Текст книги "Хмельная страсть (СИ)"

Автор книги: Кира Шарм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Глава 46

Снова остановившись на ступеньках, наблюдаю видеоповтор явления хозяина народу, только теперь с точностью до наоборот.

Бурин, которому пришлось сказать на входе, что он тоже один из новых совладельцев, иначе его не пропускали, идет, рассекая воздух.

Женский персонал тут же кинулся к нему, услышав волшебное слово « совладелец». Но ему достаточно только посмотреть вокруг себя, как они вот просто отшатываются в сторону. Такая себе волна, – нахлынула и отступила. А сам Бурин как будто окутался каким-то пузырем, не пропускающим к нему ближе, чем на несколько шагов.

Нет, все же есть в Славке какая-то особая энергетика. Та, что заставляла девчонок прямо трусики с себя сдирать, когда он на ринге. И дело тут вовсе не в его победах!

Даже хорошо, что он остепенился, – хотя вот кто бы мог подумать! Потому что иначе у меня бы сейчас бы тут начался полный бордель. И ни хрена никто бы не работал! А вот если сейчас Тоха и Карин подтянутся… То, бля, так оно и будет! Ну, разве что один тот самый зеленоволосый бармен и останется в зале из всего персонала! И я… Возле шеста тоже я буду танцевать? Один за всех, пока они будут развлекаться?

Качая головой, иду встречать Славу. Кажется, знакомство с работой клуба в действии несколько откладывается.

– Подвал проверил? – первым делом спрашивает Бурин, пожав мне руку.

– В первую очередь, – я киваю. – И камеры там самые лучшие. И сторож ночной из Гаринских людей.

– Хорошо, – кивает Бурин. – Тебе мои парни нужны? Если что, на пару вечеров точно подъедут.

– Да пока не стоит, – вот он, по-настоящему деловой разговор. А не как некоторые, виски тут дегустируют. Но Эда, кажется, вообще ничего не смущает.

– Да, красавица, – как будто мурлычет он в трубку, отвечая на звонок. И грациозно покидает кабинет, чтобы поговорить без лишних ушей. Вот же, раздолбай! Интересно, а его красавица знает о том, в каком он сейчас цветнике и как собирается обхаживать эти розы? Или, вернее, позволить им обхаживать его?

Слава только усмехается, глядя ему вслед. И тут же снова переходит к делу.

– Про совладельца это я зря, конечно, засветил. Скажем потом, что соврал, а на самом деле, – твой начальник безопасности. Давай, оформляй мне нужный бейджик с твоей печатью и подписью и пиши приказ. Боев у меня на ближайшую неделю нет, так что с пяти и до утра, – я весь здесь.

– А Лера? – я тут же сажусь выписывать пропуск и оформлять документы.

– Лера договаривается с девочками. Так что смена будет у нас своя. Тоже на неделю, больше они в « Искре» не поменялись.

Эх! Если бы только этой недели могло хватить… Чует вот моя пятая точка, что если за это время никто не объявится, остальные просто потухнут и забросят это дело. Ну, парни, конечно, нет, но и у них свои дела. А вот « своя» смена и люди Гарина вполне себе свернутся.

– Ладно. Пойду осмотрю фронт работ, – кивает Бурин, вешая себе на грудь бейдж. Приказ подписан, осталось только выяснить, кто у них здесь занимается оформлением. Мне нужно, чтобы все выглядело идеально. Благо, Славка, как никто другой подходит на начальника охраны. Один вон взгляд чего стоит. Лишь бы не отпугнул… Надо бы тут кого-то с более скользким взглядом… Чтобы подкупить было можно за закрытые глаза… Но, думаю, Бурин справится с воображаемым подкупом…

Глава 47

Не представляя, что делать дальше, просто плюхаюсь в глубокое кресло.

Эд так и не появляется, – видимо, тоже пошел осматривать свой личный « фронт работ» и уже даже где-то, возможно, усердно трудится. Позвонить, что ли, Кате? Пусть знает, что я о ней не забываю. А то мало ли, чего еще себе надумает…

– Сикорский! – я почти подскакиваю, когда дверь в кабинет распахивается, кажется, с ноги. – Это, еб же твою мать, что за сраные ландыши?

