Текст книги "Всё было совсем не так (СИ)"

Автор книги: Кицунэ Миято

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 38 страниц)

Нас атаковал многорук. В прошлых жизнях я с ним практически не дрался, он нападал на бабульку, а я припечатывал его своим мега–расенганом.

– Все Пейны визуально связаны между собой через глаза, – напомнила мне слизняшка с плеча. – Атака бессмысленна, пока она в поле зрения остальных

Многорук запустил в нас огромное количество ракет и разного оружия, все жабы подпрыгнули, многоруком занялись Шима и Фукасаку, а я ринулся к толстяку.

– Ясно, ты стал сэннином и используешь те же техники, что и Джирайя–сенсей, – посмотрев на тело поверженного стилем жабьего кулака толстяка, сказал главный.

– Джирайя–сенсей? – переспросил я, создавая двух клонов.

– Когда–то Джирайя–сенсей обучал ниндзюцу и меня, получается, что у нас общий наставник. Нас связывают определённые узы, раз у нас один и тот же учитель. Следовало бы думать, что мы должны понимать друг друга… – задумчиво сказал главный Пейн. – Он тоже хотел мира. Как и я…

С многоруком за моей спиной было покончено, Гамакен и Гамахиро задавили его своим «авторитетом», превратив в кашу.

Мы с клонами выполнили технику ветряного сюрикена. Саске и другие дали мне отличную фору и пока этот Пейн не восстановился можно покончить с ним быстро.

– Не неси всякую хрень, то, что ты сотворил, нельзя назвать миром! – заорал я. Чёрт! И в такой момент вмешались «кукловоды»!

– Нельзя понять всю красоту леса, оценивая лишь одно дерево, – с удовольствием поддержал разговор Пейн. – Ты просто не в состоянии осознать истинное значение мира… Я прошу тебя не сопротивляться. Твоя смерть принесёт мир на эту бренную землю!

– Хватит насиловать мой мозг! – я бросил в него вихревой сюрикен.

К сожалению, атака провалилась, потому что толстяк очнулся и поглотил посланный сюрикен. А режим мудреца у меня кончился.

– Похоже, настала моя очередь, – главный Пейн побежал на меня.

Ему преградил путь Гамабунта. Я же отбежал подальше, чтобы призвать своего клона из свитка.

– Наруто–чан! Давай! Я всё сделаю, – прыгнул ко мне Фукасаку. Я бросил ему свиток призыва.

Главный напал на меня, пытаясь проткнуть своей чакропроводящей железкой, чтобы сделать из моей тушки своё подобие. Лица и тела всех Пейнов были просто истыканы таким своеобразным «пирсингом», это помогало Нагато управлять их телами, словно марионетками, на расстоянии в несколько километров. Он был вне досягаемости моих сенсорных способностей отшельника, так что мне всё равно придётся воткнуть в себя эту штуковину, чтобы почувствовать его местонахождение, но пока я увернулся и развеял технику призванного Фукасаку клона.

Для Пейна, подошедшего ко мне в рукопашной слишком близко, это было весьма неприятным сюрпризом. Он, получив ногой в табло, отлетел на пару десятков метров. Его сразу закрыл собой толстяк, что поглощает чакру.

Я призвал двух клонов. Мы создали дымовую завесу и сварганили ещё один вихревой сюрикен, который держал мой клон. Затем, я сам превратился в подобие вихревого сюрикена и клон зашвырнул меня в толстяка.

Он даже пробулькал что–то типа: «Это против меня не поможет», пока поглощал чакру. Я превратился обратно в себя и снова врезал ему жабьим кулаком по щекастой харе.

Клон, державший вихревой сюрикен развеялся, не выдержав нагрузки техники, но успел его швырнуть в главного Пейна.

Я закрыл толстяку глаза. Пейнов было всего двое, на одного меньше, чем в прошлый раз, на это я и надеялся своей комбо–атакой.

Вихревой сюрикен главный отразил, к нему, по всей видимости, вернулась сила и он разрушил его своим отталкиванием, но сверху на него прыгнул мой второй клон с двумя мега–расенганами в руках и…

– Божественная кара! – вокруг главного образовался чёрный купол, который оттолкнул меня и моего клона с расенганами, тот развеялся.

