Текст книги "Жадность"

Автор книги: Ким Алтынов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Надо что-то выделить, – промямлил «пассивный» вице-президент Сурков. – Юбилей как никак. Другие банки вон как отмечают. Может, прирост вкладчиков как-то пойдет. Потому что обычные люди свои деньги потихоньку забирают.

– Я за! – Аванесов не стал комментировать, поскольку хотел набрать союзников на предстоящее голосование по «разному». Заткнуть рот скандальной бабе автомобилем для него было важнее, чем не пустить по ветру миллионы банковских денег.

– Только за! – заявил «завхоз» Семенников, учуяв, как поживится на устройстве банкетов и фуршетов, а также покупке украшений для торжества.

– В принципе я не против… – выпятив нижнюю губу, пробурчал «юрист» Раппопорт. – Если сумма в разумных пределах…

– Все ясно! – подвел черту Бобров, словно почувствовал, что Васканян перед обсуждением своего вопроса не хочет наживать сиюминутных противников, а потому не будет высказывать свое мнение. – Ставлю вопрос на голосование. Будем голосовать.

– За что? – возмутился Белецкий. – Плана мы так и не услышали.

– Ты же перебивал Курбашова, – сказал президент. – Вот на себя и пеняй.

– Хорошо! – не сдавался Белецкий. – За что мы голосуем: за утверждение программы и выделение средств вообще или за выделение конкретной суммы?

– Вообще! – успокоил его Бобров. – Кто за празднование пятилетия банка и освещение этих торжеств в средствах массовой информации за счет специально созданного фонда из нашего резерва на непредвиденные расходы?

– Ловко сформулировано! – восхитился Аванесов, старательно конспектируя за шефом и приготовившись в специальных таблицах с фамилиями членов правления делать отметки «+» и «—».

Поднялось восемь рук. Трое проголосовали против. Васканян при других обстоятельствах был бы сильно против, но сейчас ему нужны были союзники. На голоса Белецкого и Степанова он и так не рассчитывал.

– Принято! – торопливо сказал президент. – Но смотри, Курбашов. Сейчас мы будем заслушивать главное: сколько ты хочешь денег. Учитывая, что поддержали тебя только восемь человек, подумай хорошо, прежде чем назвать цифру.

– Можно я обнародую ее после обсуждения других вопросов? – спросил Курбашов. – Для себя пересчитаю, чтобы вас не задерживать.

– Вот-вот! – кивнул Белецкий. – Для себя пересчитайте, то есть свой интерес процентов на восемьдесят срежьте, и будет вполне приемлемо.

– Закрыли тему! Белецкий, я тебя удалю! – предупредил Бобров.

– Уставом удаление члена правления не предусмотрено! – засмеялся Белецкий. – Спросите у нашего местного Плевако, господина Раппопорта. Раппопорт, ты устав банка хоть читал или его тоже продал?

– Я тебя ушлю в командировку во Владивосток! – сказал президент. – Это чем запрещено?

– Я умолкаю.

– Ну и хорошо! Курбашов, у тебя времени до конца заседания… Что там дальше?

16

«Дальше ФЕ-ПЕ-ГЕ!» – ехидно напомнил Аванесов, не скрывая своего отношения к вопросу. Это Васканяна не удивило, все было по плану.

– Чего? – переспросила Климова.

– Ехидный тон господина Багдасарова следует рассматривать как попытку за пренебрежением скрыть незнание расшифровки данной аббревиатуры! – сказал Белецкий.

– Белецкий, ты уже в машине по пути в аэропорт для вылета во Владивосток! – предупредил Бобров.

– ФПГ, – попытался вклиниться Васканян, – это финансово-промышленная группа, перспективное направление банковского развития на этапе перехода от чисто спекулятивных операций к реализации основной функции финансовой системы – обслуживанию реального сектора. Классические примеры – группа «Роспром-Юкос» банка «Менатеп» и группа «Интеррос» банка «Онэксим». Суть вопроса в том, чтобы соединить финансовые и управленческие возможности банка с производственно-сбытовыми возможностями предприятий под руководством банка. То есть все потребности предприятий в финансовых ресурсах посредством инвестиций, кредитов, факторинга осуществляются банком, и в то же время предприятие становится в банке на расчетно-кассовое, зарплатное, валютное и другое обслуживание.

– Сложно говоришь! – покачал головой Хаваев.