Медленно приподымаюсь, чувствуя, как впервые в жизни у меня в один миг потеют руки. Омерзительное ощущение. И со лба пот – вот прямо градом. Изо всех сил стараюсь держать себя в руках. Потому что…

Потому что на пороге возникает один из тех, кого я не далее, чем этой ночью, видел в картотеке Гарина.

Высокий блондин с черными бровями, здоровый, как три быка. Такую морду не забудешь. Егор Галльский, насколько я помню. В просторечии – Гора.

Сжимаю пальцами поверхность стола так, что она сейчас, кажется, затрещит под руками. Не веря собственному счастью. Дорогой виски, выпитый на удачу, так быстро действует? Нужно учесть!

– А ты, бля, еще кто такой? – морда звереет и набычивается, аж наливаясь кровью.

– Глеб Шиманский, – сам поражаюсь тому, насколько ровно и холодно звучит мой голос. Покер. Это все покер, я думаю. Научил держать непроницаемый вид.

– И кто же ты, на хер, такой, Глеб Шиманский? И что твоя задница забыла в этом кресле? – он начинает буквально раздуваться.

– Мы с другом недавно выкупили этот клуб, – все так же холодно и спокойно отвечаю я. – Так что у моей задницы есть все права на это кресло. Поскольку всем здесь теперь занимаюсь именно я. А вот ты-то кто такой?

– Дмитрий, – представляется он, немного помолчав и выпустив пар. – Я помощник одного хм… предпринимателя. Сикорский, сука, обещал нам аренду подвала. А сам, блядь, оказывается, слинял, и еще и продал свой клуб! А бабло взять ему не защемило! Вот сука, блядь, своих обязательств исполнять ни хера не собирался!

Не спорю. Сикорский, конечно, сука. Полнейшая. Знал, собака, с кем связывается, стопудово вот знал! И решил и бабок срубить и сам , если что не подставляться. А подставить решил нас, – молодых и глупых покупателей клуба. Блядь, я его сейчас, за его эту сучьность, прямо расцеловать готов!

Сжимаю до боли пальцы на ногах, чтобы сейчас не рассмеяться и не начать танцевать лезгинку! Да хоть возле шеста! Нет, все-таки там, наверху, кто-то ко мне очень благосклонен! Или это Кате такой фарт выпадает за все то, что ей пришлось пережить?

– Присаживайся, – опускаюсь сам обратно в кресло, изо всех сил пытаюсь придать своему лицу выражение дурачка. Пусть думает, что я такой и есть, – богатенький и глупый мажор, который ни хрена не соображает.

Галльский, окинув кабинет звериным взглядом и смачно засадив ногой по стене, все-таки опускает свою задницу на стул напротив. Вот и хорошо. Плохо только, что индивидуальную прослушку мы пока еще на себя не нацепили. Хотя, – вряд ли он расскажет что-то полезное при первой же беседе.

– Сам понимаешь, – хрипло от сдерживаемого гомеровского просто хохота, который приходится в себе давить, начинаю, сцепив пальцы до хруста, – без бабла я ни хрена тебе в аренду не сдам. Спрашивай с того, кому платили.

– Ну да, – медленно, как будто мысли до него дотягиваются через трубочку для коктейля, кивает Галльский. – Понимаю.

– Но сдать в аренду что-то я не против. Тебе что нужно? Весь зал не дам. Половину, может.

– Подвал, – выталкивает он из себя слова, как будто него запор. Аж совсем весь раскраснелся. – И часть зала.

–Подвал я еще не смотрел, – старательно отвожу глаза. – Может, он еще забит, хер его знает.

– Так освободи, – оно уже начинает реветь. Бля, я смотрю, им прямо жопу печет! Это просто прекрасно!

– Это смотря за сколько мертвых американских президентов, – я криво усмехаюсь. – А зал тебе зачем?

