355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кира Шарм » Хмельная страсть (СИ) » Текст книги (страница 6)
Хмельная страсть (СИ)
  • Текст добавлен: 23 августа 2020, 11:30

Текст книги "Хмельная страсть (СИ)"


Автор книги: Кира Шарм



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Глава 21

* * *

– Глеб? – Андрюха так осматривает меня, стоит мне только появиться возле универа, как будто и сам заделался в следаки и вот сейчас, от одного его взгляда я должен скукожиться и выдать ему всю подноготную.

– Все в порядке, – я коротко киваю и пытаюсь протиснуться вперед.

Карин заслоняет проход плечом и так же пристально продолжает на меня смотреть. Ой, все это мне совсем не на руку! Особенно сейчас, когда я изо всех сил пытаюсь выбросить из головы Катю. А ведь именно о ней разговор он и хочет завести… Ну, и еще, конечно же, о том, что меня заносит в такие странные места типа вчерашнего…

– Глеб, если мне придется с тобой драться, я готов, – шипит Андрюха, демонстрируя свою настроенность всем воинственным видом. – Но ты не можешь скрывать, что у тебя происходит. Бля, я же чувствую, что тебе нужна помощь! Так какого ж хрена лысого ты молчишь!

– Ты же знаешь, драка не поможет, – окидываю друга взглядом, который ему все объяснит. Обычно такой мой взгляд остальных заставляет попятиться, но с Андрюхой, естественно, этот номер не проходит.

– Знаю, – вздыхает он наконец, немного подумав. – Но я хочу, чтобы ты помнил, что не один. И если что-то происходит, то у тебя есть целых четыре плеча, которые встанут за твоей спиной. Глеб, бля, ну, нельзя же все выгребать самому! Надорвешься, твою мать!

Очень постараюсь не надорваться, – я вскидываюсь, но тут же расслабляюсь и примирительно хлопаю Андрюху по плечу. Да, в этой жизни, быть может, это и есть самым главным. Знать, что ты не один, и что есть те самые плечи, которые тебя прикроют, если понадобиться. Потому Катя и осталась у меня, – был бы у нее хоть ктото такой, как мои друзья, все было бы легче. Только теперь понимаю, что дружба, наверное, на самом деле самое ценное из всего, что только можно обрести. Особенно, если ради тебя готовы с тобой же и драться!

– Глеб, ты пойми, – Андрей тоже расслабляется и начинает топтаться, теребя челку. – Даже если ты где-то очень некисло накосячил, и будь даже миллиард раз неправ, мы все равно с тобой! Что бы там не вышло, понимаешь ты меня?

– Спасибо, друг, – ничего не могу поделать, просто расплываюсь в счастливой улыбке, как самая настоящая барышня. – Просто дай мне возможность справится самому. Хочется понять, чего я на самом деле стою.

– Ну, раз так… – в его глазах наконец-то мелькает понимание. – Просто помни, – мы рядом.

– Помню, – я крепко пожимаю его твердую руку. – Спасибо.

– И я буду тебе звонить. Имей в виду.

– Хорошо, мамочка, – я уже смеюсь, похлопывая Адрюху по плечу. – Буду отвечать с первого губка, чтобы ты там все яйца себе не высидел.

– И только попробуй не ответить! – он снова вскидывается. – Из-под земли найду!

Ну, по крайней мере, на ближайшее будущее, которое состоит из лекций, я свободен от его пристального взгляда.

Глава 22

* * *

– Вот такие, в общем, дела, Юлий Соломонович, – адвокат, которого порекомендовали Нобин с Забарским оказался сухеньким седым старичком с картинной бородкой и очками в золотой оправе. Зато довольно резвым. Пока я рассказывал, откинувшись в глубокое кожаное кресло в его кабинете, обвешанном картинами и устеленным мягким ковром, Юлий Соломонович Пирс расхаживал по кабинету, не перебивая и только потирая руки. Классический костюм с жилеткой и круглыми золотыми часами на цепочке дополнял образ киношного адвоката. Но в основном я чувствовал подъем, который давала надежда от этой встречи.

– Очень слабые дела ваши, молодой человек, – Пирс наконец уселся на массивный стул за просто огромным дубовым столом. – Очень слабые.

Чувствуя, что сдуваюсь, как проколотый воздушный шарик, я опустил голову. Его же рекомендовали, как лучшего специалиста! Просто волшебника, как я понял после сегодняшнего разговора с Забарским. Если и он не сможет ничего сделать, значит, шансов нет вообще!

