Текст книги "Заманчивый мир"

Автор книги: Кей Мортинсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Кэй Мортинсен

Заманчивый мир

1

Сегодня, как, впрочем, и вчера, и позавчера, Эмили никуда не спешила. Прошла неделя после смерти отца, и Эмили еще не пришла в себя окончательно. Она жила словно в каком-то ступоре, подолгу спала – то ли отсыпалась за все годы, проведенные у постели больного отца, то ли потому что сон приносил облегчение, позволяя забыть о том, что отныне она сирота, одна-одинешенька на всем белом свете.

Одна-одинешенька, без работы, без средств к существованию и – в ближайшей перспективе – бездомная. Потому что сейчас у Эмили есть хоть крыша над головой – ее покойный отец был викарием, и, хотя давно уже из-за прогрессирующего склероза не мог служить и ушел на покой, епископ разрешил ему оставаться в этом домике при церкви. Новый викарий ездил из соседней деревушки и прекрасно относился к Эмили. Возможно, он и не претендовал на полагающуюся ему служебную площадь, но гордая Эмили не хотела причинять кому бы то ни было даже малейшего неудобства.

Эмили обвела глазами убогое жилище. Сколько она себя помнила, они с отцом едва сводили концы с концами. Скудный гардероб ее состоял из поношенных вещей, приобретенных в секонд хэнде, да и тех было кот наплакал. Это даже хорошо, попыталась подбодрить себя Эмили, что у меня мало скарба. Вряд ли мне удастся в ближайшее время найти работу, а по ночлежкам удобнее ходить с одним чемоданом. Возьму еще пару книг, папину Библию и распятие.

В дверь постучали, и Эмили, нехотя встав, пошла открывать.

На пороге стояла Томасина – розовощекая девчушка, дочка соседки, которая дружила с Эмили и которой единственной удавалось, не вызывая у дочки викария подозрений, подкармливать гордячку.

– Здравствуй, Эмили! – вежливо поздоровалась Томасина. – Мама просила передать, что звонил мистер Робинсон и просил тебя зайти сегодня к нему в офис часа в два пополудни.

– Спасибо, Томасина. Я очень признательна тебе и твоей маме.

– Эмили, мама еще просила передать, что просит тебя зайти вечером. Она готовит какое-то сложное блюдо и хочет, чтобы ты, как всегда, попробовала – ты ведь знаешь, что у нее нарушены вкусовые реп… рек…

– Рецепторы, – подсказала Эмили. – Скажи маме, что я обязательно зайду к ней, когда вернусь от мистера Робинсона.

Когда Томасина, чинно распрощавшись, ушла, Эмили вернулась в продавленное кресло и стала размышлять, зачем понадобилась нотариусу, дружившему с отцом и ведшему его дела.

А вдруг мистер Робинсон нашел мне работу? – с надеждой подумала Эмили.

Скрывшись в темноте оркестровой ложи, Манфредо мрачно разглядывал разношерстную толпу полупьяных гостей. День рождения жены его младшего брата был в самом разгаре.

Черт возьми! Того и гляди, Сальваторе и Клементина обзаведутся потомством, и тогда… прости-прощай, наследство! – думал Манфредо, рыская взглядом по зале в поисках развеселого братца. Я должен, должен жениться!

Но даже сама мысль о предстоящей пытке браком нагоняла на него смертельную тоску. Манфредо до боли прикусил нижнюю губу и с сожалением оглядел роскошные владения семьи д'Ареззо, в которых теперь хозяйничал его младший брат.

Там, внизу, вовсю веселились гости. Разряженные, словно уличные девки, женщины, не жалея искусно выложенного паркета редких пород деревьев, лихо отстукивали дробь своими острыми каблуками, а их пошатывающиеся кавалеры неверно курсировали меж столиков с горячительными напитками. Те, кто был еще в состоянии что-либо видеть, тщетно пытались приобщиться к прекрасному. Пыхтя сигарами, они с видом знатоков чинно расхаживали между изящными мраморными скульптурами, стирая жирными пальцами вековую пыль с бесценных произведений античных мастеров.

