Текст книги "Жадность"

Автор книги: Ким Алтынов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Да и ладно. От «Лавины» ему более ничего не нужно. Она обогатила его вполне достаточно. И деньгами, и опытом. В принципе от вызова к Боброву он ожидал предложения остаться, хотя и не представлял себе, на каких условиях. Повышением зарплаты его не удержать, а вакантных мест нужного уровня не было.

Наслышанные о его уходе, не отмененном даже после приема у президента, сослуживцы старались обходить Артура стороной, словно прокаженного. Они не жаловали крыс, бегущих с корабля, тем более что корабль вроде и тонуть-то не собирался. Напротив, он на всех парусах несся к новым горизонтам, несмотря на отягощенные добычей трюмы. Течи старательно не замечали.

Все оставшееся время Артур собирал подписи на обходном листе. Много подписей, целых шестнадцать штук. Особенно долго разбирались между собой служба охраны и управление безопасности, выяснявшие, кто же должен расписываться последним: безопасность, поскольку им искать потом увольняющегося, если за ним откроются грехи, или охрана, поскольку пребывание в банке заканчивается у его порога сдачей пропуска.

В последний день, когда все визы были собраны и оставалось только ознакомиться с приказом и сдать пропуск (охрана победила), когда рабочий стол Артура был пуст и чист (даже мусорное ведро из-под него забрали), ему принесли заветный приказ. Принес лично начальник управления кадров (обычно это происходило на уровне тормознутой девочки-инспектора по кадрам), улыбавшийся непонятной подобострастной улыбкой.

– Ознакомьтесь, пожалуйста, Артур Николаевич! – Он протянул Васканяну бумагу. Артур пробежал текст глазами:

Акционерный коммерческий банк «Лавина»

(открытое акционерное общество)

Приказ по управлению кадров № 1672-к

26 августа 1996 года, город Москва

1. Освободить Васканяна Артура Николаевича от должности заместителя начальника кредитного управления с 26 августа 1996 года.

2. Назначить Васканяна Артура Николаевича на должность вице-президента с 26 августа 1996 года с окладом согласно штатному расписанию.

3. Подчинить Васканяну А. Н. вновь создаваемый Департамент специальных проектов.

Президент АКБ «Лавина» Бобров Н. А.

Артур остолбенел. Коллеги в какую-то минуту даже подумали, что его увольняют не по собственному желанию, а по «статье» тогдашнего Кодекса законов о труде. Полторы странички текста стали мощнейшим оружием работодателя в борьбе с лишними людьми, пьяницами, наркоманами, прогульщиками, болезненными гражданами, неумехами. Все страна боялась «статьи» при коммунистах. Народные суды были завалены исками о незаконных увольнениях.

Но Артура эта участь миновала. Хотя удар был настолько силен, что Васканяну едва хватило самообладания, чтобы расписаться в графах «ознакомлен» и «согласен».

Коллегам же стало просто не по себе, когда кадровик выхватил у Артура приказ и защебетал:

– Хозяйственники готовят для вас кабинет на третьем этаже в аппендиксе. Завхоз к вам в течение часа подойдет обсудить, какую мебель туда ставить. Мы в свою очередь получили приказ заполнить новый департамент людьми и хотели бы узнать, какие требования вы намерены предъявлять к сотрудникам. Когда у вас будет время…

Он еще что-то говорил, но Васканян был не в состоянии все это воспринять. Он отныне вице-президент. Девятый по счету. Помимо остальных восьми вице, самого президента и главного бухгалтера, он одиннадцатый член высшего руководства банка. И теперь охрана при его появлении в здании будет докладывать начальнику смены «одиннадцатый прибыл». Он глава нового департамента. Он получил высшую оценку своих заслуг и своих перспектив. А пока просто было приятно наслаждаться завистливым ужасом этого кредитного быдла.