– Гарин хороший следак , и сказал вам все правильно, – вздохнул Пирс, устало снимая очки и потирая переносицу. Дело я, конечно, вытребую и тщательно изучу, как только будет подписан договор и у меня появятся соответствующие полномочия. Тогда уже и смогу дать окончательное заключение. Но пока, с ваших слов, могу сказать одно : пока те, кто занимался распространением наркотиков в клубе вашего знакомого не будут пойманы, – причем, со всеми законными основаниями и на горячем, с соответствующими доказательствами, это дело повиснет на нем. Соответствующие, это, как вы понимаете, видео и звуко записи, произведенные с предварительного разрешение суда на запрос следствия. Иначе ничего не выйдет. Мне очень жаль, молодой человек. Но прогноз по вашему делу очень неутешительный.

Неутешительный? Бля, да это полный разгром! Просто звездец! Несколькими словами Пирс заставил меня психологически и морально с грохотом слететь с высоты на землю и разгвоздаться, разбившись на хер.

Как? Ну, – как? Пусть даже не Катя, пусть это будет совершенно чужой, незнакомый человек! Но, как, бля, такое может быть, когда речь идет о жизни, о судьбе? Нет доказательств, – значит, отправляйся в тюрьму, чтобы сгнить на хрен! Так, выходит, получается! И, главное, никто ни хера не собирается даже делать!

– Неужели ничего не будет иметь значения? Ну, он же назовет фамилии тех, кто взял у него часть клуба в аренду! Их что – даже проверять не будут? Ведь если провести обыск, наверняка у них что-то найдется!

– Молодой человек, – Юлий Соломонович устало качает головой. – Вы просто романтик от уголовного права! Не осуждаю, на третьем курсе все мы такие. Да и потом тоже, пока практика нас не обкатит. Но! – Пирс вскидывает вверх указательный палец. – Во-первых, это всего лишь его слово против слова другого человека, которого, пока, на секундочку, ни в чем подозревать нет причин! Во-вторых, – при том, чем они занимаются, нужно быть последними идиотами, чтобы держать что-то у себя, – сами понимаете, ваш знакомый далеко не первый, кто мог бы на них указать, да и не последний. И, в-третьих, даже если допустить, что они такие идиоты, это вовсе не снимает обвинений с вашего приятеля. Скорее всего, он пойдет, как соучастник. А это, как вы прекрасно должны, молодой человек, понимать, уже организованная группа. И срок ваш протеже получит больший.

Да, бля, охренеть просто перспектива! То есть, сдав настоящих торговцев, он только себе же еще и хуже сделает! Пиздец просто! И я так понимаю, что все, чем здесь может помочь адвокат, – это не дать ему рассказать про остальных, чтобы не вляпаться еще сильнее!

– Договор давайте все-таки подпишем, – я сжимаю под столом кулаки. – Могу я это сделать, или обязательно нужен родственник?

– Я дам вам бланк, если родным затруднительно приехать. Завезете ко мне с подписью и паспортными данными. Примерно в это же время, завтра.

Глава 23

– Давайте договор, – выдыхаю опущенным голосом, чувствуя, как тяжелый потолок здания придавливает мне голову. Молча выкладываю на стол пачку денег гонорара. В любом случае, даже если вытащить Руслана не получится, без адвоката будет совсем край. Это я уже прекрасно понял. Даже более, чем.

– Очень жаль вас разочаровывать, – Юлий Соломонович разводит руками . – Возможно, ознакомившись с делом, я скажу вам что-то более обнадеживающее. Но и давать напрасных надежд не хочу. Сами понимаете, законодательство не идеально, на слово никто никому не поверит, а новый владелец какого-нибудь заведения, в котором они развернут сейчас свою деятельность вряд ли захочет сотрудничать со следствием. Чтобы его самого не обвинили в сговоре. Да и затаятся они, скорее всего, после такого…

Понимаю. Увы, каждое его слово, – чистая правда. Сам не замечаю, как под пальцами раскалывается карандаш, которым я вписываю, что и где Кате нужно указать в договоре. И еще одни, который Пирс дает мне вместо поломанного. И третий.

– До завтра, молодой человек, – адвокат делает вид, что не замечает этого, просто взяв свой бланк и сам вписывая туда все, что нужно. – Вы еще многому удивитесь в нашей работе, когда закончите университет. Ее реалии так же отличаются от ваших теперешних представлений, как художественная книга от жизни.

