Текст книги "Царевна для Ворона (СИ)"

Автор книги: Кира Полынь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Глава 30

– Господин! – рухнув на колени с ужасающе громким звуком, Елена вжалась в пол лбом. – Прошу вас, господин!

– Я приму твои благодарности после вашей свадьбы. Сейчас можешь отложить признательность.

– Господин!

Девушка таращила полные ужаса глаза, но Ворон был непреклонен, не добавив ни слова. Я же не отводила взгляда от лорда, глядящего на свою суженую, и по телу разбегались ужасающе болезненные мурашки.

Он смотрел на нее, рассматривал, и в темных глазах гремело вожделение, жадность и звериная страсть. Отвратительный коктейль эмоций, который заставил меня сглотнуть горький ком в горле.

Эстер уже забыл о том, что сегодня он шут, и мысленно пользовал свою будущую супружницу, чувствуя слабость девушки. Кто она теперь такая? Супруга клоуна, шута! Еще ниже, еще презреннее, чем он сам. Легкая жертва для расправы.

Крыса, он и есть крыса. Глупое и бесхарактерное создание, идущее на запах крови и мяса. Животное, ищущее себе пропитание для утешения и тщеславия.

– Уведи ее.

Не заставляя себя уговаривать, лорд крепко ухватил девушку за руку, забрасывая стройное тело на плечо. Лоран уже откровенно рыдала, размазывая горькие слезы по покрасневшим щекам, и стучала кулачками по широкой сутулой спине своего нареченного. Но тщетно.

Гремя и звеня бубенцами, Эстер утаскивал добычу в нору, совершенно забыв обо всем вокруг.

После этой сцены еще с десяток человек подошли выразить свое восхищение праздником и поблагодарить за приглашение. Очень осторожно, без лишних слов и провокаций, боясь получить подобное «благословение».

Слуги разносили напитки и блюда. Музыканты играли все громче, подбадривая пьянеющую толпу. Торжество набирало обороты и местами уже напоминало вакханалию, где дамы позволяли себе игриво светить грудью в темных уголках, а господа заметно косели, храбрея и презентуя себя как завидных самцов.

Похоть, пары алкоголя и громкий смех заполняли пространство и воздух.

– Альба, – неожиданно повернувшись, Ворон заставил меня вздрогнуть и повернуться. – Не желаешь вина? Или, может, дичи? Этого оленя я добыл сегодня днем, славно поохотившись.

Странное хвастовство заставило улыбнуться. Словно рисуется передо мной, подчеркивая свое прямое участие в сегодняшнем ужине.

Кивнула.

В этом корсете я, само собой, не смогу набить живот до сытого удовлетворения, но промочить горло хотелось. Атмосфера разврата заставляла краснеть и иссушала.

Покорные слуги сразу же подали мне кубок с вином и вручили сочный кусок мяса, который полагалось есть руками, в знак почтения охоте.

Вгрызаясь в него зубами, я неотрывно смотрела в мужское лицо, замечая, как меняется его выражение. В темных глазах зарождался знакомый мне огонь, жажда и желание. Ворон внимательно провожал взглядом мой язык, слизывающий капли мясного сока, стекающего по пальцам и губам.

– Тебе говорили, что ты ешь так же, как трахаешься? – спросил и пояснил, заметив выражение моего лица. – Вызывая аппетит.

Показательно дожевав, я погрузила испачканный соками палец в рот, прокатившись по нему языком и собирая последние крупицы вкуса. Лицо горело от того, как прилила к нему кровь, вскипевшая от голода в мужском взгляде.

Ворон уже готов был сожрать меня, не пережевывая кости, но, в отличие от лорда Эстера, заполучившего себе игрушку, глаза Ворона отражали непоколебимую уверенность – все будет так, как я захочу.

Он вознесет меня на высоту, чтобы потом вновь уронить на перину постели. В свои сильные руки, к своим горячим губам.

Он будил во мне что-то жестокое, звериное, и я вновь невольно сравнила нас с Вороной и Вороном.

– Подойди.

Грубый, словно острые камни, голос приказывал мне сдвинуться с места, и я не смела ослушаться.

– Ближе, царица. Составь мне компанию.

Вальяжно хлопнув по своему колену, демонстративно развел ноги, позволяя мне занять большую площадь. Слишком близко к нему. Опускаясь, потрескивающими между нами молниями ощущала чужое нетерпение – гудящее в воздухе и разносящее по нему резкий запах грозы.

