Текст книги "Чудовище маякаи другие хонкаку"

Автор книги: Кейкичи Осака

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

В высоких зарослях кустарника перед ними послышался шелест потревоженной листвы. Мужчины бесшумно подкрались ближе. Пробираясь в темную гущу зарослей, лейтенант включил фонарик.

Темная человеческая фигурка отчаянно пыталась заползти обратно в заросли, несмотря на сломанную ногу. Увидев свет, она повернулась лицом к своим преследователям.

– Это Эванс!

На них действительно смотрело лицо седовласой Эванс. Эванс, раздираемой чувством собственного достоинства, призванного защитить непорочность ее маленькой Томико, и сожалением о совершенном преступлении.

Призрак Гиндзы

1

Разноцветные магазинчики выстроились, словно радуга, по обе стороны узкой улочки едва ли в три кена шириной, создавая яркий квартал на задворках Гиндзы.[25]25
  Гиндза – главный торговый квартал Токио, в наши дни – один из самых престижных и дорогих торговых кварталов во всем мире.


[Закрыть] Было там местечко – весьма обширное для этих задворок – с ярко-синей неоновой вывеской «Кафе „Голубая орхидея“», а напротив стояла маленькая табачная лавочка, именовавшаяся «Цунекава». Это было двухэтажное здание, фасад которого едва ли достигал двух кенов в ширину. Магазинчик был ярко освещен и красочно, детально оформлен. Поэтому он привлекал покупателей со всего квартала и словно собирал в себе всю джазовую музыку, несшуюся из соседних магазинов, обеспечивая должный уровень жизни владелице.

Владелицей была женщина чуть за сорок. Наколка на ее руке гласила: «Фусае Цунекава». Ходили слухи, что она вдова отставного чиновника, а ее дочь оканчивает местную школу для девочек. Фусае была полной женщиной с гладким лицом. Одеваясь просто и соответственно возрасту, она, тем не менее, распространяла вокруг себя ауру молодости. Некоторое время назад к ней переехал безликий молодой человек чуть за тридцать, не слишком общительный с соседями. Но семейная идиллия длилась недолго. Табачная лавка процветала, и перегруженной делами госпоже Цунекава пришлось нанять девушку, исполнявшую обязанности продавщицы и горничной. Немного времени понадобилось, чтобы существовавшие до тех пор между супругами мир и гармония дали трещину. Продавщица Сумико была юной девушкой лет двадцати, с загорелым телом, крепким, как мяч.

Первыми о стычках в этой паре узнали официантки из «Голубой орхидеи». Со второго этажа кафе видны были окна фасада табачной лавочки напротив. Поскольку улица имела в ширину всего три кена, официантки время от времени слышали отчаянные крики Фусае Цунекавы. Иногда виднелась даже ее растрепанная тень, проецировавшаяся на освещенные окна. В такие моменты официантки, развлекавшие гостей за столиками «Голубой орхидеи», потихоньку переглядывались и вздыхали. Но тревожная атмосфера в табачной лавке нагнеталась быстрее, чем можно было ожидать, что дало поистине ужасный финал. И именно официантки, в тот день работавшие на втором этаже «Голубой орхидеи», стали свидетелями непостижимой и необъяснимой трагедии.

Казалось, даже погода внесла свой вклад, поскольку та ночь выдалась крайне неприятной. Поначалу вечером задул холодный западный ветер, но около десяти часов он прекратился, так что воздух стал тяжел и даже душен, чего едва ли можно было ожидать осенней ночью. Одна из официанток, обслуживавшая гостя за угловым столиком второго этажа, встала и подошла к окну, вытирая шею платком. Она открыла раздвижное стеклянное окно и рассеянно взглянула на дом напротив, но внезапно отвернулась, будто увидев нечто ужасное, и вернулась на свое место, не говоря ни слова, но подавая коллегам знаки глазами.

На втором этаже табачной лавки через полуоткрытое окно ясно видна была владелица, Фусае, одетая в черное кимоно без узоров. Мужчины ее там не было, но помощница, Сумико, сидела перед ней, а хозяйка словно ее о чем-то умоляла. Впрочем, Сумико не реагировала на Фусае и молчала, угрюмо отвернувшись. Ее кимоно с безвкусным багровым узором «игета» на черном фоне[26]26
  Имеется в виду чрезвычайно распространенный в японском ткачестве узор, напоминающий соединенные между собой решетки.


[Закрыть] делало ее еще прекраснее, чем обычно. Но Фусае быстро заметила взгляды с первого этажа «Голубой орхидеи». Она с враждебным выражением лица повернулась в сторону кафе, поспешно встала и захлопнула окно. Несмотря на весь гам джазовой музыки, стук окна был столь громок, будто Фусае захлопнула окно в самом кафе.

Официантки вздохнули и переглянулись. Взаимно посылаемые взгляды делались осмысленными.

Сегодняшний вечер отличается от прочих.

Конечно, Сумико наконец-то получит по заслугам.

Сегодняшний вечер поистине отличался от прочих. Вместо обычной истерики Фусае жестко и непреклонно что-то говорила Сумико. Даже повысь она голос, он бы сразу потонул в окрестном грохоте. Ровно в одиннадцать часов вечера школьница Кимико закрыла магазин в соответствии с указаниями матери. Но в стеклянной двери имелась дырка, похожая на маленькое окошечко, через которое припоздавшие покупатели могли купить табак. Тацудзиро – так звали молодого человека Фусае – в тот вечер почему-то не показывался в лавочке.

Сегодня поистине все выглядело иначе.

Должно быть, Фусае нашла доказательство связи Тацудзиро и Сумико.

Официантки снова перешептывались и переглядывались. Но постепенно они умолкли, а к моменту, когда послышался грохот поезда на пересечении с Четвертым проспектом, девушки уже думали о скором закрытии и забыли о табачной лавке. Они пытались избавиться от троицы, явившейся еще в начале вечера и уже вдрызг пьяной. Именно в этот момент произошла трагедия.

Сначала из освещенной комнаты на втором этаже лавки раздался приглушенный крик – трудно было сказать, плач это или вопль. Окна все еще были закрыты, как створки раковины моллюска.

Девушки из «Голубой орхидеи» снова удивленно переглянулись. Но затем они услышали донесшийся оттуда же тяжелый стук. Удивленные этим звуком, девушки побледнели и, подойдя к оконной раме, попытались заглянуть в здание напротив.

Они мельком увидели пошатывающуюся фигуру, но почти сразу этот человек налетел на источник света, и комната мгновенно потемнела. Шатающаяся фигура появилась снова, приблизившись к переднему окну. С громким грохотом разбилось среднее окно, и все четко увидели спину женщины, одетой в простое черное кимоно. Правая ее рука высунулась из окна, в руке был зажат некий острый инструмент – по-видимому, бритва, залитая кровью. Плечи женщины вздымались от тяжелого дыхания. Внезапно, словно ощутив взгляды из «Голубой орхидеи», женщина повернулась – черты ее лица были искажены до неузнаваемости.

Официантки из «Голубой орхидеи» закричали. Три засидевшихся клиента, также наблюдавшие трагедию из-за спин официанток, быстро спустились по лестнице и крикнули официанткам и прохожим внизу:

– Там случилось что-то ужасное!

– Убийство!

Мужчины выбежали наружу, а один из них бросился в полицейский участок. Оставшиеся двое, протрезвев, метались туда-сюда по улице и слышали громкий шум изнутри табачной лавочки. С сильным грохотом дверь резко распахнулась, и из дома выбежала дочь хозяйки, Кимико, одетая в розовую ночную рубашку из махровой ткани.

Увидев мужчин и женщин, суетливо носившихся по улице, она, ни к кому конкретному не обращаясь, прокричала:

– Суми убили!

Полиция не заставила себя ждать.

Убили действительно Сумико. Она лежала лицом вверх в темной комнате второго этажа, где разбили лампочку, в том же растрепанном кимоно с безвкусным багровым узором, которое видели чуть раньше официантки из «Голубой орхидеи». Полицейский с фонариком, ворвавшийся в комнату первым, услышал тяжелое дыхание Сумико. Но когда он подошел, чтобы помочь ей встать, она смогла только выдохнуть:

– Фу... Фусае...

И обмякла.

Оказалось, что горло ее перерезано, и острый клинок оставил две четких линии следа на шее. Вокруг разлилась лужа крови. У окна валялась бритва японского производства.

Что до Фусае, ее нигде в доме не нашли. Пропала не только она – отсутствовал и Тацудзиро. Дочь Фусае, Кимико, не стала подниматься наверх, а осталась стоять перед лавочкой, бледная и дрожащая.

Девушки из «Голубой орхидеи» взволнованно, но коротко рассказали полиции все, что видели. Подтвердили их слова и трое мужчин. На основании свидетельских показаний и предсмертных слов Сумико полиция быстро оценила ситуацию и стала искать Фусае.

На втором этаже табачной лавочки, помимо комнаты, где произошло убийство, было еще две – в задней части здания и посередине. Но Фусае ни в одной из них не нашли. Внизу располагался магазин и еще две комнаты. Хозяйки не было и там. Входная дверь была заперта в одиннадцать вечера, а покинуть здание после того, как в него ворвалась полиция, Фусае не могла. Полицейские направились в кухню, где имелся черный ход, выходивший в проулок, – шириной всего в три сяку, проходивший мимо еще трех зданий и выводивший на соседнюю улицу. В конце его стоял дружелюбный продавец якитори,[27]27
  Якитори – японский фастфуд, кусочки курицы с внутренностями, пожаренные на шампурах над углями наподобие шашлыка.


[Закрыть] этой ночью развернувший свою торговлю. Он утверждал, что в последние три часа из переулка никто не выходил. Полиция вернулась в магазин и начала тщательный обыск дома. Они облазили каждый закоулок от туалета до стенных шкафов и на втором этаже, в стенном шкафу той самой комнаты, где произошло убийство, наконец нашли Фусае.

Открыв раздвижную дверцу шкафа, полицейский закричал: «Не может быть!»

Фусае лежала внутри мертвая.

Она была одета в то же черное кимоно без рисунка, которое видели девушки из «Голубой орхидеи». Вокруг ее шеи обвилось полотенце. Задушила себя она сама или кто-то другой? Ее бледное, бесцветное лицо уже слегка опухло, но не оставалось сомнений, что это Фусае. Дочь Кимико рыдала над безжизненным телом матери, а полицейский утешал ее.

Один из трех гуляк, пристально уставившись на труп, пронзительным голосом заявил:

– Она самая. Она и убила женщину в дурацком кимоно бритвой.

Один из полицейских, по-видимому, старший по званию, выступил вперед, кивнул и сказал:

– Значит, после того, как Фусае убила ту девушку, Сумико, она стояла здесь в оцепенении, но потом заметила, что вы видите ее из окон «Голубой орхидеи», и это привело ее в чувство. Спускаться по лестнице было слишком опасно, так что она, шатаясь, спряталась в шкафу. В конце концов, охваченная угрызениями совести, она покончила с собой... Должно быть, так все и было. – Он присел рядом с рыдающей Кимико, все еще одетой в розовую ночную рубашку, и вытащил свой блокнот.

Вскоре на место прибыли следователь и патологоанатом, и следствие началось всерьез. И тут в результате вскрытия тела Фусае выяснилась непостижимая, ужасная истина.

Фусае убила Сумико, так что, разумеется, Фусае должна была умереть позже, а не раньше, чем Сумико. Но несмотря на этот, казалось бы, непреложный факт, именно тело Сумико было еще теплым и демонстрировало какие-то признаки жизни, в то время как на теле Фусае вовсю появлялись следы посмертных процессов. На основании научного, хладнокровного наблюдения за всеми признаками, включая окоченение, жесткость тканей и трупные пятна, патологоанатом установил, что со смерти Фусае прошло не менее часа.

– Но это безумие... – произнес потрясенный полицейский. – Это значит... нет, это невозможно. Сумико убита двадцать минут назад, а вы говорите, что Фусае умерла час назад, то есть убийца умер до жертвы, за сорок минут до убийства Сумико... Умирая, Сумико упомянула Фусае, Фусае держала бритву на глазах множества свидетелей, но это была не Фусае, поскольку Фусае уже к тому времени умерла... Невероятно. Значит, это был призрак Фусае. Убийство совершил призрак... Призрак появился здесь, в Гиндзе, посреди всего этого джаза. У газетчиков будет напряженный день...

2

Дело встало с ног на голову. Полицейским казалось, что они натолкнулись на кирпичную стену. Проблема делилась на две части. У них было две жертвы. Одну из них убил призрак. Другая сперва умерла, а потом стала призраком и совершила убийство. Престранная история.

Но они не могли допустить, чтобы такая незадача помешала их расследованию. Полицейские быстро пришли в себя и исполнились решимости двигаться дальше. Итак, они отложили проблему Сумико, несомненно, убитой последней, и приступили к расследованию смерти Фусае.

Совершила ли Фусае самоубийство? Или ее убили?

