355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кейт Фокс » Англия и англичане. О чем молчат путеводители (Наблюдая за англичанами. Скрытые правила поведения) » Текст книги (страница 26)
Англия и англичане. О чем молчат путеводители (Наблюдая за англичанами. Скрытые правила поведения)
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 03:17

Текст книги "Англия и англичане. О чем молчат путеводители (Наблюдая за англичанами. Скрытые правила поведения)"


Автор книги: Кейт Фокс



сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 35 страниц)

В погоне за новизной

Как бы то ни было, я попалась на ту же удочку, на которую ловятся все новоявленные английские гурманы, – приравняла «хорошую» еду и «подлинный» интерес к кулинарному искусству к необычным, диковинным ингредиентам и новым способам их приготовления. Это безумное стремление к новизне английских гурманов приводит в недоумение моих зарубежных друзей и респондентов, они посмеиваются над нашими постоянно меняющимися причудами и пристрастиями. Сегодня нам нравится «новая» кухня, завтра каджунская, «фьюжн»[124]124
  Кухня «фьюжн» – авторское направление в кулинарии, вобравшее в себя все лучшее из кулинарных традиций Востока и Запада. – Прим. пер.


[Закрыть]
, тосканская, кухня стран Тихоокеанского региона или современная английская. Сегодня наша любимая приправа – сушеные помидоры, завтра – солерос травянистый и малиновый уксус или чесночная паста. Потом мы все сразу начинаем есть поленту (каша из кукурузной крупы), «черный» пудинг (из свиной крови, овсяной муки и жира) и рёсти – уложенный в шаткую башню посередине огромного белого блюда картофель с козьим сыром и выдержанным виноградным уксусом или розмариновой подливкой.

Эта нынешняя мания новизны свойственна не только англичанам. Подобная тенденция наблюдается и у жителей наших бывших колоний, в Америке и Австралии, но им это простительно, поскольку они – молодые нации, состоящие из иммигрантов, принадлежащих к разным культурам, и у них нет собственных кулинарных традиций. Но мы-то – древняя европейская культура с многовековыми традициями и богатой историей. Тем не менее, когда дело касается еды, мы ведем себя как юные жертвы моды. Вероятно потому, что мы, несмотря на свой древний возраст, во всем, что касается еды, по существу, занимаем то же положение, что и наши юные бывшие колонии: у нас нет своих собственных кулинарных традиций. Некоторые интересующиеся историей гурманы утверждают, что английская кухня не всегда была столь посредственной. В качестве доказательства они ссылаются на роскошные пиры прошлых времен, когда столы ломились от ароматных пирогов с дичью, экзотических приправ и т. д. Но ведь эти пиры устраивались для очень узкого, ограниченного круга богатого меньшинства, а иностранцы во все времена жаловались на плохое качество большинства английских блюд. Теперь они восхищаются, как мы посредственно сочетаем кулинарные традиции других народов.

«Мне казалось, англичане должны противиться переменам, – с недоумением заметил один из иностранцев, которых я интервьюировала. – А в ваших ресторанах я вижу совсем другое. В Италии в отношении еды мы гораздо более традиционны, более консервативны. А французы даже еще больше…» А ведь он прав, подумала я. Англичане слывут консерваторами, но наше отношение к еде свидетельствует о том, что мы способны проявлять гибкость, что в нас живет тяга к новому, и что мы готовы перенимать кулинарные традиции других народов. Наиболее безумные новшества исповедуют главные образом молодые, отслеживающие все последние тенденции гурманы и кулинары. Но блюда греческой, итальянской, индийской и китайской кухонь уже на протяжении десятилетий входят в рацион англичан и знакомы нам так же хорошо, как и мясо с овощами. Индийская кухня в особенности. Она попросту стала элементом английской культуры, средоточием наших кулинарных традиций. Ни один субботний вечер с посиделками в пабе не обходится без посещения местного индийского ресторана, где готовят тандори[125]125
  Тандори – блюдо из молодой баранины, цыпленка, домашнего сыра с добавлением различных маринадов. Готовится над открытым огнем в специальных индийских глиняных печах. – Прим. пер.