Как ни странно, Сальваторе, младший брат Манфредо, всегда, когда дело касалось бизнеса, молчаливый и застенчивый, мгновенно преображался в окружении себе подобных прожигателей жизни. Его несмолкающая болтовня и дикий хохот то и дело доносились из разных уголков залы. Жены Сальваторе, как ни странно, рядом не было.

А, вот ты где! – усмехнулся про себя Манфредо, не без труда отыскав свою родственницу в одной из укромных ниш бальной залы. Она обнималась там с каким-то пьяным толстяком.

Скучающее выражение редко появлялось на утонченном лице герцога Манфредо Франческо Витторио д'Ареззо. Окружающие привыкли видеть в нем человека светского, с прекрасным воспитанием и хорошими манерами. Герцог, как никто другой, умел искусно маскировать свои чувства.

– Нам, итальянцам, без эмоций и жизнь не мила, – говаривал его отец. – Но запомни раз и навсегда: умный итальянец никогда не выставит своих чувств напоказ!

Этой ночью Манфредо как никогда преуспел в искусстве натянутых улыбок и доброжелательных взглядов. Все-таки тридцать два года самодисциплины не прошли даром. Манфредо, словно дикий зверь, забился в угол и, проглатывая злобу, молча наблюдал за клоунадой, которую разыгрывал младший брат.

Поведение Сальваторе все больше выводило его из себя. Манфредо находил брата наглым и вульгарным. Даже сейчас, в присутствии жены, Сальваторе умудрился закрутить интрижку с какой-то дамой. Дама пришла с мужем, но это обстоятельство нимало не смущало Сальваторе, который уверенно массировал ей спину.

Да он что, решил превратить в бордель наш палаццо??! – вскипел Манфредо.

Ему вдруг вспомнилось, что, когда родился Сальваторе – беззащитный кроха с темненькими волосиками, – в его сердце разлилось целое море любви к нему. Манфредо оберегал и лелеял брата, считая божественным чудом таинство появления новой жизни. Жаль, что в четырехлетнем возрасте Манфредо даже не догадывался, с каким завидным постоянством по прошествии нескольких лет милый малыш станет отравлять существование своих близких.

Манфредо стиснул зубы и побледнел от гнева. Яд просочился и в его душу. Ненавидеть человека родной крови – последнее дело, но я никогда не забуду, что ты сделал с Карлой Фредерикой, думал он, сжимая и разжимая в бессильной злобе кулаки.

Только вчера Манфредо пытался вбить в пустую голову брата хоть немного здравого смысла. Сальваторе лишь рассмеялся ему в лицо.

– Я не дурак, чтоб корпеть день и ночь в твоем офисе! Жизнь дается один раз, и я хочу прожить ее так, чтобы было что вспомнить на старости лет.

– А! Ты, наверное, думаешь, деньги делаются сами собой?! – закричал Манфредо ему вслед, но брат лишь покрутил пальцем у виска и посильнее хлопнул дверью.

Пьяные гости тем временем с грохотом опрокинули старинный канделябр, оцарапав прозрачный лак паркетного пола. У Манфредо чуть сердце не разорвалось. Как старший наследник рода д'Ареззо, он чувствовал ответственность за фамильные реликвии.

А ведь после моей смерти все это перейдет к Сальваторе… Да здесь тогда камня на камне не останется! – в ужасе подумал он. Мне нужен наследник. Иначе – прощай вся эта красота. Надо, надо жениться, и чем скорее, тем лучше.

Противоречивые эмоции раздирали его душу. Когда-то он поклялся, что в его жизни больше не будет женщин. Перед глазами герцога до сих пор стояла картина смерти жены. Прошло ни много, ни мало четыре года, а он помнил все до мелочей.

А все из-за тебя, мысленно обратился к брату Манфредо, вспоминая, какую роль в семейной трагедии сыграл Сальваторе. Но теперь-то я знаю, чем тебе насолить! Вот женюсь по расчету, и ты не сможешь сделать мне больно.

Скорчив унылую мину, он стал вспоминать знакомых женщин. Одни его обожали, другие флиртовали из спортивного интереса, стараясь заманить в постель, но ни одну из них герцог не пустил бы даже на порог своего великолепного палаццо.

