Текст книги "Умерев однажды, подумаешь дважды"

Автор книги: Ким Харрисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Глава 13

В коридоре стоял жуткий шум и гомон, разговоры перемешивались со звуком хлопающих шкафчиков, возбуждение так и витало в воздухе в первый учебный день. Учителя даже не пытались поддержать порядок. «Три реки» была небольшой школой; они не должны были стоять в коридорах между классами, как это происходило в моей прежней школе, которая была слишком переполнена, чтобы позволить студентам находиться без наблюдения. Еще одно преимущество проживания в маленьком городке.

Я засунула учебники в шкафчик и вытащила расписание. В верхнем углу была пометка «выпускной класс», и я не смогла сдержать улыбку. Выпускной. Это было клево. И еще лучше то, что я, наконец, избавилась от клейма новичка. Йес! Я была свергнута с этого звездного пьедестала.

– А что входит во внутренние экономические исследования? – спросила Накита, изучая тонкую желтую бумагу в ее руке. Я помогла ей выбрать свой гардероб сегодня утром, и она очень хорошо смотрелась в дизайнерских джинсах и сандалиях, демонстрирующие ее черные ногти. И я не покрывала их лаком. Видимо, у темных жнецов ногти были черные. С другой стороны стоял Барнабас, закинув свой рюкзак повыше на плечо – он выглядел как заурядный школьник в джинсах и футболке.

– О, тебе это понравится, Накита, – ухмыляясь, сказал он. – Это поможет тебе научиться гармонии. Постараться не прибить партнера, если печенье подгорит.

Я с трудом сдерживала смех, пытаясь представить себе миниатюрного, привлекательного, но в некоторых делах совершенно невежественного темного жнеца, разбирающегося с чековой книжкой или учащегося использовать микроволновую печь.

Мое внимание снова вернулось к расписанию. Физика. Лабораторные исследования. Современный английский с Джошем. Фотокурсы. Похоже, будет хороший год.

Накита отошла от шкафчиков, пытаясь укрыться от толпы в коридоре.

– А как связаны печенье и экономика? – спросила она, отбросив волосы с лица бессознательным жестом, который большинство моделей совершенствуют годами. С ее волосами и глазами она была великолепна, и я уже чувствовала направленные на нас взгляды и вопросы, что она делает рядом со мной. Мы рассказывали всем, что она и Барнабас студенты по обмену, и с небольшим вмешательством ангела, эта история вполне имела доказательства. Насколько было известно, они проживали в моем доме. Правда же была… намного интереснее.

Голос Эми прорезался через гул других голосов, и я застыла, открыв шкафчик и прячась за дверью. Я не боялась ее, но менталитет королевы выпускного чертовски меня раздражал.

– Привет! – раздался ее веселый голос, и я насторожилась, поскольку она обращалась к Наките. Сопровождающая ее повсюду компания болванов-конформистов стояла позади, и я сделала вид, что что-то ищу. – Я Эми, – она фактически пузырилась. – Ты, должно быть, новенькая. Это твой брат? Он симпатяшка.

Барнабас замер, выглядя совершенно очаровательно невинно с копной кудрей и широко раскрытыми глазами. Он действительно не подозревал, насколько хорошо выглядел.

– Эта куча навоза, – с неприязнью проговорила Накита, явно не скрывая своего отношения к «брату». – Да, думаю. Но это не означает, что я на него похожа.

– Я знаю, что ты имеешь в виду, – Эми театрально вздохнула, – у меня тоже есть брат.

Девочки за спиной захихикали, когда она, игнорируя меня, потянулась к Барнабасу. – Я Эми, – сказала она, с улыбкой протягивая руку.

– Барнабас, – ответил жнец, ступая поближе к Наките, и обнимая ее одной рукой, чтобы избежать рукопожатия. – А это Накита. Моя любимая сестренка. Мы из Норвегии.

Норвегии? Я не смогла сдержать ухмылки, когда группа поддержки Эми защебетала от этой новости.

– А я гадала, откуда ваш акцент, – сказала Эми, немного нервно. – Почему бы вам не сесть за наш стол на обед. Оба. Вы же не хотите есть со слабаками.

Неспособная больше терпеть ее, я резко захлопнула дверку шкафа.

