Текст книги "Последняя попытка"

Автор книги: Кейт Вудсток

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Вот так искала – искала жениха для Эмили да и встретила свою судьбу. А что, вполне может быть.

Он еще три часа мучил себя упражнениями, пытаясь выбить из головы все воспоминания об огне, который зажгла в его душе зеленоглазая Эми Феллоуз. Он истекал потом и скрипел зубами – но руки все еще помнили прикосновение к нежной коже, и даже сквозь ядреный запах спортзала пробивался, казалось, аромат ее цветочных духов…

Ричард не понимал, что с ним происходит. Он ведет себя, словно подросток весной. Ведь будем честны хотя бы перед самими собой – тогда, у тренажеров, он едва не изнасиловал Эмили прямо на матах, потому что почти не мог сдерживать свое возбуждение.

Он потерял контроль над собой, он не владеет собственными эмоциями, он просто опасен для окружающих женщин…

Не женщин, а женщины. Одной женщины, у которой темные волосы вьются по плечам, зеленые глаза мерцают, как у кошки, и на носу золотистая россыпь почти незаметных веснушек.

Надо пригласить ее выпить кофе после работы. Прямо в понедельник…

Телефон взорвался трелью – Тесса сама забила ему эту мелодию в мобильник. Ричард Норвуд поморщился и ответил на вызов:

– Алло?

– Дик, я в панике.

– Что случилось, Тесс?

– Ларри звонит какая – то девица, и они часами треплются по телефону.

– Ну и что?

– Ничего. Они треплются про секс.

– Про что?

– Про секс!

– Да не может быть! Он всего лишь маленький мальчик, а девочка… сколько ей лет, ты знаешь?

– Тринадцать. Они познакомились в художественной школе. Ларри как обычно выгнали с хип – хопа, и он страдал в коридоре, а девица там занимается гитарой.

– Вот видишь, хорошая девочка…

– Дик, мне не до смеха. Он меня почти не слушает, у него глаза шальные, и я понятия не имею, где он шляется после школы. Поговори с ним, а?

– Тесса, я не могу разговаривать с ним каждый день. Он просто перестанет воспринимать мои слова.

– Дикки, пожалуйста! Я знаю, ты злишься за вчерашнее, прости, я была не права, но… помоги мне с Ларри. Как только у нас с ним наладится контакт, мы оставим тебя в покое, и ты сможешь заняться своей зеленоглазой, обещаю.

– Что? Какой еще…

– Твоей сотрудницей с зелеными глазами и задницей, как у Мерилин Монро. Я же видела, как ты на нее смотрел.

– И как?

– Как на меня… в тот год, помнишь?

Он ненавидел это вспоминать. Потому что не мог забыть.

– Я поговорю с Ларри и постараюсь ему все объяснить. Что там с его хип – хопом?

– А что с ним может быть? Близится время добровольных пожертвований, а так – ничего особенного. Тебе еще не звонили с призывом помогать уличному искусству?

– Пока нет.

– Позвонят. Ладно, пока.

– Пока.

В воскресенье с утра Эмили Феллоуз сидела в просторной и светлой комнате и остро переживала сюрреализм происходящего.

Гай привез ее сюда к десяти и сдал с рук на руки развеселой седовласой дамочке в лиловом платье. Дамочку все звали Чикитой, было ей под восемьдесят, но живостью она значительно превосходила даже подростков, то и дело заглядывающих в двери.

Чикита объяснила Эмили, что данное помещение есть плод многолетней борьбы детской художественной школы со злыми дядьками из муниципалитета. Злые муниципалитетчики хотели лишить детей возможности заниматься прекрасным, для чего собралась отобрать помещение, но общественность в лице Чикиты и еще нескольких пожилых дам встала на пути у бюрократов, и в результате им отдали бывший склад медикаментов для ведения всей административной работы, а детишки занимаются в отдельном 'здании.

Еще Чикита объяснила Эмили, в чем будут состоять ее обязанности, и всучила ей «список богатеев», которых следовало обзванивать и уговаривать выделить деньги на развитие детского клуба. Руководство клуба такими вещами заниматься не могло – обвинят в вымогательстве, а вот общественность – ради бога!

Момент истины настал через четыре с половиной минуты. Эмили развернула список на всю длину – и не поверила своим глазам. Первой в нем шла фамилия Ричарда Норвуда.