Гамакен, Гамабунта и Гамахиро тоже атаковали, взорвав землю своими сасуматой и мечами, но двое оставшихся Пейнов увернулись, высоко подпрыгивая. Как и в любой технике марионетки, чем меньше кукол, тем эффективнее и легче ими управлять. Всё преимущество смазалось, и я ощутил чувство дежавю… Словно и мной и Пейном управляют «кукловоды»…

Саске был рядом с Цунаде и, судя по состоянию чакры, бабульке стало значительно лучше. Я волновался об этом, потому что если она впадёт в кому, как во все прошлые разы, это развяжет руки старейшинам и Данзо и будет, куча проблем…

– Судя по всему, к главному Пейну возвратилась сила, – сказала Кацую на моём плече и возвращая в битву. – Очень похоже на технику которой он в мгновение ока разрушил деревню. Возможно, чем больше масштаб применения, тем больше интервал между использованием.

– Что же делать? Ниндзютцу и тайдзютцу будут бессильны против такого отталкивания, – пробормотал я, поддерживая разговор и смотря, как оба Пейна бегают по жабам, которые пытаются их достать, но лишь мешают друг другу, потому что противник по сравнению с ними слишком мелок.

– Чоуджи–кун сказал, что интервал между этой техникой около пяти секунд, – напомнила мне Кацую.

– Выходит, что нам остаётся лишь атаковать его в этот интервал, – проскрипела Шима.

– Не будет лишним, если мы попробуем на нём гендзютцу… – согласился Фукасаку.

Это может сработать, тем более, если он так и не дрался с Джирайей, то эта техника может стать неприятным сюрпризом для него. Я кивнул.

– Полагаюсь на вас!

– Стрёмно делать это на людях, да ещё и с тобой, – разворчалась Шима.

– Замолчи, ма! – отругал её Фукасаку.

Тем временем, главный Пейн раскидал наших воинов клана Гама в разные стороны, только лапки промелькнули. Они с силой врезались в края котлована.

– Давай начнём. Наруто–чан, – обратился ко мне Фукасаку. – Нам с ма потребуется около пяти минут на подготовку. Потому что такое гендзюцу требует огромного количества сэн–чакры. Не забывай, что у тебя остался всего один клон. Как только он исчезнет, ты уже не сможешь сидеть смирно и собирать природную энергию или концентрировать её во время боя.

– Ваша идея с клонами весьма хороша, – вмешалась в разговор Шима, – но почему вы не сделали их побольше?

– Мы говорим о том, чтобы смотреть влево и вправо одновременно, Наруто–чан может и сумел разделить обязанности, но концентрация сэн–чакры всё равно непростая задача, а мой ученик только–только освоил искусство сэннина. Два теневых клона, это пока всё, что он мог осилить.

– Более того, – пояснил я бабке–жабке. – Здесь я могу создавать не более трёх теневых клонов, если создам больше – исчезнут те, что концентрируют для меня сэн–чакру.

– Всё понятно, – я видел, что Шима уже вовсю напитывала себя природной энергией. – В любом случае, затягивать наш бой весьма опасно.

Тут я был с ней согласен. Мне надо было отвлечь Пейна от моих союзников.

– Ты правда силён, – сказал главный. Толстяк встал рядом с ним. – Не знаю никого, кто смог бы столько продержаться в бою с Пейном… Однако. Небесная тяга!

Главный протянул ко мне раскрытую ладонь и я почувствовал всю «прелесть» этой тяги, пролетев за секунду пятьдесят метров к нему. Толстяк врезал мне в солнечное сплетение и сделал захват, просунув руки под подмышками и надавливая до хруста на шейные позвонки.

– Довольно глупых забав, – сказал главный. – Не бойся, я не буду тебя убивать, ведь ты бесценный джинчуурики.

– Иди в жопу! – был мой ответ.

Чувствуя, что режим сэннина меня покидает, причём раньше на несколько минут, из–за того что этот толстяк жрёт мою чакру, я обмяк, полностью расслабляя все мышцы, только так, можно добиться совершенной неподвижности.

– Отлов девятихвостого завершён, – рано обрадовался Пейн.

– Не спеши, – не удержался от комментария я, втягивая в себя природную энергию, которую тут же забирал, не давая мне вернуться в режим отшельника толстяк. Его руки и тело раздулось и покрылось бородавками. Даже спокойное лицо главного Пейна выглядело удивлённым.