– Мэдисон! Конфетка! Я и не заметила тебя, – проворковала Эми. – У тебя убийственный топ, – добавила она ехидно. – Знаешь, моя младшая сестренка в прошлом году отдала похожий в Армию спасения.

Накита обучала меня, как использовать мой амулет, для выявления энергии из потока времени, чтобы сделать клинок, и мне потребовалось немало усилий, чтобы не попрактиковаться прямо сейчас.

– Привет, Эми. Как нос? Ты собираешься сбрить эту шишку перед днем фотографии?

Хе, мне стало полегче, однако.

Эми вспыхнула, и я наслаждалась, когда ее группа поддержки захихикала, Лен шагнул вперед.

Спустя мгновение Накита схватила его за шею и с грохотом прижала к шкафчикам. Потрясенная, я стояла, разинув рот. Вокруг нас слышались охи и свист.

– Еще раз прикоснешься ко мне, и я тебя прикончу, свинья, – отчеканила она каждое слово. Глаза Лена вылезли из орбит, лицо налилось красным, когда Накита держала его прижатым к ребристому металлу. Барнабас засмеялся, но я не хотела провести свой первый день в школе в кабинете директора.

– Эй, Накита, – предложила я. Жнец испуганно задержала дыхание, оглянувшись на глазеющих студентов, и отпустила его. Лен споткнулся, пытался поймать равновесие, но его гордость уже ничто не могло спасти. Я имею в виду, что Накита была намного меньше его и была похожа на обычную легкомысленную девчонку. Прямо сейчас она и впрямь походила на легкомысленную девчонку.

– Ты долбанная наркоманка! – закричал Лен, попятившись от нас, нервно одергивая рубашку. – Ты меня слышишь? Вы друзья Мэдисон, не так ли? Такие же сумасшедшие, как она!

Я попыталась состряпать ангельское выражение лица, стараясь всеми силами сдержать смех. Барнабас, однако, хихикал, как и все представители мужского пола, наблюдавшие за этим инцидентом. Эми схватила Лена за руку, будто пытаясь не дать ему накинуться на нас, и потянула его прочь, когда учитель показался из-за угла. Все уже закончилось, но переговоры и смешки остались. Ребята потихоньку расходились, громко обсуждая увиденное, и горстка эстрогена тянулась позади них. Я выдохнула, даже не заметив, что задержала дыхание.

– Накита, – проговорила я, снова открывая шкафчик. – Мы должны поработать над навыками общения с людьми.

– Он дотронулся до меня, – хмуро сказала она. – Ему повезло вообще, что он еще жив.

Мои брови взлетели вверх, и я подумала, что идея серафима о нашем сотрудничестве в обучении – Накита учит меня использовать амулет, а я учу ее жить со своим новым страхом – не такая уж и хорошая.

– Окей, я понимаю. Но если ты собираешься остаться в школе, нужно быть более изящной.

– Изящной, – на лице жнеца проявилось облегчение, – как клинок под ребра?

Барнабас наклонился к ней.

– А ты поменяй его на палец, и это будет работать также.

Сверху послышался звонкий голосок на краю моего сознания.

– Жила была девушка и была она изящна.

Я посмотрела наверх и улыбнулась шарику света.

– Грэйс! – поприветствовала я, надеясь, что никто не подумает, что я разговариваю с потолком. Первый раз, когда серафим попытался связаться со мной, я потеряла сознание от боли. И поэтому вестником решили назначить ангела, но сегодня я первый раз увидела Грейс. Ангел опустилась на дверцу моего шкафчика.

– Привет, Мэдисон. У меня есть сообщение для Накиты. – Ярко светясь, она добавила: – Что здесь делает Барнабас? Ты темный хранитель времени, а он…

– Не с Роном, – мрачно докончил за нее Барнабас, скрестив руки на груди.

Сияя еще ярче – я удивлялась, как ее никто не замечает – она воскликнула:

– Ты решил стать темным!

От ее звонкого голосочка моя голова чуть не раскололась. Барнабас провел руками по своим кудрям, когда Накита хихикнула.

– Я не знаю, кем теперь являюсь, но я не мог оставаться там, где был. Я больше не доверяю Рону, но я все еще не верю в судьбу.

Накита откинула волосы назад и положила руку на бедро.

– Ты бы осмелился оказать сопротивление серафимам? – ворчливо заметила она.

Он повернулся к ней.

