Текст книги "Заманчивый мир"

Автор книги: Кей Мортинсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Я купила кое-какие продукты, как вы просили, – доложила женщина, подойдя до неприличия близко к Манфредо.

Метнув в ее сторону полный неприязни взгляд, Эмили равнодушно отвернулась и направилась в кухню. Ну конечно же, типичный набор соблазнителя, – пронеслось у нее в голове, когда она окинула взглядом стоящие на столе корзинку со сладостями, белое вино, черную икру и клубнику со сливками.

– Ну как? – озабоченно осведомился Манфредо.

– Я предпочитаю другой сорт икры, – насмешливо протянула Эмили. – А в остальном…

– Ну так как же? – повторил Манфредо, широко улыбаясь.

Она вздохнула.

– Выбирать не приходится. Останемся здесь.

Манфредо облегченно вздохнул и стал нежно целовать Эмили в губы, но резкий звонок в дверь заставил его прервать это упоительное занятие.

– Ваш багаж! – громко объявила женщина. – Надо чтобы вы подписали квитанцию о доставке.

– Сейчас вернусь, – сказал Манфредо, сильно сжав ладонь Эмили. – Скоро мы будем одни.

Что он имел в виду? – подумала Эмили. Подписывая документы, Манфредо поднял на мгновение глаза и посмотрел на нее так многозначительно, что Эмили охватила дрожь. Не мог же он решить, будто я… Нет-нет! Не может быть!

Отгоняя тревожные мысли, она решила проверить свой багаж. Эмили удивило содержимое чемодана. Вместо ее старых поношенных вещей там лежал пестрый ворох новой одежды; тончайшее шелковое белье, туфли разных моделей и расцветок, платья, костюмы и даже прозрачный пеньюар. Все это великолепие по ошибке уложили в ее потрепанный чемодан.

– Манфредо, – позвала она. – Мне привезли чужие вещи!

Парень, который доставил багаж, многозначительно усмехнулся, получил чаевые и удалился, а Эмили задумчиво уставилась в окно. Она чувствовала себя преданной. Манфредо решил купить меня за гору новых шмоток… И то верно: для меня это тряпье – как для аборигена консервная банка.

Хлопнула дверь, и тут же в замке повернулся ключ. Прислушиваясь к шороху шагов Манфредо, Эмили изо всех сил сдерживала слезы обиды.

Неужели он нарочно все подстроил? Хочет продолжить то, что не получилось в отеле?

Скажу, что устала… – лихорадочно соображала Эмили. Скажу, что у меня болит голова, живот, нога – да что угодно, лишь бы он оставил меня в покое!

Но все же… почему он так внимателен? – гадала она. Я далеко не красавица. Весь день мы встречали таких интересных женщин, а он на них даже внимания не обращал. Должно быть, тут что-то другое.

Прокручивая в памяти прошедший день, Эмили неожиданно помрачнела. Ей вспомнилось, как во время катания на лодке Манфредо рассказывал ей о повадках богатых, избалованных мужчин. «Такие вечно ищут развлечений, – сказал он, внимательно глядя на нее. – Быстро насытившись одной, они тут же пускаются на поиски новой жертвы».

Значит, он еще днем хотел предупредить меня, намекая, что я для него лишь временный эпизод путешествия по Европе!

Манфредо неподвижно стоял у нее за спиной, а Эмили еле сдерживалась, чтобы не расплакаться. Уважение к этому человеку было потеряно безвозвратно. Чудесный день испорчен, доверительные отношения и зародившаяся дружба втоптаны в грязь.

Он осторожно убрал в сторону ее волосы. В следующий момент Эмили ощутила прикосновение его губ, ласкающих ее шею, и прикрыла глаза, томясь от наслаждения. Желая остановить Манфредо, Эмили повернула голову, но это возымело иной эффект, и его горячие губы тут же захватили в плен мочку ее уха.

– Я солгал, сказав, что больше всего мне понравилась прогулка на лодке, – хрипло прошептал Манфредо.