[Закрыть]
и балти[126]126
  Балти – блюда, приправленные острым соусом из специй и помидоров; подаются в специальных медных ведерках. – Прим. пер.


[Закрыть]
. А находясь в отпуске за границей, англичане больше всего скучают, согласно данным последних опросов, не по рыбе с жареной картошкой или английскому пирогу с говядиной и почками, а по «настоящему английскому карри».

Правила стенаний и выражения недовольства

В ресторанах, как и везде, англичане могут стонать и ворчать, жалуясь друг другу на плохое обслуживание и плохую пищу, но в силу собственной скованности, из-за нашей «социальной неловкости» нам трудно высказать претензии непосредственно обслуживающему персоналу. У нас есть три способа выражения недовольства в таких ситуациях, и все три неэффективны и не приносят удовлетворения.

Молчаливое выражение недовольства

Большинство англичан при виде неаппетитного или даже несъедобного блюда чувствуют себя настолько неловко, что они вообще не способны жаловаться. Выразить недовольство – значит «устроить сцену», «поднять шум», «привлечь к себе внимание» на публике, а это все запрещено неписаными правилами. Англичане станут возмущенно жаловаться своим спутникам, сдвинут непривлекательную пищу на край тарелки, поморщатся с отвращением, глядя друг на друга, но, когда официант спросит, всем ли они довольны, они вежливо улыбнутся и, стараясь не встречаться с ним взглядом, пробормочут: «Да, все хорошо, спасибо». Стоя в медленно движущейся очереди у стойки бара в пабе или в кафе, они будут тяжело вздыхать, складывать на груди руки, переминаться с ноги на ногу, демонстративно поглядывать на часы, но никогда вслух не выразят недовольства. Сами они никогда больше не придут в это заведение и отрекомендуют его с самой худшей стороны всем своим друзьям, но несчастный владелец паба или ресторана так и не узнает, что к нему были какие-то претензии.

Выражение недовольства извиняющимся тоном

Некоторые чуть более отважные души прибегают к способу № 2: выражают недовольство извиняющимся тоном, что особенно характерно для англичан. «Простите, мне ужасно неловко, мм… но… э… суп, кажется… хм… не очень горячий – несколько холодноват, правда…»; «Простите, что надоедаю вам, но я… мм… заказал бифштекс, а это, кажется… э… рыба…»; «Простите, вы к нам скоро подойдете? (И это после двадцати минут ожидания, когда на сидящих клиентов никто из обслуживающего персонала не обращал внимания.) Просто мы немного торопимся. Извините». Порой эти жалобы высказаны столь нерешительно и робко, столь туманно, столь тщательно замаскированы под извинения, что персонал и впрямь может не понять, что их клиенты чем-то недовольны. «Они смотрят в пол и мямлят, будто это они в чем-то провинились!» – сказал мне один опытный официант.

Помимо того, что мы извиняемся за свои жалобы, мы также склонны извиняться и за вполне резонно высказанные просьбы: «Ой, простите, извините, не могли бы вы принести нам соль?»; «Простите, не могли бы вы принести счет?» – и даже за то, что тратим деньги: «Простите, не могли бы вы принести еще одну бутылку этого? Будьте так добры». Я тоже веду себя подобным образом и всегда считаю своим долгом извиниться за то, что не съела всю порцию: «Простите, блюдо замечательное, честное слово, просто я не очень голодна».

Шумное, агрессивное выражение недовольства оскорбительным тоном

И наконец, как обычно, другая крайность – способ выражения недовольства по-английски № 3: жалоба, высказанная громко, агрессивным, оскорбительным тоном. Побагровевший от гнева, бушующий, грубый, преисполненный важности клиент, доведший себя до исступления из-за пустячной оплошности обслуживающего персонала. А порой и терпеливый клиент, которому изменяет выдержка, когда ему после долгого ожидания приносят несъедобное блюдо.