12

С тех пор минуло полгода. И вот сегодня настал день, когда Васканяну нужно представить на рассмотрение членов правления проект, работе над которым было посвящено все это время. Они этот проект утвердят, и сияющие вершины власти и славы откроются взору Артура.

Проект. Спецпроект. Суперпроект. Мегапроект. Гиперпроект. Собственно говоря, Васканян всего лишь пытался создать на базе банка финансово-промышленную группу (ФПГ). Задача исключительно творческая, поэтому президент его на эту роль и выбрал. Не мог же Бобров оставаться в стороне, когда крупнейшие финансовые магнаты России делили нефть, золото, газ, цветные и черные металлы, химию, кондитерские производства, оборонку. «Лавина», хотя и считалась большим банком, участвовать в этих величайших битвах за недра не могла. Но и пропустить второй, после ваучерной приватизации, раздел пирога тоже права не имела.

Васканян начинал с нуля. Бобров не знал, какая отрасль ему нужна, сколько денег он готов вложить надолго и без отдачи, кто и как будет всем этим хозяйством управлять. Словом, поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что, но чтобы ФПГ. Нормальная постановка задачи. Абсолютная самостоятельность, полный волюнтаризм, совершенная свобода в сроках. Почти то, о чем мечтает каждый проходимец. Почти, потому что пока без бюджета.

Артур взялся за дело самым серьезным образом. Но его жажда деятельности отнюдь не означала «жажды службы». Будучи чертовски умным человеком, прекрасно понимая финансовое состояние «Лавины» как колосса на глиняных ногах с устойчивой тенденцией к снижению эффективности показателей в долгосрочной перспективе и равно наблюдая стойкую неспособность руководства банка нормально организовать даже внутренний процесс, Васканян не рассчитывал на устойчивое функционирование этой ФПГ под эгидой родного банка. И будущего альянс «Лавина» – промышленные предприятия не имел.

С другой стороны, банк на конкретный момент располагал всем необходимым для того, чтобы небольшую ФПГ собрать. Потому тактика Артура была беспроигрышной: за счет «Лавины» сделать всю подготовительную работу, включая покупку предприятий и открытие им финансирования, а затем, когда «Лавина» будет уже дышать на ладан, продать эту ФПГ с собой в придачу как «ноу-хау» новому сильному хозяину. Этого хозяина он сам и найдет. Как минимум он заработает на перепродаже, а как максимум – не исключено, что именно его оставят регентом в созданном им мини-королевстве. Даже если вся затея не выгорит, что ж, Бобров все равно платит ему за эту работу.

И Васканян приступил. Объектом интереса был избран некий крупный химкомбинат, оказавшийся в паршивой ситуации. Компания – владелец комбината, на деле представлявшая собой бездарную финансовую пирамиду, благополучно разорилась и акциями комбината расплатилась с несколькими бандитскими группировками. Те теперь не могли понять, как им разобраться между собой и что вообще делать с самим комбинатом. Определенный интерес к нему проявляли российские дилеры западных гигантов бытовой химии, но они никак не хотели связываться с криминальной публикой. Васканян, имея за спиной, точнее говоря – над головой, «крышу» банка, таких контактов не побоялся.

Ему удалось собрать и бандитов, и директорат завода за одним столом. Вы, пояснил он бандитам, продадите свои акции и сможете закрыть долги рухнувшей пирамиды. Вы, вдалбливал он комбинатовским управленцам, получите новое финансирование и развернете производство.

Бандиты согласились сразу, но намеревались поторговаться за цифры. Васканян посоветовал им не загибать, поскольку на этом комбинате свет клином не сошелся и банк может запросто двинуться в другом направлении. Разумеется, говорил он гораздо более мягко и обтекаемо, а для дополнительной уверенности рядом с ним сидел очень «авторитетный» друг «Лавины».