Конечно, мало ли в Чикаго Ричардов Норвудов? Однако Эмили не стала тешить себя пустыми надеждами. Номер мобильника Ричарда Норвуда был забит у нее в телефонной книжке – и тот же номер красовался в графе «Контактный телефон».

Это уже смахивало на мистику, и Эмили решила не искушать судьбу, начать с конца списка. Она позвонила президенту фармацевтической компании (пятьсот баков), известной в прошлом актрисе из сериала про любовь (триста баков), дантисту (четыреста баков с условием, что на отчетные вечера клуба он ходить не будет) и владельцу фирмы, занимающейся грузоперевозками. Последний денег не дал, но обещал помочь с транспортом, если потребуется, и посулил три пятилитровых ведра белил для покраски потолков и стен.

В конце концов ей даже стало нравиться – просить денег не для себя было не стыдно и приятно, а собственные успехи окрыляли.

Некоторых не оказалось дома, другие были вне зоны действия сети, и потому к двум часам дня Эмили осталась один на один с фамилией «Ричард Норвуд» и с мукой в душе. Не звонить было глупо, звонить – страшно. После того как вчера она сообщила ему, что не желает продолжения отношений…

В этот момент к ней подскакала Чикита и восторженно заголосила:

– Вот это молодец! Девочки, наша Эми с первого раза ухитрилась вытянуть из толстосумов практически на весь ремонт! А почему ты не звонишь Ричарду Норвуду? Прекрасный молодой человек, кстати. Интеллигентен, вежлив, безотказен. Совесть меня не гложет – денег у него полно. Звони смело.

– Я только передохну…

Чикита пытливо посмотрела на розовую от смущения Эмили.

– Ты с ним знакома, я угадала?

– Я… я у него в фирме работаю.

– М – да, действительно, как-то не очень. Ладно, давай на первый раз ему позвоню я. Диктуй мне номер.

Чикита набрала номер, дождалась ответа и завопила на всю округу:

– Ричард?! Здравствуйте, дорогой вы наш человек, это Чикита из «Детей улиц». Спасибо, вашими молитвами. Ричард, я как всегда, со шкурной просьбой о деньгах. Спасибо, спасибо, я в вас всегда уверена. Слушайте, а я вас поругаю, можно? Вы почему такой суровый со своими сотрудницами?..

Эмили оцепенела.

– …Одна из них сидит и боится вам звонить. Уверяет, что вы страшны в гневе. Очень хорошенькая, кстати, зовут Эми. Вы уж не пугайте девушку, она отличная помощница, сегодня с утра работает как вол. Хорошо, Ричард. Всего доброго.

Эмили сидела, обхватив руками голову. Помогла, добрая душа, нечего сказать. Выставила ее перед Ричардом Норвудом полной и законченной идиоткой.

Завтра он ее уволит. Скажет – а вы же себе нашли новое место? В клубе «Дети улиц»? Вот там и сидите.

Эмили душераздирающе вздохнула и поплелась домой.

В понедельник она пришла на работу в отвратительном настроении. Начать с того, что у нее болело все тело, – субботний марафон здоровья давал о себе знать. Повернуть голову Эмили не могла, приходилось поворачиваться всем корпусом.

На негнущихся ногах, деревянной походкой она прошагала по коридору и с облегчением повалилась на стул в своем офисе. Чуть позже выяснилось, что сидеть тоже больно.

Эмили молча работала и страдала. Правда, во всем можно было найти светлые стороны – в частности, физическая боль помогала не думать о Ричарде Норвуде постоянно. Так, время от времени. Эмили методично перекладывала документы из папки в папку, то и дело вздыхая и кряхтя.

На обед идти не хотелось, и она осталась в офисе, решив закончить все сегодняшние дела и уйти пораньше. В самом конце обеденного перерыва на бумаги перед ней легла тень, и над головой Эмили раздался спокойный голос президента «Хэмиш интелтек» Ричарда Норвуда:

– Это для «Детей улиц». Если понадобится еще, позвоните мне. Обещаю, что не буду кусаться.

Пачка купюр была перекрещена банковской лентой, и Эмили бездумно таращилась на нее, пытаясь сообразить, какую сумму принес Ричард Норвуд на нужды детского хип – хопа. Выходило много – пять тысяч.