Часто говорят, что английские официанты и представители других категорий обслуживающего персонала неприветливы, ленивы и некомпетентны. В этих обвинениях, наверно, есть доля правды – нам не хватает профессионализма, мы не умеем угождать, не способны выказывать чрезмерное дружелюбие, как другие народы. Но, прежде чем критиковать наших работников сферы обслуживания, сначала понаблюдайте, с какими глупостями им приходится мириться. Наши нелепые жалобы выведут из себя даже святого, а наше молчаливое выражение недовольства требует понимания бессловесного поведения, что явилось бы испытанием даже для многих психологов, особенно если им при этом приходилось бы жарить картофель или разносить заказы.

Все три способа выражения недовольства – молчаливый, извиняющимся тоном или агрессивно-оскорбительным – на первый взгляд разные, но на самом деле их объединяет тесное родство. Симптомы английской «социальной неловкости» подразумевают противоположные крайности: когда мы смущены или испытываем дискомфорт в социальных ситуациях, мы становимся либо чрезмерно учтивыми и сдержанными, либо шумными, грубыми, агрессивными и несносными.

Еще раз о правиле «вот так всегда!»

В общем же наше нежелание жаловаться в ресторанах лишь отчасти обусловлено нашей врожденной «социальной неловкостью». Есть еще и другая, более широкая проблема: у нас низкий уровень запросов. В начале данной главы я упоминала замечание Пола Ричардсона о том, что для англичан хорошая еда – это привилегия, а не право. В отличие от других культур, где существует культ еды, англичане в целом не ждут многого от ресторанных блюд или тех, что они готовят дома. За исключением небольшой горстки гурманов, мы не надеемся, что блюда, которые нам подадут, будут отменными: нам приятно, если еда оказалась вкусной, но мы не чувствуем себя глубоко оскорбленными, не возмущаемся, как другие народы, когда нас кормят посредственным обедом или ужином. Нам немного досадно, если мясо оказалось пережаренным, а картофель – не хрустящим, но мы не считаем, что нас ущемили в правах. Посредственная пища – это норма.

И не только пища. Многие иностранцы, с которыми я беседовала, особенно американцы, указывают на нашу неспособность выражать претензии относительно плохого качества большинства других товаров и услуг. «У меня такое впечатление, – сказал один раздосадованный американец, – что где-то на подсознательном уровне англичане попросту и не ждут, что все должно функционировать, как положено. Понимаете?» «Да, – отвечала я, – особенно если сравнивать нас с Америкой. Американцы ожидают хорошего обслуживания, ожидают соответствующего качества за свои деньги, и если их ожидания не оправдались, они приходят в ярость и предъявляют иски. А англичане в большинстве своем не ждут, что обслуживание или товар окажутся качественными, и когда их пессимистические предположения подтверждаются, они говорят: «Ха! Как всегда!»

«Точно! – воскликнул мой собеседник. – Моя жена англичанка, и она всегда так говорит. Мы останавливаемся в отеле, где нас кормят отвратительно. Я хочу пожаловаться, а она говорит: «А чего ты ожидал? В отелях всегда кормят ужасно». Мы покупаем новую посудомоечную машину, ее не доставляют в назначенное время, и она опять говорит: «Вот так всегда!» Поезд опоздал на два часа, она говорит: «Вот так всегда!» Я объясняю ей: «Да, это обычное дело, и так будет всегда, потому что вы никогда ничего НЕ ДЕЛАЕТЕ по этому поводу, а только твердите друг другу: «Вот так всегда!»

Он прав. Мы и впрямь воспринимаем подобные неприятности как Божественное провидение, а не результат людской некомпетентности. Опоздавший поезд или не доставленная в срок посудомоечная машина – столь же «типичное» явление, как и дождь во время пикника в праздничный день. Пусть эти неудобства вызывают досаду, но нам они привычны, знакомы – «это следовало ожидать». И раз это Божественное провидение, нам незачем вступать в конфронтацию с другими людьми, что доставляет нам еще большие неудобства.

