Текст книги "Зов смерти"

Автор книги: Кимберли Дертинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Глава 2

Несколько первых дней в школе Виолет пребывала в растрепанных чувствах из-за Джея, но потом немного успокоилась. Не то чтобы бабочки перестали порхать внутри – просто это ощущение, как и многие другие в ее жизни, растворилось понемногу в повседневных заботах, слилось с теми самыми «звуками природы», которые она слышала всю жизнь.

Зато девочки в школе продолжали устраивать ажиотаж вокруг Джея – казалось, их становится все больше и они толпами преследуют его. Виолет вслух не выражала своего недовольства, а вот Джей как раз жаловался, и Виолет было спокойно от мысли, что она для него – на первом месте… пока, во всяком случае.

Он все ворчал, что им теперь сложно оставаться вдвоем из-за толпы девчонок, поджидающей его то на парковке, то у раздевалки, и даже в столовой. Он уже научился отличать их друг от друга, и каждая чем-то по-своему раздражала его. Причем с каждым днем все сильнее.

А девочки и не замечали, что он на них – ноль внимания. Зато Виолет была довольна и соглашалась с Джеем, но никому не говорила об этом.

Она радовалась, что от нее он не устает никогда.

По крайней мере, внешне между ними все осталось по-прежнему. Она все так же подвозила его до школы, они вместе сидели на уроках, вместе обедали и расставались, когда она высаживала его около дома, а вечер напролет болтали по телефону. Это было хорошо. И приятно, хотя Виолет хотелось большего.

В эту пятницу все шло как всегда.

Виолет бросила рюкзак в прихожей, которую мать называла «кладбищем ботинок» – все входящие в дом оставляли здесь обувь, пальто, зонтики. Или рюкзак, как сделала сейчас Виолет.

В воздухе витал аромат еды, и она поняла: мама готовит лазанью. Но даже не запах был этому причиной. Просто, если мама что-то готовила, это всегда была лазанья, и только она. Причем исключительно замороженный полуфабрикат, купленный в магазине. Его и еще свежий багет из пекарни Виолет ела бессчетное количество раз. Что ни говори, маму трудно было назвать образцовой домохозяйкой.

– Это ты, Ви? – послышался из кухни ее голос.

Девушка скинула туфли и пошла на запах.

– Привет, – сказала Мэгги Эмброуз, когда дочка зашла в просторную кухню. – Как прошел день?

Виолет взяла из холодильника газировку и уселась за стол:

– Отлично. А у тебя?

Этого было достаточно, чтобы мама разговорилась:

– Я почти закончила картину, над которой работала – ну ту, где река, помнишь? Хочу поскорее показать ее тебе.

Хозяйничала мать без энтузиазма, зато работала с истинным рвением.

Виолет оглядела ее заляпанный красками халат, ногти, опять же со следами краски, и улыбнулась:

– Похоже, мамочка, чуть-чуть воды из той реки попало и на тебя.

Мама посмотрела на свои руки и нахмурилась.

– Я думаю, это произошло совершенно случайно, – сказала она и сразу же сменила тему: – Ты, наверное, голодная? А я тут лазанью готовлю.

– Это здорово, – ответила Виолет со всем восторгом, на какой только была способна. Не исключено, что эта лазанья будет единственным горячим блюдом недели, но Виолет не протестовала, опасаясь, что в ответ мама устроит тотальную забастовку.

– Кстати, не забудь, ты идешь сегодня к дяде Стивену сидеть с детьми.

Виолет скорчила недовольную мину, но мама не стала дожидаться возражений:

– Ты же обещала, помнишь? Вы говорили об этом месяц назад, и ты пообещала.

Виолет знала, что мама права, но решила немного поныть:

– Ну да, месяц назад мне нравилась эта идея. А теперь – не очень. И потом, выходные же начались!

Виолет очень любила свих маленьких кузенов, но провести вечер пятницы в их компании ей не слишком хотелось.

Мама приподняла брови:

– А у тебя что, есть планы на вечер? На бал собралась, Золушка?