Убедившись, что я удобно устроилась, Ворон уверенно обвил мою талию руками и придвинул меня еще ближе, прижимая к окрепшему паху и вдавливая его в ягодицы. Шипящий выдох показался мне громким, но, судя по увлеченным пьянкой лицам гостей, – только показался.

– Как ты смотришь на то, чтобы я прямо сейчас взял тебя пальцами, Альба? – прошептал мне на ухо, ошпаривая дыханием. – Сдвинул твое белье и поласкал тебя?

Молчу. Крепко сцепив зубы, молчу, замирая в тревожном ожидании.

– Скажи мне «нет», царица. Я хочу слышать твой отказ, если для тебя это недопустимо, невежливо или унизительно. Одно слово – и я перестану.

Ядовитое обещание несло в себе такую подоплеку, что не уловить ее было сложно.

Выбивает из меня слова, хочет, чтобы я вскипела, сорвалась, стирая с губ прилипшее молчание. Дергает за ниточки нервов, как виртуозный кукловод.

– Одно твое слово.

Горячие пальцы с широкими костяшками ловко ныряют и скрываются у меня под юбкой. Двигаются по голому бедру, не натыкаясь на преграды, и следуют дальше – ближе к тому месту, которое не следовало бы изучать прилюдно.

Бегло осматриваюсь и глохну от шума в голове.

Никто не смотрит. И как бы демонстративен ни был Ворон, он развернул меня так, что из зала невозможно заметить его действий, если не подходить ближе.

Лишь спектакль. Представление, на котором я единственный зритель и прямой участник.

Слишком слабо, мой господин. Я выдержу.

Специально расставив ноги чуть шире, прислушиваюсь к потяжелевшему дыханию за спиной и удовлетворяюсь своим коварством.

Как будет угодно, господин, я не смею сопротивляться.

Персты достигают своей цели и ловко сдвигают ткань белья, сразу же натыкаясь на влажную кожу, вырвавшую из мужского горла хриплый рык.

Взбешен! Раздосадован! Побежден!

Спустя пару долгих секунд Ворон рывком разворачивает меня лицом к себе и ныряет под руку, позволяя схватиться за широкие плечи и держаться за него, как за опору.

– Хотя бы стони для меня, подлая девчонка, – шепчет так близко к лицу, что я теряюсь.

Каждый раз сближение с ним до недозволенного, как впервые. Будто с утеса прыгаю в оскаленную пасть.

Проникая все глубже, Ворон изучает пальцами тесноту, размазывает выступившую влагу, измученно заглядывая мне в лицо. Смотрит не отрываясь, жрет глазами и продолжает двигать рукой под моей юбкой, нанизывая на себя, уже смело толкаясь костяшками между бедер.

Все мокрее. Соки обволокли его пальцы, щекоча чувствительные ноздри, которые он раздувает с каждым вдохом. Я держусь за него. Впиваюсь ногтями в плотную ткань костюма, мелко закатывая глаза и сбиваясь с дыхания.

Это странно. Запрещено, грязно и так откровенно, что по ногам бегут крупные мурашки, сообщая Ворону о моих ощущениях. Ему мало. Он хочет больше.

Фикции учащаются, становятся глубже, резче, и едва различимый стон все же срывается с моих губ.

Я упаду, провалюсь в темноту обморока, если это продлится еще хоть сколько-нибудь!

– Дааа, – шипит мне в губы, набирая темп. – Стони, Альба. Кончи на мои пальцы. Я хочу попробовать твой оргазм так же, как ты пробовала мясо. Хочу удовлетворить свой голод тобой. Давай.

Не проси меня дважды! Не смей!

Ослабленно закатив глаза, рассыпалась в стеклянную крошку, успев только мелко вдохнуть перед взрывом. Под кожей прошла волна обжигающего огня, отпечатывая все чувства, как в раскаленном металле.

Оглушающе-непроницаемая тьма все же опускается на ресницы и тянет их вниз, заставляя полностью закрыть глаза и довериться рукам Ворона, обещавшим удержать меня от падения.

Последнее, что я вижу, – масленый взгляд одного из слуг, устремленный прямо на погруженную под мою юбку мужскую руку. Рывок вверх, и меня уносят прочь, крепко прижимая к сильной и широкой груди.