Но дело не только в этом. Прежде я уже отмечала, что типично английский возглас «Вот так всегда!» передает обиженное негодование и пассивное, сдержанное смирение, признание того, что неприятности неизбежны, что жизнь полна мелких казусов и сложностей, которые просто следует принимать как должное. В возгласе «Вот так всегда!» находит отражение наша раздраженная снисходительность, типично английский ворчливый стоицизм. Но теперь я вижу, что в нем прослеживается также и некое чувство извращенного удовлетворения. Восклицая «Вот так всегда!», мы выражаем недовольство и обиду, но мы также, неким странным образом, довольны, что наши мрачные пророчества и худшие предположения подтвердились. Да, мы расстроены, нам причинили неудобство, но неприятности не застигли нас врасплох. Мы знали, что так будет, мы «могли бы сразу сказать», что еда в гостинице отвратительная, что посудомоечную машину не доставят, что поезд задержится, потому что нам, в силу нашей безграничной мудрости, известно, что такова природа гостиниц, служб доставки и поездов. Пусть мы не умеем предъявлять иски, не способны даже проявить элементарную напористость и вынуждены полагаться на милость некомпетентных поставщиков некачественных товаров и услуг, но, по крайней мере, мы прозорливы.

Такова природа вещей. Автомобили «капризничают»; нагреватели «непредсказуемы»; стиральные машины «оставляют желать лучшего»; тостеры и чайники «включаются через раз»; дверные ручки «заедают»; выключатели «срабатывают только со второго раза – к ним нужно приноровиться»; компьютеры «выходят из строя» в самый неподходящий момент, и стираются все файлы; ты всегда встаешь в самую медленную очередь; поставщики всегда опаздывают; строители никогда не сдают работу без огрехов; автобус всегда ждешь целую вечность, а потом их приходит сразу три; ничто никогда не работает как положено; всегда что-то идет наперекосяк, и ко всему прочему еще и дождь собирается. Для англичан – это доказанные, неопровержимые факты, такие же точные и бесспорные, как дважды два четыре или законы физики. Мы начинаем усваивать эти заклинания с пеленок, и к тому времени, как мы взрослеем, пессимистический взгляд на мир уже становится частью нашей натуры.

Пока вы полностью не оцените это особое умонастроение и его значение, вы никогда по-настоящему не сможете понять англичан. Повторяйте перечисленные выше заклинания каждый день на протяжении двадцати лет, и тогда вы постигните суть нашего характера. Причем повторяйте эти заклинания сдержанно бодрым тоном, перемежая их фразами: «Не ропщи», «Не обращай внимания», «Не падай духом», – и вы начнете перерождаться в настоящего англичанина. Научитесь встречать каждую проблему – от обугленного тоста до третьей мировой войны – нашим традиционным возгласом «Вот так всегда!», произнося его одновременно обиженно, с безмерным терпением и самоуверенностью знающего человека, и вы станете полностью аккультурированным англичанином.

Питание в контексте классовых отличий

В Англии каждый продукт, помимо перечня ингредиентов с указанием количества калорий, имеет также невидимый классовый ярлык. (Внимание: этот продукт может содержать признаки веществ, характерных для низов среднего класса. Внимание: этот продукт ассоциируется с мелкобуржуазными слоями и не предназначен для торжественных ужинов в кругу верхушки среднего класса.) Ваш социальный статус определяет, что вы едите, а также когда, где и каким образом, как вы называете то, что едите, и как говорите об этом.