– Да уж, пожалуйста, попроще! – попросила Климова.

– Ну… – Артур немного растерялся, ему-то казалось, что речь его должна быть достаточно понятна даже самому непроходимому банковскому менеджеру. – Я тогда без общетеоретических выкладок поясню на конкретном нашем примере. Мы выбрали химический комбинат, который испытывает те же самые трудности, что и любое другое промышленное предприятие в России: безденежные акционеры, задолженность потребителей, неполностью загруженные производственные мощности, нехватка оборотных средств, долги поставщикам, бюджету, долги по заработной плате. Однако при грамотной организации дела комбинат может давать неплохую прибыль, особенно если разместить на нем производство товаров бытовой химии по западным заказам для внутрироссийского потребления. В таком же положении находится ряд смежников-поставщиков комбината.

Васканян окинул взглядом кабинет. Кроме смотревшего в сторону Аванесова и делавшего какие-то пометки в своем блокноте Боброва, все слушали, даже Белецкий со Степановым.

– Наш план следующий. Для начала мы, не привлекая внимания, скупаем по дешевке долги комбината у его поставщиков. Им нужны живые деньги, поэтому они с удовольствием отдадут его долги со скидкой процентов в сорок – пятьдесят. Возможно, что возьмут вообще нашими векселями. Далее мы по договоренности с самим предприятием реструктурируем его долги: выдаем для их погашения кредит под залог всех активов комбината. Одновременно выкупаем акции за относительно небольшую величину и ставим свой менеджмент. Запускаем программу факторинга…

– Под своим менеджментом вы понимаете себя, Артур? – спросил Раппопорт. – У вас есть опыт управления заводами? Пока мы помним только про ваше умение отключать заводам свет.

Правление в своем большинстве захихикало. Серьезными оставались только лица Белецкого, Степанова и Климовой. Даже Бобров не сдержал усмешки. Артур понял, что надо перестраиваться на ходу.

– Нет. На заводе вполне качественный красный директорат, усиления требуют три позиции: финансовый директор, продажник новой формации и директор по развитию связей с иностранцами – желательно сам из иностранцев. Ну и, само собой разумеется, ради безопасности банковских денег должность генерального директора с правом подписи должен занимать кто-то от банка. Совсем не обязательно, чтобы это был я.

– Почему сразу на первую позицию не нанять лояльного нам профессионала со стороны? – спросил Степанов.

– Я много думал об этом, – кивнул Артур. – Но что-то подсказывает мне, что конфликт неизбежен, старая команда разбежится, и все может рухнуть до достижения точки безубыточности. Время нужно. После этого уже можно будет пригласить даже не директора, а целую современную команду.

– Хорошо, дальше, – попросил Бобров. Ему, большому банковскому руководителю, не терпелось перейти к обсуждению покупки «Фиата» и услышать цифру маркетингового бюджета.

– Как только мы берем контроль, то начинаем двигаться в трех основных направлениях…

– Слушай, Артур, – заговорил Белецкий. – Не надо тебе вдаваться в подробности. Все равно абсолютное большинство присутствующих не знает, ни что такое ФПГ, ни что такое факторинг, ни что такое векселя, ни что такое акции. Своего интереса они во всем этом не увидят, поэтому скажи им просто, сколько денег тебе нужно, в какой срок, на какую отдачу ты рассчитываешь. Быстро проголосуем, потом заходи, обсудим, как и что делать.

– Конечно, куда нам, сирым, понять, чем собирается заниматься департамент спецпроектов! – обиженно проговорил Раппопорт. – Но я согласен с Белецким! Пусть нам скажут цифру, проголосуем и разойдемся в разные стороны. Не хочу я слушать умные лекции одного и оскорбления другого.

– Ну… – Артур обвел глазами присутствующих: все были настроены быстро решить его вопрос. – В первый год потребуется около пяти миллионов долларов, во второй – еще три-четыре. На третий год пойдет твердая отдача.

– Вполне! – пожал плечами Белецкий. – У тебя есть выкладки?

– Четыреста страниц! – Васканян похлопал рукой по толстому томику бизнес-плана.

– Приходи, поизучаем! – От Белецкого Артур такого не ожидал. – Я за. Перспективное дело.

– А я ни черта не понял! – раздраженно сказал Сурков. – Я против. Как минимум отложить.

– Вы мракобес! – сказал ему Белецкий. – Запретить, если я не понимаю. Джордано Бруно тоже сожгли на костре, потому что его не поняли.