Черт бы тебя побрал, Сальваторе! – злился Манфредо. У меня есть все, но по твоей милости я никому не нужен! И только старый ди Мафаи все так же предан… Ди Мафаи. Ах да! Как же я мог забыть?..

Старинные часы пробили полночь. Манфредо сверился со своим «роллексом» и решительно зашагал вниз. Дела прежде всего.

Где-то в Северной Ирландии его ждали новости о наследнице графа Эдоардо ди Мафаи, и ради этого он был готов идти пешком через пол-Европы до самого Ла-Манша. А вдруг удалось найти следы сбежавшей от ди Мафаи дочери? Не об этом ли хочет сообщить некий нотариус, пригласивший его в свою захолустную контору? Хорошо бы, а то старый ди Мафаи уже совсем отчаялся, и здоровья ему это не прибавляет.

Манфредо стремительно покинул залу. Навстречу ему устремились вышколенные слуги: один подавал пальто и перчатки, другой свистел на улице, подзывая такси, третий тащил пухлую дорожную сумку.

Прислуга, как всегда, позаботилась о своем хозяине, сделав его путешествие непродолжительным и комфортным. Манфредо без приключений добрался до аэропорта и сел на самолет, вылетавший из Венеции в Лондон. Переночевав в «Ройял гарден» – фешенебельном отеле, в котором останавливался всегда, когда бывал в столице Великобритании, утром Манфредо снова сел в самолет, который взял курс на Белфаст, и через некоторое время оказался в Северной Ирландии. Взяв в аэропорту такси, Манфредо отправился на побережье Ирландского моря, в крохотный городок недалеко от Ньюкасла.

2

Машина затормозила перед двухэтажной постройкой с вывеской «Кондитерская». Герцог Манфредо Франческо Витторио д'Ареззо вышел из такси и скептически посмотрел на по-балаганному яркие буквы над входной дверью.

– Вы не ошиблись, это здесь, – заверил таксист.

– У меня встреча с нотариусом, а не с кондитером.

– А разве ваш нотариус не может снимать у кондитера верхний этаж? – рассмеялся таксист. – Да здесь он, здесь. Как подниметесь наверх, первая дверь направо.

Полный сомнений, герцог все же расплатился с водителем.

– Не могли бы вы забрать меня, скажем, через час?

На самом деле он планировал обернуться быстрее, но после разговора с нотариусом можно было бы посидеть в тени ветвистого дуба и полистать бумаги по делу ди Мафаи.

Манфредо торопливо вошел в здание. Поднимаясь по лестнице, он задавал себе один и тот же вопрос: какие могут быть отношения у провинциального нотариуса и графа Эдоардо ди Мафаи – светского льва венецианского высшего общества?

Когда Манфредо вошел в тесный, бедно и скудно обставленный офис, настроение у него упало окончательно. За столом, пытаясь одновременно печатать и болтать по телефону, сидела молоденькая девушка.

– Вам чего? – спросила она, не удостоив Манфредо даже взглядом.

– Добрый день, – вежливо поздоровался Манфредо. Его черные глаза сузились от негодования, но голос оставался безупречно ровным. – Я Манфредо д'Ареззо. Мне назначена встреча.

– Так это вы – герцог?!

Девушка мигом бросила трубку и, покраснев до корней волос, вскочила с места. Роняя стулья, она подбежала к Манфредо и подобострастно пролепетала:

– Простите, ваша… светлость?

Манфредо поморщился. Сейчас еще кланяться начнет, не дай Бог! Неподдельно взволнованная, девушка и впрямь была готова нырнуть в глубоком реверансе.

– Пожалуйста, не надо так волноваться, – недовольно проронил он.

Вопреки своей воле, Манфредо был знаменит. После смерти жены желтая пресса – в том числе и английская, поскольку у герцога д'Ареззо были интересы и на Британских островах, – добросовестно отслеживала малейшие нюансы его личной жизни, не забывая при этом освещать и похождения Сальваторе.

– Что ж, подождем, пока вы успокоитесь и сможете обо мне доложить.

Намек был понят. Девушка поспешно удалилась в соседнюю комнату, откуда тотчас послышался ее возбужденный голос.

Подавляя растущее раздражение, Манфредо лениво огляделся. Усомнившись в надежности видавшего виды кожаного дивана, он осторожно присел на самый краешек скрипучего деревянного стула. Чтобы не терять даром времени, герцог решил воспользоваться минутной передышкой и сделать несколько звонков.

Придвинув к себе телефон, Манфредо стал крутить пожелтевший циферблат. И только теперь, оказавшись лицом к дверям, он заметил сидящую в уголке женщину.

– Прошу прощения, я думал, здесь никого нет, – вежливо сказал он.

– Ничего страшного, – откликнулась она, улыбнувшись одними глазами.

Ее плавный, мелодичный голос мгновенно снял раздражение, царившее в душе Манфредо.

Она не могла не знать, кто он такой, ведь секретарша кричала об этом так, что было слышно даже на улице, но присутствие настоящего аристократа, похоже, мало тревожило эту странную женщину. Такое откровенное безразличие показалось Манфредо необычным. Вопреки своим правилам, он удостоил женщину более пристальным взглядом.

Легкая улыбка засветилась на суровом лице Манфредо, и черты его вмиг стали мягче. Он был забыт или попросту не замечен ею! Женщина задумчиво смотрела в окно. Мечтательная полуулыбка странной посетительницы говорила о том, что ее мысли витают где-то очень далеко. Этикет не позволял бесцеремонно разглядывать незнакомого человека, и Манфредо с сожалением отвел взгляд, но успел восхититься роскошной фигурой.

В отличие от миниатюрных худышек, вращавшихся в высшем обществе, куда был вхож Манфредо, эта леди была высокого роста, с крупными чертами лица и пышными формами. Она, безусловно, принадлежала к тому типу женщин, который можно охарактеризовать как «женщина-мать». И хотя Манфредо предпочитал совсем других, его взгляд почему-то притягивала именно эта.

Сделав вид, что заинтересовался прошлогодним журналом, валяющимся на столе у секретарши, Манфредо повесил телефонную трубку на рычаг и попытался найти объяснение этому парадоксу. Может, незнакомка одета сексуально? Он постарался вспомнить подробности ее туалета. Нет-нет, кремовое платье из синтетического материала и синий кардиган явно с чужого плеча и в дополнение к ним тщательно начищенные, но поношенные туфли вряд ли разбудили бы в нем желание обладать этой женщиной. Единственное, что могло его заинтересовать, это длинные стройные ноги – не затянутые в колготки и чуть тронутые загаром. Глядя на них, так и хотелось провести рукой по золотистой гладкой коже, ощутить ее мягкость, погладить упругие мышцы ног.

Что же еще? Прическа? Черные, с каштановым отливом волосы незнакомки были собраны в тугой пучок, словно эта женщина не позволяла себе даже намека на фривольность.

Нет, не прическа. Но тогда что?

Ну наконец-то! Кажется, теперь ясно, в чем дело, с удовлетворением отметил про себя Манфредо, украдкой снова взглянув на незнакомку.

Строгость осанки, аристократическая сдержанность, гордая посадка головы, грациозная поза и аккуратно сложенные на коленях руки в контрасте с поношенной одеждой и старой обувью – вот что заинтриговало Манфредо при первом же взгляде на эту женщину.

Интересно… Наверное, мне следовало бы завести с ней разговор, подумал он.

– Ваша светлость, мистер Робинсон просит вас в кабинет, – торжественно объявила вернувшаяся секретарша.

– Благодарю.

Удивившись своему нежеланию оставлять странную незнакомку в одиночестве, Манфредо неторопливо прошел в кабинет Робинсона. Пожимая руку пожилому нотариусу, он услышал, как за его спиной секретарша небрежно обронила:

– Вы, мисс О'Тул, тоже можете войти.

Манфредо обернулся и замер в ожидании. Загадочная незнакомка и впрямь зашла в кабинет. Неужели между этой ирландской нимфой и миллионами старого ди Мафаи существует какая-то связь?

– Не желает ли ваша светлость выпить чашечку кофе? – подобострастно залепетала секретарша.

– У меня на родине угощают сначала женщин, а потом уже всех остальных, – холодно бросил в ответ Манфредо.

– И, правда, детка, – смутился нотариус, – принеси-ка для всех.

После чего Робинсон поздоровался с посетительницей и предложил ей кресло. Ее приятное лицо и сдержанные манеры сгладили возникшее в офисе напряжение. При взгляде на эту женщину мужчинам хотелось выпятить грудь колесом и совершить какой-нибудь рыцарский поступок. Она так и располагала к себе тех, кто волей судьбы оказался в плену ее ласковых чар. А когда Робинсон стал знакомить даму с Манфредо, герцог, удивившись сам себе, склонился в поклоне и поцеловал ей руку.

Он прекрасно одет, и одеколон такой… приятный, думала Эмили, разглядывая герцога и пытаясь вспомнить, почему его имя кажется ей до боли знакомым.

Через мгновение их взгляды встретились. Его черные как ночь глаза буквально гипнотизировали Эмили, она не могла от них оторваться. В его взгляде была не свойственная светскому льву глубина и ум.

Приятное тепло согрело ей душу. Такое же ощущение посетило Эмили, когда этот мужчина вошел в офис и она впервые услышала его глубокий волнующий голос с дивным иностранным акцентом.

Появление великолепного Манфредо разбудило ее воображение. Она стала мечтать о том, как однажды встретит прекрасного принца, выйдет за него замуж, у них будет куча ребятишек… И нестрашно, если судьба подошлет простого водителя автобуса или страхового агента, – для нее он все равно будет принцем!

Здравый смысл заставил Эмили спуститься с небес на землю. Разве в этой дыре найдется хоть один холостой рыцарь на белом коне? Здесь даже водителей-то по пальцам пересчитать можно, не говоря уж о такой роскоши, как страховые агенты. И где гарантия, что кто-то из них загорится желанием взять в жены тридцатилетнюю старую деву в полинялом синем кардигане?

Давясь смехом, Эмили вдруг представила, как сиятельный герцог Манфредо свешивается с горячего белого жеребца и, схватив ее за пояс, сажает в седло прямо перед собой. После чего быстро расстегивает проклятый синий кардиган и швыряет его прочь, сгорая от нетерпения обладать ею.

Усмехнувшись своим мыслям, Эмили постаралась сконцентрироваться на реальности.

– Прошу прощения за эту девочку, – говорил нотариус Томас Робинсон. – Она тут временно. Моя постоянная секретарь в декретном отпуске.

– Чудесно! – воскликнула Эмили, почувствовав легкую зависть. – Но для вас это, похоже, целая катастрофа.

Заметив, что герцог заинтересованно поглядывает на ее ноги, она заерзала в кресле, пытаясь одернуть коротковатую юбку платья.

Легкая на помине, временная помощница нотариуса принесла поднос с тремя чашками. Неуклюже плюхнув его на стол начальника, обойдя вниманием остальных, она подала дымящуюся чашечку только Манфредо и вышла, обидевшись, что герцог, не скрывая неприязни, решительно пресек ее попытки добавить в кофе сахару или молока.

– Ну что ты будешь делать! – вздохнул нотариус.

– А хотите, я буду вам помогать? – предложила вдруг Эмили. – Можете смело рассчитывать на меня. Я много лет вела папины дела, умею печатать и неплохо разбираюсь в бухгалтерии.

– Как так? А мне говорили, что вы работали в детском саду, – озадаченно промолвил Робинсон.

– Работала, – подтвердила Эмили. – Но ведь одно другому не мешает. Я любила помогать отцу в свободное время. Честно говоря, мне очень нужны деньги. Поэтому я готова выполнять любую работу, за исключением нелегальщины. Вы же знаете, как у нас трудно куда-то устроиться, мистер Робинсон. Меня вот, например, даже в санитарки не берут…

Легкий смешок сорвался с ее красивых губ, когда она вспомнила подробности этой истории.

– Расскажите, мисс О'Тул, мы вас просим! – взмолился Манфредо.

Видя, что мужчины и впрямь ждут продолжения, Эмили улыбнулась и начала свою сагу:

– Полгода я пытаюсь найти работу. И вот на прошлой неделе меня пригласили на собеседование. Оказалось, в приюте для престарелых есть вакансия санитарки. Ну, разглядев других претендентов, кстати, преклонного возраста, я сперва подумала, что у меня есть шанс. И вот появляется этакий Геркулес и, поигрывая мускулами, заявляет, что лучшей кандидатуры, чем он, им не найти. Естественно, я осталась ни с чем.

Томас сдержанно хихикнул. Эмили была уверена, что герцог тоже улыбнется, ведь она постаралась приправить свою историю забавными гримасами, но Манфредо слушал очень серьезно, и от этого ей стало не по себе.

– Что ж, отныне вам больше не придется обивать пороги контор по трудоустройству, – загадочно сообщил нотариус.

Герцог чуть подался вперед. Эмили вздрогнула и насторожилась.

– Как это? Вы нашли мне место гувернантки?

– Нет-нет! Вы заслуживаете большего. – Томас был лаконичен.

Но мне ничего больше не нужно! – пронеслось у нее в голове. Я лишь хочу работать с детьми. Всегда быть с ними, ухаживать и заботиться о них – вот настоящее счастье, и больше мне ничего не надо!

– Эмили! Эмили? – донеслись до нее голоса.

– Простите, ради Бога! – очнулась она. – Вечно я витаю где-то в облаках!

– Мечтаете о Геркулесе? – не удержался Манфредо.

Эмили обиделась.

– Вообще-то я думала о детях. Мне бы хотелось найти работу, связанную с их воспитанием. Так что вы хотели предложить, Томас?

– Я пригласил вас, чтобы прояснить дело о наследстве некоего ди Мафаи, – торжественно начал он.

– Оно должно перейти к его дочери, – заметил Манфредо. – За этим вы меня вызвали?

– Да.

– Но ведь этой женщины давно нет в живых, насколько мне известно.

– Правильно, это, однако, не мешает передать наследство ее ребенку.

– У нее был ребенок?!! – оживился герцог.

– Прошу вас, позвольте мне закончить, – попросил Томас, перебирая на столе бумаги. – Да, ребенок был… нет, не был, а есть! Он, вернее, она является единственной наследницей рода ди Мафаи.

– Ну и?.. Да что же вы нас мучаете! – вскричала Эмили. – Расскажите наконец, зачем вы пригласили нас обоих? Какая связь между герцогом д'Ареззо и мной?

– С удовольствием удовлетворю ваше любопытство, только я хотел бы начать, как говорится, издалека.

– Давайте, давайте же, Томас! – нетерпеливо пробормотал Манфредо.

– Итак, мисс О'Тул, ваш отец скончался.

– Да-да, Томас, я это и без вас знаю!

– Я хочу, чтобы герцог был в курсе, – важно объяснил нотариус. – Бедный старик страдал склерозом, ведь это Эмили вела его дела на протяжении целых шести лет.

– Пожалуйста, Томас, не тяните! – взмолилась она, сгорая от любопытства.

– Недавно я закончил утверждать его завещание. Дело оказалось весьма… путаным. Эмили… у вашего отца был от вас один секрет. Секрет происхождения вашей матери. Когда-то давно она взяла с него обещание хранить это в тайне от вас. Как порядочный человек, он сдержал слово. Однако незадолго до того, как отойти в мир иной, он поручил мне рассказать вам правду, когда вы будете готовы ее выслушать. Это ваш шанс…

Манфредо пробормотал что-то по-итальянски и, не в силах сдержаться, вскочил с места и заметался по комнате, расстегивая на ходу пуговицы пиджака.

Эмили, обескураженная его странным поведением, тревожно посмотрела на Робинсона.

– Какой шанс, Томас?

– Неужели вам приятно ее мучить?! – вскричал Манфредо, обращаясь к нотариусу. – Расскажите! Расскажите ей все! И отбросьте к чертям эту английскую сдержанность! Если я правильно понял, она – дочь сбежавшей Стефании ди Мафаи?

– Вот именно! – провозгласил Томас, сияя от гордости.

Услышав незнакомое имя, Эмили расслабленно откинулась на спинку кресла.

– Боже праведный, а ведь я уж было поверила в весь этот бред! А вы всего лишь заставили меня напрасно поволноваться. Мою мать звали Стейси О'Тул, так что к вашей сбежавшей Стефании она не имеет никакого отношения. Томас, вам и впрямь нужен хороший секретарь, вы тут все дела перепутали…

И вдруг, к ее бескрайнему удивлению, герцог преклонил колени и взял в свои руки ее ладонь. Она ощутила их ласковое прикосновение каждой клеточкой своего тела. Близость этого мужчины пробудила в душе Эмили целую бурю новых, неизведанных эмоций. Ее бросало то в жар, то в холод.

Еще бы! Он настоящий красавец, думала Эмили, утопая в его бездонных глазах. Перед таким ни одна не устоит.

– Никакой ошибки тут нет, – проникновенно заверил итальянец.

– Ну конечно! – Она нервно засмеялась. – Принц и нищая. Вы утверждаете, что итальянский аристократ и жена викария из ирландской провинции могут иметь что-то общее?

– Именно так! И очень скоро вы убедитесь в этом, – спокойно ответил ей Манфредо. – Иначе зачем, по-вашему, мы все здесь собрались?

Эмили прерывисто вздохнула и прикрыла глаза. Она боялась и не хотела перемен, особенно таких резких.

Герцог держал ее руки в своих, и волнение Эмили понемногу улеглось. Его внутренняя энергия передалась ей через рукопожатие, и, всмотревшись в его радостное лицо, она вдруг поверила, что ее действительно ждет нечто потрясающее.

– Все нормально, я готова, – решительно заявила Эмили. – Рассказывайте!

Нотариус сделал Манфредо знак, чтобы тот продолжал. Герцог еще раз смерил Эмили изучающим взглядом и, убедившись, что она пришла в себя окончательно, приступил к расспросам.

– Когда умерла ваша мать?

– Когда мне было два года.

При чем тут это? – промелькнуло у нее в голове. Однако герцог молча вглядывался в ее лицо, явно ожидая подробностей.

– Она как раз переходила дорогу, везя за собой мою коляску, как вдруг из-за поворота выскочил этот грузовик…

Эмили вспомнила, как отреагировал отец. Узнав о гибели жены, он много лет был неутешен. Вечерами, лежа в своей кроватке, маленькая Эмили слышала глухие всхлипывания, доносившиеся из комнаты отца.

– Бедный папа… – прошептала она, и голос ее задрожал. – Он так ее любил!

В офисе наступила тишина. Сама не зная почему, Эмили была благодарна герцогу, который, воздержавшись от соболезнований, лишь потупил взор и еще крепче сжал ее ладони.

– Расскажите о ней еще, – попросил он.

– Я мало что помню, – призналась Эмили. – Только тепло мягких рук, поцелуи, звонкий смех… Ах да! От мамы всегда так приятно пахло! На ее туалетном столике стояло много разных пузырьков с духами… Я любила играть с ними…

– Ну да, все правильно, духи, – эхом отозвался Манфредо, словно в ответ своим мыслям.

– У меня с собой есть мамина фотография. Хотите взглянуть?

– Конечно!

Манфредо долго изучал пожелтевшую карточку с изображением молодой черноволосой женщины с ребенком на руках, затем передал фотографию Робинсону.

– Без сомнений, это – Стефания ди Мафаи, – подтвердил Манфредо. – Я видел ее портреты. Эмили, это она, – сказал он, видя, что женщина сделала протестующий жест. – До замужества ваша мать носила фамилию ди Мафаи, и родом она из Венеции, поверьте.

Недоумевая, Эмили переводила изумленный взгляд с одного мужчины на другого, не в силах поверить в слова герцога.

– Это правда? – прошептала она, с надеждой глядя на нотариуса.

Тот кивнул.

– Чистая правда, не сомневайтесь. У меня ваша метрика, и там черным по белому написано, что вашу маму звали именно так.

– Но почему? Почему от меня скрывали? – задохнулась Эмили. – До сего дня я и понятия не имела, кто я такая есть…

Она растерянно посмотрела на герцога, который прямо-таки сиял от счастья, и почувствовала, что у нее на лице тоже расцветает робкая улыбка. Манфредо быстро встал и отошел к окну, как будто знал, что Эмили нужно взвесить услышанное в одиночестве.

– Значит, я наполовину итальянка, – послышался в тишине ее голос.

Звякнули чашки – это мужчины решили выпить кофе, дав Эмили время осознать произошедшую с ней метаморфозу и прийти в себя.

Италия… Пленительный образ этой страны, о которой она читала столько книг и видела столько кинофильмов, стал всплывать в воображении Эмили. Слепящее солнце, лазоревое небо, рощи пиний, уютные кофейни с крохотными, почти игрушечными столиками, установленными прямо на тротуаре, оживленная болтовня, традиционные беззлобные перебранки в узких двориках, театральные жесты экспрессивных итальянцев… Красное вино, льющееся рекой, крепкие семьи со множеством детишек, жаркая страстная любовь…

Мало-помалу она начала понимать, почему ей была особенно в тягость чопорность, которую прививал ей священник-отец. Малышкой Эмили обожала петь и танцевать, передвигаться по улицам вприпрыжку. Она была готова обнять весь мир, подружиться с первым встречным, поделиться своими секретами… Тогда ей внушали, что это дурной тон, но теперь она знала: так проявлялась итальянская кровь.

– Венеция… – мечтательно произнесла Эмили. Ее лицо озарила мягкая улыбка. – Венеция… – прошептала она, представляя голубую лагуну, вкрапления ярко-зеленых островков, древний город, построенный на воде…

– Вы рады, что оказались наполовину итальянкой?

Манфредо с присущим аристократам изяществом облокотился о подоконник и с нетерпением ждал ответа. Казалось, ему было крайне важно, совпадет ли мнение Эмили с его собственным.

– Я просто в шоке, – последовал честный ответ.

– Что вам известно о Венеции?

В глазах Эмили тотчас же отразились все ее мысли. Дома у нее была толстая книга о Венеции с красивыми иллюстрациями и с подробным описанием достопримечательностей. Эмили невольно усмехнулась, припоминая, как бережно относился к этой, казалось бы, никчемной книге ее отец.

– Папа там был, когда учился в семинарии Святого Марка. Думаю, тогда-то он и встретил маму, – задумчиво ответила Эмили, представляя себе теплую ночь и двух влюбленных в гондоле, скользящей по лунной дорожке вдоль спящих домов.

– Эмили! Вернитесь к нам!

Ироничный голос Манфредо заставил ее спуститься с небес на землю.

– Я подумала, что это, должно быть, самый романтичный город для влюбленных, – торопливо объяснила Эмили.

– Откуда вы знаете? Вы там бывали? – оживился герцог.

– О нет! Конечно же не была! Но отец так живо расписывал мне красоты этого города, что мне казалось, будто Венеция моя вторая родина. Мы с ним частенько рассматривали путеводитель, папа рассказывал о венецианских палаццо, о монастыре Сан-Джорджо Маджоре, о церквях с изумительной росписью… Мне даже стало казаться, что я видела все собственными глазами. В детстве Венеция представлялась мне каким-то нереальным чудо-городом, сошедшим со страниц неких сказочных летописей.

– Так оно и есть, – пробормотал Манфредо. – Это действительно самый красивый город на земле. Его жителям искренне жаль тех, кому не посчастливилось родиться венецианцем.

– А вы-то сами, надеюсь, чистокровный венецианец? – подозрительно осведомилась Эмили, почувствовав прилив патриотизма. – Ваши предки давно обосновались в Венеции?

– Около пятисот лет, – просто ответил он.

– Сколько?!! – воскликнула Эмили, пытаясь представить себе его фамильное древо. Ей вдруг пришло в голову подразнить герцога. – И все это время вы торчите безвылазно в своей Венеции? Да, нелегки вы на подъем, как я погляжу!

Манфредо запрокинул голову и снисходительно рассмеялся.

– Да разве можно променять этот рай на всякую чепуху? – произнес он, целуя ей руки.

Эмили опустила глаза и чуть заметно вздрогнула. Прикосновение его губ было теплым и волнующим. Но почему он остановился? Вот если бы… Устыдившись своих нескромных мыслей, она мягко, но решительно отвела руки Манфредо в сторону.

– Единственное, чего я до сих пор не могу взять в толк, так это зачем вы приехали сюда! – сказала Эмили. – И почему отец никогда не рассказывал, что мама была итальянкой?

– Думаю, он хотел помочь ей скрыться.

Эмили недовольно передернула плечами. Значит, я права. Есть в этом деле что-то еще. Нечто страшное и неприятное для меня.