Популярная романистка Джилли Купер, разбирающаяся в английской классовой системе гораздо лучше любого социолога, цитирует одного лавочника, который сказал ей: «Когда женщина приходит в лавку и спрашивает свиную спинку (back), я обращаюсь к ней «мадам» (madam); если она спрашивает грудинку (streaky), я называю ее «дорогуша» (dear)». Сегодня в дополнение к этим двум частям бекона следует принимать во внимание другие знаки классовой семиотики: сверхпостный (extra-lean) и натуральный бекон (organic bacon), кусочки сала для шпигования (lardons), острая копченая тонко нарезанная ветчина (prosciutto), шпик (speck) и окорок серрано (иберийский окорок – Serrano ham) – все перечисленное – излюбленная пища класса «мадам», точнее, образованной верхушки среднего класса; а также «bacon bits» (кусочки бекона), pork scratchings (свиные шкварки) и bacon-flavoured crisps (чипсы с привкусом бекона) – все это едят исключительно представители класса «дорогуши», а «мадам» – очень редко.

Англичане всех классов любят сандвичи с беконом («bacon butties» на языке рабочего люда северных областей), хотя некоторые более чванливые представители низов и среднего слоя среднего класса претендуют на более изысканный вкус, а некоторые зацикленные на здоровом образе жизни представители верхушки среднего класса неодобрительно фыркают в отношении жира, соли и холестерина, считая, что эти компоненты могут спровоцировать болезни сердца.

Вот перечень других продуктов и блюд, ассоциирующихся с низшими классами:

• коктейль из креветок (к самим креветкам претензий нет, но вот розовый «коктейльный» соус – это признак блюда, популярного у низов среднего класса; кстати, этот соус не станет более «светским», если назвать его «Мари-Роуз»);

• яйцо с чипсами (каждый из ингредиентов сам по себе не несет отпечатка классовости, но такое их сочетание считается блюдом рабочего класса);

• макаронный салат (макароны, в общем-то, едят все, но если их подают холодными и заправленными майонезом – ЭТО блюдо простолюдинов);

• рисовый салат (в любом виде блюдо низших классов, особенно если добавлена сладкая кукуруза);

• консервированный фруктовый компот (в сиропе – блюдо рабочего класса; во фруктовом соке – продукт низов среднего класса);

• нарезанные ломтиками сваренные вкрутую яйца и/или нарезанные ломтиками помидоры в зеленом салате (мелкие гроздевые томаты допустимы, но, если вы переживаете за свой социальный имидж, лучше не смешивайте томаты, яйца и салат-латук);

• рыбные консервы (как ингредиент какого-то блюда – например, в рыбных пирожках – не вызывают возражений, но считаются исключительно пищей рабочего класса, если подаются отдельно);

• бутерброд со сливочным маслом и жареным картофелем (едят главным образом на севере страны; даже если вы назовете такой бутерброд «chip sandwich», а не «chip butty» – все равно это пища рабочего класса).

Уверенные в надежности своего социального положения представители высшего общества и верхушки среднего класса, имеющие правильный выговор и все соответствующие их статусу признаки, могут безбоязненно признать, что они любят какой-то один или все из вышеперечисленных продуктов, – это будет расценено просто как эксцентричность. Менее уверенные в надежности своего социального статуса, желая продемонстрировать свою эксцентричность, должны выбирать блюда, которые считаются пищей наиболее удаленного от них класса (например, бутерброды со сливочным маслом и жареным картофелем), а не те, что популярны в среде ближайшего к ним социального слоя (консервированные компоты во фруктовом соке), иначе их по недоразумению поместят на более низкую ступень социальной иерархической лестницы.

Индикатор соблюдения норм здорового питания

Начиная примерно с середины 1980-х гг. нормы здорового питания становятся главным гастрономическим классовым разделителем. Средние слои населения очень восприимчивы к новейшим тенденциям в области здорового питания; представители самых верхов и самых низов общества непоколебимы в своих взглядах, едят то, что они привыкли есть, и в большинстве своем глухи к проповедям поборников здорового образа жизни из числа представителей среднего класса.