Директора комбината настаивали на гарантиях сохранения их полномочий при смене хозяев, на что Артур резонно заметил, что получить контрольный пакет банк мог и без консультаций с ними, равно как и скинуть их. Поэтому жест доброй воли со стороны «Лавины» не надо рассматривать как проявление ее слабости и согласие на базарную торговлю о сохранении кресел. К тому же, ехидно намекнул Васканян, если сделка сорвется по вашей вине, с вами разберутся ваши же обозленные «авторитетные» акционеры. Последний довод был особенно убедителен.

Васканян бросил бригаду вновь набранных людей на изучение финансового и производственного состояния комбината. Следом началось выявление его должников, кредиторов и смежников, их тотальное скрытое изучение. И бесконечные переговоры со всеми заинтересованными лицами на их территории. Артур мало спал, плохо ел, но сил не жалел. Согласие по всем пунктам достигнуто, протоколы о намерениях подписаны.

Настал черед правления. «Время одиннадцати». Великий хурал, как в шутку называли их в банке.

13

Васканян был не настолько глуп, чтобы всех членов правления огульно счесть своими союзниками. Каждый из них был по-своему непрост, имел собственные экономические и внутриполитические интересы и психологические особенности.

Дело усложнялось тем обстоятельством, что из-за молодости своей, непонятности стремительного возвышения и неопределенности понятия «вице-президент по специальным проектам» Артур не был допущен ни в одну из группировок и ни к кому лично не примыкал. Для всех он был просто умным шустрым мальчиком, волею случая оказавшимся в вице-президентском кресле, причем кресле явно «откидного» характера в силу временности любого специального проекта. «Детский сад – штаны на лямках». Васканян на несерьезное к себе отношение старался не реагировать. Лишь бы не мешали.

Сейчас он на всякий случай просчитывал варианты развития событий. Уподобившись Штирлицу, он взял одиннадцать листов бумаги и на каждом нарисовал карикатуру на одного из членов правления, включая самого себя, и на этом художестве начал проставлять плюсы или минусы в зависимости от того, как, по его мнению, проголосует конкретный человек.

С себя он и начал. Нужно ли это ему, Артуру Васканяну? Нужно. А есть ли у него сомнения? Нет. 1:0.

Президент Бобров. Совершенно непредсказуемая личность. Его решения, на первый взгляд абсурдные, нередко давали неплохой эффект. Раз уж он всю эту ФПГ затеял, то теперь уж постесняется отказаться. Как-никак он своей властью создал этот департамент, назначил этого человека, дал ему полномочия, истратил кучу денег. Куда уж отступать? 2:0.

Главный бухгалтер Климова. Затюканная женщина сорока лет. Выглядит на все пятьдесят. Единственный кормилец семьи. Муж – алкоголик. Две взрослые дочери, внешне совсем неинтересные и без мозгов. Основная головная боль – как выдать их замуж. В междоусобные банковские разборки не встревает, загружена своим учетом и налоговым планированием. Получает не по заслугам мало, но счастлива и этому. Любит цветы, конфеты и отечественные духи серии «Цветы России». Привычки Артуром давно изучены, и на 8 Марта – шикарный букет, на день рождения – духи, на Новый год – конфеты. Климова не должна быть против. Если вдруг не усмотрит в ФПГ совсем уж запредельную нагрузку по бухучету. Надо быть готовым развеять ее страхи. 3:0.

Вице-президент Курбашов. Ведает общественными связями, рекламой, маркетингом, сувенирами и прочей дребеденью. Хитрый старый татарин. Прожженный вор, бабник, сутенер. Мастер завышать цены на рекламную продукцию, предлагаемую банку, на сумму собственного интереса. Специалист по подкладыванию девочек под важных клиентов и партнеров, разумеется, всё это с банями, шашлыками, катаниями на тройках и прочими удовольствиями. Этот проголосует «за». По двум причинам: на этом же заседании его собственный отчет и заявка на рекламный бюджет, поэтому каждый голос для него важен как воздух. Голос Васканяна не хуже остальных. Кроме того, ему сейчас несладко приходится. На «Лавину» в прессе выливается ушат за ушатом грязи. Раздувание ажиотажа вокруг «инвестиций в реальный сектор» и создания ФПГ – еще какой шанс начать контратаку и отличиться. И украсть. Двумя руками «за». 4:0.

