Текст книги "Токсичный ручей (ЛП)"

Автор книги: Кей Си Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

9

Тобиас

– Отличная игра, звезды. Если мы продолжим в том же духе, чемпионат в этом году снова будет нашим, – кричит тренер, расхаживая перед командой. – Давайте сделаем так, чтобы это произошло. Я хочу сосредоточенности, решимости и наград. – Руки тренера Кармайкла говорят больше, чем его рот, когда он с энтузиазмом размахивает ими. – Для многих из вас это последний год. Давайте сделаем так, чтобы это засчиталось, и войдем в историю с наибольшим количеством побед подряд. А теперь напрягитесь. Увидимся утром, парни, ярким и ранним.

Довольный своей небольшой речью, он кивает всем, прежде чем развернуться на каблуках и направиться внутрь.

Спасибо богу за это. Первый день после возвращения, а он уже заставил мои мышцы ныть сильнее, чем когда-либо. Черт. Я каждый день занимаюсь кардиотренировками и силовыми упражнениями, но с ним я почему-то чувствую себя новичком.

Бросив бутылку с водой к своим ногам, я начинаю с того, что вытягиваю ноги, как и все остальные. Хантер и Ксавьер стоят по обе стороны от меня, в той же позе, вдали от остальной команды, за исключением того, что Ксавьер не задыхается, как остальные из нас. Он слишком серьезно относится к этому дерьму.

Я полагаю, он думает, что это может быть его единственной возможностью выйти из тени своих родителей, но мы все знаем, что это маловероятно. Он мог бы стать профессионалом в мгновение ока, но его родители найдут способ навсегда оставить его в Найт-Крик.

Мы должны просто считать, что нам повезло, что они позволили нам жить в пляжном домике, в то время как они уничтожают мир из своего гребаного особняка на холмах.

– Итак, Ксан, я мило поболтал с новой девушкой после того, как ты ушел, – бормочет Хантер, его лицо остается таким же бесстрастным, как всегда.

Мой интерес задет, и, услышав о новой сексуальной блондинке, которая украшает наши залы, мой член тоже просыпается.

Осматривая местность, я замечаю ее беговую дорожку вместе с остальной командой, и она чертовски быстра. У меня такое чувство, что они будут пытаться заставить ее представлять школу в такой форме.

С ее светлыми волнистыми волосами, стянутыми сзади резинкой, и телом, облаченным в школьную спортивную форму, я расслабляюсь, наблюдая, как подпрыгивают ее сиськи во время бега.

Чертовски сексуально.

– Я думал, мы договорились, черт возьми, не разговаривать с ней, – ворчит Ксавьер, наклоняясь вперед, чтобы коснуться пальцев ног, но я больше сосредоточен на легком изгибе губ Хантера, и я мгновенно понимаю, что он знает что-то, чего, как думает Ксавьер, он не знает.

– Хм, мы так и сделали. Ты также сказал поебать ей мозги, и ты знаешь, что я не любитель ставить подножки девушкам в коридоре, а потом прижимать их к стене, – бормочет Хантер, и у меня мгновенно пересыхает во рту. Я должен был догадаться, что он что-то замышляет, когда он не сразу перешел к делу.

Облизываю губы, Ксавье закатывает глаза, когда замечает мое движение, но я многое мог бы сделать с такой хорошенькой девушкой, прижатой к стене.

Ксавьер переводит взгляд на Хантера, ожидая, что он продолжит то, что пытается сказать, но они уже наскучили мне. Однако я продолжаю прислушиваться, возвращаясь к отслеживанию каждого движения Иден.

– Итак, я украл ее регистрационные данные, чтобы она не могла начать занятие, и она прямо-таки кинула мне вызов. У девчонки есть яйца, это точно. – Я не упускаю из виду нотку неподдельного удивления в его голосе, и, если уж на то пошло, это меня еще больше заинтриговывает.

– Арчи, черт возьми, нужно поставить ее в известность. Он явно не ознакомил ее с правилами, – ворчит Ксавье и, говоря о дьяволе, прямо сейчас он неторопливо подходит к ней.

Я смотрю, как она потягивает воду, слушая, как Арчи оживленно разговаривает с ней, а она игриво шлепает его по руке, смеясь над тем дерьмом, которое вылетело у него изо рта.

Я надуваю губы. Если Ксавье говорит, что мы бойкотируем ее, значит, так мы и поступаем. Но я хочу хоть мельком увидеть ее такой, прежде чем трахну ее на следующей неделе.

Повернувшись, они вместе направляются внутрь, пока я восхищаюсь тем, как ее задница покачивается при каждом шаге.

– Ну, она, возможно, разозлилась и прорычала что-то вроде: "Если бы я знала, кто твой друг, я бы не позволила ему трахнуть меня, ради бога". Не хочешь рассказать подробнее, Ксавье?

У меня чуть не сводит мышцы на шее, когда я резко оборачиваюсь, чтобы посмотреть на них двоих. Молчание Ксавьера только подтверждает то, что только что сказал Хантер, и я открыто пялюсь на этого ублюдка. Самодовольная ухмылка на лице Хантера, когда Ксавьер хмурится, только подтверждает то, что он сказал.

– Подожди, ты трахнул ее? Когда? И почему, черт возьми, это была не командная работа?

Я не говорю, что каждый раз должен быть «паравозик», но, черт возьми, я бы убил, чтобы оказаться на борту. Сколько я себя помню, у нас были общие девушки. Таким образом, ни одна сучка не встанет между нами. Но мы трахаем их один раз и уходим. В противном случае ты попадаешь к таким девушкам, как Рокси или КитКат, которые не отступают.

Именно поэтому ты здесь ни к кому не подходишь дважды.

– Что более важно, ты пользовался презервативом?

Мы вдвоем смотрим на Хантера так, словно у него выросла третья голова. Почему бы нам вообще не делать этого?

– Заткнись нахуй, Хантер. Я не дурак. Мы трахались в презервативе. – Используя воздушные кавычки, он хмуро смотрит на Хантера, который закатывает глаза от редкой театральности Ксавьера.

– Хорошо. Нам больше не нужно давать никому поводов, чтобы засунуть свои задницы в колонию для несовершеннолетних. Ты же знаешь, что наши родители чуть не умерли бы, если бы в выпускном классе от тебя забеременела какая-нибудь девчонка, и они уже используют тюрьму как предупреждение. Они бы на самом деле, блядь, сделали с нами такое дерьмо, – заявляет Хантер так буднично, и он, блядь, не ошибается.

– Мы отклонились от темы, – перебиваю я, кивая, чтобы мы направлялись внутрь, и они оба следуют за мной. Я прерываю его, кивая, чтобы мы шли внутрь, и они оба следуют за мной. На поле мы оказываемся последними, так как слишком заняты сплетнями. – Пожалуйста, объясни, когда ты успел поиграть с новой горячей девчонкой. Я охреневаю. – Я снова дуюсь, но на него это никогда не действует.

– Это не имеет значения. Я сделал это, и это больше не повторится. Я совершил ошибку, и теперь я знаю, кто она. – Голос Ксавьера грубее обычного, он с отвращением морщит нос. Кто-то разочарован?

– Что значит "теперь ты знаешь, кто она"? – Спрашивает Хантер, когда мы входим в школьный коридор, ведущий в раздевалку.

– Я имею в виду, мы не обменивались именами, но когда миссис Лич назвала ее полное имя на английском, я вспомнил кое-что, что однажды сказала моя мама. – Выжидающе глядя на него, он вздыхает. – Моя мать говорила, что с Грейди всегда была семейная вражда, и если я когда-нибудь с ними столкнусь, то это потому, что она их туда поместила. Она выгнала их из города много лет назад, но Иден – это Иден Грейди. Это не может быть совпадением.

Черт.

Ксавьер – это Ксавьер Найт, как Найт-Крик. Его родители, блядь, управляют этим городом по наследству. Найт-Крик никогда не был ничем иным, как токсичным городком, которым управляет семья Найтов. Извращенные ублюдки. Но если то, что он говорит, правда, а это обычно так и есть, то его мать имела какое-то отношение к ее приезду, и мы не хотим иметь ничего общего с дерьмом, которое творила его мать.

– Ну, как бы правдиво все это ни было, мне нужна лазейка, потому что она божественна, – бормочу я, сжимая свой член в доказательство, но они просто качают головами.

– Перестань дуться из-за потерянной киски, Тоби, – ворчит Хантер, заходя в раздевалку, и я перевожу взгляд на Ксавье.

– Делай, что хочешь, Тобиас, но все это вращается вокруг ненависти. Так что, если ты трахнешь ее, это будет ненавистный трах, и я хочу, чтобы грязные подробности были разглашены по всей школе. Грейди моя, с ней можно играть, и я собираюсь превратить ее жизнь в сущий ад, чтобы она навсегда убралась из Найт-Крик. Никто не захочет оставаться здесь, чтобы испытать на себе гнев Найта.

Ну, блядь. С этим я определенно могу справиться.

Иден

Черт, я умираю с голоду.

Я люблю бег, и, к счастью, легкая атлетика – мой любимый вид спорта, так что, думаю, мне повезло, что они автоматически определили меня туда. Но бег по полуденной жаре только заставил меня вспотеть еще больше. Поэтому я быстро принимаю душ в женской раздевалке, благодарная за предоставленные средства, которые на самом деле пахнут кокосом, а не какой-то химической смесью.

Пока я бегала на беговой дорожке, Чарли тренировалась на другой стороне поля с командой поддержки, а теперь она сидит на скамейке с моими вещами и терпеливо ждет меня, чтобы мы могли пойти пообедать.

Сложив спортивную одежду, я запихиваю ее в сумку. Мне повезло, что они предоставили одежду на месте, поскольку я пришла ни с чем. Но мне пришлось выслушать бубнеж женщины за стойкой о том, что вам выдают только один набор. Бла. Бла. Бла.

Подправив макияж и распустив волосы, чтобы они снова рассыпались по плечам, я готова идти.

– Извини, я готова, – бормочу я, и Чарли вскакивает со своего места на скамейке.

Возможно, я не торопилась, чтобы не наткнуться на все тела в раздевалке, поэтому, когда мы направляемся к двери, остается всего несколько человек. Мне не нужно сражаться с остальной командой поддержки, с их злобными взглядами и ропотом при появлении новенькой на их территории.

Я следую примеру Чарли, отчаянно нуждаясь в еде, пока она расспрашивает о моем прошедшем дне.

– Как прошли твои занятия?

– Дерьмово, – честно отвечаю я, и она улыбается рядом со мной. – На самом деле мне нужно, чтобы ты ввела меня в курс дела, потому что я ничего не знаю о здешней иерархии. Это не помешает мне действовать так, как я бы поступила, но мне нужно знать, с кем я имею дело.

– Конечно. Давай возьмем нашу еду, и я выложу тебе всю подноготную. – Она с энтузиазмом кивает, открывая двери в кафетерий.

Как и в любом другом обеденном зале, в котором я когда-либо была, в этом огромном помещении еда находится в дальнем конце, слева есть свободное место для очереди, в то время как остальная часть зала заставлена длинными столами и скамейками по обе стороны.

Мой взгляд мгновенно падает на центр комнаты, где сидят придурки номер один и два и так далее. Их друг Холмс, плотно надвинув шапочку на голову, смотря на меня в ответ, облизывая при этом губы, и я закатываю глаза.

Присоединяясь к очереди за едой, мы погружаемся в уютное молчание, пока я рассматриваю меню на стене.

Может, мы и выстраиваемся в очередь, как в любой другой школе, но, черт возьми, еда совсем не стандартная. Лосось-пашот, стейк из филе, даже картофель "дофинуаз". Как будто Гордон Рэмси побывал здесь и все переделал. Но я не буду жаловаться, мне прямо сейчас нужно подкрепиться, и это определенно лучше картонного мясного рулета, который я ела в других школах.

Как только мы подходим к стойке, чья-то рука обнимает меня за плечи, и по пикантному запаху я сразу понимаю, что это Арчи.

– Как поживают мои любимые девочки? – он поет, глядя на меня сверху вниз, прежде чем перевести взгляд на Чарли, и я вижу, как его зрачки расширяются от восхищения. Ах, понятно.

– У нас все хорошо, а ты портишь наш стиль, – бормочу я, заставляя Чарли хихикать, когда она переводит взгляд между нами.

– Подождите, вы двое…

– Фу, нет! – восклицаем мы оба одновременно, когда Арчи опускает руку, и мы немного отстраняемся друг от друга.