Еда, говорят нам, это секс наших дней. Действительно, так называемые назойливые классы, которые прежде учили нас правилам здорового секса, теперь во всю проповедуют нормы здорового питания. Я веду речь о «менторах» из среднего класса, которые назначили себя блюстителями национальной культуры питания и в настоящее время озабочены тем, как бы заставить рабочий класс перейти на овощную диету. Вместо ханжеских речей Мэри Уайтхаус, сетующей по поводу секса и «сквернословия», с экранов телевизоров теперь звучат голоса целой армии непрофессиональных диетологов из среднего класса; они ругают соблазнительные рекламы, пропагандирующие готовую кулинарную продукцию из пищевых суррогатов, которая развращает молодежь нации. В данном случае они имеют в виду молодежь из среды рабочего класса, всем известно, что именно кевины и трейси, а не джеми и саскии, пичкают себя закусками фастфуд с большим содержанием жиров и сахара.

И в первую очередь не саскии из верхушки среднего класса. Многие из них – новообращенные анемичные вегетарианки, страдают анорексией (отсутствие аппетита), булимией (ненормально повышенное чувство голода) или воображаемой «непереносимостью» глютена (клейковина, растительный белок) и лактозы. Почему-то эти проблемы не волнуют поборников здорового питания; все их усилия направлены только на то, чтобы конфисковать у кевинов и трейси их чипсы и заставить их есть по пять раз в день фрукты с овощами.

Представители верхушки среднего сословия из числа «болтливых классов» – наиболее восприимчивые и поддающиеся внушению приверженцы культа здорового питания. В частности, среди женщин этого класса табу на еду стало первейшим средством идентификации социальной принадлежности человека. Ваше общественное положение определяет то, что вы не едите. Ни один званый обед в среде «болтливых классов» не обходится без того, чтобы принимающая сторона заранее тщательно не опросила гостей на предмет аллергии на модные продукты, непереносимости каких-то ингредиентов и идейной позиции в отношении питания. «Я перестала давать званые обеды, – призналась мне одна журналистка из среднего класса. – Это стало просто невозможно. Один-два вегетарианца – это еще куда ни шло, но теперь у каждого то аллергия на пшеницу, то непереносимость молочных продуктов, либо они строгие вегетарианцы, либо приверженцы питания, способствующего долголетию, либо сидят на диете Аткинса, или не употребляют яйца, имеют что-то против соли, боятся пищевых добавок, едят только натуральные пищевые продукты или лечатся от алкоголизма или наркомании…»

Я искренне сочувствую тем, кто действительно страдает пищевой аллергией, но такие люди составляют очень маленький процент населения, во всяком случае, их гораздо меньше, чем тех, кто считает себя пищевыми аллергиками. Женщины из «болтливых классов», по-видимому, думают, что, как и в случае с Принцессой на горошине, их крайняя чувствительность к пище указывает на то, что они утонченные, изысканные, аристократичные натуры, не чета вульгарным простолюдинам, которые могут проглотить что угодно. В этих рафинированных кругах на тебя посмотрят свысока, если ты без труда способен переварить такую грубую пролетарскую пищу, как хлеб с молоком.

Если о себе вы не можете сказать, что у вас есть модные пищевые проблемы, придумайте таковые для своих детей или хотя бы шумно выражайте беспокойство по поводу того, что у вашего ребенка может быть аллергия на какой-то продукт: «Нет, нет, не надо! Не давай Тамаре абрикос! Она еще не пробовала абрикосы. Она плохо среагировала на клубнику, так что осторожность не помешает»; «Мы не кормим Кэти бутылочным детским питанием – в нем слишком много натрия, поэтому я покупаю натуральные овощи и сама их перетираю…». Даже если ваши дети не по-модному здоровы, старайтесь отслеживать все последние тенденции в области «опасных» продуктов. Вы должны знать, что углеводы – это жиры наших дней (так же как коричневый цвет – это новый черный), а гомоцистеин – это холестерин наших дней; что высоковолокнистая диета теперь не в моде, диета Аткинса – в моде и что в спорах о генетически модифицированных продуктах партия «болтливых классов» проводит линию «два гена – хорошо, четыре – плохо». А вообще, имейте в виду, что «безопасных» продуктов нет, разве что натуральная морковь, выращенная лично принцем Чарльзом на собственном огороде.

