Текст книги "Гаргулья из главного управления (ЛП)"

Автор книги: Кейт Прайор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Он откидывается назад, и это движение вызывает у меня желание переползти через стол и оседлать его колени.

– Я думаю, мне нужно лучше узнать тебя, – говорит он.

Я стискиваю зубы и…

– Я могу показать тебе сиськи.

Это не то, о чем он просит.

Все чувства, с которыми мне еще предстоит аккуратно разобраться на терапии, бурлят у меня в животе, посылая жар по позвоночнику. Мы только что вернулись к дружеским отношениям, и теперь мое тело готово снова их разрушить. Я должна напомнить себе, что мы пока не нарушали никаких правил, и не должны.

После сегодняшних корпоративных шалостей его внимание ко мне действует на нервы, и кажется, что оно напрямую связано с моим клитором. Оно мне нужно так же, как мой вибратор, прямо сейчас. Что еще хуже, я думаю, он знает, что идея наклейки вызывает зуд во мне, какого не было уже очень давно.

– Моя импровизированная песня и танец тебе не подходят?

Я узнаю его взгляд, такой же, как перед тем, как я поцеловала его в баре. Его янтарные глаза мерцают в свете свечей и темнеют, когда он рассматривает меня.

Дыхание замирает в моей груди, а сердцебиение сбивается. Его взгляд задерживается на мне, к чему я не готова.

– Я бы хотел, чтобы ты показала мне, насколько велика твоя потребность в маленькой блестящей наклейке.

11

Я решила, что соблазню Влада.

К черту все, секс с коллегой. Может, это и неважно. Это рабочая поездка, за ее пределами это не продлится. В качестве десерта соверши какой-нибудь профессиональный проступок.

Это будет не соблазнение сирены, чтобы я могла получить хорошую дозу витаминной спермы, а развлечение, потому что я заслуживаю небольшой близости без всяких условий. В любом случае, все остальное, что произошло между нами, – вполне обыденное.

Если Кэти из отдела маркетинга может оторваться с кем-то с работы, почему я не могу?

Я устала смотреть, как другие люди спят со своими коллегами, не думая о последствиях. Хотела бы я придерживаться стандартов, немного отличных от идеальных, не беспокоясь о том, что кто-то будет думать обо мне хуже из-за этого.

Что ж, решение принимается не столько из-за поведения Кэти, сколько на основе событий сегодняшнего утра.

Я не пошла на завтрак с остальной компанией, как в предыдущие дни – я намеревалась пойти, но утром увидела Влада в вестибюле, и он, черт возьми, улыбнулся мне. Я немедленно вернулась в свой номер, разделась и разрядила всю батарейку в своем вибраторе, чтобы пережить сегодняшний день. Нет, я не в порядке. Я никогда не испытывала такого оцепенения и острой потребности одновременно.

Этого недостаточно. Мне кажется, что каждый раз, когда я позволяю своим мыслям блуждать, я думаю о Владе, о том, как я прижимаюсь к нему. Я не могу вспомнить, когда в последний раз испытывала подобное. Я не знаю, как это пройдет, если я не пересплю с ним. Меня бы никогда так не возбудил Костюм-из-Пик-Дистрикт, но он очарователен в самом обезоруживающем смысле.

Соблазнить его – вот как я собираюсь избавиться от этого. Все будет в порядке, если это будет только один раз. Рабочие поездки и все такое. Всего один раз, и готово.

Я действительно не знаю, как собираюсь это сделать. Не думаю, что знаю, как кто-то вообще это делает.

Я потратила несколько минут, размышляя, не написать ли маме. Она сирена, она должна знать такие вещи. Но это может быть настоящей пыткой.

Итак, я поискала в Интернете. Потратила около десяти минут на чтение. Приступила к составлению половины плана, потому что, имея больше одного, я бы струсила.

Заходя в конференц-зал, пропустив завтрак, я не уверена, что смогу справиться со всей этой затеей с соблазнением. Я провела много времени, склонившись над слишком широкой раковиной в ванной моего номера, пытаясь нарисовать симметричные стрелки, и они все равно получились немного неровными.

– Малышка, твой хайлайтер такой классный! – Деанна воркует, когда я останавливаюсь у журнального столика в конференц-зале, и это мило с ее стороны, если бы я пользовалась хайлайтером. Думаю, у меня просто всегда жирное лицо.

