Текст книги "Сквозь годы"

Автор книги: Кей Мортинсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

6

Глэдис таяла в объятиях Коула, как снег под полуденным весенним солнцем.

Стремясь продлить эти сладкие минуты близости, она обняла его за шею и притянула к себе. Ей хотелось, чтобы он держал ее так долго-долго, чтобы ощутить наливающуюся тяжесть его тела и узнать, каково это – быть в объятиях того, кому ты небезразлична… пусть даже немного.

Глэдис знала, что Коул испытывает к ней противоречивые чувства. Может быть, промелькнуло в ее голове, когда их поцелуи стали еще более страстными, мы просто оба изголодались по любви и состраданию?..

Коул застонал. Поняв, что он сгорает от желания, она не испугалась, а напротив, испытала чувство какого-то освобождения, словно с нее сняли ответственность за то, что может с ними произойти.

– Держи меня, Коул! – шепнула она, взяв его за руки, и положила их себе на бедра. – Держи меня крепче! Трогай меня…

– Глэдис! – хрипло выдохнул он.

Она с наслаждением почувствовала его горячие ладони на своей талии и прижалась к нему еще крепче. Глэдис понимала, что совершает ошибку, но остановиться уже не могла. Она нежно провела кончиками пальцев по его лицу. Коул содрогнулся, крепко прижал ее к себе и, впившись в ее рот губами, проник языком внутрь. Глэдис застонала и вцепилась в его плечи.

Она безумно хотела этого мужчину и вместо того чтобы остановить, поощряла его, тихо вскрикивая в экстазе, когда он касался соска набухшей груди.

Но вдруг Глэдис осознала, что ею движет желание, которое она не в состоянии контролировать, и это очень опасно.

Коул почувствовал ее краткое замешательство и отпрянул, тяжело дыша. Она застонала и снова потянулась к его губам.

– Нет. Это ни к чему, – глухо пробормотал он, но тоже не смог устоять и ответил на ее поцелуй.

С трудом оторвавшись друг друга, они стояли молча, дрожа от возбуждения.

– Я знаю, – тихо вымолвила Глэдис.

– Может телефон зазвонить… или ребенок проснется, – хрипло проговорил Коул, снова потянувшись к ее бедрам, словно притягиваемый непреодолимой силой.

В оранжерее стоял густой аромат экзотических цветов, который обострял желание.

Коул прикусил губу. По мере того, как он освобождался от наваждения, взгляд его становился все более мрачным и настороженным.

– Между нами не должно быть никаких отношений, – четко выговаривая каждое слово, заявил он. – Теперь, надеюсь, тебе ясно, что только один из нас может жить здесь.

А почему мы не можем жить вместе? – хотелось крикнуть Глэдис.

Она желала постоянно видеть его, прикасаться к нему… Она так мучительно хотела этого мужчину, что это ее даже пугало. Никогда и ни к кому ей еще не приходилось испытывать таких сильных чувств… кроме разве что своих сыновей. Но то была материнская любовь, а это…

Однако Глэдис останавливала склонность Коула к выпивке. Снова оказываться рядом с таким мужчиной она не собиралась.

Гнев наполнил ее душу. Она хотела, но не могла получить желаемое!

– Но у меня есть преимущественное право. Я использую эту землю как средство к существованию, – грубо бросила она. – Мы с Дереком…

– Ах да, я и забыл о милом старине Дереке, – холодно отозвался Коул.

В нем будто кончился завод, как это бывает с механической игрушкой.

– Я тебе уже говорила, что мы с Дереком не любовники и никогда ими не были.

– Тогда извини, – сказал Коул и повернулся, чтобы выйти.

– Куда ты?

Мысль о том, что он уедет, приводила Глэдис в смятение. Ей хотелось, чтобы он остался и снова поцеловал ее, заставляя забыть обо всем…

– Надо разобрать бумаги Джерри, – через плечо бросил Коул.

Она занервничала еще сильнее.

– Но… мы еще не пришли ни к какому решению…

Он обернулся и окинул ее пристальным взглядом.

– Почему же? Я остаюсь здесь, – твердо сказал он, – а ты уезжаешь. У тебя есть два дня на раздумья, и я настоятельно советую тебе принять от меня чек и начать поиски другого жилья. Не вставай у меня на пути, Глэдис, – угрожающе предупредил он, – иначе тебе придется горько об этом пожалеть!

