Текст книги "Беременна в расплату (СИ)"

Автор книги: Кира Шарм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

49 глава 49

* * *

Бадрид

– А что будет с моей семьей?

Мари лежит у меня на груди.

А я будто и не был только что в ней.

С каждый разом. С каждым прикосновением желание, дикое, до ломоты в суставах толкьо распаляется!

Внутри полыхает адское пламя.

Голоден.

Как же безумно, бешено, просто адски я голоден по ней!

По всему.

По пальцам, что скользят по моей груди.

По ее пухлым губам, которые наверняка уже болят от моей неуемной жажды!

По этим глазам, которые светятся в темноте. Ярче всех звезд на свете. Светятся прямо в душу!

По ее бархатной коже. По каждому всхлипу, который я пожираю, ловя распахнутым ртом. А после остатки жадно и бережно собираю с ее губ своми…

Это адская жажда.

Еще. Еще. Еще.

Еще глубже. Еще сильнее. Ворваться в нее так, чтобы слиться намертво! Чтобы не отделить!

Выхожу их нее, а будто кости сам себе ломаю.

Не насытиться! Никогда! Каждый выдох ее пожирать готов!

– Все останется, как должно было быть с самого начала, Мари.

Я выяснил.

Изначального сговора ее семьи с Наиной не было. Случайность. Просто. Гребанная случайность, что шлюха-Алекса на какой-то дебильной вечеринке встретила сынка правой руки этой змеи.

Все вышло наоборот.

План Наины созрел именно благодаря этой случайности!

Она сама на них вышла. Уже после того, как Мари вошла в мой дом, а они потеряли все.

Сама предложила помощь, от которой они не могли отказаться, ведь иначе было не выжить.

Но это не отменяет их вины. Пусть и не такой, как я предполагал, ознакомившись с фактами.

– В этой стране они жить не будут. И не проси. Увидеться с ними я тебе не позволю. Никогда не впущу в свой дом. Но они могут уехать. Начать где-то все с нуля, если получится. Преследовать не буду.

Я знаю. Знаю, что такое семья.

Хоть что переживи, а кровь все равно к крови притянется!

Вон, как с Градовым Ромкой у нас вышло!

Вроде он от нас открестился. И дел наворотил таких, что расхлебывать пришлось. А все равно. Когда его голову на блюдечке потребовали, каждый из нас готов был драться насмерть за брата!

Но тут другое дело! А там… Там гнилая кровь!

Они, ради собственной шкуры, готовы Мари были продать за три копейки! Это чистая случайность, что они не были в курсе про план Наины.

А если бы были?

Не факт, что не продали бы ее на заклание! Еще бы и хвостами виляли, благодаря за свои тридцать серебренников!

Гнилая. Гнилая кровь.

Может, Мари им подкинули? Подменили в роддоме? Она совсем другая.

Светится.

Единственная. Таких не бывает!

Другая бы наоборот.

Мести бы страшной попросила!

А она…

Зачем ей знать, что ее родню я уже вышвырнул на хрен из страны.

В одной одежде, просто тупо отвезли через границу.

И приказ дан очень четкий. Обратно не впускать. Никогда!

Впрочем, я, конечно, буду крайне пристально следить за каждым их шагом!

Уже утро. Так быстро. С ней часы летят, словно секунды!

Укрываю мою девочку простыней.

Чуть не на физическом уровне больно отрывать от себя ее руки.

– Санников!

Даже не удивляюсь, когда вижу его на пороге.

– Пора отплать свой долг, Бадрид. Ты не находишь?

– Я всегда плачу по счетам, – киваю, провожая его в свой кабинет.

– Чего ты хочешь? За свою помощь?

– Динара.

– Чтооооо?

Охренеть.

С чего сегодня все такие добрые?

Всем хочется, чтоб я оставил жизнь тем, кто этой жизни ни хрена не заслужил!

– Он гениальный программист. Та программа, которую он создал… Конечно, я сделал бы иначе. Лучше. Но по большому счету, никто в мире, кроме меня, не был способен ее отследить. И никто прежде такого не создавал. Такие на вес золота, Бадрид. Он мне нужен!

– И зачем тебе программист с раздробленным коленом и без руки?

Да.

Я не простил ему того держания Мари за руку! И его счастье, что он касался ее только одной рукой!