– Твое дело, – сдать или нет, – Галльский начинает сбавлять обороты. – Остальное тебя не касается.

– Давай так, Дмитрий, – я киваю, всем видом показывая, что не слишком любопытен. Вот даже совсем ни разу! – Ты мне циферки озвучь, а я уже буду думать. – Или ты таких вопросов не решаешь? Помощник бизнесмена, говоришь?

– Мне надо позвонить, – он смотрит на меня с ненавистью. Ну, да, таких очень цепляет то, что они в чем-то не главные. И когда им этим тычут в морду. Ну, ничего. Это, мой дорогой, только цветочки.

– Да ради Бога! Я-то никуда и не спешу! Разве что еще кто-то сдать что-нибудь в аренду предложит. Как по мне, – так и весь бы клуб сдал, мне же меньше головной боли! А то, бля, вникаю во всю эту хрень, и все меньше начинаю хотеть этот клуб! Думал, знаешь, тут все само вертеться будет. А ни хрена. Самому вертеть нужно.

– Жди, – коротко выдыхает мой улов, снова багровея от понимания, что арендочка и уплыть может. А они же, наверное, уже и мешки со своими сокровищами приготовили… Такой товар долго на каком-нибдь складе или у себя в родном гараже не подержишь… Особенно, если ты красуешься в картотеке и наверняка знаешь, что твоя свобода – только вопрос доказательств!

Я киваю, но на меня уже никто не обращает внимания. Ну и зашибись. Потому что чем меньше ко мне будут присматриваться и воспринимать всерьез, тем ближе мой джек-пот! Главное только сейчас не допустить какой-нибудь мелкой ошибки! Выдыхаю так, что самому страшно становится, медленно опускаясь в кресло, пока Галльский плотно закрывает за собой дверь, выходя из кабинета для разговора. Сейчас только бы никто из парней не вернулся и не ляпнул бы чего-нибудь!

Дверь распахивается уж слишком быстро для разговора. Но, собственно, звонок же только для вида, он уже и так все для себя решил. Медленно поднимаю глаза, стараясь достойно доиграть свою роль, и тут же резко вскакиваю.

– Катя!? – все это кажется просто каким-то нереальным сном.

Ей-то откуда здесь взяться?

Зависаю, просто пялясь на то, насколько она сейчас незнакомо выглядит. Яркое желтое платье, почти не скрывающее бедер, завитые волосы, блеск на глазах и на губах… Незнакомо, непривычно, и обворожительно. Если бы я не был с ней знаком и сейчас увидел бы впервые, залип бы точно так же.

Стою и пялюсь, судорожно сглатывая и чувствуя, как мне перекрывает кислород.

Может, я слегка поехал крышей?

Или пьянки последнего времени довели меня до белой горячки?

И именно поэтому мне мерещится все то, о чем я думаю?

Состояние невозможности и нереальности окатывает, как ведро воды, вылитое на голову.

Думал о торговцах, – и вот они, на блюдечке, сами появились и чуть ли не протягивают руки, чтобы на них наручники надеть. Думал о Кате, – на тебе, сама заходит в двери…

Даже приходится протереть руками глаза, чтобы убедиться в том, что все это – не галлюцинация.

Глава 48

А она, медленно походкой от бедра за это время плавно приближается ко мне…

– Это, блядь, еще кто? – Галльский с треском хлопает дверью, возвращаясь. И как-то уж слишком пристально, с очень недобрым прищуром сканирует обернувшуюся на стук Катю. Еб жеж вашу мать! Она ведь может быть очень похожей на брата! Если он сейчас что-то заподозрит, – ну, а уж в том, что он вовсе не дурак, я ни разу не сомневаюсь, вся наша операция уже накрылась медным тазом!