Она обреченно опустила голову.

Уговаривать его нет смысла. Очевидно, он сожалеет, что поцеловал ее. Это был просто очередной приступ безумия, который снова привел к недоразумению.

Придется уезжать. Коул никогда не согласиться разделить с ней дом и уж тем более не допустит, чтобы она стала хозяйкой усадьбы.

Глэдис провела остаток дня в подавленном состоянии, механически выполняя повседневную работу. Шон беззаботно играл рядом с ней.

Но Глэдис мучили не только психологические переживания: Коул разжег в ней сексуальный голод и оставил его неудовлетворенным.

Вечером, уложив Шона, она возилась на кухне, не обращая внимания на Коула, который разложил стопки бумаг на столе. Чек он положил на самом виду, у вазы для фруктов.

Глэдис не предложила ему ужин, и вскоре он ушел, вероятно, в паб.

Решив не стелить ему постель, Глэдис поужинала и закрылась в своей спальне. Но успокоиться она так и не смогла – все ждала, не постучит ли он в ее дверь, и вздрагивала от каждого шороха.

Входная дверь хлопнула только после полуночи, и она затаила дыхание. Казалось, слышно было, как громко бьется ее сердце. Коул прошел в кухню. Глэдис облизала пересохшие губы, закуталась поплотнее в халат и замерла. На лестнице раздались тяжелые шаги. Она задрожала. Потом хлопнула дверь одной из спален, и Глэдис разразилась слезами, сама не зная почему.

– Значит, Коул вернулся? – спросил ее Дерек на следующее утро, когда они уселись на кухне проверять накладные.

– Он был вечером в пабе? – Глэдис подняла на него глаза. Ее интересовало, как восприняли появление Коула жители поселка.

Дерек кивнул.

– Надо отдать ему должное, он вел себя достойно. При его появлении все разговоры стихли, но он, как ни в чем не бывало, поздоровался, уселся за столик и сделал заказ. Так что будет с усадьбой?

Глэдис вкратце описала другу вчерашний разговор с Коулом.

– Он настроен очень решительно, – огорченно закончила свой рассказ она. – Впрочем, я понимаю, почему ему хочется остаться здесь.

– Подумай лучше о себе. – Дерек дружески положил руку ей на плечо. – Весь поселок готов поддержать тебя.

Тут Глэдис почувствовала чей-то взгляд и, подняв голову, увидела Коула, который стоял в дверях кухни, мрачно наблюдая за ними.

Почему он всегда появляется в самый неподходящий момент! – с горечью усмехнулась Глэдис.

Она поспешно вывернулась из-под руки Дерека и стала приклеивать бирки к корзинкам. Ей было горько и обидно.

Еще не хватало, чтобы Коул решил, что она ведет себя так же, как и ее мать. Напротив, она должна убедить его в своей невиновности.

Но Коул, так ничего и не сказав, резко повернулся и вышел.

Вскоре до нее донесся звук отъезжавшей машины.

Она закончила пропалывать грядки и позвала Дерека на кухню перекусить. Едва войдя, они увидели на столе записку.

– Он уехал повидаться с матерью! – воскликнула Глэдис, прочитав послание Коула. Вид у нее был расстроенный.

Дерек взял из ее рук записку.

– Это хорошо или нет? – озадаченный ее реакцией, спросил он.

И действительно, мне следовало бы обрадоваться, одернула себя Глэдис. Тогда почему у меня возникло ощущение, будто меня бросили? Глупость какая-то!

– Решение откладывается, – сказала она, пытаясь объяснить другу свою реакцию. – Коул нарочно держит меня в подвешенном состоянии, словно…

– Словно томящуюся от любви деву? – подсказал Дерек, усмехаясь.

– Что ты хочешь сказать? – разозлилась она. – Если ты хотя бы на минуту допустил мысль о…

Но тот так удивленно посмотрел на нее, что она смутилась.

– Извини. Просто я злюсь. Мне хочется привести все в порядок немедленно, а тут…

– Полагаю, миссис Лиммерикс приедет сюда вместе с Коулом, – задумчиво произнес Дик.

Глэдис похолодела от ужаса.