– Багиров. Ты задаешь слишком много вопросов. Ты знаешь мои условия. И ты на них пошел. Добровольно пошел. Когда я приду, ты выполнишь любое мое желание. Любое, Бадрид! Это не обсуждается! Или ты что? Хочешь не сдержать данного слова? Не ожидал от тебя. Для Багировых ведь слово священно и нерушимо!

– Да, Санников. Да. Нерушимо. Но, знаешь, есть на свете более ценные вещи. Твоя женщина. Твоя семья. Ты просишь меня оставить жизнь тому, кто покушался на мою жену! Кто ее чуть не убил! А у меня на эту мразь другие планы!

– Слово, Багиров. Твое слово. Ты хочешь бросить на кон всю свою репутацию?

– Да. Мое слово. Но, прости. Моя женщина для меня выше даже чем слово. Разве ты этого не поймешь? Я бы тоже когда-то не понял. Но ты женат и у тебя даже растет сын! И хочу тебе напомнить, Санников. В свое время, когда Градов ее пытался увезти, ты набил ему морду! Чемпиону миру по борьбе без правил, на секундочку! И твоему лучшему другу! А дружба для тебя была превыше всего. Так что ты должен понимать. Эта мразь покушалась на жизнь моей женщины и моего ребенка! Стал бы ты держать слово на моем месте, когда речь идет о таком?

– Багиров! Это ни в какие рамки! Я что? На рынке, чтоб торговаться?

– Давай так, Санников. Я прогуляюсь с этим твоим гением. И если он выживет после нашей прогулки, забирай его себе. Но при условии. Что ты закроешь его в каком-нибудь подвале. И эта мразь никогда не выйдет оттуда!

– Ладно.

Скрипит зубами. Сжимает кулаки.

– В принципе, это справедливо! Сообщи мне о месте прогулки. Когда нагуляешься.

– Сообщу. Обязательно сообщу, Стас.

– А знаешь, Багиров, – он оборачивается уже у выхода. – Я тебя понимаю. И теперь даже готов подать тебе руку. Они… Они для нас и правда. Выше всего. Даже не думал. Что в тебе человеческое проснется.

Санников уходит, а я усаживаюсь за стол, потирая виски.

Да. Много перемен. Слишком много. И сколько их еще будет!

Впрочем, рассиживаться особо некогда. Пора и правда. Слегка прогуляться. Пока моя девочка так сладко спит!

* * *

– Это могильник.

Поясняю для тех, кто сам не смог догадаться.

Руки кровью марать не стану. Пусть все отправляется в руки Бытия.

А я… Я слово любимой женщине дал.

Пусть решает промысел Божий.

Кому жить, а кому уйти навечно.

Пустыня не приговор. Скорее, шанс.

– Ты подонок, Багиров!

Наина с ненавистью плюет мне под ноги.

– Я?

Запрокидываю голову.

Хохочу до слез.

Реально.

Смешно.

Хотя силу духа признаю. Даже снял бы шляпу.

– Почему?

– Кто не любит путешествий? Они бывают познавательными и даже захватывающими. А еще говорят, что каждое путешествие – это путь к самому себе. Пусть Небо само решает. Стоите вы того, чтобы остаться жить или нет. Мог бы забросить каждого из вас по одиночке. Но нет. Вы вместе и вас много. Может, даже окажете друг другу поддержку?

Хотя нет, конечно. Даже смешно от такой мысли.

Смотрю на них. Связанных одной веревкой.

Наина. Динар, сверкающий глазами от ненависти. Ирма, которой доверял, несмотря ни на что. Двое охранников, что на крови клялись в верности.

Все извиваются, проклиная меня сквозь сжатые зубы.

А зря.

Силы здесь лучше поберечь!

– Только почему мне кажется, что вы скорее сожрете друг друга? Интересно, кто станет первой жертвой?

И я сейчас ни хрена не в переносном смысле.

Кому, как не мне, знать, что такое лютая жажда пустными и дикий голод?

А эти…

Эти голыми руками разорвут, чтобы напиться чужой крови!

– Если сумеете выжить, уничтожать не стану. Но контроль над каждым из вас будет всегда. Никто больше не сможет приблизится к моей семье! Забудь мысли о мести, если хотите остаться в живых.

Шанс.

Шанс – это слишком щедро.

Но иногда и слишком жестоко.