– Юлий Соломонович? Неужели вам самому наплевать? Как вы со всем этим миритесь? Как живете?

– Мое мастерство иногда помогает спасти кому-то жизнь, – он снова разводит руками. – Это ведь тоже немаловажно, не так ли? По крайней мере, ради одного этого стоит выгребать всю остальную клоаку.

Ну, да. Примерно то же я услышал и от Гарина. Но это, блядь, еще та ломка, понимать, сколького ты сделать не сможешь! Даже не представляю, как с таким можно смириться!

– Куда бы вы не отправились после окончания учебы, молодой человек, всегда должны помнить, – за каждой бумажкой стоит чья-то судьба. А сами вы не Господь Бог и не всесильный волшебник. Вам придется научиться с этим жить, – говорит он мне на прощанье, крепко пожимая руку.

Я выхожу на воздух, пошатываясь. Перед глазами – просто красная пелена. Злость и ощущение себя абсолютным, совершеннейшим НИКЕМ от бессилия. Вот оно, – самое, наверное, страшное, в жизни, чувство. Хочется крушить все вокруг, но, бля, ничего это не даст, ничего не изменит! Ты все так же останешься маленькой букашкой, не способной ни хрена в этой жизни изменить! Реальность снова дала по морде, и так жестко, что хочется выть.

 Со всей силы херачу ногой, а после и кулаком по ближайшей стене. Но легче не становится! Меня как будто оглушило, в ушах только пульсация и звон. Мерзкое, отвратительное чувство слабости. Чем, бля, мы тогда все лучше вон того мусора под ногами, который катится по земле ветром?

Сделать хотя бы что-то, – такой у Пирса и Гарина принцип. Ну, да, это, кажется, только и остается. Но этого мало! Мать же вашу, как же этого мало по сравнению с тем, сколько всего сделать невозможно!

В таком раздрае домой к Кате возвращаться вообще невозможно! Даже если ничего ей не скажу, она все поймет, – рожа у меня сейчас явно неслабо перекошена, да и она далеко не дура. И соврать ей не смогу, – знаю я себя. Не повернется язык сказать, что все будет хорошо, просто не выдавлю из себя этих слов. А сказать ей сейчас правду… Какую? Ту, которая мне самому так дала под дых, что я, здоровый мужик, совсем раздавлен? Это для меня Руслан просто жертва, а для Кати – родной брат, единственный близкий человек! Да эта правда ее же убьет сейчас на хрен!

Нет, нельзя ей ничего говорить. Совсем нельзя! Мало ей пережить пришлось до этого! Добьет ее эта правда, вот просто станет последней каплей! И я даже не знаю, что с малышкой тогда будет! И что же, мать вашу, мне теперь делать???

Пройдусь пешком, – решаю. Может, хотя бы сам успокоюсь. А дальше… Посмотрим. Может, Катя к тому времени уже уляжется спать…

Снова сжимаю кулаки, стоит только увидеть перед глазами ее лицо. Вот за что одному человеку столько? Такой милой, нежной девочке! Сломается она, не выдержит. Да и кто бы не сломался? Даже представлять не хочу, что было бы со мной на ее месте! Сдох бы, стопудово!

Не разбираю дороги, ноги сами плетутся по улицам, перестающим быть знакомыми. Но ни хера не становится лучше, – наоборот, злость и это поганое бессилие все сильнее раздирают на части. Захожу в первый попавшийся бар и заказываю рюмку водки на стойке. Теперь понимаю, почему Забарский с Нобиным ее пьют. Не сладкий и не вкусный напиток. Потому что дерьмо, с которым приходится сталкиваться и мириться тоже совсем не сладко. И эта горечь вполне совпадает со вкусом.

На третьей рюмке понимаю, что как-то вообще выпадаю из реальности. И не от выпитого, а, может, от того, что из этой реальности на самом деле хочется выпасть. Сбежать в какую-то другую, где все на самом деле весело и просто. Где мы с друзьями беззаботно просто учимся, периодически развлекаясь и накидываясь с сочными подружками на одну ночь. Где нет всего этого дерьма с его чернухой. Может, послать все подальше и попроситься к парням юморить? Может, совсем не ту я выбрал для себя профессию в этой жизни? Для нее нужно быть непробиваемым, а мне это совсем не удается. Нужно научиться плевать на остальных, на их жизни и еще при этом не чувствовать себя дерьмом! А что? Реально, может, пока не поздно, стоит развернуться на сто восемдесят градусов? И забыть все то, о чем я узнал за эти дни, как страшный сон?