В голове Эмили зазвонил тревожный звонок. Надо же хоть спасибо сказать…

– Большое вам спасибо, мистер Норвуд, за столь щедрый взнос. Вы уверены, что вас не затруднит…

– Я рассчитываю на компенсацию.

Эмили удалось поднять голову и пристально посмотреть на Ричарда Норвуда. Если он сейчас опять заговорит о завтраке…

– Выпейте со мной кофе?

– Я не знаю…

– Эми, кончай, а? Я зову тебя на чашку кофе в людное место. При всем желании я не смогу наброситься на тебя и сорвать с тебя одежду. Чего ты боишься?

Она тут же разозлилась и даже смогла выпрямиться на стуле, хотя это оказалось сродни подвигу.

– Да пожалуйста, ничего я не боюсь! Когда пойдем?

– Сейчас. Ты закончила на сегодня?

– Да.

– Ну и чудненько. Я вечером встречаюсь с Ларри, так что у меня есть часа два.

Вот так. Два часа, потом он вернется к своей семье, а Эмили – к своему отсутствию семьи. И ничего у них с Ричардом Норвудом не будет. А раз не будет – он совершенно прав, бояться нечего.

В молчании они дошли до лифта и остановились, дожидаясь кабины. Когда бесшумные двери раскрылись, Ричард Норвуд посторонился, пропуская Эмили вперед, и кротко поинтересовался в спину:

– Мышцы не болят?

– Нет! Я чувствую себя просто отлично.

– Вот и хорошо.

Они вновь замолчали, но теперь тишина была другой. Тишина накалялась и сыпала электрическими искрами, невидимыми для постороннего взгляда. Эмили отвернулась к стене и рассматривала отражение спины Ричарда Норвуда в зеркале. Потом эта картина вдруг затуманилась, и глазами души своей Эмили увидела совершенно другое: Ричард Норвуд жмет на кнопку «Стоп», поворачивается к ней и начинает расстегивать ее блузку…

Ричарду было трудно дышать – так он ее хотел. Он мрачно смотрел на дверь, страстно мечтая, чтобы они ехали не с двадцать третьего, а с триста двадцать третьего этажа. Тогда у него хватило бы времени на глупости…

Он злился на Эмили, хотя прекрасно понимал, что это совершенно иррациональная злоба. Она же не виновата, что при виде ее глаз и волос Ричарду Норвуду становится не до работы, не до семьи и не до чего, она и вообще может об этом не догадываться…

Тут он вспомнил, как она ответила на вчерашний поцелуй, и затосковал еще сильнее. Обо всем она догадывается, и чувствует она все то же самое. Только вот выходит, что у нее больше выдержки и силы воли, потому что именно она, Эмили Феллоуз, вчера строго заявила, что между ними ничего быть не может.

Он смотрел на большую красную кнопку экстренной остановки лифта и думал: нажать бы ее незаметно, быстро повернуться к Эмили и начать ее целовать. А еще можно запузырить гвоздик в пульт управления, и тогда они зависнут между этажами надолго, и он сорвет с нее часть одежды, прижмет к себе, и она поймет, что есть моменты, когда отказывать мужчине просто бесчеловечно…

Эмили дышала как загнанный конь. Ей становилось все жарче и все неудобнее в этом чертовом офисном костюме. Неужели Ричард Норвуд не чувствует, как жарко в лифте?

Ей в глаза все время лезла эта чертова красная кнопка. Интересно, а что будет, если ее нажать?

– Интересно, а что будет, если ее нажать?

Она даже вжалась в стену лифта – с таким выражением лица повернулся к ней Ричард Норвуд. Потом он прорычал: «А вот что!!!» – и со всей силы шарахнул по красной кнопке кулаком.

Дальнейшее Эмили осознавала смутно. Помнила только, что в мире стало как-то очень много Ричарда Норвуда. Он целовал ее, одновременно задирая на ней юбку и помогая задрать ногу чуть ли не на его плечо… Да – да, Эмили Феллоуз, невзирая на боль в истерзанных мышцах, с большой охотой забиралась верхом на президента компании, совсем как та глупая девица из рекламного ролика, нанюхавшаяся жевательной резинки с неповторимо мятным вкусом.

И еще она целовала Ричарда Норвуда в ответ, жадно, торопливо, постанывая и всхлипывая – в основном от боли в мышцах.

