Текст книги "Даже вампиры хандрят"

Автор книги: Кейти Макалистер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Глава 14

Дорога до Росслинской Часовни, где провидица обещала со мною встретиться, была не слишком длинной, но, казалось, заняла пару жизней. Я была возбуждена, недовольна тем, что отгораживаюсь от Пэйна, но решимость довести дело до конца (не говоря уже о крошечном голоске гордости) не позволила мне увильнуть, когда я платила за такси и смотрела сквозь мрак вперед, на старое каменное здание. Строительные леса вдоль одной из стен указали, что здесь продолжаются какие-то реставрационные работы. Согласно инструкциям провидицы, я пошла в ту сторону, где, по ее словам, она оставила дверь открытой.

Я посмотрела на небо, когда входила в здание, желая, наверное, в пятьсот семнадцатый раз, чтобы мой личный магнетизм не остановил часы. Я предположила, что сейчас уже больше семи, у меня оставалось около пяти часов до глубокой ночи. У меня было время встретиться с провидицей, поучаствовать в переговорах и, надеюсь, по-быстрому вытащить статую оттуда, где она находилась. Если демон, который говорил с Пэйном, в конце концов, был прав, и она у Оуэна Рейса… ну, я закончу с этим, когда приеду к нему.

– Эй? – Мой голос был тихим и чуть охрипшим. Я шагнула в проход между рядами сидений, и по рукам побежали мурашки, когда я услышала жуткое эхо своих шагов по непокрытому коврами каменному полу. – Здесь есть кто-нибудь? Миссис Франклин?

Мой голос также отозвался эхом, посылая мурашки вниз по спине, пока я шла к главному проходу. Часовня была построена из красивого кремового камня и была высотой в два этажа. Замысловато вырезанные столбы располагались по обе стороны от темных деревянных скамеек, которые заполняли центральную часть часовни. На каждом столбе был канделябр с электрическими свечами, освещающими часовню теплым золотым светом, который простирался вверх, к высокому, готическому потолку в форме арки, а также открывал искусно вырезанные лица, рисунки и орнаменты. Через витражи не проникал свет, но я видела, что при солнечном свете они были бы великолепны. Я на минуту остановилась, сосредоточив свои мысли и позволив сущности здания рассказать мне свою историю.

– Стоп, – мягко сказала я, отделяясь от часовни. – Твоя история слишком долгая.

– Она построена в середине пятнадцатого века, – сказал голос позади. Я обернулась и увидела женщину чуть старше меня, с длинной, до пояса, рыжей косой, которая мягко раскачивалась, когда она шла ко мне, снимая плащ, прежде чем положить его и сумку на ближайшую скамью. – Основано сэром Уильямом Сент-Клер, последним Сент-Клер, принцем Оркни. Вы – Саманта Косс?

– Да, это я. Очень рада с вами познакомиться. – Я протянула руку, с облегчением обнаружив, что провидица сделана из плоти и крови, а не представляет собой одно из бездушных существ Тьмы. Хотя я никогда раньше не встречала провидцев, я слышала истории, какие они сильные… и как эта сила может обернуться против человека, ищущего у них помощи.

– Мы одни, поэтому можно не бояться, что нас прервут, – сказала она, указав рукой на скамейку.

– Э-э…, вы уверены, что никто не войдет?

– Я вхожу в правление Траста, которому принадлежит часовня. Она закрыта в это время суток, поэтому нас никто не побеспокоит, – сказала Келси, присаживаясь и положив руки на колени. Она была довольно бестактна и деловита, но не выделяла каких-либо вибраций, воздействующих на мою предупреждающую систему, поэтому я села рядом с ней. – Вы сказали, что желаете воспользоваться моими услугами. Какую цену вы готовы за это заплатить?

Я закусила губу.

– Я так думаю, деньги можно не предлагать?

Она кивнула.

– Мое время ценно. И я рассчитываю, что его хорошо оплатят. – Она секунду смотрела на меня. – Вы полу-эльф. В нормальной ситуации я поспросила бы у вас лет двадцать.

– Двадцать? – Я старалась сдержать свой удивленный взгляд. – Прорицатель, который рекомендовал мне вас, сказал, что он за ваши услуги должен был отдать вам только семь лет. Инфляция, не иначе?

Она не улыбнулась, а просто посмотрела на меня с непонятным нетерпеливым выражением лица.

– Моя цена зависит от человека, который ищет помощи. Так как в вас кровь эльфа, ваша продолжительность жизни больше чем у смертных, поэтому я бы попросила вас о большей оплате. Но так как вы к тому же и Возлюбленная… – Ее голос затих, пока она пристально меня разглядывала.

Мне вдруг стало очень неуютно, я почувствовала себя, как бабочка, которую схватили и изучают под лупой. В качестве самозащиты и чтобы отвлечься от пугающего исследования, я спросила:

– Как вы узнали, что я Возлюбленная?

Она пренебрежительно на меня взглянула.

– Вы ищете очень важный предмет.

– Да, – сказала я, думая о статуе Пэйна. Я также хотела бы найти манускрипт мистера Рейса, но статуя в моем сознании была на первом месте, так как провал будет означать невыразимую трагедию для матери Пэйна.

– Цена за мои услуги – ваша душа.

– Что? – Вскрикнула я, подскакивая со скамейки. – Вы хотите мою душу? – Душу, душу, душу, послышалось эхо моего голоса под готическим потолком. – Вы шутите! Никто не получит мою душу, понятно? Никто!

– Вы пожертвовали бы чужой душой? – Спросила она, приподняв великолепно очерченную бровь.

– Я не откажусь от своей души, – твердо сказала я, отвергая любую возможность быть вовлеченной в дискуссию о том, пожертвую ли я собой ради матери Пэйна. Я уже сделала это ради него, и посмотрите, что я за это получила. – У меня должно быть что-то еще, что вас заинтересует. Достаточно ценное.

– Обычно я не меняю свое слово, – сухо сказала она, но, поизучав меня нескольких минут, добавила. – Однако, в данном случае я считаю, что у вас есть другой ценный актив, тот, который я приму вместо вашей души.

– И что же это? – Осторожно поинтересовалась я.

– Ваше бессмертие.

Я чуть не рассмеялась от облегчения. Я никогда не хотела быть бессмертной. Теперь, когда Пэйн ясно показал мне свои чувства, точнее, их отсутствие, отдать бессмертие не составляло никаких проблем.

– Идёт.

Она слегка поджала губы.

– Вы не против снова стать смертной?

– Нет, не против. Я не настоящая Возлюбленная. Ну, настоящая, но я, вроде как, уволена с работы. Поэтому бессмертие мне не нужно, и я его не хочу. Всю свою жизнь я была смертной, и не возражаю снова ею стать.

Казалось, она хотела спросить что-то еще, но все, что она сделала, это вытащила из-под блузки кулон и протянула его мне. Большая янтарная слезинка засияла на свету, переливаясь прекрасными отблесками червонного золота.

– Поклянитесь, в таком случае. Вы должны согласиться с условием стать смертной.

Я положила руку на кулон и поклялась отказаться от бессмертия в обмен на помощь провидицы. По моей руке пробежал легкий электрический заряд, и всё. Не было никаких раскатов грома, ни трубного гласа с небес, ничего.

– Уже сделано? – Спросила я, потирая слабый отпечаток, оставленный янтарем на моей ладони.

– Да. Вы, кажется, разочарованы. Сожалеете о сделке?

Я посмотрела в ее холодные синие глаза.

– Нет. Разве что немного разочарована, понимаете? Я не знаю, чего я ожидала, но, думаю, я представляла, что должно произойти хоть что-то особое.

На ее лице было написано только дело. Она даже не взглянула на меня дружелюбно, даже ни на йоту не улыбнулась.

– Что вы хотите знать?

– О… гм… я хочу знать, у кого статуя черной обезьяны, известная как Бог Цзилиня.

Ее пальцы гладили янтарный амулет, а глаза расфокусировались. Одна из причин, по которой провидиц так уважают (не говоря уже о том, что боятся) в том, что многие из них применяют темные силы, чтобы обрести свои видения. Некоторые из них работали с младшими демонами; другие использовали для получения информации амулеты или усыпальницы, заряженные темной силой. По тому, как Келси коснулась своего кулона, я поняла, что янтарный камень действует как коммуникатор.

– Статуя, которую вы ищете, в последний раз была у существа, известного как Пилар.

– Пилар? Вы уверены?

Она так на меня взглянула, что отвечать не было нужды.

– Как странно. Я чувствовала, что он не смертный, но что у него также и статуя Пэйна? Хм. Где находится Пилар?

– В настоящий момент он в девяти милях отсюда на юго-восток.

Хм. Девять миль означает, что он должен быть в пределах Большого Эдинбурга. [40]40
  Обычно «Большой» в таких географических названиях означает город с пригородами.


[Закрыть]Но как Пилар получил обе статуи: и мою статую птицы, и статую Пэйна? И зачем ему обе? Одна – ценная реликвия, другая – дешевая тайваньская подделка. Я покачал головой, окончательно запутавшись.

– Вы сказали, что статуя в последний раз была у Пилара. Это значит, сейчас ее у него больше нет?

– Да, правильно. Она больше не у него, хотя он был последним, у кого она была.

– Значит, сейчас, ее ни у кого больше нет? – Тихо спросила я, глубоко задумавшись. – Держу пари, что он спрятал ее куда-нибудь в безопасное место. Когда я видела Бога Цзилиня, он был погребен, находился в темноте, вдали от света. Он все еще там?

– Да, там.

– Как Пилар мог спрятать ее где-то, если она находится в могиле? – Спросила я.

– Место, где находится статуя, нельзя назвать собственно могилой – она защищена и спит в течение веков, скрытая от взглядов и остается нетронутой.

– О. – Я задумалась об этом. Это было похоже на то, что я видела в кристалле, просто я интерпретировала эту защиту, как пребывание в могиле. Но если это не какая-то большая усыпальница, тогда что это? – Какой объект защищает статую?

Когда она уронила кулон, ее взгляд опять сфокусировался.

– Вы задали пять вопросов, и получили пять ответов. Если вы хотите больше, вы должны будете заплатить мне еще раз.

– Минуточку! Вы не говорили, что я могу задать только пять вопросов!

– А вы и не спрашивали, – ответила она, собирая плащ и сумку. – Вы хотите проконсультироваться со мной еще раз?

Я стиснула зубы, чтобы ругательство, которое вертелось на языке, не вырвалось наружу. Не было смысла грубить, хотя я думаю, она могла бы предупредить меня об ограниченном количестве вопросов, которые я могу задать.

– Нет, спасибо. Я полагаю, что узнала достаточно, чтобы продолжить.

– У вас есть мой номер телефона, если опять захотите связаться со мной, чтобы ответить на другие вопросы, – она посмотрела на меня так, будто я была обрезком дохлой рыбины в рыбной лавке, – смертная.

Я проклинала себя всю дорогу в город, в промежутках пытаясь понять, зачем Пилару статуи Пэйна и птицы. Может, он статуеголик?

Огни, музыка и болтовня из секс-шопа Милы заполняли улицу, пока я шла к своему офису, вздохнув от облегчения, что наверху не было света. Я думала, что Пэйн и остальные ожидают моего возвращения в офисе, но догадалась, что они поступили умнее и написали мне, что ушли ужинать.

Так почему же эта мысль так меня угнетает?

– Я голодна, вот почему, – сказала я, отпирая дверь офиса и включая свет в коридоре, чтобы найти стол. Я щелкнула настольной лампой. – Надеюсь, они прекрасно проводят без меня время. Хотя, возможно, было бы неплохо, если бы кто-нибудь из них обеспокоился бы на такую малость, чтобы задуматься в порядке ли я.

– А что, если кто-нибудь обеспокоен достаточно сильно, чтобы уложить тебя на колено и отшлепать, как ты того заслуживаешь?

Глава 15

От звука голоса я вскочила, прижав руку к груди, и обернулась. Из тени вышел мужчина с привычным мрачным выражением лица.

– Черт возьми, Пэйн, ты что, хочешь, чтобы у меня инфаркт был?

Он надменно шагнул из темноты, будто был львом, а я – особо сочным куском мяса.

– Даже если и так, все равно без толку. Тебя невозможно убить никаким другим способом, кроме как отсечь голову.

Это он так думает.

– Где ты… Что ты имеешь в виду, говоря, что я так думаю? – Пэйн встал передо мной, уперев руки в бедра. Его глаза блестели, как отполированное серебро.

Я попыталась собрать клочки своего достоинства и посмотрела на Пэйна бесстрастным взглядом профессионала. По крайней мере, мне хотелось в это верить.

– Я это тебе не говорила. Ты читаешь мои мысли. Поскольку ты столь жестоко и бессердечно меня бросил, мы больше не пара, и я буду тебе признательна, если ты перестанешь лезть ко мне в голову. Что касается того, где я была, это тоже не должно тебя волновать. Ограничимся тем, что моя поездка дала нам немного полезной информации о твоей статуе.

Он сощурил глаза. К моему удивлению, на статую ему, похоже, было плевать.

– Я не бросал тебя ни жестоко, ни бессердечно. Ты влюбилась в меня! Ты нарушила правила наших отношений!

Я шагнула вперед и встала перед ним, твердо настроенная не сдаваться. Конечно, из-за его близости мое тело было в экстазе, но я решила проигнорировать требования моей физической составляющей, чтобы кое-что прояснить.

– Ты ни разу не говорил, что я не могу в тебя влюбляться.

– Ага, – торжествующе воскликнул он. – Ты признаешь, что это правда!

– Вот дубина стоеросовая! Разумеется, признаю! Но как ты можешь говорить, что не бросал меня, если именно это ты и сделал?

Его глаза засветились серебристым блеском.

– Не было ничего подобного. Я был бы рад продолжать наши отношения до тех пор, пока мы оба этого хотим.

– Был бы рад, говоришь? Быть просто любовниками, которые время от времени сбегаются ради секса – это все, что ты хочешь? Мы опять вернулись к теме «трах против любовной близости»?

– Да, – зарычал он, схватив меня за руки. – Это все, что я хочу. Затрахать тебя до смерти.

Несмотря на грубость слов, мое сердце рвануло из груди и на время отключило мозг. Я прижалась к Пэйну, каждый изгиб, каждая мягкая линия моего тела таяла от соприкосновения с ним. Его запах и близость наполняли меня, пока я не поняла, не осознала, что до самого последнего удара сердца нам предназначено быть рядом. Вместе. Единым целым.

– Скажи мне, – прошептала я в его губы. – Скажи мне, что ты хочешь от меня только секса. Скажи мне, что больше ничего не имеет значения.

– Больше ничего не имеет значения, – сказал он и завладел моим ртом, его руки грубо обхватили мои бедра, и он еще крепче притянул меня к своему телу. Ничего не имеет значения, кроме тебя.

Его мысли открылись мне, и я слилась с ним, мое тело отчаянно вспыхнуло, моя душа запела радостную песню бытия, когда я почувствовала, что нужда внутри него ответила во мне.

Скажи мне, что я неправа, скажи мне, что ты не хочешь этого, потребовала я, его губы двигались, заставляя еще отчаянней нуждаться в нем. Я не просто хотела прикасаться к нему, не просто жаждала его тела, я хотела его всего, всего Пэйна.

Ты неправа. Я не хочу этого, сказал он, улыбаясь в моей голове. Я оторвалась от поцелуя, секунду пососав его нижнюю губу, прежде чем ее выпустить:

– Я настаиваю, чтобы ты делал это чаще, – сказала я ему, задыхаясь и теряя рассудок, мое тело мурлыкало песню страстного желания и любви.

– Дразнил тебя или целовал до беспамятства? – Спросил он, приподнимая уголки рта.

– Не по отдельности. И то, и другое. И улыбался тоже. – Я поцеловала каждый уголок и легонько их лизнула. – Пэйн, мне искренне жаль. Я не хотела портить этим твою жизнь. Я не хотела портить и свою тоже, но, черт возьми, каким-то образом за эти несколько дней ты заставил меня потерять голову и влюбиться. Физических отношений, которых хочешь ты, мне не достаточно. Я хочу тебя, всего тебя, а не только твое тело. Я хочу тебя утром, когда ты сердит, потому что не получил свою утреннюю чашечку кофе…

– Я не пью кофе.

– И я хочу тебя днем, когда ты упрямишься и злишься…

– Я никогда не упрямлюсь и не злюсь!

– И я хочу тебя вечером, когда ты требователен, угрюм и чертовски сексуален.

– Я уловил суть, – сказал он, потянувшись ко мне, чтобы еще раз поцеловать. – Само собой разумеется, что я не требователен, не угрюм, и не секс… эээ … ладно, я чертовски сексуален. Я признаю это, но в остальном ты неправа.

Я засмеялась, и на моих глазах выступили слезы радости. Глубоко в душе, вместо былого холодного отрицания, Пэйн неохотно соглашался со мной, но его жаба давила признаться, что я значу для него больше, чем ему бы того хотелось. Там даже ощущалось что-то теплое, мягкое и укутывающее, и от этих эмоций у меня запело сердце.

Я хочу тебя всего, Пэйн. Каждую твою частичку. Только так мы будем вместе. Если ты не можешь дать мне всего себя, мы расстанемся.

Я дам тебе все, что смогу, поклялся он, и я ему поверила. Я хотела бы услышать, что он любит меня, но знала, что для него это слишком стремительно. Я ощущала, что в нем присутствуют более глубокие эмоции, но не подталкивала его. Ему нужно было время, чтобы ужиться со своим новым взглядом на мир.

Его поцелуй был горячим и глубоким, он пробирал меня до кончиков ног, пока я не стала одним гигантским пламенем желания.

Ты самая невыносимая, убийственная… восхитительная женщина, которую я когда-либо встречал. Помоги мне боже, я тоже тебя хочу. Ты нужна мне.

Кажется, мы договорились… Пэйн!

Хм?

Он усадил меня на стол. Его рот все еще не отрывался от моего. Руки, бродившие по моему телу, погладили большими пальцами мои груди, прежде чем двинуться ниже, чтобы расстегнуть молнию на моих джинсах.

Мне кажется, это не занятия любовью.

Нет. Я же говорил тебе, что собираюсь затрахать тебя до смерти.

Здесь? Сейчас?

Здесь. Сейчас. Жалобы, возражения?

Нет. Но что, если кто-нибудь зайдет? Я могла бы повозмущаться, что он хочет сделать это в офисе, но я же не дура – я радостно стянула с ног штаны, пока он сдергивал через голову мой свитер. Это был не просто секс. Да, это был быстрый, потный секс, но быстрый, потный секс, пропитанный любовью.

Я скажу тебе прежде, что кто-то войдет, ответил он, усмехаясь.

Ах, все вы обещаете да обещаете, пробурчала я. Мои руки быстро расстегивали пуговицы его рубашки. Я замурлыкала, когда рубашка упала на пол. Перед неминуемым, мои широко разведенные пальцы охватили его грудную клетку, и одна рука соскользнула по тропинке из шелковистых волос вниз к его брюкам.

– Ооооо. Теперь я вся в предвкушении.

– Предвкушении чего? – У него перехватило дыхание, когда я погладила выпуклость в районе молнии, медленно потянула замок вниз, и мои руки заскользили по его бедрам, снимая штаны.

– Ты не возражаешь, если я удовлетворю одну свою маленькую фантазию?

Клянусь, блеск его глаз мог осветить, по крайней мере, половину Эдинбурга.

– Милая, ты можешь делать со мной все, что тебе вздумается, но я не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной. У нас есть столько времени, сколько тебе… о, боже. – Пэйн замолчал, но внутри него, в его мыслях, бушевала тысяча ощущений. Волнение, возбуждение, страсть, теплота, похожая на зарождающуюся любовь и огромное сексуальное удовольствие окатили меня, будто волной, когда я взяла его в рот. Мое тело замурлыкало еще громче от нарастающих в нем эмоций, усиливающихся так быстро, что это почти ошеломило Пэйна.

– Прости, – сказала я, оторвавшись и посмотрев на него. – Было слишком сильно и слишком быстро? Прости, если сделала что-то не так. Я думала, чем больше, тем лучше? Да? Нет? Черт, ненавижу делать что-то подобное впервые.

Он дико уставился на меня, будто совсем не понимал, о чем я говорю.

– Ты раньше этого не делала?

– Ну… я пробовала однажды со своим последним парнем, Карлом, но почти сразу отключилась. Похоже, это испортило ему все впечатления, поэтому я никогда больше не пыталась.

– Сэм?

– Мм? – Спросила я, щелкая языком по кончику пениса. Я улыбнулась вспышке удовольствия, что замерцала внутри Пэйна от моего прикосновения.

– Давай сейчас не будем говорить о твоих парнях.

– Хорошо. Но один из них просил меня, сделать это…, – я схватила свою сумку со стола, достала мятные конфеты для освежения дыхания и засунула парочку в рот. – Не слишком много, как думаешь? Я всегда хотела это попробовать.

Глаза Пэйна расширились, когда я громко разгрызла конфеты и облизала губы – мята жгла холодом, и во рту стало покалывать.

– Ты же не собираешься… о, господи, собираешься. И это твой первый раз… боже мой, женщина!

– Меньше слов, – сказала я, ведя покрытым мятой языком вниз по пенису. – Больше стонов.

И, ах, как он застонал! Он глубоко втянул воздух, когда я снова взяла его в рот, столь сильно охваченный своими ощущениями, усиленными повышенной чувствительностью от мяты, что у меня было такое чувство, будто все это происходит со мной.

Я прошлась языком по всей длине его ствола. Тело Пэйна вздрогнуло, когда воздух коснулся его влажной плоти, а когда я охватила пальцами основание и сконцентрировалась на особенно чувствительном местечке снизу, его глаза закатились.

– Это восхитительно. Так вот что ты чувствовал, когда мы занимались сексом? Это очень отличается от того, что ощущала я, но, должна сказать, это невероятно возбуждает. Что будет, если я попробую это?

Он выдержал целую секунду, прежде чем рванул меня вверх, развернул так, что я оказалась лицом к столу, разодрал мои трусики и расстегнул лифчик так, что я и моргнуть не успела.

– Вот что будет, – прорычал он, наклонив меня к столу и раздвигая мне коленом ноги. Я задохнулась от двойственных ощущений: холодного деревянного стола, от которого сморщились мои чувствительные соски, и обжигающей штуки, что пронзила мою жаждущую плоть.

– Пэйн! – Закричала я, хватаясь за стол и роняя телефон, когда мое тело толчком отбросили вперед. – Презерватив?

– Ни одного, – рыкнул он, отпрянув. – Мне следует останови…

– Хрен с ним, рискнем на этот раааааааз…! – Моя фраза завершилась небольшим вскриком, когда он снова в меня вошел.

– Слишком жестко? – Спросил он, останавливаясь.

– Нет! Жестче!

Он что-то радостно прорычал в ответ и задвигал тазом, а его пальцы впились в мои бедра.

Когда он врывался в меня, моя плоть скрипела, как полируемая древесина. Симпатичный, плетеный из проволоки и украшенный тиснеными цветочками бокс, полный писем и квитанций, соскользнул со стола, внезапно создав бумажный ливень.

– О, боже мой, да! Еще! – Выдохнула я, пытаясь за что-нибудь ухватиться, пока Пэйн продолжал делать то, от чего мои глаза закатывались в экстазе. Проволочно-цветочный держатель для ручек в пару к боксу (оба – подарки Клэр) покинул стол, и ручки разлетелись во все стороны. – Еще!

– Будет тебе еще, – ухмыльнулся он, схватив мои бедра и приподняв их выше, чтобы изменить угол проникновения. Маленький блокнотик для записей балансировал на краю стола, а затем упал на пол, когда я запустила свой стональный нон-стоп. Он был глубоко во мне, твердый, горячий и агрессивный, но в то же время часть меня не была уверена, какие эмоции, какие чувства принадлежали мне, а какие ему.

– Боже, ты такая тесная, – простонал он, протискиваясь вперед.

– Кегель. [41]41
  Упражнения для промежностных мышц доктора Кегеля. Были разработаны в 40-х годах для тренировки мышц в случаях недержания мочи, но оказались эффективными для развития сексуальных мышц.


[Закрыть]Немного. О, да, сюда, о, мой бооооооо… – Мои внутренние мускулы, укрепленные годами выполнения упражнений Кегеля, сжались, пытаясь удержать его внутри. Обжигающий холод мяты перерос из приятных покалываний в дикие эротические искры, которые ярко пылали, так ярко, что я решила, что сейчас потеряю сознание. – Больше не надо! Я передумала! Я больше не могу!

Ты можешь, сказал он, и его голос переполняли эмоции. Ты можешь это и даже больше.

Я выгнула спину, когда он заполнил мою голову ощущениями, которые его переполняли, желая, нет, нуждаясь, чтобы я наполнила его своими. Наши души переплелись, и он откинул в сторону мои волосы, обнажая шею.

Пожалуйста, о, боже, сделай это, взмолилась я на грани отупляющего экстаза. Его клыки вонзились в мою кожу, внезапная острая боль слилась с удовольствием его застывшего тела, захватывая нас обоих, пока он пил меня. Свет, серебряный, чистый свет вспыхнул у меня в голове, когда наш обмен ощущениями скрутил нас обоих в оргазм ослепляющей силы.

– Хорошо … что у меня… крепкое сердце, – выдохнула я несколько долгих минут спустя, лежа сверху на Пэйне, который рухнул на стул. Его грудь, блестевшая от пота, поднималась и опадала в неровном ритме под моим все еще дрожащим телом. – Иначе я умерла бы через неделю.

– Ну, тогда уж хорошо, что ты бессмертна, – сказал он, не открывая глаз. Его голова устало откинулась на высокую спинку стула. Я слегка коснулась поцелуем пульса, который дико бился у него на шее, и застыла, когда его слова замкнули пару синапсов, [42]42
  инапс – зона контакта между двумя нейронами (клетками нервной ткани), через которую осуществляется передача нервного импульса. Каждое наше воспоминание, каждая наша мысль осуществляются за счет проведения нервного импульса в мозгу по своему особому пути через свою уникальную последовательность.


[Закрыть]и до меня дошло.

– Твою мать!

Он открыл глаза и с любопытством на меня уставился.

В этот момент я осознала всю чудовищность того, что я сделала.

– Я не… Я больше не бессмертна.

– Что? – Слово вырвались из его рта, так, будто он не сказал их, а выкрикнул. Я заслужила этот внезапный мрачный взгляд.

– Я больше не бессмертна. Я использовала бессмертие как плату провидице.

Он уставился на меня, не веря своим ушам.

– Ты виделась с провидицей после того, как я ясно тебе это запретил?

– Нет, я виделась с провидицей после того, как ты глупо запретил мне это. Разница должна быть очевидна даже тебе.

– Глупо? Разве глупо для мужчины ожидать, что его Возлюбленная будет его время от времени слушаться?

Я отодвинулась, чтобы впиться в него взглядом.

– Ты сделал меня НеВозлюбленной! Ты сказал мне, что больше меня не желаешь. О, не такими словами, но ты понимаешь, о чем я.

– Ты использовала свое бессмертие – единственное, что я мог тебе дать – в обмен на информацию? – спросил он, и в его глазах неверие боролось с болью.

Я провела большим пальцем по его челюсти, разделяя боль, которую он чувствовал.

– Ты сказал, что у нас нет совместного будущего. Я решила, что мне нет причин вечно жить, если человек, которого я люблю, не хочет разделить со мною вечность.

– О, Сэм… – Заполнившее его сожаление перетекло в меня. – Я никогда не хотел причинять тебе боль. Я просто… я не…

– Я знаю, – сказала я, целуя его в нос. – Ты просто был немного напуган обязательствами. Что изменилось? Это произошло так быстро: вот ты кричишь, затем – раз! – все летит к чертям собачим, и мои буфера полируют стол.

Он застонал.

– Ты что, собираешься заставить меня обсуждать мое эмоциональное состояние?

– Угу. Это право каждой женщины, как только она понимает, что зацепила мужчину. Чем скорее ты начнешь, тем быстрее закончишь. Теперь рассказывай.

– Я перестал притворяться, что ты мне не нужна, – сказал он, пытаясь выглядеть трогательно. Я поцеловала его просто потому, что он такой симпатичный. – Когда ты убегала, был момент, когда ты прошла сквозь меня. Я просто почувствовал, какую причинил тебе боль, и как ты меня любишь. Никто, кроме моей семьи, так меня не любил, Сэм. Я думал, что мне это не нужно. И тогда я понял, что был неправ.

– Нужно мужество, чтобы признать, что ты неправ, – поддразнила я, поерзав у него в паху. Мой тон был легким, но я дала ему почувствовать, сколько радости доставили мне его слова.

Его руки сжали мои бедра.

– Прекрати отвлекать меня, или я не расскажу тебе последнее.

Я остановилась и виновато на него взглянула.

– В тот момент, когда ты ушла, я сказал себе, что просто дождусь тебя, уволю и вернусь к своей жизни. Но затем ты вернулась, выглядя такой теплой, красивой и сексапильной, и все, о чем я смог думать – как правильно, что ты здесь, со мной.

У меня на глазах выступили слезы.

– О, Пэйн, это самое лучшее, что мне когда-либо говорили. Это так мило, и я так рада, что ты наконец-то вытащил голову из задницы и понял, что я лучшее, что когда-либо с тобой случалось.

Он засмеялся и поцеловал меня.

– Я знал, что ты не дашь мне задрать нос до потолка.

– Конечно, это моя работа. Только… – я закусила нижнюю губу, пока он нежно не освободил ее легким прикосновением своего большого пальца. – Теперь я вернулась к смертной жизни. Раньше я не думала об этом, но если ты собираешься жить сотни лет, думаю, что я хотела бы прожить их с тобой. Можно ли как-нибудь вернуть мое бессмертие?

Его рука, обнимавшая меня за талию, притянула меня ближе. Сожаление, которое кипело в нем, опять поднялось, пока мне не захотелось плакать.

– Боюсь, что нет никакого разумного способа.

– Прекрати обвинять себя в этом, – сказала я, прижавшись к его руке, чтобы лучше его видеть. – Ты не отвечаешь за мои действия.

– Если бы я не сказал, что ты не нужна мне как Возлюбленная…

Я прижала палец к его губам.

– Пэйн, это было мое решение. У меня был выбор, и я его сделала. Ты не виноват.

– Я также виноват, как и ты, – сказал он, и его глаза излучали упрямство.

– Прекрасно, мы разделим вину, но от этого ни одному из нас не станет легче, – заметила я. Пока мы приходили в себя от любовных ласк, его грудь подо мной поднималась и опадала все медленней, и медленней. – Ты сказал, что нет никакого разумного способа вернуть мое бессмертие. А неразумный есть?

– Много. Начиная с того, чтобы стать повелителем демонов – что лично я не советую, до выкупа бессмертия у провидицы – а они никогда не расстаются с тем, что отбирают.

– О, – выдохнула я, и мои надежды рухнули. Мысль о том, что я буду стареть, когда Пэйн останется молодым и полным сил, причиняла мне сердечную боль. – И нет никакого другого способа?

Он колебался. Это было почти незаметное колебание, но на это мгновение его мысли специально опустели.

– Нет.

Я положила палец на его подбородок и повернула его голову так, чтобы он смотрел на меня. Его взгляд был мрачен и насторожен.

– Что?

– Что что?

– Пэйн. – Я хмуро на него посмотрела. – Я чувствую, что ты специально не думал о чем-то, касающемся меня.

Поднялась одна бровь.

– Это самое смешное, что я когда-либо слышал.

– Ты знаешь, что я имею в виду, поэтому прекрати уклоняться и выкладывай. Какой там еще способ, о котором ты не хочешь мне сказать?

Он вздохнул. Он вздохнул так глубоко, что вздох коснулся самых глубин его души.

– Любой, кто обратится в Темного, станет бессмертным.

– Обратится? – Я на минуту задумалась. – О, ты имеешь в виду, превратится в вампира? Ты можешь это сделать? Я думала, что это только миф или что-то вроде.

Он отвел взгляд.

– Темные могут обращать смертных. Это случается не очень часто, поскольку нет никаких причин так поступать, но такое входит в пределы неразумных возможностей.

– Но женщины – не Темные, в кого они превращаются?

– В Моравиек.

Я раздумывала об этом около минуты.

– Финн сказал, что Возлюбленная более или менее похожа на Моравиек. В таком случае, если превращение даст мне бессмертие, давай сделаем это.

– Нет. – Он мягко снял меня со своих колен и стал собирать одежду. Так как я не хотела быть пойманной, стоя тут голой и потной, я сделала то же самое.

– Почему? – Спросила я, подобрав свои разорванные трусики и задумавшись, смогу ли я их нацепить. – Это кажется идеальным решением. Я опять стану бессмертной, и ты говорил, что женщины не должны пить кровь.

– Ты не сделаешь этого, и разговор окончен, – Пэйн повернулся ко мне спиной, пока надевал рубашку.

Я сжала зубы и надела джинсы без трусиков (мне это не понравилось, но выбора все равно не было).

– Ты опять становишься деспотом. Ничего не понимаю.

– Что ты узнала о моей статуе?

– И теперь ты меняешь тему.

– Что ты узнала о моей статуе?