Вице-президент по международным операциям Степанов. Потомственный банкир-международник, сын, внук и племянник высокопоставленных в прошлом работников бывших советских загранбанков. Два высших образования, включая тот же Московский финансовый институт, что и у Артура, и одно полноценное западное. Три языка как родные. Имея возможность сделать блестящую карьеру в представительстве любого крупнейшего западного банка в России, он предпочел «Лавину» из-за сумасшедшего размера предложенного вознаграждения. Больше в банке не получал никто, даже президент. Другое дело, что президент получает еще и дивиденды, и возможность неограниченно черпать «черный нал» из банковской кассы, а Степанов к черной копейке и не думал прикасаться. Дорожит репутацией. Надменен. Самодоволен. На однокашника Васканяна («мелкий крутила») ему совершенно наплевать, как и на его прожекты. Будет против. 4:1.

Вице-президент по активным операциям Белецкий. С этим головорезом-колонизатором все ясно. Он не может допустить размещения банковских средств без своего руководящего участия. 4:2.

Вице-президент по безопасности, отставной генерал-лейтенант милиции Хаваев. Упрям, мнителен. Идеальный банк считает скорее охранным учреждением, процентов на девяносто девять состоящим из людей в форме. Считает, что деньги можно только отбирать, но никому не давать. Ему явно не с руки возиться еще и с ФПГ. 4:3. Становится опасно.

Вице-президент по пассивным операциям Сурков. Тихий, пожилой, вороватый субъект, сильно выпивающий по выходным. Основной источник наживы – обналичка. Будет счастлив притоку средств из предприятий, втаскиваемых в ФПГ, на клиентские счета в банк. 5:3.

Вице-президент по обеспечению (главный завхоз по-русски) Семенников. Крепкий хозяйственник старой школы, в прошлом работал на производстве. Должен понимать, что без его «экспертизы» не обойдутся. Кто же еще оценит крепость стен комбината, его производственные мощности, запасы сырья, склады готовой продукции. Может оказаться у куска пирога, о чем Васканян не забыл ему заранее намекнуть. Тот вроде понял. 6:3.

Вице-президент по юридическим вопросам Раппопорт. Уникальная личность. Не то что реального юридического образования не имеет, даже самый плохонький диплом себе не купил. На вопрос, почему именно он отвечает в банке за юриспруденцию, Раппопорт скромно отвечает: так жизнь сложилась. А жизнь его вполне удачно складывалась в трехэтажном коттедже по Рублевскому шоссе и в «Мерседесе-500». Средства у Раппопорта появлялись от «решения вопросов» с судами и «сданных» процессуальным оппонентам верных дел. Юридическая служба в «Лавине» была сильна… ни в чем. Раппопорт специально таких себе орлов и подбирал. Сам неуч и любил неучей. За исключением одного своего заместителя, который успешно справлялся с той работой, которую ну никак нельзя было провалить. Но то был не конкурент, ибо имел репутацию совершеннейшего шизоида. Против ФПГ Раппопорт восставать не будет. Для него это шанс выбить несколько новых штатных единиц, а заодно в перспективе подработать на продаже интересов промышленных предприятий, в эту ФПГ входящих. 7:3.

И наконец, соплеменник, первый вице-президент Аванесов. Даром что армянин, но Васканяна невзлюбил искренне и сразу. За недостаточное чинопочитание и шутливые разговорчики о засилии армян в правлении. Комплекс лица кавказской национальности. В свое время Аванесова так тормозили из-за «пятого пункта» в продвижении по административной лестнице, что он до сих пор вздрагивает при упоминании о своей принадлежности к сынам седого Арарата. Он даже болел за ЦСКА в советские времена, а не за ереванскую команду. Армянский коньяк в рот не брал. Он уже начал было забывать о своих опасениях. А тут еще один «вице» той же породы, к тому же не в меру разговорчивый. Будет против. 7:4.