Ричард Норвуд успел два раза поцеловать ее в грудь и три – в плечо, потом зажегся основной свет, и лифт мерно загудел, продолжая свой полет к нижним этажам. Потом он неожиданно затормозил, двери распахнулись, и в кабину вошла очаровательная старушка в брючном костюме. Она не ахнула, не поджала сухие губы, не нахмурилась – о нет. Она солнечно улыбнулась им обоим и повернулась к ним спиной. Ричард Норвуд ошеломленно посмотрел на Эмили, она ответила ему не менее изумленным взглядом. Они скорчились в углу кабины, растерзанные, лохматые, совершенно оглушенные таким шквалом страстей, накрывшим обоих…

Нетвердым шагом прошествовав по первому этажу, они вышли из здания, пересекли площадь и вошли в кофейню «У Абдаллы». Сели за столик в самом центре зала, и Ричард спросил напряженным голосом:

– Тебе по – восточному?

– Да, и холодную воду.

– Хорошо. Мне тоже. Будьте добры, два по – восточному и стакан холодной воды.

– Со льдом!

– Со льдом.

Улыбчивая официантка унеслась выполнять заказ, а Ричард посмотрел измученным взором поверх растрепанных волос Эмили. Надо о чем-то говорить, но о чем он может говорить с этой женщиной, если единственное, чего ему хочется, так это как раз не говорить, а делать, и как можно дольше, но ведь…

Мысли угрожающе перепутались в голове, и Ричард Норвуд торопливо схватил принесенный официанткой запотевший стакан с водой. Эмили протестующе пискнула, но Ричард Норвуд только свирепо завращал глазами и выпил воду залпом. Потом осторожно поставил стакан и обратился к Эмили совершенно светским тоном:

– И давно ты увлекаешься хип – хопом?

– Со вчерашнего дня. Меня просто попросили помочь собрать деньги.

– Понятно. Тебе не кажется, что во всем этом есть элемент мистики?

– В чем?

– Во всем. Мы три дня подряд сталкиваемся в самых неожиданных местах.

– Ты хочешь сказать, что я нарочно тебя выслеживаю?!

– В том – то и дело, что нет. О переговорах в пятницу никто не знал, мне Шерман назначил встречу лично. В спортзал я решил пойти всего за полчаса до нашей встречи. И о том, что Ларри занимается в «Детях улиц», никто в «Хэмиш интелтек» понятия не имеет.

Эмили высыпала в рот подтаявшие льдинки из пустого бокала, породив этим невинным жестом целую бурю эротических переживаний в мозгу измученного президента «Хэмиш интелтек». Он вдруг представил, как она этим кусочком льда проводит по…

– А я всегда хотела уметь танцевать, но ничего не получалось. Потом Ларри худенький, а я была толстой. В танцы таких не брали.

– А… кхм… ну у Ларри тоже не слишком хорошо получается, но все – таки.

– Ты с ним сегодня ужинаешь?

– Не совсем. У нас небольшое ЧП, Тесса уверена, что я должен вмешаться.

– А – а, ясно…

– Ты даже не спросила, в чем дело.

– Ну, полагаю, меня это не касается.

– А мне вот нужен твой совет.

– А чего это ты на меня орешь?

– Потому что! Ладно, извини. Понимаешь, Ларри часами треплется по телефону со знакомой девочкой. Тесса случайно их подслушала и… Ну в общем, они разговаривали про секс.

– Bay!

– Не смейся. С этими современными подростками так все непонятно!

– Ричард Норвуд, ну ты даешь! Можно подумать, ты старый пень, а не молодой мужик. Сам-то ты что делал пятнадцать минут назад? Между прочим, та бабуся в лифте тебя не осуждала и не говорила «Мы такими не были».

Ричард Норвуд поперхнулся кофе и потому ответить не мог, только смотрел на разнузданную Эмили полными слез и отчаяния глазами, а Эмили разошлась не на шутку.

– И потом, что значит – говорили про секс? Можно обсуждать домашнее задание по биологии – там почти все про секс, пестики – тычинки, гомозиготные и прочие…

– Ах – хмрр…

– Литература – практически вся поэзия эротична, не говоря уж о тех, кому она посвящалась. Взять хоть Байрона или Уитмена – сколько народу он успел полюбить?

