Текст книги "Собачий принц"

Автор книги: Кейт Эллиот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 33 страниц)

Когда гигант Эйка опрокинул двоих передних солдат, линия щитов раскололась. Капитан наклонил древко вымпела и вонзил его острие в лоб принца. Дикарь опустил дубину на древко, перебил его и, схватив расщепленный конец, сдернул капитана с коня и ударил о землю. С торчащим из лба обломком и тканью вымпела, как накидка свисавшего с плеч, Эйка с ревом летел вперед.

Люди кричали и отступали, строй развалился. Но Алан встретил ревущего Эйка ударом своего меча, ударом, в который он вложил всю свою силу. Эйка схватил меч голой рукой. Кожа на руке его лопнула, но другого вреда меч ему не причинил. Дикарь рванул Алана вперед и вниз, занес свою обсидиановую дубину для смертельного удара.

Алан попытался закрыться щитом, но было слишком поздно. Другие Эйка рвались вперед, в их рассыпавшийся строй. Собаки исчезли во всеобщей сумятице.

Я с тобой, Алан. Ты сдержал свое обещание.

Дубина неслась на него, но он стал тенью, а Она была жизнью в свете. Она появилась в ужасной и безудержной красе своей, с мечом войны и смерти. Ее едва уловимое движение направило дубину в землю, из которой в лицо и рот Алана полетели комья и грязь. Она подрубила ногу принца-дикаря, и Эйка рухнул. Ее полет казался танцем, при следующем па которого Эйка был обезглавлен.

Алан отступил с нею, и строй снова сомкнулся вокруг него. Вокруг Нее. Ему стоило лишь появиться там, где щиты были смяты, где пали духом, – и Она шла туда за ним. Он был лишь тенью Ее света, но люди приободрялись и дрались с остервенением, выкрикивая его имя: «Лорд Алан! Лорд Алан!»

Там, где появилась Она и где был Алан, любая атака была заведомо обречена.

Но даже Властительница Битв не могла одолеть бесконечный натиск сотен диких Эйка и их свирепых собак.

Эйка наступали. Барабаны гремели громче и громче; не было слышно ничего, кроме их грохота, даже звона мечей, воплей умирающих и лая собак. Он не мог поспевать везде, а без него люди не выдерживали.

Эйка наступали на холм со всех сторон, беря обороняющихся в кольцо. Барабаны, барабаны! Внезапное изменение их ритма заставил почву задрожать под ногами. Стена щитов распалась в нескольких местах, и битва утратила всякое подобие порядка.

Сражение превратилось во всеобщую рукопашную, в отчаянную борьбу за выживание. Эйка атаковали со всех сторон. Страх сжал сердце Алана, когда он увидел, как мало осталось на холме защитников. Тем, кто падал, уже было не на что надеяться, на них тут же набрасывались собаки.

Даже Владычица замерла с остановившимся взором. В этот момент к Алану с тявканьем бросились собаки. Тоска схватила его за ободранную накидку и потянула на запад. Властительница впереди, Алан вплотную за ней, они шаг за шагом двигались к западу по разоренному склону холма, к виднеющемуся вдали лесу. Клин из людей пробивался сквозь толпы Эйка в поисках безопасности. Каждый шаг давался с боем, но у них не было выбора, они могли искать лишь убежища в лесах, потому что холм, лагерь и бой были потеряны.

Все потеряно.

Он не видел земли, всюду лишь Эйка, со всех сторон.

Во главе клина Она прорезала путь к западным «воротам». Заграждавшие их повозки разнесены в щепки, подходы к ним были усеяны мертвыми телами. Барабаны били все громче, усиливалась и решимость Эйка не дать им уйти. Здесь, у западного прохода, их клин застрял. Сверху молотом жары ударило солнце.

Как огромное тысячезевное чудовище, Эйка наступали, выли, дышали одной лишь мыслью. Рев их поверг людей на колени под беспощадным пылающим оком солнца.

Но Она воспылала в ответ. Лишь Алан мог ее видеть. Стоя за нею, он поднял меч и в отчаянии возопил.

– Держитесь! – кричал он. – С нами Бог!

Но его уже никто не слышал.

6

Ступенек Лиат не считала, лишь тихо ругалась каждый раз, когда кто-то из следовавших за нею со звоном задевал мечом стену, спотыкался или что-то шептал. Но наверху, где лестница изгибалась и выводила в крипту собора, их никто не ждал. Лиат споткнулась о надгробие и упала на одно колено. С лестницы к ней выходили люди.

Эрканвульф помог Лиат подняться.

Каждое движение, каждый звук неожиданно громко отдавались от стен этого пропыленного веками зала. Они так контрастировали с вечным покоем этого места.

– Тихо! – приказал Лавастин. – Прислушайтесь!

Какое-то время все напряженно вслушивались, но не услышали ничего, кроме собственного дыхания.

Наконец Лавастин нарушил молчание. Ему не надо было повышать голос.

– Мы должны захватить ворота Гента. Нужно убить Кровавое Сердце. Мой опыт подсказывает, что, как только верховный вождь умрет, Эйка начнут рвать друг другу глотки за его трон.

Их окружали надгробия. Факелы отбрасывали блики и тени, в воздухе висела пыль. Поодаль, в неверной тени, Лиат заметила что-то светлое и, увы, узнаваемое.

– Капитан Ульрик, взять пятнадцать человек. Пятнадцать человек со мной. Мы раздельно проследуем к западным воротам Гента. «Орел»! – (Она напряглась.) – Эти семь человек поступают в ваше распоряжение. – Граф четко чеканил слова. – Как гласит народная мудрость, с магом лучше всего справится другой маг.

– Милорд граф! – ужаснулась она.

Но Лавастин не дал ей времени ужасаться.

– Я поручаю вам выследить и убить Кровавое Сердце.

– Да, милорд граф! – послушно произнесла она.

В этот момент факелоносец подвинулся, свет разлился по подземелью и осветил дальний сводчатый угол. Кости. Не погребенные в святости могилы, а рассеянные, как опавшие листья в осеннем лесу, нагроможденные в кучу. Подходя, она уже знала, что это кости «драконов». В ноздри ударил запах извести. Эйка сообразили засыпать останки известью. С падения Гента прошел год. Ухмыляющиеся черепа смотрели на нее. Глазные отверстия зияли чернотой. Белизна костей просвечивала из-под обрывков расшитых накидок. Пальцы скелетов тянулись к ее сапогам. Она нечаянно наступила на берцовую кость и чуть не упала.

– Господи, помилуй! – выдохнул чуть слышно Эрканвульф. – Значок «Королевского дракона»!

Достаточно веская причина, чтобы убить Кровавое Сердце.

Они миновали скорбные останки личных гвардейцев короля. Хорошо, что Эйка, руководствуясь какими-то своими соображениями, притащили их в это святое место.

Лиат не отваживалась всмотреться внимательнее – боялась обнаружить в беспорядочном нагромождении останков, обломков брони и обрывков ткани капитанский шлем Сангланта. Перед ее внутренним взором принц по-прежнему сиял чистотой и силой. Его живые глаза смотрели на нее, шагающую по подземелью собора, а подбородок под ее пальцами был так нежен и мягок, почти как у женщины. Вот он спокойно стоит перед толпой, желающей разграбить дворец. А вот он ведет своих людей в последний бой. Она не вынесет вида его живой красоты, превратившейся в прах. Лиат опустила глаза и лишь старалась пореже наступать на кости своих мертвых товарищей.

С каждым шагом в ней крепла решимость. Она должна стать орудием отмщения за него и за «драконов». Так она подошла к ступеням, ведущим наверх, в собор.

Поставив ногу на первую ступеньку, Лиат взглянула вверх, на покрытый паутиной свод.

– Надо разведать, – прошептала она.

– Всей группой! Слишком много поставлено на карту! – прошептал в ответ Лавастин.

– Позвольте сначала посмотрю я сама. Если меня поймают и поймут, откуда я взялась, вы будете сражаться на равных. Эйка в темноте видят не лучше мужчин. «И намного хуже, чем я», – могла бы она добавить. – У вас будет преимущество в стычке, или вы сможете уйти обратно через туннель.

– А собаки? – прошептал Эрканвульф. – Что если они учуют?

– Это еще один повод остаться здесь: известь и сырость отбивают запах. Если они не знают о туннеле, – рассуждал Лавастин, – то еще вопрос, куда они кинутся в первую очередь, поймав нашего «орла». У нас хватит времени выйти к воротам. Ступай! – разрешил он.

«Ступай!» – Он спокойно оценил вариант с ее гибелью и нашел, что сможет извлечь из него пользу.

Но Лиат лишь мрачно улыбнулась, передала свой факел Эрканвульфу и пошла вверх по ступеням.

Она почти сразу же скрылась за поворотом лестницы. Ее чутким глазам тьма не казалась кромешной. Сзади слышались шаги медленно поднимавшихся за нею солдат. Лиат поравнялась с дверью, ведущей в главный неф собора. Сквозь щель просачивался лучик света. Не задерживаясь, она прошла мимо этой двери и стала подниматься на хоры. Вверху, на тесной площадке, Лиат взялась за широкое железное кольцо двери и прижала ухо к шероховатым доскам. Из-за двери слышалась приглушенная толстыми досками дразнящая мелодия, легкая, как воздух.

Покрытое слоем пыли дверное кольцо скользило под пальцами. Она надавила плечом. Дверь скрипнула и приоткрылась. Дневной свет слепил, Лиат пришлось досчитать до двадцати, чтобы привыкнуть даже к слабому освещению, достававшему до хоров собора. Снизу доносились звуки флейты.

Сжав рукоять меча, Лиат открыла дверь пошире. Узкий балкон, покрытый толстым слоем пыли, шел вдоль стены нефа. Висящие на стенах гобелены со сценами из жизни святых тоже покрыты слоем пыли. Над гобеленами – второй ярус окон. В потоках солнечного света плавно парят пылинки. Несколько гобеленов упали и лежат в проходе. По краям они объедены мышами и крысами.

Осторожно ступая, Лиат вышла вперед. Вдруг раздалось громкое шуршание. Она замерла. Мышь стремглав пробежала через проход. Лиат почувствовала себя увереннее. Если мыши днем свободно разгуливают по хорам, значит, Эйка вряд ли заглядывают сюда.

Она, прижимаясь к стене, прошла дальше. В пыли оставались отпечатки ее подошв. Дверь Лиат прикрыла, оставив лишь небольшой просвет.

Лиат поползла вдоль балконных перил. Над нею, перекрывая пространство собора, величественно изгибались своды. Мелодия флейты взвивалась вверх, отражалась от стен и сводов, кружилась вокруг нее. Лиат боялась поднимать глаза к окнам, оберегая драгоценное зрение, ведущее ее к цели от слепящего света солнца. Колчан слегка задел за перила, и она решила, что пора взглянуть вниз.

Вот перед нею Кровавое Сердце, восседающий на своем троне. Он окружен сиянием солнца, заливающего собор сквозь западные окна, в его руках флейта из человеческих костей.

Кровавое Сердце играл, и его музыка плыла в воздухе, кружась, как живое существо. Он играл, как будто ткал, и вытканные его музыкой иллюзии защищали его.

Рядом с ним, полускрытый его тенью, сидел на ступеньках трона жрец, которого Лиат тоже хорошо помнила. Кожа да кости, почти голый, когтями он впился в крышку стоявшего перед ним на полу деревянного ящичка. Жрец раскачивался в такт мелодии.

Вокруг – множество собак. Слюна капает с их языков, заливая каменный пол. Они часто дышат, некоторые бродят вокруг, другие лежат, потягиваются и зевают.

Возле святого алтаря Кровавое Сердце устроил свалку. Там лежит куча мусора. Какие-то лохмотья, ржавые цепи, кости свалены вплотную к алтарному возвышению. И всюду собаки. Лиат содрогнулась от возмущения. Конечно, Кровавое Сердце умышленно осквернил алтарь Владычицы.Она встала на колени, положила меч на пыльный пол. Сердце колотилось от страха и решимости. Лиат взяла в руки Ловца Сердец, свой верный лук. Стрела легла на место, и Лиат натянула тетиву.

Свет струился вниз, Благословенный Дайсан, запечатленный на витринах, вершил свои семь чудес. Свет отражался и расщеплялся, радуги переливались в воздухе, исчезали и появлялись в новом месте при каждом ее движении. Лиат приподнялась – тихо, как дышит утро, как движется неумолимая рука судьбы.

Воспоминания о красоте собора с удвоенной силой нахлынули на нее. Здесь служили святую мессу. Здесь собравшиеся пели и молились под руководством епископа. Здесь перед алтарем стояли на коленях Санглант и его «драконы» в то утро, в последнее утро их жизни.

Голоса. Она замерла, вытянула шею, прислушалась. Хоть бы Лавастин подождал внизу еще немного!

В холодной пустоте громадного собора появился новый персонаж. Широкими шагами к Кровавому Сердцу направлялся Эйка. На нем была характерная для принца достающая до колен кольчужная юбка из золотых и серебряных колец, переливающаяся в солнечном свете. На торсе рисунок из тех же характерных перекрестий, что и на груди Кровавого Сердца. На его шее Лиат с изумлением заметила деревянный кружок Единства.

Принц Алана? Удивительное совпадение.

От удивления она забыла об осторожности и шаркнула сапогом.

Принц Эйка остановился. Лиат замерла, затаив дыхание, ее чуть было не охватила паника. Но принц вовсе не слышал слабого шороха на хорах. Он задержался перед мусорной кучей у алтаря, которая вдруг зашевелилась, как будто просыпаясь. Из нее вылезли вездесущие собаки, открыв взору какое-то кошмарное создание, отдаленно напоминавшее человека. Тяжелой цепью оно было приковано к алтарю. На существе были грязные обрывки накидки, на которой угадывался вышитый черный дракон. Но это не был дух, потому что он явно имел массу и четкие очертания. Черные его волосы были длинны и спутаны и напоминали прическу аскетов-отшельников, презревших общепринятые человеческие нормы. Как и у человека, у него были руки с кистями и пальцами, ноги; кожа потемнела от наслоений грязи. Он был так страшен, внушал такой ужас, что казался порождением гнусной магии Кровавого Сердца. Так ей казалось. Хотелось ли ей верить в это? Существо резко повернулось, плечи его напряглись, как будто оно приготовилось отражать нападение, и Лиат увидела лицо.

– Боже милостивый… – Шепот этот был исторгнут потрясением столь глубоким, что она забыла обо всем, обо всех, даже о своей цели, о том, что под нею, ничего не подозревая, сидел вождь Эйка, легкая добыча. – Санглант!

Он встал в полный рост. Повернул к ней голову. Он был похож на собаку, учуявшую что-то очень для нее важное. Он услышал ее.

Он узнал ее голос.

Милосердные Владычица и Господь, он попал в плен! Больше года в плену у Кровавого Сердца!

Горло Лиат сжала судорога.

Она поднялась.

– Нет! – закричал он и бросился вперед, к Кровавому Сердцу и жрецу, на всю длину цепи. Жрец схватил свою коробочку и отпрянул как раз в тот момент когда цепь, натянувшись, остановила Сангланта. Его собаки, рванувшиеся за ним, обогнали его. Они-то не были прикованы цепью!

Кровавое Сердце опустил флейту и отрывисто пролаял какие-то команды. Несколько солдат Эйка бросились к принцу, вопя своими нечеловеческими голосами.

Она подняла Ловца Сердец и навела его на Кровавое Сердце, целясь в узор на груди вождя.

У нее есть только один выстрел.

Снизу и сзади донеслись крики и грохот сапог, звон стали. Вслед за человеческими голосами послышались боевые вопли Эйка.Лавастин не стал ее дожидаться. Может быть, он среагировал на крик Сангланта. Теперь это уже не имело значения.

Один выстрел. Она приложилась, прицелилась. Прекрасная цель, прямо в сердце…

Лук тянуло влево.

Она колебалась лишь мгновение.

Потом уступила.

– Ловец Сердец, веди мою руку, – пробормотала она, уступая притяжению, повела лук влево, следя, как конец стрелы с груди Кровавого Сердца переместился на деревянный ящик на коленях жреца, слегка поднялся и уперся в иссохшую чешуйчатую грудь старца, чуть левее центра.

Сюда!

Выстрел.

Наконечник пронзил тело. Жрец обеими руками схватился за грудь и опрокинулся назад. Деревянный ящичек соскользнул с его коленей вперед и ударился о камни пола.

Воздух задрожал от рева Кровавого Сердца. Он вскочил с места и рухнул на колени. Костяная флейта ударилась об пол. Одна из костей от падения разбилась.

– Жрец! Предатель! – От нового вопля стены и своды собора, казалось, задрожали. Треснуло одно из витражных окон, сверху дождем посыпались осколки стекла. – Братья! Гнездо! – рычал он с болью и бешенством. Он упал ничком и пополз, стараясь дотянуться до деревянного ящичка. Из его рта капала зеленоватая кровь. И ящик, и жрец были теперь рядом с Санглантом. Но жрец, качаясь, поднялся на ноги, вырвал стрелу из груди и, ковыляя, убрался подальше как от Сангланта, так и от Кровавого Сердца. Санглант пнул ящик, и тот отлетел от почти дотянувшейся до него руки колдуна.

– Гнездо! – Голос вождя Эйка теперь искажало бульканье, кровь лилась из его не тронутой стрелой груди. Собаки, почуяв слабость, набросились на него, но он смог отогнать их и подняться. Кровь пузырилась и пенилась у него на губах. – Нерушимой связью между нами заклинаю я вас: месть…

Он схватился за горло и покачнулся. Жрец старался отковылять подальше и, что-то бормоча, делал рукой какие-то охранительные знаки. Внезапный вихрь поднял лежавшую на полу хоров пыль. Рой невидимых созданий вился вокруг нее, словно мириады жалящих мошек. Вдруг все исчезло. Отчаянно взмахнув руками, Кровавое Сердце сделал последний рывок…

И замертво рухнул к ногам Сангланта.

На западном склоне холма орды Эйка остановились перед последним рывком. Чтобы добить, полностью уничтожить пехоту Лавастина. Барабаны ударили – и умолкли.

НЕЗРИМАЯ ЦЕПЬ

1

– Капитан Ульрик, к воротам! – Голос Лавастина перекрыл вопли и ропот, сменившие тишину, воцарившуюся после смерти Кровавого Сердца. Собор немедленно наполнился шумом битвы. Люди Лавастина высыпали из подземелья.

Она вынула вторую стрелу, когда Лавастин уже отчаянно защищался от трех взбешенных Эйка. Рядом с графом упал его солдат, он – на очереди. Вот Лавастин уже упал на колени под ударами Эйка.

Увидев графа в опасности, Санглант рванулся вперед. Лиат сжалась, ожидая рывка, когда цепь натянется. Но рывка не последовало.

Цепей не было. Они с грохотом упали на камень пола, на глазах превращаясь в ржавую пыль, как будто разъеденные временем. Они обратились в прах, покрывший Кровавое Сердце.

Она еще не успела прицелиться, а Санглант и полдюжины его собак уже вмешались в схватку. Оружия у него не было, лишь голые руки. Не соображая, что она делает, Лиат перенесла ногу через перила, собираясь с высоты шагнуть ему на помощь.

Атака Сангланта была столь же молниеносной и жестокой, как и нападение собак Эйка. Он уложил двоих и вонзил зубы в горло третьего раньше, чем она успела даже ужаснуться. Еще один Эйка замахнулся на него, но удар приняла на себя одна из собак. Остальные повалили нападавшего и рвали его на части, не давая подняться с пола. Больше никто не хотел драться с ним, следующий Эйка сбежал. Собаки набросились на трупы. Лавастин вскочил на ноги и вместе с Санглантом побежал к большим дверям собора. Лиат опомнилась и втащила ногу обратно. Тяжело дыша, она пыталась успокоиться.

– «Орел»! – В дверях появился Эрканвульф. – Надо уходить. Их тут тьма, нам надо обратно в туннель.

– Ложись! – крикнула она и вскинула лук. Эрканвульф упал на четвереньки, а ее стрела пронзила появившегося за солдатом Эйка, удивленно охнувшего и покатившегося кувырком вниз по лестнице. Она подбежала, поставила Эрканвульфа на ноги и вытащила меч.

– Пошли! – крикнула она. Они перепрыгнули через труп Эйка и заспешили вниз. Не зная, что происходит внутри, Лиат замедлила бег и остановилась перед дверью.

Прямо за дверью строились солдаты Лавастина. Поодаль виднелся ряд Эйка. Они не двигались, но преградили путь к большим дверям, не оставляя Лавастину пространства для маневра.

Рядом с дверью существо, которое оказалось Санглантом, усмиряло пятерых собак. Наконец он заставил их лечь. Псы лежали неспокойно, повизгивая и ерзая, с их морд капала кровь, свидетельствовавшая об их недавнем занятии.

От принца гадостно воняло. Иначе не скажешь. Вонь была настолько сильна, что, казалось, ее можно потрогать. Увидев Лиат, он отступил. Рот его был в крови. То, что осталось от одежды, висело лохмотьями: ткань, остатки брони, грязь причудливо смешались. Во время своих странствий она видела много оборванцев и нищих, но такого – никогда. Трудно было поверить, что он когда-то был человеком, мужчиной, рыцарем. Она старалась не смотреть на него, но не могла не заметить выражения его лица. Он стыдился своего облика.

– Боже милостивый! – прошептал сзади Эрканвульф. – Что же это, а?

– Тихо! – Она выскользнула из двери.

Собаки при ее появлении заворчали, но не двинулись с места. Они хотели кинуться на следовавшего за нею Эрканвульфа, но Санглант их быстро утихомирил. Молча. Сохранил ли он дар речи?

– Отступаем! – объявил Лавастин. – Снаружи их больше сотни, не считая этих. Но капитан Ульрик со своей группой успел прорваться. Надеюсь, с Божьей помощью он пробьется к воротам.

– Кровавое Сердце убит, – доложила Лиат. Лавастин кивнул.

– Приготовиться к отходу! – приказал он. Лиат заметила, что людей в группе графа меньше, чем было в туннеле. – Принц Санглант, вы должны идти впереди, с «орлом». Мы проводим вас к королю.

Строй Эйка зашевелился, расступился и пропустил вперед принца с кольцом Единства. На языке Эйка он отдал какой-то приказ, и строй тотчас отступил на несколько шагов назад. Эрканвульф подал Лиат стрелу из ее колчана, она прицелилась в принца. Он произнес еще несколько слов, и строй Эйка спокойно направился к выходу из собора.

Лавастин осторожно вышел навстречу Эйка.

– Вас обоих я видел в снах Алана, – сказал Эйка на хорошем вендском, указав острием копья сначала на Лавас тина, потом на Лиат.

– Пятый Сын! – воскликнул Лавастин.

– Однажды вы взяли меня в плен, а Алан отпустил. Я помню об этом. – Он оперся на копье и вскинул голову. Казалось, он напряженно размышлял.

«Потрясающая бестия!» – думала Лиат, как бы стыдясь за Сангланта. Она не считала этого Эйка симпатичным, слишком мало человеческого было в этих резких чертах, в металлическом отсвете чешуйчатой кожи. Но, бесспорно, он был ярким явлением природы. Особенно поражали его ясные обсидиановые глаза. По рукам змеились золотые браслеты, улыбка сверкала сиянием вставленных в зубы драгоценных камней. Каждое движение его сопровождал тонкий перезвон кольчужных юбок, как будто маленькие колокольчики выбалтывали какие-то тайны.

– Скажите, граф Лавас, почему Алан солгал мне? Ведь король Генрих не подошел, а вы не стали его ждать.

Лавастин ответил не сразу, но он понимал, что в долгу перед этим Эйка, который подарил ему и его людям жизнь.

– Видения не могут лгать. Я сказал Алану не все, что задумал.

– Понятно. – Пятый Сын свистнул, и собаки ринулись на свист из разных концов собора. По мордам, по налипшим на них клочкам одежды и бурой слюне было ясно, что они жрали трупы. Может быть, даже Кровавое Сердце. – Вы – мудрый противник, граф Лавас. Вам не повезло, что король Генрих не подошел раньше.

Пятый Сын слишком не доверял людям, чтобы подставлять им спину. Пятясь, он достиг двери и скрылся в потоках солнечного света.

Санглант сорвался с места. Лавастин дернулся было к нему, но принц бежал не за исчезнувшим Эйка, а к алтарю, где лежал труп Кровавого Сердца. Старый жрец исчез, оставив обломок стрелы. Санглант опрокинул деревянную коробку, пух взвился в воздух, посыпались перья. Он закашлялся, роясь в этом мусоре, но ничего не нашел и наконец оставил это занятие и склонился над телом Кровавого Сердца. С ревом он сорвал с трупа золотую цепь королевского отличия.

Пять собак, сгрудившихся возле него, обнюхивая и царапая труп, взвыли в ответ.

– Нам пора идти, – сказал Лавастин. – Мы направимся к воротам.