– Я хотел бы использовать свои глаза, чтобы видеть, и мозги, чтобы думать.

Грейс гудела с нетерпением.

Встав между ними, я сказала:

– Окей. Отлично! Я тоже не верю в судьбу, но я уважаю Накиту.

И как она работает с клинком, с чем я уже познакомилась на прошлой неделе.

– Когда я в школе, я в безопасности от таких, как вы, ребята. Почему бы вам не подождать на улице?

Они сразу же прекратили препираться.

– Я должна быть здесь, – сказала Накита, опустив глаза. – Для себя. Мне нужно понять. Серафимы не уверены, как тот факт, что ты мертва, скажется на твоей способности прочитать время. И я не чувствую себя своей среди них после всего. Я теперь несовершенна в их глазах, – закончила она, и я вздрогнула от того позора, который прозвучал в ее голосе.

Барнабас обвел взглядом возбужденных студентов вокруг нас, глаза стали пустыми.

– Мне нужно кое-что сделать. Я… также один. А ты моя знакомая.

Мда, мило. Я знакомая. Как старая пара носков.

– Вы оба охраняете Мэдисон? – спросила Грейс. – Кто-то и вправду должен, раз она не позволила мне заняться этим.

Мне стало нехорошо от ее слов, но тогда она приземлилась на мое плечо и прошептала:

– Спасибо, Мэдисон, за то, что дала мне имя. Я думала, что они захотят забрать его обратно, но они, наконец, согласились, что если я получу назначение твоего посыльного надолго, то смогу сохранить имя.

– Грейс, это здорово! – воскликнула я, действительно довольная. Я была рада видеть Грейс, но в прошлый раз, когда прибыло сообщение для Накиты, темный жнец извинилась, возвращаясь с довольной улыбкой и новой зарубкой на косе.

Крошечный ангел взлетела, и я почувствовала знакомое присутствие позади меня. Накита отвела глаза со сжатыми губами, но Барнабас улыбался, и я не удивилась, когда Джош выскользнул из толпы прямо в наш маленький кружок.

– Привет, Мэдисон, – сказала Джош, пожимая руку Барнабасу.

– Привет, Джош, – я была слегка взволнована, и немного смутилась, особенно когда Грейс счастливо зажужжала. Он отлично выглядел, полностью выздоровев после его встречи со смертью. Он не питал никакой приязни к Наките, и судя по ее мрачному выражению, направленному в пол, чувство было взаимным.

– Мэдисон – моя ответственность, – бормотала Накита, продолжая наш прерванный разговор. – Ты потерпел неудачу. Дважды. Я думаю, ты шпион, – кинула она обвинение в Барнабаса, полностью игнорируя Джоша.

Светлый жнец обиделся на это обвинение.

– Я не шпион! – громко заявил он. – Посмотри на мой амулет. Разве он выглядит красным?

Это было верно. К огорчению Барнабаса, цвет амулета сместился вверх по спектру и был теперь ярким нейтральным золотом неопытного жнеца. Он уже не был привязан к Рону. Он был привязан ко мне и возрастал… к более темному.

– Если ты не шпион, – сказала Накита, тыкая в него пальцем, – тогда почему ты здесь, Барни?

– Потому что я не доверяю тебе. И не называй меня так.

Она что-то прошипела, и когда Грейс взяла на себя обязанности рефери, я отвернулась, вздыхая.

– Они как маленькие дети, – пожаловалась я, затем улыбнулась, – Когда у тебя перерыв на ленч?

– Ага, после второго урока, – ответил Джош, сверяясь со своим расписанием.

– У меня тоже! – радостно сказала я, – я подожду тебя в холле у фонтана, если…

Он улыбнулся, вызывая у меня блаженный выдох.

– Никаких если. Я там буду.

Около нас кричала Накита

– Я вырву твой язык и скормлю своему Церберу!

Джош вздрогнул, и вокруг нас появилось свободное пространство; студенты опасливо обходили скандальных новичков.

– Разве ты не можешь избавиться от них?

Сияя, я покачала головой.

– Я пыталась, не помогло.

Он переместил книгу в другую руку.

– Мне показалось, я слышу Грэйс. Она здесь? Я как бы по ней скучаю.