– Моя девушка, – рвано выдыхаю я, в один шаг оказываясь рядом с Катей и, обхватив ее талию руками так, что им впору соревноваться с железными тисками, впиваюсь в ее губы поцелуем. Жадным. Сумасшедшим. Развратным. И собственническим. Нужно, чтобы этот урод ни на миг не засомневался, что она – девочка балованного мажора. И забыл водить по ее лицу взглядом. Для пущего эффекта опускаю руки ниже, обхватывая ее ягодицы и впечатывая в свои бедра.

– Эй, – резкий голос напоминает мне о том, что мы здесь не одни. Как будто бы о таком забудешь. Очень надеюсь, что Катя простит мне этот фарс, когда я объясню ей, в чем дело, а не даст мне сейчас по морде и не уйдет из моей жизни в никуда.

– Подожди меня за дверью, – выдыхаю я, стараясь передать ей взглядом хотя бы то, что ситуация серьезная. – Просто подожди.

Катя растерянно кивает, и, опустив голову, идет на выход. Только бы не сбежала!

– Охренеть, какая конфетка, – скалится Галльский.

– Моя, – вскидываюсь я, совсем забыв о том, что не стоит слишком уж демонстрировать свои чувства. Да и не слишком, тоже не стоит. Не хватало еще, чтобы они начали к Кате присматриваться.

– Да у тебя тут таких « своих» – вагон и три тележки, как я посмотрю! – хохочет Галльский. – Видел я твоего партнера, пока звонить выходил. Так у него там три своих, с которыми он пошел уединяться.

Кажется, у Эда и этого мудака интересы в этом плане сходятся. И секс его интересует не меньше, чем сделка. Интересно… Может, еще и пригодится…

– Пока не надоела – моя, – я снова напяливаю маску мерзкого мажора. – Ну, а ты, я думаю, найдешь себе, что выбрать, если сговоримся.

– А что твой партнер?

– Делами занимаюсь я. Он больше по развлекухе, если ты еще не до конца заметил.

– То есть мне еще и с ним договариваться не придется? – уточняет Галльский.

– Ну, при хорошем раскладе мне с ним и делиться не придется, – я начинаю поигрывать бровями, типа такой вот я крутой махинатор. – Он, когда обдолбится, вообще ни хера у себя перед носом не видит . Одни девки и кайф.

Ну, а что? Прости меня, дружище Эд, но, может, они тебе что-то из своих товарчиков предложат.

– А ты? – Галльский не по-хорошему наклоняется, вытягивая ко мне шею, как змея.

– Я – не по этим делам, – киваю в сторону початой Эдом бутылки. – Вот выпить иногда, – это да. А дурь – не мое.

– Вот сумма, – передо мной ложится клочок оборванной бумаги. Не кисло! И это при том, что явно не полная цена, с учетом расходов на Сикорского! Тут и дебилом достаточно быть, чтобы понять, – либо наркота, либо стволы, либо вообще кого-то прятать в подвале будут.

– Это за сколько времени? – очень стараюсь не запинаться, но не получается.

– За месяц, – Галльский одобрительно кивает, замечая мою реакцию. – Как ты понимаешь, большая часть этой суммы – за то, чтобы не совать нос в наши дела. И за молчание.

Я сглатываю, кивая.

– В основном, – делай все, как и собирался, – он уже перехватывает инициативу разговора, видимо, почувствовав себя хозяином. – Тяни свой кабак, танцуй девочек и вообще считай, что нас тут и нет.

– Подумать нужно, – неуверенно отвечаю я.

– не хер тут думать, – резко возражает Галльский. – Ты на сумму посмотри. Тут, кстати, пара тысяч и за то, чтобы подумать очень, бля, быстро.

Значит, им очень горит…

Я все же делаю вид, что раздумываю и какое-то время верчу обрывок в руке.

– Полгода можешь не работать, – шипит Галльский. – А через месяц мы съезжаем и ты нас знать не знаешь.

– Хорошо, – делаю вид, что решение далось мне не так просто. – С какого дня? Бумаги надо подготовить…

– Завтра заезжаем. И никаких на хер бумаг.

– Так даже лучше, – я вымученно улыбаюсь. – Может, обмоем сделку?

– С конфетами своими обмывай, – решив, что разговор окончен, Галльский выходит, не попрощавшись.