– Это на самом деле принц Санглант? – пробормотал сбитый с толку Эрканвульф, выражая явное недоумение остальных солдат.

– Молчать! – отрезал Лавастин, но они и сами умолкли, потому что принц во главе своей гавкающей свиты шел теперь к ним. Он вооружился копьем и коротким мечом, подобранными с пола собора. Лиат не могла смотреть на него – но не могла и оторвать взгляда. Она все еще не могла поверить, что он жив, но если и так, то неужели это существо могло быть тем человеком, которого она оставила в Генте более года назад?

Санглант обогнул Лавастина с его людьми, как бы не желая приближаться к ним, и подошел к громадным дверям собора. Здесь он замер, как будто натянув незримую цепь. Казалось, он не решается шагнуть дальше.

– Идемте, – сказал Лавастин принцу, подводя своих людей немножко ближе к принцу и собакам. Некоторые зажимали носы – насколько им позволяли закрытые шлемы. Граф вышел на крыльцо собора. Перед ними лежала опустевшая площадь, ярко освещенная солнцем. – Надо спешить. Мой сын…

Он замолк. Издалека донеслись звуки горнов и возбужденные крики Эйка.

О том, что Санглант вышел из собора, Лиат узнала не глядя. По запаху. Но теперь он заговорил. Хриплым, словно заржавевшим от долгого молчания, голосом. Но у него всегда был хриплый голос.

– Горны, – сказал он, прислушиваясь. – Это горны короля.

2

Эйка падают. Удар, еще удар. Властительница косит их ряды. Иные успевают увидеть в глазах Алана свой приговор, другие просто бросают оружие и пытаются спастись бегством. Даже их дикая ярость не может устоять перед Ее гневом, тем более без смолкшего теперь барабанного боя.

И все же их слишком много, даже когда они беспорядочно разбросаны по полю, силы слишком неравны. Вот какой-то принц сумел построить своих солдат и повел их на остатки пехоты Алана. Но Она сразила принца, и его строй, потеряв управление, сломался. Эйка под радостный вопль людей Алана обратились в бегство. Но на их место пришли другие Эйка. Их было так много, а их кожа так крепка, ее так трудно проткнуть.

Нам не пробиться. Не продержаться.

И тут по рядам его солдат пронесся крик:

– Фесс! Знамя Фесса!

Они услышали горны и грохот копыт.

– Генрих! Король, король! – ликовали люди.

С новыми силами люди Алана навалились на пришельцев. Штандарты Эйка отступали, падали. Эйка были в растерянности. Некоторые организованно покидали поле, другие продолжали сражаться, но постепенно холм очистился. Стало свободнее, Алан смог приблизиться к вершине.

Все верно! Перед ним фесское знамя и личный штандарт герцогини Лютгард.

Далее кавалерия под штандартом принцессы Сапиентии. Она отходит на восток, к берегу, отступая перед Эйка, стремившимися пробиться к своим ладьям. Удлинившиеся к вечеру тени пересекают западную дорогу. Еще одна колонна солдат появилась из леса под знаменем короля Генриха.

Ноги Алана подкосились, он закачался и осел. Падение смягчили собаки, лизавшие его и повизгивавшие.

– Милорд Алан! – Солдат подхватил его под руку, озабоченно склонился над ним. – Милорд! Эй! Эй! Воды милорду!

К нему сбежались люди, которых собаки пропустили без помех, позволив принести воды, снять шлем и омыть лицо Алана.

– Еще бы, такое напряжение! Я в жизни не видел, чтобы человек так рубился. – гудели вокруг голоса его людей. – Нас бы уже жрали псы, если бы не он.

– Милорд, вы аж светились от пыла битвы, истинно говорю! – шептали очнувшемуся Алану его бойцы.

Он поднялся. Ноги гудели.

– Победа! – кричали вокруг. Ни одного живого Эйка рядом! В стороне сражение еще продолжалось.

Исчезла и Властительница Битв.

Алан подозвал собак и направился к вершине.

– Победа! – распевали солдаты под аккомпанемент горнов, возвещавших о прибытии короля.

Склон холма был усеян трупами Эйка. Но на каждого убитого Эйка приходится убитый солдат Лавастина, солдат Алана, а может быть, и не один солдат.

Некоторые еще шевелятся, еще стонут, им не была дарована легкая смерть. Собаки Алана толпятся вокруг. Они окровавлены и изранены, но живы, тогда как очень многие мертвы, люди и животные, среди них и Привет.

Он наконец выбрался на вершину. Лагерь разграблен, полностью разорен, палатки опрокинуты, разорваны и растоптаны, сундуки раскрыты, содержимое мешков разбросано по трупам и по земле. От шатра графа не осталось и следа. Спешно сооруженный вчера помост разломан, но из земли торчат его бревна и доски. Алан по обломкам взобрался повыше.

Отсюда, с самой высокой точки холма, Алан видел знамена, штандарты и вымпелы войск Генриха, но среди них не было тех, что сопровождали Лавастина сегодня утром.

– Милорд, прошу вас, не рискуйте зазря, – остановился под ним один из солдат. – Тут еще шастают Эйка, у некоторых луки. Алан спрыгнул, покачнулся и споткнулся о древко копья. Схватившись за что-то, он обнаружил в руке край накидки. Потянув, он вытащил из-под обломков тело капитана графа Лавастина, своего опекуна. Рядом валялся втоптанный в грязь штандарт Лаваса.

Алан очистил лицо покойного от грязи и уложил его повыше. Среди всеобщего ликования он мог лишь плакать.

3

Они все скакали во весь опор, но авангард герцогини Лютгард, как и следовало ожидать, прибыл на поле боя первым.

Все же принцесса Сапиентия не оставляла надежды отхватить свой куш славы. После первого взгляда на поле битвы, когда казалось, что Эйка падали под копыта лошадей без всякого сопротивления, Сапиентия сдержала лошадь и осмотрела местность, на которой развивались дневные события.

Перед глазами Ханны царила неразбериха. Она никогда не видела такого скопления народа в одном месте и в одно время, никогда не слышала такой какофонии воплей и визгов, грохота и звона оружия. Находясь рядом с Сапиентией, она была под надежной защитой. Отец Хью и несколько опытных телохранителей постоянно плотным кольцом окружали принцессу.

В этот момент Ханна не могла понять, что ей больше не по душе: наблюдать за кошмаром сражения с безопасного расстояния, из кольца крепких защитников, или кинуться в гущу битвы, в ее смертельные вихри. Пожалуй, она предпочла бы еще раз пережить лавину в Альфарских горах.

– Ладьи! – вдруг воскликнула Сапиентия с торжеством в голосе. – К ладьям! Мы остановим их там.

Сказано – сделано. Они поскакали через поле боя. Некоторые отряды армии Генриха наступали, других задержала ожесточенная оборона противника, кто-то даже отступал, но Сапиентия более не обращала внимания на все это. Она хотела отрезать Эйка от их судов. Достигнув берега, они оказались вне сражения, все еще кипевшего вокруг далекого холма. Им попадались лишь небольшие группы отколовшихся от основной массы Эйка, которые они без труда уничтожали.

– Ладьи стояли вдоль берегов, восточного и западного. Сапиентия находилась на западном. Восемь ладей покачивались у берега, готовые к отплытию. Мимо них река несла тела убитых.

– Пошлите людей поджечь ладьи! – приказала Сапиентия одному из своих капитанов.

– Ваше высочество, – обратился к ней отец Хью, – стоит ли нарушать строй? Кроме того, мы прижмем своих лошадей к реке, потеряем мобильность.

– Но они полностью рассредоточены и дезорганизованы! – возразила Сапиентия. – Какая разница, если у нас такое численное превосходство?

Ее приказание было исполнено. После небольших стычек над несколькими заклубился дым, пламя охватило мачты.

С дальнего фланга послышался короткий сигнал горна. Ханна привстала в стременах. То, что она увидела, заставило ее содрогнуться. Несмотря на жару и палящее солнце, она похолодела.

Эйка действительно неорганизованно бежали с поля боя. Но не все. Убитые и умирающие оставались на земле. А те, кто сохранил присутствие духа, сохранили и способность действовать. Быстро и целенаправленно вдоль берега реки на них наступал отряд Эйка из нескольких сот бойцов под несколькими штандартами. Эйка огородились плотной стеной щитов, в просветах между которыми ощетинились копья. Арьергард колонны отбивался от наседавшей пехоты Генриха. Что-то странное болталось на их штандартах. Кости? Благодарение Богу, с такого расстояния она не могла разглядеть этого.