Виолет засмеялась в ответ:

– Нет. Но уж лучше совсем ничего, чем сидеть с ними. – И вздохнула, понимая, что придется выполнять свое обещание. – Ладно. Пойду немного позанимаюсь, а потом отправлюсь к ним.

Виолет вошла в свою комнату и плюхнулась на свою кровать. Она хотела было позаниматься, но впереди еще все выходные, а сейчас так хорошо под теплым одеялом… она закрыла глаза… на минутку… еще на одну…

Ее дыхание стало ровным, спокойным… она сладко задремала…

Резкий запах выдернул ее из объятий сна. Но не знакомый аромат плавящейся моцареллы и соуса маринара. Это было что-то едкое, неприятное, оставляющее чувство жжения в носу.

Она открыла глаза и огляделась.

Сморщила нос. Казалось, источник запаха – она сама, но тогда тем более непонятно, что это. Виолет передернулась от отвращения и села на кровати затаив дыхание.

– Что за… – Она беспокойно оглядывала комнату, стараясь понять, что именно ищет.

А оно было тут. Прямо перед ней. На кровать запрыгнул кот. От него и исходил запах, поднимался волнами, словно жар от песка в пустыне.

– Карл! – воскликнула она, схватила толстого кота и понесла его вон из комнаты.

Она старалась не дышать, пока тащила его вниз по лестнице. Кот сопротивлялся, пытаясь вывернуться из рук до того, как его выставят за дверь. Это было их обычное состязание, которое Виолет снова выиграла, захлопнув дверь прямо перед носом несчастного животного.

Запах нельзя было изолировать, но сейчас он хотя бы ослаб. Настолько, что уже можно было дышать.

Собственно, кот ни в чем не виноват. Запах оказался одним из тех отголосков, которые ощущала только Виолет. Причем отголоски эти в любом виде доносились с обеих сторон, отпечатываясь не только на жертве, но и на виновнике смерти, точно клеймо.

Виолет узнала об этом еще в детстве. Именно тогда она заметила нечто общее между дохлыми мышами, растерзанными птичками и самим Карлом, который приносил их и оставлял на пороге. Всех связывал какой-то особенный запах, цвет, звук – ощущения, доступные только Виолет и не имевшие ничего общего с природой.

Карл, запятнанныйсовершаемыми убийствами, всегда носил на себе отпечатки этих ощущений. Каждый этот отпечаток был абсолютно идентичен отголоску, оставшемуся на теле жертвы. При этом двух одинаковых отголосков не существовало – это Виолет знала точно. Все они были разные. Неповторимые.

Виолет знала также, что животные, которые охотились – как Карл, – часто носили на себе множество разных отпечатков смерти, со временем они становились менее заметными, но полностью не исчезали никогда.

А Карл всю свою жизнь охотился. Хотя Виолет знала, что это часть его сущности, не могла не испытывать раздражения.

Которое на этот раз было просто невыносимым.

Она побродила немного по дому в поисках места, где этот запах чувствуется не так остро, но, похоже, такого места попросту не было. Значит, нужно просто выйти. И Виолет решила, что пора бы поехать к маленьким родственникам. Быстро собралась, прихватила рюкзак с учебниками, сказала маме, что перекусит чем-нибудь у дяди с тетей, и почти бегом направилась к своей машине, где ей было хорошо и спокойно.

Дядя Стивен – самый младший из четырех братьев отца, лет на десять его моложе и полная его противоположность, служил начальником полиции. Шутник в обычной жизни, на службе он становился строгим и серьезным, совсем как отец Виолет. Его жена, тетя Кэт, тридцати с небольшим лет, принадлежала к числу тех счастливиц, которые всегда выглядят очень молодо и чей возраст невозможно угадать.

– Как я выгляжу? – спросила она Виолет.

– А с чего это ты спрашиваешь ее? – возмутился дядя Стивен, когда Кэт обратилась к девушке.

Она посмотрела на мужа так, будто тот не понимает элементарных вещей.

– Потому что тебя это мало волнует. Будь твоя воля, ты бы сказал, что я отлично выгляжу и во фланелевой пижаме!