Уверенность в этом начинании с соблазнением падает на один пункт.

– Э – э-э… спасибо, малышка, – я улыбаюсь ей так широко, как только могу, потому что это менее эмоциональный труд, чем дать ей понять, что это был не комплимент, как она думала. Я ненавижу, что «малышка» начинает входить в мой лексикон из-за того, сколько времени я провела рядом с ней. – Твои волосы сегодня выглядят великолепно.

Она сияет и поворачивается к своей следующей жертве около безкофеинового кофейного автомата, и я пользуюсь возможностью направиться в другой конец конференц-зала, убегая со своим кофе и своей жизнью.

Даже приближаясь к нему, теперь, когда я приняла решение, я не знаю, как себя вести. Вздох, почти похожий на стон, срывается с моих губ, и он поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

Я оглядываюсь по сторонам и надеюсь, что никто больше этого не слышал, хотя я ничего не могу поделать. Мы обмениваемся тихими пожеланиями доброго утра, которые кажутся до боли интимными, и все же этого недостаточно. Немного странно, что мы вот так играем, когда наши коллеги вокруг.

– Я видела, что у тебя сегодня в расписании презентации, – говорю я ему полушепотом, потому что сегодня утром поступило обновление; электронное письмо, отправленное Лили, в котором говорилось, что были внесены некоторые изменения. На самом деле я не могу сжать колени стоя так, чтобы это не было заметно, но за неважной папкой, которую я взяла, я ущипнула свой сосок в надежде, что это немного облегчит потребность между ног.

– Мигелю пришлось уехать домой пораньше, похоже, его ребенок заболел, – кивает он, бормоча ответ вполголоса, отчего у меня текут слюнки.

Темный лорд, спаси меня.

Я сильно прикусываю нижнюю губу, чтобы держать себя в руках, пока не понимаю, что мне нужно ответить.

– И у тебя уже было подготовлено выступление?

Потому что, конечно, он был бы готов. У него своя жизнь; он в корпоративном мире намного дольше, чем я.

– Мы работали над его презентацией на прошлой неделе, но вчера вечером я добавил еще несколько слайдов. Вырвал страницу из твоих заметок, – добавляет он, подмигивая.

Я думаю, это должно быть скорее непринужденное подшучивание, чем флирт, но все равно мое сердце замирает.

Я выбрала свободное место впереди, немного в стороне от центра. Есть некоторый смысл в том, что на третий день похмелья энтузиазм людей угас, и многие утыкаются в свои заметки, чтобы скрыть свою невнимательность.

– Ну, я не могу дождаться, когда увижу это. Держу пари, ты добавил только лучшее, – предлагаю я, затем встряхиваюсь. Слишком офисный стиль, мне нужны более кокетливые шутки. Более соблазнительные. Мне следовало провести больше исследований.

– Хорошо. Я буду впереди. Дай мне что-нибудь, что стоит записать, – подмигиваю я в ответ и сразу чувствую себя глупо, но он улыбается, и внутри меня взлетает стайка бабочек. – Научи меня чему-нибудь, чего я не знаю.

– Ерунда. Держу пари, твоя презентация поразит нас, – говорит он, наблюдая, как я расставляю свои вещи на первом ряду столов в конференц-зале, а мой блокнот и ноутбук занимают самое центральное место. Не думаю, что я когда-либо раньше сидела в первом ряду на таких собраниях. Намного проще провести день на задних рядах зала, рисуя и не обращая внимания на выступления.

– На сегодня меня нет в списке, – пожимаю я плечами, и мне требуется вся моя сила воли, чтобы буквально не прыгнуть на него, как профессиональный скалолаз. – Но так и будет.

У него нет времени спрашивать, что я имею в виду, поскольку все начинают занимать свои места, и кто-то включает проектор.

На самом деле, сидеть впереди и сосредоточиться не так страшно, как я думала. Опять же, мой разум все еще не совсем внимателен к текущим темам. Каждая презентация проходит незаметно, и я делаю все возможное, чтобы выглядеть нормально, не забывая о своем плане.