В целом неплохой расклад. Минимум шесть голосов «за» проект получит, в том числе голос президента. Пока неизвестно, правда, чего потребуют от него взамен. Едва ли больше, чем он сможет дать.

14

Заседание было назначено на 14:00. Время тянулось мучительно медленно. Артур устал ходить из угла в угол и забросил попытки занять мозги другими мыслями. Следовало, наверное, в последний раз пробежать глазами текст своего выступления, но старый студенческий принцип «перед смертью не надышишься» четко срабатывал тормозом.

Кое-как Артур дотянул до обеда. Имея вице-президентскую прерогативу приема пищи в собственном кабинете, он предпочитал общий зал. Вот и сегодня он спустился в столовую и обнаружил, что она, как всегда, оккупирована бывшими соратниками по кредитному управлению. Завидев его, они немедленно освободили место и пригласили присоединиться к «своим». Артуру пришлось в течение тридцати минут выслушивать звуки мощной работы челюстей.

Есть ему не хотелось. С трудом он заставил себя проглотить пять ложек рассольника, полкотлеты и три глотка компота. К салату из морской капусты и засохшему пирожному Васканян даже не притронулся. Смущенная таким пренебрежением к еде со стороны вице-президента официантка подошла к нему и тихо спросила, не хочет ли он чего-нибудь другого.

– Хочу, – неожиданно для самого себя согласился Васканян. – Банку кока-колы и кусочек торта «Шоколадница».

Официантка кивнула и поинтересовалась, подать здесь или к нему в кабинет. Кредитники захихикали, истолковав ее последнее предложение превратно. Артур сказал, что заберет торт и колу с собой, и пожелал всем приятного аппетита. Удобно расположившись в своем кресле, он включил приемник и настроился на первую попавшуюся волну, даже не вслушиваясь.

– Артур Николаевич! – Он не заметил, как в кабинет вошла его секретарь Женя, высокая крупная рыжая девушка с некрасивым веснушчатым лицом, зато красивыми зелеными глазами. – Звонили из приемной Боброва: заседание переносится на полчаса в связи с приездом к нему итальянцев, они пытаются наладить финансирование создания центра техобслуживания грузовиков «Ивеко» в Москве.

Артур удовлетворенно посмотрел на девушку. Он ни секунды не сомневался, что секретарь Боброва всего лишь сообщила о переносе заседания, но дотошная и настырная Женя по привычке вытянула из нее всю информацию, хотя заведомо знала, что причина переноса вряд ли заинтересует ее шефа. Когда он проводил с ней собеседование несколько месяцев назад, среди прочих она выгодно отличалась четкой дикцией, умением, не сбиваясь, излагать самые сложные мысли и всегда заканчивать фразы. В ее речи отсутствовали слова-паразиты типа «вот», «так», «ну» и другие, она не терялась и не позволяла повисать паузам. На фоне многочисленных красавиц-претенденток, старавшихся продать только свою внешность и знание иностранных языков, Евгения смотрелась рабочей лошадью, что и было нужно Артуру.

– Что еще хорошего?

– Ничего плохого или срочного.

Повернулась и вышла. Идеальный секретарь. Интересно, сколько можно будет ей прибавить по истечении полугода ее пребывания в должности. До этого момента в «Лавине» о прибавках говорить нельзя, если тебя, конечно, не повысили. Исключение составлял только сам Артур, получивший прибавку после аферы с сантехникой. Разумеется, можно доплачивать ей из своего кармана, но это принципиально неверно по нравственным соображениям. И, подумав так, Васканян с удовлетворением почувствовал себя кондовым управленцем, напитанным корпоративным духом…