– Но ты и будешьотлично выглядеть во фланелевой пижаме, – улыбнулся Стивен.

Кэт бросила на Виолет извиняющийся взгляд: «Вот видишь, с кем мне приходится жить?»

– По-моему, ты выглядишь замечательно, – ответила Виолет. – Вот только цепочку сними, а то у тебя перебор.

Кэт кивнула, словно та же мысль пришла в голову и ей, сняла свою длинную цепочку и положила ее на стол.

– Теперь понимаешь? Вот почемуя спросила ее.

– О господи! Женщина, мы ведь просто идем в кино! – поддразнил ее муж.

– Нет-нет-нет! Не просто в кино, а в ресторани в кино. Не забывай, милый, у нас сегодня свидание. – Она шутливо ткнула его пальцем в грудь. – Кроме того, я так редко куда-нибудь хожу. И хочу хорошо выглядеть, когда это происходит.

Дядя Стивен обнял жену за талию:

– Ты действительно хорошо выглядишь. Уверена, что нам надо куда-то идти?

Кэт покачала головой и, не обращая на него внимания, дала Виолет последние инструкции – прибрать после ужина, уложить детей спать и в случае необходимости вызвать «скорую помощь».

Все это Виолет и так знала.

– Кэтрин Эмброуз, – позвал дядя Стивен, – пойдем. Виолет замечательно со всем справится.

За этим последовал вихрь торопливых поцелуев и призывов «вести себя хорошо», адресованных как детям, так и племяннице, и супруги Эмброуз наконец ушли. Когда дверь за ними закрылась, Виолет отправилась туда, где дети ужинали, чтобы убрать со стола.

За Джошуа, по правде говоря, особо убирать не пришлось – он ел аккуратно, и возле его тарелки почти не осталось крошек.

А вот высокий стульчик маленькой Кэссиди выглядел как после томатного взрыва. Лицо, руки и даже волосы у двухлетней девочки – все было в соусе. Виолет ее отмывала минут пятнадцать.

После чего та заснула прямо на руках Виолет.

Закончив все дела, она плюхнулась на диван, радуясь возможности передохнуть. И тут раздался звонок в дверь.

Виолет было страшно открывать, и в то же время она боялась разбудить детей, особенно малышку, которая спала очень чутко.

– Кто там? – громким шепотом спросила она, подходя к двери.

– Это Джей! – послышалось в ответ.

Виолет улыбнулась и открыла. Увидела его, стоящего на пороге, и сердце заколотилось.

– Что ты тут делаешь?

Джей пожал плечами и вошел в дом без приглашения. Виолет знала, что ее дядя и тетя не возражали бы.

Они давно привыкли к тому, что эта парочка не разлей вода и всюду вместе.

– Твоя мама сказала, что ты здесь, вот я и решил зависнуть с тобой.

Джей чувствовал себя как дома, усевшись на диван, на котором только что сидела Виолет.

– Ты ведь не против? – спросил он, хотя и так знал ответ.

Она не ответила, а просто устроилась рядом. Ей было холодно, и она засунула ступни ему под коленки, чтобы согреться его теплом. Джей немного попереключал каналы и нашел интересный фильм – не беда, что большую его часть они уже пропустили.

Вот такими они были всегда, их отношения – легкими и непринужденными.

Виолет приготовила попкорн в микроволновке, они досматривали фильм и смеялись над забавными моментами. Она старалась не думать о том, что Джей так близко… и так тепло рядом с ним… и ей так нравится запах, исходящий от него.

Фильм еще не кончился, но они оба уже забыли про него, обсуждая новых учителей и старшеклассников, школьные новости и сплетни – кто с кем встречается и кто за лето разбежался.

Виолет старалась не говорить о девочках, которые вдруг стали обращать на Джея внимание. Но он внезапно спросил:

– Так что насчет той записки от Элизабет Адамс?

Лиззи Адамс была последней, о ком Виолет хотела бы сейчас слышать, но не ответить было нельзя.

И рядом не нашлось никого, кто помешал бы этой беседе.