– Послушай…

– Больше всего на свете, – перебил он, поворачивая к себе ее безвольное тело, – мне приятно быть с тобой, обнимать тебя, целовать… Я боюсь потерять голову, Эмили… Я боюсь в тебя влюбиться…

В тот же момент его рот впился в ее дрожащие губы, агрессивно, но страстно исследуя каждый миллиметр этой пучины наслаждения. Желание Эмили нарастало, она была безнадежно влюблена и хотела только одного: чтобы и Манфредо потерял от нее голову, чтобы прошептал заветные слова любви…

– Спокойной ночи, милая, – сказал вдруг он, прерывая поцелуй.

Когда Эмили открыла глаза, его уже не было.

7

– Пора отправляться в Венецию, – объявил ей Манфредо на следующий день.

– Ты поезжай… – нерешительно проронила Эмили. – А я решила… Мы не должны ехать вместе.

– Что?!!

– Подумай о прессе. Вчера мы от них улизнули, но везение не может длиться вечно. Газетчики не дадут нам и шагу ступить.

– Нет!

– Это самое разумное, что мы можем сейчас сделать, – упрямилась Эмили. – Сегодня я вернусь домой. А в Венецию можно потом как-нибудь съездить…

– Ты не должна так со мной поступать! – воскликнул Манфредо, вскочив со стула.

– Как?

– Неужели не ясно? Мы не можем быть врозь! Я этого не переживу…

Его возбужденный голос дрожал от волнения. Впервые за время знакомства Эмили почувствовала в его словах неприкрытую заботу и страх перед расставанием.

Манфредо плюхнулся на кровать и усадил рядом Эмили.

– Я без тебя не могу, – проникновенно заговорил он, кладя руки ей на плечи. – Я хочу тебя. И не надо слов! Мы прекрасно обойдемся и без них…

Он попытался ее поцеловать, но Эмили решительно отстранилась.

– Мы едва знакомы. Ты не можешь испытывать ко мне сильные чувства.

– Знаю, все знаю! Но я чувствую это!

Ее сопротивление было сломлено стремительным и жарким поцелуем, который мгновенно растопил холодок недоверия, закравшийся в ее душу. Манфредо шептал, что не даст ее в обиду, что защитит и поможет, если настанут тяжелые времена, что преклоняется перед ее принципами, что она умна, красива, сексуальна… Слова обволакивали Эмили сладкой пеленой, разрушая внутренние запреты, потому что о Манфредо она думала то же самое.

– Я хочу тебя… Хочу прикасаться к твоей коже, чувствовать ее вкус, вдыхать твой запах…

Манфредо медленно снял с нее одежду. Покрывая поцелуями каждый дюйм ее трепещущего тела, он спускался все ниже и ниже, наслаждаясь томными стонами, которые срывались с полураскрытых губ Эмили. Выкрикивая его имя, она прижималась к Манфредо все сильнее, сгорая от нетерпения заняться с ним любовью.

Но…

Было лишь одно «но»…

Доводя ее до исступления, Манфредо так и не сказал заветное «люблю»…

Значит, для него это не так важно, подумала Эмили. Он меня не любит, и наша близость будет лишь мимолетным развлечением.

Горько всхлипнув, она изо всех сил уперлась кулачками в его грудь.

– Хватит! Прекрати! – кричала Эмили, пытаясь высвободиться из-под его разгоряченного сильного тела.

– Да что же это такое?!! – взорвался Манфредо, встряхнув ее за плечи. – Ты не понимаешь? Я же хочу тебя!

– И я тоже! Но этого не достаточно! – прорыдала Эмили. – Пусти! Сожалею, что не успела остановить тебя раньше…

– Да послушай же!

– Нет, это ты послушай…

– Дай мне закончить! Я хочу сказать, что…

– Ты не имеешь права меня принуждать! – перебила Эмили. Собрав в кулак всю свою решимость, она отчаялась сделать признание: – Я… люблю тебя, Манфредо. Но внебрачный секс для меня – табу.

– Да я и не надеялся, что до этого дойдет, – усмехнулся он, обнимая плачущую Эмили. – На какое-то время я просто потерял над собой контроль… Мне никогда не было так хорошо, поверь. Что ж, прости. Я не хотел причинять тебе боль…

– Нет, объясни, за кого ты меня принимаешь! Кто я тебе? Флирт и секс с кем попало – не моя стихия, – краснея, выпалила она.