– Я тоже за! – вмешался Степанов. – Недалек тот день, когда в страну наконец хлынут иностранные инвестиции. Искусственно сдерживать их больше не удастся. И вложения пойдут уже не в рынок государственных облигаций. Хорошие заводы и фабрики с дешевой, но квалифицированной рабочей силой, готовой к позитивному восприятию их технологий, – вот что заинтересует иностранцев. Поддержим Васканяна, даже если кто-то чего-то не понимает.

– А я считаю, что это деньги в песок! – упрямо возразил Аванесов. – Куда нам поднимать производственную базу! Зачем отвлекать такие деньги! Все эти Менатепы и Альфа-банки еще сломают себе зубы на этих ФПГ, хотя они в нефть вложились, а даже не в химию. Категорически против.

– Ну да, лучше покупать машины для комендантши! – не сдержался Васканян. – Суперэффективное вложение капитала банка.

– Йес! – Белецкий зааплодировал. – Действительно, господин Аванесов, а мать русской демократии не спасет кольцо с бриллиантом или рубином?

– Сейчас обсуждается другой вопрос! – смог выдавить из себя побагровевший первый вице-президент.

– Я сомневаюсь! – покачала головой Климова. – Я слышала когда-то, что по ФПГ надо вести консолидированный бухучет. Новое дело, надо набирать новых людей, переучивать. Сложно.

– Ладно! – вздохнул Бобров. – Я устал от вашей грызни. Неплохо было бы пригласить сюда оператора с камерой, все это записать и прокрутить перед всем банком. Впечатление, что собрались воры, мздоимцы, паникеры, скандалисты, развратники. Одно гнилье! Разогнать вас всех – единственный выход из положения.

Правление слушало по-разному: Белецкий зевал, Степанов увлеченно чертил что-то в своем блокноте, Аванесов погрузился в состояние, близкое к мрачному безумию, Васканян закрыл глаза, остальные боязливо внимали.

– При принятии решения я прошу учесть, что в разработку проекта вложены уже несколько десятков тысяч долларов, проделана огромная интеллектуальная, изыскательская и техническая работа. Сотни часов потрачены на переговоры с самыми разными людьми. При этом не было потрачено ни единой сомнительной копейки, не было дано ни единой взятки. Это честный проект с начала и до конца. И мы просто не можем думать только о сегодняшнем дне, не создавая базу для будущего нашего банка.

– Достойная речь! – похвалил Васканяна Белецкий. – ФПГ – это вам не маркетинг.

– Голосуем! – потребовал Бобров. – Кто за то, чтобы принять концепцию создания ФПГ и назначить ответственных за детальную проверку состоятельности проекта?

– Я прошу прощения, – подал голос Курбашов, – но хотел бы все-таки сказать, что считаю недопустимым развитие каких-либо новых банковских продуктов на фоне неблагоприятного имиджа банка. Это заранее обрекает на гибель любое начинание, ибо враждебно настроенное общественное мнение каждый шаг к самому поганому заводику будет воспринимать как попытку урвать себе лишний кусок, не давая ничего взамен. И реакция всех, в том числе госорганов, будет плохая!

– Как много слов и все ради получения своих денег! – возмутился Белецкий. – Скажите честно: Васканян, ты мало заложил маркетинга в бюджет своей ФПГ!

– Ты задолбал! – не выдержал Курбашов.

– А я настаиваю, чтобы сумма расходов на маркетинг была названа перед голосованием по ФПГ!

– Да пожалуйста! – отмахнулся Курбашов. – Семьсот тысяч! Меньше в десять с лишним раз, чем по вашему химкомбинату.

– Голосуйте наконец! – Президент почти закричал. – Кто за ФПГ?

– Я прошу снять вопрос с рассмотрения сегодня! – взмолился Васканян. – Атмосфера накалена, конструктивного обсуждения не получилось…

– Голосуем! – перекричал его Аванесов.

За ФПГ были Белецкий, Степанов, Васканян и сам Бобров, проголосовавший с некоторым, впрочем, запозданием. Увидев позицию президента, к ним присоединился генерал Хаваев. Остальные против.

– Не прошло! – облегченно смахнул пот со лба Аванесов.

Васканян встал из-за стола, аккуратно сложил свои бумаги в одну стопку, отодвинул стул и пошел к выходу. Никто не стал его останавливать. Пусть мальчик попереживает. Ну не привык еще к нормальному управленческому общению.