– Странно, да? – Вопрос сам слетел с непослушных губ. – Так ты будешь ей звонить?

Виолет старалась спросить это как можно безразличней и не придавать значения его ответу.

– Неа. Оно мне не надо.

Ответ поразил ее до глубины души.

– Почему? Почему ты не хочешь общаться с Лиззи Адамс?

Вот это да! Она будто пыталась уговоритьДжея позвонить звезде школы. Да и какой же парень может отказаться встречаться с Лиззи!

Джей пожал плечами:

– Просто не хочу. – И спросил то, чего Виолет боялась больше всего: – А почему тебя это волнует?

– Ничуть не волнует, – ответила она. – Я просто удивляюсь. Я думала, ты уже успел ей позвонить.

– А слышала про Брэда Миллера? – сменил он тему, словно начисто забыв про Лиззи. – У него конфисковали машину за повторное превышение скорости. Но он, конечно, убедил родителей, что его подставили.

Виолет засмеялась:

– Ну да. Полиции больше делать нечего, как внедрять агентов для охоты за всякими придурками. – Темы не о поклонницах она готова продолжать бесконечно.

Он тоже рассмеялся.

– Какая же ты злая, – покачал он головой и шутливо толкнул Виолет – немного сильнее, чем следовало бы. – На чем он теперь будет кататься с девчонками? Ведь ни одна из них теперь не сядет к нему на мотоцикл.

– Но у него есть хотя бымотоцикл. А вот тебя я пока видела только на маминой машине, – парировала Виолет.

Джей снова подтолкнул ее.

– Эй! – обиделся он. – Я уже коплю! Не каждый ведь рождается с серебряной ложечкой во рту.

Оба расхохотались. Шутка про серебряную ложечку была их любимой темой.

– Ну да, конечно! – воскликнула Виолет. – Ты мою-то машину видел! – Она толкнула его в ответ, и на диване началась настоящая потасовка.

– Ах ты, богачка какая нашлась! – набросился на нее Джей, ухватил за руку и потащил на себя.

Она уперлась кулаком ему в бедро, пытаясь вырваться, и захохотала. Но борьба закончилась поражением Виолет – Джей оказался сильнее.

– Это я-то богачка? А не ты случайно, – выдохнула она, все еще смеясь и пытаясь освободиться из его слишком крепкого захвата, – отправился на Гавайи… – она извивалась, пыталась сбросить его, – на весенние каникулы… в прошлом… – Но тут он начал ее щекотать, крепко прижав к дивану, и в конце фразы она сорвалась на визг: – ГОДУ?!

В этот момент вошли ее дядя и тетя.

Виолет не услышала ни скрипа ключа в замке, ни звука открывающейся двери. И Джей тоже обратил мало внимания на появление старших. А ведь их застали лежащими на диване, с переплетенными руками и ногами, их лица разделяли какие-то сантиметры, и Виолет хихикала и извивалась под ним. У них могли быть серьезные неприятности. И если бы на их месте была другая пара подростков, неприятности бы непременно последовали.

Но только для других. То, что происходило здесь и сейчас, было вполне нормально для Джея и Виолет.

Даже дядя с тетей понимали, что они не наделают глупостей. Их шумная возня могла разбудить детей, только и заметила Кэт.

Джей ушел, и Виолет, получив от дяди тридцать долларов, тоже поехала домой.

Она ехала и пыталась не думать о том, как разочарована реакцией дяди и тети, или, точнее, ее отсутствием, при виде их с Джеем, лежащих на диване. Почему-то это еще сильнее убедило в том, что все вокруг уверены – они никогда не будут вместе.

Настроение у нее совсем пропало, оставалось надеяться, что дома хотя бы не окажется кота.

Глава 3

Ночью Виолет никак не могла уснуть. Сон ускользал, стоило только перевернуться на другой бок. Иногда ей удавалось задремать, и тогда она видела неясные сны, отрывочные и тревожные.

Во мраке ночи Виолет вдруг почувствовала: что-то не так. Она не могла понять, что именно ее беспокоит, какая-то непонятная тоска мучила ее и лишала сил.