А я медленно, очень медленно выдыхаю, молясь всем богам, чтобы по дороге из клуба ничего не случилось. Какая же удача, что все удалось установить сегодня!

Глава 49

Катя! – прошибает меня током. Совсем же забыл! Срываясь, несусь к двери, и…

Натыкаюсь на нее со всего размаха.

Хватаю руками, чтобы не упала, потому что чуть не сбиваю ее с ног.

Медленно опускаю глаза, чтобы спросить, все ли в порядке.

И, натыкаясь на медовый взгляд, понимаю, что сбивает меня.

Напрочь. Волной урагана. Да боли и покалывания в каждой клеточке.

– Катя, – выдыхаю, впиваясь в ее полуоткрытые губы уже по-настоящему.

В ответ она издает тихий стон, который я ловлю ртом и впивается пальцами мне в волосы, жарко схлестываясь языком с моим.

Если на свете есть безумие, то это оно.

Если в каждом из нас спит неоткрывшийся вулкан, то мой проснулся.

Если существует высшая степень блаженства, то она – под ее руками, ласкающими сейчас мою спину, едва касаясь ноготками. И это легкое царапанье сводит меня с ума окончательно, заставляя все тело выгибаться дугой, пробивая его разрядами большими, чем электрический ток, заставляя задыхаться и чувствовать второе дыхание, от которого я горы способен свернуть, одновременно.

Резким движением приподымаю ее выше.

Ее ноги оплетают мне спину, когда сама Катя, со стоном, который пробегает по всем моим венам, откидывает голову назад, подставляя мне шею. Чуть припухшие губы полуоткрыты, глаза смотрят на меня с такой страстью, от которой, кажется, даже пуговицы на моей рубашке становятся колом и сейчас просто слетят на хрен, а руки тянут меня к себе… Ближе, еще ближе… Снова впиваясь ногтями, от чего я уже начинаю хрипло рычать, впиваясь ртом в ту самую жилку на ее шее…

– Да, – выдыхает Катя, когда я забрасываю ее на стол, сметая и стаканы, и какие-то бумаги, – но все это сейчас уже не важно.

Ее аромат, сводящий меня с ума, становится сильнее, затапливая все под моей кожей, а стоны вибрируют где-то в районе сердца, заставляя его пуститься галопом.

Сквозь кружево белья, от задравшейся короткой юбки платья, я чувствую, как она пульсирует под жадным прикосновением моей каменной эрекции. Сумасшедшее чувство, когда ты с той, кто, застилая тебе весь мир, становится единственно желанной…

Руки сами тянуться к груди, сминая ее жадно, – и тем жаднее, чем громче стон наслаждения и желания из полуоткрытых губ. Ее зрачки резко расширяются, и это снова оглушает меня взрывом, отдающимся в паху бешенной налитостью.

– Катя, – в моем хрипении уже невозможно разобрать ни буквы, но она только шире разводит ноги, и тянет меня на себя еще сильнее.

Рука проскальзывает под тонкую резинку белья, и сквозь наше бешенное дыхание слышится звук разрываемой ткани.

– Глеб, – шепчет она, задыхаясь и уже совсем дрожа под моим телом, толкаясь бедрами так, что я, кажется, сейчас в нее войду, не расстегивая молнии брюк. Если она сама сейчас не разорвется…

– Нет, – я отстраняюсь сумасшедшим усилием воли, мысленно выливая на себя ведро ледяной воды.

– Не так, – твердо отвечаю в ответ на изумление в широко распахнутых глазах.

– Не так, не здесь и не сейчас. Только не с тобой.

Она дрожит под моими руками, и ее стон кричит мне о том, что я полнейший идиот. Самый первый из всех идиотов, которых только способен отыскать в этом городе и его окрестностях. Но я так не могу. Только не с ней. С Катей все должно быть по-другому.