Я прислонилась к своему шкафчику и кивнула в направлении Накиты и Барнабаса, которые все еще спорили. Студенты косились на них, и я задавалась вопросом, не поместят ли меня теперь на новый пьедестал – странная и шумная.

– Она принесла сообщение для всемогущей Киты.

Он засмеялся. Смех был очень хорошим, и я размышляла, не отвезет ли он меня домой после школы, чтобы мне не пришлось ждать автобус. Это действительно заставило бы Эми писать кипятком.

Джош наблюдал за Барнабасом и Накитой, которые, наконец, перестали спорить и слушали Грейс.

– Есть какие-нибудь планы после школы?

Похоже, уже нет, подумала я, но только пожала плечами.

– Я не знаю. Накита вроде собирается отлучиться.

– Заткни свою пасть, – шипела Накита на Барнабаса, затем тряхнула волосами, пытаясь обрести самообладание. Повернувшись ко мне, она сказала: – Мне нужно идти. Барни будет наблюдать за тобой в течение нескольких… часов.

Как я и думала. У нее планируется скашивание.

– Накита, мне это не нравится, – заметила я, поскольку Барнабас ощетинился. – Скашивание людей, делающих неправильный выбор, это ненормально. Конечно, легко, но неправильно.

Ее брови приподнялись.

– Его выбрали не по этой причине, и ты станешь себя чувствовать по-другому после того, как увидишь достаточно человеческих злодеяний. К тому времени, когда ты научишься использовать свой амулет, к тебе придёт понимание. До тех пор, твое желание не будет иметь никакого значения.

Это было сказано покровительственным тоном, хотя она и впрямь была старше всех в нашей компании, за исключением Барнабаса.

– Что относительно учебы? – спросила я, зная, как ужасно она хотела вписаться в этот мир, поскольку ее собственные люди больше не понимали ее.

Сжав челюсти, Накита вручила свое расписание Джошу.

– Он сделает задание за меня.

Брови Джоша взлетели вверх.

– Хм, Накита. Вообще-то школа это не только домашние задания.

Барнабас выхватил бумагу у Джоша и пихнул ее обратно в руки Накиты.

– Если ты идешь, я тоже иду. Я не позволю тебе скосить душу, так что можешь оставаться здесь.

– Я хотела бы видеть, как ты собираешься остановить меня! – взвилась она, снова начиная спор.

Грэйс опустилась между ними, слабо мерцая в воздухе.

– Сплошная любовь в этом здании! От этого у меня начинается головокружение. Я улетаю. Накита, так ты берешь косу или нет?

– Да, – сказала она, и Грэйс исчезла из этого мира с эффектом падающих снежинок и ароматом роз.

Накита притянула меня к себе, наши головы почти соприкоснулись.

– Ты должна идти со мной, – проговорила она, одним глазом наблюдая за окружающими нас людьми. – Возможно, тогда ты узнаешь, как смотреть в будущее и увидеть ту жестокость, в которую превратится выбор этого человека. Я знаю, тогда ты согласишься.

– Это первый день школы! – воскликнула я, Джош о чем-то разговаривал с Барнабасом, наверно узнавая о происходящем. – Я не могу пропустить первый день!

Ее синие глаза сузились, щека вспыхнули

– Ты – желание серафимов, Мэдисон.

– Может это и желание серафимов, но я не хочу быть связанной только из-за этого, – воскликнула я, думая, что не настанет такого дня, когда я смогу кардинально изменить мои взгляды. – Я не верю в судьбу, – добавила я.

Урок вот-вот должен был начаться, и коридор почти опустел.

– Это неправильно, Накита, – заявил Барнабас достаточно громко, и я обеспокоилась, не подслушивает ли нас кто-нибудь. – Этот человек ничего не сделал.

– Он сделает, – в словах звучала стопроцентная уверенность. – То, что ты не можешь летать достаточно высоко, чтобы увидеть всевозможные углы в будущем этого человека, еще не значит, что серафимы не умеют.

Долбанное великолепно. Первый день в школе, и Накита хочет вытащить меня на косьбу.

Раздался предупреждающий звонок, и я подпрыгнула от неожиданности. Вздохнув, я взяла свои книги и направилась в холл. Джош чуть обогнал меня, чтобы идти рядом, Барнабас и Накита следовали позади.

– Так как, – спросил Джош, широко раскрыв глаза, – мы направляется на уроки или на сафари?