– Нет, глупышки, – смеется Чарли. – Это просто "нет". Я пыталась спросить, не родственники ли вы двое? – Она заканчивает хихикать, заставляя меня нахмуриться.

Медленно поворачиваясь к Арчи, я обнаруживаю, что он смотрит на меня точно так же, и мы оба качаем головами.

– Что заставило тебя спросить об этом? – Спрашиваю я, и она просто пожимает плечами.

– Это все из-за ваших глаз. Не обращайте на меня внимания, – бормочет она, прежде чем подойти к стойке, чтобы заказать еду.

Краем глаза смотрю на Арчи, он хихикает, и я закатываю глаза. Чарли официально сумасшедшая. Я имею в виду, у нас обоих большие голубые глаза, но у него они скорее сине-серые, в то время как у меня как лед. Не то же самое.

– Итак, как все прошло? Ты хорошо себя ведешь? – спрашивает он, и я бросаю на него многозначительный взгляд.

– Я занималась своими делами, но, похоже, твой маленький друг недоволен моим приездом, – бормочу я в ответ, и он тяжело вздыхает, мгновенно понимая, о ком я говорю, как будто это обычное явление.

Я продолжаю стоять в очереди, выбирая стейк с картошкой, пока Арчи неловко запинается, не зная, как ответить, желая сохранить своих друзей и, похоже, каким-то странным образом защитить меня.

– Я попробую поговорить с ним или что-нибудь в этом роде…

– Нет, Арчи, ты этого не сделаешь. Я не хочу, чтобы ты получил ненужную негативную реакцию. Ты Швейцария, ясно? Их действия никак не отражаются на тебе, и как бы сильно я ни считала тебя крутым, я не собираюсь оставаться тут, помнишь? Я не хочу, чтобы ты зря подставлял свою шею под удар.

Он выглядит так, будто собирается возразить, но я смотрю на него, умоляя понять меня, и он смягчается, кивая мне в подтверждение.

В нем есть что-то такое чистое, что заставляет меня хотеть уберечь его от неприятностей. Может быть, это потому, что мы оба потеряли родителей, и это связывает нас на другом уровне.

Мысль о моем отце и его безжизненном теле проносится у меня в голове, и я сразу же чувствую, что мое настроение испортилось. Как будто зная, куда только что делась моя голова, Арчи сжимает мое плечо в молчаливом утешении.

– Где мы сидим, Чарли? – Спрашиваю я, и она показывает следовать за ней. Арчи остается рядом со мной, его поднос уставлен точно такой же едой, что и мой, но на пять персон, так как он запасается калориями.

Моя спина напрягается, когда Чарли проходит мимо центрального стола, и я понимаю, что мне не пройти мимо, чтобы меня не остановили. Арчи, должно быть, думает так же, потому что он решает подвинуться ко мне слева, оставляя небольшое пространство между мной и столом.

– Ты можешь посидеть с нами, если хочешь? – Предлагает Арчи, но я только поднимаю брови. Этого никогда не случится.

– Пожалуйста, перестань пытаться загнать меня в какой-то магический круг. Я в порядке. Пожалуйста, просто посиди с ними. Все хорошо, – бормочу я, и он, по крайней мере, усаживается на скамейки, когда мы подходим к столу.

Ксавье сидит прямо по центру, Хантер слева от него, а Холмс справа. Меня раздражает, что я не знаю имени Холмса, я имею в виду, если только это не его имя и я совершенно не в курсе.

Я чувствую, как их взгляды следят за мной, когда я заставляю себя смотреть прямо перед собой. Кажется, весь стол ловит каждое их слово.

В ту секунду, когда я почти прохожу мимо стола, я чувствую, что внимание Холмса приковано ко мне, прежде чем его рука протягивается, чтобы схватить меня за руку, и я изо всех сил пытаюсь сдержать то, как вздрагивает мое тело.

Я ожидаю, что хватка будет жестче, поэтому удивляюсь, когда он улыбается мне, пока его большой палец потирает взад-вперед мою руку, кожа к коже, оставляя после себя мурашки.

– Ты что, новенькая, даже не собираешься пытаться подстроиться под популярных ребят? Ты задеваешь мои чувства. – Он расширяет свои голубые глаза, одаривая меня щенячьим взглядом, подпирая щеку другой рукой, и я клянусь, при любых других обстоятельствах это бы тоже чертовски сработало.

Но я слишком хорошо знакома с горьким привкусом, который люди за этим столом могут оставить у вас во рту.

– Я в порядке, но спасибо, – говорю я, бросая взгляд на Чарли, которая стоит у столика, к которому она нас вела, но не может решить, сесть ли ей или помочь мне. Я слегка качаю головой, прежде чем оглядеть сидящих за столом.

Арчи сидит лицом к Хантеру, а несколько других парней, как я предполагаю, из футбольной команды, сидят по обе стороны от него, в то время как несколько членов команды поддержки прожигают взглядами их всех.

– Она, блядь, все равно недостойна сидеть здесь, – заявляет девушка, сидящая напротив Ксавьера, поднимаясь со своего места и театрально перекидывая свои розовые волосы через плечо.

Она кружит вокруг меня, пока Холмс держит меня за руку, и плюхается на колени Ксавье, пытаясь показать единство, но я не замечаю, как затуманиваются его глаза, когда она это делает, и ухмыляюсь.

– Разве это не так, Ксавье? Мы буквально только что сказали, что если Арчи подведет ее сюда и она попытается сесть, я вырублю ее. Не так ли?

Она притворяется милой и невинной, а я сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза к затылку в раздражении.

– Сучка, ты можешь попытаться, но не обижайся, когда я повалю тебя на пол, – небрежно отвечаю я, и если бы взгляды могли убивать, она могла бы просто убить меня. – Итак, если ты закончил практиковать свои навыки поглаживания? – Спрашиваю я, глядя сверху вниз на Холмса, который внезапно отпускает меня, как будто только сейчас осознав, что делает.

– Ты можешь остаться, если покажешь нам свои способности. – Хантер подмигивает, удивляя меня своей вспышкой. Я думала, что он тихий, наблюдательный и послушный, может быть, он и сейчас такой. – Потому что Ксан упомянул, что они, возможно, были не на равных. – Я хочу стереть самодовольное выражение с его лица, но я отказываюсь изображать смущение из-за своей сексуальности.

– Прости, это было до или после того, как ты с наслаждением так сильно сжал мою талию, что остались синяки? – Я парирую со своей хитрой усмешкой, глядя Ксавье прямо в глаза. – Может быть, в следующий раз не принимай душ и используй средства этой девушки, чтобы сохранить ее запах на своей коже. Это заставляет тебя выглядеть отчаявшимся.

Прежде чем я успеваю понять, что происходит, другая рыжеволосая сучка, сидящая за столом, ударяет по дну моего подноса, и моя еда разлетается, хотя поднос остается у меня в руках. Немного попадает на мой топ и брюки, но недостаточно, как, я уверена, ей бы хотелось.

Такое чувство, что вся столовая пялится на меня и смеется, пусть даже только себе под нос, и это, кажется, только подпитывает мой гнев.

Моя кровь кипит, и как бы я ни старалась сохранять спокойствие и собранность, это бесполезно. – О нет, что же мне делать? – Сладко спрашиваю я и, недолго думая, крепче хватаюсь за край подноса в своей руке и замахиваюсь им на ее гребаное лицо.

За годы практики быть новичком я научилась не уступать им ни единого гребаного дюйма и всегда целиться в лицо. Это показывает, что ты настроена серьезно.

Я ухмыляюсь, как маньяк, когда она кричит от боли, и весь стол погружается в хаос. Я чувствую на себе сотни взглядов, но мне насрать.

У меня и так хватает забот, и мне не нужны еще какие-то богатые, своевольные сучки перед моим носом. Они должны знать, что я не собираюсь терпеть их дерьмо.

– Убери ее отсюда к чертовой матери, Арчи, пока я не сделал это сам, – рычит Ксавье, но я вижу блеск в его глазах, который говорит мне, что я застала этих придурков врасплох. Особенно учитывая то, как Хантер и Тобиас в замедленной съемке разглядывают сидящих за столом.

Хорошо.

Я слышу, как Чарли зовет меня по имени, но прежде чем я успеваю сделать что-нибудь еще, Арчи перекидывает меня через плечо и выносит из зала, как тряпичную куклу, и я позволяю ему. Я не хочу больше находиться в их присутствии ни секундой.

К черту этот город и к черту этих людей.

10

Иден

Одна нога перед другой, я продолжаю ходить по песку взад и вперед по пляжу, пытаясь унять напряжение внутри себя, поскольку гнев все еще горит с прежних времен.

Арчи вынес мою задницу из кафетерия и усадил прямо в мой G-Wagon, настояв, чтобы я поехала домой и успокоилась.

Главное. Это не мой гребаный дом. Но он был прав – пребывание там никому бы не помогло. Вот почему я не стала ругать его за грубое обращение со мной.

Некоторое время я барахталась в своей комнате, но мое сердце не успокаивалось, гнев продолжал нарастать во мне. У меня всегда был характер, но эти придурки просто толкают меня не в ту сторону, и, кажется, я не могу с этим смириться.

Я не знаю, в чем их проблема, и я не знаю, почему я позволяю им так сильно раздражать меня, но три очевидных лидера в Эшвилльской старшей школе находятся на другом уровне по сравнению с другими школами, которые я посещала.

Вот тогда-то я и решила надеть свой черный спортивный бюстгальтер и такие же шорты для бега и выйти на песок. Держась у кромки воды, я решила, что пара кругов вверх-вниз по пляжу могло бы помочь.

После первой пробежки я научилась брать с собой две бутылки воды, одну держа на террасе дома Арчи, а другую – на камне на противоположном конце пляжа, как раз там, где огромный дом бросается в глаза.

Вытирая лицо полотенцем, я закрываю глаза, пока в моих наушниках играет – The band's high hopes Panic! "At the disco". Я уже чувствую себя спокойнее, лучше контролирую свои эмоции.

Музыка смолкает, когда раздается входящий звонок, и я быстро снимаю телефон с водонепроницаемого ремня безопасности на руке, роняя при этом полотенце на песок.

Мама мелькает на экране, и я быстро отвечаю, мое сердцебиение учащается, когда меня охватывает чувство надежды.

– Мама?

– Иден, почему мне звонят и говорят, что ты ударила кого-то по лицу во время ланча, а потом прогуляла школу?

Я смотрю на телефон, пока ее голос звенит у меня в ушах через наушники, и пытаюсь осмыслить то, что она только что сказала. Никакого "Привет, Иден". Как дела? Ты в порядке? Она просто звонит, чтобы рассказать мне все. Что за черт.

– Кто тебе звонил? – Наконец спрашиваю я, и она усмехается в трубку.

– Это все, что ты можешь сказать, Иден?

Делая глубокий вдох, я снова пытаюсь успокоиться, но она буквально злит меня еще больше, чем раньше.

– Что ты можешь сказать по поводу того факта, что я нахожусь в городе, в котором не хочу быть? С каким-то парнем и его сыном, которых я даже не знаю. Посещая школу, полную избалованных богатых детей с комплексом Бога, которые пытаются унизить меня, но как только я встаю на защиту себя, я проблема?

Я не сдерживаюсь и практически рычу на нее эти слова, и она некоторое время молчит, прежде чем ответить. Расхаживая у кромки воды, я пытаюсь позволить звуку волн успокоить нарастающую во мне боль от того факта, что моя мама всего лишь хочет позвонить и отчитать меня. Не для того, чтобы проверить, как я, или убедиться, что со мной все в порядке, а чтобы, блядь, прочесть мне нотацию.

– Ты не можешь связываться с этими людьми, Иден. Они уничтожат тебя, – бормочет она, и моя рука сжимается, ногти впиваются в кожу, пока я впитываю ее слова.

– Я не знаю, что здесь происходит, мама, но папа всегда говорил мне стоять на своем и никому не позволять делать из меня дуру.

– Да, и посмотри, к чему это нас привело, – упрекает она в ответ, и ее тон заставляет меня замереть.

– Если ты хочешь что-то сказать, дай мне знать. В противном случае, я закончила. Мне не нужно, чтобы ты отпускала ехидные замечания о моем покойном отце, – огрызаюсь я в ответ, заставляя себя сдержать слезы.

– Мне жаль, Иден. Это было нечестно с моей стороны, – успокаивает она по телефону, но кажется, что ущерб уже нанесен.

– Мне нужно идти, но, к твоему сведению, я здесь одна, мам. Я уже могу сказать, как действуют эти люди, и я никогда не позволю им обращаться со мной так, как они явно обращались с тобой. Мне нужны ответы, и я собираюсь их получить. Чего бы это ни стоило.

С этими словами я заканчиваю разговор. Пошла ты к черту за то, что звонишь только тогда, когда что-то случилось, а не когда я нуждалась в ней последние несколько дней. И пошла ты к черту за то, что не проверила, в порядке ли я.

Когда я пристегиваю телефон к водонепроницаемому нарукавному ремню, музыка снова начинает звучать в моих ушах, оставляя меня бежать по пляжу, пытаясь прогнать гнев. Из-за невыносимой жары я несколько раз пробегаю взад-вперед, прежде чем останавливаюсь на противоположном конце пляжа и делаю глоток воды.

Глядя на небо, на то, как солнце палит прямо в лицо, я допиваю остатки своего напитка, чувствуя, как по спине стекают капли пота. Моя грудь вздымается с каждым вдохом, но я чувствую себя намного лучше. Сочетание музыки, океана и жжения в теле от бега успокаивает меня.

Музыка снова замирает у меня в ушах, но на этот раз это садятся батарейки. Как только я вытаскиваю их, я слышу смех, и внезапно я отрываюсь от земли, мои наушники падают на песок, когда меня перекидывают через чье-то плечо. Еще раз.

Я ожидаю, что мне придется приготовиться к встрече лицом к лицу с чьей-то задницей, поэтому это застает меня врасплох, когда я обнаруживаю, что пялюсь на причиндалы какого-то парня, выпирающие из-под его джинсов.

– Что за черт! Отпусти меня! – Я кричу, пытаясь разглядеть, кто, черт возьми, прикасается ко мне, но прежде чем я успеваю поднять глаза, они бросаются в воду, брызги летят мне в лицо, прежде чем они бесцеремонно сбрасывают меня в океан.

Меня охватывает паника, когда я боюсь, что утону, но кто бы это ни был, он быстро вытаскивает меня из-под волн, и я оказываюсь по пояс в воде.

Кашляя и отплевываясь, я убираю волосы с лица и обнаруживаю, что Холмс смотрит на меня сверху вниз с улыбкой на лице.

Гребаный Холмс. Что за абсолютный мудак.

Но если я что-нибудь и знаю, то это то, что он, скорее всего, будет здесь не один. Эти трое, кажется, путешествуют стаей, и быстрый взгляд через его плечо подтверждает мою правоту, когда я вижу Хантера, стоящего у кромки воды, и Ксавье, поднимающегося по деревянным ступенькам, ведущим к массивному пляжному домику в конце.

– Какого хрена, придурок? – Наконец я кричу, когда звон в ушах стихает, а Холмс просто чертовски смеется надо мной, с него капает вода ниже пояса, но его шапочка – бини остается на месте.

– Ты выглядела так, будто тебе нужно остыть, поэтому я помог тебе.

– Мне, блядь, не нужна твоя помощь, говнюк, – ворчу я, начиная обходить его, но из-за притяжения воды я двигаюсь недостаточно быстро, и он обхватывает меня рукой. Точно так же, как он это сделал ранее в кафетерии.

– Мне нравится, что ты вся такая дерзкая, маленькая Иден, – бормочет он, секс сочится из каждого слова, и если бы он не был таким придурком, я бы, возможно, купилась на это.

– Это здорово, но теперь ты можешь отпустить меня, – ворчу я, пытаясь вырвать свою руку из его хватки, но он, кажется, только притягивает меня ближе.

Прижимая нас грудь к груди, он смотрит на мое декольте и облизывает губы. Наконец, снова встречаясь со мной взглядом, он кусает губы, и я не могу сдержать бабочек, которые порхают внизу моего живота. Какого черта я не отталкиваю его?

Черт.

Мне нужно убраться подальше от него и его друзей. От них одни неприятности, и мне действительно не нужно больше никакого дерьма у себя под носом прямо сейчас. Они такие несносные.

– Отпусти меня, – шепчу я, и он сверкает своими жемчужно-белыми глазами, не двигаясь ни на дюйм.

– Я так и сделаю, если ты придешь на мой день рождения в пятницу.

Я почти смеюсь, пока не вижу, что он серьезен. – Зачем мне это делать? – Спрашиваю я, уставившись на то, как его облегает мокрая футболка, прикрывающая тело.

– Потому что я вежливо попросил.

– Ты думаешь, это вежливая просьба? – Спрашиваю я, махнув свободной рукой между нами, и он просто пожимает плечами.

– Детка, я «Звезда», я получаю то, что хочу, когда хочу, и обычно мне вообще не нужно просить.

Я вижу по его глазам, что его утверждение верно, но мой ответ прерывает крик Ксавьера.

– Пойдем, Тобиас. Дай мусору высохнуть.

Я знаю, что он имеет в виду меня, ублюдок. Но я больше сосредоточена на придурке передо мной. Тобиас. Тобиас Холмс.

– Нет, мне нравится, когда она мокрая, – шепчет он, подмигивая, прежде чем погрузить меня обратно в воду.

Ублюдок.

Когда я выныриваю, я нахожу его на полпути к пляжу, идущим бок о бок с Хантером, и чувствую, как взгляд Ксавьера обжигает мою кожу со своего маленького пьедестала.

Я отсалютовала ему одним пальцем, прежде чем выйти из воды. К счастью, мои наушники целы и разбросаны по пляжу, поэтому я хватаю их и направляюсь к дому Арчи. Слава Богу, у меня водонепроницаемый нарукавный ремень, иначе мне понадобился бы еще один новый телефон.

Соленая вода щипит кожу, когда солнце пытается высушить меня, что заставляет меня идти немного быстрее, чтобы успеть принять душ.

Как только я переступаю порог дома, я замечаю Арчи и Чарли на отдельных диванах справа, и они оба подпрыгивают, когда видят меня.

– Эй, где ты была? Подожди, ты что, купалась в кроссовках? – Чарли корчит рожу, когда замечает меня, и я тоже смотрю на себя. Я бы хотела, чтобы так оно и было.

– Нет, я бежала по пляжу, когда мистер Тобиас Холмс решил меня намочить. Дважды. – Они оба съеживаются, но я останавливаю их, прежде чем они успевают что-либо сказать. – Все в порядке. Я в порядке. Мне просто нужно в душ.

Чарли мгновение смотрит на меня сверху вниз, прежде чем кивнуть в знак согласия, вероятно, видя, что я не собираюсь уступать. – Круто, я подожду тебя. Я подвезла Арчи домой, чтобы мы могли продолжить разговор, который собирались провести за ланчем.

Мне приходится вспомнить, о чем она говорила, когда я вспоминаю, что она планировала рассказать мне всю подноготную об этой дурацкой школе, городе и нелепых людях, которые здесь живут.

– Мне определенно нужен этот разговор сейчас больше, чем когда-либо, – бормочу я в ответ. – Дай мне пять минут, хорошо?

Перепрыгивая через две ступеньки за раз, я захлопываю за собой дверь и стаскиваю с себя мокрую одежду. Вытаскивая телефон из водонепроницаемого держателя, я бросаю его на кровать, прежде чем залезть в душ.

Позволяя холодной воде остудить кожу, я быстро смываю с нее морскую соль и надеваю свою любимую футбольную майку Джерри Райса "Сан-Франциско 49ерс". Это из сезона 1993 года, когда он во второй раз стал лучшим нападающим года НФЛ, и раньше она принадлежала моему отцу. Он подарил ее мне, когда мне было двенадцать, когда ему пришлось уехать на шесть месяцев, и даже сейчас это заставляет меня чувствовать себя ближе к нему.

Она доходит до середины бедер, поэтому я надеваю шорты, собираю волосы в неряшливый пучок на макушке и спускаюсь обратно вниз.

Я вижу Арчи и Чарли у бассейна, но не пропускаю коробку пончиков, стоящую на кухонном островке. Схватив медовый и бостонский крем, я выхожу на улицу.

Это первый раз, когда я действительно нахожусь у бассейна. Изящные зонтики и мягкие шезлонги окружают бассейн в форме почки с джакузи. Между бассейном и стеклянным балконом, который обрамляет все открытое пространство, есть много открытого пространства с огромным барбекю и крытой кушеткой.