– Э… ми… ли…

– Подними руки и дыши глубже. Кроме того, я вообще не понимаю, как можно Ларри сказать, что его подслушивали! Да он из дому сбежит, вот и все. А что за девочка? Где познакомились? Сколько лет?

– Ги… тарой занимается, там же, в «Детях улиц».

– О, вот видишь! Хорошая девочка, значит. Нет, Ричард Норвуд, ты скажи, как ты собираешься говорить с двенадцатилетним мальчиком про секс? Извращенец!

Ричард Норвуд закрыл лицо руками и захохотал. Отсмеявшись, он серьезно посмотрел на Эмили и сказал:

– Знаешь, с тобой никогда не знаешь, что случится через минуту. Эмили, ты невозможная – но очень интересная. Мне кажется, ты на меня как-то правильно влияешь. Я словно из-подо льда выламываюсь.

– Подснежник!

Теперь они хохотали вместе. Отсмеявшись, Эмили посмотрела на часы и стала торопливо собираться.

– Все, у меня полный завал со временем. Спасибо за кофе, все было замечательно…

Ричард Норвуд перепугался, что она сейчас уйдет, и схватил ее за руку.

– Слушай… ты на этой неделе в зал не собираешься?

– У меня же нет карточки. А самый дешевый абонемент там стоит моей трехмесячной зарплаты. Я лучше дома гантели потягаю. Лежа на диване.

– Я бы мог тебя провести…

Она мягко высвободила. руку и впервые посмотрела ему в глаза.

– Дик… давай не будем усложнять, хорошо? Я уже все тебе сказала, тогда, в зале.

– Я не хочу – так.

– Ричард Норвуд, это очень по-мужски. И по-детски. Не хочу – и не буду. Хочу – буду. А бывает еще: не хочу – а надо.

– Значит, ты тоже не хочешь, чтобы мы… чтобы все…

Она заглянула ему в глаза, и Ричард Норвуд в который раз поразился их отчаянной зелени.

– Я тебе так скажу: наступает такой период в жизни человека, когда он должен максимально трезво оценивать свои желания и возможности. Я не собираюсь врать тебе, что мне абсолютно безразлично, как ты ко мне относишься. Кроме того, ты действительно потрясающе целуешься. Но у нас с тобой нет и не может быть отношений, Дик. У каждого из нас своя жизнь. Пожалуйста, не осложняй мою – ведь ты мой начальник? Ларри привет. Счастливо.

Она повернулась и пошла к выходу, а Ричард Норвуд остался сидеть и смотреть ей вслед.

Тринадцать лет назад его бросила невеста. Сегодня его отвергала женщина, которую он, кажется, полюбил по – настоящему. Ричард Норвуд почувствовал прилив легкой паники. Может, пора идти к психотерапевту?

Иди ровненько, ножки ставь тверденько, плечи расправь, грудь колесом… И не оглядывайся!

Это ужасно, ужасно, ужасно. То, что было в лифте, ужасно. То, что вчера наговорила ему Чикита, ужасно. Все ужасно в принципе.

И друзья эти… тоже хороши! Зачем она вообще обратилась к ним за помощью? Ведь ясно же – никогда она не сможет снимать мужиков так же лихо, как Рози, и удерживать их возле себя так же крепко и понимать их так же хорошо, как Гай…

И кто вообще сказал, что у Гая и Рози все в порядке? Гаю тридцать восемь, а он все один и, скорее всего, так одиноким и останется, потому что нет еще, как ни крути, нормального отношения к таким, как он, и не важно, что Гай на самом деле – отличный парень, добрый, чуткий, отзывчивый, очень умный…

Рози вообще сидит в невестах уже два года, но почему-то никак не перейдет в разряд жен.

И если разобраться, то почему Гай так злится, когда Рози начинает рассказывать про свою свадьбу? Не потому ли, что самому Гаю ни один из его друзей жить вместе никогда не предлагал?

Эмили шла и злилась сама на себя за эти недобрые мысли, но и сделать ничего не могла. Идиотизм ситуации раздражал, как зубная боль. Ведь их с Ричардом Норвудом совершенно очевидно тянет друг к другу, они напрочь теряют голову, оставаясь наедине, и целуется он так, что в себя приходить совершенно не хочется. А Эмили почему-то должна все время бить его и себя по рукам, твердя: «Мы не можем быть вместе!». Можно подумать, к ней женихи в очередь выстраиваются!