Наверняка, они бы предпочли пулю этой пустыне.

Но я дам им шанс.

Мой вертолет с надежными людьми и камерами будет кружить над ними как настоящий стервятник. Ничего не пропущу. И в нем уж точно надежные люди!

Я уничтожил бы всех их, не раздумывая.

Но…

Возможно, это слишком просто!

У каждого своя чаша, которую нужно испить!

Мне ли не знать?

– Думайте больше о душе, чем обо мне, – бросаю напоследок.

– Как знать. Может, это вас и спасет.

Окидываю взглядом в последний раз проклятый могильник.

Пустыня способна творить чудеса. Но сомневаюсь я, что для этих душ найдется чудо.

Разворачиваюсь, направляясь в своему вертолету.

Уже слыша, как они начинают проклинать друг друга. Искать того, кто больше всех виноват!

О, да.

Эти сожрут еще до того, как поймут, что такое настоящая жажда!

Только одной из них шанса не досталось.

Лора, настоящая любовница этого ублюдка и лживая подруга, которой удалось втереться в доверие.

Она сразу почувствовала, что пахнет жареным. Что все это не сойдет с рук.

Почти сразу же сбежала. Видно, поняла, что ее покровители гроша ломаного за нее не дадут.

Но самолет разбиося. Никто не выжил.

У Судьбы длинная рука. Иногда жестокая и беспощадная. Иногда она дает выжить тем, кто сто раз провалился в чертоги смерти. Сводит там, где двое оказаться не должны. Сплетает души такими цепями, из которых ни ложь, ни человек не вырвет!

Но иногда сжимает горло сама. Не дожидаясь возмездия.

50 глава 50

– Бадрид…

Это… Это нереально!

– Пойдем, – он сгреб меня в охапку посреди ночи.

Закрыл ладонью глаза и понес куда-то по коридору.

А когда забрал свою руку, я чуть было не ослепла!

Оно мерцало в темноте.

Сияло так, что глаза заслезились.

Белоснежное. Абсолютно воздушное. Кажется, оно просто парит в воздухе!

– Это… Это же…

– Примеришь?

А мне прикоснуться в этому великолепию страшно.

Кажется, не из ткани оно. Не усыпано сияющими бриллиантами.

А словно из тумана соткано. Звезды как будто в нем запутались.

Подойти страшно.

Кажется, неосторожное дыхание, и все рассеется. Как самый настоящий дым. А звезды улетят обратно в небо!

Это не платье. Это мистика! Чистое волшебство!

– Мы же договаривались!

Шепчу, обнимая его за шею. Крепко. Крепко вжимаясь.

Потому что не платье, а он. Он, главное, чтобы не рассеялся. Он и наше счастье. Которое вдруг показалось мне таким же нереальным, как это парящее в воздухе чудо. Господи! Да оно и нереально! Совершенно запредельно! Может, я до сих пор сплю?

– Да?

Вздергивает бровь, а я прикусываю губу.

Бадрид ничего не обещал. Это была только моя просьба.

– Мари. Тебе что? Не нравится платье?

– Нравится. Очень нравится, – прижимаю ладони к горящим щекам.

– Только знаешь, Бадрид. Мне кажется. Наше счастье нужно прятать. Нельзя о нем кричать на весь мир. Лучше закрыть за надежными окнами и замками.

– Сглазить боишься?

– Скорее спугнуть. Потому что… До сих пор не верю, что все это на самом деле! Что после всего мы все-таки обрели друг друга!

– Не бойся, Мари. Ничего больше не бойся.

Шепчет мне на ухо, обдавая своим жаром… И вдруг… Вдруг начинает кружить.

А я смеюсь. Так беззаботно. Так счастливо. И будто вся боль, которую пришлось пережить, стирается сейчас. Этой странной, волшебной ночью. Этим почти потусторонним свечением. Этой улыбкой, почти мальчишеской, которой улыбается сейчас мой любимый!

– Но… После всего…

– Тсссссс.

Его губы накрывают мои. Жадно. И одновременно бережно. Лаская, но при этом и порабощая. Заставляя вцепиться в его плечи что есть силы и полностью отдаться его власти.

– Мы не должны были быть вместе. Но сама судьба сводила нас. Снова и снова. Она же испытывала нас на прочность. Может, проверяла? Достойны ли мы своего счастья? Знаешь. Меня с самого почти рождения учили. Что все в этой жизни нужно выгрызть. Пройти огонь и воду. Выстоять под самыми страшными ударами. Только тогда ты станешь собой.