– Никто не может без подготовки работать с сэн–чакрой, – пояснил я. Толстяк окаменел, отдавая свою дань природе, и я разбил его руки, освобождаясь. Правда, без своего режима сэннина, толстяк до последнего жрал чакру.

– Всё готово, Наруто–чан! – я обернулся на голос Фукасаку, который махнул мне лапкой.

– Твой жабий учитель, да? – проследил за моим взглядом Пейн. – Ты узнаешь, что такое боль!

Мой крик и крик Шимы слились в один. Он всё равно это сделал. Притянув к себе жабьего дедка, Пейн пронзил его сердце своей чёрной железякой, что достал из рукава.

– Ах ты, урод! – пелена злобы замутила моё сознание.

Снова! Это проклятое «снова и снова»! Я кинулся на него, но только ощутил его руку на своём горле и удар, которым он припечатал меня к земле так, что я на секунду потерял сознание. Очнулся я уже от боли, потому что этот козёл проткнул обе мои ладони, сведенные вместе своей чёрной железкой.

– Теперь ты угомонишься, девятихвостый?

И тут меня снова накрыло, словно эта фраза была каким–то ключом к гендзютцу или что–то такое: я говорил и говорил. Ругал его, а он задвинул свою фишку о том, что мир должен познать всю боль и тогда он повзрослеет.

Я понял, что должен играть по правилам. По придуманным кем–то правилам игры, в которую играют мои «кукловоды», «боги», «высшие силы» или «козлы, сидящие на небесах» и самое страшное было для меня, что кто–то вмешается в нашу игру. Я говорил, а сам про себя молил Саске не вмешиваться. Мой друг может сломать этот любовно выложенный кем–то карточный домик и тогда все те люди, что погибли, учитель Фукасаку, все они останутся мертвы.

Их жизни были ставкой в этой игре и я не желал таких жертв. Нет, только не такой ценой.

Пейн воткнул в мои плечи, талию и икры свои железяки, я чувствовал себя пришпиленным насекомым в какой–нибудь коллекции Абураме Шино.

– Проколы неглубокие и не задевают важных органов, – «утешил» меня Пейн. Его чакра тут же стала вторгаться в мою, мешая сконцентрироваться и, несмотря на мою неподвижность, было невозможно набрать и природную энергию. И плюс боль, эти железяки, словно плавились кислотой внутри ран, создавая просто адскую боль.

– Не слушай его, Наруто–чан! – закричала Шима, которая снова оплакивала мужа. – Ты дитя из пророчества, ты должен принести мир. Веря в это, мой муж отдал за тебя жизнь! Ты не можешь сдаться! Если ты сейчас опустишь руки, я никогда тебя не прощу! – бесновалась «бабка–жабка», пока Пейн не толкнул её своей техникой, впечатывая в землю на обрыве котлована. Не уверен, но Шима, кажется, тоже присоединилась к числу ставок в этой игре.

– Ненавижу земноводных… – пробормотал он. – Пришло время нам покинуть это место.

Его зрачки расширились на половину глаза. В это мгновение на площадку выскочила Хината и атаковала его, оттеснив от моего беспомощного тела.

Я снова просил её уйти, не мешать, не желая, чтобы погибла и она, особенно если у меня не получится, ведь в этой жизни слишком много появилось разных «если», но она не послушалась. Впрочем, она никогда меня не слушает и умирает.

Все умирают… и это так больно. Глаза застила чернота.

Часть 3. Глава 19. Секрет Учиха Саске

– Я сконцентрировал печать таким образом, чтобы при высвобождении восьмого хвоста появиться в твоём сознании…

Я тупо смотрел на своего отца, стоящего в жёлтых отсветах моего внутреннего мира перед клеткой с Курамой!

Мне много раз рассказывали в прошлых жизнях многочисленные свидетели битвы с Пейном, что я, становился одержимый Кьюби, дрался с глазастиком–риннегастиком, он меня запечатал в огромный шар, и я почти превращался в лиса, выпуская восемь хвостов.

В данный момент я совершенно не помню, как и когда теряю свой контроль… Последнее, что осталось в сознании, это как упала окровавленная Хината, что–то говоря мне, потому что из–за бьющейся крови в ушах, боли от железяк Пейна я её совсем не слышал, а потом наступила чернота. Следующим воспоминанием в прошлых жизнях был разговор с Нагато.

И вот теперь передо мной стоит Четвёртый Хокаге, Намикадзе Минато, и, по–совместительству, мой отец, и препирается с лисом, который ругается в своей клетке.

Что за неожиданная хрень вообще происходит!?

– Зайди ко мне сюда и повтори свои слова! – чуть не грыз решётку Курама.

Но появившийся передо мной мужчина, который был словно моё отражение в зеркале, старшее лет на десять, лишь усмехнулся.

– Как–нибудь в другой раз. Мне гораздо интереснее поговорить со своим сыном.

Я пытался собраться с мыслями, да и вообще, просто смотрел на него. Неожиданно по щекам побежали горячие дорожки слёз.

Это стресс, наверное.

Курама возбухнул на игнор и отец щелчком пальцев переместил нас в какой–то белый свет с еле различимыми разводами, мы стояли, но там не было ни пола, ни потолка, ни стен – ничего. Очень похоже на техники Саске, когда он пытается дезориентировать в пространстве, только у него обычно всё чёрное или словно в небе стоишь, а тут всё светлое.

– Это что, Чистый мир? – спросил я, оглядываясь.

Тут я заметил, что моя печать на животе превратилась в большую дыру размером в два кулака и оттуда сочилась чёрная субстанция, похожая на чернила Сая. Похоже, что эта потеря контроля разрушила печать демона, которую ценой своей жизни поставил отец. И его смерть я слишком хорошо помню.

– Так ты знаешь, что я твой отец? Кто рассказал тебе об этом, неужели Третий Хокаге? – спросил он, проигнорировав мой вопрос.

– Нет, – помотал головой я, вытирая глаза, которые продолжали источать влагу. – Я узнал об этом от своего друга Саске.

– Саске, значит. Тот Учиха, что дружит с тобой?

– Да, он мой друг с семи лет, самого детства, – подтвердил я.

– А сколько тебе уже сейчас? – склонив голову набок, спросил отец. При свете он казался ещё моложе, а его ярко синие глаза блестели искренним любопытством.

– Около трёх месяцев назад исполнилось шестнадцать, – улыбнулся в ответ я.

– Прости, Наруто, я принёс своему сыну столько страданий, – печально покачал головой он. – Я знаю, тебе было нелегко.

– Ты знаешь? – удивился я. Даже мелькнула безумная мысль, что он знает о моих перерождениях.

– Тебе многое пришлось пережить, Наруто, прости. Запечатав девятихвостого я оставил немного его чакры тебе, надеясь, что когда–нибудь ты сможешь ею овладеть. Ты ведь мой сын и на то у меня была причина. Шестнадцать лет назад, когда девятихвостый напал на деревню, мне стало кое–что известно…

– Ты про Учиха в маске? – уточнил я. Похоже, что про перерождения он не знал. Мне не особо были интересны мотивы его запечатывания в меня чакры демона, в конце концов, за столько жизней я просто воспринимал это как факт. Да и Саске много рассказал ещё когда я был мелким.

– Да, – кивнул отец. – И я уверен, что он ещё вернётся, чтобы уничтожить Коноху.

– Какой смысл? От деревни всё равно ничего не осталось… – вспомнив о «кратере» сказал я.

– Знаю, я всё видел через тебя, – он похлопал меня по плечу. – Пока существуют законы шиноби, мир и порядок не наступят никогда. Пейн спросил тебя, как ты намерен принести мир, однако это сложный вопрос.

Да было что–то такое…

– Войны порождают желание сохранить то, что дорого, – продолжил отец. – Пока существует любовь бок о бок с ней будет существовать и ненависть. И эта ненависть делает необходимыми нас – шиноби. Пока существуют законы шиноби, чудовище под названием «Ненависть» будет порождать таких, как Пейн. С одной стороны Пейн повинен в разрушении Конохи, смерти множества людей, но посмотрев на это с его стороны, понимаешь, что всему виной жестокий мир шиноби, который сделал его таким. Быть шиноби, это вечно сражаться с ненавистью.

– По твоим словам выходит, что мир не возможен, – хмыкнул я. – И правильного ответа просто нет.

– Нет, думаю, что именно ты сможешь найти ответ, считай это моим завещанием.

– Хорошо, – улыбнулся я. – Я постараюсь.

– Я горд таким сыном, – он взъерошил мои волосы, таким же жестом, как это всегда делает Саске.

– И я хотел поговорить насчёт твоего друга, Саске, – сказал отец, словно прочитав мои мысли, и слегка замялся.

– О Саске? – переспросил я.

Отец кивнул.

– Видишь ли, Наруто, я всего лишь кусочек души, большая часть которой запечатана в Боге Смерти Шинигами, но у меня всё равно есть связь с Чистым Миром, а через тебя я вижу происходящие события… и… Саске…

Он потёр затылок и виновато на меня посмотрел.

– Ну? – не выдержал я.

– Учиха Саске умер, Наруто. Девять лет назад его душа покинула твой мир, – выдохнул отец, отводя глаза.

– Что ты такое говоришь? – это я хотел сказать, но на самом деле изо рта вышли какие–то невнятные междометия.

– Мне жаль, Наруто, но твой друг не тот, за кого себя выдаёт… Будь с ним осторожней, сын…

Я не знал, что и сказать. Девять лет моим лучшим другом был Учиха Саске, который был не Учиха Саске? Но если сравнивать, то он был моим самым лучшим другом за все мои тридцать восемь жизней! Человек, который мне сказал, что я Узумаки Наруто, его лучший друг, зная, что во мне запечатан девятихвостый!

– Знаешь, мне плевать, – твёрдо ответил я. – Я знаю Саске. Он на самом деле мой лучший друг и мне всё равно, кем он там является, хоть вторым пришествием демона Морё! Он мой друг, и я не предам его, как и он не предаст меня.

– Как знаешь, – не выдержав мой взгляд и отводя глаза, улыбнулся отец. – Я в любом случае горжусь тобой и верю в тебя, как любой родитель. Я подлатаю твою печать, – его рука стала прозрачной, и он коснулся моего живота, откуда продолжала течь чёрная жижа.

Печать стала стабильной и превратилась в знакомую мне спираль.

– Мне пора… – он стал растворяться. – А Коноху можно отстроить заново. Я рассчитываю на тебя, Наруто!

* * *

Я очнулся стоящим на здоровенной каменюке, которая висела в воздухе, а внизу стоял главный Пейн. Причём очнулся, сразу в режиме сэннина, что не могло не радовать. Похоже, что из–за всей этой котовасии с Курамой, мой поток чакры был нарушен и клон развеялся.

По–моему, разрушений стало ещё больше, и весь чистенький до этого котлован был просто завален валунами и кусками земли. Н-да… здорово мы тут «повеселились», надеюсь Саске это видел и покажет потом, как всё было, в своём гендзюцу. Всегда хотел увидеть своё превращение, а то даже «свидетели» перебивая друг друга, по–разному рассказывают всегда. А у Саске, думаю, будет сто процентная достоверность. Хоть буду знать, что происходило, а то стрёмно как–то, когда сам не знаешь, что наворотил.

Хотя, если приглядеться, какой–то лес справа странный… и я больше не ощущал скопления чакры…

– Блин, я думала, что подохну нафиг! – неожиданно из ворота выползла слизняшка Кацую, про которую я уже и забыл.

– А? Мы что, уже не в Конохе? – я задал вопрос самому себе.

Вот этим и опасны всякие провалы в памяти. Очнулся и «к чёрту подробности, страна–то какая?!».

Я вспомнил о Хинате и, сконцентрировавшись, нашел вдалеке отголоски её чакры. Наверное, Саске спас её с помощью своих медицинских и модифицированных техник, как спас Забузу!

– Ты не причинил никому вреда, когда стал девятихвостым, – успокоила меня Кацую.

– Это хорошо, теперь надо разобраться с ним и найти настоящего, – кивнул я слизняшке на Пейна, тот выглядел потрепанным, без банданы с взлохмаченными рыжими волосами и разорванном по диагонали «дизайнерском плаще» с освобождённой левой рукой.