Обычно я бы мучилась, что под этой юбкой заметно мое нижнее белье; сейчас я провела большую часть собрания, задаваясь вопросом, не слишком ли очевидно, что его там нет.

Это своего рода скачок, своего рода предположение. Да, мы флиртовали. Я продолжаю объяснять это себе. Не думаю, что я на самом деле ошибаюсь. Может быть, если поцелуя было недостаточно, чтобы разрушить нашу дружбу, то мы могли бы переспать вместе один раз, и все было бы в порядке.

Это в равной степени пугающе и захватывающе, и мое сердце учащенно бьется даже от того, что я нахожусь на краю пропасти моего плана.

Я почти весь день сижу, плотно скрестив ноги, немного сильнее сжимая колени, когда чувствую, что не могу смотреть на Влада с другого конца комнаты. Я не знаю, из-за моего решения добиваться того, чего я хочу, или просто из-за необузданной привлекательности, которую он излучает, но движение его крыльев и массивных плеч, то, как каждые полчаса он перекатывает и расправляет их, заставляет меня бороться с нервами, чтобы не сгрызть ручку.

Его презентация – последняя, и я жду, пока, кажется, он прочитал примерно половину слайдов. Я могла бы наблюдать за ним весь день. Звук его голоса обволакивает меня, как жаркий летний день, погружая в гипнотическое затишье, когда он говорит о цифрах, которые на самом деле ничего для меня не значат. Хотя в его устах они звучат убедительно.

Единственное, что не дает мне забыть о моем плане, – это мое тело, дрожащее от желания взобраться на него, как на скалу.

Я собираю юбку, мои руки лежат на коленях, я приподнимаю ткань, пока она не становится непрофессионально короткой на моем сиденье.

– Темная Власть идут на двадцать процентов лучше, чем прогнозировалось в этом квартале, но возникает вопрос, как мы можем сделать этот рост устойчивым для компании? – говорит он, и то, как он смотрит мне в глаза и решительно переходит к следующему слайду, заставляет меня вздрогнуть.

Я сдерживаю стон рукой и прикусываю костяшки пальцев. Если он продолжит говорить об экологичности, я могу кончить прямо на своем месте.

Его взгляд задерживается на мне, и я распрямляю ноги и снова скрещиваю их – короткая вспышка того факта, что на мне нет нижнего белья.

Его ноздри раздуваются, и мне приходится крепко сжать колени от ощущения жидкого тепла, которое разливается по моему телу. Я пытаюсь просто не слететь со своего места на пол. Почему-то сейчас становиться перед ним на колени кажется удивительной и ужасной идеей.

У меня такое чувство, что мое лицо горит, даже когда я держу себя в руках, ожидая, когда это закончится. Мои коллеги разрозненно хлопают, когда мелькает слайд «Конец» и проектор гаснет. Все это регистрируется моим разумом где-то на расстоянии.

Я встаю немного слишком рано и ухожу из конференц-зала до того, как Лили начинает рассказывать всем, что дальше в бесконечном списке занятий дружного коллектива.

Я подхожу к лифту и нажимаю кнопку, прежде чем слышу, как позади меня открывается дверь конференц-зала.

Это он, только он, следит за мной с жаром в глазах.

О нет, малышка. Что ты наделала?

Он следует за мной в лифт с горящими глазами, и я прислоняюсь к задней стене, наполовину надеясь, что он прижмет меня к ней. Его взгляд прикован к моему рту, и я не уверена, что у меня хватит терпения на поцелуи, ведь все остальное мое тело просит, чтобы к нему прикасались, целовали, лизали, все.

– Привет, Влад, – шепчу я, произнося его имя так, будто могу погладить себя им.

Расстояние между нами начинает сокращаться, пока двери лифта закрываются. Я хватаюсь за поручень позади себя, почти выгибаясь дугой от стены в предвкушении, хотя бы для того, чтобы быстрее ощутить его прикосновение.

– Подождите, придержите дверь открытой!

Мой одурманенный похотью мозг на мгновение дает сбой, и я моргаю. В эту конкретную секунду я бы многое решила оставить открытым, но в тот момент, когда я вижу, как чья-то рука цепляется за двери лифта, мне просто хочется заскулить от разочарования. Двери открываются с покорностью, которая кажется слишком уместной. Я обмениваюсь взглядом с Владом, когда он отступает, чтобы пропустить парня вперед. Я вижу это и по выражению его лица – раздражение из-за того, что мы не можем побыть ни минуты наедине.