17

Артур шел, стараясь придать мыслям конструктивный характер.

Где же он просчитался? Как могло случиться, что поддержали его те, на кого он не мог рассчитывать, а все остальные воспротивились? Аналитик хренов. Перестраховщик. Возомнил себя знатоком человеческих душ. Решил поставить только на их жадность и не взял в расчет все остальное. Они же неучи, Белецкий прав. Они не в состоянии быстро просчитать свои выгоды. Они ленивые, не удосужились всерьез подготовиться заранее. Первая реакция на всё – страх и отторжение.

Необходимо было разобраться в ситуации, определиться со своими дальнейшими шагами. Означал ли сегодняшний провал полный отказ от его программы? Найдет ли Бобров в себе силы повторно протолкнуть его проект или просто запустить его без согласия правления? Удастся ли переубедить этих мракобесов, пообещав им что-то конкретное? И почему Артур не разъяснил им их выгод, каждому и заранее, не разложил по полочкам, не разжевал? Или они просто поставили выскочку на место? Может, и впрямь пойти к Белецкому или под Белецкого, а уж тот найдет способ реализовать такую программу, вообще не оглядываясь на эту кучку придурков?

Но весь организм Артура кричал, что это крах. Скорее всего, окончательный и бесповоротный.

Из «Лавины» надо было уходить. Куда угодно. Хоть на улицу. Гурин вот из «Столичного легиона» все равно примет его в любой момент, они ведь несколько раз встречались снова, обсуждали разные вопросы, а иногда и просто общались. Гурин не стал обижаться, когда Артур отказался от того предложения. Он, казалось, даже искренне порадовался за него. Даже пошутил (или Васканяну показалось, что пошутил?): дорывайся, дескать, до больших бюджетов в «Лавине», а я тебе такие темы подгоню… Может, Гурин заинтересуется его ФПГ? Вряд ли, для Гурина восемь миллионов долларов – большие деньги. К тому же его стихия – быстрые рискованные операции, а не игра вдолгую.

Про ФПГ лучше забыть. Торговать идеей на рынке бесполезно. Сколько таких вице-президентов в банках, собирающих ФПГ «под себя»? И как убедить чужих, если своих не получается, несмотря на поддержку первого лица и даже людей, казавшихся врагами?

Несмотря на попытку мыслить рационально, от эмоций удержаться Васканян не смог. И, подойдя к своему кабинету, он с яростью запустил бизнес-план в дальний угол приемной.

– Пусть поваляется? Или выбросить? – спросила спокойно секретарь. – Или в шредер?

– Делай что хочешь! – махнул он рукой, но потом передумал: – Ну, лучше в шредер, конечно…

– Шредер не спасение. Хотя я читала, что иранцы в свое время посадили тысячу женщин, которые по кусочкам сложили всю переписку американского посольства, спущенную янки в шредер и выброшенную на помойку. Так что не спасет. Но у нас есть отличный способ утилизации. Ребята, у которых дома кошки, забирают с удовольствием отходы шредера для наполнения мурлыкиных лотков. Те, говорят, с удовольствием в них делают свои дела.

Отличная и очень символичная перспектива конца идеи ФПГ: чей-то Барсик срет на остатки сложных выкладок. Вот же сука эта Евгения, подумал Васканян. Как ни в чем не бывало продолжает набирать на компьютере какой-то документ, даже не подумав поинтересоваться, что случилось, посочувствовать, утешить или как-то поддержать. В такие минуты рядом должна быть простая понимающая баба, а не этот автомат.

Он подошел к бару, достал бутылку виски, хранимую для экспресс-подарка, открыл, налил полный стакан и осушил. Так, теперь за руль было нельзя. «Значит, пойду пешком, – решил Артур. – Проветрюсь. Ну или поймаю машину. Благо, в эти трудные времена извозом промышляет каждый второй, а каждый первый не упустит возможности подбросить хорошо одетого господина». Просидев часок и поглядев в пустоту, он собрался и ушел домой отсыпаться.

Игнорируя лифт, он спустился по лестнице и услышал разговор двух куривших на площадке между этажами молоденьких девочек из бухгалтерии:

– Сегодня правление этому борову Аванесову разрешило для своей бляди «Фиат» купить. Говорят, единогласно…

Событие в банковском масштабе, безусловно, значительное, поэтому весть о нем разнеслась быстро. Это вам не ФПГ.