И все эти планы Гая и Рози пора выкидывать. Сегодня она им об этом скажет. Ладно уж, на баскетбол можно и сходить, хорошая игра, но потом – все. Ставим вопрос ребром: если сегодня вечером не найдется Эмили Феллоуз подходящий жених, она прекращает сотрудничество с «Гай энд Рози инкорпорейтид»…

И с чувством глубокого облегчения отдается Ричарду Норвуду прямо на рабочем месте. И в спортивном зале. И на заднем сиденье автомобиля. И в кинотеатре. И в библиотеке. И на балете «Щелкунчик»…

Телефон не отвечал, и потому Эмили поехала сразу к Гаю. Тот открыл ей дверь, и Эмили даже испугалась – настолько непривычно выглядел ее старинный друг – приятель.

Во-первых, Гай был босой, в халате, непричесанный и небритый. Это было странно, потому что, по собственному Гая утверждению, мужчина должен быть готов ко всему, и нужно держать себя в товарном виде двадцать четыре часа в сутки.

Во-вторых же, у него было очень странное выражение лица. Какое – то… испуганно – счастливое. Эмили открыла рот, чтобы поздороваться, но Гай приложил палец к губам, схватил Эмили за шиворот и потащил в кухню. Здесь, закрыв дверь, он повернулся к Эмили и просипел:

– Только не ори, он совершенно измучился.

– Кто?!

– Фил.

– Кто?!!

– Фил. Жених Рози.

– Гай, да как ты…

– Заглохни, плесень. Это совершенно не то…

– А Рози? У них же свадьба через неделю!

– Свадьбы не будет.

– То есть как это не будет? Гай, ты соображаешь…

Гай простер руку, и Эмили покорно умолкла. Все-таки в Гае было что-то античное…

Рассказывать он тоже умел. Выяснилось следующее.

Рози не ночевала дома все эти дни, начиная с пятницы. Не звонила, ни о чем не предупреждала, к телефону не подходила. В воскресенье же вечером Фил, к тому времени окончательно деморализованный и отчаявшийся, получил от Рози по электронной почте сообщение, что свадьба отменяется. Якобы она много думала в последнее время – здесь Гай яростно фыркнул – и поняла, что они поторопились с решением о свадьбе. Последним ударом было появление в глубокой ночи курьера на фирменном бронированном микроавтобусе, который привез все бриллианты, когда – либо подаренные Филом Рози Шайе. Несчастный отвергнутый жених заметался по опустевшему любовному гнездышку, а потом понял, что не может оставаться в одиночестве.

К Гаю он приехал в два часа ночи, и до утра они пили русскую водку и говорили, а потом Фил рыдал у Гая на груди, и как-то так получилось, что там же, на груди, и заснул. Но! Не в том смысле, как могли бы подумать некоторые. В чисто платоническом, отчасти даже материнском, то есть братском смысле!

В этом месте рассказа Гай гневно зыркнул на Эмили, но та слушала его завороженно, открыв рот, а это всегда подкупает. Гай смягчился и закончил свой рассказ:

– И я думаю, что так даже и лучше. Признаюсь, не ожидал от Розиты такой силы духа. Вот поженились бы и мотали друг другу нервы, а он впечатлительный, он бы мог даже инфаркт получить…

Образ впечатлительного Фила проник в сознание Эмили, и она быстренько закрыла рот.

– Гай, ты того… чересчур уж за него переживаешь.

– Ты бы его видела на рассвете, когда он рыдал во – от такими слезами!

Эмили выволокла из-под стола пустую литровую бутылку из-под «Смирновской» и с сомнением изрекла:

– Это после литра выпитого? Да тут кто хочешь зарыдает.

– Не серди меня!

– Прости, прости, Гай! Слушай, а наши планы? На сегодня все отменяется?

Гай немедленно преобразился. Глаза его сверкнули боевым огнем.

– Еще чего! Сегодня благотворительный матч «Буйволов», будет зал битком, и знаменитости станут спрашивать лишний билетик.

– Кстати о билетиках: если меня опять не пропустят внутрь, я завязываю с поисками женихов.

– Эмили, ты очень закомплексованная.

– Да? Кто бы говорил. Ты сколько не мог успокоиться после того, как нас с Рози выперли из «Семи слонов»?