– Прикажи Валиру выколоть ему глаза, – бросает Ворон кому-то поблизости и уносит меня из этого зала.

Какое же он все-таки чудовище.

Глава 31

– Сегодня вновь останешься?

– Уже седьмую ночь я сплю с тобой в одной постели. Неужели до сих пор не привыкла?

И правда.

Ночи пролетали одна за другой, незаметно сменяясь днем. И каждую ночь Ворон приходил в мою спальню как хозяин, ложился рядом, делая вид, что так и должно быть.

На удивление, после его вызывающей ласки на балу больше своего желания он не выказывал. Более того, говорил со мной кратко, мало и лишь в исключительном настроении. Что, опять же, не мешало ему срывать с меня ночную сорочку и прижимать к своему горячему телу, не знающему холода.

Иногда я просыпалась. Искала в темноте выход и не находила, но проваливалась обратно в сон, стоило Ворону что-то прошептать мне в волосы на затылке, обжигая неумолимым огнем. Словно маяк, возвращающий меня в крепкие объятия желанного сна.

Это вызывало привычку, хотя я продолжала удивляться скрипнувшей в сумраке двери. Как и сегодня.

– Завтра поедешь со мной в город.

– Зачем?

– Потому что я хочу твоего сопровождения. Люд еще не видывал царицу воочию, да и тебе пора бы узреть своих подданных.

– Я знакома с ними. Несколько лет жила бок о бок, делила последний хлеб и крынку кислого молока.

– Тогда сверкнешь рубинами, что я тебе подарил. Все женщины как сороки, – отмахнувшись, Ворон лег в постель, в очередной раз протягивая ко мне жадные руки. – Лишь бы дать повод позавидовать.

– Они голодают, – не сдержавшись, села, глядя на мужа чуть свысока. – Нет ничего более ненавистного, чем неуместное хвастовство, мой господин. Я голодала вместе с ними, грелась данными взаймы дровами и делилась последними лекарствами, пытаясь спасти чужих детей.

– Благородно. И что? – Устроившись на выставленном локте, Ворон сровнялся со мной в росте, рассматривая со своим обычным хищным прищуром. – Теперь у тебя другой статус, Альба. Не все ли равно, что думают бедняки?

– Ты просто хочешь заставить меня испытывать вину.

Чуть склонив голову, мужчина позволил темным волосам свеситься в одну сторону, сверкая сквозь пряди молниями темных глаз.

Такой расслабленный, умиротворенный, может, даже домашний, но лишь настолько, насколько способна его звериная натура. Лежа в одной постели со зверем, я глупо и опрометчиво пыталась согреться о его густую шкуру, прижимаясь выстывшим боком, совсем забыв, в чем его кровожадная суть.

– Именно. Я хочу, чтобы ты сверкала завтра, Альба. Только если я поверю в твое превосходство над всеми – позволю увидеться с семьей.

– Нет.

– Что значит «нет»? – вскинув темные брови, мужчина выжидающе уставился на меня.

– Я не буду этого делать.

– Альба…

Прорычал мое имя. Как животное, как лютый голодный волк, ошарашенно распахнувший глаза от протянутой мной ладони, которую я опустила на покрытую густой щетиной бороду.

– Я не хочу встречи с моей семьей, господин. Еще в день нашей свадьбы я навсегда простилась с родными и бередить раны не желаю.

Перехватив мои пальцы своими, Ворон неожиданно нежно прижал их к губам, замирая в невинном, но таком несвойственном ему жесте. Он словно просил прощения за мое тяжелое решение, которое я вынуждена была принять.

Прощение… Знакомо ли ему это?

– В тот день я потеряла семью – но обрела ее вновь.

– Скажи это, Альба.

– Вы моя семья. Я Альба Сортэн, жена Черного Ворона, супруга царя земель Аоро, царица мужа своего.

– Как надолго? – прошептал мне в пальцы, прикрывая глаза.

Впервые не пытался поймать на лжи, глядя мне в лицо, а доверчиво слушал.

– Пока вы позволите.

– Как показывает практика – мое позволение тебе не требуется, – хмыкнул, припоминая выходку, из-за которой я оказалась запертой в камере. – Но слушать твою медовую ложь приятно. Как бальзам на душу, Альба. И в твоих интересах, чтобы я хотел слушать ее вновь и вновь, а не открутил твою прекрасную голову.