Затем, к моему ужасу, не один человек, а целая толпа спешит внутрь, как будто лифт не может совершить больше одной поездки. Каждый из них, конечно, просит нажать кнопку другого этажа. Влад и я практически забились в дальний угол, учитывая, сколько людей сегодня решили проверить грузоподъемность лифта.

По крайней мере, никто из нашей компании, возможно, не задался вопросом, что мы делали так близко друг к другу в лифте.

Здесь довольно тесно, но не настолько, чтобы я физически касалась кого-либо. Между всеми примерно дюйм или два свободного пространства.

Я немного вздрагиваю от прикосновения к своей лодыжке, слегка задевающего кожу. Бросив взгляд вниз, замечаю мерцание каменно-серой чешуи, мелькающей между моими и Влада ногами. Я смотрю на него, его крылья плотно прижаты, чтобы дать всем больше места, его плечо едва касается моего. Он твердо выдерживает мой взгляд и приподнимает бровь на долю дюйма.

Его хвост задевает мою ногу повыше, и я понимаю, что он задает мне вопрос. Мои щеки краснеют.

Я оглядываюсь на остальных пассажиров лифта, но все смотрят вперед. На нас никто не смотрит.

Я не знаю точно, о чем он думает, но я хочу того, что он сделает со мной. Я еле заметно киваю, сильно прикусывая нижнюю губу.

Его хвост обвивается и ползет по моей ноге, впиваясь в мягкие части бедер, оставляя синяки. Кончик его хвоста скользит по чувствительной коже моей вульвы, проводя по шву моих колготок так нежно, как может только язык.

Он бросает на меня нетерпеливый взгляд, и я еле заметно пожимаю плечами. Ладно, может, я и не надела нижнее белье на встречу, но мне нужно было что-то надеть, даже если оно, по сути, прозрачное.

Я сдерживаю стон, когда его хвост ловко зацепляется за мои колготки, разрезая шов для лучшего доступа. Он начинает водить хвостом взад-вперед по моим складкам, медленно погружаясь, чуть глубже с каждым движением.

Я чуть не застонала, когда он нашел мой клитор, нуждающийся в прикосновении.

Он дразнит меня, пытаясь вытянуть из меня хоть какой-нибудь звук своими прикосновениями.

Я должна вести себя тихо, а это не то, что я могу сделать наверняка. Мои пальцы сжимаются на перилах позади меня, и я полностью прислоняюсь спиной к стене, раздвигая бедра настолько, насколько это возможно в этом тесном пространстве. Он снова проводит по моему клитору, и я снова киваю, пытаясь сдержать дрожь, пробегающую по телу.

Сколько времени может продлиться поездка в лифте? Я не знаю, смогу ли я ее пережить. Я так сильно кусаю губу, что наверняка останутся синяки.

Лифт заканчивает поездку раньше, чем кончаю я, и все выходят, кроме Влада и меня. Я думаю, может быть, одному из нас следует нажать кнопку аварийной остановки, но он перемещается от моего клитора к влагалищу, погружаясь в меня, восхитительно входя и выходя, пока я кончаю, сжимаясь и дергаясь вокруг кончика его хвоста.

Я отпускаю перила, и он ловит меня, свободно прижимая к своему бедру. Я слишком шатаюсь, чтобы по-настоящему оценить близость наших тел. Когда отголоски моего оргазма отступают, он нежно проводит пальцем по моей щеке.

– Хорошая девочка, – бормочет он и пробует влагу на кончике своего хвоста. Одобрение в низком рокоте его слов согревает меня.

Кажется, я киваю, но, честно говоря, есть большая вероятность, что я просто смотрю на него в блаженном состоянии, теряясь в кварцевых крапинках в его глазах.

А потом лифт останавливается, двери открываются, и ему приходится отойти. Как может поездка на лифте быть такой короткой?

Кто-то чуть дальше по коридору кричит:

– Владыр Гротеск! Как раз тот горгулья, которого я искал.

Крик разделяет нас. Неудовольствие морщит его каменные черты, когда он поворачивается, чтобы посмотреть, кто это, и вздыхает.