– Ладно, проехали. Значит, так: сейчас ты едешь к себе, мы переодеваемся и в половине седьмого встречаемся у стадиона.

– А Рози?

– А где я тебе возьму Рози? Кстати, скорее всего, она придет прямо туда.

– Ты уверен?

– Нет, не уверен, но ведь с нами она все эти дни встречалась? Короче, так: никаких бриллиантов, лифчик с прозрачными бретельками, сверху что-нибудь красное и обтягивающее. Джинсы, кроссовки. Художественный беспорядок на голове, макияж поярче.

– Зачем?

– Затем, что на нас должны обратить внимание телевизионщики. Им нужна хорошая картинка – нам нужны хорошие мужчины.

– А куда ты денешь Фила?

– Пусть спит. Его все равно не поднять, так что… проснется – сам уйдет.

Показалось Эмили или в голосе Гая прозвучала скрытая горечь?

На баскетбольном матче Эмили не была ни разу, хотя по телевизору смотреть баскетбол любила. Оказалось, что это вполне светское мероприятие, никаких малолетних фанатов в грязных шарфах тут нет, а на многих дамах даже и бриллианты имелись, ничего страшного. Гай отмахнулся, когда Эмили указала ему на это.

– Они сидят в ВИП – зоне, и снимать их запрещено. Во всех смыслах, ха – ха. А мы с тобой пойдем в народ. Вон, видишь симпатичных мальчиков с камерой?

– Да их тут полно…

– Нет, те снимают игру, а эти – зал. Вот туда мы сейчас и пойдем…

Позади раздался мелодичный голос:

– Значит, бросили меня, да? Все сами хотите сделать?

Эмили и Гай обернулись как ужаленные – и не смогли сдержать изумленного вопля.

Рози Шайе была не накрашена, волосы заплетены в небрежную косичку, а глаза подозрительно покраснели. На Рози были простые джинсы и голубой пуловер – обычная девчонка, каких на десяток дюжина. Кстати, сейчас было заметно, что из всей троицы она самая младшая…

Гай вдруг нахмурился и опустил голову, упрямо глядя на подругу исподлобья:

– Не хочу никаких тайн и недомолвок, Розита. Твой Фил искал тебя в полном отчаянии… и приехал ко мне. Мы с ним пили водку, но ничего такого не было. Сейчас он спит в моей квартире, Эмили видела.

Рози усмехнулась и потрепала Гая по плечу.

– Он больше не «мой Фил», Гай. Мы расстались. И ты можешь держать его в своей квартире сколько захочешь.

– Да что у вас случилось-то?!

– Тсс! Не шуми. Ничего страшного не случилось. Все расскажу… и покажу, но потом. Давайте сходим на матч и постараемся повеселиться от души.

В туалете Рози подкрасилась, потом покурила, а Эмили постояла рядом, после чего они вернулись к Гаю, и все трое отправились в зал. По площадке уже скакали девчонки с пушистыми шарами в руках – до начала матча оставались считаные минуты.

Рози где – то уже раздобыла пиво и теперь аккуратно прихлебывала его, картинно облокотившись на барьер, отделяющий зону зрителей от спортивной зоны. Слева к ней неотвратимо приближались ребята с телекамерой, справа – охранник.

Рози смотрела только на телевизионщиков и потому в нужный момент замахала Эмили, чтобы шла к ней поближе. Охранник заступил Эмили дорогу на последнем метре дистанции.

– Мисс, я это самое… Попрошу… пройти, в общем. На место.

Эмили мысленно взвыла. Вот так и зарабатывают комплекс неполноценности. Почему именно ее, почему не Рози?! Она же еще даже не дошла до барьерчика!

Из-за плеча охранника раздался жалобный стон Рози, и парень тут же потерял бдительность:

– О, как хорошо, что вы пришли! У меня сережка упала, бриллиантовая, и я не могу ее найти, а там сзади сидят какие-то хулиганы…

Парень выкатил грудь и глаза, расправил плечи и очень грозно посмотрел на зрителей, мирно сидевших у Рози за спиной, пивших свое пиво и ни о чем предосудительном не мечтавших. Телевизионщики доехали до их группы и развернули камеру аккурат на Рози – и на Эмили, повисшую на барьерчике наподобие мокрой тряпки. Рози сверкала глазами и зубами, то и дело залихватски встряхивая вороной гривой.

Эмили увидела на большом экране свое изображение – и поспешно отвернулась от камеры. Девочка – даун, все правильно. Рот открыт, глаза безумные, волосы дыбом. Вот у Рози лифчик из-под футболки вылезает – соблазнительно, а у Эмили – не то футболка мала, не то лифчик велик. Нет, надо завязывать с активным поиском своей второй половины…

В этот момент на ее плечо легла громадная рука, принадлежащая давешнему охраннику. Эмили почувствовала, что сейчас завизжит от злости. Может, ее судьба – охранники и вышибалы? Почему их всех так и тянет к ней?

Она покорно и обреченно повернулась к человеку – горе.

– Извините, вы мисс Феллоуз?

– Я мисс Феллоуз. Что плохого я сделала на этот раз?

– Да вроде все в порядке. Просто вас приглашают вместе с подругой пройти в ложу для почетных гостей.

– Куда?!

Материализовавшаяся у локтя Рози совершенно спокойно кивнула громиле.

– С удовольствием. Вы нас проводите, молодой человек?

Короче говоря! Пригласили в ложу Эмили – а в результате она плетется в хвосте! Рози оплела охранника, как плющ, Гай уже расцеловался со всеми знакомыми телевизионщиками, встреченными на пути, и остался с ними внизу, а Эмили тащится сзади и не знает, куда деть пиво…

Охранник распахнул дверь ложи – и навстречу всем пришедшим посыпалась целая толпа. Громогласно радовался ковбой Шерман, бизнесмен из Сент – Луиса. Ослепительно и молчаливо улыбался французский гость Франсуа Монферран. Холодно кивнула из кресла мачеха Тесса. Запрыгали и заверещали вокруг Ларри и Джерри. А в самом дальнем углу большой ложи стоял Ричард Норвуд в чем – то демократичном и неброском, смотрел на одну только Эмили и улыбался так, словно здесь, кроме них двоих, никого не было. Ларри затеребил Эмили за руку.

– Это я тебя увидел, я! На большом экране, так клево, скажи? И сказал всем, а дядя Стив свесился вниз, чуть не упал, но высмотрел вас около площадки. Здорово?

– Здорово! Это Рози. Моя подруга. Стивен Шерман подобрался и одарил Рози бархатным взглядом. Рози грациозно подала руку Франсуа. Эмили не могла не восхититься той легкостью, с которой ее боевая подруга влилась в абсолютно незнакомый коллектив и принялась наводить там свои порядки.

Мачеха Тесса негромко и слегка насмешливо окликнула Эмили.

– Садитесь со мной, Эмили. Вы тоже любите спорт?

– Да в общем – то не очень…

– Вот и я терпеть не могу. Надеялась, что у меня будет свободный вечер – Дик собирался провести его с Ларри. Но тут позвонил Стивен и сбил всех с панталыку.

Эмили смотрела на Ричарда Норвуда. Ричард Норвуд не сводил с нее глаз.

Тесса вздохнула и легко поднялась из кресла.

– Что ж, не буду вам мешать. Судя по всему, между вами уже давно идет какой-то напряженный внутренний диалог. Никогда не понимала, как такое может быть, впрочем… пойду с мальчиками за мороженым.

Ричард Норвуд отлепился от стены и уселся рядом с Эмили. Молча нашел ее руку, сжал дрожащие пальцы. Теперь они оба смотрели прямо перед собой, боясь взглянуть друг другу в глаза.

– Ты как здесь?

– Мы собирались искать мне жениха.

– С ума сошла! Зачем?

– Затем, что мне нужно замуж.

– А я?

– А ты должен был поговорить с Ларри о сексе.

– Да, но после того, как ты ушла, я вдруг понял, что ничего по этому поводу Ларри сказать не смогу. И тут позвонил Стив и позвал всех на баскетбол… Мистика продолжается?

– Видимо, да.

– Так ты и в отель, и в спортзал приходила, чтобы…

– Ричард Норвуд, замолчи. В твоем изложении я получаюсь развратной женщиной, а это не так. Я просто дура.

– Нет, это я дурак. Не надо было тебя слушать в субботу. Надо было хватать и целовать. А потом перекидывать тебя через плечо и тащить к себе домой. Тогда у нас все нормально получилось бы, и завтрак тоже!