– И не моя! – откликнулся Манфредо. – Ты первая женщина, к которой я испытываю столь сильные чувства. Меня самого пугает все, что между нами происходит. Мы едва знакомы, но понимаем друг друга с полуслова. Проведя вместе не так уж много времени, мы стали очень близки, близки настолько, что… В общем, веришь ты или нет, но со мной такого еще не было.

Эмили улыбнулась и призналась:

– Со мной тоже.

– Ты для меня как наркотик, – продолжал Манфредо, лаская взглядом ее лицо. – Я никогда таких не встречал…

– Каких?

– Честных, преданных, умных, красивых… В последние дни я вновь почувствовал вкус к жизни, и все это благодаря тебе. До встречи с тобой, Эмили, я, как отшельник, старался замкнуться в своем горе. Сначала ты меня развеселила, я впервые за много лет почувствовал себя отдохнувшим и счастливым. Потом…

– Что потом?

– Потом я понял, что между нами происходит нечто особенное, – осторожно подбирая слова, объяснил Манфредо. – Дни, что мы провели вместе, навсегда останутся со мной. И я готов отдать все на свете, лишь бы они никогда не кончались…

Эмили всхлипнула и закрыла глаза, понимая, что Манфредо испытывает к ней только влечение, но никак не любовь.

– Поедем со мной в Венецию, – попросил он, осыпая ее лицо поцелуями. – Я представлю тебя обществу. В качестве своей невесты…

Не веря своим ушам, Эмили буквально онемела от неожиданности. Она ждала чего угодно, но только не этого.

– Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Ты согласна, Эмили?

Она продолжала молчать, пристально изучая его серьезное лицо.

– Ответь же! Не томи, мне надо знать прямо сейчас! Или, – угрожающе предупредил Манфредо, придвигаясь ближе, – я устрою тебе такой сексуальный террор, что ты сойдешь с ума от страсти, и тогда я заставлю тебя сказать «да»!

– Но почему я?..

– Тебе интересно, почему я выбрал именно тебя? – терпеливо спросил Манфредо, привлекая Эмили к своей груди. – Да потому что я от тебя без ума! Просыпаюсь утром и улыбаюсь от счастья, зная, что весь день мы проведем вместе. Да ты сама все видишь! Я не могу не общаться с тобой, не могу не касаться тебя, не обнимать…

– А я думала, ты со всеми такой…

– Не со всеми. Лишь с тобой я хочу проводить все свое время. Только на тебе хочу жениться, и это не сиюминутное решение, поверь. Я много думал о нашем будущем и жду не дождусь, когда у нас появятся дети…

– Дети… – эхом отозвалась Эмили.

Она представила, как держит на руках крохотного ребеночка, а Манфредо стоит рядом и смотрит на него с восхищением. Они будут жить в Венеции, в его палаццо, куда через увитые плющом распахнутые окна вливаются протяжные песни гондольеров…

– Эмили! – вернул ее к реальности резкий окрик Манфредо. – У тебя на ответ осталось тридцать секунд. Итак, да или нет?

– Дай же мне подумать! – взмолилась она.

– Не дам! Как тебе меня не жалко! Посмотри, что ты со мной делаешь! Думай сердцем, а не головой…

Растерянно собираясь с мыслями, Эмили пыталась найти решение. Взвесив все «за» и «против», она подумала, что риск не так уж велик. По крайней мере, ее не выдают замуж силой. Она любит Манфредо, и Манфредо любит ее. А если родятся дети, то она станет счастливейшей женщиной на свете.

– Выходи за меня, – шептал Манфредо, обнимая Эмили все крепче. – Будь моей женой. Матерью моего ребенка…

Это решило все. Эмили приподняла голову и улыбнулась ему в ответ.

– Да, – тихо сказала она, – я согласна.

8

Для перелета в Венецию Эмили надела одну из обновок: простого покроя, но элегантное платье соблазнительно обтягивало ее роскошную фигуру, выгодно подчеркивая стройность длинных ног своим легкомысленно развевающимся подолом. Изящное кольцо с огромным до неприличия бриллиантом могло бы отлично гармонировать по цвету с ее голубым нарядом, если бы Манфредо не посоветовал припрятать платинового красавца до лучших времен.

Здраво рассудив, что покупка умопомрачительного кольца, которое было явно не по карману бывшей соискательнице вакансии санитарки, мгновенно привлечет внимание надоедливых папарацци, Манфредо предложил Эмили не надевать его, пока они не окажутся в полной безопасности. Было решено запереть кричаще дорогую драгоценность во внутренний кармашек ее сумки, что не мешало Эмили изредка любоваться кольцом на всем протяжении полета.

Посетив несколько модных лондонских салонов, Эмили почувствовала себя настоящей леди. Пока стилисты и парикмахеры колдовали над ее внешностью, Манфредо готовил их совместный отъезд. Смутные сомнения относительно серьезности его намерений, терзавшие Эмили, с каждым часом становились все более призрачными.

– На-ка! – проворковал Манфредо, обмакнув в сливки большую клубничину, которая мигом отправилась в рот Эмили. – У нас всего три недели, чтобы как следует подготовиться к венчанию. Давай определимся с гостями…

Она чуть не подавилась.

– Да ты что! Нельзя жениться так скоро! Это безумие. Мы только начинаем друг друга узнавать, Манфредо. Нет-нет, не перебивай, – попросила она, видя, что тот уже приготовился к контратаке, – позволь мне высказаться. К браку нельзя относиться легкомысленно, мы ведь женимся навсегда. Вот через полгода будет вполне естественно…

– Полгода??! И это, как ты выразилась, «естественно»?!

Манфредо кипел от негодования. А он не привык, чтобы ему перечили, отметила наблюдательная Эмили.

– Брак – это навсегда, Манфредо. Будет ужасно, если мы когда-нибудь поймем, что совершили ошибку. Так что поженимся через полгода и ни месяцем раньше…

– Ну давай-давай… Только к тому времени ты получишь в мужья безнадежного импотента с психопатическими наклонностями! Я же нормальный мужчина, Эмили! Неужели ты не видишь, что я еле сдерживаюсь?

– Не ты один. – Она облизнула пересохшие губы и посмотрела в иллюминатор. Внизу под крылом самолета белели снежные вершины Альп, проносились редкие облака, кое-где зеленели знаменитые на весь мир заливные луга. – Мы бы могли… Ну помоги же, Манфредо! – взмолилась она. – Ты ведь знаешь, о чем я!

– Ты хочешь сказать, что мы могли бы… не дожидаясь свадьбы?.. – осторожно осведомился он.

Она судорожно закивала и закрыла глаза, чувствуя, как заливаются краской щеки.

– Тогда мы поженимся через месяц, – решил Манфредо. – Дольше я не вынесу. Мы должны быть вместе, ты согласна?

– Ну мы же и так будем…

– Я имею в виду – по закону. В полном смысле этого слова. Ты знаешь, какие чувства я к тебе питаю. Они искренни, не сомневайся! А теперь подумай-ка о дедушке. Что, если он не доживет до рождения своего единственного правнука?

Решимость Эмили была сломлена. Вполне здравые аргументы Манфредо показались ей убедительными, к тому же Эмили самой не терпелось поскорее оказаться с ним в постели. Представив, что спустя год, примерно в это же время, у нее уже мог бы родиться ребенок, Эмили и впрямь захотелось порадовать старого ди Мафаи.

– Так что придется делать детишек ударными темпами, – пошутил Манфредо.

– Все равно это верх неприличия – жениться через месяц после знакомства, – недовольно пробурчала Эмили.

– А я вообще очень неприличный тип. Разве ты не знала? – заговорщицки прошептал Манфредо, многозначительно заглядывая ей в глаза. – Итак, ты согласна? Четыре недели, и баста!

Побежденная Эмили вздохнула.

– Хорошо. Четыре так четыре.

На губах Манфредо заиграла довольная улыбка.

– Вот и ладненько! – воскликнул он, потирая руки. – Мы будем самой красивой парой во всей Венеции! Скажи, чего бы ты хотела, и я исполню любое твое желание. Лю-бо-е.

– Я бы хотела стать женой любимого мужчины и родить ему много-много детей, – призналась она, и Манфредо вдруг сильно сжал ее руку. – Ты что? А… вспомнил ребеночка, который так и не родился у вас с Карлой Фредерикой…

Он низко опустил голову и закрыл глаза.

– Я подумал, что не вынесу, если то же самое произойдет и с тобой… – процедил он сквозь зубы. – Не дай Бог наше счастье кто-нибудь разрушит!

Сходя по трапу самолета, Эмили с непривычки жмурилась от яркого венецианского солнца. С земли им приветливо махал какой-то мужчина в темной униформе, и Манфредо радостно кивнул ему в ответ.

– Знакомься, это – Луиджи, – объяснил Манфредо, когда мужчина почтительно пожал ему руку и быстро отдернул свою, будто боялся обжечься. – Он повезет нас на моторной лодке.

Моторная лодка?!! Проследив за жестом герцога, Эмили и впрямь заметила белоснежную лодку с искусно отделанной палубой, которая покойно качалась на водах Венецианской лагуны.

– Бон джорно, графиня. Рад приветствовать вас на родине.

Эмили улыбнулась, стараясь не показывать своего смятения оттого, что ее величают графиней.

– Я тоже очень рада.

Манфредо сказал, что им придется добираться домой по воде, и Эмили нашла это весьма оригинальным. Однако, представляя скорую встречу с дедом, она заметно нервничала. Когда Манфредо помогал Эмили зайти в лодку, ее ледяная ладонь мелко дрожала в его сильной теплой руке. Впрочем, как истинный аристократ он сделал вид, что не заметил ее волнения.

Опустившись на бархатный диванчик, располагавшийся на носу лодки, Эмили втайне надеялась, что Манфредо сядет рядом и успокоит разыгравшиеся нервы. Но он не внял ее молчаливым мольбам и уселся напротив.

– Мы идем через лагуну, – заговорил он, когда лодка, взревев мотором, стала рассекать черную толщу воды. – Перед тобой открывается чудесный вид: город, выросший прямо из воды.

Она нервозно кивнула и постаралась придать своему лицу выражение крайней заинтересованности.

– Гляди. Вот это бриколи – специальные буйки, которые показывают самые глубокие места. А вон там – остров Торчелло, где впервые образовалось поселение наших с тобой праотцев.

Эмили молча кивала, машинально улыбалась и продолжала изнурять себя догадками. Она совершила ошибку, согласившись на брак так поспешно. Теперь ей все стало ясно. Они с Манфредо не могут быть до конца уверены в чувствах друг друга.

Она сердито сдвинула брови. Манфредо горячо говорил о своих чувствах, но ни разу не обмолвился о любви. С другой стороны, зачем ему жениться, если он не любит будущую жену?

Но Эмили все равно не могла избавиться от подозрительности – уж слишком все происходящее с ней напоминало сказку. Сейчас ее мало трогали красоты голубой лагуны и крохотные островки с такими же игрушечными домиками из камня, по стенам которых ползли к солнцу заросли вьющихся растений.

Очень скоро перед ее взором во всей своей красе предстала сама Венеция. Как будто прямо из воды вырастали старинные мрачные замки со множеством башенок, чьи острые пики упирались в голубой небосвод; разноцветные крыши домов, радостно поблескивавшие на солнце, и вся эта картина напоминала яркую веселую открытку.

– Венецианцы прозвали свой город La Serenissima, – с любовью в голосе объяснил Манфредо. – Это значит «безмятежная».

Неожиданная волна противоречивых эмоций захлестнула Эмили с головой. Желая разделить свои впечатления с Манфредо, она повернулась и взглянула ему в лицо. Облокотившись на золоченые перильца, герцог восхищенно смотрел на город, который любил, и все его чувства отражались, как в зеркале, в этом полном восторга и гордости взгляде. И Эмили поняла, что Манфредо счастлив. Он вернулся домой.

Ее итальянские корни тоже дали о себе знать. Она впервые в жизни поняла, что значит быть членом семьи, которая обитала на этой земле уже не первое столетие. Отныне и навсегда мне надлежит четко придерживаться древних традиций, и неудивительно, отметила про себя Эмили, что побег мамы был для клана ди Мафаи истинным потрясением. Вот и я стала частичкой этой династии и скоро подарю семье продолжателя рода.

– Рассказывай, где мы проплываем, – попросила она Манфредо.

– Входим в залив Святого Марка, – покорно начал ее титулованный экскурсовод. – Видишь большой мост во-он там? А под ним – еще один, сверху его не видно. Это «Надежда» и «Смерть»…

– Помню, помню! Я читала о них! Большой мост соединяет городскую тюрьму с Дворцом Правосудия.

– Точно. И когда осужденных после вынесения приговора вели в тюрьму, самые отчаянные пытались сбежать, прыгнув через перила моста Надежды. Но – увы! Внизу их ждали не темные воды канала, а твердые камни моста Смерти…

– Ну вы даете, итальянцы! У вас горячая кровь…

– Да и у тебя не вода, – парировал Манфредо.

Он приказал Луиджи заглушить мотор, и лодка бесшумно, словно Летучий Голландец, заскользила вдоль домов.

– Смотри, этот район, где течет самый широкий канал, считается наиболее престижным. Здесь стоят дворцы аристократов вроде нас с тобой…

– И мой… то есть моего дедушки тоже? – спросила ошеломленная Эмили, вертя головой по сторонам.

– Да. Все это относится к Большому Каналу. Поэтому здешние дворцы называют следующим образом: Ка Барбариджо, слева от нас, Ка Дарио, Ка Гранд, построенный еще в двенадцатом веке…

– Я могла бы всю жизнь смотреть на эту красоту! – вздохнула Эмили, разглядывая сказочно красивые сооружения.

– Думаю, это возможно, – пробормотал Манфредо. – А… Как тебе нравится вот этот? – спросил он, указав на дворец, к которому приближалась их лодка.

Величественное бело-голубое здание гордо поднималось в безоблачную высь, поблескивая на солнце широкими окнами всех пяти своих этажей. Над высокой дверью-аркой несколько увитых плющом балконов описывали полукруг. В саду цвели розы, яркая зелень весело блестела утренней росой.

– Ну как? Любопытный домик, не правда ли?

– Нечего сказать: любопытный! – воскликнула Эмили. – Да это же настоящий дворец!

– Рад, что тебе нравится, – тихо отозвался Манфредо.

Эмили резко повернулась и посмотрела ему в глаза.

– Последние пять лет этот дом стал мне единственным пристанищем, – объяснил он.

– А, теперь-то мне ясно, почему ты так спешил домой, в Венецию, к своему любимому палаццо!

Манфредо лишь загадочно улыбнулся, а Луиджи, к неописуемому изумлению Эмили, стал пришвартовываться именно к этому дворцу.

– Во дворце у нас живет только Правосудие, а все остальные довольствуются скромным названием «владение», – объяснял Манфредо, не замечая ее взволнованного выражения. – Конкретно это владение называется… Ка ди Мафаи.

Удивлению Эмили не было предела. Но самым странным ей показалось то, что Манфредо говорил о палаццо ее деда с каким-то непонятным трепетом, словно это была его собственность.

Впрочем, успокоила она себя, Манфредо тут ни при чем. Дом принадлежит дедушке, а когда-нибудь все это достанется мне.

– А тебе разве негде жить? – ляпнула она.

– Ну почему же, есть где, – выдавил из себя Манфредо. – Я владелец Ка д'Ареззо. Это чуть дальше, за мостом.

– Так почему ж ты там не живешь?

– Потому что там живет мой брат с женой. Сальваторе без ума от развлечений, а мне для работы необходимы покой и тишина. И потом, ему нужна самостоятельность. Знаешь, младшие нередко чувствуют себя незамеченными в тени старших братьев. А сюда я перебрался, потому что твоему деду нравится, когда я с ним. Мы очень близкие друзья…

– Да, ты ему безгранично предан…

Но почему? – вдруг задумалась она. Надо как можно скорее это выяснить.

– Погоди-ка! – сказала Эмили, когда Манфредо подвел ее к воротам. Порывшись в сумочке, она вытащила обручальное кольцо и легко надела его на палец. – Надеюсь, за дверями на нас не набросятся репортеры?

– Послушай, Эмили… – нерешительно заговорил герцог.

– Что-нибудь не так? – От его сосредоточенного вида у нее похолодело сердце.

– Не знаю, как и сказать…

– Ну же! Скажи хоть как-нибудь. Казалось, ему не удастся произнести ни слова, но Манфредо собрался с силами и, сделав глубокий вдох, начал торопливо объясняться:

– Понимаешь, мне кажется, столько новостей в один день твой дед просто не переживет. – Острые, жестокие слова покатились как камни: – Давай повременим с объявлением о помолвке…

Лицо Эмили стало белым как простыня. Все сомнения насчет Манфредо вдруг вылились в четкую форму. Раз ему хочется хранить все в тайне, значит, жениться он и не думал. Но тогда зачем делать предложение, чтобы через неделю отказаться от своих слов? С другой стороны, свадебное колечко обошлось ему в небольшое состояние, а Манфредо явно не из тех, кто делает дорогие подарки женщинам на одну ночь.

От всех этих мыслей у Эмили разболелась голова. Откуда вдруг такие ужасные подозрения? Я же люблю Манфредо! Да, да! Конечно же люблю. А значит, доверяю, как себе.

– Что же ты молчишь, Эмили? – встрепенулся Манфредо, чувствуя себя слегка неловко.

Похолодев до кончиков пальцев, Эмили знала, что дрожащий от возмущения голос выдаст ее с головой. Поэтому, решив сократить свой ответ до минимума, она ограничилась лаконичным:

– И что теперь?

– Предлагаю держать эту новость до лучших времен в тайне. Я знаю, о чем говорю, Эмили, и понимаю, чего это будет стоить тебе и твоим нервам. Но взгляни на проблему с другой стороны. Ведь твой дед сейчас очень уязвим, его сердце может просто-напросто не выдержать такой нагрузки. Я чувствую перед ним ответственность. Все это время он любил меня как родного, так давай подождем, пока не подготовим его.

– Несколько часов назад ты говорил, что из-за деда мы должны поторопиться со свадьбой! – выпалила Эмили.

– Да, мы будем торопиться! – подтвердил Манфредо, теряя терпение. – Но надо дождаться, пока его психика будет готова к восприятию такой неожиданной новости…

– Ты что, стыдишься меня? – предположила Эмили, хитро прищурившись.

– Нет!

Тогда скажи, что любишь, успокой меня! – мысленно молила Эмили.

Но Манфредо не понял или просто не заметил немой мольбы в ее глазах.

– Дадим ему неделю – самое большее дней десять – привыкнуть к мысли о твоем волшебном появлении в его жизни, – продолжал Манфредо. – Эдоардо будет достаточно пока только видеть тебя. По-моему, так даже лучше. Ведь твое появление воскресит в его памяти много неприятных воспоминаний о Стефании…

– Может, ты и прав, – нерешительно согласилась Эмили.

– Но это никак не изменит наших планов! – воодушевился Манфредо, чувствуя близкую победу. – Мы будем готовиться к свадьбе, а потом просто поставим его в известность, и все!

По крайней мере, он еще говорит о свадьбе, а это утешает, мрачно подумала Эмили.

– А если дедушка будет против? – предположила она, немного успокоившись.

– Он будет на седьмом небе от счастья. Но сперва дай ему привыкнуть к твоему приезду.

Как могла она отказаться после столь неопровержимых доводов? Ее упорство выглядело бы ребячеством. И тем не менее, идея Манфредо была неприятна Эмили, хотя и несла в себе некий здравый смысл. Видя, что невеста близка к истерике, Манфредо торопливо толкнул дубовую дверь и ввел Эмили в просторный холл.

Некоторое время она молча разглядывала высокие колонны, упиравшиеся в изысканной отделки потолок. В воздухе витал аромат фруктовых деревьев, чьи отягощенные ветви колыхались на ветру за окном.

Она подняла руку и с сожалением осмотрела кольцо. Затем решительно сняла его и положила обратно в сумку.

– Ты, как всегда, прав, – тихо промолвила Эмили. – Здоровье дедушки сейчас важнее.

Манфредо облегченно вздохнул.

– Ваша светлость, вы вернулись!

– Лючия! – Расплывшись в улыбке, Манфредо поспешил навстречу пожилой женщине, одетой в серую униформу, и заключил ее в объятия. – Лючия знает меня с пеленок, – объяснил он Эмили. – Ее мать работала у моего деда. Не удивляйся, если она вдруг начнет давать тебе советы: наши семьи так близки, что Лючия имеет полное право на собственное мнение. Она даже меня порой ругает, словно я все еще маленький.

Эмили вымученно улыбнулась. Манфредо дал служанке какие-то указания, и та поспешно удалилась.

– А теперь пойдем наверх, в гостиную, – сказал он Эмили. – Там и подождем. Я попросил Лючию сообщить твоему деду, что мы уже здесь.

Чувствуя себя как дома, герцог подвел Эмили к широкой лестнице. Нервно облизывая губы, она вертела головой по сторонам, потрясенная обилием старинных портретов, с которых напыщенно взирали ее аристократические предки.

В гостиной Манфредо первым делом предложил Эмили напитки.

– Думаю, дедушке не очень-то понравится, если внучка будет дышать на него перегаром, – отказалась Эмили.

Похвалив ее за сообразительность, Манфредо налил себе виски.

– Попрошу тебя еще об одном, – осторожно начал он. – Постарайся на людях не показывать, что мы питаем друг к другу какие-то чувства. Для всех мы пока всего лишь друзья, поняла?

Злая и обиженная, она скрежетнула зубами и быстро сказала:

– Не волнуйся. Никто ничего не поймет.

– Ну и умница! – Манфредо довольно ухмыльнулся. – Откровенно говоря, я подумал, что лучше бы никому вообще не говорить до самого последнего момента.

– Как это? Почему? – засыпала его вопросами Эмили.

– Мне хочется, чтобы никто не мог вмешаться и все испортить. Гостей созовем, как будто бы на бал, а там… Только представь, Эмили, какие у них будут лица, когда ты выйдешь в подвенечном платье!

– Очень оригинально! – буркнула Эмили.

Но Манфредо не заметил сарказма и продолжал строить планы.

– Зато наша свадьба запомнится надолго. И еще один плюс: если мы будем держать все в тайне до последней минуты, на венчание не просочится ни одного репортера!

– Ты – сама предусмотрительность!

Он подозрительно покосился на Эмили, но она придала своему лицу такое безмятежное выражение, что все сомнения Манфредо относительно ее искренности мгновенно развеялись.

– Значит, ты согласна?

Эмили пожала плечами.

– А почему бы нет?

Манфредо настороженно прислушался.

– Дедушка, – громким шепотом объявил он, хотя Эмили могла поклясться, что со стороны входной двери не донеслось ни единого звука. – Я слышу, как скрипят половицы…

С этими словами он распахнул дверь, и служанка вкатила в комнату кресло, на котором восседал статный седовласый старик.

– Манфредо!

Эдоардо ди Мафаи протянул обе руки, и мужчины крепко обнялись.

Несмотря на слабое здоровье, это был еще довольно импозантный старец. Эдоардо был высокого роста и сидел в кресле прямо, будто палку проглотил. Осанкой он так напомнил Эмили строгого священника-отца, что глаза девушки наполнились слезами.

– А ты, должно быть, Эмили?

Она поспешила к деду, опустилась на колени и позволила слабым рукам Эдоардо заключить в объятия свое сотрясаемое рыданиями тело. Он долго не выпускал ее, гладил трясущимися пальцами мягкие волосы, а Эмили вмиг забыла все слова, которые хотела ему сказать, и те несколько фраз на итальянском, которые выучила специально, чтобы порадовать деда.

– Ах, совсем как Стефания, – прошептал он, любуясь ее зардевшимся лицом.

Эмили немного отстранилась и, вытирая слезы, заметила:

– Ничего подобного! Мама была настоящей красавицей…

– И ты ничуть не хуже, – заверил Эдоардо.

– А я думала, вы ужасно придирчивы, – проговорила Эмили, глотая слезы.

Старик вынул белоснежный платок и вытер слезы внучки, а потом и свои.

– Прости мне эту слабость, Эмили. Твой приезд так много для меня значит! Вообще-то я уже смирился, что вместе со мной уйдет вся память о нашем славном роде.

– Вы побудете немного без меня? – деликатно осведомился Манфредо, чувствуя себя лишним.

– Конечно! – добродушно отозвался старик и с нежностью проводил взглядом Манфредо, который скрылся за дверью.

– Вы так его любите, – сказала Эмили. Ей было необходимо, чтобы кто-то похвалил Манфредо, развеяв тем самым остатки сомнений относительно его честности.

– Он стал мне почти что сыном, – просто ответил Эдоардо. – До того, как здесь поселился Манфредо, я был очень одинок. А теперь вот он еще и внучку мне привез! Он как никто понимает меня, во всем помогает мне, забывая даже о своих личных проблемах…