Текст книги "Сквозь годы"

Автор книги: Кей Мортинсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Выкупав Шона, и, как обычно, трижды прочитав вслух его любимую сказку, Глэдис уложила сына в постель и начала готовить ужин, но успокоиться так и не могла. Вздрагивая от каждого звука, она то и дело бросалась к окну. Коул все не возвращался.

Глэдис нервничала, как девушка перед первым свиданием. Поймав свое отражение в зеркале, она заметила, что и вид у нее соответствующий.

Давненько ты не надевала вечернего платья! – усмехнулась она, но решила не задумываться, почему это случилось сегодня. Нет ничего странного в том, что ей захотелось выглядеть прилично.

Ее взгляд снова скользнул к зеркалу. Густые черные локоны обрамляли взволнованное лицо с огромными черными глазами и волнами падали на плечи.

Глэдис не могла не признать, что выглядит привлекательной. Поэтому Карен и пришла к такому выводу, догадалась она.

Да, друзья оценили ее внешность. Только вот что думает по этому поводу Коул? Возможно, тут и кроется причина его поспешного исчезновения? Он мог решить, что она намерена соблазнить его…

Снова беспокойно взглянув на часы, Глэдис поняла, что паб давно закрылся. Она выглянула в окно.

Где может быть Коул?

Прекрати! В конце концов он взрослый, самостоятельный мужчина, одернула себя она. Думай о Шоне! Не пойдешь же ты искать Коула, словно обеспокоенная мамаша…

Хотя… однажды так и было – незадолго до памятной ссоры с отцом Коул тоже пропадал всю ночь, припомнила она, и у нее перехватило дыхание.

Неужели он сравнил семейную идиллию Дерека с тем, что происходило в его собственном доме?! Но тогда ему наверняка вспомнился тот ужасный день восемь лет назад, когда все семейство Лиммерикс собралось вместе.

События далекого прошлого, словно озаренные яркой вспышкой, явственно предстали перед Глэдис.

Коул тогда во всеуслышание объявил, что его отец в течение последних восемнадцати лет изменял жене. Миссис Лиммерикс, которая, как назло, именно в этот момент оказалась за дверью, ринулась в кабинет мужа.

Разыгралась супружеской ссора, и Коул, став ее невольным свидетелем, чувствовал за собой вину…

Лицо его становилось все бледнее по мере развития скандала. Наконец он не выдержал, схватил свою куртку и бросился вон из дома в штормовую зимнюю ночь.

Глэдис, как была, в ночной рубашке побежала за ним, но он даже не обернулся. Она быстро промокла под проливным дождем и вернулась в дом, надеясь, что непогода загонит Коула обратно.

За час до рассвета его все еще не было. Глэдис и ее мать, храня враждебное молчание, собирали вещи. Чайка кружила над домом, словно дух, вопли которого предвещают смерть.

В расположенной рядом с их комнатами кухне послышались мужские голоса, и Глэдис догадалась, что Руфус собирается вместе с садовником отправиться на поиски Коула.

Голос у него был измученный. Видимо, и он не сомкнул глаз этой ночью.

То ли Руфус был неосторожен во время поисков, то ли его сбил с ног сильный порыв ветра или штормовая гигантская волна… этого никто так и не узнал.

Утром в дом пришла скорбная весть: Коула обнаружили на берегу. Он нес на руках мертвое тело отца.

Даже воспоминание об этой трагедии заставило Глэдис побледнеть. Ей пришлось тогда уехать, так и не попрощавшись с Коулом.

Потом, много позже, Джерри рассказывал ей, что многие считали его брата виновным в гибели отца – будто бы тот столкнул Руфуса со скалы во время бурной ссоры. Эта злобная сплетня вынудила Коула уехать из дома.

Глэдис не раз пыталась представить, какие чувства владели им тогда.

Он всегда казался невозмутимым и сдержанным, но теперь она узнала его лучше и могла понять, каково ему было покидать свою мать, дом, ставший родным, могилу отца…

Неудивительно, что теперь он полон решимости поселиться здесь навсегда.

Тревога о Коуле не оставляла Глэдис, но, закончив уборку, она заставила себя подняться наверх и приготовить ему постель.

Она взбивала подушку, когда ей пришло в голову, что он мог напиться с горя, как это не раз делал Джерри.

Глэдис вспомнила о своей «семейной» жизни, и ее передернуло от отвращения и страха. Каким бы привлекательным и желанным ни казался ей Коул, она не хотела больше ухаживать за пьяницей.

Нервы у нее совсем расходились. Она резко повернулась и случайно задела маленький столик. На пол посыпались книги.

Глэдис собрала их, аккуратной стопкой сложила на место и разгладила пуховое одеяло.

Наверное, мне лучше запереться в своей спальне, подумала она, и тут взгляд ее невольно упал на книги. А может, почитать что-нибудь на ночь? Время пройдет быстрее, и я смогу хоть немного отвлечься от неприятных мыслей…

Вернувшись в кухню, она трясущимися пальцами заперла входную дверь и сварила себе какао, потом взяла чашку, прошла в гостиную и открыла книгу.

7

Несмотря на то что Коул шел очень быстро, он почувствовал, что замерз.

Мучительные размышления о том, что произошло за последние несколько часов, привели его к единственно верному решению.

Он миновал ворота усадьбы. Полная луна заливала сад, и в ее неверном сиянии тот казался сказочно красивым, но в этой серебристой призрачности не хватало уюта и тепла. А Коул так нуждался сейчас в том, чтобы согреться – физически и душевно. Семейная идиллия Дерека поразила его сильнее, чем он мог предположить.

Коул тихо подкрался к окну гостиной и заглянул внутрь. Глэдис сидела, поджав ноги, в широком кресле и читала книгу. Две кошки свернулись калачиком у нее на коленях.

Подглядывать нехорошо, сказал себе Коул, но искушение незаметно понаблюдать за Глэдис оказалось сильнее.

Пышные темные волосы обрамляли ее задумчивое лицо, узкий лиф платья обрисовывал грудь. Тонкими пальцами, которые не испортила даже тяжелая работа в саду, Глэдис машинально играла серебряным медальоном.

На пухлых губах Глэдис блуждала легкая улыбка, при виде которой у него пересохло во рту. Ее туфли валялись на полу, и из-под юбки видны были розовые пальчики ног. Коул представил себе, как он стоит на коленях и целует эти пальчики… Он пожирал глазами крутой изгиб округлого женского бедра, тоненькую талию, которая так и просилась в его нетерпеливые объятия… и наконец вынужден был прикрыть на секунду глаза, чтобы усмирить бунт изголодавшегося по сексу тела. Желание захлестывало его.

Пора действовать. Она хочет его, он хочет ее. В чем проблема?

Но почему-то Коул медлил. В выражении лица Глэдис была такая трогательная чистота, что он боялся ее обидеть.

И тут его мысли вдруг приняли иной оборот.

Дурак ты, что ли, раздраженно подумал он. Да, Глэдис не была в сговоре с матерью. Да, сегодня ты убедился, что между нею и Дереком ничего нет. Но существуют и другие факты: она пошла на поводу у своего честолюбия и продалась Джерри, словно дешевая проститутка!

Пестрая облезлая кошка потерлась о его ноги. Это была типичная представительница племени бездомных, а значит, подопечная Глэдис, усмехнулся Коул.

Он нагнулся, чтобы погладить животное, и вдруг осознал, что честолюбие Глэдис можно использовать в своих целях. Он сможет получить то, что хочет, причем с минимальными затратами – дом, детей и отличный секс… Да и она не останется внакладе.

Кошка громко заурчала от удовольствия.

Как легко ублажить животное! – Коул взял кошку на руки и почесал ей за ухом. Что ему нужно? Пища, кров и внимание, вот и все!

Интересно все-таки, чему улыбалась Глэдис?..

Не заходя в гостиную, он прошел на кухню, и усадил кошку на стул. Сердце его громко стучало.

Из духовки пахло чем-то вкусным. Он заглянул туда, осторожно вытащил огромный пирог и дрожащими от волнения руками отрезал себе щедрый кусок.

В дверях появилось настороженное лицо Глэдис.

– Надеюсь, ты не возражаешь? – Коул кивнул на пирог и отправил в рот очередной кусок.

Она холодно посмотрела на него.

– Я оставила это для тебя.

Коул слегка нахмурился. Его расчет на то, что Глэдис будет настроена дружелюбно, не оправдался. Она продолжала стоять за дверью, готовая в любой момент скрыться.

– Полагаешь, я способен бросить недоеденный пирог с курятиной, чтобы изнасиловать тебя? – сухо поинтересовался он.

Она вспыхнула и честно ответила:

– Я… боюсь тебя.

Коул вздрогнул.

– Боишься? Да я не способен тронуть и волоска на твоей голове!

– Ну… Просто тебя так долго не было… и я подумала, что ты напился, – пояснила она, все еще с опаской изучая его лицо.

Он расслабился. Значит дело не в нем. Это все призраки из ее прошлого. Что же за жизнь была у нее с Джерри!.. – разозлился Коул.

Видимо, гнев отразился на его лице, потому что Глэдис испуганно отпрянула.

– Не пугайся, – успокоил ее он. – Я зол на Джерри, а не на тебя. Представляю, как тебе с ним досталось.

Увидев выражение ее глаз, Коул едва нашел в себе силы сдержаться. Его обуревали противоречивые чувства – ненависть к брату и желание утешить несчастную, запуганную Глэдис.

– С тех пор я держусь подальше от пьяниц, – тихо сказала она. – Даже от тех, кто кажется веселым и добрым. Ничего не могу с этим поделать.

– Клянусь, у меня во рту и капли не было! – горячо воскликнул Коул.

Он видел, что она ему не верит. В ее огромных глазах застыла тревога.

Боже, до какого же состояния довел эту женщину Джерри! Как же ее успокоить?

Для начала Коул тепло улыбнулся и весело сказал:

– Теперь моя очередь представить доказательства. Как же мне убедить тебя? Может, начертим на полу черту и я по ней пройду? Или лучше прочитать тебе наизусть первый том «Основ международного права»? А хочешь, я без запинки произнесу какую-нибудь скороговорку?

Глэдис нервно улыбнулась, и в ее глазах промелькнула робкая надежда. Коул понял, что ей очень хочется поверить ему.

– Мне не удавалось сделать это даже в трезвом состоянии, – призналась она.

Он засмеялся.

– Ты убедилась, что я не пьян? Хочешь, дыхну на тебя?

– Нет! – вырвалось у нее.

А он уже представил себе, как прижимается к ее шее губами, вдыхая нежный запах шелковистой кожи…

– Я верю тебе! – поспешно добавила она.

– Значит, я оправдан, – удовлетворенно заметил Коул. – Теперь мы можем поговорить, или ты так и будешь прятаться за дверью?

Глэдис смущенно вошла в кухню. Коул едва сдерживал желание схватить ее в объятия и прижать к себе. Он опустил глаза и погладил кошку.

– Это одна из твоих воспитанниц?

– Да. Когда я подобрала ее, она была такая несчастная и голодная!..

Глэдис сделала шаг вперед, и Коул опять напрягся. К счастью для него, она вовремя остановилась.

– У Пусси была сломана лапа, и она страшно одичала. Удивительно, что она подпустила тебя к себе.

– Видимо, она чувствует, что я не причиню ей вреда.

Глэдис как-то странно посмотрела на него и отвернулась, а потом взяла тряпку и стала протирать безупречно чистую плиту.

Золотистый цвет платья придавал ее коже теплый оттенок, мягкая ткань струилась, обрисовывая соблазнительную фигуру…

Коул с трудом перевел дыхание.

– Отличный пирог, – сказал он. – Мясо такое нежное, прямо тает во рту.

– Кажется, я тоже проголодалась. Сегодня не ужинала, – проговорила Глэдис и, положив кусок пирога на тарелку, уселась напротив. Решившись поднять глаза, она заметила, что Коул жадным взглядом окинул ее фигуру.

– Соблюдаешь диету? Не стоит, ты и так хороша.

Она покраснела.

– Нет, я не стремлюсь похудеть. Просто немного волновалась о тебе, – призналась она.

Рука ее задрожала, и он порывисто потянулся к ней.

– Почему?

– Я… ты… Ты ушел так внезапно, и я вспомнила, как это уже было однажды… Ну, ты был тогда очень расстроен. Я решила, что сказала или сделала что-то не то.

– Мне просто нужно было подумать, – успокоил ее Коул. – Я всегда поступаю так в трудных ситуациях. Когда мать потребовала у отца развода, я ушел. Потому что мне необходимо было осмыслить все это.

– Понимаю. – Глэдис помолчала и добавила: – Причиной твоего горя была моя мать.

– Но не ты! – с горячностью возразил он. – Если бы только отец не пошел тогда меня искать! Он же знал, что со мной ничего не случится…

– Но он все же пошел, – грустно прошептала Глэдис.

– Думаю, это был просто предлог, чтобы уйти из дома. Руфус чувствовал свою вину перед женой.

– О, Коул! – с горечью воскликнула Глэдис.

Он мгновение поколебался, но, поймав сочувственный взгляд ее неотразимых черных глаз, решил рассказать о том, что привело отца к гибели.

– Его любовная связь обернулась грязью и позором, – тихо сказал Коул. – Он понял, какую боль причинил своей жене, и ему отчаянно хотелось искупить свою вину. Думаю, он искал меня, чтобы сказать, что раскаивается.

Глэдис смотрела на Коула с состраданием.

– Это ужасно, что именно ты нашел его.

– Мы помирились до того, как отца не стало, – глухо произнес Коул. – Он успел сказать, что гордится мной и любит меня.

– Это хорошо. – Она помолчала. – Я никогда не верила слухам о том, что ты столкнул его с обрыва.

– А все остальные поверили, – с горечью пробормотал Коул. – Это Джерри оклеветал меня, как всегда.

– Ты сказал… что сегодня тоже ушел подумать. Это из-за знакомства с семьей Дерека? – мягко спросила Глэдис.

Она догадывалась, что его взволновало. Он увидел полноценную семью, все члены которой искренне любят друг друга, и мучительная зависть к их счастью приоткрыла раковину, в которой он прятался, как улитка, скрывая от всех свои чувства.

Коул хотел иметь то, чем обладал Дерек. Женщину и детей, которые бы любили его.

Услышав вопрос Глэдис, он нахмурился. Кажется, этот разговор зашел слишком далеко!

До сих пор ему казалось, что простое и выполнимое решение проблемы найдено. Но Глэдис удалось разбередить ему душу и выдать самые сокровенные мысли.

Странная это вещь – человеческие отношения, мысленно усмехнулся Коул. Ему захотелось снова спрятаться в свою раковину. Он опустил глаза и снова принялся за еду.

– Я вынужден пересмотреть свои планы, – сказал он ровным тоном. – Все эти годы я глубоко заблуждался на твой счет, искренне веря, что ты была в курсе намерений своей матери. Да и по поводу твоих отношений с Дереком тоже ошибся.

Он замолчал, а Глэдис радостно улыбнулась. Лицо ее засияло такой радостью, что Коулу стало не по себе. Хмурясь, он потер левую сторону груди.

– Понимаю, что я несколько опоздал с извинениями, но прошу меня простить. Я, как никто другой, должен бы знать, что доказательства могут быть ложными. Понимаю, тебе трудно меня простить, ведь то, что я наговорил в гневе, оставило в твоей душе неизгладимый след.

– О, Коул! – вздохнула она. – Конечно, я прощаю тебя. Ты дважды видел меня в объятиях Дерека и неправильно это истолковал. Но пойми, он был единственным человеком, к которому я могла обратиться, когда нас с матерью выгнали отсюда. Его тетка приютила нас на время.

Тот факт, что не он помог ей в трудную минуту, причинил Коулу боль, но когда он заговорил, голос его звучал твердо:

– Должно быть, для тебя это были нелегкие времена.

– Да, мне досталось, – согласилась Глэдис. – Но я выжила.

– Повезло тебе с Дереком, – сказал он. – Похоже, он повел себя как настоящий друг.

Холодное безразличие, прозвучавшее в его голосе, задело ее, и она горячо добавила:

– Даже больше, чем друг. Скорее как брат. – Глэдис помолчала. – Однажды мать сказала мне… Я этого еще никому не рассказывала… Видишь ли, Дерек, возможно, мой родной брат. Наполовину, – уточнила она. – По датам все сходится, но ради моего спокойствия она и отец Дерека хранили тайну.

– Боже мой! – воскликнул потрясенный Коул.

– Теперь ты понимаешь, почему между нами не могло быть близости?

Он помолчал, переваривая эту новость.

– Ну и дела!

– Да, мне было нелегко. Вот почему я так дорожу тем, что у меня есть сейчас.

– В том числе и усадьбой? – уточнил Коул.

– Да.

Последние сомнения покинули его. Он улыбнулся и сказал:

– Поговорим об этом позже, а то твой пирог остынет.

Глэдис с облегчением рассмеялась и начала есть. Коул с улыбкой наблюдал за ней.

– Расскажи о своей работе, – попросила она, бросив на него смущенный взгляд.

– Что в этом интересного? – отмахнулся он, но, поймав ее огорченный взгляд, сказал: – Я защищаю права детей, связанные с использованием их труда, а также вопросы лишения родительских прав и насилия в семье.

– А каким ветром тебя занесло в Австралию?

– Это связано с одним из дел. Отец мальчика давно уехал туда, а мать суд постановил лишить родительских прав. Мне нужно было поговорить с отцом ребенка и выяснить, возьмет ли он на себя заботу о сыне. Но тут пришли новости и о смерти Джерри, и мне пришлось передать дело своему помощнику, чтобы срочно вылететь сюда. Дорога была долгой и тяжелой, – сказал он и усмехнулся. – Когда я наконец добрался до Гринлэнда, то уже едва держался на ногах.

– Значит, и я была не права, решив, что ты пьян, – тихо произнесла Глэдис, – и ненавидишь детей…

– С чего это ты взяла? – возмутился Коул.

Она помрачнела.

– Ты поначалу просто не замечал Шона.

Коул смутился.

– Мне показалось, что ты используешь его в надежде растопить мое сердце, – сказал он, криво усмехнувшись. – На самом деле я очень люблю детей. Поэтому и посвятил им свою жизнь.

– Мы оба ошибались.

Голос Глэдис стал низким от волнения. Ее влекло к Коулу, и он понял это, но решил не торопить события.

– Я люблю свою работу, – сдержанно заметил он. – Она приносит мне удовлетворение.

– Я горжусь тобой.

Глэдис вложила в эти слова столько чувства, что у Коула радостно забилось сердце. Он и сам не понимал, почему ее похвала так много значит для него.

– Значит, я больше не кажусь тебе жестоким чудовищем? – с улыбкой спросил он.

– Нет. – Такая же улыбка осветила ее лицо. – Ты умеешь общаться с детьми, и я была права, когда сказала, что и у тебя есть слабости, – лукаво добавила она.

– Не так уж я слаб, – возразил он. – Помнишь, как мы с тобой вместе вступались за несправедливо обиженных?

Глаза ее вспыхнули.

– Ага! Подбирали бездомных кошек, кроликов, птиц и…

– Глэдис, – весело прервал ее Коул, – мы много нового узнали друг о друге за последние несколько часов…

– И я стала понимать тебя намного лучше, – вставила она.

Он улыбнулся, задержал дыхание и наконец решился:

– Достаточно, чтобы разделить со мной усадьбу?

Это были именно те слова, которые так мечтала услышать Глэдис, но она почему-то застыла в оцепенении. Сердце ее радостно билось, но она вдруг испугалась, что снова идет на поводу у своего инстинкта… который в прошлом слишком часто подводил ее.

– Разделить? Каким образом? – осторожно спросила она.

– Дом достаточно велик, чтобы мы оба мирно жили здесь, – сказал Коул с обезоруживающей улыбкой.

Глэдис вопросительно подняла бровь.

– Ты уступаешь мне половину, где размещалась прислуга, а себе забираешь все остальное?

– Можно обсудить вариант, более подходящий для нас обоих, – мягко возразил Коул.

Пульс Глэдис участился.

– Например? – нетвердым голосом спросила она.

– Полагаю, ты понимаешь, что я хочу сказать.

– Но…

– Не надо принимать поспешных решений, – прервал ее Коул. – Почему бы нам не подождать несколько дней? Посмотрим, как все сложится, а потом решим, что делать дальше. Я очень хочу остаться здесь, – сказал он искренне, – и мне кажется, что мы с тобой поладим. Ты любишь готовить, я люблю поесть…

– Как все мужчины! – насмешливо добавила Глэдис, отчасти разочарованная, отчасти успокоенная, и подала на стол шоколадный кекс. – Можно попробовать, – согласилась она.

– Пудинг? – спросил он.

– Нет, пожить вместе, – пояснила она, бросив на него настороженный взгляд.

– А можно… кекс поделить прямо сейчас?

Глэдис засмеялась и разрезала кекс на две части.

– Ровно пополам.

– Он, должно быть, очень вкусный, – мечтательно протянул Коул.

– Еще бы! На него пошла целая плитка самого лучшего шоколада.

Потом Коул долго рассказывал Глэдис об Австралии, а она внимательно слушала. Разделавшись со сладким, они перешли в гостиную с бокалами бренди в руках.

Коул увлекся, рассказывая о любимой работе, и Глэдис не отрывала взгляда от его одухотворенного лица. У нее возникло подозрение, что в его жизни ничего, кроме работы, и не было.

– Мне часто приходится сдерживать эмоции, – говорил он, глядя на нее поверх бокала, и погладил кошку, которая уютно расположилась у него на коленях. – Я должен сохранять спокойствие и контролировать себя в любой ситуации. Только так я смогу что-то сделать для детей, которым порой приходится пережить больше, чем любому взрослому.

Какой он чудесный человек, думала Глэдис.

– Я должна рассказать о тебе в поселке, – задумчиво сказала она. – Люди должны узнать, какой ты на самом деле!

– Искренне надеюсь, что ты этого не сделаешь! – запротестовал Коул, но она видела, что ему приятно было услышать это.

Глэдис хотелось прогнать кошку с его колен и занять ее место.

– Я не допущу, чтобы ты оставался в их глазах злодеем! – горячо воскликнула она. – Ненавижу несправедливость!

– Иди ко мне, Глэдис! – выдохнул он и протянул к ней руки.

Вдруг погас свет.

Глэдис так и осталась сидеть, затаив дыхание.

– Беспокоиться не о чем, – сказала она дрогнувшим голосом.

– А я и не беспокоюсь, – раздался звучный голос Коула. – Мне так даже больше нравится.

В камине треснуло полено, и вспыхнувшее пламя неверным светом озарило гостиную.

Это игра воображения или он действительно передвинулся к ней поближе?

– Мы не можем сидеть здесь! – решительно заявила она и сама услышала фальшь в своем голосе.

– А почему бы и нет?

Потому что, призналась себе Глэдис, обстановка стала слишком интимной.

– Мне нужно посмотреть, как там Шон, – сказала она вслух. – Я зажгу свечи.

– Хорошо. Если хочешь, я могу проверить пробки.

Голос Коула звучал так странно, что она напряглась. Сколько он выпил?

Постепенно глаза Глэдис привыкли к скудному освещению, и она увидела, что он встает.

Она тотчас вскочила, обошла стол, чтобы он оказался между ними, и, искоса поглядывая на Коула, зажгла свечи на каминной полке.

– Будь осторожен, там проводка ненадежная, – сказала она и пододвинула ему подсвечник, продолжая держаться на безопасном расстоянии.

– Руки у меня не дрожат, – спокойно ответил Коул и вытянул их вперед, чтобы она могла убедиться сама.

Глэдис стало тошно. Он считает, что пьянство Джерри довело меня до паранойи, догадалась она.

– Извини, – смущенно промямлила она, отводя взгляд.

– Ты слишком долго вынуждена была постоянно быть настороже, да? – мягко спросил Коул.

– Да, – призналась она, тронутая его проницательностью.

Внезапно лицо Коула осветилось улыбкой.

– Хочешь, пойдем вниз вместе, и ты посмотришь, как я справляюсь с работой электрика. Тогда и решишь, могу ли я позволить себе выпить бокал бренди.

Он протянул ей руку. Глэдис поняла, что отказ может незаслуженно обидеть Коула, и послушно вложила свою руку в его ладонь, наслаждаясь теплом, которое разлилось в ее груди от этого соприкосновения.

Они вышли в холл, где среди деталей орнамента деревянной панели стены находился электрощиток.

Встав на стул, Коул начал спокойно и методично, одну за другой, проверять пробки. Глэдис молча наблюдала за его действиями.

– А вот и она, – удовлетворенно заметил он. – Да будет свет!

Люстра ярко вспыхнула, и они оба инстинктивно зажмурились.

Коул спрыгнул со стула, а Глэдис почему-то снова захотелось, чтобы погас свет.

– Итак, ты убедилась, что я не пьянею от бокала бренди? – Он криво усмехнулся.

– Да! Все в порядке, ты трезв! Не усугубляй мое чувство вины! – взмолилась она. – И еще… спасибо тебе. Слава Богу, что это была всего лишь пробка. Я боялась короткого замыкания. – Она помолчала и тихо добавила: – А теперь мне пора уходить. Спокойной ночи.

– Вот так сразу?

Глэдис почувствовала неловкость, ведь ей тоже хотелось, чтобы этот вечер не кончался никогда, но взяла себя в руки.

– Да.

– Тогда спокойной ночи.

И тут, не успела она опомниться, как Коул положил руки ей на плечи и коснулся теплыми губами щеки. Легкая дрожь выдала ее реакцию. Воздух сгустился от напряжения. Коул прильнул к ее губам в поцелуе, и она обхватила его голову ладонями.

В глубине души Глэдис хотела, чтобы неизбежное свершилось. У нее не было сил оторваться от Коула, и он понял, что она тоже хочет заняться любовью прямо сейчас.

Но тут Глэдис услышала сигнал тревоги. Тяжело дыша, она отстранилась и еле слышно шепнула:

– Спокойной ночи, Коул.

Поколебавшись, он отпустил ее.

– Хороших сновидений. Увидимся утром, – вежливо сказал он и пошел к лестнице.