я буду рядом. Буду смотреть. Как ты корчишься. Смотреть, каким ты можешь быть беспомощным. Могучий Бадрид Багиров!

Твою мать! Что за бред?!

Но я пытаюсь подняться и с ужасом понимаю, что ни хрена не выходит!

Ноги и правда не слушают! Да нет! Их как будто у меня и не существует!

– И корчится ты будешь внутри! Сгорать в адском огне! Потому что твоя Мари и твой наследник чувствуют сейчас то же самое! Да, Бадрид! Мари выпила этот чай с ядом ровно за несколько минут перед тобой! Я специально распахну дверь. Чтобы ты успел перед смертью услышать, как она будет хрипеть. Как судорожно будет вдыхать возхдух, который не попадет в парализованные ядом легкие! Я успею насладиться этим зрелищем сполна! И плевать, даже если меня за это четвертуют! Если бы ты только не женился на этой… Вышвырнул ее так же, как мою дочь… А сейчас… Получай свою расплату! Расплату за все, Бадрид!