– О Боже! – простонала она. – Тогда мне конец. Она никогда не согласится жить со мной в одном доме, потому что я буду напоминать ей о моей матери.

Дерек молча подошел к ней и неуклюже обнял.

– Ты можешь жить с нами, – великодушно предложил он.

– Спасибо, – растроганно пробормотала она.

Остаток недели Глэдис провела, слоняясь по усадьбе и всматриваясь в знакомые приметы дома и сада, словно желая запечатлеть в памяти каждую мелочь.

Со дня на день сюда приедет Коул со своей матерью, думала она, и для меня наступят трудные времена.

Но, даже понимая это, Глэдис с нетерпением ждала его возвращения. Каждый раз при мысли о нем сердце ее трепыхалось, как пойманная в сети птичка, потому что она вспоминала вкус его поцелуев и тепло объятий.

Этому не суждено повториться, горько вздохнула Глэдис. Уголки ее губ опустились, но она взяла себя в руки и продолжила загружать фургон овощами.

А может, все это и к лучшему, успокаивала себя она. Мы с Шоном переедем в поселок и начнем новую жизнь… Конечно, встречаться с Коулом, и его матерью будет неприятно, но что уж тут поделаешь…

Глэдис поджала губы. Она не хотела уезжать! Ей ненавистна была даже мысль о том, что Коул одержит победу.

Она забралась в кабину и тут же поняла, что с машиной что-то не так.

– Черт! – выругалась Глэдис себе под нос, спрыгнула с сиденья, обошла фургон и присела на корточки. – Ну вот, колесо спустило, а у меня нет запаски! Что делать?

В этот момент послышался шум приближающейся машины.

Глэдис чуть не застонала от досады. Наверняка это Коул со своей матерью! А я предстану перед ними потная, взъерошенная, с грязными руками…

Хлопнула дверца.

Покраснев как рак, она не подняла головы, но краем глаза увидела ноги в кожаных ботинках, которые остановились рядом.

– Значит, ты все еще здесь, – послышался недовольный голос Коула.

Глэдис пришла в ярость. Она резко вскочила, стукнулась о полураскрытую дверцу фургона и чуть не взвыла от боли.

– Ну и видок! – воскликнул Коул.

Зато у тебя – то что надо, вставая и протирая лицо старой тряпкой, подумала Глэдис. На нем была темно-синяя рубашка, белые брюки и пиджак.

Она осторожно заглянула в его машину, но не увидела миссис Лиммерикс, и это придало ей сил.

– Ты говоришь обо мне или о фургоне? – колко спросила она.

– Ты в своем репертуаре, – медленно произнес он.

Отличный комплимент! Значит, в его глазах она всегда выглядит грязной, растрепанной и взволнованной?

– Поможешь мне? – раздраженно бросила Глэдис.

– А в чем дело? – поинтересовался он.

– Колесо спустило! – чуть ли не в слезах воскликнула она. То стартер подводит, а сейчас вот это…

– Этому фургону пора на свалку, – сухо заметил Коул.

Глэдис решила не реагировать на эту реплику. Лучше выяснить, что же происходит.

– Как… как твоя мать? – нетвердым голосом спросила она.

– Великолепно.

Глаза ее потемнели от волнения. Как это понимать?

– Рада за вас обоих. Она возвращается сюда?

Коул задумчиво посмотрел на Глэдис.

– Нет. Когда я предложил ей переехать в Гринлэнд, она категорически отказалась, но просила навещать ее как можно чаще.

Глэдис не сдержала вздох облегчения. Значит, у нее еще есть шанс.

– Ты рассказал ей обо мне?

– Да. – Легкая улыбка заиграла на его губах. – И она посоветовала мне быть начеку. – Он подошел к Глэдис, и она затаила дыхание. – А я ответил, что справлюсь с тобой.

Ее глаза сердито сверкнули. Ну и самоуверенность!

– Отлично! А сейчас мне нужна твоя помощь. Могу я одолжить твою машину?

– Разумеется, нет!

Коул отвернулся и направился к дому. Глэдис бросилась за ним.

– Не переноси неприязнь ко мне на моих клиентов. Их бизнес зависит от меня. Если они разорятся, пострадает весь поселок. И учти, я объясню, кто был тому причиной! – угрожающе выкрикнула она.

Он обернулся и хмуро взглянул в ее разгоряченное лицо.

– Ладно. Только за руль сяду я. Дай мне время переодеться, и я отвезу тебя… Пусть все знают, какой я добрый самаритянин.

– Спасибо! – искренне обрадовалась Глэдис. – Я пока перегружу продукты.

– А где Шон? – спросил Коул.

– Он у Карен, жены Дерека. Когда у меня много работы, она забирает его к себе. – Глэдис утерла пот со лба. – Ему там так нравится, что я даже иногда начинаю ревновать.

– Вот это великодушие! – с иронией заметил Коул. – Надо же, эта женщина готова заботиться о ребенке любовницы своего мужа!

Глэдис чуть не задохнулась от возмущения.

Если я не смогу убедить его в чистоте своих отношений с Дереком, он так и будет вытирать об меня ноги. Но как это сделать?

И она поспешила к фургону, чтобы перегрузить продукты.

Вершины гор четко вырисовывались на фоне безоблачного неба. Овцы паслись на зеленых склонах.

Иногда они забредали на дорогу, поэтому Коул ехал не спеша.

Глэдис не торопила его – ей не так часто удавалось отдохнуть, и она сейчас наслаждалась вынужденным бездельем. Окна были открыты, и прохладный ветерок приятно освежал ей лицо.

Несколько раз Коул останавливал машину у одного из многочисленных заливов и, выйдя, подолгу молча стоял на песчаном берегу. Когда после таких остановок он возвращался к машине, по его лицу скользила мягкая улыбка, а шаг становился легким, и Глэдис поняла, как сильно он любит родные места.

Они добрались до оптового склада, и Коул помог ей выгрузить товар.

– Теперь осталось заехать только еще в один магазин, – объявила Глэдис, когда они тронулись дальше. – Обычно я ненадолго задерживаюсь там, чтобы немного погулять. Но тебе вовсе не обязательно…

– Почему же? Я с удовольствием составлю тебе компанию, – мягко возразил он.

Она посмотрела в его зеленые глаза, и сердце ее замерло.

– Хорошо, – с трудом выдавила Глэдис.

Может, мы все-таки сможем прийти к какому-то соглашению? – с надеждой подумала она. Сегодня Коул был каким-то другим, более спокойным.

Вскоре они съехали на обочину и остановились.

Интересно, помнит ли Коул, что в один из приездов на каникулы выбрал для нашей прогулки это же место, подумала Глэдис, но ничего не сказала.

Это было очень давно – незадолго до того самого скандала в семействе Лиммерикс, который круто изменил их жизнь.

Они подошли к реке, весело журчащей по каменистым склонам. Это место, укрытое со всех сторон горами, дышало романтикой.

Коул тоже не забыл их последнюю прогулку здесь. Они с Глэдис тогда долго разговаривали, и он был поражен ее искренним неравнодушием к людям.

Он бросил на нее быстрый взгляд, и ему вдруг захотелось обнять ее за плечи и шепнуть, что все будет хорошо, что незачем печалиться, что все прошло и быльем поросло. Но потом он вспомнил о Дереке, и этот порыв исчез без следа.

Глэдис молча стояла рядом с ним. Ее лицо было печально, и ему пришло в голову, что, возможно, она вспоминает о том, как их с матерью выгнали из усадьбы. Конечно, это был жестокий поступок, но Коул мог понять и свою мать.

Сейчас Глэдис казалась ему такой прекрасной… Ее цыганские кудри разметались, темные глаза казались огромными. Он перевел взгляд на ее пухлые губы и тяжело вздохнул, сдерживая желание немедленно впиться в них жадным поцелуем.

Если б только он догадался обнять меня сейчас, думала тем временем Глэдис. Но нет, Коул явно решил сохранять дистанцию. Что ж, это вполне объяснимо: встреча с матерью вряд ли улучшила его и так невысокое мнение обо мне.

– Пора возвращаться домой, – сказала она.

Коул молча кивнул.

На обратном пути он хранил молчание, впервые осознав, на какую скучную, размеренную жизнь себя обрек: усадьба, поездки к матери, работа… и больше ничего.

Коул покосился на Глэдис. Лицо ее было сосредоточенным. Она задумчиво смотрела на мелькавшие за окном места, которые с детства полюбила всем сердцем, страстно и навсегда.

Коул завидовал ее способности свободно выражать свои чувства. Вот только слишком уж щедро она раздаривает свою любовь!

Его ждала жизнь, лишенная потрясений… Разве это так плохо?..

Он вздохнул. Эта женщина снова становилась его навязчивой идеей. Она легко завладела его помыслами, и ему приходилось все время контролировать себя, чтобы не наброситься на нее подобно изголодавшемуся по сексу юноше.

Тут Коул заметил стаю ворон, кружащуюся над дорогой, и резко затормозил.

– Извини! Подожди минутку! – крикнул он, выпрыгивая из машины.

Тяжело взмахнув крыльями, вороны поднялись при его приближении. Он присел на корточки и увидел медленно ковылявшую по дороге трясогузку со сломанным крылом.

Коул бережно взял ее в руки и понес к машине.

– Что это? – поинтересовалась Глэдис, когда он скользнул на свое место за рулем.

Он осторожно протянул ей трясогузку, и они осмотрели птицу.

– Бедняжка! – с нежностью прошептала Глэдис. – Я позабочусь о ней. – Она с восторгом посмотрела на Коула. – Большинство мужчин проехали бы мимо.

Он почувствовал себя польщенным, словно выиграл вожделенный приз.

– Ну, а я не смог.

Их взгляды встретились.

– У тебя есть сердце, – тихо сказала Глэдис, и он почувствовал, что тонет в глубине ее бездонных черных глаз. – Почему ты так старательно скрываешь это? – Она стремительно повернулась, поцеловала его в губы и шепнула: – Нам надо поговорить.

Коул молча нажал на педаль газа. Желание жгло его тело.

Если Дерек пользовался благосклонностью Глэдис, то чем я хуже? – спрашивал себя он. Здравый смысл и зов плоти боролись в нем. Если он правильно расценил этот поцелуй, Глэдис не прочь заняться с ним любовью. Вот только…

Он беспокойно провел рукой по волосам.

Только почему голос разума твердит ему оставить ее в покое? Почему?

Коул попытался взять себя в руки и спокойно обдумать сложившуюся ситуацию.

Да, допустим, Глэдис впитала в себя безнравственность с молоком матери. Но ее поведение можно объяснить эмоциональностью, в то время как та была расчетлива.

Однако это не дает тебе права воспользоваться ее доступностью, урезонивал себя Коул. С другой стороны, ему хотелось разлучить ее и Дерека. Неужели мною движут соображения морали? – усмехнулся он и понял, что просто ищет оправдание своему первобытному желанию заняться сексом с этой женщиной.

Глэдис украдкой наблюдала за ним. Она видела, что Коул возбужден, и догадывалась, почему: только что, вопреки собственному желанию, он приоткрыл ей свою душу и теперь недоволен собой. Отлично!

Решив, что у их взаимоотношений с Коулом есть перспективы, Глэдис без колебаний отправила его за Шоном.

Когда они появились в дверях, малыш сидел у Коула на шее и пухлыми ручонками цепко держался за его коротко остриженные волосы. Наверное, это было не очень приятно, но Коул довольно улыбался.

– Ты сможешь напоить Шона чаем? – спросила Глэдис, когда он внес ребенка в дом. – А я займусь трясогузкой.

Коул растерялся.

– А один из них не может подождать?

Она засмеялась.

– Младенцев и животных кормят по часам! – Коул одарил ее таким взглядом, что у нее перехватило дыхание. – Я буду тебе подсказывать, – пообещала она, трепеща.

Под ее руководством Коул принялся кормить малыша, а Глэдис занялась крылом птицы.

Не подводит ли меня инстинкт? – размышляла она, усаживая трясогузку в темную коробку. Сумела ли я найти верный способ дать выход тому доброму, что заложено в характере Коула? Поможет ли это создать предпосылки для полюбовного раздела усадьбы?

Но прежде всего нужно закончить неотложные дела, решила Глэдис.

– Если тебя не затруднит, посиди с Шоном еще немного, – обратилась она к Коулу. – Я только проверю накладные и отнесу их Дереку; завтра его очередь развозить товар.

Он изучающе взглянул в ее оживленное лицо, и глаза его сузились.

– А Карен дома? – резко спросил он.

Глэдис заморгала в недоумении.

– Не знаю. Возможно… А что?

– Я сам отнесу накладные Дереку.

Когда до Глэдис дошел скрытый смысл этого предложения, она с возмущением уставилась на Коула.

– Ты опять намекаешь на то, что мы любовники?!

– Докажи, что это не так! – парировал он.

– Но каким образом?

Глэдис готова была рассказать о своих отношениях с Дереком все без утайки, но знала, что Коул не станет ее слушать. Его могло убедить только чье-то свидетельство… И тут ее осенило.

Она улыбнулась, и Коул с подозрением посмотрел на нее.

– Моим словам ты, как я понимаю, не доверяешь, – лукаво сказала она.

– У меня есть на то веские основания, – буркнул он.

– А как насчет презумпции невиновности? – поинтересовалась Глэдис.

– Я знаю только одно, – медленно выговаривая каждое слово, ответил Коул. – Тебе удалось хитростью женить на себе Джерри. – В его голосе явственно звучало осуждение. – Однако я убежден, что одновременно ты крутила роман с Дереком, в результате которого и родился Шон. К такому выводу я пришел на основании того, что видел собственными глазами.

– Тогда приготовьтесь к неожиданному свидетельству защиты, господин прокурор, – холодно заявила Глэдис. – Пошли в гостиную.

Она аккуратно вытерла сыну личико, подхватила его на бедро и, захватив свободной рукой несколько игрушек, вышла из кухни. Коул безразлично пожал плечами и последовал за ней.

В гостиной он удобно расположился на большом мягком диване, обитом узорной тканью, и погрузился в чтение бумаг.

Глэдис вдруг увидела эту сценку со стороны. Мы сейчас словно одна семья! – подумала она, и сердце ее радостно забилось.

А ведь так могло бы быть на самом деле!..

Она уже давно поняла, что дружбы с Коулом ей недостаточно, а их сегодняшняя поездка всколыхнула воспоминания о том, как их когда-то тянуло друг к другу.

Я должна завоевать его доверие! – приняла неожиданное решение Глэдис, и ее охватил азарт.

Опустившись на старинный персидский ковер, она усадила сына играть, а сама с удовольствием окинула взглядом комнату, которую так любила.

– Прикидываешь, что бы еще продать? – ядовито поинтересовался Коул.

Можешь не трудиться, я не поддамся на твои провокации, мысленно ответила Глэдис. В твоей жизни было много разочарований, но скоро ты поймешь, что на меня можно положиться.

Она улыбнулась и вслух произнесла:

– Я не слишком в этом разбираюсь. Просто очень люблю эту комнату – здесь все на своем месте. Ты не хочешь разжечь камин?

Коул, мгновение поколебавшись, кивнул.

Через несколько минут огонь уже весело потрескивал, а по комнате разливался чудесный запах горящего дерева. Коул поставил перед камином защитный экран, и такая забота о безопасности ее сына тронула Глэдис. Шон тем временем протопал к Коулу и ухватился за его руку, серьезно глядя снизу вверх. Тот машинально погладил темноволосую головку ребенка, и малыш тут же забрался к нему на колени.

Глэдис затаила дыхание.

Ах, если бы… – с тоской подумала она и негромко произнесла:

– Я, пожалуй, пойду переоденусь, а потом ненадолго выйду. Хочу пригласить Дерека с семьей зайти к нам на часок, – пояснила она и спросила: – Ты справишься с Шоном?

Коул резко поднял голову.

– Наряжайся для кого хочешь, а мне есть чем заняться, – грубо бросил он.

– Пожалуйста, Коул, – мягко повторила Глэдис. – Ты ведь хотел получить доказательства моих слов? Я готова их представить. Ты своими глазами увидишь, как сильно Дерек любит свою жену.

– Потрясающая идея, – с иронией отреагировал тот, ссаживая Шона с колен, и с мрачным видом углубился в бумаги.

Глэдис поспешно устремилась к телефону, и Коул снова ощутил приступ ревности.

Ишь, как оживилась при мысли, что увидится со своим дружком! – раздраженно подумал он. Какие у меня шансы, если у них такая любовь?

Нахмурившись, он пытался сосредоточиться на счетах, которые вскоре придется оплачивать, но невольно прислушивался к разговору.

– Дерек, это я, Глэдис! – жизнерадостно начала она.

Коул выместил свое раздражение на чеке, порвав его в клочья.

Сколько ликующей радости в ее голосе, удивлялся он. Видимо, любовник тоже не прочь увидеться с ней… и плевать ему на семью.

– Пока, жду. – Она положила трубку. – Я сейчас!

Когда Глэдис выходила из гостиной, глаза ее сияли.

Коул едва сдержался, чтобы не побежать следом и высказать ей все, что думает о женщинах, которые подбивают мужчин обманывать своих жен. Ничего, он сделает это позже. Главное сейчас – не сорваться. Как бы ему ни хотелось врезать Дереку, разумнее будет, наоборот, предостеречь его.

Шон положил ручонки Коулу на колени и устремил на него огромные темные глаза, такие же, как у Глэдис. Как он похож на мать!

Пользуясь тем, что она их не видит, Коул отложил в сторону бумаги и, опустившись на ковер, стал с удовольствием играть с малышом.

Окрыленная, счастливая, в длинном платье золотисто-медового цвета, Глэдис на цыпочках подкралась к дверям гостиной, из которой доносились смех и шум возни.

Открывшаяся перед ней картина вызывала улыбку: Коула невозможно было узнать! Они с Шоном веселились, словно ровесники.

Глэдис вдруг поняла, как она любит этого замкнутого человека, который отгородился от мира стеной недоверчивости, и глаза ее увлажнились. Прислонившись к косяку, она восхищенно смотрела, как ловко Коул подбрасывает и ловит звонко хохочущего Шона.

Теперь Глэдис волновало только одно: хватит ли ей сил следовать намеченной линии поведения.

Возможно, глупо надеяться, что мы сможем жить в одном доме, подумала она, но так трудно отказаться от этой сокровенной мечты!..

Она видела, как Коулу приятно прижимать к себе упругое детское тельце, вдыхать его запах, ощущать ласковое прикосновение маленького ротика к своей щеке…

Коул, видимо почувствовав ее взгляд, поднял голову и поспешно опустил Шона на пол.

– Вернулась? Можешь теперь сама развлекать своего ребенка, – равнодушно бросил он и, вернувшись на диван, снова уткнулся в бумаги.

Однако как только Глэдис оказалась к нему спиной, он тут же оторвался от них и оглядел ее с головы до пят: обнаженную шею в низком вырезе платья, мягкие линии стройного тела…

Глэдис краем глаза заметила этот взгляд, и у нее пересохло в горле. Она изящно опустилась на ковер рядом с Шоном.

– И часто ты принимаешь здесь Дерека? – холодно поинтересовался Коул.

– Нет, обычно приходят только Карен с детьми, – сухо ответила она и спрятала ноги под пышную юбку. – Послушай, ты же юрист, а значит, часто сталкиваешься с психологическими проблемами. Неужели логика не подсказывает тебе, что я не могла позволить втянуть себя в адюльтер. Ведь меня отвратило от матери именно это обстоятельство!

Коул отвел глаза.

– Людям свойственно меняться. Причем нередко они осуждают других именно за те недостатки, которыми страдают сами.

– Вероятно, в суде ты имеешь большой успех, – с иронией заметила Глэдис.

– Давай без фокусов. Если ты крутишь роман с Дереком…

– Не кручу и никогда не крутила, – устало проговорила она. – И ты скоро узнаешь почему.

Лицо Коула исказила горькая гримаса.

– Посмотрим, – буркнул он.

В этот момент послышался звонок в дверь.

Глэдис неторопливо поднялась с ковра и пошла открывать. Горящий взор Коула преследовал ее.

– Ты поверишь мне, обязательно поверишь, Коул, – мягко, но твердо заявила она и слегка улыбнулась, представив себе перемену, которая произойдет в их отношениях, когда его подозрения развеются и он узнает ее по-настоящему.

Вдруг Коул встал с дивана, быстро догнал Глэдис, притянул к себе и заглянул в лицо, а потом крепко поцеловал ее в губы.

Снова раздался звонок. Коул стремительно отпрянул, и Глэдис нетвердым шагом двинулась к входной двери.

– Что случилось? – шепотом спросил Дерек. – Если ты хочешь соблазнить Коула и заставить его потакать своим желаниям, то тебе лучше оставаться с ним наедине, а не приглашать гостей!

Глэдис поспешно наклонилась, скрывая свое горящее румянцем лицо, и подхватила на руки четырехлетнюю Сандру.

– Я хотела передать тебе список заказов на завтра и подумала, что это подходящий случай представить тебя и твою семью Коулу, – сказала она смущенно.

– А, верно. Ну, мы долго не задержимся, – вступила в разговор Карен.

– Что ты имеешь в виду? – неуверенно спросила Глэдис.

Подруга обняла ее за плечи.

– Дорогая, я отлично понимаю, почему пылает твое лицо и сияют глаза.

– Почему? – Дерек был заинтригован.

Карен весело рассмеялась.

– Ох уж эти мужчины! Почему до них все так долго доходит?

– Что доходит? – не отставал Дерек.

Она склонилась к нему и шепнула на ухо:

– Глэдис влюбилась в Коула!

Неужели это так заметно? – ужаснулась та.

Подойдя к гостиной, она на пороге столкнулась с Коулом. Неужели он тоже слышал слова Карен? На его лице была дежурная улыбка, но он тяжело дышал.

Гости сдержанно поздоровались, и вскоре, убедившись, что в гостиной завязалась вежливая беседа, Глэдис улучила момент и вышла, чтобы приготовить детям питье.

Когда она вернулась, Коул расспрашивал Карен о ее детях. С Дереком он не разговаривал.

Глэдис, у которой от волнения дрожали колени, присела на краешек дивана.

Коул ответил на вопросы о себе, и разговор затих.

– Дерек, может быть, ты почитаешь детям любимую сказку Сандры? – в панике предложила Глэдис.

– Ну, не здесь, – запротестовал тот. – Кому это интересно…

– Пожалуйста, – неожиданно вмешался Коул, – почитайте своему ребенку.

Повисла тягостная тишина.

– Давай, – взмолилась Глэдис, понимая, что должна срочно что-то предпринять, чтобы поколебать упорствующего в своем предубеждении Коула.

– Ладно, – добродушно отозвался Дерек.

Он уселся в кресло и открыл книгу.

Тотчас все семейство – Карен, Сандра и маленький Бобби – уселось на ковер и с обожанием уставилось на Дерека. Их поведение не оставляло сомнений в том, что это традиция, которую все с удовольствием соблюдают.

Глэдис взяла сонного Шона на руки, устроилась на диване поудобнее и расслабилась. Наконец-то Коул все поймет, решила она.

Дерек не просто читал, но еще и забавно изображал всех персонажей сказки: рычал, жестикулировал, пищал и покрякивал. То и дело он прерывал чтение, чтобы погладить Карен по плечу или чмокнуть кого-нибудь из детишек в румяную щечку. Причем все это происходило так естественно и органично, что любому стало бы ясно – в этой семье царят согласие и любовь.

Глэдис сияла.

Милый Дерек! – думала она. Ну, кто теперь усомнится, что он преданный муж и отец?!

Однако к ее радости примешивалась толика печали. Она всю жизнь мечтала иметь такую же семью…

Глаза ее увлажнились, и она искоса взглянула на Коула.

На его лице отражалось… потрясение? Да нет, скорее, страдание.

– Коул! – встревоженно шепнула Глэдис.

Он вздрогнул, и выражение его лица так быстро сменилось на отрешенно-безразличное, что она даже засомневалась: а не показалось ли ей, что он расстроен?

С этого момента и до конца визита семейства Дерека Коул только односложно отвечал на вопросы.

Он проводил гостей и, не сказав ни слова, вышел в сад.

Глэдис была просто раздавлена. Ее план провалился.

– Ну, что ты за человек, Коул Лиммерикс! – пробормотала она с досадой. – На всем белом свете нет никого упрямее тебя!

Она надеялась, что он сменит гнев на милость, попросит у нее прощение, признает, что она всего лишь обычный человек, а не какая-нибудь роковая женщина, сошедшая со страниц бульварных газет… Она бы улыбнулась, он бы понемногу оттаял, а потом они поцеловались бы…

Но этого больше не будет! – с грустью сказала себе Глэдис. Сердце у тебя будет болеть, но ты должна запретить себе надеяться.

И все же ее не покидало твердое убеждение, что они с Коулом созданы друг для друга. Ему просто нужно дать время, убеждала себя она, и однажды он прозреет.