Только вот это все равно уже больше никогда не даст мне покоя. Я всю жизнь теперь буду помнить о том, сколько таких на свете есть Русланов, которым некому помочь, для которых никто и ничего не может сделать, разве что развести руками, посочувствовать и пойти от горечи накатить пару рюмок. И это уже не отпустит. Да сниться мне будет каждую ночь! Нет, бля, от такого не сбежишь, как ты ни старайся! Вот же блядство!!!

Глава 24

– Да, – гаркаю в трубку. Андрюха так и не забыл. Не то, чтобы звонит каждый час, как обещал, но периодически все же напоминает о себе и контролирует меня.

– Глебушка, – так и вижу, как Карин расплывается там на другом конце связи язвительной и злой улыбкой. – Опять накидываешься в одиночестве?

– И ни хера я не накидываюсь, – пожимаю плечами. Так ведь, несколько рюмок, – и исключительно ради того, чтобы не тревожить сейчас Катю своей убитой рожей. Да и подумать спокойно в одиночестве. О смысле жизни и о том, что я вообще собираюсь делать дальше.

– А то я по голосу не слышу, – тон Андрюхи становится суровым.

– Да я пару рюмок всего-то. Считай, и не выпил ничего. Да и ухожу скоро.

– Глеб, называй адрес, – устало вздыхает Карин, и я так и вижу, как он закатывает глаза. – Знаешь, мне вот как раз вдруг остро стало не с кем выпить. Знаешь, душевно так, вдвоем, без посторонних.

Улыбаюсь четвертой рюмке, прекрасно понимая, откуда у Андрюхи вдруг появилась этим вечером тяга к спиртному. Но к душевному разговору я сейчас явно не готов. Нужно, чтобы вся эта сумятица во мне самом сначала утихла, а уж после можно и поговорить. Нет, даже нужно, – парням тоже не помешает увидеться с реальностью вплотную И чем раньше это произойдет, тем лучше. Потому что совсем не хочется получить такой сюрприз уже приступая к работе. А вот теперь, пока еще есть время все обдумать и сделать вывод… Все-таки, работа – это ведь и есть наша жизнь!

– Да не волнуйся. Я правда скоро ухожу. И адреса не знаю, – вот понятия даже не имею.

– Давай название своей забегаловки, – Карин уже рявкает в трубку. Да, не успокоится, знаю я его!

– « Пирс» – вспоминаю деревянную вывеску на входе. И начинаю хохотать из-за того, что название этого гадюшника совпадает с фамилией адвоката. Да, похоже, судьба ни хрена не хочет дать мне передышку и лезет со своими напоминаниями, даже когда мне очень хочется забыться.

– Дождись, – коротко бросает Карин. – Я надеюсь, ты хоть не на колесах?

– Не волнуйся, дорогой, – добавляю в голос издевательского придыхания. Нет, ну что он, в самом деле, как наседка! – Андрюха, да все нормально, сам доберусь.

– Жди, – бросает он и отключается.

Ну, ладно, так и быть. Пока он сюда доберется, я еще выпью. Ровно настолько, что смогу хотя бы взглянуть на Катю и не выдать отвратной правды.

Не успеваю опрокинуть очередную, уже не помню даже какую по счету, рюмку, как мне на плечо ложится тяжелая рука. Даже захлебываюсь, начиная натужно кашлять. И с удивлением оборачиваюсь, – шансов на то, что Карин, хоть он и гонщик, перемещается со скоростью мысли, равно как и на то, что кто-то из наших парней или просто знакомых, мог бы забраться в эту Тьмутаракань на каких-то даже мной не опознанных задворках жизни, в сущности, нет никаких.

– Да у нас тут голубок, кажется, завелся, – противно хрипит прокуренным голосом слишком уж резко подымающийся из-за стола, от чего тяжелый деревянный стул с грохотом падает, здоровенный и явно подпропитый мужик.

– Та да, – хрипит мурло, схватившее меня за плечо. Такой же грузный, но здоровый, собака! Как меня два в плечах, наверное. – Вот, попридержать решил, чтобы не смылся!

Это я-то голубок? Ни хрена ж себе!

– Вы чего, мужики? Я ж даже не похож! – ну да. Пирсинга в губах и в пупке меня нет. Да и на стройную девицу я уж никак не потяну, даже если бы и захотел. И с хрена они это взяли? И не коктейль с трубочкой тут у стойки барной потягиваю, ну!

– Сразу объяснять начнем, или подождем, пока за ним его дорогой заедет? – осклабился третий, поднявшись так, что опрокинулся уже стол, за которым он сидел. Бля, вот это я проехал с Андрюхой! Осмотреться нужно было вначале, а потом уже думать, что я здесь говорю во всеуслышанье! И мужики-то какие-то, вот прям, как на подбор! Хоть и алкоголь – явно немалая часть их жизни. Спортсмены, что ли, бывшие? Или вояки?

Глава 25

Судя по воинственным и уже вполне неадекватным лицам, что-либо объяснять сейчас не имеет никакого смысла. Мужики уже настроились на драку, и я, в сущности, просто дал им повод. Здесь любой, кто зашел бы с улицы и не был бы частью их, явно уже привычного « общества», нарвался бы на горячую мужскую любовь помахать кулаками и почувствовать хоть в чем-то свое превосходство в жизни. Ну, а причина… Причину бы нашли. Или придумали бы, что не доплатил или чаевых не оставил, или костюм слишком дорогой, а, значит, народ обкрадывает, или не захотел бы посидеть по-свойски с мужиками.

Сжимаю кулаки, моментально концентрируясь и обводя глазами зал этой забегаловки. Семь человек, не совсем твердо стоящих на ногах, зато со вселенской яростью и ненавистью в глазах. И усмехаюсь, понимая, что это, кажется, именно то, что мне и нужно. Не зря же Слава всегда свои нервы вымещает на груше. А в том раздрае, в котором я сейчас нахожусь, нет ничего лучше доброй драки! Заодно и увидим, чего я стою сам по себе, без тех самых плеч, которые всегда, на мое счастье, готовы подставить мне друзья. Потому что, каким бы монолитом мы вместе не были, а все же не всегда остальные будут рядом. И нужно уметь справляться самому.

Прикидываю, что, если здесь есть охрана, то, скорее всего, валяться мне скоро где-то на задворках этого гадюшника, – еще и охранников я вряд ли потяну. Но это, уже, как говорится, – селяви, как карта ляжет. Хотя, если в таком заведении и есть охрана, то вряд ли она представляет из себя что-то уж слишком выдающееся.

В любом случае, умирать – так с музыкой, – решаю я, выбрасывая из головы попытки просчитать все варианты, как охраны, так и того, что на подмогу выпившим мужикам могут сбежаться какие-нибудь их соседи и дружбаны из завсегдатаев. И со злой улыбкой сжимаю кулаки еще крепче.

Кулак сам вылетает в челюсть первого же рванувшегося на меня человекоподобного. А дальше… Дальше тело будто само начинает вертеться, раздавая направо и налево, практически не глядя. Хруст и грохот, и красная пелена перед глазами. Как будто вся моя злоба сейчас перелилась в тело и выплескивается в резких, злых движениях. Мысли совершенно отключены, хотя обычно я рассчитываю удары. Только рывки, – жесткие, злые, быстрые.

На каком-то заднем плане сознания отмечаю резкий звук тормозов снаружи. Но мне уже не важно, – полиция, или подмога моим противникам. Я получаю какой-то просто звериный кайф от этой драки, и мне уже даже без разницы, каков будет ее исход.

Я останавливаюсь только когда понимаю, что на меня больше никто не движется. Удивленно, как будто меня здесь и вовсе не было, осматриваю раскиданные тела и перевернутые столы, горы битой посуды на полу. Только сейчас понимаю, что дышать стало тяжело, – тело, которое будто бы само по себе только что вертелось в сумасшедшем темпе, просто замирает, а я жадно пытаюсь отдышаться.

– Охренеть, – слышу позади тихий голос Андрюхи.

Теперь меня как будто переключили на другую скорость, – поворачиваюсь медленно, как в замедленной съемке. Карин стоит у дверей этой забегаловки и курит, глядя на меня с прищуром. Какое-то время мы, не говоря ни слова, просто смотрим друг на друга.

Первым отмирает Андрюха.

Не погасив окурок, резко бросает его за дверь.

– Думаю, нам здесь больше нечего делать , – даже его голос кажется мне каким-то растянутым. – если ты, конечно, уже закончил.

Снова перевожу взгляд с него на зал. Сам не верю собственным глазам. Нет, я, конечно, собирался их помять, это как минимум, но чтобы так…

– Пошли, – бормочу, все еще находясь в легком шоке, двигаясь на выход.