– Вы видите муху в стакане, а я лишь соринку, мой господин. Моя правда всегда будет для вас неприемлемой, но даже это не отменит того, что это все же правда.

Резко отбросив мою кисть, как пропитанную ядом плеть, Ворон повернулся ко мне спиной, не желая продолжать разговор.

Задув свечи на прикроватной тумбочке, я позволила себе лечь чуть ближе, чем обычно тянулась сама, позволяя Ворону быть главным.

Я устала.

Устала делать вид, что равнодушие все еще душит. Нет, это не оно. Злость, ненависть, сочувствие – да, но не равнодушие. Его в моей сердце не было вот уже много дней. В один момент я думала, что схожу с ума, сопереживая одинокому злому зверю, угрожающему откусить протянутую руку. Но и это прошло.

Я просто… закрыла глаза и попыталась найти ответ в сотканном из тысячи чувств полотне. Не нашла, но, кажется, нащупала тонкую ниточку пряжи рубиново-красного цвета, по которой иду, как за путеводной звездой. И сейчас моя звезда подсказывала мне прижаться лицом к крепкой спине и заснуть.

Ведь завтра будет новый день, который вновь поставит меня перед выбором.

Глава 32

– Ворон! Ворон летит! – кричали с улицы глашатаи. Их голоса тонули в удивленном галдеже людей.

Карета, в которой я ехала, медленно, неторопливо двигалась по кривой влажной дороге в центр красивого и богатого когда-то города. Сейчас же улицы заволокло мглистой ядовитой дымкой похоронных костров.

Все больше горожан гибло. Все больше людей оказывалось на грани жизни и смерти, сгорая от долгого голода, и кольца на моих пальцах выглядели как насмешка.

Бедняками они были не всегда, это война сделала их такими. Чужая и незаслуженная кара за грехи других.

– Лиз, какое сегодня настроение в городе?

– Как и всегда, госпожа – мрачное и голодное, – ответила девушка, переводя взгляд к стеклу. – Люди умирают. Поля выжжены, озера умерли, и даже вода в колодцах стала кислой.

– Понятно. Спасибо за ответ.

Не нарушая больше напряженную тишину, мы добрались до центральной площади, и карета остановилась.

– Царь Сортэн проведет аудиенцию! Каждый, кто хочет высказаться, просить милости или потребовать справедливого суда, может лично встретиться с царем и царицей! Да будут услышаны ваши слова! Да будет на то воля царя!

Дверь приоткрылась, и слуга подал руку Лиз, чтобы как можно незаметнее увести служанку в сторону. Только когда девушка исчезла с горизонта, мне помогли покинуть карету, подкладывая под ноги ковровую дорожку. Как выскочке, которой я не являлась.

Сотни устремленных голодных глаз уставились прямо на меня, пронзая своими эмоциями. На простых лицах читался гнев, бешенство и зависть. Многие из них костьми бы легли за одну лишь сережку в моем ухе.

– Жена.

Ворон оказался рядом со мной слишком неожиданно. Сглатывая горькую слюну, я даже не заметила, как он спешился и протянул мне руку, приглашая на уже выставленные высокие кресла.

– Супруг.

– Пойдем. Нам еще долго слушать жалобы, не будем терять времени.

Сама суть мероприятия поражала не только меня.

С того самого дня, как войска Сортэна ворвались в нашу гавань, он никогда лично не выходил к народу, игнорируя просьбы, избегая судов и прочих рутинных дел правителя. Словно забыл о своей народе, вычеркнул его из мирской жизни, лишь устраивая балы да изредка нанимая слуг.

А сейчас – аудиенция. Просто невероятно!

– Прошу выстроиться в очередь перед секретарями! – продолжал надрывать горло распорядитель. – Они выстроят вас в очередь!

Спустя долгие минуты опасливого гама народ начал собираться в ровные шеренги, сетуя на свои проблемы и горести. Вскоре секретари разрешили им подходить и к нам.

– Господин! Госпожа! – седовласый старец упал на колени, срывая с головы просаленную шапку. – Поля сгорели! Земля умерла! Нет ни пшена, ни ячменя на зиму, помилуйте, позвольте занять участок, принадлежащий графу Свенту!

– Ты уверен, что другая земля даст тебе пропитание? Или дело не в посеве, а в руках, что ухаживают за землей?

