Текст книги "Англия и англичане. О чем молчат путеводители (Наблюдая за англичанами. Скрытые правила поведения)"

Автор книги: Кейт Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 35 страниц)

Диаграмма

Итак, характерные черты английской самобытности. Похоже, они уже сами по себе выстроились в некий систематизированный перечень. У нас есть «ядро», и мы выделили три категории (рефлексы, мировоззрения и моральные ценности), каждая из которых содержит группу из трех особенностей. Диаграммы – не самая сильная моя сторона (неанглийский читатель сочтет, что я скромничаю), но, судя по всему, мне удастся сдержать свое несколько опрометчивое обещание представить все это в некоей наглядной форме[160]160
  Если я говорю о предстоящей работе без особого вдохновения, так это потому, что я знаю, что: а) людям свойственно ожидать слишком многого от диаграмм, и они порой вместо прочтения всей книги целиком довольствуются знакомством с одними лишь схемами и таблицами (я и сама так делаю); б) в простой диаграмме заметить огрехи и недостатки гораздо легче, чем в тексте объемом 400 с лишним страниц, что делает их легкой мишенью для придир и «блохоловов». – Прим. автора.


[Закрыть].

Невозможно показать все взаимосвязи и взаимозависимости между отдельными чертами – я пыталась это сделать на протяжении нескольких дней, но у меня каждый раз получался запутанный клубок спагетти, только менее аппетитный. Как бы то ни было, я поняла, что эти связи имеют значение или даже очевидны только в отношении отдельных аспектов, особенностей или правил английского поведения. Например, табу на разговор о деньгах – это результат социальной неловкости в сочетании со скромностью, лицемерием и щепетильностью в отношении классовых отличий (то есть «ядро» + по одной черте из каждого «ответвления»); выражение недовольства по поводу Рождества – это пессимизм + вежливость + лицемерие (вновь по одной черте из каждого «ответвления», которые все косвенно соотносятся с «ядром»). Таким образом, чтобы показать все эти взаимосвязи, мне пришлось бы включить в диаграмму все элементы наших моделей поведения и правил, то есть фактически всю книгу.

Остановимся, пожалуй, на более простом варианте. Отставим свой микроскоп, сделаем несколько шагов назад и взглянем на всю картину целиком. Эта основополагающая диаграмма самобытности английской культуры не скажет нам ничего такого, что мы уже не выяснили из помещенного выше «повествовательного» перечня. На ней просто обозначены определяющие черты, показано, как их можно классифицировать и что все «ответвления» связаны одно с другим и с центральным «ядром». Но по крайней мере на диаграмме видно, что английская самобытность – это динамичная система, а не статичный перечень. И главное, эту систему мы сумели уместить на одной странице, что очень удобно. Во всяком случае, если нужно что-то быстро уточнить. Или получить представление об английской самобытности с одного взгляда. Да и на вид диаграмма очень аккуратная и симметричная неловкость.

Боюсь, моя диаграмма особенностей английской культуры не очень-то похожа на «грамматику» или «геном», и, вне сомнения, она разочарует тех, кто ожидал чего-то более сложного и научного. Но те геномы и прочее – это всего лишь метафоры, и сколь бы мне ни нравилось обыгрывать метафоры и в целом «издеваться» над ними, английскую самобытность нельзя «втиснуть» ни в одну из существующих научных структур, поэтому мне пришлось придумать свою довольно примитивную упрощенную модель. И она оказалась похожа на молекулу, – вы не находите? – что, на мой взгляд, выглядит вполне «научно». Как бы то ни было, я не ставила перед собой цель поразить читателя некой грандиозной диаграммой – просто хотела вывести схему, которая помогла бы нам понять и осмыслить особенности и нюансы обычного поведения англичан.

Причины

Исследуя особенности английской культуры, мы не рассмотрели один вопрос. Если наша пресловутая социальная неловкость и в самом деле «ядро» английской самобытности, то каковы же причины этой «болезни»?

