Текст книги "Сквозь годы"

Автор книги: Кей Мортинсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Я не его ругаю, – гневно воскликнул Коул. – Маленькая шлюха! Тебя мать этому научила или сама дошла?

Джерри громко захохотал.

– Что-о? – задохнулась Глэдис.

Губы Коула презрительно скривились.

– Ты ясно дала понять, что тебе нужно больше, чем я могу дать. Чем же я для тебя был? Объектом, на котором ты практиковалась, стреляя глазками и подставляя губки, чтобы потом переключиться на Джерри, потому что именно он наследует состояние семьи Лиммерикс?

Глэдис оттолкнула Джерри и поправила задравшуюся ночную рубашку.

– Ты несешь чепуху! – жалобно воскликнула она.

Коул гневно шагнул вперед, сжимая кулаки.

– Это я-то?! Твоя мать знает, что ей никогда не женить на себе Руфуса, и поэтому научила тебя обводить мужчин вокруг своего маленького пальчика! Ах, маленькая беззащитная Глэдис! – В его голосе звучала издевка. – Все в нее влюблены. Она такая добрая…

– Коул! – выкрикнула она, пораженная его оскорблениями. – Как ты можешь говорить такие вещи?..

– Потому что и я попался на эту удочку! – в бешенстве бросил он ей. – Ты обманула меня. Я знаю, что мой отец дурак, – он сам сказал мне об этом, – но никогда не думал, что угожу в ту же ловушку, что и он! Советовал же он мне быть с тобой осторожным! Но я, к сожалению, не послушал его и доверился собственной интуиции. А теперь и Джерри стал твоей жертвой! Это ж надо! Меня тошнит от тебя, Глэдис! – Последние слова он словно выплюнул. – Ты такая же, как твоя мать, грязная…

Глэдис онемела. Лицо ее вытянулось и стало болезненно серым.

– Моя мать?! О чем ты говоришь? – прошептала она с несчастным видом.

– Не прикидывайся невинной овечкой! – с мрачной яростью ответил Коул. – Сама призналась, что понимаешь опасения Руфуса. Тебе же известно, чем занимается твоя мать, когда у нее якобы мигрень. – Увидев ее изумленное лицо, он презрительно скривил губы. – Я помалкивал, ради спокойствия своей матери, но сознавать, что экономка кувыркается с моим бедным одураченным отцом, что она вцепилась в него мертвой хваткой, как только приехала сюда восемнадцать лет назад, мне отвратительно…

– Нет! – прошептала Глэдис, ослабев от ужаса.

Коул перевел дыхание и, гневно сверкнув глазами, нанес последний удар:

– Спроси у нее сама, если не веришь! Не удивлюсь, если выяснится, что ты – его внебрачная дочь!

При воспоминании об этой ужасной сцене Глэдис снова затрясло, Она поставила противень с тортом в духовку и пошла налить себе стакан воды.

Увы, скандал на этом не кончился. Никто из них – ни Глэдис, ни Джерри, ни Коул – не подозревал, что миссис Лиммерикс подошла к двери комнаты, привлеченная доносившимся шумом. Бедная женщина и не подозревала, что экономка уже много лет была любовницей ее мужа. Как потом выяснилось, это было тайной для всех, кроме Коула.

Держа стакан двумя руками, чтобы не расплескать, Глэдис медленно выпила воду, надеясь избавиться от кошмарных воспоминаний.

Им с матерью приказали покинуть дом к семи утра. Сердце Глэдис было разбито. Коул ненавидел и презирал ее. Кроме всего прочего, они с матерью стали бездомными.

То, что она услышала, убило в ней уважение и любовь к матери. Вдобавок, по жестокой иронии судьбы, его поступок окончательно разрушил семейную жизнь четы Лиммерикс.

Глэдис закончила обмазывать торт глазурью и водрузила сверху марципановые фигурки жениха и невесты.

Свадьба! Ее передернуло. А что в результате? Одна сердечная боль и ничего больше!

4

На следующее утро Коул проснулся поздно. Он принес из машины свои чемоданы, принял ванну, переоделся и отправился на кухню, привлеченный соблазнительными ароматами.

Разумеется, там я увижу Глэдис, с неприязнью подумал он. Ясно, как день, что она незаконно живет в усадьбе, наглая распутница! Ну, ничего, я быстро заставлю ее убраться отсюда!

Но все эти заготовленные суровые слова так и не были произнесены.

Глэдис сновала по кухне, разгоряченная и розовощекая. Она явно чувствовала себя здесь как дома. На ней был все тот же, что и накануне, безразмерный свитер, который, как ни странно, делал ее беззащитной и в то же время подчеркивал сексуальность.

Она кормила с ложки младенца!

Коул замер на пороге.

Резкая мучительная боль пронзила его, и в душе образовалась безграничная пустота. Что-то едва слышно пробормотав в ответ на негромкое приветствие Глэдис, он сел к столу, схватил тост и намазал его толстым слоем масла.

– Сразу видно, что ты не ел вчера вечером, – сказала она, увидев, как быстро он проглотил тост. – Сварить тебе кофе?

– Я пью чай, – раздраженно ответил Коул.

– Но он не помогает с похмелья, – колко заметила Глэдис.

– Так же как и кофе, – возразил он.

– Вижу, ты много знаешь о похмельном синдроме.

– Для человека, который им не страдает, достаточно.

– Будет меня дурачить, – фыркнула она, бросив на него недоверчивый взгляд. – Впрочем, если тебе хочется помучиться… Чайник вот-вот вскипит, заварка в банке.

Коул молча налил себе чай и снова сел к столу. Оглядевшись, он убедился, что кухня выглядит обжитой.

А она неплохо устроилась в его доме! Какая наглость!

Однако он не мог не признать, что здесь было чисто и уютно. Кухня напомнила ему детство, когда Глэдис частенько просила его стянуть что-нибудь для своих бездомных подопечных.

Увидев одноглазого кота, который удобно устроился в коробке на софе, он не смог сдержать улыбки. Ничего не изменилось.

Развешанные на крюках кастрюли и сковородки сверкали чистотой, старинная мебель издавала едва уловимый сосновый аромат. На каминной полке стояли фотографии. Коул прищурился, пытаясь рассмотреть их со своего места: темноволосый младенец, животные, Дерек, Глэдис… Сердце его сжалось. Он залпом допил чай и взял со стола пакет с изображением медвежонка.

– Это овсянка для Шона, ты не станешь ее есть, – заметила Глэдис. – Сейчас я покормлю его и приготовлю что-нибудь для тебя. Можешь поболтать с ним, ему это нравится.

Коул проворчал что-то невнятное, но не сделал попытки заговорить с ребенком. На вид малышу было около года. У него были густые темные волосы, как у Глэдис, решительный подбородок Дерека и круглое лицо.

Пытаясь унять боль, Коул раздраженно потер грудь. Глэдис продолжала кормить младенца, и он заметил, какое умильное выражение появляется на ее лице в тот момент, когда тот открывает ротик.

Да уж, она мастерица разыгрывать душещипательные сцены! – сказал себе он. Но если эта бесстыжая женщина думает, что меня можно этим пронять, то она ошибается.

У Коула даже промелькнула мысль, что Глэдис одолжила у кого-то ребенка ради пущего эффекта, но потом он решил, что даже она на такое не способна. Шон явно ее сын. От этого верзилы Дерека.

– А я всегда считал, что в деревне люди встают на заре, – раздраженно заметил он.

– Ты не ошибся. Мы уже с шести часов на ногах. Сначала накормили и напоили животных, потом пропололи грядки. А в половине десятого мы обычно завтракаем, – пояснила Глэдис.

В ее поведении нет ничего похожего на чувство вины, возмущенно подумал Коул, а ведь она находится в этом доме незаконно!

– Как сегодня твоя головная боль? – спросила она, нарочито гремя тарелками.

– К счастью, прошла, – буркнул он.

– Как тебе повезло. Значит, шум не мешает? – мило прощебетала она.

– Вряд ли ты пошла бы навстречу моему желанию позавтракать в тишине.

– Какая проницательность!

Глэдис тщательно вытерла Шону лицо и руки, протерла поверхность детского стульчика и положила перед ребенком пластмассовые ложки вместо игрушек.

Ребенок весело рассмеялся и стал еще больше похож на мать.

У него такие же пухлые губы и пушистые ресницы, невольно отметил Коул.

– Сосиски, пудинг, бекон, яйца, помидоры и грибы. Пойдет? – холодно спросила Глэдис.

– Да. – Коул нарочно воздержался от вежливого «спасибо», чтобы показать ей, кто здесь настоящий хозяин.

Она потянулась, чтобы снять с высокого крюка тяжелую сковороду, и он невольно залюбовался ее стройной крепкой фигурой.

– Ты чувствуешь себя здесь как дома, не так ли? – сдержанно спросил он.

Глэдис метнула на него настороженный взгляд.

– Да. – Обернувшись, она увидела, что Шон протягивает ему одну их ложек. – Он хочет, чтобы ты взял ее, – спокойно пояснила она, опуская сосиски в кастрюлю. – Поиграй с ним, пожалуйста.

С недовольной гримасой Коул налил себе еще чаю, делая вид, что не слышал ее просьбы. Однако ему стало не по себе, когда он увидел, что она огорчена.

– Я здесь не для того, чтобы играть с твоим малышом, – сказал он. – Он, конечно, очарователен, но если ты таким образом пытаешься разжалобить меня, то знай, ничего не выйдет. Я хочу, чтобы ты уехала отсюда, Глэдис. Сегодня же.

– Я и не сомневалась, что ты этого захочешь… Но, боюсь, все не так просто.

– Что?! – рявкнул Коул. Ребенок вздрогнул, и он тут же понизил голос: – Напротив, это очень просто, Глэдис…

– Коул, – ответила она, пытаясь скрыть свою нервозность. – Я скоро уложу Шона спать, и мы сможем поговорить.

– А зачем ждать? Ты и так прекрасно знаешь, что я скажу. Я требую, чтобы ты убралась отсюда, и ты уберешься. Твои проблемы меня не касаются. Отправляйся в благотворительный комитет и размахивай там своим ребенком, – грубо бросил Коул, пряча от нее глаза.

– Неужели ты и вправду такая бессердечная скотина? – холодно поинтересовалась она.

Коула раздражало не только ее поведение, но и что-то еще. Размышляя, что бы это могло быть, он машинально, глоток за глотком, допил чай.

– Ты не имеешь права жить здесь, – возобновил атаку он. – Вы с Дереком и ребенком должны поселиться где-нибудь еще…

– Пожалуйста, – попросила Глэдис, поднимая бездонные черные глаза, и ее взгляд подействовал на него, словно удар в солнечное сплетение, – не сейчас. Наберись терпения! Как только я уложу ребенка, мы с тобой все обсудим. – Она повела ресницами, и ему показалось, что на них блеснули слезы. – Прошу тебя, ради нашего прошлого…

Разъяренный, Коул со стуком поставил чашку на стол.

– Ты имеешь в виду те минуты, когда целовалась со мной у дверей своей спальни, вздыхая от наслаждения? Или другие, когда кувыркалась с моим братом в постели? Или, может быть, момент, когда бросилась в объятия Дерека?

Кровь бросилась Глэдис в лицо, и она резко ответила:

– Я… Мы с ним просто попрощались!

– Ах, вот как? «Прощай, дружок, до встречи», – процитировал он слова популярной песенки, не сводя с нее гневного взгляда. – Он уже тогда был твоим любовником, не так ли?

– Это неправда! – с жаром воскликнула она.

– Я юрист и привык верить фактам. А они свидетельствуют, что ты наделена не только сексуальностью, но и непомерными амбициями.

– Ты ошибаешься! – тоном оскорбленной невинности повторила Глэдис.

– Что ж, тогда попробуй взглянуть на себя со стороны.

И, окинув ее еще одним презрительным взглядом, Коул изложил свою версию событий:

– Что, если не похоть, привело тебя в мои объятия? Потом ты сообразила, что я, в отличие от Джерри, не смогу дать тебе того, что ты хочешь. Кстати, ты прекрасно знала, что лучший способ захомутать его – притвориться, что ты увлечена мной. Таким образом, ты легко заманила моего братца к себе в постель…

– Все было не так! – негодуя, перебила его Глэдис.

Он пожал плечами.

– Я собственными глазами видел, чем вы занимались. Джерри был так же доволен, как тогда, когда врезал мне лопатой по лицу.

– Коул! – потрясенно ахнула она.

– А позже, – невозмутимо продолжал Коул, – когда я разрушил твои планы заполучить усадьбу, ты кинулась в объятия своего старого поклонника Дерека… возможно, для того, чтобы просить у него приюта, поскольку жить тебе было негде. – Он ухмыльнулся. – Ты удивительная женщина. Надо же, сменить трех мужиков за двенадцать часов!

– Это было просто стечение обстоятельств! – воскликнула Глэдис, понимая, как трудно ей будет оправдаться в его глазах.

– Нет, дорогая, это факты, – возразил он, и взгляд его стал тяжелым.

– Возможно, но передернутые тобой в угоду своей версии, – внесла поправку она. – Ты сфабриковал против меня дело на основании событий, которые на самом деле ни о чем не говорят. Да, я признаю, на первый взгляд мое поведение действительно кажется….

– Кажется? – язвительно фыркнул Коул. – Да оно просто отвратительно!

– Я не хочу обсуждать эту тему сейчас. Позволь мне все объяснить тебе, но только чуть позже! – снова взмолилась Глэдис.

– Можешь не стараться. Тебе не выкрутиться, и никакие твои уловки не помогут, – сурово сказал он.

Она прикусила губу и продолжила готовить, отвлекаясь лишь на то, чтобы собрать с пола ложки, которые Шон то и дело ронял. Каждый раз, протягивая сыну ложку, она чмокала его в розовую щечку и в качестве награды получала ответный поцелуй.

Коул был вынужден наблюдать это, и им постепенно овладевала глубокая печаль. Глэдис ворковала с сыном, и он видел ее прежнюю – нежную и любящую, еще не испорченную предприимчивой мамашей.

Когда она снова повернулась к нему спиной, он стал незаметно рассматривать ее. Розовая эластичная лента удерживала непослушную копну волос. Блестящие черные завитки подрагивали, шея местами были запачкана чем-то белым, вероятно, детской овсянкой. Это было так трогательно, что Коул неожиданно ощутил поднимающуюся откуда-то из глубин души нежность, но тут же недовольно нахмурился, злясь на себя.

Перед тобой вовсе не та милая девушка, в которую ты когда-то влюбился, убеждал себя он, да Глэдис никогда и не была ею. Просто ты становишься сентиментальным, а такую роскошь сейчас не имеешь права себе позволить.

– Твой завтрак готов, – наконец с каменным лицом сообщила Глэдис и поставила перед ним тарелку.

– Выглядит аппетитно, – не мог не признать он.

Она заправила выбившийся локон за маленькое ушко и проворчала:

– Я старалась.

Коул с аппетитом приступил к еде и в мгновение ока проглотил сосиски. Фантастика! Оранжевые желтки яиц, помидоры, давно забытый вкус домашнего пудинга…

– Изумительно! – невольно вырвалось у него.

– Еще бы! – отозвалась Глэдис, горделиво поведя плечами.

У Коула вдруг перехватило дыхание. Он представил себе, как она ублажает его в спальне, и все его тело бурно отреагировало на эту идею.

Может, стоит предложить ей место экономки и одновременно любовницы? – промелькнула у него в голове безумная мысль, и он впервые с грустью признался себе, что понимает своего отца. Идея, конечно, соблазнительная, мысленно усмехнулся Коул, но… мне нужно нечто большее.

Ему всегда требовалось больше, чем могла дать любая женщина. Среди них были и красивые, и умные, пару раз даже встречались родственные души, но ни одна не затронула его сердце так, как Глэдис… Впрочем, когда он влюбился в нее, ему было двадцать лет, а в этом возрасте легко обмануться.

– Что-нибудь не так?

Голос Глэдис вывел Коула из глубокой задумчивости.

– Давно я так вкусно не ел!

Она молча подала ему чай с тостом, после чего он со вздохом откинулся на спинку стула, наблюдая за ней. Она наклонилась, чтобы подбросить в печь пару брикетов сухого торфа, и он ощутил голод иного свойства.

Неужели ты готов повторить ошибку отца, впустив в свою жизнь подобную женщину! – тут же одернул себя он.

– Сейчас я уложу Шона спать, – напряженно произнесла Глэдис. – Посиди здесь. Когда он заснет, его и пушками не разбудишь.

Она взяла малыша на руки и бережно прижала к груди, вся преобразившись: исчезло мрачное выражение лица, глаза засияли.

Сердце Коула дрогнуло.

Эта женщина способна вскружить голову любому мужчине, угрюмо подумал он, стараясь унять зов плоти. Но она замужем. Неужели ты готов стать ее любовником?.. Нет! А значит, чем скорее она уедет отсюда, тем будет лучше.

Глэдис опустила спинку сиденья коляски, бережно уложила туда сына и прошла в соседнюю комнату.

Коул не удержался и заглянул через ее плечо. Там стояла все та же двуспальная кровать, на которой его отец и ее мать занимались любовью. На стуле висели мужской свитер и женское нижнее белье. Мягкие игрушки были сложены в пластмассовый ящик. Вот, значит, каково любовное гнездышко Глэдис!

Он с негодованием отвернулся.

У них с Дереком вообще нет права жить здесь!

Вероятно, до смерти Джерри они обитали в садовом домике, а потом просто захватили дом как бессовестные оккупанты! Это уж слишком!

Через некоторое время Глэдис снова появилась на кухне.

– Ребенок заснул? Тогда давай продолжим, – коротко бросил Коул.

Взгляды их встретились, и он заметил, что она напугана.

– Ладно, – сдавленным голосом ответила Глэдис и ядовито поинтересовалась: – Ты уверен, что хорошо подготовился к допросу? Где яркая лампа, орудия пытки, дыба?

Она села к столу и выжидающе подняла на него глаза.

– Я могу добиться того, что мне нужно, и не прибегая к насилию, – холодно заметил Коул, не обращая внимания на рыжего кота, который громко мурлыкал и терся об его ногу. – Закон на моей стороне.

По ее телу пробежала дрожь, и это не укрылось от его глаз. Казалось, в помещении стало нечем дышать, возможно, из-за жарко натопленной печки.

Коул стянул с себя красный свитер и беспокойно прошелся по кухне. Перед его глазами снова и снова вставала яркая картинка – Глэдис и Дерек в постели, они обнимают друг друга, целуются…

Она с тревогой следила за ним, стараясь предугадать, что последует дальше.

Сегодня Коул был гладко выбрит, и на его осунувшемся лице ярче выступили острые скулы и глубокий шрам. Глэдис показалось, что он на грани нервного срыва, и она занервничала, понимая, кто будет объектом его гнева.

Она с трудом сглотнула стоящий в горле комок. Скорей бы все это кончилось!

– Ты, очевидно, узнал о смерти Джерри… – начала она.

– В противном случае меня бы здесь не было, – резко оборвал ее Коул.

Теперь он стоял к ней боком, разглядывая фотографии. Сердце ее забилось, и она вскочила, чтобы отвлечь его от этого занятия.

Нет, я не расскажу ему о своем старшем сыне! – сказала себе Глэдис. Только Джерри было известно о Мартине.

– Наверное, ты прочитал объявление в газете?

– Нет. Последние шесть месяцев я провел в Австралии. – Увидев, что Глэдис удивленно наморщила лоб, он пояснил: – Я много разъезжаю по свету.

Ее огорчило, что он отказался от своих планов защищать права детей ради блестящей карьеры юриста-международника. Впрочем, в этом нет ничего удивительного – Коул явно не любит детей, он ведь почти не реагировал на Шона! Тревога Глэдис усилилась. Узнав, кто отец ее сына, он невзлюбит мальчика еще больше, поняла она.

– Тогда как же, – пытаясь оттянуть момент откровенного объяснения, произнесла она, – ты узнал о смерти Джерри?

Коул продолжал мерить шагами кухню.

– Отчего он умер? – ответил он вопросом на вопрос.

Его манера разговаривать смущала Глэдис, но она поклялась, что не даст ему сбить себя с толку.

– Джерри был алкоголиком… – тихо начала она.

– Знаю, – кивнул Коул. Глэдис изумленно открыла рот.

– Но об этом никто не знал, кроме его лечащего врача и меня!

– Я довольно наблюдателен, – мрачно заметил Коул, прислонившись к широкому подоконнику.

Рыжий кот снова стал ластиться к нему, но он словно не замечал этого, оценивающе глядя на Глэдис.

Испугавшись, что он сможет прочитать ее тайные мысли, она поспешно опустила глаза и нервно переплела пальцы.

– Он пил все чаще и больше, и у него возникли проблемы с кровообращением. Вскоре сказалось побочное действие лекарств, которые он принимал, и у него отказали почки. Но я уверена, что изначальной причиной его смерти было пьянство.

Реакция Коула удивила Глэдис.

– Какая ужасная смерть, – тихо произнес он и оглядел кухню, цепким взглядом выхватывая приметы нищеты и запустения. – Он долго болел?

– Джерри вообще не был склонен заниматься делами, связанными с усадьбой, – ответила она, поняв, что он имеет в виду, и в глазах ее появилось страдальческое выражение. Коул, бросив на ее лицо быстрый взгляд, легко догадался о том, что ей пришлось пережить. – Он наделал долгов и стал пить еще больше, пытаясь забыться.

Глэдис медленно подошла к буфету, выдвинула ящик и, порывшись там, достала фотографию Джерри.

Пусть Коул посмотрит, что пьянство может сделать с человеком, мстительно подумала она, протягивая ему снимок.

– Вот.

– Это Джерри?! – ахнул тот, не веря своим глазам, и недоверчиво посмотрел на Глэдис.

Она кивнула, и он снова взглянул на фотографию. На его лице явственно отразились чувства, вызванные метаморфозой, которая произошла с братом.

Джерри всегда был склонен к полноте, но за год до смерти выглядел просто опухшим. На фото он держал на руках новорожденного Шона, и контраст между их лицами мог потрясти любого.

– Он что, был крестным отцом твоего сына? – спросил Коул.

– Нет, – коротко ответила Глэдис и поспешила уйти от этой опасной темы: – Потом стало еще хуже: Джерри погрузился в беспробудное пьянство.

Коул недовольно стряхнул кошачью шерсть с рукава рубашки и прислонился к буфету, сложив на груди руки. Его взгляд, в котором не было и намека на сочувствие, казалось, сверлил Глэдис насквозь.

– Так вот почему ты была так напугана вчера! Решила, что я пьян?

Глэдис поджала губы. Если он намерен изображать из себя трезвенника, то с ней этот номер не пройдет.

– Ты действительно был пьян. Поверь, благодаря Джерри я стала настоящим экспертом в этом вопросе. А хозяин-пьяница усадьбе не нужен! – с жаром высказалась она. – Ей требуются любовь, забота… и деньги.

– Это точно, – мрачно согласился Коул. – Поэтому я и приехал. Я знаю, во сколько обходится содержание такого дома, – с издевкой произнес он. – Речь идет об оч-чень больших деньгах. И они у меня есть.

– Ха! Ты разоришь Гринлэнд так же, как Джерри! – бросила Глэдис в ответ.

– Что я сделаю, не твое дело! – резко ответил Коул, и в глазах его сверкнул гнев. – Ты-то сама чего добилась?

– Я вкладываю в усадьбу все, что зарабатываю! – в отчаянии выкрикнула Глэдис, сжав кулачки, – каждое пенни! Я люблю Гринлэнд и не пью, в отличие от…

– Я не алкоголик, – тихо сказал Коул. – Вчера я просто безумно устал, потому что прилетел издалека и не спал три ночи.

На лице ее отразилось недоверие. Джерри тоже не считал себя алкоголиком. К тому же даже долгий перелет вряд ли может оказать такое воздействие на молодого, здорового мужчину.

– Надеюсь, теперь ты уже оправился от своего изнурительного путешествия? – с иронией заметила она.

Но Коул не отреагировал на этот тон.

– Вполне, – коротко ответил он. – Так давай перейдем к делу. Чем, собственно, ты здесь занимаешься? Изображаешь из себя хозяйку усадьбы? Не можешь отказаться от мечты, которую давно лелеяла, но воплотить в жизнь так и не смогла?

Глэдис без сил опустилась на стул. Ноги отказывались служить ей. Если его раздражает уже то, что она изображает хозяйку усадьбы, то что же будет, когда он узнает правду?

– Хозяйки так, как я, не одеваются. Они гуляют по саду и делают маникюр, – мрачно пробормотала она.

– Тогда объясни, в чем дело, – потребовал Коул.

– Мы с Дереком выращиваем здесь овощи и фрукты.

– То есть используете эту землю в своих целях, – с угрозой в голосе произнес он и бросил взгляд за окно, где виднелись ровные грядки и фруктовые деревья. – Что ж, отлично! Мне не придется разводить огород.

Рано радуешься, мстительно подумала Глэдис. Так я и отдала тебе то, что составляет мою радость и гордость!

– Да, вид отсюда открывается неплохой, – бесстрастно согласилась она. – Мы засадили и западную лужайку тоже. И уже начали получать доход. Это стоящее дело…

– Куда поставляете? – поинтересовался Коул.

– В местные кафе и рестораны. На нашу продукцию большой спрос. Кроме того, в последнее время мы начали расфасовывать все в удобные упаковки для розничной продажи…

– И давно вы этим занимаетесь?

– Четыре года.

Черт, проболталась! – тут же выругала себя Глэдис.

У Коула побелели губы.

– Даже не верится! – воскликнул он. – Значит, ты начала заниматься этим, когда Джерри был еще жив?!

– Да, но… – попыталась объяснить она, но Коул не слушал ее.

– Вот это да! Ты воспользовалась тем, что он алкоголик, чтобы захватить его землю и таким образом обеспечивать себя и своего любовника!

– Дерек мне не любовник! – огрызнулась Глэдис.

– Ах, извини, муж. Вы своего не упустите, не так ли? – В голосе Коула звучало глубокое презрение.

Глэдис сжала сцепленные перед собой руки. Вот оно, подумала она, и у нее заныло под ложечкой.

– И не муж, – еле слышно поправила его она.