Текст книги "Даже вампиры хандрят"

Автор книги: Кейти Макалистер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Я закончила одеваться, очень громко думая несколько мыслей, но он их все проигнорировал.

– Прекрасно, я расскажу о статуе, но не думай, что забуду об этом. Мне сейчас тридцать три года, я хочу стать бессмертной, пока еще хоть как-то прилично выгляжу. В последний раз статуя была у Пилара. Я уверена, что он спрятал ее где-то поблизости.

– У Пилара? – лоб Пейна прорезался мрачными морщинами. – Где он?

Я натянула свитер и потянулась к обуви.

– Где-то поблизости, если верить провидице Келси. Скорее всего, в Эдинбурге.

– Я думал, ты говорила, что у него твоя статуя. Выходит, у него обе?

Полностью одетый Пэйн обернулся и стал наблюдать, как я надеваю туфли. Я вкратце рассказала ему о своем разговоре с провидицей, закончив вопросом, зачем Пилару нужны обе статуи.

– Если только не… – сказала я, умолкнув и попытавшись совместить две части головоломки, которые никак не хотели совмещаться.

– Если только эти две статуи не одно и то же? – Спросил Пэйн, явно думая в том же направлении, что и я.

– Да, но как это может быть? Одна – статуя птицы. Все мы ее видели, она определенно напоминает кого-то, типа сокола. Твоя – статуя обезьяны. Они даже отдаленно не похожи.

– Ты видела статую погребенной, запертой в темном месте, – медленно проговорил он.

Я кивнула.

– И провидица сказала тебе, что статуя скрыта от взгляда, защищена, пока спит.

– Да. Но моя статуя не была скрыта от взгляда и не была защищена, если не считать защитой обувную коробку.

– Что, если Бог Цзилиня содержится внутри статуи сокола? – Спросил он, и его лоб все еще был в морщинах от замешательства.

– Конечно, – сказала я, наконец-то все поняв. – Он в птице! Поэтому я увидела статую сокола, когда пробовала смотреть в кристалл, чтобы узнать местонахождение Бога Цзилиня. Теперь ясно, зачем Пилар все это делал, чтобы заполучить ее. Он, наверное, знал, что статуя Цзилиня в птице, и хотел ее заполучить для своих целей.

Пэйн надел свое длинное черное пальто.

– Пошли, вернем ее.

– Что, прямо сейчас? – Я посмотрела на часы. Поездка от провидицы на автобусе заняла у меня в два раза больше времени, чем следовало. Теперь до глубокой ночи оставалось меньше часа. – Я не знаю точно, где он. Потребуется некоторое время, чтобы его разыскать.

– Чем скорее мы начнем, тем скорее вернем статую, – сказал Пэйн, держа дверь открытой. – Но ты не должна ехать, если устала.

– Нет, я в порядке, – сказала я, схватив свою куртку и сумку. – Ты прав. Чем скорее она у нас окажется, тем скорее будет оплачен долг твоего отца, и тогда я спокойно отдохну. Пошли-ка, тряхнем Пилара за задницу!

– Ты странная женщина, – сказал Пэйн, когда мы спускались вниз по лестнице.

– Потому что я активная и независимая? Потому что я горжусь своей деловой этикой? Потому что я обыщу рай и ад, чтобы сделать свою работу?

– Я имел в виду тот факт, что ты готова столкнуться с потенциально смертельным противником, вооруженная только сумочкой и КПК-шкой.

Я улыбнулась Пэйну, когда он открыл входную дверь, и провела пальцами по его челюсти, проходя мимо.

– У меня есть секретное оружие.

Его брови поднялись в немом вопросе.

– У меня есть ты, – сказала я, самоуверенно улыбаясь. Все выглядело так радужно – мы преодолели разлад в отношениях, статуя Пэйна была в пределах нашей досягаемости, и я была уверена, что смогу уговорить его обратить меня в Моравийку, чтобы вернуть бессмертие. Моя жизнь по-прежнему была длиннее, чем у обычных людей, но это ничто, когда можно провести вечность с Пэйном. – В общем, все прекрасно складывается. Ничто не сможет остановить нас, если мы объединим усилия.

Как бы я хотела, чтобы кто-нибудь затыкал мне рот, когда я делаю подобные заключения. Они практически всегда неверны.