Виолет понимала, что причина этого не только Джей, повзрослевший и изменившийся.

Есть что-то еще. Дважды она просыпалась и оглядывала комнату в поисках Карла, подозревая его. Охотник вполне мог устроиться где-то рядом. Но сколько она ни искала его, нигде не видела.

Солнце уже поднималось, стараясь отвоевать небо у ночной тьмы, и Виолет решила, что пытаться уснуть бессмысленно. Сейчас только одно могло успокоить и привести в порядок спутанные мысли.

Она тихо и быстро надела футболку и шорты. Сентябрьский день обещал быть теплым, но утро еще веяло прохладой. Поразмыслив, Виолет натянула сверху еще и свитер и выскользнула из дома, на цыпочках миновав Карла, который спал в кухне. Дурной запах, исходящий от него, уже начинал слабеть.

Выйдя за дверь и воткнув в уши наушники, Виолет глубоко вдохнула свежий утренний воздух, соскочила с крыльца – и побежала. Вначале медленно, в размеренном ровном темпе. Она чувствовала, как легко и ритмично движется. Бег выравнивал дыхание и упорядочивал мысли.

В конце дороги она резко свернула влево и побежала по тропинке, что вилась меж высоких стволов кедров и елей. Хруст гравия отдавался легкой дрожью в мышцах ног.

Она добежала до просеки, откуда открывался вид на огромный луг и горы на фоне рассветного неба, и восхищенно вздохнула.

Виолет родилась и выросла здесь, в Бакли, маленьком городке у магистрали, в тени Рэньер в предгорьях Каскадных гор. Виолет бессчетное количество раз видела этот величественный пик, вздымающийся над грядой, – зрелище, которое никогда ей не надоедало. Пик затмевал собой более низкие горы – на фоне яркого утреннего неба он, сияя, будто парил над ними.

Рэньер – гора особая, увидеть ее можно было не каждый день. Разумеется, она всегда на месте. Но солнце здесь чаще скрывается за облаками, чем сияет на ясном небе, поэтому, скрытый пеленой тумана или плотных туч, пик Рэньер нечасто показывается во всей своей красе.

Виолет бежала, стараясь как можно дольше оставаться в тени горы, пока тропинка не увела ее снова влево, огибая огромную зеленую долину.

Удивительно, но этот привычный горный пейзаж в рассветных лучах принес такое облегчение. Дурное предчувствие постепенно ушло, ей стало спокойно и хорошо.

Она бежала, растворившись в ритме музыки. Ей нравились размеренные, упругие движения тела. Она чувствовала себя сильной, отмечая, как широки и легки ее шаги, и радовалась, что хотя бы этоона умеет держать под контролем.

Несколько слабых отголосков смерти донеслись до Виолет. Она привыкла к ощущениям, которые не звали – не притягивалиее, – и могла не обращать на них внимания. Она не объясняла себе, почему это происходит. Нет – и все.

В отличие от тела той девочки, которое восьмилетняя Виолет отыскала в лесу.

Эмили Маркес было всего четырнадцать, когда ее похитили на пути из школы, убили и зарыли в мягкую лесную землю. Зов мертвого тела Эмили был практически непреодолим, ноги сами принесли Виолет к этому месту.

Но почему?

Возможно, потому, что убийство совершили совсем недавно, или все дело в его жестокости. Или, что еще страшнее, думала Виолет, такой сильный импульс возник оттого, что девочка понимала, что умирает. И эта память навсегда осталась на ее теле в виде отголоска смерти.

Убийцу тогда так и не нашли, но Виолет так и не смогла забыть навязчивый, неотступный зов, что привел ее к телу Эмили. Иногда ей снились кошмары о том, как внезапно она встречает его в супермаркете или в торговом центре – человека, убившего Эмили и носящего на себе отпечаток ее смерти, словно неясную тень, от которой никуда не деться.

Виолет отбросила прочь эти мрачные мысли.