* * *

Секретарь Евгения посмотрела вслед ушедшему шефу, укоризненно покачала головой, пробормотала себе под нос что-то вроде «дурак черножопый», достала из ящика стола приговоренный к казни бизнес-план и коробку с дискетами, переложила в большую кожаную папку, заперла приемную и поднялась этажом выше. Там она нашла нужный кабинет и постучала в дверь с табличкой «Вице-президент Белецкий А. И.».

18

Тяжелый зимний туман накрыл город на Неве, окутав Северную столицу густым непроглядным облаком. Пропал вид на Финский залив из окна двенадцатого этажа гостиницы «Прибалтийская», за который Васканян разово доплатил тридцать долларов. Но Артур безо всякого сожаления готов закрыть глаза на эти убытки, поскольку ему доставляло истинное удовольствие созерцать холодное величие природы, уподобившее своего покорителя-человека жалкому слепому котенку, глаза которого теперь застилает белоснежная пелена. Казалось, туман ластится о стекло и даже готов вот-вот его продавить.

Васканян отхлебнул «Бэллэнтайна» из бутылки и осоловевшими от алкоголя сонными глазами оглядел мирно дремавшую под простыней Алену Дерюгину, любимую дочь районного гаишника и почтенную замужнюю даму, недавно повышенную в должности: с места «девочки» в аналитическом отделе она дослужилась до места «девочки» в управлении международных расчетов.

Проведя с ней ночь, Артур в очередной раз открыл для себя прелесть обладания глупенькой, но чертовски любвеобильной женщиной, не имеющей на тебя долгосрочных планов. Сейчас, притомившись от ночных ласк и слегка озябнув, она свернулась калачиком, сопела заложенным носом и казалась маленьким худеньким подростком, а вовсе не суперженщиной, неукротимой в утехах. Даже ее худоба, не соответствующая стандартам Васканяна, не стала помехой. Боже, до чего оказалось приятно отвлечься от всей финансовой суеты и погрузиться в сладость греха. До чего приятно не ждать никакого подвоха, не просчитывать скрупулезно свои шансы, не исследовать потаенные особенности чужой души.

Они выехали из Москвы накануне ночным поездом в 23:11. Едва поезд миновал территорию Ленинградского вокзала, эти двое, как сумасшедшие, набросились друг на друга, позабыв даже запереть дверь купе. Обоюдное желание было столь велико, сколь и разрушительно: Алена лишилась нескольких пуговиц на блузке, когда Артур жадно прорывался к ее телу, и набила шишку, когда он не слишком деликатно «уронил» ее на полку, а у Васканяна на новом твидовом пиджаке под мышкой разошелся шов. Впрочем, потерь они даже не заметили.

Безумство продолжалось часов до трех утра, когда, вконец обессиленные, они уснули. Разбудил их только барабанный стук в дверь: проводник пытался в меру своего воспитания казаться деликатным.

– Ленинград! – недовольно пробурчал он, когда Артур открыл дверь. – Приехали!

– Нам до Санкт-Петербурга! – весело отозвалась Алена. – Мы еще не приехали!

– Как раз с вашим Питербурхом мы и приехали дальше некуда! – озлобился проводник. – Кругом бандиты да жулье.

Качая головой, проводник пошел дальше по вагону: будить остальные парочки. Невыспавшиеся Артур и Алена погуляли по Московскому вокзалу, купили плитку шоколада в ларьке и съели, обильно перемежая трапезу поцелуями. Как дети, ей-богу, смеялся над собой Васканян.

Когда Артур договаривался с таксистом, к удивлению своему, Алена обнаружила, что на такси доехать до гостиницы «Прибалтийская» можно всего за двадцать тысяч рублей. В Москве такое расстояние меньше чем за семьдесят никто не согласился бы покрыть. Всю дорогу ее подмывало обратить внимание Артура на это обстоятельство, но она боялась, что услышит водитель и передумает.