Мы нашли Пилара во втором часу глубокой ночи. Мы потратили два часа, блуждая по городу, следуя, в основном, моим инстинктам, направленным на поиск Пилара, но всякий раз, когда мы находили нужное место (ночной клуб, магазин, два кладбища, ночной McDonald's и Эдинбургский Замок), мы узнавали, что он был там, но уже ушел. Наконец нам повезло, и мы обнаружили Пилара в одном из самых диковинных мест Эдинбурга – в подворье Real Mary King's Close, [43]43
  Подземное подворье Real Mary King's Close – одно из самых легендарных мест в Великобритании. По легенде (опровергнутой современными исследованиями) в подворье запирали жертв чумы, где они умирали от голода. По мнению ученых, когда-то это был жилой район с домами до семи этажей высотой, квартиры в которых сдавались в аренду. Считается, что это одно из наиболее плотно населенных призраками мест. Ежегодно в подворье проводятся одноименные фестивали «призраков».


[Закрыть]подземном историческом памятнике, который некогда, в семнадцатом веке, был частью жилого района (узкие переулки использовались для того, чтобы «срезать» дорогу через окружающие многоэтажные дома). Как известно, подворье – одно из наиболее посещаемых эдинбургскими привидениями мест, поэтому некоторые приверженцы парапсихологии и группы «охотников за приведениями» бронируют тут время на ночь. Мы сели «на хвост» последней охотящейся на призраков группе и, не мудрствуя лукаво, прошли внутрь, а затем проследовали за группой вниз на несколько уровней, пока не забрались глубоко под современные улицы. Из-за узких белокаменные стен и неровных грязных полов эхо раздавалось даже от шепота, так что мы были осторожны и молчаливы, как могли.

– Ты уверена, что он здесь? – Спросил шепотом Пэйн, когда группа собралась вокруг своего возбужденного лидера перед развалинами лавочки.

Чтобы нас не заметили, мы держались в тени, отбрасываемой фонарями семнадцатого столетия. Я потерла руки, не понимая, почему люди думают, что тут часто бывают привидения. Здания были построены пару сотен лет назад, но эта часть была откопана и восстановлена в соответствии с историческими реалиями. Было темно, сыро, холодно и воняло.

Я задрожала, когда холодные пальцы воздуха коснулись моей шеи, затем закрыла глаза и на минуту сконцентрировалась.

– Думаю, да. Такое чувство, что он здесь. Я думаю, что он… – Я повернулась, не размыкая глаз, полностью доверяя своему эльфийскому чутью, – там.

Мы подождали, пока охотники за приведениями не поспешат в свои «призрачные» горячие точки прежде, чем повернуть в обратном направлении.

– Куда? – Спросил Пэйн, когда мы достигли узкого переулка с тремя дверьми. Я прошла мимо двери с надписью ДОМ МИСТЕРА ЧЕСНИ и вошла в соседнюю – Распилочную мастерскую. Комната была пуста, не считая нескольких полок и крючков на стене, но приоткрытая деревянная дверь вела в другую комнату. Я указала в ту сторону и направилась туда, но Пэйн потянул меня за спину, предупреждая меня взглядом не перечить ему.

Я показала язык его затылку и придвинулась к нему ближе.

– … забрал статую у нее, когда она попалась в сеть, и спрятал. Теперь мне нужен кто-нибудь, чтобы пойти и принести вещицу мне. Ты фей, ты сможешь ее вернуть.

Несколько тихих стуков ответили на голос человека, который раздавался из мастерской.

– Проклятие, в данном случае это ничего не значит: однажды фей – фей навсегда, даже если на самом деле Ориенс превратил тебя в полтергейста. Это довольно простая работа. Все, что ты должен сделать – найти статую, которую я оставил в потустороннем мире, и принести ее мне.

Последовало три резких стука. Пэйн подкрался к двери и заглянул в комнату. Я посмотрела из-за его плеча, снова задрожав, когда холод из комнаты просочился прямо в мои кости. Посреди комнаты стоял Пилар, уперев руки в бедра, и обращался к знакомому полтергейсту.

– Не будь дураком, ты знаешь, что я рожден темными силами. Я могу входить и выходить из потустороннего мира, но не обладаю там никакой силой, поэтому ты должен попасть туда, чтобы принести статую. Только не напортачь! Я хочу, разнообразия ради, хоть раз сделать что-нибудь правильно.

Стоп. Кажется, статуя не у него. По крайней мере, я знаю, что не теряла ее. Он, должно быть, незаметно забрал ее, когда я была поймана между реальностями, затащил ее дальше в потусторонний мир и теперь не может ее оттуда вытащить.