– Эй, а платить кто за все это будет? – с визгливым криком из-за стойки бара поднимается бармен, предусмотрительно спрятавшийся и отсидевшийся там во время драки.

– Даже не знаю, – опережая меня, Андрюха подходит к стойке, поигрывая ключами от машины. – Может, тот, кто был инициатором драки, а? Или тот, кто не вызвал полицию, когда она началась? Или хозяин, не обеспечивший охрану заведения от таких вот мелких неприятностей? Ты мне данные хозяина скинь, нам еще моральный ущерб с вас взымать придется!

– Не хотите выпить? За счет заведения? – его лицо тут же расплывается в самой приветливой улыбке, которую я когда-то видел.

– Да вот как-то не располагает, – усмехается Карин и, демонстративно смахнув на пол стоящие на стойке рюмки, разворачивается на выход. – Мы с вами свяжемся, если что.

Только выйдя на воздух, я чувствую, что меня начинает отпускать. И не только от этой странной драки, а вообще. И в основном от того, что рухнуло мне за эти дни на голову .

– Это просто охренеть! – восторженно поворачивается ко мне Андрюха уже в машине. – Глебыч! Да я на эту драку смотрел, как будто попал в измененную реальность! Как в « Матрице», вот честное слово! Нео отдыхает! Мне даже вмешиваться смысла не было, ты же их, как спички раскидывал! Признавайся, – ты, может, и не человек вовсе, а Терминатор какой-нибудь самой последней модели?

– Сам, если честно, в полном шоке, – откидываю со лба волосы, чувствуя, что лоб даже потом не покрылся. Реально – охренеть! И даже добавить нечего.

– В « Искру», – ставит меня перед фактом Карин. – там ты мне все расскажешь. О том, как докатился до жизни, в которой я нахожу тебя в гадюшниках на окраине жизни, ты ввязываешься в нелепые драки с отбросами– алкашами, бухаешь в одиночку или в непонятных компаниях и вообще, что с тобой, черт возьми, в последнее время происходит!

– Да мне домой, – слабо отнекиваюсь я. – Меня Катя ждет, – от этой мысли тепло начинает разливаться по всем телу. И даже снова хочется улыбаться. До того момента, пока я не успеваю вспомнить, с какими новостями собираюсь к ней возвращаться.

– Глеб, – Карин снова становится очень серьезным. – Отставив шутки сторону, говорю тебе предельно ясно. Вот то, что я видел, – результат огромного нервного напряжения, которое, на твое счастье, выплеснулось благополучным образом. По себе знаю, что это такое. Но дальше начнется отходняк. И, если твое напряжение не снять, ты, дорогой мой друг, вполне себе слетишь с катушек. И приводить тебя в порядок потом придется очень долго. Не знаю, что там у тебя за кружева, но с сорванной кукушкой, ты своих проблем уж точно не решишь. Поэтому так: мы едем и просто выпьем. Тебе нужно расслабиться.

– Ладно, – соглашаюсь, понимая, что он, в принципе, прав. То состояние, в котором я находился во время этой драки – явно не может быть нормальным. И наверняка пойдет отдача, – я уже потихоньку начинаю чувствовать, как меня слегка потряхивает. – Но только не в « Искру».

Не хочется сейчас со всеми видеться. И разговаривать не хочется. Вот совсем.

– Ок, – пожимает плечами Андрюха. – Как скажешь. Можешь даже ничего мне не рассказывать. Просто расслабься и отпусти все, что тебя так перевернуло.

Киваю в ответ, в который раз понимая, как же мне, в отличие от многих, повезло. Реально – нет большей силы, чем те, кто может и приехать, когда не зовешь и просто помолчать, сидя рядом.

На этот раз мы попадаем в заведение намного приличнее зачуханного « Пирса». Тихо играет пианист на рояле, мягкий приглушенный свет, отдельные кабинки для посетителей. Андрюха что-то заказывает из еды и выпивки, – но мне уже совсем не важно, что именно.

Как траву, жую сочный стейк, не ощущая вкуса, а коньяк с привкусом апельсина и чего-то орехового, разливает во мне блаженную расслабленность. И это последнее, что мне удается запомнить… А дальше… Только огромные медовые глаза Кати, излучающие волшебные лучики солнца, от которого на душе становится так тепло и хорошо, что хочется раствориться в этом свечении…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю