Текст книги "Англия и англичане. О чем молчат путеводители (Наблюдая за англичанами. Скрытые правила поведения)"

Автор книги: Кейт Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 35 страниц)

Одежда

Прежде чем приступить к рассмотрению правил, касающихся манеры одеваться в Англии, нам необходимо внести уточнения относительно нескольких кросс-культурных универсалий. Помимо своего прямого назначения – согревать в условиях холодного климата и защищать от атмосферных воздействий, одежда во всех культурах выполняет три функции: она является указателем половых различий, статуса человека и принадлежности его к той или иной категории общества. Отличия по половому признаку обычно сразу бросаются в глаза: даже в таком обществе, где все носят на первый взгляд одинаковую одежду и украшения, в нарядах мужчин и женщин всегда есть небольшие различия, которые зачастую специально подчеркиваются, чтобы представители одного пола выглядели привлекательнее в глазах другого. Под «статусом» я подразумеваю социальный статус или общественное положение в более широком смысле; в эту же категорию я включаю возрастные отличия. Под понятием «принадлежность к той или иной категории общества» я имею в виду принадлежность ко всем другим группам населения, таким как племена, кланы, субкультуры, социальным группы или группы, исповедующие какой-то определенный образ жизни.

Мне очень жаль, если я обидела кого-то из редакторов журналов мод или их читателей, искренне полагающих, что одежда служит человеку исключительно для самовыражения или чего-то подобного. То, что в понимании современных западных, постиндустриальных культур есть «стиль» или «самовыражение» – или «мода», если уж на то пошло, – это, по сути, просто нарядный набор элементов, указывающих на половые различия, статус и принадлежность к той или иной категории общества. Возможно, я также наношу оскорбление и тем представителям этих обществ, которые декларируют, что им нет никакого дела до моды, что их одежда не выполняет никаких социальных функций, что при выборе одежды они руководствуются исключительно принципами удобства, экономии и практичности. Вероятно, некоторые и впрямь сознательно не интересуются модой, но даже они вынуждены выбирать какую-то дешевую, удобную, практичную вещь из целого ряда ей подобных, а значит, нравится им это или нет, своей одеждой они делают некое социально значимое заявление. (К тому же претензии на то, чтобы быть выше таких пустяков, как одежда, – уже само по себе социально значимое заявление, причем довольно громкое.)

У англичан нет «национального костюма» – упущение, которое отмечают и о котором сокрушаются все, кто, ломая руки, кричит о кризисе нашей национальной идентичности. Некоторые из таких крикунов затем пытаются определить суть английского стиля одежды – причем в своеобразной, лишенной всякой логики манере: в своем стремлении выяснить, как английское платье характеризует англичан, они разбирают по косточкам типичные, традиционные предметы одежды, будто секрет английской самобытности кроется в цвете, фасоне, строчках или подрубочных швах. Например, Клайв Аслет утверждает, что «самым английским предметом одежды следует считать водоотталкивающую куртку фирмы «Барбур» цвета жидкой глины». Наверно, ничего нет удивительного в том, что бывший редактор «Кантри лайф» выбрал данный стереотип, но, с другой стороны, стереотипы в отношении английской одежды – весьма распространенное явление. Аслет также сетует по поводу падения популярности харриского твида[111]111
  Харриский твид – высококачественный твид ручного производства, вырабатывается на острове Харрис (Гебридские острова). – Прим. пер.


[Закрыть], что, по его мнению, свидетельствует об игнорировании традиционных «национальных» ценностей.

Пребывая в сомнении, он начинает винить погоду: «У британцев в целом отсутствует стиль в летней одежде, – главным образом потому, что лета как такового у нас не бывает испокон веков». (Забавное замечание, но в качестве объяснения не подходит, поскольку есть много стран, которые не могут похвастать хорошим летом, но люди там почему-то одеваются гораздо более стильно, чем мы.) Наконец, Аслет жалуется на то, что мы плюем на формальности, что правила в отношении одежды соблюдаются «только в среде военных, местной знати, королевской семьи и по случаю некоторых важных мероприятий».

Другие исследователи даже не пытаются анализировать английский стиль одежды. Джереми Паксман в свой перечень «особенностей английской культуры» включает моду панков и «уличный» стиль, но в целом темы одежды вообще не касается, не считая краткого утверждения о том, что «в таких вопросах, как одежда, больше не существует единодушия, тем более предписывающих правил». Фраза «больше не существует каких бы то ни было правил» – типично английское ностальгическое нытье, из уст тех, кто пытается проанализировать самобытность английской культуры, звучащая, в общем-то, как типичная отговорка. Однако все эти жалобные комментарии, по крайней мере, базируются на весьма здоровой точке зрения – что основу национальной идентичности составляют правила, и отсутствие правил – это симптом утраты идентичности. Диагностический критерий верный, но и Аслет, и Паксман неверно трактуют симптом. Правила и установления в отношении английского стиля одежды существуют, только это не те официальные или четко сформулированные правила, что были у нас пятьдесят лет назад. Некоторые из неофициальных, неписаных правил даже очень обязывающие. Как бы то ни было, самое важное правило – описательное: это так называемое метаправило, правило о правилах.

Правило правил

Отношение англичан к одежде непростое, затруднительное и в целом неправильное, характеризуемое в первую очередь острой потребностью в правилах, диктующих, как следует одеваться, и нашей плачевной неспособностью обходиться без них. Это правило правил помогает понять, почему во всем мире считают, что англичане одеваются безвкусно, но есть особые области («карманы», так сказать) – английский мужской костюм, спортивная и «загородная» одежда, парадное платье и новаторская «уличная» мода, – где мы впереди планеты всей. Иными словами, мы, англичане, первые в мире модники там, где есть строгие, официальные правила и традиции, которым необходимо следовать, – то есть когда мы в буквальном смысле «в форме». Оставленные на волю собственного воображения, мы изгаляемся над собой как можем, не имея ни врожденного чувства стиля, ни понятий об элегантности, – страдаем, как выразился Оруэлл, «от почти полнейшего отсутствия эстетического вкуса».

Наша потребность в правилах, диктующих, как нам одеваться, особенно заметно проявилась в последние годы, когда мы позаимствовали у американцев «небрежный стиль одежды по пятницам» и компании позволили своим сотрудникам приходить на работу в пятницу не в деловом костюме, а в повседневной одежде по собственному выбору. В ряде компаний этот обычай укоренился, но некоторые были вынуждены от него отказаться, поскольку часть их сотрудников. занимающих более низкие должности, стала являться на работу в чем попало – в нелепых, безвкусных нарядах, подходящих скорее для пляжа или ночного клуба, но никак не для серьезного учреждения; другие выглядели непристойно неряшливыми; а большинство сотрудников из числа руководящих работников предпочли – и, пожалуй, поступили мудро – не терять достоинства, оставаясь приверженцами традиционного делового костюма. Это только подчеркнуло иерархическое деление в сфере бизнеса, хотя политика свободной формы одежды как раз направлена на демократизацию отношений в компаниях и учреждениях. Словом, эксперимент оказался не очень удачным.

Другие народы тоже небезупречны в вопросах одежды, но только жители наших бывших колоний, американцы и австралийцы могут сравниться с нами в отсутствии вкуса. Как ни смешно, но даже эти не отличающиеся изысканным вкусом народы гораздо лучше, чем мы, умеют одеваться по погоде, хотя погода – это наша основная достопримечательность, и мы гордимся тем, что в нашей стране она столь непостоянна. Мы можем сутками обсуждать прогнозы погоды, но при этом редко одеваемся соответственно погоде. Например, несколько дождливых дней я по несколько часов проводила на улице, считая зонтики, и выяснила, что только около 25% нашего населения (главным образом люди среднего возраста и старше) имеют при себе столь необходимый в Англии предмет экипировки, даже когда дожди льют целые дни напролет. Эти превратные привычки дают нам повод жаловаться и ворчать на жару, холод и сырость – и, между прочим, подтверждают мою точку зрения о том, что наши постоянные разговоры о погоде – это способ поддержания социальных контактов, а не свидетельство нашей приверженности родной погоде.

Эксцентричные овцы

Внимательные читатели наверняка отметят, что я включила новаторскую «уличную» моду в категорию «формы», и, возможно, поставят под сомнение мое суждение. Разве это не противоречие? Ведь странные, диковинные уличные стили носителей субкультуры – панков с «ирокезами», готтов в облике викторианских вампиров, скинхедов в ужасающих ботинках, которыми славятся англичане, – это все свидетельства нашей эксцентричности и оригинальности, а не конформистского, консервативного следования правилам. Представление о том, что английскую «уличную» моду отличает эксцентричность и творческий подход с выдумкой, стало общепризнанным фактом среди авторов, пишущих о моде, – причем не только в популярных журналах, но и в научных трудах об английском платье. Даже обычно циничный Джереми Паксман не поставил под вопрос этот стереотип, повторив распространенное мнение о том, что разновидности английского «уличного» стиля «это все отражение основополагающего принципа – веры в свободу личности». Однако то, что люди принимают за английскую эксцентричность в одежде, на самом деле – прямая противоположность: это трибализм, форма традиционализма, единообразие. Пусть панки, готты и им подобные выглядят диковинно, но все они – вернее, каждая из этих характерных групп диковинны одинаково. Нет ничего уникального или эксцентричного в английской «уличной» моде: все ее разновидности указывают на принадлежность к той или иной субкультуре.

Такие модельеры, как Вивьен Эствуд и Александр Макуин, подхватывают эти тенденции «уличного» стиля и по-своему интерпретируют их, превращая в элегантные новинки моды, которые показывают на международных подиумах. И все говорят: «О, как эксцентрично, как по-английски». Но на самом деле нет ничего очень уж эксцентричного в выхолощенном копировании формы. К тому же новинки «уличной» моды недолго служат индикаторами принадлежности к той или другой разновидности субкультуры, поскольку эти стили очень скоро превращаются в «массовые»: едва молодежная субкультура придумает какой-то нелепый «племенной» наряд, как модельеры-авангардисты тут же подхватывают идею этого наряда. Английская молодежь тратит уйму времени и сил на то, чтобы не быть «заурядными» («mainstream» – ругательное слово, употребляемое как оскорбление), но это не помогает им стать эксцентричными анархистами-индивидуалистами: они остаются все теми же традиционными овцами, но только в волчьих шкурах.

По-настоящему эксцентрично в нашей стране одевается только королева, которой нет никакого дела до моды. Она не боится выглядеть ни заурядной, ни оригинальной, продолжая носить одежду в своем уникальном стиле (выражаясь языком моды, в стиле ретро 1950-х гг., в котором прослеживается ее собственный вкус), и чужое мнение ее совершенно не интересует. Потому что она королева, люди ее стиль называют «классическим» и «вневременным», а не эксцентричным или странным, и из вежливости смотрят сквозь пальцы на тот факт, что больше никто не одевается так необычно, как она. Королева – самый яркий образец эксцентричности в одежде. С ней не могут тягаться ни орды уличных овец, ни их подражатели от haute-couture.

Тем не менее, нашим молодым носителям субкультуры следует отдать должное: они и впрямь изобретают модные стили, которые по оригинальности и причудливости превосходят «уличную» моду всех других наций. В сущности, бунтующая молодежь многих других стран просто имитирует английские «уличные» стили, а не придумывает свои собственные. Пусть каждый из нас по отдельности, за исключением королевы, не может претендовать на эксцентричность, зато наши группы молодежи, представляющие разные субкультуры, отличает, так сказать, коллективная эксцентричность, хотя многие сочтут, что это логическая несообразность. Как бы то ни было, мы ценим оригинальность и гордимся своей репутацией эксцентриков в мире моды, пусть эта слава и незаслуженна.

Правило напускного безразличия

Что отчасти обусловлено еще одним набором неписаных правил об одежде, которые в некоторой степени являются производной от правил английского юмора, столь глубоко укоренившихся в сознании англичан. В частности, наше отношение к одежде определяет вездесущее правило «Как важно не быть серьезным». К одежде, как и почти ко всему остальному, не следует относиться слишком серьезно. Негоже слишком увлекаться собственным туалетом, точнее, нельзя показывать, что ты стремишься быть модно или элегантно одетым. Мы восхищаемся эксцентричностью, потому что подлинная эксцентричность означает, что вам плевать на чужое мнение. Состояния полного равнодушия достичь очень трудно. Это удается, наверно, только клиническим безумцам и некоторым пожилым аристократам, но это – идеал, к которому мы стремимся. Лучшее, на что мы способны, – это выказывать напускное равнодушие, делать вид, что нас не заботит, как мы одеты и как выглядим.

Правилу напускного безразличия более строго подчиняются мужчины, в кругу которых всякое проявление интереса к моде или внешности расценивается как женоподобность. И этот интерес незачем даже выражать словами: достаточно малейшего намека на то, что мужчина печется о своем внешнем виде, и его мужские достоинства будут поставлены под сомнение. Некоторые англичане-мужчины, можно сказать, считают своим долгом одеваться плохо – чтобы их не приняли за гомосексуалистов.

Юноши скрывают это, но им хочется одеваться в соответствии с современными тенденциями «уличной» моды, демонстрируя все необходимые атрибуты той субкультуры, к которой они принадлежат, и только их матери, у которых они выпрашивают деньги на модные вещи, знают, сколь важно это для них. Правило напускного безразличия не распространяется лишь на девочек-подростков. Им дозволено проявлять неподдельный интерес к одежде и собственной внешности – по крайне мере, в своем кругу.

Правила смущения

У меня есть подозрения, что мы все, признаем мы это или нет, озабочены своим внешним видом, и соблюдение правила напускного безразличия помогает нам скрывать свою неуверенность относительно одежды, стремление «соответствовать» и страх перед смущением. Моим самым проницательным консультантом по вопросам одежды была «сердобольная тетушка» Аннализа Барбьери. В газете «Индепендент он санди»(Independent on Sunday)[112]112
  «Индепендент он санди» – воскресная газета; определенного политического направления не имеет; основана в 1986 г. – Прим. пер.


[Закрыть] она ведет рубрику «Дорогая Энни», в которую еженедельно приходят сотни писем от англичан, не уверенных в правильности своей манеры одеваться.

Барбьери несколько раз брала у меня интервью для своих статей на разные темы, и когда я узнала, что она и есть «Дорогая Энни», то ухватилась за возможность расспросить знающего человека об истинных, обычно скрытых проблемах англичан, связанных с одеждой, тем более что она, имея международный опыт работы, могла сравнить эти проблемы с теми, что существуют в других культурах.

Барбьери подтвердила, что англичане гораздо более озабочены своими туалетами и внешним видом, чем дозволено нам признавать, согласно правилу напускного безразличия. И, судя по присылаемым ей письмам, наши тревоги связаны в основном с тем, чтобы «соответствовать», одеваться надлежащим образом и, самое главное, из-за своего наряда не оказаться в неловком положении. Да, мы хотим выглядеть привлекательно, в наилучшем свете представлять свои природные данные и скрывать недостатки, но, в отличие от других народов, мы не любим красоваться и привлекать внимание к своей внешности. Мы просто хотим «соответствовать». Преобладающее большинство вопросов, адресованных Дорогой Энни, не о том, красив или элегантен тот или иной туалет, а подходит ли он, уместен ли для какого-либо конкретного случая, можно ли в нем показаться на людях. «Можно носить X с Y?», «Можно надеть то-то и то-то на свадьбу?», «В этом не зазорно прийти в офис?», «Это не слишком вульгарно?» и т. д. и т. п. «До 1950-х годов, – сказала мне Аннализа, – существовало много официальных правил относительно одежды, по сути, была форма, и англичане одевались хорошо. Начиная с 1960-х годов официальных правил поубавилось, из-за чего возникли путаница и смятение, и англичане стали одеваться плохо, но приверженность этикету осталась. На самом деле нам требуются дополнительные правила».

Как ни смешно, но это отчаянное стремление «соответствовать» и «сообразовываться», особенно со стороны самых завзятых модников, зачастую приводит к ярчайшим и абсурднейшим ошибкам в манере одеваться. Эдина, нелепейшим образом разодетая дамочка из телевизионной комедии положений «Абсолютно сказочно» («Absolutely Fabulous»), – карикатура на определенный тип английской жертвы моды. В ней сочетаются жгучая потребность быть модной и типично английское отсутствие всякого природного вкуса и чувства стиля. Она напяливает на себя без разбору все самые необычные новинки современных модельеров и в результате выглядит как разряженная рождественская елка. Эдина – карикатура, но карикатура, созданная на основе особенностей и моделей поведения, хорошо знакомых всем англичанкам. Таких, как Эдина, полно среди наших поп-звезд и других знаменитостей, безвкусно одетых эдин в нарядах из дешевых магазинов вы увидите на любой торговой улице.

Женщины из других стран, смотря комедию «Абсолютно сказочно», хохочут над нелепыми туалетами Эдины. Англичанки тоже смеются над Эдиной, но при этом морщатся от стыда за нее, да и смех наш пронизан страхом и тревогой: а вдруг мы тоже в своих нарядах выглядим столь же несуразно? Эдина – воплощение безвкусия в его самом крайнем проявлении, но в принципе англичанки особенно предрасположены к наиболее абсурдным плодам лихорадочного воображения модельеров: в 1980-х гг. в гардеробе почти каждой англичанки была нелепая пышная юбка в форме одуванчика; мы носим мини каждый раз, когда они входят в моду, независимо от того, стройные у нас ноги или нет; то же можно сказать о высоких сапогах, теплых чулках, шортах и прочих изобретениях, которые не льстят никому, кроме, наверно, самых тощих, да и те иногда выглядят в них смешно.

Эти глупые привычки свойственны не нам одним – наши американские и австралийские кузины тоже не отличаются безупречным вкусом, – но мои приятельницы, знакомые и респонденты из других стран особенно пренебрежительно отзываются о манере одеваться английских женщин. Однажды, когда я возмутилась, что они к нам несправедливы, что мы не одни такие, одна довольно знатная француженка заметила: «Все упреки абсолютно справедливы. От колоний много ожидать не приходится, но вы, англичане, вроде бы цивилизованные европейцы. Могли бы одеваться и гораздо элегантнее. Да и Париж от вас не так уж далеко. Всего-то час лету». Она приподняла безупречно очерченную бровь, элегантно повела плечиками и многозначительно хмыкнула, очевидно, давая понять, что раз мы не берем на себя труд поучиться у своих соседей и знающих людей, то нечего с нами и разговаривать. Я не придала бы большого значения ее словам, но этот разговор – импровизированное интервью состоялся на «Королевском Аскоте»[113]113
  «Королевский Аскот» – четырехдневные скачки на ипподроме «Аскот», близ г. Виндзора; проводятся в июне, считаются крупным событием светской жизни; на скачках обыкновенно присутствует Монарх. – Прим. пер.


[Закрыть], ни много, ни мало на королевской трибуне[114]114
  Королевская трибуна – изолированная часть ипподрома «Аскот», доступ на которую разрешен лишь по специальным пропускам. – Прим. пер.


[Закрыть], где все англичанки (даже «тайные» социологи) были в своих самых нарядных платьях и шляпках. И я особенно гордилась своим розовым коротким платьем и розовыми туфлями с забавными пряжками в виде уздечки – дань скачкам – которые, как мне казалось, смотрелись очаровательно уместно на ипподроме, но теперь, под уничтожающим взглядом этой стильной француженки, в моих глазах мгновенно превратились в нелепые детские башмачки. Типично английская попытка свести все к шутке.

По сути, одежда – это форма общения, даже, можно сказать, искусство общения, поэтому, наверно, не удивительно, что беспомощные в плане общения англичане не умеют одеваться. Почти все аспекты общения представляют для нас трудности, особенно когда нет четких, официальных правил, которым мы должны следовать. Отказ от строгих правил в одежде в 1950-х гг., пожалуй, дал тот же результат, что и выход из употребления формы «How do you do?» в качестве стандартного приветствия. В отсутствие формального приветствия «How do you do?» мы толком не знаем, что сказать, и, пытаясь обменяться неформальными приветствиями, своими неуклюжими, топорными фразами ставим в неловкое положение и себя, и других. Вот и отмена официальных правил относительно одежды – которые многие теперь считают консервативными и устаревшими, как и «How do you do?», – означает, что мы не знаем толком, как нам одеваться, и в результате наша повседневная одежда такая же нелепая, как и наши приветственные фразы.

Мы ненавидим формализм, не хотим жить по ханжеским правилам и установлениям, но нам не хватает природной деликатности и легкости в общении, чтобы совладать с неформальностью. Мы словно бунтующие подростки, которые хотят, чтобы к ним относились как ко взрослым и не мешали самим делать выбор и принимать решения, но им не хватает здравомыслия и зрелости, чтобы с умом распорядиться предоставленной свободой, которая им ничего, кроме неприятностей, не приносит.