Влад выходит, слегка кивая мне на прощание, и я все еще тяжело дышу и приваливаюсь к стене лифта. Когда двери начинают закрываться, я откидываю голову к стене и хнычу. Так близко, и в то же время так далеко.

12

Весь вечер я размышляла о лифте. Мысленно я никуда не пошла. Физически я наконец-то позволила увлечь себя в поход по барам с коллегами, потому что, когда другие люди заходили в лифт, я действительно не знала, чем еще себя занять. Я пережила вечер на содовой и воде с лаймом и хмыкала, соглашаясь со всем, что говорят окружающие.

Я бы хотела только вспоминать о том, каково это – быть трахнутой хвостом, и в основном так и есть, но я также беспокоюсь. Почему-то быстрого секса с Владом оказалось недостаточно, чтобы удовлетворить абсолютно дикое желание, охватившее меня.

Возможно, ему придется войти в меня, чтобы я могла по-настоящему насладиться нашей сексуальной энергией. Я не сделала достаточно, чтобы сказать точно, но держу пари, это сработает.

Неприятно думать, что я как будто использую его. Но он знает, кто я, и охотно последовал за мной в лифт. Я не могу себе представить, что он не понимает, что это своего рода часть его территории.

После закрытия одного бара мы переходим в другой, не обращая внимания на ноющие ноги от ходьбы в офисных туфлях. Наша группа снова проходит мимо отеля, и некоторые из нас уходя спать, в то время как другие обсуждают, где еще может быть открыто.

Ледяной ветерок обдувает меня, когда Совен со свистом выходит вперед, чтобы сделать объявление, прежде чем мы потеряем половину наших людей.

– Завтра мы начнем с презентации Хента с обновленной информации о нашей ИТ-политике на следующий год, будьте там в девять. До начала счастливого часа в Айрон баре, скажите им, чтобы они внесли ваши напитки на счет компании.

Люди аплодируют и улюлюкают, и я тоже присоединяюсь. Все оказалось не так плохо, как я думала, но есть способы провести вечер получше.

На данный момент моя улыбка в лучшем случае натянута, и я не думаю, что смогу выдержать еще несколько часов существования в общественном месте; я думаю, что, возможно, я буду с группой, направляющейся в отель спать. Единственной причиной, почему я оставалась с ними эти несколько часов, была надежда, что Влад присоединится к нам, поскольку он был командным игроком и все такое. Это не было бы тем бешеным срыванием с него одежды, на которое я надеялась ранее, но было бы приятно провести с ним время.

Случайно услышанное упоминание о шотах с персиковым чаем торопит меня сесть в такси с несколькими другими девушками, имени некоторых из них я до сих пор не знаю.

– Этот горгулья из отдела развития бизнеса, – бормочет одна из них, когда за мной захлопывается дверь. – Он женат? Он симпатичный.

Слишком много согласных кивков от остальных в машине. Кэти, к счастью, издает насмешливый звук.

– Фу, это мой босс.

– Я не думаю, что горгульи на самом деле женятся, – говорит кто-то другой.

– Значит, он холост, верно? – продолжается первая.

Моя рука похожа на коготь, когда я нащупываю ремень безопасности. Я напеваю, впиваясь зубами в нижнюю губу. На меня как будто направлен прожектор, и кто-нибудь из них через мгновение это заметит.

– Мммм. Я ничего этого не слышу – добавляю я легким, но достаточно жестким голосом, чтобы напомнить им, что я из отдела по работе с монстрами, даже если это лицемерно с моей стороны.

К счастью, этого достаточно, чтобы заглушить этот разговор, прежде чем он повернет в едва ли лучшую сторону.

– Что самое пикантное когда-либо происходило в офисе? – спрашивает меня девушка-вампир.

Кэти бросает в мою сторону слишком очевидный убийственный взгляд. Кое-кто слишком высокого мнения о себе. Тем не менее, я поджимаю губы и качаю головой под несколько стонов.

– Ну, я была этажом ниже, когда Совен прикончил Рэндалла, – спустя мгновение говорит Кэти. – Вихрь чуть не задел и меня!

К счастью, поездка короткая, и мне удается не участвовать в большей части разговора. Мы выходим из такси и расходимся, никто из нас на самом деле не хочет тусоваться вместе.

Над головой нависает ночное небо, маленькие звездочки рассеяны в зеленоватых миазмах. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к этому: видеть космос так близко. Это те мелочи из Новой Темной Власти, которые действительно заставят чувствовать себя маленьким и незначительным.

Я ощущаю покалывание на коже, когда замечаю фигуру на линии крыши, нарушающую симметрию. Дрожь пробегает по моим плечам.

Влад.

Мое сердце учащается, и я отстаю от остальной группы, когда они направляются внутрь, наблюдая за силуэтом человека, широко расправляющего крылья на фоне луны.

Я поднимаюсь на лифте на верхний этаж и нахожу лестницу на крышу.

Когда я толкаю дверь, проходя по ровному цементному полу вокруг различных вентиляционных выходов, она кажется почти пустой, но вот я нахожу его и останавливаюсь.

Он уперся одной ногой в низкий каменный барьер, ограждающий здание по периметру, его крылья широко расправлены, ветер едва шевелит их.

Внезапно меня захлестнула волна ностальгии по тем временам, когда я работала в Пике. Казалось, что из каждого офиса в здании открывается такой вид. Сейчас я не часто вижу это, работая дома перед экраном. Но теперь, зная, что он горгулья, все приобретает иной смысл. Интересно, что это значит, каково это – нуждаться в таком возвышении как в чем-то большем, чем просто среда обитания.

А потом он поворачивается и смотрит на меня.

Я улыбаюсь, не в силах сдержаться.

– Привет, незнакомец.

– И тебе привет.

Он запускает руку в карман куртки и вытаскивает маленький блокнот. По тому, как загнуты уголки, я могу сказать, что он рассматривал мои каракули.

– Ты оставила свои записи с последнего собрания.

К моим щекам приливает румянец оттого, что меня поймали на невнимательности, оттого, что кто-то увидел, чем я была занята, вместо тог, чтобы быть внимательной.

– О боже… действительно интенсивные и кропотливо подробные заметки, – бормочу я, потому что совершенно ясно, что это что угодно, только не они.

– Я не знал, что ты художник.

– Художник, нет. Я скорее мечтатель мирового класса.

Один вентиляционный выход имеет достаточно кубическую форму, чтобы я могла сесть на него рядом с Владом, не подходя слишком близко к краю крыши. Я все еще могу видеть достаточно горизонта, темного и клубящегося туманом.

– Я заметил, что тебя нет в расписании презентаций на завтра.

– О. Хм, да, – я убираю прядь волос с лица, отводя взгляд. – Ты меня поймал.

Он долго-долго молчит, и я чувствую, что его оценка меня, должно быть, неуклонно снижается. Я много говорила о работе с монстрами, но все это просто то, что другие люди говорили до меня.

Удивительно, что я проработала здесь так долго, и никто не обнаружил, что на самом деле я не очень хороша в своей работе и мне нечем поделиться. Я просто еле-еле справлялась и держалась подальше от всеобщего внимания. Возможно, если никто не заметит, что меня здесь не должно быть, они никогда не поймут, что я недостаточно квалифицирована для того, что я делаю на своей работе.

– На самом деле я не делаю ничего настолько важного, чтобы заслужить место в расписании. Обычно я просто отправляю памятку, когда происходит изменение политики.

Я поворачиваюсь и смотрю на него, и он явно видит меня насквозь. Я обхватываю себя руками.

– И… мне действительно нет смысла находиться здесь, на этих больших сборищах. Я не знаю, зачем они утруждают себя тем, чтобы брать меня с собой, – заканчиваю я слабым голосом. Я действительно не знаю, как это объяснить.

Он протягивает ко мне когтистую руку, и я встаю, сжимая ее. Он подводит меня ближе к краю, но обхватывает руками. Ветер здесь свирепее, чем на земле, но с большим горгульей, защищающим меня, я не боюсь высоты или падения.

Его голос звучит низким рокотом у меня в ушах, пробиваясь сквозь ветер и шум города внизу.

– В Пике легко почувствовать себя неудачником, когда позволяешь обществу устанавливать для тебя стандарты. Это заставляет тебя забыть, чего ты хотела в первую очередь, когда все, чего ты желаешь, – это удержать себя.

У меня не хватает духу посмотреть на него, увидеть старые шрамы на его лице, которые я слышу в его голосе. Я просто продолжаю смотреть на горизонт.

– Удержать себя, – повторяю я, но неуверенность, с которой я это произношу, заставляет это звучать как вопрос.

Он что-то хмыкает, но не отвечает. Я не уверена, то ли он меня не услышал, то ли не хочет уточнять.

Я не настаиваю на ответе. Он так много рассказал мне о себе, что я почти чувствую жадное желание узнать больше. Я начинаю полностью связывать его образ из аккаунта в электронной почте и человека передо мной.

Я поворачиваюсь в его хватке лицом к нему. Мягкая, маслянистая гладкость его костюма под моими руками контрастирует с дышащей каменной грудью прямо под тканью и приглушенным сердцебиением внутри.

Часть меня жаждет сказать ему, что он знает, кто я, и ему не следует вот так связываться со мной, раскрывая вещи, о которых следует шептаться в электронных письмах. Но он так много знает обо мне, что я не могу.

Он проводит тыльной стороной гранитного когтя по моей щеке, прежде чем обхватить мое лицо ладонями и приподнять мою голову.

Этот поцелуй отличается от других, которые были вызваны безумной потребностью. И хотя я все равно чувствую ее сейчас, боль внутри меня явно менее отчаянная. Возможно, порхающие, воркующие голуби в моем животе знают, что во Владе есть что-то безопасное. Не обязательно все должно быть быстро и безыскусно, чтобы успеть разойтись до того, как будет сказано что-то не то.

Я поощряюще стону ему в рот. Я хочу, чтобы он не торопился со мной. Его руки скользят вниз, обхватывают мою задницу, поднимая меня в объятия. Мои руки находят его плечи, рога, чтобы глубже погрузиться в поцелуй.

Во время одного из вдохов, ради которого я поднимаюсь, я немного удивлена, обнаружив, что его кожистые крылья обвились вокруг нас, как кокон. Я протягиваю руку и касаюсь крыльев, не в силах больше сдерживаться от вопроса, на что они чувствуются. Наощупь его крылья больше похожи на кожу, чем на камень, хотя каждый выступ кости постепенно становится прохладным и твердым. Его тело содрогается под моими прикосновениями, и я мысленно отмечаю это на потом.

На вкус он как нечто неосязаемое, и жаль, что ароматические свечи не могут вызвать мысли о дождливом утре и крокусах ранней темной весной, когда воздух потрескивает от далеких раскатов грома. Я бы выкупил целую витрину этих свечей.

Он мне нравится. Он мне очень, очень нравится. Это какое-то ужасное чувство, что я буду питаться его витаминной спермой. (Я забыла, как это называется по-научному).

Я напрягаюсь при этой мысли и отстраняюсь от поцелуя. О, черт.

Вот оно. Разговор. Та часть, которая означает, что секс не может быть просто сексом, потому что люди думают, что я использую их как еду.

Я пристально смотрю на Влада, прикусывая нижними зубами внутреннюю сторону губы, пока готовлюсь к тому, что собираюсь сказать.

– Когда ты трахнешь меня, – начинаю я, потому что, даже если бы мы не говорили об этом, у меня такое чувство, что это было у нас обоих на уме. Говоря четко и твердо, удерживая его взгляд, я говорю: – Я закричу: «Кончай в меня, сейчас, пожалуйста».

Он не моргает, не вздрагивает.

Я поднимаю бровь.

– И я хочу, чтобы ты на самом деле кончил в меня. Ты можешь кончить мне в рот или в мою киску, но не на меня…

Его хватка на моем запястье усиливается, прерывая меня. Я слишком долго смотрела на его лицо, и только сейчас заметила гребаный кирпич у него в штанах, твердые очертания его члена, выступающие на фоне качественного костюма.

– Если ты продолжишь говорить, я научу тебя тому, о чем ты просишь, – рычит он мне на ухо.

При этой мысли по моей коже разливается жар. Я наклоняюсь немного ближе, удерживая его взгляд.

– Когда. Ты. Трахнешь. Меня. Я хочу, чтобы ты оставил меня разбитой и жаждущей большего.