Низший и средний слои среднего класса, равняющиеся на верхушку среднего класса (и на «Дейли мейл»[127]127
  «Дейли мейл» (Daily Mail) – ежедневная газета консервативного направления; основана в 1896 г., с 1917 г. малоформатная газета. – Прим. пер.


[Закрыть]
, ежедневно публикующую по пять материалов об опасных для здоровья факторах), быстро перенимают «светские» взгляды в отношении «опасного» питания. Правда, обычно с некоторой задержкой, как при спутниковой трансляции: проходит некоторое время, прежде чем последние причуды и табу в отношении еды, придуманные верхушкой среднего класса, оседают в умах обитателей поместий в псевдотюдоровском и неогеоргианском стилях, а потом еще какое-то время, пока они достигнут пригородных одноквартирных жилых домов, построенных в 1930-х гг. Некоторые жители этих пригородных одноквартирных домов узнают о том, что жирофобия и поклонение высоковолокнистым продуктам – уже вчерашний день, после того как на смену данным тенденциям пришли углеводофобия и протеиномания. Едва низы среднего класса усвоили все текущие веяния, связанные с дежурными канцерогенами и «опасными» продуктами, верхам, разумеется, приходится придумывать новые угрозы. Какой смысл жаловаться на непереносимость пшеничных продуктов, если этим страдают все простолюдины, говорящие «pardon» («извините») и «serviette» («салфетка»)?

Рабочий класс, как правило, в подобные игры не играет. У них хватает реальных проблем, поэтому им незачем выдумывать воображаемые аллергии, чтобы не скучно жилось. Аристократы тоже невзыскательны в еде и скептически относятся к проповедям диетологов. У них есть и время, и деньги на то, чтобы исповедовать эксцентричные табу на разные продукты, но, в отличие от обеспокоенных средних классов, они уверены в надежности своего общественного положения, и им незачем афишировать свою принадлежность к высшему свету, демонстративно отказываясь от хлеба со сливочным маслом. Есть, конечно, и исключения – как, например, покойная принцесса Уэльсская, – но они лишь подтверждают правило, будучи гораздо более застенчивыми и неуверенными в себе, чем любой другой среднестатистический аристократ.

Время приема пищи и терминология как индикаторы классовой принадлежности

Dinner/Tea/Supper (Ужин)

Как вы называете вечерний прием пищи? И в котором часу ужинаете?

Если вечернюю трапезу вы называете «tea» (букв.: «чай») и садитесь ужинать примерно в половине седьмого вечера, значит, вы почти наверняка представитель рабочего класса или выходец из среды рабочих. Если вы склонны персонифицировать вечернюю трапезу, говоря о ней «mу tea» (букв.: «мой чай»), «our/us tea» (букв.: «наш чай») и «your tea» (букв.: «твой/ваш чай»), например: «I must be going home for my tea» («Мне пора домой ужинать»), «What's for us tea, love?» («Как дела с ужином, дорогая?»), «Come back to mine for your tea» («Приходи ко мне ужинать»), – значит, вы, вероятно, представитель рабочего класса с севера страны.

Если вечерний прием пищи вы называете «dinner» и садитесь ужинать около семи часов вечера, значит, вы, вероятно, из низов или среднего слоя среднего класса.

Если словом «dinner» вы обычно обозначаете званый ужин, а вечернюю трапезу в кругу семьи называете «supрег» (произносится «suppah»), значит, вы, скорей всего, принадлежите к верхушке среднего класса или высшему обществу. В этих кругах время вечерней трапезы может разниться, но обычно семейный ужин («supper») едят около половины восьмого, a «dinner», как правило, позже, самое раннее – в половине девятого.

Для всех, кроме представителей рабочего класса, «tea» – это неплотная еда около четырех часов дня: чай (напиток) с пирожками, булочками, вареньем, печеньем и, возможно, маленькими бутербродами (в том числе с традиционными сандвичами с огурцами) со срезанной коркой. Рабочий класс называет полдник «afternoon tea» (букв.: «послеполуденный чай»), чтобы не путать с вечерним «чаем» – ужином, который все остальные называют «supper» или «dinner».