Патологоанатом считал, что, не в пример утоплению, чрезвычайно трудно задушить себя полотенцем, а значит, это убийство. Следователь и представитель полиции в целом соглашались с этим мнением. В лавочке внизу разместилась штаб-квартира следствия, приступившего к официальному допросу свидетелей.

Первой допросили дочь, Кимико. Потеряв мать, девочка, естественно, была очень расстроена и давала показания между приступами рыданий.

Тем вечером Фусае велела дочери присмотреть за лавкой и поднялась с Сумико на второй этаж. Это было в десять часов. Кимико заметила, что мать в ужасном настроении, но это случалось нередко, так что она не обратила на это внимания и следила за лавочкой, листая какие-то журналы. Поскольку она ходит в школу, ей приходится вставать довольно рано, поэтому в одиннадцать она уже засыпала и, как всегда, заперла магазин, поднялась в свою комнату в задней части второго этажа и легла спать. Поднимаясь по лестнице, она не слышала никаких голосов в гостиной. Однако Кимико заявила, что подозрительным ей это не показалось, скорее вызвало какое-то странное чувство смущения. Она заснула, но ее разбудил крик и шум падения чьего-то тела в передней комнате. Некоторое время она оставалась в постели, думая, что делать, но наконец не могла больше выдержать и выскользнула из кровати. Она пошла в переднюю комнату, но свет был погашен. Со страхом в сердце она зажгла свет в средней комнате и раскрыла раздвижную дверь, чтобы заглянуть в переднюю комнату. Там посередине комнаты она увидела лежащую Сумико. Тогда она бросилась вниз по лестнице, открыла дверь на улицу и позвала на помощь. Таковы были ее показания.

– Заглянув в переднюю комнату, ты не видела мать около окна?

Кимико покачала головой в ответ на этот вопрос полицейского.

– Нет, ее там не было.

– А тебе не показалось странным, что матери нигде нет, когда ты так поспешно спускалась по лестнице?

– Мама иногда уходит поздно вечером пить с дядей, я подумала, что она ушла...

– Дядя? Твой дядя, да? Как его зовут? – ухватился за ее слова полицейский.

Кимико нерешительно объяснила, что имела в виду Тацудзиро. Она нервно добавила:

– Дядя Тацудзиро ушел раньше мамы, когда я еще смотрела за магазином. Но задняя дверь была открыта, и он мог потом вернуться. Я спала, так что не могу сказать.

– Куда он пошел выпить?

– Не знаю.

Полицейский немедленно отправил подчиненного с приказом отыскать Тацудзиро. Затем были допрошены официантки и три посетителя «Голубой орхидеи». Свидетели повторили историю, ранее уже изложенную полиции. Никаких новых сведений, помимо этих, они дать не могли. Однако их показания вполне соответствовали рассказу Кимико, особенно в отношении Тацудзиро.

Когда допрос был завершен, стало возможно сделать выводы о предположительном времени кончины Фусае. Она произошла между моментом, когда официантки в «Голубой орхидее» видели, как Фусае сидела напротив Сумико, а затем захлопнула окно, и одиннадцатью часами. Следовательно, если показания Кимико верны, Тацудзиро в здании в тот момент не было. Но разве не мог он с легкостью проникнуть через черный ход, пока Кимико смотрела за парадным, убить Фусае и снова убежать? В любом случае надо было заняться этим Тацудзиро.

Вскоре, впрочем, Тацудзиро сам вернулся домой безо всякого полицейского принуждения. Выглядел он так, словно о случившемся не имел понятия, и на вопросы отвечал нерешительно.

По его словам, он пил в районе Симбаси в одном ларьке под названием «Такохачи», продававшем оден,[28]28
  Распространенное уличное блюдо.


[Закрыть] с десяти вечера до недавнего момента и только теперь узнал об убийстве. Вызвали владельца ларька, и он, только увидев Тацудзиро, заявил:

– Да, этот клиент был на моих глазах с десяти вечера почти до сих пор. Это подтвердят и моя жена, и другие покупатели...

Разочарованный полицейский, кивнув, указал свидетелю на выход.

У Тацудзиро обнаружилось алиби. И тут следствие преисполнилось отчаянием. Кимико наблюдала за передней дверью, а продавец якитори клянется, что никто не выходил из заднего переулка. Окна второго этажа под наблюдением со второго этажа «Голубой орхидеи», а окно в комнате Кимико в задней части второго этажа заперто изнутри. Да и не будь оно заперто, оттуда можно попасть только в пространство для сушки одежды площадью в два цубо, расположенное на крыше кухни и обнесенное колючей проволокой. Для полной уверенности они проверили также три дома, выходящие на проулок, связывающий задний фасад дома, где произошло убийство, с улицей, где стоял продавец якитори, но задние двери всех этих домов были заперты с вечера, и ничего подозрительного в них, по-видимому, не было. Значит, в момент убийства Фусае единственными людьми в этой табачной лавке, преобразовавшейся в «запертую комнату», были позднее убитая Сумико и наблюдавшая за магазином Кимико.

На тот момент полиции оставалось одно – заподозрить этих двоих. Первой в центре внимания оказалась Кимико. Но выяснилось, что масштабы расследования слишком ограничены. Первоначальной его целью было найти убийцу Фусае, но эта линия следствия пересекалась с таинственным убийством Сумико, а результат ошеломлял. Быть может, это слишком надуманно, но предположим, что сперва Кимико убила свою мать – Фусае. В таком случае Фусае не могла потом убить Сумико. Теперь предположим, что Сумико убила Фусае. Но это ведет к странному выводу, что потом мертвая Фусае убила Сумико. В итоге загадка неизменно возвращалась к загадочному убийству Сумико. У следствия не оставалось иного выхода, как вести дело о призрачном убийстве. Полиция приложила все усилия, чтобы выйти из этого тупика.

Во-первых, в момент убийства Сумико единственными присутствовавшими в табачной лавке – поистине «запертой комнате» – были Фусае, убитая до Сумико, и Кимико, заявившая, что спала в своей комнате в задней части второго этажа. Полицейские, конечно, не могли просто уверовать в существование призраков. Свидетели, видевшие из окон «Голубой орхидеи», как Фусае убила Сумико, лишь мельком лицезрели ее. Никто четко не разглядел лица Фусае, и все показания сходились только в том, что убийца был в черном кимоно без узоров. Что, если Сумико была убита не Фусае, а Кимико, надевшей кимоно своей матери, Фусае, а затем переодевшейся в свою розовую ночную рубашку?

Но эта теория быстро рухнула. Прошло всего три минуты между тем, как фигура, напоминающая Фусае, после убийства отошла от окна на месте преступления, и тем, как группа людей из «Голубой орхидеи» выбежала на улицу и столкнулась с Кимико, одетой в ночную рубашку. Кимико не могла бы за такое короткое время снять материнское кимоно и вновь надеть его на мать.

А что, если она не надевала материнское кимоно, а всех одурачила, просто надев похожее черное кимоно, на расстоянии в три-четыре кена показавшееся тем самым? Это казалось правдоподобным, так что полицейские принялись за тщательный обыск в доме и в лавке. Им не потребовалось много времени, чтобы найти два-три кимоно Фусае, в целом соответствовавших описанию. Но все эти кимоно были посыпаны порошком от моли и аккуратно завернуты в специальную оберточную бумагу. Нельзя сделать это за три-четыре минуты. К тому же, даже если убийца – Кимико, это не объясняет, почему умирающая Сумико произнесла имя Фусае. Нет, как ни крути, Кимико не могла быть убийцей Сумико.

В итоге поздним вечером следствие застопорилось.

***

На следующий день во всех газетах крупные заголовки извещали о появлении призрака. Раздраженная полиция взялась за повторение уже сделанного днем ранее. Из нового удалось выяснить только то, что после анализа орудия убийства – бритвы – специалистами подтвердилось, что на слишком узкой рукоятке не могло остаться отпечатков пальцев, а в ходе дальнейшего допроса Тацудзиро тот признал, что они с Сумико в какой-то момент стали близки, и по этому поводу в доме были ссоры.

И пока полиция бесцельно бродила в густом тумане этой тайны, с просьбой поговорить с ответственным за дело полицейским позвонил некий сыщик-любитель. Это был бармен из «Голубой орхидеи», молодой человек по имени Нисимура.

– Алло, я говорю со старшим инспектором? Это бармен из «Голубой орхидеи». Я знаю, кто призрак. Я знаю истинную личность призрака, убившего Сумико. Можете прийти сегодня вечером? Да, я объясню все. Вы увидите призрак...

3

К тому моменту, когда старший инспектор с одним из подчиненных прибыл в «Голубую орхидею», уже темнело. Оживленная улица полнилась джазовой музыкой, как будто события прошлой ночи были забыты всеми, кроме нескольких любопытных, собравшихся перед табачной лавочкой. Оба этажа популярного кафе были битком набиты посетителями, и все они делились историями про призрака из табачной лавочки.

Бармен Нисимура в белом пиджаке и галстуке-бабочке почтительно поприветствовал полицейских, провел их на первый этаж к столику у окна на улицу и попросил официантку принести им выпить. Но старший инспектор с самого начала выглядел раздраженным. Он почти все время молчал, внимательно наблюдая за действиями подозрительного бармена.

Комната на втором этаже табачной лавочки находилась через дорогу от них. Тела уже давно вывезли и произвели вскрытие. Через окна и раздвижные двери полицейские могли видеть, что там, как обычно, горит свет.

Наконец, бармен начал говорить:

– Видите ли, я подумал, что, чем путанно объяснять по телефону, лучше я вам лично покажу.

– Что вы планируете нам показать? – с подозрением поинтересовался старший инспектор.

– Призрак.

– То есть вы хотите сказать, – перебил его старший инспектор, – что знаете, кто убил Сумико?

– Да, более или менее...

– И кто? Должно быть, вы стали свидетелем преступления?

– Нет, я его не видел. Но, учитывая, что Фусае была уже мертва, остается только два человека...

– Так вы верите, что убийца Кимико? – рассмеялся инспектор.

– Нет, вовсе нет. – Бармен решительно покачал головой. – Вы же уже исключили ее из числа подозреваемых, не так ли?

– О, ну тогда мы тут все подозреваемые. – И инспектор откинулся на стуле назад, словно отказываясь от решения этой головоломки.

– Но у вас еще остался один подозреваемый, – с улыбкой произнес молодой Нисимура. – У вас есть Сумико.

– Что? Сумико?

– Да. Это Сумико убила Сумико.

– Вы имеете в виду, что это самоубийство?

– Именно. – На лице Нисимуры появилось серьезное выражение. – Все с самого начала нелепо заблуждались. Если бы Сумико нашли уже мертвой, этого недоразумения, должно быть, не случилось бы. Но она еще корчилась в агонии, перерезав себе горло. Вот почему все приняли сцену самоубийства за сцену убийства. Полагаю, это Сумико убила Фусае. Тем вечером нагоняй Фусае вызвал ссору между соперницами, и в итоге Сумико задушила Фусае. Придя в себя, она поняла, что совершила ужасное преступление, которое не сойдет ей с рук, и первым делом спрятало тело Фусае в шкафу. Вероятно, она сделала это, зная, что просто оставлять труп опасно, так как в одиннадцать придет Кимико. И, замученная совестью, она в итоге покончила с собой. Случившееся было противоположно тому, о чем подумали вы, обнаружив тело Фусае. Предсмертные слова Сумико – имя Фусае – не произносились как обвинение убийцы. Она, раскаиваясь, выговорила имя человека, убитого ей. Во всяком случае, так я все это представляю.

– Не шутите так! – заревел инспектор. – Вы хотите сказать, что женщина, которую видели все здешние официантки, женщина в кимоно без узоров, прислонившаяся к окну и державшая бритву, была не Фусае, а Сумико? Невозможно. Это вы нелепо заблуждаетесь. Послушайте. Прежде всего, обратите внимание на кимоно. На Фусае было самое простое кимоно, а на Сумико – ее безвкусное...

– Подождите минутку, – перебил на сей раз бармен. – Именно этим я и хочу заняться. Видите ли, этот призрак возник потому, что... О, думаю, приготовления уже завершены, так что теперь я хотел бы, чтобы вы сами стали свидетелями появления вашего призрака.

Он встал и продолжил:

– Вы все еще не понимаете, кто это был? Подлинная личность призрака, появившегося посередине Гиндзы? Я думал, кто-нибудь да поймет это, если только как следует обдумает, что именно происходило в том случае и каково положение этого здания...

Сказав это, бармен дерзко ухмыльнулся и спустился вниз, оставив недоумевающих полицейских за столиком. Но вскоре он вернулся с большим велосипедным фонарем и сказал старшему инспектору, подойдя к окну:

– Сейчас перед вами появится призрак, поэтому, пожалуйста, встаньте здесь.

Инспектор поморщился, но подошел к окну согласно полученной инструкции. Официантки и посетители, внимательно издалека за ними наблюдавшие, теперь столкнулись друг с другом, бросившись к окнам.

– Смотрите в окно напротив, – сказал Нисимура.

Электрический свет по-прежнему в безмолвной тишине горел в окне второго этажа табачной лавочки всего в трех кенах от них, но затем в комнате мелькнула фигура, а на окнах появилась тень.

В «Голубой орхидее» все наклонились вперед и уставились в окно, ожидая чего-то необычного. Тень в окне качнулась и протянула руку. Внезапно свет погас.

– Слушайте внимательно. Во время того инцидента человек, стоявший за этой тенью, шатаясь по комнате, выключил свет, и в комнате стало темно, как и сейчас.

Едва бармен умолк, как окно через дорогу с шумом распахнулось, и из темноты вырисовалась спина женщины в простом черном кимоно, точно такая же, как женская фигура, увиденная в ту ночь. Бармен взял фонарь и направил его свет на спину женщины. Фигура пожилой женщины в черном простом кимоно тут же превратилась в фигуру юной девушки в кимоно с безвкусным багровым узором на черном фоне.

– Спасибо, Кимико, – крикнул бармен фигуре через дорогу.

Девушка в окне молча обернулась и грустно улыбнулась ему. Это была Кимико.

– Теперь вы все это видели. Мне понадобилась для эксперимента помощь Кимико и это кимоно, – сказал бармен и озорно улыбнулся старшему инспектору, все еще сбитому с толку. – Вы до сих пор не понимаете, что случилось? Отлично, позвольте мне объяснить. Предположим, у вас есть нечто, написанное красными чернилами. Если вы смотрите на текст через самое обычное, простое стекло, он будет красным, как если бы вы смотрели на него без стекла, верно? Но предположим, что вы смотрите на что-то, написанное красными чернилами, через красное стекло. Вы не увидите никакого текста. То же самое с фотографией. Это, кстати, мое хобби. Иногда, обрабатывая пленку под красной лампой, я путаюсь, когда мой пакет с фотографической бумагой, завернутый в красную обертку, исчезает, хотя я уверен, что положил его прямо рядом с собой. Я обшариваю все вокруг, и вдруг мои руки его чувствуют, хотя глаза и не видят. Здесь то же самое явление. Но если вы будете смотреть на надпись через синее стекло, а не красное, она станет черной.

– Ага, – сказал старший инспектор, – я вроде бы понимаю, о чем вы. Но все же...

– О, сейчас поясню, – ответил бармен Нисимура. Он улыбнулся старшему инспектору и продолжил: – Теперь вместо надписи, сделанной красными чернилами, представим кимоно с багровым узором «игета». При нормальном освещении мы видим узор четко багрового цвета, верно? Но, как и в случае с красными чернилами, если бросить на то же самое кимоно синий свет, багровый узор превращается в темный, даже черноватый. А если ткань под ним тоже черная, то мы имеем черное на черном, и рисунок не будет виден вовсе. Оно будет казаться простым черным кимоно.

– Но в этой комнате свет был выключен.

– Да, вы правы. Все это и произошло только потому, что обычный свет в этой комнате был выключен.

– А синий свет был, да?

– Там постоянно горит синий свет. Если бы он включился только в этот момент, все бы это заметили, конечно. Только этого не произошло. Но, когда внутри комнаты погас обычный свет, горевший все время синий свет дал четкий эффект. Вот почему никто из стоявших здесь, у окна, ничего не заметил.

– Но откуда же тот синий свет?

– Попробуйте догадаться!

Старший инспектор на секунду задумался, а затем бросился к окну, даже не слушая, что еще говорил бармен. Он поднял раму, перекинул через нее ноги и высунулся наружу ровно настолько, чтобы только не выпасть. Подняв глаза вверх, он закричал:

– Конечно, вот оно!

Над окнами «Голубой орхидеи» ярко сияла большая неоновая вывеска со словами: «Кафе „Голубая орхидея“».

– Вы весьма наблюдательны, – сказал полицейский бармену, купив ему пиво. Молодой человек, по-видимому, смущенный похвалой, улыбнулся.

– Не за что. Видите ли, я каждый день наблюдаю уменьшенный вариант этого призрачного феномена. – Он указал подбородком на официанток. – Эти девушки могут и днем, и вечером носить одно и то же кимоно, но в разное время выглядят разными людьми. Вы могли бы и их назвать своего рода призраками Гиндзы…