– В земле, господин! В земле! – не поднимая головы, причитал старик.

– Тогда получи мое одобрение. Собери еще три-четыре семьи, у кого осталось что сажать, и можете начинать. Весь урожай уложите в общий склад и честно распределяйте между всеми людьми.

– Благодарю вас, господин! Благодарю!

Стоило старику скрыться, как я обернулась к мужу, заинтересовавшемуся моим вопросительным взглядом.

– Почему просто не отдал? Проверял на вшивость. – Пояснил он. – Откажись этот бедняк делиться, не получил бы ничего.

– Умно.

– Хвалишь? – красивые губы разрезала коварная улыбка. – Даже дышать по-другому стала. Твоя добродетель получает возбуждение от добрых дел, дорогая супруга?

Мне оставалось лишь согласно кивнуть.

– Тогда я надеюсь на награду сегодняшней ночью, ведь добрых дел я планировал совершить немало. Ну же, хоть улыбнись, Альба! Неужели не занятна игра в добряка? Я надеялся, ты оценишь.

– Я ценю, мой господин. И запоминаю.

Следующей стала молодая девушка в заштопанном, перешитым по нескольким меркам сарафане и с пыльным платком на голове. Цвет волос я разглядеть не сумела, но огненно-рыжие брови и раскосые зеленые глаза сообщали, что девушка пользуется интересом у мужчин.

– Господин, – мягко поклонившись, просящая даже не взглянула в мою сторону, чем заставила Ворона ухмыльнуться. – Я хотела просить вас о работе. Моей матушке с каждым днем все тяжелее, болезнь берет свое, и я готова на любую работу, лишь бы поднять ее на ноги.

– Любую? – игриво уточнил мой муж.

– Любую.

Кокетливо качнув пышной грудью, мерзавка задрала нос, ощутив свое выигрышное положение. Только вот мне стало несколько дурно от ее опрометчивой глупости.

Никогда не соглашайся с Вороном. Не обещай ему себя с головы до ног – останешься без тела, все сожрет и не подавится.

– Моим конюшим давно не хватает женского тела. Будешь удовлетворять их – плачу три золотых за каждый раз. На такую работу ты согласна?

Красивое девичье лицо перекосило. Щеки раскраснелись, будто от пощечины, и в глазах поднялась мутноватая пелена.

Да, глупая, это явно не то, на что ты надеялась.

– Но, господин…

– Да или нет?

– Я девственница, – рухнув на мостовую, девушка сразу же сменила тактику, притворно скрываясь за маской невинности.

– Да или нет?

Хлюпая носом, девчонка согласно закачала головой. Мелко вздрагивая, она едва сдерживала грудной рев, пытаясь взять себя в руки и распрямить спину.

– Хорошо. Иди в замок и проси Верону. Ей требовалась помощница-кухарка. Если устроишь ее – можешь работать.

Ошарашенный мокрый взгляд был таким пронзительным, что у меня невольно закололо в носу. Дрожащими губами девушка выдавила «спасибо» и, не поворачиваясь спиной, удалилась.

– А в чем заключалась эта проверка?

Ворон лишь хмыкнул.

Глава 33

– Она готова была пойти на это ради того, чтобы вылечить мать. Да, девчонка с характером, но Верона быстро вправит ей мозги и поставит на место.

Невольное уважение к его подходу меня не покоробило.

В конце концов, он действительно дал ей шанс честным трудом заработать монеты, что в этом плохого? Даже сама проверка, довольно бездушная и бесчеловечная, принесла плоды, возвращая девушку с небес на землю.

– Следующий!

Две женщины приблизились к нам, гневно сверкая глазами друг на друга. Одна была полненькой, с редкими волосами, расписанными седыми нитками, а другая обнимала себя за тощие плечи, обиженно поджимая губы.

– Что у вас для меня?

– Господин! – воскликнула полненькая. – Эта мерзавка обвиняет меня в воровстве! Распускает слухи, что я украла у нее теленка!

– Врет? – равнодушно спросил Ворон.

– Врет! Ничего я не крала. Это моя телка отелилась да померла, оставив приплод.

– А ты что скажешь?

Женщина, чей вид был слегка болезненным, потупила взгляд, но, взяв себя в руки, тихо и разборчиво произнесла:

– Телка ее сдохла потому, что черным зерном отравилась. И не была она стельной! Это мой брат привел теленка, корове не хватало молока, чтобы его выкормить. Умирал теленок, понимаете? Хворой был да косоногий, я его выходила, выкормила, последнее отдавала.

– И что вы от меня хотите? Еще по теленку? – усмехнулся мой муж.

– Рассудите, господин. Честным судом.

– Раз просите… – на мгновение задумавшись, мужчина свел брови к переносице. – Зарубите теленка и поделите пополам.

– Согласна!

– Нет! – изможденная женщина рухнула на колени, склоняя голову. – Пусть забирает его, только не убивайте! Пусть забирает!

Глядя на женское отчаянье, Ворон поднялся со своего места и неспешно подошел к женщине. Запрокинув голову, она смотрела на него заплаканными глазищами, огромными, как два блюдца, и очень уставшими.

– Теленок твой. Сейчас же иди и забери его под свой кров, – холодно сказал Ворон. – Стража тебе поможет. А ты, – обратился он к пухленькой, которая от ужаса вжала голову в плечи, – должна знать – я ненавижу, когда мне врут.

– Господин, я не…

– Ты украла чужую скотину и присвоила ее себе. Ты пыталась обмануть меня, лгала, глядя в глаза. Какое наказание ты для себя изберешь: пятьдесят ударов плетьми или дорога позора?

Я видела этот момент, когда ее уверенность треснула, как разбитое зеркало.

Нет, Ворона невозможно обмануть, он знает, как вытащить истину наружу, знает, как раздвинуть ребра, чтобы достать до самого нутра и выяснить правду.

– Дорога.

– Стража! На позорный столб ее, и сто ударов плетью. Пусть подыхает прикованная. Пятьдесят ударов тому, кто попытается ей помочь и решит проявить милость, сняв воровку и лгунью раньше срока.

– Господин! Прошу! Господин!

– Знаешь, в чем была твоя ошибка? – спросил он, склоняясь над поставленной на колени пышке, которая только хлопала губами, скрученная двумя бравыми стражниками. – Дорогая, не подскажешь ей?

– Милость выбора подвластна только Ворону, – прошептала и проглотила выступившую горечь на языке.

Никогда не знаешь, что от него ждать. Никогда не можешь предугадать мысли, черными птицами снующие у него в голове. Все вокруг иллюзия выбора, только Ворон решит, что и как будет на самом деле.

Красноречивый взгляд мужчины подтверждал мои мысли.

Ворон все знает. Все видит. И уверен в том, где твое слабое место.

– Уведите. Зовите следующего.

Вернувшись на свое место, Ворон лениво вытянул ноги, будто только что подписанный приговор совершенно не затронул ни одной струны в его душе. Если она, конечно, была. Может, там, внутри у него лишь зыбкое болото, где нет света, воздуха и только рой черных мошек, стремящихся ослепить своим маревом.

– Господин.

Тонкий женский голос заставил меня судорожно повернуться. От резкости движения в глазах все размазалось, но лишь на мгновение.

Только не это. Боги, помилуйте хотя бы их! Демон со мной, но они невиновны!

Моя мать и сестры неуверенно сжимались в стайку, бросая пугливые взгляды то на меня, то на моего супруга, не решаясь сказать и слова. А Ворон, напротив, заинтересовался, вытягивая голову и укладывая ее на подставленный кулак.

Он рассматривал их, разделывал, как мясник шикарный отруб, думающий, с какого места начать. Он прекрасно знал, кто это. Растягивая губы в кровожадной улыбке, перевел на меня пронизывающий взгляд.

– С чем пришли?

– С вестью, – тихо сказала мама, прижимая поближе к себе Изоль, явно трусящую здесь быть. – Только пару слов для госпожи, повелитель.

– Выслушаешь, госпожа? – и не дождавшись моего ответа, велел. – Говори!

Мама… Она смотрела на меня синими глазами, в которых плескалась печаль, и с сожалением выдохнула. На осунувшемся лице все сильнее были видны морщины, которых, кажется, со времени моего отъезда стало только больше.

– Мама… – прошептала одними губами.

Беззвучно, но она поняла, и уголок ее тонких губ слегка дернулся в улыбке. Видимо, знание, что я все еще считаю ее матерью, немного обрадовало женщину.

– Твой отец, Альба… он мертв.

Небо над головой треснуло, с оглушающим грохотом рассыпая на голодную землю крупные капли дождя.