15

Зал, где обычно проходили заседания органов управления «Лавины», был удивительно безыскусно обставлен: голые серые стены, выцветший зеленый ковролин, огромный четырехугольный стол на двадцать персон с соответствующим количеством стульев, наглухо задернутые коричневые шторы на окнах – и все. Более ни единого предмета. Все в расчете на то, чтобы участники общих собраний акционеров, советов директоров и правлений не отвлекались на посторонние вещи и старались поменьше говорить, чтобы поскорее вырваться из этой скучной атмосферы и убогого интерьера. Вероятно, красивых женщин ни в один из органов управления не допустили по той же причине: чтобы на них нельзя было отвлечься. Но все равно находились умельцы, ухитрявшиеся занять себя созерцанием рисунков на чужих галстуках…

Бобров вошел в зал, когда все остальные члены правления уже расселись и вели оживленную беседу, разбившись на группы по интересам.

– Все собрались? – Бобров с шумом бухнулся в свое кресло. – Тогда давайте начинать, раз уж мы потеряли время.

«Мы, Николай Второй, потеряли наше время на твое, народ, благо». Звучало это примерно так.

– Что у нас на повестке дня? – Президент посмотрел на первого вице-президента Аванесова.

Аванесов ни черта не понимал в банковской деятельности, но был опытным аппаратчиком, был в доверительных отношениях с некоторыми акционерами и, главное, был вхож в Центральный банк. Работал, так сказать, мостом для Боброва в ту часть внешнего мира, которая не приносила денег, но была не менее важна. В повседневной жизни он всегда вел протоколы всех заседаний, формировал их повестку, подписывал все в качестве секретаря собрания и каждую бумажку тщательно оформлял и хранил. Ему доставляло физическое удовольствие сшивать протоколы, писать «прошнуровано, пронумеровано и скреплено печатью банка N листов» и ставить на это все подписи и печати. Уникальная личность.

– На повестке дня, – со значением возвысив голос, завел свою шарманку Аванесов, – два пункта. Первый вопрос: маркетинговая политика банка. Второй вопрос: создание ФПГ. Третий вопрос…

– Постой! – удивился Бобров. – Какой к черту третий вопрос, когда сам сказал, что всего два пункта повестки. Заговариваешься? Или стареешь?

– Третий вопрос, – растерялся Аванесов, – как обычно, разное…

– Разное – заразное! – тихо, но внятно проскрипел Белецкий.

Знающие ситуацию члены правления не сдержали смеха. Под «разным» Аванесов тащил в повестку дня приобретение автомобиля для хозяйственной службы. По логике, это должен был делать Семенников, но машина фактически предназначалась для нужд одной его сотрудницы, любовницы Аванесова, которая, по слухам, чем-то от него заразилась и отлупила. Теперь вот надо было «извиниться».

– Чего такое? – недовольно посмотрел на Белецкого Бобров.

– Секс в автомобиле – удел несовершеннолетних американцев! – не унимался Белецкий, и все с удовольствием наблюдали, как багровеет Аванесов.

– Закончили! – скомандовал Бобров, едва скрывая улыбку. До него тоже дошло, о чем речь.

– Я бы сказал тоньше: кончили… – Белецкий добил Аванесова.

Васканяна эта перепалка не радовала. Он был бы не против поменяться местами с вопросом о приобретении автомобиля. Его правление обсуждало бы часа полтора, подтверждая закон Паркинсона: чем менее значим вопрос, тем дольше его будут обсуждать. Кто-то поговорил бы из-за недостатка человеческого общения, кто-то из-за любви к дискуссиям как таковым, кто-то искренне возмутился бы неоправданной тратой средств, кто-то не упустил бы шанса довести Аванесова до белого каления. Вон Белецкий уже начал.

Следом шел бы вопрос еще круче – маркетинг, в котором, как в футболе и политике, разбирались решительно все, поэтому решение никогда не могло быть принято. Еще часа два переливания из пустого в порожнее. На этом фоне какая-то там ФПГ просто затерялась бы. Пункт минутки на полторы обсуждения.