Любимая дочь начальника ГАИ, она сызмальства получала все, чего только желала, кроме денег. Ее папаша исходил из того, что женщина не должна никогда платить сама, дабы не чувствовать и намека на независимость. Потому к деньгам Алена относилась всегда трепетно. И любая сумма, будь то двадцать тысяч рублей или два миллиона, вызывала у нее неподдельный и трепетный интерес. В «Лавине» ей платили немного, муж денег тоже особо не давал, а отец после ее замужества вспоминал о необходимости одаривать дочурку только по большим праздникам, справедливо переложив бремя ее содержания на зятя. Впрочем, гражданин подполковник и так сделал для молодой семьи немало: подарил на свадьбу «Волгу» и оплатил стоимость двухкомнатной квартиры в Митино. Его немного расстроило, что дочь выбрала в мужья не человека из его среды, но зять хотя бы оказался не уголовником и не бездельником. Виталий Дерюгин занимался регистрацией и продажей фирм, причем настолько успешно, что мог оплачивать трех помощниц и маленький офис. С одной из этих помощниц, внешне полной противоположностью Алены, по догадкам жены, он параллельно и жил.

Их супружеская жизнь была обречена на провал еще задолго до ее начала. Познакомившись с Виталием на институтской дискотеке, Алена начала встречаться с ним просто из желания хоть с кем-нибудь встречаться, поскольку сильно комплексовала по поводу своих скромных форм и «ментовского» (по терминологии бывших одноклассников) происхождения. Романа как такового не было: они ходили в кино, театры, консерваторию. При этом Виталий не производил впечатления влюбленного интеллектуала, скорее – сноба-зануды. Цветов он не дарил, остроумием не блистал, к интересному обществу не принадлежал и особой любовной прыткости не проявлял. Как-то мимоходом и между делом они зашли в загс и спустя месяц «огорошили» родителей известием об изменении своего статуса. Никакой свадьбы, платьев, фраков, цветов и пышных тостов. Уже постфактум наскоро соорудили стол для ближнего родственного круга. Никто не был уверен в продолжительности брака.

Виталий быстро пресытился семейной жизнью и ударился с головой в бизнес. Регистрация предприятий при наличии клиентов и сама по себе вещь прибыльная, а сей славный муж регистрировал еще и «левые» компании на паспорта, купленные им у спившихся бомжей. Жмот по природе страшный, все полученное, за вычетом необходимых расходов на аренду помещения и оплату труда работников, он превращал в доллары и откладывал в мамочкин сейф, предчувствуя неизбежность черного дня. Из-за его скупости семья питалась кое-как, ограничивалась минимально необходимой колченогой мебелью, видавшим виды и заметно поредевшим сервизом на четыре персоны, древним и вечно ломающимся холодильником «Орск». Гостей не приглашали и в гости не ходили (дабы соответственно не тратиться на угощение и не покупать подарков), ребенка и в голову не приходило завести. Словом, сладкая жизнь.

Алена и на работу пошла, чтобы скрасить будни нормальным общением в коллективе. Там же, наслушавшись рассказов коллег об их похождениях, твердо решила изменить мужу. Для такого решительного шага, как развод, ей духу не хватало. Виталий ее трудоустройству только порадовался. Он хотел расширить свой бизнес: не просто регистрировать компании-однодневки для занимавшихся обналичкой, но и самому окунуться в эту самую обналичку. Он очень рассчитывал, что супруга сведет его с «профильными» людьми в «Лавине». Но она и представления не имела, кто этим занимается.

Да и не хотела она иметь никакого представления. Ее больше занимала тема мужчин вокруг. Васканян ей действительно нравился. Живой, веселый, умный, всегда прекрасно одетый. На фоне скупердяя Виталия, гардероб которого состоял из серого костюма фабрики «Вымпел», двух свитеров немыслимой окраски и коричневых брюк, Артур в своих итальянских одеждах казался просто полубогом. Но главное, не жадный. В банке вечеринки по поводу дней рождения устраивались регулярно (после инцидента с Курятым на некоторое время их прекратили, но возобновили быстро, ибо лучшего средства для сплочения коллектива так и не придумали). И на все эти дни рождения Артур приходил с подарком, а всем женщинам дарил еще и букет цветов от себя лично, а не от коллектива. Ну как тут устоять?

Несколько месяцев Алена старалась обратить на себя его внимание, особенно когда получила информацию о том, что он оказался разведенным. Охотниц и помимо нее нашлось немало. Они были настроены куда решительнее, ведь им хотелось замуж. Васканян улыбался всем, но дальше дело не шло. Нравиться всем ему хотелось, но к серьезным отношениям он был никак не готов.