На протяжении всей книги я выступала в качестве этнолога-психиатра, обследуя пациента (англичан), у которого был «обнаружен» целый комплекс сложных форм необычного и нелогичного поведения, странные убеждения и эксцентричные маниакальные привычки. В течение долгого времени внимательно наблюдая за «пациентом» и задавая «ему» множество нескромных вопросов, я в конце концов начала замечать повторяющиеся модели и характерные черты и в итоге поставила следующий диагноз: состояние, которое я называю «социальная неловкость англичан». Я не могу исцелить от этой «болезни», но поставленный мною диагноз сам по себе в какой-то степени является лечебным средством.

Но этиология этой «болезни» по-прежнему остается загадкой. Как и в случае со многими расстройствами психологического характера, никто точно не знает, чем вызван наш недуг. И хотя я считаю, что в данной книге впервые наша социальная неловкость была диагностирована должным образом, – в том смысле, что были обозначены все тревожные симптомы, характеризующие состояние социальной неловкости, – сами эти симптомы, конечно же, не я первая заметила и описала. Все, кто пытался дать определение нашему национальному характеру, непременно упоминали про «английскую сдержанность», и многие ломали головы над ее противоположностями: хамством, хулиганством и другими антиобщественными формами поведения англичан. Мой вклад заключается лишь в предположении, что эти на первый взгляд противоречивые тенденции, так сказать доктор Джекилл и мистер Хайд[161]161
  Доктор Джекилл и мистер Хайд – добрая и порочная ипостаси главного персонажа фантастической повести Р. Л. Стивенсона (1850–1894) «Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда» (1886). – Прим. пер.


[Закрыть], – это элементы одного и того же синдрома (примерно как маниакальность и депрессивность являются составными того, что называют маниакально-депрессивным психозом). Возможно, этот диагноз и помогает понять самобытность английской культуры, но определение и название расстройства ничего не говорят о его причинах.

Разные авторы называют несколько причин. Многие склонны винить английский климат. Возможно, наша погода и впрямь немаловажный фактор, но я скептически отношусь к такому объяснению, поскольку наш климат не сильно отличается от климата стран Северной Европы, – не говоря уже про Шотландию, Ирландию и Уэльс, население которых не проявляют подобных социопатических наклонностей. Это не значит, что мы не должны рассматривать погоду в качестве причины (не все курильщики заболевают раком легких), но предполагается, что должны быть и другие факторы.

Ряд авторов указывают пальцем на нашу «историю», но, судя по всему, нет единого мнения относительно того, на какие этапы английской истории следует возложить ответственность за нашу нынешнюю «болезнь». Мы имели и потеряли империю, но ведь то же самое могут сказать о себе римляне, австрийцы, португальцы и многие другие народы, однако никто из них не стал такими, как мы. Некоторые полагают, что тенденции, о которых я пишу, появились относительно недавно (автор книги «Англичане: разве они люди?» винит привилегированные частные школы, якобы воспитывающие в англичанах чопорность; а антрополог Джеффри Горер отдельные черты нашего национального характера, в частности самоконтроль и подчинение законам, объясняет влиянием нашей полиции). Некоторые даже утверждают, что хамское антиобщественное поведение как явление зародилось у нас, вместе с сексом, в 1963 г. и что до этого времени нравы были другие и молодежь умела себя вести. Правда, другие, ссылаясь на примеры, относят зарождение английской сдержанности и английского хамства к XVII в., а я уже упоминала о средневековых футбольных баталиях. Я не историк, но, по информации сведущих в этой области людей, «социальная неловкость», возможно, в других формах, уже давно не дает нам покоя, и начало развития этого «заболевания» нельзя связать с каким-либо конкретным историческим событием или процессом.

Итак, если климат и история не виноваты в нашем недуге, тогда, может быть, география? То обстоятельство, что мы – «островная раса», время от времени выдвигается в качестве объяснения некоторых особенностей нашего национального характера, например замкнутости. Возможно, в этом есть доля правды, но я не думаю, что островное обитание само по себе является главной причиной, ведь существует много островных народов с совершенно другими национальными характерами, хотя у нас с ними, наверно, и есть что-то общее. С другой стороны, если принять во внимание размеры нашего острова и плотность населения, тогда довод в пользу географии начинает выглядеть более убедительно. Это не просто остров, а относительно небольшой и перенаселенный остров – благодатная почва для формирования у людей таких качеств, как сдержанность, скованность, скрытность, стремление иметь свою территорию, настороженность, неловкость и неумение вести себя в обществе. Только в таких условиях и могла возникнуть культура, в которой господствует «отрицательная вежливость», культура, где вежливость – это в первую очередь форма отказа от вмешательства в частную жизнь людей и навязывания им своего общества; культура с обостренным восприятием классовых отличий, где каждый озабочен своим социальным статусом и боится, как бы его не причислили к более низкой категории населения; общество, для членов которого характерны неловкость, застенчивость, двусмысленность, боязнь близких отношений/выражения чувств/возбуждения; общество, балансирующее между чрезмерной вежливостью и агрессивной воинственностью… Я заметила ряд существенных сходных особенностей англичан и японцев (хотя во многом мы очень разные) и подумала, что, возможно, фактор маленького перенаселенного острова все-таки имеет значение.

Но этот сомнительный географический детерминизм не более убедителен, чем доводы в пользу климатического и исторического факторов. Если география столь важна в формировании национального характера, почему же тогда датчане так сильно отличаются от других скандинавских народов? Или почему французы – это французы, а немцы – это немцы, хотя их разделяет лишь произвольно проведенная граница? Или жители Швейцарских и Итальянских Альп? И так далее. Да, наверное, география играет определенную роль, но это никак не главная причина. Не исключено, что наша социальная неловкость обусловлена совокупностью этих факторов – климата, истории и географии.

Мне очень жаль, но, на мой взгляд, простого ответа на данный вопрос не существует. Честно говоря, я не знаю, почему англичане такие, какие они есть, – да и никто не знает, нужно только в том честно себе признаться. Но это не значит, что мой диагноз не имеет силы. Я вправе сказать, что англичане страдают аутизмом или агорафобией (или тем и другим одновременно, если уж на то пошло) или просто испытывают трудности в социальном общении, не зная причин этих расстройств. Психиатры только так и ставят диагнозы, а этнопсихиатры чем хуже? Вы можете оспорить мой диагноз или, если не согласны с ним, поставить свой.

Но, прежде чем я поставлю точку в своем исследовании (или меня четвертуют за злоупотребление метафорами), хочу предупредить: английская самобытность заразна. Кто-то более восприимчив к ней, кто-то – менее, но если вы немного поживете среди нас, то, вполне вероятно, к своему удивлению, вскоре обнаружите, что на любую неприятность от задержки поезда до катастрофы международного масштаба реагируете типично английской фразой «Вот так всегда!», а на любой намек на излишнюю серьезность или напыщенность – восклицанием «Ой, да будет тебе!» и совершенно теряетесь при знакомстве с новыми людьми. Не исключено, что вы начнете верить, будто большое количество алкоголя помогает раскрепоститься, а в качестве приветствия будете спрашивать: «Холодновато сегодня, правда?» Но вполне вероятно, что вы окажетесь в числе более удачливых гостей страны или иммигрантов, обладающих прочной культурной иммунной системой, которая защищает от нашей социальной неловкости. Если вы все же задались целью влиться в нашу среду или просто хотите посмеяться над нами, думаю, моя книга поможет вам симулировать нужные симптомы.

Эпилог

И вот спустя три года я вновь на вокзале Паддингтон. На этот раз без бренди, потому что мне не нужно сталкиваться с прохожими или лезть без очереди. Передо мной просто чашка вкусного чая и печенье – по-моему, только так и следовало бы, по-английски скромно и сдержанно, отметить завершение моего проекта, посвященного исследованию самобытности английской культуры.

Я сейчас не «на работе» – просто жду поезд на Оксфорд, как обычный человек. И вдруг я ловлю себя на том, что машинально заняла самую выгодную позицию для наблюдения в привокзальном кафе, с которой замечательно видно всю очередь у прилавка. Полагаю, сказалась привычка. Метод «включенного наблюдения» тем и примечателен, что, раз применив его, потом непроизвольно используешь всю жизнь. Каждое путешествие поездом, каждое посещение паба или магазина, каждый дом, мимо которого идешь, каждое мимолетное взаимодействие с каждым, кто встречается на пути, – это все возможность собрать новый материал для исследования или проверить какую-либо гипотезу. Ты даже не способен просто так смотреть телевизор или слушать радио – обязательно при этом делаешь заметки по поводу английской самобытности, черт бы ее побрал.

Книга написана; свой блокнот я оставила дома (сейчас пишу на салфетке). А когда ехала в такси некоторое время назад, на тыльной стороне ладони записывала слова водителя – не могла удержаться. «То все дождь, дождь, а летом вон опять засуху обещают. Как всегда!» О Боже. Должно быть, это уже семисоттысячный пример недовольства английской погодой. Вот уж и впрямь полезная информация, Кейт. Да ты просто помешалась на сборе данных. Ты же подобрала ключ к шифру, внесла свою лепту в преодоление кризиса национальной идентичности. Оставь все это в покое. Перестань с маниакальной одержимостью наблюдать за очередями, считать горошины и записывать реплики о погоде. Радуйся жизни.

Да. Хорошо. Все верно. Хорошего понемножку.

Так, стоп, минуточку. Что это там? Женщина с ребенком в прогулочной коляске приблизилась к прилавку не с той стороны. А у прилавка уже очередь из трех человек. Хм. Пытается пролезть без очереди или просто хотела посмотреть на пирожки и бутерброды перед тем, как встать в очередь? Пока неясно. Но ведь ситуация у прилавка далека от двусмысленной: очередь довольно четкая. Ее попытка была бы слишком очевидной. Очередь из трех человек заволновалась: подозрительные косые взгляды, демонстративное покашливание, ряд сомкнулся… Ага! Двое переглянулись, вскидывая брови. (Интересно, они стоят вдвоем или по отдельности? Как же я так сплоховала – не обратила внимания?) Один из них шумно вздохнул (женщина с коляской заметит?). Да! Заметила. Идет в конец очереди, но вид у нее оскорбленный: она и не думала лезть без очереди, просто смотрела, какие есть бутерброды. Стоящие в очереди опускают или отводят глаза, стараясь не встречаться с ней взглядами. Ха! Она ни в чем не виновата – так я и думала! И все же, те двое, что переглянулись, друзья или незнакомцы? Это очень важно. Неужели угроза несоблюдения очереди вынудила двух незнакомцев обменяться взглядами? Так, посмотрим, будут ли они делать заказ вместе? Черт, объявили мой поезд! Надо же, прибывает вовремя. А тут на моих глазах разворачивается увлекательнейшая драма. Вот так всегда! Может, поехать на следующем?..

От автора

В нарушение традиции, согласно которой родные автора почему-то всегда упоминаются последними «по порядку, но отнюдь не по важности», прежде всего я хочу выразить признательность моему жениху Генри Маршу и его детям Уильяму, Саре и Кэтрин. Целых три года, пока я писала эту свою книгу, они мирились с моими стрессами и одержимостью и – наряду с моей матерью Лиз и сестрой Энн – читали и комментировали каждую новую главу. Моя сестра Элли дважды организовывала мне чудесный отдых в Ливане, который я бесстыдно использовала как возможность для проведения кросскультурного сравнения. И конечно же, особой благодарности заслуживает мой отец, научивший меня методу «включенного наблюдения». Все мои близкие неизменно помогали мне, оказывали поддержку, проявляли выдержку и терпение. Питер Марш, с которым мы вместе возглавляем Исследовательский центр социологических проблем, взял меня на работу, когда мне было семнадцать лет, и с тех пор является моим наставником и большим другом. Он оказал мне много услуг, в том числе предоставил полугодичный отпуск, чтобы я могла завершить работу над данной книгой. Я также благодарна Десмонду Моррису за помощь, советы и проницательность. Книга «Наблюдая за англичанами» основана на исследовательском материале, собиравшемся более десяти лет, поэтому невозможно перечислить всех, кто внес вклад в мою работу. Но в числе тех, кто так или иначе помогал мне на протяжении последних трех лет напряженной исследовательской и писательской работы, я хотела бы поблагодарить Ранджита и Сару Банерджи, Аннализу Барбьери, Дона Бартона, Кристину Белински, Саймона и Приску Брэдли, Анжелу Бердик, Брайана Каткарта, Роджера Чапмана, Питера Коллетта, Кэрол Колонна-Шосновски, Джо Коннэра, Джеймса Кьюмза, Пола Дорнана, Алану Фосетт, Вернона и Энн Гибберд, Уильяма Глейзера, Сьюзан Гринфилд, Джанет Ходжсон, Селуина и Лайзу Джоунс, Жана-Луи и Войкицу Джуэри, Полла и Лоррейн Хан, Эли Хатер, Мэтью Нила, Сэма Ноулза, Славу и Машу Копьевых, Мег Козера, Эстер Лейси, Лоренса Марша, Таню Матайас, Роджера Майлса, Полу Милн, Тони Мюллера, Саймона Ная, Джеффри Смита, Линдси Смит, Ричарда Спвенса, Джейми Стивенсона, Лайонела Тайгера, Пэтси То и Романа Золтовски. Выражаю признательность всем сотрудникам издательства «Ходцер энд Стотон» и особенно Руперту Данкастеру, самому доброму и терпеливому в мире редактору, и Керри Худ, самому симпатичному гению рекламного бизнеса. Также хочу поблагодарить Хейзел Орм, блестящего литературного редактора, и Джулиана Александера, самого трудолюбивого и вдумчивого агента.

Библиография

Aslet, Clive: Anyone for England? A Search for British Identity, London, Little, Brown, 1997.

Bennett, Alan: The Old Country, London, Faber Faber, 1978.

Bryson, Bill: Notes from a Small Island, London, Doubleday, 1995.

Brown, P. and Levinson, S.C.: Politeness: Some Universals in Language Usage, Cambridge, Cambridge University Press, 2000.

Collett, P. and Furnham, A. (eds): Social Psychology at Work, London, Routledge, 1995.

Collyer, Peter: Rain Later Good, Bradford on Avon, Thomas Reed, 2002.

Cooper, Jilly Class: A View from Middle England, London, Methuen, 1979.

Daudy, Philippe: Les Anglais: Portrait of a People, London, Headline, 1992.

De Muralt, B. L: Lettres sur les Anglais, Zurich, 1725.

De Toqueville, Alexis: Journeys to England and Ireland, London, Faber Faber, 1958.

Dunbar, Robin.: Grooming, Gossip and the Evolution of Language, London, Faber Faber, 1996.

Fox, Kate: Passport to the Pub: The Tourist's Guide to Pub Etiquette, London, DoNot Press, 1996.

Fox, Kate: The racing Tribe: Watching the Horsewatchers, London, Metro, 1999.

Fox, Robin: The RedLaynp of Incest, New York, Penguin, 1980.

Gorer, Geoffrey: Exploring English Character, London, Cresset Press, 1955.

Hodkinson, Paul: Goth: Identity, Style and Subculture, Oxford, Berg, 2002.

Jacobs, Eric and Worcester, Robert: We British, London, Weidenfeld and Nicholson, 1990.

Marsh, Peteretal: The Rules of Disorder, London, Routledge, 1978.

Marshall Thomas, Elizabeth: The Harmless People, London, Seeker Warburg, I960.

Mikes, George: How to be a Brit, London, Penguin, 1984.

Miller, Daniel: Theory of Shopping, polity Press, Blackwell, Cambridge, 1998.

Miller, Geoffrey: The Mating Mind, London, Heinemann, 2000.

Mitford, Nancy (ed): Noblesse Oblige, London, Hamish Hamilton, 1956.

Morgan, John: Debret's Guide to Etiquette Modem Manners, London, Headline, 1996.

Noon, M. and Delbridge, R.: News from behind my hand: Gossip in organization. Organization Studies, 14,1993.

Orwell, George: Collected Essays, Journalism and Letters 2, London, Penguin, 1970.

Paxman, Jeremy: The English: A Portrait of a People, London, Michael Joseph, 1998.

Pevsner, Nikolaus: The Englishness of English Art, London, Architectural Press, 1956.

Priestley, J. B.: English Humour, London, William Heinemann, 1976.

Quest-Ritson, Charles: The English Garden: A Social History, London, Penguin, 2001.

Renier, G. J.: The English: Are They Human? London, William Norgate, 1931.

Storry, Mike and Childs, Peter (eds): British Cultural Identities, London, Routledge, 1997.

Scruton, Roger: England: An Elegy, London, Chatto Windus, 2000.

Van Gennep, Arnold: Rites of Passage, London, Routledge, I960