– И…

Чувствую, как кружится голова. Хоть Бадрид уже перестал меня кружить.

От его близости. От горячих любимых губ, которые шепчут прямо в мои губы. От глаз, что сверкают в темноте ярче бриллиантов. Ярче всех звезд, что за окнами. Сияют тем… Тем, что не развеется. Не пропадет и не поблекнет. Ни с рассветом, ни с чем!

– Нас словно вылепили. Прошвырнули через все возможные проверки. Мы совсем не паутинка, Мари. На которую подует слабый ветерок, и она разорвется. Мы канаты, которые уже не перекусить. Не перерезать. Ничем. Я хочу, чтобы ты перестала бояться. Чтобы открыто вложила свою руку в мою.

– И…

– И просто надень платье! Ну? Уверен. Оно тебе понравится еще больше, когда ты увидишь себя в нем!

– А если… Если я все же откажусь?

Сжимаю пальцы.

Почему-то внутри меня кто-то маленький и напуганный. Кто-то, кто слишком боится выставлять свое счастье напоказ.

– Если откажешься, – Бадрид шепчет прямо в ухо, прикусывая мочку и заставляя меня застонать.

Спускается жаркими поцелуями по шее.

– Тогда я порву его на тебе прямо сейчас. И у нас будет брачная ночь! Прямо здесь. На этом полу!

– Бадрииииииид!

51 глава 51

* * *

– Ты великолепна.

Шепчет любимый, прикусывая мое оголенное плечо.

Платье и правда оказалось роскошным. Правда… В ту ночь его надеть так и не пришлось!

Я должна была переночевать в другом доме перед церемонией.

Договорились, что Давид поведет меня к алтарю и передаст мужу.

– Такую сестренку не грех бы и украсть, – он хитро усмехнулся и подмигнул, глядя на меня утром в этом роскошном платье.

Но Бадрид не стал дожидаться.

Он примчался в дом Давида еще до рассвета.

Как всегда, нарушив все традиции.

Хотя… Это уже, кажется, и есть наша единственная традиция. Нарушать все, что можно и идти вразрез всему!

– Испугался, что Давид и правда меня украдет?

Смеюсь. Даже не переживаю о том, что не стоит ему видеть меня в платье до церемонии.

Я не боюсь больше примет. Ничего не боюсь. Когда он рядом!

А с его младшим братом мы на удивление легко нашли общий язык! Хоть мне казалось, что вся родня Бадрида суровая и с тяжелым характером.

– Я бы ему украл, – шепчет, притягивая меня к себе. – Давид без башни, конечно, но не смертик же!

– Тогда зачем примчался? Сейчас самые секретные приготовления! Из меня будут делать красавицу. И ты не должен этого видеть! Это же сюрприз!

– Соскучился, Мари. Адски соскучился! Спать не могу. Брожу как больной зверь по дому, где нет тебя! Красавица! Ты всегда моя красавица! Особенно… особенно когда твои волосы разметаются по подушке. А губы становятся красными от моих губ!

– Эй!

Давид нагло, без стука входит в комнату, получая за вторжение громкое рычание Бадрида.

– Похоже, мне и правда придется украсть твою невесту, брат! А то до церемонии никто из вас не дойдет!

* * *

И это и правда была самая роскошная свадьба, которую только можно себе представить!

Собралась вся столичная пресса. Не говоря уже о том, что Бадрид пригласил всех, с кем пересекался или имел дело. Всех.

У меня лица и имена расплывались уже и перед глазами и в голове.

А он специально для нас купил самый роскошный столичный парк. В котором сказочным ароматом раскрылись сотни сортов роз.

Мне не верилось.

Под вспышки фотокамер. Под каждое поздравление я все сильнее сжимала его руку. Чтобы убедиться, что он здесь. Рядом. Что все это на самом деле!

Но…

Когда мы встали у алтаря, чтобы произнести свои самые заветные слова, весь мир исчез.

Остались только мы. Мы вдвоем.

И даже слов не нашлось.

Только они.

Громкие. Оглушительные удары сердцец. Сливающиеся в одно.

А в них…

В них каждый наш взгляд. Каждый шаг нашей дороги.