Я уставилась на него в недоверии.

– Ты хочешь идти?

Накита склонила голову между нами, подталкивая его в сторону.

– Медисон, тебе понравится это скашивание. Грейс сказала, что это дьявольское отродье собирается создать компьютерный вирус, которые собьет все операционные системы в госпитале. Сотни ваших драгоценных людей, Барнабас, умрут преждевременной смертью из-за выбора этого человека, сделанного в поисках признания и поклонения. Если мы не переместим эту душу на более высокий уровень, прежде чем она запятнается, он, в конечном счете, станет кибер-террористом.

Ох, первый страйк.

Барнабас хмурился, наблюдая за мной.

– Но он еще ничего не сделал. Выбор всегда присутствует, и он может выбрать правильно.

В коридоре уже никого не было. Справа по коридору был кабинет физики, слева яркий прямоугольник школьной двери.

– Накита, – сказала я, замедляя шаги на перекрестке. – Разве я была не права, не позволив тебе убить Сьюзен, девушку на лодке?

– Да, – ответила она немедленно.

– Нет, – возразил Барнабас.

Накита прижимала к груди учебник по домоводству, и книжка с таблицами калорий и яйцами в миске на обложке очень странно сочеталась с тяжелым, почти кровожадным выражением на её лице.

– Она собиралась писать ряд статей о правде без сострадания. Она хотела посвятить свою жизнь уничтожению веры в Бога и доверия, которое люди испытывают друг к другу. Не было ничего положительного в ее жизни, только разрушения.

Второй страйк.

– И разве это по-прежнему ее судьба? – спросила я. На ее прекрасном лице отразилось замешательство.

– Нет, – прошептала она, и мы остановились. – Серафимы поют, что ее будущее изменилось, и они не знают почему.

Медленная улыбка поползла по моему лицу.

– Я знаю.

Довольная, я направилась к выходу. Теперь я знала, что именно буду делать – как я собираюсь урегулировать работы в качестве главы системы, в которой я существую, пока не найду свое тело и не вернусь в нормальную жизнь.

– Так же, как изменилась ты, почувствовав страх, так изменилась и Сьюзен, встретив смерть лицом к лицу, и узнав, как драгоценна каждая жизнь. Трудно сделать выбор, когда тебе виден только один путь.

Слева от меня нахмурился Барнабас.

– Ты говоришь обо мне, – угрюмо сказал он.

– Нет, – я покосилась на ближайшие кабинеты, надеясь, что никто нас не заметил. – Я так не думаю. Может быть? – Я пожала плечами. – Я пойду с тобой, Накита, но прежде, чем ты совершишь непоправимое, я хочу поговорить с ним.

Темные брови жнецы взметнулись вверх.

– Почему? – спросила она, дублируя сбитое с толку выражение Барнабаса.

– Чтобы видеть, не могу ли я изменить его судьбу, – ответила я. Вот так…

Вот такая веселая у меня жизнь. Я мертва, мое тело находилось между сейчас и потом, рядом со мной постоянно ошиваются два жнеца, которые непрерывно собачатся друг с другом, охраняя меня от того хранителя времени, которому я когда-то доверяла. Не так уж и плохо. Мой отец не имеет ни малейшего понятия, что я вообще умирала; Джош был жив; и пока я не получила свое тело назад и остаюсь в этой лодке, я не только могла пропустить школу безнаказанно – это было моей моральной ответственностью поступить так.

Мы дошли до двери, и я дернула ее. Солнечный свет пролился внутрь, согревая меня, Джош перехватил и придержал дверь.

– Ну, все-таки решила пропустить уроки? – спросил он, и я улыбнулась.

– Ага. Накита и Барнабас смогут меня прикрыть. Нас всех. Для хорошей девочки, я, конечно, иногда делаю плохие вещи.

Джош засмеялся, пропуская меня вперед.

– Нарушение правил вовсе не плохо, когда то, что ты делаешь, более важно, чем само правило.

Я остановилась на пороге, щурясь от яркого солнышка.

– Ты думаешь, это имеет значение?

Джош кивнул, и его улыбка вызвала дрожь в глубине моего существа.

– Угу.

– Я тоже, – поддержала я, и мы вместе вышли на солнце, чтобы спасти душу одного хорошего парня.

КОНЕЦ.