– Ну давайте начнем с маркетинга! – вздохнул Бобров, делая вид, что ему неинтересно. Ему, разумеется, никто не поверил. Все и всегда помнили о том, что президент лично редактировал все рекламные статьи, подбирал эскизы визитных карточек, утверждал оригинал-макеты сувенирной продукции, мог часами торговаться из-за десяти долларов с изготовителями фирменных календарей. Департамент маркетинга, как никакой другой в банке, был постоянно тесним сильным конкурентом – президентом.

Вообще, верна древняя истина, что руководителей тянет к вещам простым, будь то надзор за порубкой леса или мытьем пола. Достигнув профессиональной или карьерной вершины, руководитель тяготится своими должностными обязанностями. В частности, банкиров мутит от процентных ставок, фондовой маржи или минимизации рисков. Они предпочитают лично определять, сколько нужно купить тормозной жидкости, какими ручками писать сотрудникам, каким паркетом стелить пол, из какого материала изготавливать загородки для автостоянки. И если банкира в лицо можно высмеять за неправильную кредитную политику, то упаси вас господь подвергнуть даже слабому сомнению его выбор цвета ежедневника для рядовых сотрудников. А Бобров был руководителем достаточно большого масштаба. И маркетингом он руководил масштабно.

– Слово для доклада предоставляется вице-президенту по общественным связям Курбашову, – провозгласил Аванесов. – Прошу вас, Саит Ахметович!

Курбашов набрал побольше воздуха и начал:

– С прискорбием вынужден сообщить, что имиджевый капитал банка серьезно сократился за последнее время…

– Зато чей-то реальный капитал резко возрос за счет потерь на имиджевом! – усмехнулся Белецкий.

– Докладчика не прерывают! – не скрывая ненависти, бросил Белецкому Аванесов. – Вопросы после выступления.

– У господина Белецкого вопросов не может возникнуть. Он настолько умен, что заранее знает все ответы, – с улыбкой ответил Курбашов. – Видимо, по этой же причине он забывал в детстве спросить своих родителей, как себя вести в обществе.

– Не цепляйтесь! – сделал замечание Бобров. Раздрай вице-президентов, впрочем, его никогда не заботил. Есть вражда – нет единства. Нет единства – нет заговора. Нет заговора – нет угрозы.

– Итак, повторюсь, что положение близко к плачевному.

– Угу, – закивал Белецкий. – Кот наплакал. Вот только в чей карман он плакал…

– Прекратите! – взмолилась главный бухгалтер Климова. – Дайте человеку сказать.

– Ухудшение ситуации выразилось в следующих показателях, – повысив голос, начал говорить Курбашов, стараясь не обращать внимания на распоясавшегося Белецкого. – Во всех главных рейтингах мы опустились на семь – девять позиций по всем показателям: и собственный капитал, и величина активов, и надежность, и ликвидность, и эффективность работы. В центральной прессе и на телевидении в негативном контексте мы были упомянуты тридцать шесть раз за последний месяц, причем по собственной инициативе журналистов, а в положительном – только шесть, и то за взятки. В вину нам ставят недобросовестное использование бюджетных средств, задержку клиентских платежей, несвоевременное погашение векселей, отмечают слабую структуру клиентского портфеля, злорадствуют из-за промахов на рынке ГКО, а также не могут забыть скандал с легализацией грязных денег через это адвокатское бюро «Атторней – Москва».

– Когда это было! – возмутился генерал Хаваев. – Они бы еще всемирный потоп вспомнили.

– Помнят! – вздохнул Курбашов. – Мы не в силах противостоять этому информационному натиску. Запугать уже никого нельзя, перекупить – не хватит денег, судиться – бесполезно…

– Да уж конечно! – снова подал голос Белецкий, откровенно всех раздражавший. – Господин Раппопорт продаст любой газете дело за сто баксов!