Она лишь один раз замедлила бег – ей стало жарко в толстом свитере. Она стянула его через голову и завязала вокруг талии. А потом легко вернулась к прежнему ритму.

Когда Виолет сделала полный круг вокруг дома, футболка на ней была насквозь мокрая, а в теле чувствовалась приятная расслабленность.

На подъезде к дому стояла машина, на капоте которой сидел какой-то парень. При виде его часть ее свежеприобретенного спокойствия улетучилась.

Он улыбнулся Виолет, и ее колени мелко задрожали. Скорее всего, не только из-за утренней пробежки.

– Что ты тут делаешь? – спросила она, переходя на шаг и упирая руки в бока. Нужно несколько минут, чтобы выровнять дыхание после бега. Но если он не прекратит так улыбаться, они затянутся.

Он пожал плечами:

– Не спалось. А ты?

Она выбрала самый очевидный ответ и постаралась вложить в голос максимум сарказма:

– Вообще-то я тут живу.

– Не умничай, а? – покачал он головой. – Я имел в виду, что ты тут делаешь в полседьмого утра? Я пришел спросить, не хочешь ли ты, например, пойти прогуляться.

Он смотрел на нее, то поднимая глаза, то опуская, – похоже, он был слегка разочарован. Спрыгнул с капота.

– Но ты, кажется, уже прогулялась без меня. Ну ладно, ты все равно вряд ли согласилась бы.

Виолет совсем не нравилось это постоянное желание быть с ним рядом. Несмотря на то что последние десять лет они были неразлучны, именно сейчас его присутствие вдруг стало совершенно необходимым.

– А почему нет? Пойдем.

– Ты точно не против? – спросил он с сомнением. – Я не хочу заставлять тебя.

– Абсолютно. Я сейчас совсем не готова сесть за уроки. – Она уже направилась к лесу, окружающему дом, и приятель двинулся следом.

Они долго брели так – не произнося ни слова, она впереди, он позади. Виолет всегда вела, когда они гуляли по лесу, так было с самого раннего детства. И Джей, который за столько лет изучил все окрестности не хуже Виолет, по привычке шел следом за ней.

Постепенно теплело. Прогнозы обещали августовскую погоду – чуть выше двадцати градусов. Виолет любила это время года, когда солнце ласково пригревает напоследок, перед тем как зимняя мгла поглотит его. Лето в их краях вообще начиналось поздно, вступая в свои права не раньше середины июля, поэтому всегда хотелось, чтобы оно еще хоть немного порадовало задержавшимся теплом.

– Да, так ты пойдешь сегодня на озеро? – спросил Джей.

Виолет замедлила шаг, и он поравнялся с ней. Они никуда конкретно не направлялись, когда вот так гуляли по лесу, осматривая места, где побывали до этого бессчетное количество раз.

Виолет пожала плечами:

– А ты?

Она и так знала – они оба пойдут. Сегодня на озере Тэппс устраивали большой праздник в честь окончания лета. Ловили последний лучик, который солнце дарит перед тем, как скрыться до весны. Почти все знакомые Виолет собирались туда пойти.

Джей тоже пожал плечами:

– Я подумывал об этом.

Виолет улыбнулась про себя, предвкушая, как проведет на озере один из последних теплых дней вместе с Джеем.

– Серьезно? – спросила она. Определенно, ее не надо было долго уговаривать. – Наверно, я тоже пойду.

Джей расплылся в широкой улыбке, и Виолет почувствовала, как тепло разливается по ее телу.

– Клево. Можем поехать на твоей машине, – заявил он.

Виолет покачала головой. Вот если бы на месте Джея был кто-то другой, ей бы точно стало понятно, что ее используют. Но вместо этого она радовалась – у нее есть то, чего нет у него, а он стал средоточием всего, что желала она.

– Отлично, тогда ты оплатишь мне бензин. – Она подняла бровь, выжидая, решится ли он возразить.

Но все произошло раньше, чем он успел что-либо ответить.

Конечно же по его вине. По крайней мере, так думала Виолет, когда прокручивала потом в голове всю картинку. Если бы он не улыбался ей, если бы она не смотрела ему в глаза, то уж наверняка обратила бы внимание, куда наступает.