Мы стояли и смотрели друг другу в глаза.

А перед глазами проносилось все, что было с нами.

С самого начала.

С самого первого взгляда там. Еще в родительском доме.

– Навсегда, – шепчем мы одновременно единственное слово, сплетая наши руки.

«Навсегда»

Отдается в каждом ударе сердца.

– Ты всегда будешь моей жизнью, Мари. Моей единственной настоящей жизнью, – шепчет Бадрид, подхватывая меня на руки. – Я дышу тобой. Ты мой воздух. Мой кислород. Моя кровь. Я свихнусь, если тебя не будет рядом.

– Я буду рядом, Бадрид. Я всегда рядом. Потому что ты… Ты мое сердце. И только ты моя жизнь!

И мир перестает существовать.

И все становится неважным.

Только мы вдвоем. Рука об руку.

И наш пусть, усыпанный лепестками роз. Увитый цветущими розами.

И я верю. Верю. Каждым ударом сердца. Так теперь будет всегда!

Вся гарь развеялась ветром и осталась позади.

– Сын.

Я замираю. Крепче сжимаю руку любимого.

Бадрид обещал, что на нашей свадьбе будут все.

Он собирался сделать все, чтобы каждый пришел нас поздравить.

Не просто поздравить. А признать тем самым наш союз. Официально признать.

Но…

К этой встрече я все же была не готова.

До последнего верила, что Карим Багиров настолько упрям, что не появится на нашей свадьбе!

– Да, отец.

Бадрид выглядит каменно невозмутимым. Только сжимает в ответ мою руку в знак поддержки. Вскидывает голову, смело глядя в глаза отцу, который наверняка никогда не признает нашей свадьбы.

А я стараюсь не смотреть в его прожигающие черные глаза.

В них все кричит о том, что он не смирился.

Вместо этого рассматриваю мать Бадрида.

Тонкую, совсем миниатюрную женщину.

Ни один из сыновей совсем на нее не похож. Тонкие черты лица. Очень мягкие. Очень нежные. Наверное, если бы у них родилась дочь и пошла в нее, она затмила бы всю столицу своей красотой!

– Я признаю твою брак и твоего наследника.

Отец Бадрида чуть наклоняет голову.

– Каждый человек в этой жизни имеет право на ошибку. Я надеялся, что мои сыновья их не совершат. Но у тебя впереди долгая жизнь. Бадрид. На то, чтобы все осознать и все исправить. Мое слово такое. Аннулировать этот брак я не буду пытаться. Ребенка тоже признаю законным. На этом все.

– Ошибка, отец, решить, что власть и богатство самое главное в жизни, – Бадрид точно так же чуть склоняет голову. – Но в ней есть вещи намного дороже. Ты знаешь, что дорого. Знаешь цену всему. Но до сих пор не узнал, что есть на земле то, что бесценно.

Он увлекает меня дальше, к другим гостям.

– Бадрид, – шепчу, сжимая его руку. Тяну на себя.

– Это плохо. Он не смирился! Может, стоит попытаться поговорить с матерью? Как женщина женщину она может, меня поймет? Или хотя бы выслушает?

– Мари. У отца не бывает правильных решений, кроме тех, которые принимает он. Но то, что он пришел и все же признал наш брак законным. Ты даже не представляешь, как это для него много! Считай, что он переступил через себя и признал наш брак!

– Как ты в свое время?

Улыбаюсь, чувствуя, как отлегает от сердца.

В последнее время я стала забывать. Чего стоят для Багировых их принципы!

– Как я, – шепчет Бадрид, целуя мне руку.

– Может, сбежим отсюда?

Вкрадчиво шепчет на ухо голосом настоящего змея-искусителя.

– Торт нам привезут, а фейерверки будет видно даже и с другого конца света!

– Сбежим, – шепчу, выпуская из клетки голубей.

И знаю.

Там, на свободе, именно эти голуби обязательно соединяться и никогда не расстанутся

52 ЭПИЛОГ

* * *

– Бадрид!

Она кричит, сжав мою руку так, как будто способна ее оторвать.

Блядь. Кричит!

А я ни хера. Ни хера не могу сделать!

Я поставил на уши всю клинику!

По десять раз пообещал расстрелять всех врачей, которые на деле ни хера не врачи, а самые настоящие коновалы.

И руки им оторвать. И яйца отрезать.

Но ни хрена не помогает.

Моя девочка все равно кричит от боли! А все, что они способны сделать, это советовать ей правильно дышать и тужиться!

Какой урод вообще продал им чертовы дипломы? За какие бабки они получили звания лучших врачей?

– Тебе не надо здесь быть… Ты не должен!

Шепчет, обмякая от очередной судороги боли.

– Тсссс… Тс, маленькая!

А внутри все проворачивается так, как будто там сто ножей орудует. Перемалывают все кишки в фарш!

Никогда. Никогда я, мать его, не чувствовал себя таким бессильным!

Моей женщине, моей маленькой, хрупкой девочке так больно, а единственное, на что я способен. Это тупо протирать влажной салфеткой ее мокрый от пота лоб!

– Прости меня, Мари, – шепчу и сам себя ненавижу.

Ребенок слишком большой.

Но она отказалась от кесаревого, а я не настоял!

Может, надо было усыпить ее и не думать?

Только смотрю в ее глаза.

Глажу в ответ до побеления вцепившиеся в мою руку пальцы.

И, блядь, не могу.

Не могу пойти против ее воли. Против ее тихой просьбы!

Пока. Пока не могу!

Но если это продлится еще больше часа!

Плевать мне будет на все обещания!

Блядь.

Это же самый настоящий ад!

Ее крики будут звенеть у меня в ушах до конца моих дней! Самым страшным кошмаром!

– Ты должен подождать за дверью. Так делают все мужчины, – лихорадочно шепчет, еще сильнее сжимая мою руку.

– Ты не должен этого видеть и быть здесь! Бадрид! У тебя же миллион дел!

– Дел, – цежу сквозь зубы, еле сдерживаясь, чтобы не придушить очередное светило. Которое приходит на смену прежнему.

– Каких еще дел, Мари? Разве есть дела важнее, чем ты?

– Мужчины не должны этого видеть!

Беспомощно шепчет, и снова кричит.

Кричит, мать его. От боли!

Что там делает этот новый коновал?

Я таки реально. Оторву ему сейчас голову!

Но…

Это что еще за писк? Ооооооо…..

– Мальчик. У вас мальчик, – сообщает эта бесчувственная машина в белом халате.

– Такой боевой. Сразу видно. Будет большим человеком. Вон, как о себе заявил.

Точно. Заявил. Так, что уши заложило!

Но я не отрываюсь от Мари.

Склоняюсь над ней, повалившейся на подушку.

Утираю градом текущий пот с лица.

– Мари. Девочка моя!

Покрываю поцелуями ее мокрое лицо.

Блядь.

У самого руки трясутся!

Как она это пережила!

Я б жизнь отдал, только бы избавить ее от этого ада!

– Бадриииид! Где он? Дай мне его! Прошу!

Шепчет, а у самой сил ведь совсем не осталось!

А я уже готов нашлепать по попе того, кто там так громко орет за моей спиной!

– Тебе надо отдохнуть, – шепчу, а внутри до сих пор все дрожит.

Откуда в ней столько силы? В такой хрупкой?

Блядь.

Ни за что не позволю ей пройти этот кошмар еще раз!

Яйца себе узлом завяжу и буду терпеть!

Потому что средства могут и не сработать!

– Прости меня, девочка, – шепчу, нежно гладя ее лицо. – Прости за этот ад!

– Ты что?

Шепчет и улыбается. Неземной какой-то запредельной улыбкой.

– Где он? Где наш малыш? Почему мне его не дают? С ним что-то не так?

Цепляется руками за мои пальцы.

– Тебе отдохнуть надо, – понимаю, что еле ворочаю языком. А в горло будто стекла битого насыпали. – Им врачи займуться. Няньки там. Есть кому!

– Бадрид Каримович. Ваш сын.

Мне протягивают этот кричащий сверток, который умудрился устроить тут самую настоящую глобальную катастрофу.

– Ну? Ты чего? Робеешь?

Мари улыбается. Расцветает. Светится вся, глядя на сморщенного маленького гнома.

– Я? С чего это? Я бы…

Черт!

Принимаю на руки теплый комочек.

Смотрю в глаза, и….

Пропадаю. Намертво пропадаю. Забываю дышать.

Осторожно трогаю крохотные ручки.