– Это слишком! – возмутился Раппопорт, мирно дремавший до этого.

– Ну извини, если ты считаешь, что это с лишком! – развел руками Белецкий. – Не знал, что ты сдаешь дела за семьдесят пять.

– Наш бюджет давно исчерпан, – упрямо продолжал Курбашов. – Заказные статьи нынче дороги, прямая реклама для банков неэффективна, а откупаться от каждого шантажиста – только их плодить. И потом, откупаться от человека, который не владеет реальной информацией, а просто льет грязь, – неблагодарное занятие. Таким образом, нагнетание неблагоприятного имиджа стало реальностью. И выход из ситуации видится не в опровержениях, а в начале новой широкомасштабной рекламной кампании, причем жестко привязанной к событию – грядущему пятилетию банка. Программа такой кампании готова, и я могу изложить ее основные тезисы. Сразу оговорю, что основная проблема состоит в…

– …повышении жалования Саиту Ахметовичу! Я за! – Белецкий похлопал в ладоши. – И празднование пятилетия банка – святое дело. И денег на это не жалко. Но вот вопрос: куда делись те полтора миллиона, которые мы выделяли на это полугодие?

– Ты о чем? – насупился президент.

– О том, что полтора миллиона баксов на четыре заказные положительные статьи – многовато! – Белецкий говорил уже вполне серьезно. – Если списывать на каждого журналиста по тысяче долларов, семьсот откладывая себе в карман, если якобы платить взятки за включение банка в рейтинг, там его по итогу не наблюдая, если платить имиджмейкерам за разработку заведомо не проходящей из-за дороговизны телевизионной рекламной кампании, снимая с них половину завышенного гонорара, то на юбилей банка точно денег не хватит. А если сейчас выделить деньги снова этому составу департамента маркетинга, то нам будут обещаны мраморные арки, которые воздвигнут из папье-маше, а разницу в цене утопят в накладных расходах. И будут покупаться квартиры, строиться дачи, осваиваться пляжи экзотических островов.

– Кто это говорит! – сорвался Курбашов. – Человек, ответственный за активные операции! У которого межбанковский отдел сидит на зарплате мелких банков, отдавая им кредиты подешевле и без залогов, а себе забирая подороже и с залогами, у которого ценнобумажники регулярно уплачивают гигантские комиссионные мифическим посредникам, которыми сами и являются, у которого…

– Любопытно вас послушать! – засмеялся Бобров. – Как вы здорово, до тонкостей, разбираетесь в делах друг друга. Вас послушать, так все в банке разворовано! А банк стоял и стоит! Так… Мнение Белецкого мне понятно, и слова я ему больше не даю. Кто еще хочет высказаться?

– Лимит затрат на рекламу, списываемых на себестоимость, уже исчерпан, – запричитала главбух Климова. – Налог на рекламу ужасающий. И за счет чего я буду это закрывать?

– А я за! – сказал генерал Хаваев. – Обидно, когда о твоей организации пишут гадость! Нужно им достойно ответить, этим бумагомаракам. А за клевету надо возбуждать уголовные дела.

– Пристрелите пару репортеров! – посоветовал Степанов. – И обойдется дешевле, и слова плохого о себе больше не услышите. И свою полезность заодно докажете. Я против.

Степанов вообще редко расходился во мнениях с Белецким, считая того отличным профессионалом, хотя и доморощенным. Им нечего было делить. Один вертел деньги клиентов на внутреннем рынке, другой прятал им эти деньги за границей.

– Маркетингу пора и честь знать, – продолжал Степанов. – За полтора миллиона долларов каждый выпуск новостей в стране в течение года может начинаться не с обзора политических событий, а с констатации величия банка «Лавина». Никто не отрицает необходимости проведения маркетинговых мероприятий, но более неэффективно, чем это делается у нас, делать нельзя. Потому, пока нам представляют только сметы расходов без их оправдания и расчета эффективности, ни копейки на это не тратить.