– Покончим с этим! – сказал низким хорошо поставленным голосом главный из марионеток. Тело лучшего друга Нагато. Чем–то напомнило мне того клона, что я сделал, когда Саске покинул деревню со своим братом. Наверное Нагато было слишком тяжело расставаться со своим другом, раз он решился сделать из его тела марионетку, или он так напоминал себе, что его друг мёртв?

– Да, давай!

– Может, ты уже начал познавать боль? – поинтересовался Пейн. – Не зная их боли тебе никогда не понять людей… А если и поймёшь, это не значит, что они поймут тебя…

Да, вот тут я согласен.

– Отведи меня к твоему настоящему телу. Хочу кое–что перетереть с тобой с глазу на глаз!

– О, так ты догадался? – удивился Пейн. – Ты не перестаёшь меня удивлять. Однако, достаточно разговоров. Никакие твои слова ничего уже не изменят.

– Выслушай меня! – упорствовал я.

– Режим сэннина позволяет использовать тебе расен–сюрикен лишь дважды, не так ли? – он начал подходить.

– Вот как знал, что по–хорошему не получиться, – играя на публику, точнее на слизняшку, сказал я.

– Два твоих промаха и я вырублю тебя за долю секунды! – он перешёл на хорошую скорость, размахивая своим чёрным колом.

– Ну, значит придётся самому искать тебя настоящего… – уворачиваясь он его атак, пробормотал я.

– Но как? – пискнула слизняшка.

– Есть пара мыслей, – уклоняясь от очередного замаха, ответил я, перехватив руку Пейна и обломав железяку. Походу это спрессованная чакра, которая становится железом. Помню, Сакура говорила о похожей способности у Третьего Кадзекаге, хотя может и это просто хитрожопая чисто «риннеганская» техника.

Пнув тело, я припечатал его к ближайшей скале, сделав картину «ангела» с концентрическими трещинами. А что? Не только же Саске художеством заниматься!

Отобранную в схватке железяку я воткнул в своё плечо, тут же почувствовав исходящие потоки чакры с горы примерно в десяти километрах от места нашего боя.

– Попался! – обрадовался я. Радостный хрюк слизняшки вторил мне.

Пейна я добил хитрым комбо–ударом, использовав и вихревые сюрикены, и подмену, и клонов. А последний мой контрольно–добивающий удар, пришёлся ему в живот расенганом, после того, как появился пятисекундный интервал в его технике отталкивания.

Геморройный тип. Пришлось также вытащить из него все эти пирсинг–железяки из тела, чтобы не «воскрес» ненароком и не ударил в спину, когда я пойду на разговор к Нагато.

В последнюю минуту появился Саске, прилетев на своих крыльях. Он, полюбовавшись с маньячной улыбочкой на труп Пейна, участливо у меня поинтересовался.

– Ты как?

Блин, ну что за вопросы!? Я весь обтрёпанный, пыльный, грязный, только что ковырялся в древнем трупе, а он, жук такой, как обычно – весь в чистом, без царапинки и лыбится.

– В порядке, – буркнул я. – Но это не конец. Остался ещё тот, кто управлял этими телами.

– Я видел, где он скрывается, пока летел сюда, – не моргнув глазом, соврал Учиха.

Ага, это ж какой крюк надо было делать чтобы «мимо пролететь» в обратную сторону? Он материализовал ещё одни крылья.

– Садись, довезу. А ты можешь пока помедитировать, – широким жестом пригласил он, хлопая по крыльям.

Чёрт! Если он полезет со мной к Нагато, то мы можем не «договориться» как обычно и все те, кто погиб сегодня, могут и не воскреснуть. От такой перспективы у меня похолодело в желудке. И что делать? Как отговорить его не вмешиваться и не объяснить ведь, почему. Остаётся только отыграть упёртого барана, который хочет единоличную славу.

– Ты не должен вмешивать в это, я сам во всём разберусь, – набычившись, сказал я.

К счастью, Саске только улыбнулся мне и махнул рукой.

– Как хочешь. Я просто собираюсь поговорить с Конан, когда вы закончите.

– Тогда ладно, – я сел на предложенный транспорт и мы полетели.

Я решил приколоться над Саске и, оглядываясь на деревню, спросил, намекая на его промах с «пролётом мимо».

– Эй, мы разве только что не в деревне были? Как я тут оказался? – слизняшка шевельнулась у меня за воротом, но промолчала.

– Ты едва не выпустил Кьюби. Девятый хвост почти появился, и биджу чуть не завладел тобой, поэтому ты ничего не помнишь, я тебе потом всё покажу, как было, – пообещал Саске.

Вот и ладненько, и просить не пришлось! Я обрадовался.

– И знаешь, это была самая крутая битва, что я видел! – с восхищением в голосе протянул Саске.

– Э? Правда? – вот уж не ожидал похвалы… Но Саске всегда был честен в таких делах.

Я вспомнил об отце.

– Кстати, Четвёртый… – на полпути я передумал что–то говорить об этой встрече и разговоре. – Просил передать тебе благодарность за то, что присматривал за мной.

– Да без проблем, – кивнул Саске, наклоняя голову от потоков воздуха бьющих в лицо. – Ты ведь тоже за мной присматривал. Без тебя я бы точно не выжил.

Если подумать, то он действительно мог просто заснуть и не проснуться однажды…

– А ты?! Ты мне родителей заменил и всегда защищал, когда ко мне плохо относились! – напомнил я.

– Ты тоже заменил мне семью и всегда будил меня во время кошмаров или приступов… – ответил Саске.

– Я… – в этот момент мне стало стыдно за секунды сомнения в моём лучшем друге там, в белом свете. Но Саске, сблизив наши крылья, просто взял меня за руку и улыбнулся.

Я закрыл глаза и, расслабившись, полностью доверился ему, собирая прямо в полёте, которым управлял Саске, природную энергию.

Клон развеялся, передав, что остановил от вмешательства в наш разговор с Нагато шиноби Конохи в лице отца Шикамару, отца Ино и кого–то из клана Хьюга.

Саске приземлил нас и остался ждать, я направился к большому бумажному дереву, в котором прятались Нагато и его подруга Конан.

Надеюсь, что и в этот раз всё получится…

Часть 3. Глава 20. Цена победы

– Сейчас я достаточно близко чтобы полностью подчинить тебя, – заявил мне Нагато, сидящий в странной конструкции, похожей на паука. Его руки были в каких–то брёвнах–колодках, а из спины веером торчали чёрные колья.

Блин, каждый раз это так больно… Что за садист–кукловод это придумал? Ненавижу! Я не смог увернуться! Я!? Не смог!? Увернуться!? Потому что какой–то урод где–то там так решил! И теперь терплю всю эту фигню. Кровь вязкими сгустками падает из груди, в которую этот красноволосый, оголённый по пояс, тощий «царь Кощей» воткнул мне свой чакроприёмник, он же тире железный штырь! Засунуть бы ему этот железный штырь самому по самые не балуйся! А ещё лучше, какому–нибудь «кукловоду» в глубокий астрал…

– Не волнуйся, – «утешил» меня он. – Жизненно важные органы не задеты. В конце концов, ты – мой бесценный джинчуурики.

У меня было жгучее желание пристукнуть его прямо сейчас. Даже не пристукнуть, а разорвать на много маленьких «кощейчиков», и Курама был со мной в этом солидарен. Ему тоже было больно от этой херни в моей грудине. Не, вообще, что за дела? Нормально так «тёрки» начались: ни «здрасте», ни «насрать» сразу на тебе, Наруто, железяку в…

От волны нашей общей с Курамой негодующей Ки Нагато дёрнулся, и его бумажная подружка тоже немного вспотела. Хотя внутри этого бумажного гигантского дерева и так был не фонтан. Душно, влажно и воняло. Но запах, похоже, что от Нагато, его ноги, видимо, разлагались, как когда–то руки Орочимару. Так что, может, она потела просто так, сама по себе…

– Я пришёл кое–что с тобой перетереть, – напомнил я сквозь зубы, которые явно стали толще и острее. Говорил я это, не поднимая головы. Потому что разогнуться, когда у тебя в груди нехилый штырь из какой–то кислотно–жгучей спрессованной до железа чакры, охрененно больно.

– Кроме того, думал убедиться кое в чём.

– Убедиться? – переспросил Нагато, созревший на конструктивный диалог.

– Хотел убедиться в своих чувствах, взглянув в лицо убийце Фукасаку–сана и жителей Конохи. Как я поступлю? Сможет ли разум пересилить мою ненависть? – прозвучала из моих уст «заготовка» от «кукловодов».

– И?

– Я хочу тебя на куски разорвать! Настолько хочу твоей смерти, что дрожь не могу унять! – это уже я сам, совершено не играя.

Почувствовав, что от штыря можно избавляться, я немедленно его выдернул. Чуть совсем от боли с ума не сошёл. Каждый раз такое испытание для психики и моего сознания от этих прожигающих всё нутро, на грани безумия, пыточных мучений, что забываешь, для чего я здесь. Перед глазами багровая пелена. Животная ярость и дикое желание убить того, кто причиняет такую боль.

Я сократил расстояние, добравшись до Нагато, и замахнулся, но мне преградила путь его синеволосая подружка, кажется, Конан. Её золотые глаза сияли такой решительностью защитить, пожертвовав собой, словно этот жуткий худой полутруп в «пауке» самое дорогое, что у неё есть. Хотя это на самом деле так и есть… Эта мысль меня моментально остудила, и я вспомнил, для чего я пришёл к нему и чего хочу добиться.

– Извращённый отшельник говорил, что однажды наступит день, когда мы все сможем положиться друг на друга, – глядя в фиолетовый риннеган Нагато, сказал я. – Но всё не так просто…

Мой режим сэннина кончился. Глаза Нагато сверкнули, но он решил провести со мной «воспитательную» беседу, которая сводилась к тому, что Джирайя–сенсей был не прав, а я доверчивый глупец, раз поверил в его глупые бредни о мире и всеобщем понимании. Я попросил его рассказать мне о том, как они докатились до такой жизни, раз были учениками Извращённого отшельника, вроде как, узнав, смогу дать ему свой ответ, что делать с миром в моём понимании.

Вообще эту историю я слышал много раз, точнее видел и слышал, но это всегда интересно. Риннеган многое может, в том числе и создавать иллюзии, а может, это было что–то вроде чтения мыслей или вкладывания мыслей, кто это додзюцу разберёт. Потому что всегда, когда я вспоминаю его рассказ, на то, чтобы это рассказать словами уходило не менее нескольких часов, но мои внутренние часы говорили о каких–то пяти–шести минутах. К тому же, сами собой всплывали весьма яркие образы и картинки. Не так, как в иллюзиях Саске, но что–то похожее.

После моей просьбы рассказать их историю Нагато сказал.

– Хорошо. Я расскажу тебе о нашей Боли… Ты силён и заслужил право высказаться.

Он посмотрел мне в глаза, и я увидел разрушенные войной селения страны Дождя…

* * *

Меня каждый раз пробирает. Убийство на его глазах родителей. Шиноби Листа, которые зашли в дом, не зная, что там кто–то живёт, и натолкнулись на гражданских, подумали, что они попали в засаду, и убили их. Нелепая смерть людей, которые даже не были нинздя. Тем удивительнее пробуждение риннегана в их сыне Нагато и смерть тех шиноби, которые слишком поздно поняли свою ошибку.

Тяжёлая сиротская жизнь во время войны. Встреча с Конан и Яхико (я, наконец, снова вспомнил его имя), с которыми они стали выживать вместе. Голод и разруха в Стране Дождя.

Попытка стать сильнее, долгие поиски учителя. И Джирайя, который решил позаботиться о них, обучая их три года. Три года они жили вместе и узнавали разные дзюцу, которые знал Джирайя. Убийство Нагато шиноби, который схватил Яхико, их друга, и его решение терпеть любую боль ради того, чтобы защищать друзей. Потом идеи о мире, о котором постоянно говорил Яхико и поддерживал Извращённый отшельник. Они хотели, чтобы в их стране царил мир и процветание, не было войн и сирот, таких же, как они. Возникновение «Акацуки», как организации, которая защищает страну Дождя. Предательство Ханзо Саламандры, лидера шиноби Дождя, который вместо того, чтобы объединиться, предал их. Совершенно глупая смерть Яхико, который, жертвуя собой ради спасения Конан, насадился на кунай Нагато. Полная активация риннегана, и та жуткая штука, которая убила Ханзо и его людей и превратила Нагато в такого калеку со штырями во всём теле. И его решение через чакроприёмники управлять телом лучшего друга, чтобы он всегда оставался лидером «Акацуки»…