– Наш… Сын…

Хрипло выдыхаю, впиваясь в черные, как маленькие угольки, глаза.

А внутри все разрывается на части.

И что-то такое начинает печь в глазах.

Надо же. Кроха такая. А уже под кожей. Сразу. С одного взгляда!

Ее колдовство! Ее глаза! Что с ума меня сводят с самого единственного взгляда!

– Сын…

Шепчу, чуть поглаживая черные волосики.

Осторожно. Чтобы ничего ему не повредить!

А маленький тиран начинает громко и требовательно чмокать губами.

– Давай его мне. Иди ко мне, малыш!

Мари уверенно протягивает руки.

Без всякого страха берет на руки эту кроху.

Собственник. Настоящий собственник.

Сразу же заявляет свои права.

Расставляет все границы.

Нахально распластывается у Мари на животе, выползая из конверта или в какую хрень его там завернули.

Ноги и руки раскидывает. Территорию своей объявляет!

– Эй. Это мое!

Пытаюсь приструнить наглеца, но он уже находит губами сочный сосок. Впивается прямо изо всех сил. Аж багровеет от натуги. И глаза прикрывает от удовольствия!

Так и засыпает, начмокавшись всласть. Но не выпуская соска Мари изо рта!

– Мой аппетит, – шепчу, пытаясь осторожно забрать младенца.

Сын, конечно!

Но Мари нужно отдохнуть!

Надо же. Не просыпается. Но начинает возмущенно сопеть, когда его от груди пытаюсь осторожно отодвинуть!

– Спи, сладкая моя, – все же мне удается его взять на руки без особенного шума.

Целую Мари, чувствуя, как ее улыбка тает под моими губами.

Мое девочка засыпает.

Замученная. И счастливая!

Ну, а мне предстоит разговор по душам с маленьким бандитом!

* * *

– Мари. Она не только твоя мама. Она еще и моя женщина, – слышу, едва проснувшись.

Даже не скрываю улыбку. Глядя на то, как Бадрид полулежит в кресле с нашим сыном на груди.

Какие же они…

На глаза наворачиваются счастливые слезы!

Наш сын точная копия Бадрида! От меня нет ничего! Кажется, совсем ни капельки!

Те же глаза. Губы. И ямочка на подбородке!

Охххххххх, нелегко будет растить такого мужчину! У него наверняка. Уже. Обо всем. Есть свое мнение! Хоть и говорить еще не может и не умеет!

Вот и сейчас.

Вроде бы замер.

Лицо такое серьезное, как будто и правда понимает, что говорит ему отец.

– Она тебе не принадлежит. Да. И ты должен меня слушать! Я твой отец!

Охххххх. Легко точно не будет!

Потому что он тут же подтягивается вперед и хватает ручкой волосы Бадрида.

Боюсь, ни один из них не сможет в ближайшее время понять, кто из них главный!

– Вы оба моя жизнь, – шепчу, даже не утирая счастливых слез.

– Оба мое счастье!

– И, чтобы вы не ссорились, нужно будет родить девочку еще!

– Нет! – чеканит Бадрид, резко поднимаясь.

И, судя по точно такому же, как и у него, выражению лица нашего малыша, тот тоже резко против! Хватит ему и одного конкурента!

– Да, – шепчу, протягивая руки к ним обоим.

– Девочку. И думаю. Что не одну!

– Мари! Я не позволю тебе через это пройти еще раз!

Рявкает Бадрид, взъерошивая волосы.

– Счастье не дается легко, разве ты забыл?

Прижимаю к себе нашего сына.

Рассматриваю так, как будто впечатываю в себя.

Вот она. Воплощенная любовь! Наша любовь! Ожившая!

– Но только оно имеет смысл в этой жизни, – шепчу, сжимая руку Бадрида.

– Давай об этом потом, Мари. Я чуть не поседел за эти часы. Нам обоим нужно отойти. И тогда. Я подумаю.

– Как назовем сына?

А он уже тянется к моей груди. Безошибочно нащупывает сосок. Прикрывает глаза, зато глаза Бадрида вспыхивают жадным блеском!

– Ильнар. Лучшего имени и не придумать. Он наш свет. Наша любовь, – шепчет Бадрид, переплетая пальцы с моими.

– Ильнар, – повторяю эхом.

И малыш вздрагивает.

Реагирует на имя.

Как будто чувствует, что оно его!