Все резко изменилось, когда у Артура начались неприятности. Алена не знала деталей, но, по слухам, правление отклонило его главный проект. Зато очень скоро он осторожно предложил Дерюгиной куда-нибудь сходить, и уж она его точно не отклонила. С того дня у них и начались отношения, хотя до поезда они развивались по конфетно-букетному сценарию…

«Приехали!» – Водитель затормозил у шлагбаума при въезде на территорию «Прибалтийской».

Артур расплатился, выгрузил обе сумки, и пара побрела к зданию, испытывая единственное желание погрузиться в объятия бога сна Морфея. Васканян, прекрасно знакомый с процедурой оформления в гостинице, нащупал среди своих вещей заранее заготовленную коробку изысканных конфет «Опус».

Улыбчивая девушка в красной форменной одежде понимающе улыбнулась, осмотрев скудный запас личных вещей парочки, благодарно приняла конфеты, помогла Артуру с оформлением документов, вручила карточку-ключ от номера и показала, каким лифтом лучше воспользоваться. И что особенно нравилось Васканяну в этой гостинице, никто не интересовался, зарегистрированы ли отношения у мужчины и женщины, заселяемых в один номер. К заездам московских шалопутных парочек питерский гостиничный персонал привык и относился к ним весьма доброжелательно, понимая, что с момента начала применения европейских цен табличка «мест нет», традиционная в советское время, актуальность утратила. И платить такие деньги в состоянии немногие. Тем более не за самый выдающийся сервис. Начавшим ездить за границу российским гражданам появилось с чем сравнивать.

Поднявшись в номер, они, едва раздевшись, рухнули каждый на свою кровать и добросовестно прохрапели до полудня. Артур проснулся первым и приложился к «Бэллэнтайну». Вдоволь понаблюдав за туманом, он проскользнул в ванную. Бриться ему не хотелось. Зубные щетку и пасту забыл упаковать, поэтому только прополоскал рот, решив докупить необходимые туалетные принадлежности в городе во время прогулки. Куда делась твоя вымученная педантичность, Васканян, спросил он себя.

Действительно, после катастрофы с ФПГ он изменился. Зубная щетка – ерунда. Он перестал пить по утрам сок и начал вместо сыра есть колбасу. Начал употреблять спиртное, хотя пока в меру. Связался с замужней дамой. И всему этому был очень рад, ибо почувствовал себя свободным человеком.

В банк он не приходил первые две недели после катастрофы. А когда наконец появился, то узнал, что находился в «отпуске без сохранения содержания», что его и без того не самый большой департамент сократили с восьми до четырех штатных единиц и что всех сокращенных, включая не полагавшемуся ему теперь секретаря, просто уволили без выходного пособия, а оставшимся в полтора раза урезали зарплату и «уплотнили»: посадили всех в одну комнатушку, ранее бывшую его приемной. Васканян удивился. Он пришел по сути за документами и расчетом. Возможно, Бобров так ему мстил. Но оставлял второй шанс.

В отместку Артур перестал ходить на заседания правления и получать зарплату в кассе. «Лавина», кстати, была уникальным банком в этом смысле: в очереди за зарплатой стояли и уборщицы, и президент. Именно так, по мнению руководства, должно было происходить единение вождей и их племени. Воплощение демократического принципа: платят всем по-разному, но за трудовыми заработками в очереди все стоят наравне. Размеры зарплаты тоже не были тайной. Чтобы у мелких клерков был стимул стремиться вверх.

На забастовку Васканяна никто не обратил внимания, а причитающиеся ему средства начали зачислять на пластиковую карту. Артур начал опаздывать на работу – ноль внимания, караул продолжал докладывать, что «одиннадцатый прибыл». Тогда он начал уходить на пару часов раньше – хоть бы кто замечание сделал. Ну какое кому дело, куда пошел вице-президент по спецпроектам? Его работа в том и заключается, чтобы где-то ходить и эти самые спецпроекты выискивать.

Никто из вице-президентов с ним не общался. Просто кивали при встрече. Он не умел держать удар, он перестал быть им опасен или интересен. Только сейчас Васканян вспоминал, что все проявления откровенной вражды этих людей между собой ничем конкретным не заканчивались. Все оставалось по-прежнему, каждый грыз свой кусок. Не закатывал истерик и не устраивал бойкотов.

И однажды Артура осенило: если господин Бобров готов поддерживать Васканяну его вице-президентский статус и оплачивать его существование в штате «Лавины», то пусть так и будет. А он будет пользоваться этим, но заниматься своими делами.