Но он улыбался. Она зацепилась ногой за шишковатый корень и почувствовала, что теряет равновесие. Нога застряла, а тело по инерции двигалось вперед, и Виолет упала, прежде чем поняла, что произошло.

Джей пытался подхватить ее, но не успел.

Ее ладони проехались по жесткой земле, а секунду спустя она почувствовала, как жесткие камушки врезаются в нежную кожу коленок.

Виолет лежала неподвижно, не понимая, что же сильнее – боль или обида.

– Ви, ты в порядке? – спросил подбежавший Джей, приподнимая ее.

Она готова была расплакаться, но не только из-за острой боли. Похоже, обида все-таки была сильнее.

Джей помог ей подняться. Виолет, опираясь на него, ощущала мускусный запах одеколона от его свитера – и старалась задержать дыхание. Это было плохо, плохо, плоходля нее – находиться в его объятиях.

– Ты поранилась? – Джей слегка отстранил ее, чтобы осмотреть.

Виолет закусила губу, пытаясь сдержать слезы. Заморгав, она посмотрела на него и ответила:

– Я в порядке. – Но голос сорвался и прозвучал слишком жалобно.

Джей нагнулся и посмотрел на кровоточащие царапины у нее на коленках. Протянул руку, чтобы аккуратно стряхнуть с них землю, но прикоснулся едва ощутимо – Виолет знала, он боялся, что ей будет еще больнее.

– Пойдем лучше домой, их надо промыть. – С этими словами он выпрямился и, к удивлению Виолет, взял ее на руки и понес назад по тропинке.

Она попыталась сопротивляться.

–  Я могу идти! – возмущалась она, чувствуя себя ребенком, пока он вот так нес ее на руках.

Он недоверчиво посмотрел на нее:

– Ты уверена? Ты вроде попыталась только что, но у тебя плохо получилось.

Похоже было, что он не собирался ее отпускать – так и шел с ней на руках.

Она снова запротестовала, смеясь сквозь слезы:

– Ну правда, отпусти меня! Я и так чувствую себя глупо, а ты еще тащишь меня как калеку какую-то.

Он в нерешительности замедлил шаг и поставил Виолет на ноги. Она проклинала свое глупое упрямство и жалела, что он не стал настаивать. Нет бы донести ее до дома!

Вместо этого он взял ее за руку:

– Если ты можешь идти, лучше уж я поведу тебя. А то опять упадешь, а я окажусь виноват.

Виолет не стала возражать.

Дорога оказалась слишком короткой. Почти сразу они вышли к поляне за домом.

Родители уже успели уйти на работу. Отец работал по субботам почти всегда, даже не в период сбора налогов. Мама арендовала павильон в фермерском магазине и устраивала там небольшую выставку своих картин.

Джей заявил, что Виолет не сможет сама подняться по ступенькам крыльца, и снова взял ее на руки. На этот раз она не протестовала. Он внес ее в кухню и осторожно усадил на кухонный стол. Потом принялся рыться в шкафу, а Виолет объясняла ему, где лежат бинты. Он нашел не только их, но и марлю, ватные диски, дезинфицирующую жидкость и два тюбика антибактериальной мази. Виолет решила, что это перебор, но вслух ничего не сказала. Ей было интересно, что он будет делать дальше.

– Учти, может быть больно, – предупредил Джей, потом наклонился и начал обрабатывать царапины.

И было действительнобольно, даже больнее, чем она ожидала. Глаза опять наполнились слезами, и пришлось снова закусить губу. Но она терпела, позволяя ему делать все, что он считал нужным, и сидела не шелохнувшись, – было нелегко, учитывая то, что он стирал грязь и песок с ее больших кровоточащих ссадин.

Виолет подумала, что похожа теперь на маленькую девочку с ободранными коленками, и представила, как они будут засыхать корками, заживая, может быть, даже шрамы останутся. Так глупо – упасть на ровном месте.