– Прости, – шепчу, не отводя взгляда и проводя рукой по ее щеке. – У нас с тобой все должно быть иначе. В постели и на всю ночь, зная, что мы только вдвоем во всем мире. Не на столе клуба, в кабинете, куда в любой момент можно зайти. Не поддавшись импульсу. Иначе.

Еще одни полустон и крепко впившиеся в мою рубашку руки.

– Катя, – почти соприкасаюсь губами, шепча слова прямо в нее.

– Да, да, я поняла, – ее глаза начинают обретать осмысленность. Как будто только что она была под самым настоящим кайфом.

– Езжай домой, мое солнце, – шепчу, гладя ее губы. – Мы обо всем поговорим. Обязательно.

– Сегодня?

– Если ты не заснешь, а меня не особенно задержат дела. Я постараюсь приехать поскорее. Но ты ложись, – у нас будет время на разговор. Достаточно времени.

– Хорошо, – лицо Кати становится каким-то совсем потерянным. Как будто она и сама не понимает, как то, что случилось только что, могло случиться с ней и сама не верит, что была способна на этот взрыв.

Озадаченно осматривается вокруг и на свои ноги, по-прежнему заброшенные мне за спину.

Ее лицо заливает краска, когда она осторожно опускает их вниз.

И я понимаю, что все сделал правильно.

На нас нахлынула сумасшедшая, обжигающая страсть, подобная наркотику. Но не пожалеет ли она потом о таком порыве?

И я бы себе не простил, если бы ей пришлось об этом жалеть. Вот этого бы – не простил. Никогда.

Не провожаю ее до двери, просто молча глядя на то, как она выходит.

– Встретимся дома, – бросаю вслед.

Она кивает, не оборачиваясь и тихо и плотно закрывает за собой дверь.

А я медленно опускаюсь в кресло, дыша так, как будто пробежал тысячу метров, чувствуя, как будто мое тело использовали в качестве груши, – реально, все болит, как после мясорубки. И наливаю себе таки полный стакан виски. Впервые в своей жизни чувствуя, что у меня просто сумасшедше дрожат руки .

Глава 50

Катя спала, когда я вернулся. Хотя, судя по приоткрытой двери и по дыханию, скорее, делала вид, чем спала по-настоящему.

Постояв немного, я тихо закрыл дверь и отправился на кухню.

Быть может, она и сама сейчас жалеет о том безумии, которое охватило нас обоих в « Эйфории». Время отмотать назад никто не в силах. Но, по крайней мере, я мог ей не напоминать о том, чего она не хочет помнить.

Дверь в комнату оставалась закрытой и утром. Я нарочито медленно завтракал и собирался, но Катя так и не вышла.

Вздохнув, чувствуя, как меня самого раздирают на части все черти подземелий, черкнул короткую записку о том, что снова буду поздно. И еще – чтобы она ни о чем не жалела. Если она так хочет, мы обо всем забудем и сделаем вид, что не было этого вечера.

Только вот как забыть огонь, растекшийся по венам? И поцелуй, от которого искры до сих пор идут из глаз? С ума схожу, до сих пор ощущая прикосновения к ее коже. И ее глаза, затянутые жадным притяжением желания…

Если об этом слишком долго думать, я никуда вообще не уйду.

Останусь со своим соблазном и до конца жизни буду гладить ее кожу. Ласкать до тех пор, пока снова не услышу это рваное «да», стоном вылетающее из полуоткрытых губ, бьющее прямо в сердце!

А у меня сегодня очень много дел. Нужно встретится с Милой и договориться о смене, уже на этот вечер. И всем съездить к Гарину за индивидуальной прослушкой, которую он закрепит.

Оставляю записку на подушке и, не выдержав, все-таки целую Катю.

Главное, что меня сейчас должно беспокоить, – так это то, что человека, которого назвал Руслан, звали Дмитрий Меркулов. И учитывая, что Галльский назвался Дмитрием, я очень надеюсь, что это именно он, – в конце концов, никто же Катиному брату никаких документов не показывал. Иначе поймаем мы совсем не ту рыбку, а нужная нам уплывет и вряд ли нам выпадет еще один шанс.