Пэйн, мысленно пожал плечами. Однако, это играет в нашу пользу – ее будет нелегко достать.

Пилару ответило еще пара стуков.

– Не глупи, – зарычал он на полтергейста. – Пойми, это не так просто – снять проклятие. Предложение простое: ты приносишь мне статую, и я найду Мага, чтобы снять проклятие. Согласен или нет?

Кажется, ему трудно кого-то найти, чтобы тот принес вещь, сказал Пэйн.

Я удивлена, почему он думает, что это сможет полтергейст. Все знают, что существа, порожденные тьмой, не имеют силы в потустороннем мире.

Рубен отстучал ответ, от которого Пилар фыркнул:

– Нет, никто понятия не имеет, где эта эльфийская полукровка. Пока ты не вернешь статую, все вполне безопасно.

Если Рубен стал полтергейстом в результате проклятья, то, значит, что он таким не родился. Вполне вероятно, что у него есть силы в потустороннем мире.

Думаю, что хотя их не должно быть много, их может хватить. Я никогда не слышала о проклятых феях, но я вообще слабо разбираюсь в мире Фей. Итак, что мы теперь будем делать?

Узнаем, где статуя, а затем ты сама ее заберешь. Пэйн вошел в комнату, и его широкие плечи заполнили узкий дверной проем.

– Потерял статую, да? Как жаль. Сэм хотела бы ее вернуть.

Жизнь внезапно увиделась, словно со стороны. Через секунду после того, как были произнесены слова Пэйна, Пилар повернулся и оказался лицом к лицу с разгневанным вампиром. Но то, что он сделал потом, застало нас врасплох. Вместо того, чтобы напасть на Пэйна, бросить ему вызов, или даже посмеяться, поржать над бравадой Пэйна, он сделал нечто совершенно иное. Он убил меня.

Глава 16

Вопль, раздавшийся в маленькой замкнутой комнате, отзывался эхом снова и снова, и от этого ужасного звука свербело в мозгу. Только после того, как крик стих, и Пилар отступил от меня, я заметила в его руке нож. Нож, покрытый кровью прямо до рукоятки.

Что-то теплое впитывалось в мой свитер, и какое-то странное шипение и бульканье заполнило мои уши. Пэйн проревел проклятие и отодрал полтергейста от того места, за которое тот цеплялся, будто это была какая-то досадная колючка. Рубен перелетел через всю комнату и с глухим стуком врезался стену. Пэйн на мгновение недоуменно уставился на свою кисть, в которой осталась одна из рук Рубена, затем отбросил конечность и кинулся ко мне, а его чудные серебряные глаза стали почти черными.

За его спиной из комнаты выскользнул Пилар, за ним выполз раненый Рубен, оставляя след из маслянистой черной крови и аппортов.

– Они уходят, – попыталась сказать я, но со мною было что-то не так, что-то очень нехорошее. Я не могла произнести ни слова, и мой мозг, видимо, перешел в замедленный режим работы. Ноги подкосились, и я привалилась к стене, но Пэйн поймал меня прежде, чем я рухнула на пол. Пэйн?

Ради всего святого, не говори. Не двигайся, Сэм. Все будет в порядке. Крови много, но я как-нибудь остановлю кровотечение.

Его взгляд был полон ужаса, из-за чего у меня на глазах выступили слезы. Я попыталась коснуться его лица, но руки меня не слушались. Пэйн?

Я позову Финна. Мы поможем тебе. Поблизости есть больница. Не оставляй меня, Сэм, только не оставляй меня. Поклянись, что не оставишь меня.

Я не уйду, начала говорить я, но остановилась на полуслове, потому что поняла, что это неправда. Комната вытягивалась, как подзорная труба: Пэйн в одном конце, я в другом; и мы все дальше и дальше удалялись друг от друга, пока не оказались в противоположных концах длинного туннеля.

Пэйн, куда ты уходишь? Что случилось? Почему я не могу двигаться?

Сэм, черт возьми, не оставляй меня! В его голосе, звучавшем в моей голове, слышались слезы; слезы, тоска и боль такая глубокая, что резала мне душу. Держись за меня, Сэм. Будь со мной. Не отпускай.

Кажется, я не могу…

Меня относило, будто мое астральное тело в очередной раз улетало прочь, но что-то было не как всегда. Меня наполнил ужас, когда я, наконец-то, поняла, что происходит. Я изо всех сил боролась, чтобы не улететь, но была бессильна. Пэйн! Я не хочу уходить! Пожалуйста, не позволяй мне умереть! Я люблю тебя! Я не хочу оставлять тебя!

Я не отпущу тебя, любимая, ответил его голос в моей голове, далекий, но спокойный и обнадеживающий. Прости меня, Сэм.

Простить тебя за что? Спросила я сквозь горькие слезы. Мне хотелось кричать и биться, протестуя против жестокости судьбы. Теперь, когда я нашла Пэйна; теперь, когда он принял меня, и у нас впереди была вся жизнь – бесконечная, вечная жизнь – неправильно, что я должна быть оторвана от него. Пэйн! Пожалуйста! Помоги мне!

Прости меня, любовь моя.

Глубоко во мне распускалась боль, ужасная, разрывающая боль, отличающаяся от всего, что я когда-либо чувствовала, и на мгновение я испытала трепет от того, что могу что-то чувствовать – значит, я еще не совсем умерла. Серебряные глаза Пэйна обожгли меня за секунду до того, как сверкнули его клыки, в моей груди взорвалась мучительная вспышка, и на меня навалилась странная апатия. Он кормился с меня на убой, пил мою кровь, вбирая в себя все, чем я была, что имела, и что когда-либо буду иметь, оставляя меня… пустой.

Он отпустил меня, позволив моей полой оболочке барахтаться и тонуть в черной бездне, и с последним душераздирающим всхлипом скорби меня больше не стало.

Сэм?

Ммм?

Как ты себя чувствуешь?

Не знаю. Я сплю?

Да. Теперь просыпайся.

Ладно.

Я открыла глаза. Мы были все в той же комнатушке под улицами Эдинбурга, и через открытую дверь лился слабый свет. Где-то вдалеке завывал ветер, будто начиналась буря. Земля подо мной была мокрой и липкой от крови. Моей крови.

– Я не умерла? – Мой голос звучал сдавленно, хрипло и грубо.

Не говори пока вслух. Дай телу время залечить рану на шее.

Ко мне вернулась память. Пилар меня ранил?

Ударил тебя в шею. Он перерезал яремную вену, черт, чуть не обезглавил тебя, иначе я бы тут же отправил тебя в больницу. Но не было времени, Сэм, совсем не было времени. Ты умирала. Ты уходила от меня, и я не смог бы это предотвратить.

Ветер поднялся снова, его вой отзывался болью у меня в ушах.

Но сейчас я жива, сказала я, все еще не понимая, что случилось. Большая часть произошедшего чудовищным образом расплывалась в моем сознании.

Пэйн ничего не ответил, просто смотрел на меня с таким виноватым лицом, что мне хотелось зареветь.

Я протянула руку. Она дрожала и была вся в крови, но это была моя рука. Видишь? Я здесь. Я жива … мой голос прервался, и по коже пополз ужас, когда я поняла, что произошло. Ветер, который ревел так громко, что причинял боль моим ушам, был не снаружи… Он был внутри меня.

В том месте, где обычно находилась моя душа.

– Милая, если ты не прекратишь свои попытки закричать, ты натравишь на нас охотников за приведениями. И тебе нужно отдохнуть, чтобы рана на шее зажила.

Отвратительный скрипуче-писклявый звук, который получился в результате моей попытки заорать в ужасе, прекратился. Я привалилась к стене, задыхаясь от усилий и напряжения.

– Где моя душа? – Прохрипела я.

Его глаза потемнели от боли… боли, сожаления и жалости. Жалости ко мне.

– Прости, Сэм. Это был единственный способ спасти тебя. У меня не было выбора. Я мог или обратить тебя, или дать тебе уйти, но я не оказался не способен на это. Ты можешь ненавидеть меня всю оставшуюся жизнь, но, по крайней мере, ты жива. И клянусь, я найду твою душу и верну ее тебе.

– Обратил меня? – Мой голос все еще был хриплым, но стал немного громче. – Ты обратил меня? Ты сделал меня Моравийкой?

– Да, – сказал он, внимательно глядя на меня.

Я покачала головой, слегка поморщившись от боли в шее.

– Нет. Когда я была Возлюбленной, ты сказал, что это то же самое, что и быть Моравийкой. Но тогда у меня была душа. А сейчас нет. Где она? У кого? Я хочу ее вернуть!

– За все надо платить, Сэм, – ответил он, и его глаза были грустными, такими грустными. – Плата за обращение человека – потеря его души. Вот почему это делают так редко – слишком редко такая цена оправдана.

Я переваривала услышанное. Я ослабла от потери крови и была так голодна, что даже не подозревала, что такое возможно, но внутри меня было пусто. Абсолютно пусто, не считая этого проклятого непрерывного ветра. Пэйн сделал это, чтобы спасти меня, чтобы я осталась в живых. Но стоило ли оно того?

– Я опять бессмертна?

Его большой палец гладил меня по костяшкам пальцев.

– Да.

– Я смогу вернуть свою душу?

– Я… не уверен. – Он даже не пытался соврать.

– Такое бывало раньше? Кто-нибудь из тех, кто был обращен, возвращал свою душу?

Его глаза блестели так, что я почти видела в них свое отражение.

– Я об этом не слышал.

По моей щеке покатилась слеза.

– Я знаю, что ты хотел сохранить мне жизнь, но, Пэйн,… я не хочу прожить вечность без души.

Он притянул меня в свои объятия так, что мое лицо уткнулось ему в плечо, пока я рыдала. Его голос был хриплым от эмоций, но звучал во мне оркестром из тысячи вибрирующих струн.

– Клянусь тебе, что верну твою душу. Клянусь своей душой, Сэм. Ты спасла меня, когда я нуждался в тебе, теперь я спасу тебя.

В разных культурах душа означает разное. Чаще всего, это то, что делает нас больше, чем просто разумными, это часть нас, которая живет даже после того, как наши тела разрушаются и превращаются в тлен. Пока Пэйн вез меня домой, я поняла другую функцию души: она соединяла нас с человечеством, делала нас частью общества. Пустая внутри, я спокойно наблюдала, как люди спешили куда-то по улицам Эдинбурга. Я чувствовала себя отделенной от всех, я была наблюдателем, который находит их интересными, но не имеющими какой-либо ценности. Мне было на них глубоко плевать.

За одним исключением.

Глядя на Пэйна, у меня на глазах выступили слезы. Не слезы горя или жалости к себе – я пролила последние из них, прижавшись к земле в Mary King's Close. Душа Пэйна отличала его от остального мира. Она ярко сияла вокруг него, образуя корону тепла и любви, к которой меня влекло, как бабочку к огню. Я хотела быть рядом с ним, просто греться в лучах жизни, которую он источал. Когда я прикасалась или прижималась к нему, вой внутри меня чуть стихал, а моя холодная сущность капельку согревалась.

– Как ты так жил? – Спросила я, когда он помог мне подняться вверх по лестнице в мою квартиру. – Как ты жил так долго и не сошел с ума?

– Я не знал ничего другого, – ответил он, его губы прикоснулись к моему виску. – Пока не встретил тебя.

Пэйн настоял, чтобы я отдохнула и выпила чашку чая.

– Ты потеряла много крови, – сказал он, когда подворачивал вокруг меня одеяло, пока я, свернувшись, пристроилась на кушетке. – Кроме того, твое тело израсходовало много энергии, излечивая шею. Тебе нужна жидкость и сахар, чтобы восстановить запасы гемоглобина и закончить исцеление.

Я коснулась своей шеи, обрадовавшись, когда не увидела на пальцах свежую кровь. Кровотечение остановилось некоторое время назад, и теперь рана медленно затягивалась. Чай ни в коей мере не привлекал меня. Я нуждалась в белке.

– Мне бы сейчас стейк. Такой здоровенный, кровавый кусок мя… – я замолчала, потрясенная картинкой в своих мыслях, и по коже поползли мурашки от мысли, кем я стала. – О, боже, я жажду крови?

– Понятия не имею. А ты ее жаждешь? – Он включил электрический чайник и загремел на кухне в поисках кружек, молока, сахара и печенья.

– Ты не должен так спокойно к этому относиться. Для меня это очень серьезно, – капризно сказала я (думаю, это вполне простительно, учитывая ситуацию).

Он пожал плечами и поставил на стол рядом со мной чайную пару.

– А для меня нет. Я навсегда останусь Моравийцем и должен буду брать кровь у других или умереть.

– Ну, я надеюсь, сейчас ты не голоден, потому что эта закусочная закрыта на ремонт.

Он улыбнулся и пошел проверять воду.

– Я голоден, но могу подождать.

– Как долго? – Я опять коснулась шеи. Она была горячей, будто кожу лихорадило.

– Столько, сколько нужно. Вот. – Он сунул чашку очень сладкого чая мне в руки. – Пей.

– Сэм? Это ты… о, боже, ты вернулась. – Из своей комнаты выглянула Клэр. Ее длинный шелковый халат почти точно соответствовал оттенку розы, которую она рассеянно несла в руке. – Нам с Финном было интересно, когда же ты поя… милостивый боже! Что с тобой случилось?

Клэр остановилась передо мной в театральной позе: рука у горла, в глазах ужас. За ней из комнаты вышел Финн, заправляя рубашку в брюки. Он тоже застыл, увидев меня, и быстро повернулся к Пэйну.

– Я обратил Сэм, – спокойно поведал мой любимый, усаживаясь рядом со мной. – Человеку, пытавшемуся ее убить, в конце концов, это удалось. Точнее, удалось бы, если бы я ее не обратил.

Я устало улыбнулась обоим ошарашенным лицам, уставившимся на меня, и кивнула Пэйну, когда он предложил рассказать о недавних событиях.

– Мы найдем твою душу, – пообещала Клэр, когда он закончил. Она сжала мою руку в своих и села у меня в ногах. Крошки от еды скапливались у нее на коленях. – У меня нет абсолютно никаких сомнений, что мы найдем ее. Существует что-нибудь, вроде хранилища душ?

Последняя фраза была адресована Пэйну. Он покачал головой.

– Как такового – нет. Ее душа все еще существует, но она содержится в Акаше.

– В Акаше? – Озадаченно спросила Клэр.

– В лимбе, [44]44
  у католиков: область между раем и адом, где пребывают души праведников, умерших до пришествия Христа, и души некрещёных младенцев.


[Закрыть]– сказала я, мой голос был все еще хриплым. – Ну, ты же знаешь Акашу – это место, куда ссылают фей в наказание.

Она стрельнула в меня негодующим взглядом, но ненадолго.

– Как мы найдем душу Сэм? – Спросила она Пэйна. – Просто пойдем в эту Акаше-лимбо-хрень?

– Ты можешь туда пойти, а Сэм – нет. Но только она или я сможем вернуть ее душу.

– Тогда сходи и верни ее для Сэм, – попросила Клэр, еще раз участливо сжав мою руку. – Мы тебя подождем.

Пэйн провел рукой по лицу. Он устал и был голоден, я знала это, даже не прикасаясь к нему. Но его свет и тепло притягивали меня. Его рука крепко обняла меня, пока я прижималась к нему, впитывая его жар со вздохом облегчения.

– Не так все просто. Существа темного происхождения не могут войти в Акашу.

– Сэм не темная, она эльф, солнечный эльф, – возразила Клэр.

– Была. Теперь она – Моравийка и, что еще важнее – у нее нет души. Все существа без души по своей природе – темные. Она не может войти в Акашу, пока у нее нет души, и она не сможет вернуть свою душу, если не войдет в Акашу.

Я еще крепче к нему прижалась, немного сожалея, что не могу заползти к нему внутрь, где эта восхитительная душа сияла жизнью, любовью и всем, чего у меня не было.

– Тогда ее можешь вернуть ты, – сказала Клэр, на ее лице светилось упрямство. – У тебя же теперь есть душа, значит, ты можешь войти в эту Акашу.

Пэйн покачал головой.

– У меня есть душа, но мое происхождение по-прежнему темное. Я родился без души и всегда буду нечист – по крайней мере, когда речь идет об Акаше. Мне запрещен вход туда.

– Ну, тогда что же нам делать? – Заплакала она, ее большие голубые глаза утонули в слезах. Я чувствовала легкую грусть от ее заботы. Она казалась такой расстроенной.

– Расскажи ей о своем исследовании, – попросил Финн, садясь в кресло напротив. Клэр оставила меня и свернулась у него на коленях с несчастным выражением лица.

– Я провел последние сорок или около того лет, изучая легенду, которую слышал давным-давно. Речь шла о манускрипте, который подробно описывал происхождение бессмертных рас.

Я немного отодвинулась, чтобы взглянуть на Пэйна, удивленная словами, которые повторяли то, что я слышала несколько часов назад.

– Какое отношение это имеет к возвращению души Сэм? – Спросила Клэр.

Глаза Пэйна загорелись решимостью.

– Где-то среди сведений о происхождении Темных должна быть информация о том, как можно вернуть душу без вмешательства Возлюбленной. То, что сработает на Темном, должно подойти и Сэм.

– А ты уверен, что это манускрипт? – Спросила я, внутри меня пробивалось смутное чувство любопытства. – А не статуя?

– Это именно манускрипт. Шестнадцатого века. Он называется Гесторова Кода Приматов. [45]45
  Косячок вышел из-за ошибки распознавания текста. Тут (в конце книги, практически) мы выяснили что Кода, оказывается, называется не Simla Gestor Coda – Симла Гестора, а Simia Gestor Coda, что переводится, Гестор (Gestor) – имя собственное, а как Simia – человекообразные обезьяны, приматы.


[Закрыть]Наверное, маг, который его написал, увлекался обезьянами.

– Но, – пробормотала я, и мои мозги «зависли» от перегрузки, – я знаю о Коде.

– Что? – Голова Пэйна повернулась, и его взгляд уставился на меня. – Откуда?

– Это тот манускрипт, для поиска которого нас нанял Оуэн Рэйс. Он сказал, что тот был украден из его дома.

– Я искал его почти сорок лет! – пылко воскликнул Пэйн.

– Кому-нибудь еще любопытно это совпадение? – Спросила я. – Бог Цзилиня….

– Это статуя обезьяны, да, – ответил Пэйн. – Я, как и ты, обратил на это внимание, но они оба – отдельные предметы, связанные только тем, что имеют общую тему.

– Эта связь несколько глубже, чем ты думаешь, – заметила я, а затем рассказала ему, что я узнала в свою первую поездку в дом Каспара.

Когда я закончила, он уже ходил туда сюда по нашей маленькой гостиной.

– Почему ты не рассказала мне этого раньше?

Я подняла руку и стала загибать пальцы.

– Потому что была поймана между мирами, потеряла статую птицы, встречалась с провидицей, была убита Пиларом, а затем воскресла. Кроме того, ты никогда меня об этом не спрашивал.

Он посмотрел на меня. Я пожала плечами.

– Хорошо, это было не честно, но, по совести сказать, столько всего произошло, что я не посчитала важным сообщить тебе о предмете, который пытаюсь найти для другого клиента.

– Оуэна Рейса, – сказал Пэйн и подошел ко мне.

– Да.

– Того самого человека, который, как мы полагаем, знает, где находиться Бог Цзилиня.

– Да. Ой. – Я мрачно на него посмотрела. – Ты думаешь, что он связан с Пиларом, да?

– Было бы логично это предположить.

– Но ты говорила, что Пилар работает на Каспара Грина, – заметил Финн. Клэр выщипывала лепестки из розы.

– Да, но Каспар хотел заполучить статую любой ценой, – проговорила я, и кусочки головоломки начинали складываться. По крайней мере, некоторые из них. – Пилар знал, что статуя птицы у меня, но он, похоже, не сказал об этом Каспару.

– Он действовал сам по себе, – кивнув, согласился Финн.

– Или от чьего-то имени, – поправил Пэйн.

– Например, Оуэна Рейса, – предположила я.

– Он двойной агент? – Спросила Клэр, расширив глаза. Она повернулась к Финну. – Это так захватывающе! Прям, как в шпионских фильмах!

– Статуя Цзилиня и манускрипт явно связаны, – медленно сказала я, наблюдая за Пэйном, пока он стремительно ходил из угла в угол. Было видно, что мозги у него работают с такой же сумасшедшей скоростью. – Ты ни разу не встречал упоминание о статуе, пока изучал то, что связано с манускриптом?

– Нет, никогда. Именно поэтому я сейчас так удивлен. Я никогда не слышал о чем-либо еще в связи с рукописью. Но совпадение слишком явное, чтобы быть случайным. Только что за этим кроется, боюсь, я не знаю.

– Мистер Рейс может знать, что у них общего.

– Очень даже может быть. За всем этим он кажется весьма загадочной личностью, – произнес Пэйн.

Я посмотрела на часы.

– Сейчас чуть больше двух. Слишком рано, чтобы заглянуть к нему? – Спросила я у всех в комнате.

– Думаю, мы должны поехать, – сказала Клэр, вставая с колен Финна. – Прямо сейчас! Клиент он или нет, но ему не поздоровиться, если он от нас что-то скрывает.

– Чем скорее мы поговорим с ним и вернем статую, тем будет лучше для Сэм и мамы, – высказался Финн, тоже поднимаясь на ноги. – Мое мнение – поехали.

– Нет. Сэм должна отдохнуть, – объявил Пэйн, останавливаясь передо мной. Я посмотрела ему в лицо. Его глаза ярко блестели, и не только от заботы. – Сегодня вечером она прошла через ад. Несколько часов ничего не решат для мамы или Коды, но помогут Сэм восстановиться.

Его аромат дразнил меня почти так же, как привлекали его тепло и свет. Я встала на ноги с ленивым изяществом, лишь частично связанным с моей общей слабостью, и на моих губах медленно расплывалась улыбка.

– Мне нравится эта мысль.

– Но… – запротестовал Финн.

Я почувствовала теплую руку Пэйна на моей спине, когда он нежно подтолкнул меня в сторону спальни.

– Сэм нужно время, – сказал он. – Мы и так ей многим обязаны.

Под аккомпанемент протестов Финна дверь в мою спальню закрылась. Я включила свет и нахмурилась. Заросли растений, населявших мою комнату, теперь больше походили на пустошь, выжженную каким-то ужасным пестицидом. Куда бы я не взглянула, везде из горшков торчали иссохшие, безжизненно бодылины. Мертвые стебли стали жесткими и ломкими, а пятнистые жухлые листья так плотно устилали пол, что его почти не было видно.

– Кажется, мои растения не в восторге от меня новой, – заметила я, переступая через обвисший лист пальмы.

– Похоже на то, – сказал Пэйн, наблюдая за мной, прислонившись к двери.

– Что это будет? – Спросила я, приняв эффектную позу на фоне драпировки из москитной сетки. – Перепих или занятие любовью?

– А ты что предпочтешь? – Спросил он с непонятным выражением лица.

Я пожала плечами.

– Без разницы. Все такое вкусное.

Он оторвался от двери. Пэйн пробрался сквозь останки растений туда, где я стояла, охватил ладонями шею, и его большой палец прошелся по моему пульсу.

– Сэм, я знаю, на что это похоже. Я жил так, как ты сейчас, почти триста лет. Но ты была права, когда сказала мне, что наши отношения – это больше, чем просто сексуальное удовлетворение.

Он был такой теплый, такой живой, из него бил такой яркий свет, что мне просто хотелось тереться об него, как кошке, и греться в его лучах.

– Помнишь, как это было, – тихо сказал он, и в этот момент его рука ласкала мою шею. – Не позволяй воспоминаниям исчезнуть. Держитесь за то, что чувствовала со мною прежде.

Ветер внутри меня завывал все громче, пока мои глаза не обожгли слезы.

– Я не хочу так жить, Пэйн. Мне больно внутри. Я чувствую себя такой… холодной. Отрешенной. Одинокой.

У тебя есть я, милая, сказал он, когда я обняла его за талию. Его руки сомкнулись вокруг меня, и я упивалась восхитительным теплом, которое исходило от него и физически, и духовно. Я не отпущу тебя, Сэм. Тебе удалось найти путь к моему холодному, мрачному сердцу, и я не позволю тебе сейчас меня оставить.

Ты так приятно говоришь, сказала я, прижимаясь к нему все ближе. Но мы сейчас слишком много говорим и слишком мало занимаемся любовью.

Его губы сомкнулись на моих в самом сладком поцелуе, который я только могла вообразить. Ты определилась, чем мы займемся?

Да. Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью, Пэйн. Я хочу, чтобы ты вновь показал мне, как прекрасно, что мы вместе. Я хочу, чтобы ты напомнил мне, как восхитительна твоя новая душа. Я хочу, чтобы ты спас меня от этого холода внутри. Люби меня, Пэйн. Пожалуйста, люби меня.

Нежность, с которой он раздевал меня, целуя каждый дюйм открывавшейся кожи, заставляла меня почти терять самообладание. Но я решила, что мы должны быть на равных, поэтому сконцентрировалась на том, чтобы заставить его умирать от желания, пока стаскивала с него одежду.

– Я думал, предполагается, что это я буду заниматься с тобой любовью, – сказал он, его голос напрягся, когда я взялась обеими руками за его эрекцию.

– По очереди. – Я щелкнула его языком по уху и нежно укусила за мочку и вдруг в удивлении отпрянула. – Пэйн?

– Не, серьезно – больше боли, хорошей боли, но если ты продолжишь меня так гладить, я не уверен, что продержусь.