Но Джей был очень осторожен и старался причинять ей как можно меньше боли. Она восхищалась его терпением и аккуратностью, а его прикосновения были очень приятны. Он не поднимал головы, обрабатывая раны, очищая их. Потом взял дезинфицирующую жидкость и ватный диск.

У Виолет перехватило дыхание от боли, когда он промокал влажной ватой кровоточащие царапины. Джей поднял голову и посмотрел на нее, не переставая прикладывать проспиртованный диск, а потом подул на раны, совсем как это делала мама, когда Виолет была маленькой. Эта милая мелочь так порадовала ее и, казалось, еще больше привязала к Джею.

Закончив дезинфицировать, он осторожно намазал ей колени антибактериальной мазью и только после этого забинтовал.

– Ну вот, – удовлетворенно отметил он, оценивая дело рук своих, – как новые.

Виолет взглянула на большие неказистые повязки на коленках и с сомнением посмотрела на Джея:

– Как новые? Неужели?

– Я сделал все, что мог. Я же не виноват, что ты на ногах не держишься, – усмехнулся он в ответ.

Виолет прищурилась. Ей хотелось сказать, что именно онв этом виноват, что если бы он оставался прежним Джем, мальчишкой-сорванцом, земля не ушла бы у нее из-под ног. Но она понимала, что это невозможно. Он же должен когда-нибудь вырасти, просто изменения оказались слишком неожиданными.

Конечно, вслух она этого не произнесла. Зато с невозмутимым видом заявила:

– Ну если бы ты меня не толкнул, то я бы и не упала.

Он покачал головой в ответ на это нелепое обвинение:

– Ты ничего не докажешь. Свидетелей-то не было – значит, есть только твои слова против моих.

Она засмеялась и спрыгнула со стола.

– Поверят-то скорее мне, а не тебе. Потому что я, в отличие от некоторых, не таскала из супермаркета шоколадки! – поддразнила она его и поковыляла к раковине мыть руки.

– Подумаешь! Мне было всего семь! И потом, это ведь тыдала мне ту шоколадку и сказала спрятать ее в рукаве. Это ты была мозгомэтого предприятия, не находишь?

Он подошел к ней сзади и, обняв, начал лить ей на ладони дезинфицирующую жидкость.

Виолет застал врасплох этот жест, такой интимный и ласковый. Она застыла на месте, когда он прижался грудью к ее спине, замерла, и все мысли вылетели из головы. Она смотрела на белые пузырьки дезинфеканта. Джей поставил флакончик, наклонился и взял ее ладони в свои. Подул на них так же, как до этого дул на коленки. На этот раз Виолет даже не заметила боли.

А потом все закончилось. Он отпустил ее руки и протянул чистое полотенце. Она же все не могла очнуться.

И когда наконец повернулась к нему лицом, поняла: ей все показалось, он всего лишь обработал ее раны – ничего большего.

Джей смотрел на нее так, точно ждал, что она скажет. И Виолет вдруг очнулась, собралась с мыслями и выдавила:

– Ну наверно, все бы обошлось, если бы ты не стал этого делать прямо перед носом у кассира. А так нас посадили под домашний арест.

Джей не пропустил шпильку и, кажется, не заметил внезапного замешательства подруги.

– Многие сказали бы, что этот домашний арест уберег нас от преступной жизни в дальнейшем.

Виолет повесила полотенце на дверцу духовки:

– Может, меняон и уберег, а вот начет тебя сомневаюсь. Я всегда знала, что у тебя дурная кровь.

Он удивленно поднял бровь:

– Прямо-таки «дурная кровь», а, Ви? С каких пор ты стала говорить как столетняя старуха? «Дурная кровь» – это же додуматься надо!

Она толкнула его, проходя мимо, хотя он и не загораживал ей дорогу. Он шутливо толкнул ее в ответ и поддразнил:

– Дождешься, уроню тебя еще раз!

А Виолет отчаянно ждала, когда прекратится это помутнение рассудка и она снова сможет относиться к нему как к лучшему другу. Потому что в противном случае ей предстоит очень длинный год. Мучительный год.