Lunch/Dinner (Обед)

Время обеда не является индикатором классовой принадлежности, поскольку почти все обедают примерно в час дня. Единственный классовый индикатор – то, как вы называете эту дневную трапезу: если «dinner», значит, вы из рабочего класса; все остальные, от низов среднего класса и выше, обед обозначают словом «lunch». Те, кто говорит «d'lunch», – что, как отмечает Джилли Купер, по звучанию немного напоминает выговор жителей Вест-Индии, – пытаются скрыть свое рабочее происхождение, в последний момент вспоминая, что обед словом «dinner» называть нельзя. (Они также могут сказать «t'dinner» – что сбивает с толку, поскольку чем-то напоминает йоркширский диалект – о вечерней трапезе, которую они едва не обозвали «чаем» (tea).) Но абсолютно все англичане, к какому бы классу они ни принадлежали и как бы ни называли дневную трапезу, к обеду относятся несерьезно: большинство довольствуются сандвичем или каким-либо одним легким блюдом быстрого приготовления.

Затяжные, сытные, с алкоголем «деловые обеды» («business lunch») ныне вызывают неодобрение (сказывается влияние американцев, у которых мы научились ратовать за пуританские нормы здорового питания), что, в общем-то, обидно, поскольку в их основе лежат здоровые антропологические и психологические принципы. Угощение едой и совместный прием пищи во всем мире считаются очень эффективной формой социального взаимодействия, для которой антропологи даже придумали специальный термин – «комменсальность»[128]128
  Комменсальность – совместная трапеза. – Прим. пер.


[Закрыть]
.

Во всех культурах данный ритуал – это, по меньшей мере, символическое подписание пакта о ненападении (с врагами «трапезу не делят»), в лучшем случае – значительный шаг вперед в укреплении дружбы и связей. А если при этом задействован такой социальный «помощник», как алкоголь, то результат может быть еще эффективнее.

Можно было бы подумать, что англичане, остро нуждающиеся в социальных «посредниках», не говоря уже о том, что мы постоянно ищем способы уклонения от неизменно вызывающего неловкость разговора о деньгах, должны ухватиться и крепко держаться за эту испытанную традицию. И действительно, я уверена, что нынешняя необоснованная нелюбовь к деловому обеду, выражаясь языком защитников окружающей среды, «неустойчива» и окажется лишь временным заблуждением. Однако эта тенденция – еще одно доказательство в поддержку моего утверждения о том, что англичане в целом относятся к еде несерьезно и, в частности, что мы сильно недооцениваем социальное значение совместной трапезы, что в большинстве культур усваивается на подсознательном уровне.

В этом отношении «гурманы» из среднего класса не более сведущи, чем мы, все остальные. Их показная любовь к еде – «Ах, какой пряный аромат у оливкового масла!», «Ах, какая душистая, сладкая горчица!» – зачастую, как ни странно, лишена человеческого тепла и сокровенности, которые должны ассоциироваться с потреблением пищи. Они заявляют, что понимают этот социальный аспект, с затуманенным взглядом воспевая пиршества в Провансе и Тоскане, но сами, к сожалению, имеют привычку судить о званых ужинах, которые дают их приятели-англичане, и о деловых обедах в ресторане, которые организуют их партнеры, по качеству стряпни, а не по сердечности атмосферы. «Джоунсы – милейшие люди, но, бог мой, в еде ни черта не понимают – переваренные макароны, сваренные всмятку овощи, а цыпленок… Интересно, как его хотели приготовить?» Их высокомерие и насмешки порой вызывают у нас тоску по прежним временам, когда еще не было диетологов, произведших революцию в области питания, и члены высшего общества расценивали как невоспитанность любое замечание по поводу блюд, которые им подавали, а низшие классы считали главным достоинством еды ее сытность.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю