Текст книги "Гроза над океаном"

Автор книги: Кей Мортинсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Предвосхищая вопросы матери, Пат объявила, что ей нужно переодеться, и заперлась в маленькой комнате.

С ней что-то происходило. Словно проснувшись после долгой спячки, она вновь увидела в себе женщину. В сущности, совершенно незнакомый мужчина своей жизненной силой, откровенной чувственностью, бьющей через край энергией разбудил ее, и она с ужасом поняла, что теперь уже не сможет жить как прежде. Между ней и Эдди больше не будет ничего общего. Пришло время сказать матери правду.

Она не находила ничего дурного в том, что не может выбросить нового знакомого из головы. Марио – роскошный, обаятельный мужчина, влекущий ее физически так, как никто другой. Пат все понимала и не казнила себя. И все же ее раздражало, что сердце трепетало, а холодок тревожного предчувствия пробегал легкой волной по телу, как если бы он все еще смотрел на нее не отрываясь своими темными глазами.

На следующий день Эдди дома не появился. Легкая тревога закралась в сердце Пат, но ее муж никогда не отличался пунктуальностью. Видимо, что-то задержало его в дороге. Повседневные домашние заботы вытеснили мысли о муже из головы.

Ее мать все же нашла замену – двух студентов, которые занялись доставкой, и Патрисия весь день провела на кухне. Она чистила, резала, строгала, намазывала, укладывала, иногда застывая с ножом в руке, глядя в одну точку… Темные глаза Марио, его улыбка, голос… тряхнув головой, как бы отгоняя воспоминания, она опять с еще большим усердием принималась за работу.

Поздним вечером Пат уложила сынишку спать, подоткнула одеяло, поцеловала в пухлые щечки. Она долго смотрела на малыша: темно-карие глаза закрыты, длинные, как у девочки, ресницы спокойно лежали на смуглых щеках. Она нагнулась, еще раз поцеловала его и, стараясь не шуметь, вышла, притворив дверь.

– Я иду вниз, мама, – сказала она в сторону маленькой комнаты, – нужно поставить в печь пудинг, приготовленный на завтра.

– Хорошо, я присмотрю за Слаем, – послышалось из-за двери.

Пат улыбнулась, зная, что ее мать не раз и не два зайдет посмотреть на любимого внука. Для них обеих Слай был величайшей драгоценностью.

Думая о прелестной улыбке, ямочках на локтях и коленях, которые она так любила целовать, Пат спустилась по задней лестнице в кухню, щелкнула выключателем. Холодный искусственный свет залил большую комнату. Она взяла нож, положила на стол пучок сельдерея… да так и застыла на месте, услышав звук подъехавшей машины. Наверное, колесо спустило или кто-то ошибся. Но услышав властный стук в дверь, она поняла, кто это. Марио!

Не двигаясь с места, охваченная паникой Патрисия лихорадочно соображала, как поступить. Притвориться, что никого нет на кухне? Какой смысл? Он снова вернется – не такой Марио человек, чтобы отступать. И что его привело сюда? Ведь он знал, что ее муж должен быть дома, так что уж точно не надежда на романтическую историю.

Стук раздался снова, более резкий. Не желая, чтобы мать услышала, обеспокоенная тем, как сохранить непрошеный визит в тайне, Пат побежала к двери. И тут вдруг вспомнила, что одета в старое платье и совсем не накрашена. Ничего, пусть увидит ее такой, какая она есть на самом деле.

Пат распахнула дверь.

– О, это вы, – сказала она, изображая изумление, отметив про себя, какое у него усталое, осунувшееся лицо.

На Марио был строгий черный костюм, сверкающая белизной рубашка, черный галстук.

– Я хочу поговорить с вами, – сказал он, не поздоровавшись. – Не хотите пригласить меня войти?

– Я… я не знаю…

Марио бросил на нее внимательный взгляд.

– Ваш муж дома?

Солгать было бы благоразумнее… Ведь если он приблизится, глядя на нее лишающими воли, затягивающими как омут глазами…

– Да, – сказала она. Слово застряло у нее в горле, и ответ прозвучал хрипло.

– Ну что ж… Тогда все в порядке… Если бы он не вернулся домой… – Марио не докончил фразу. – Я ухожу.

Она смотрела ему вслед, и дурное предчувствие сжало ее сердце. Если бы Эдди не вернулся домой… тогда что?

– Подождите! – крикнула она.

Марио остановился.

– Я слушаю вас.

– Видите ли… я сказала неправду: мой муж еще не приехал. Я не знаю, где он. Вы сказали «если бы он не вернулся домой», он не вернулся и что? Почему вы сказали это? – Ее губы дрожали. – И вообще почему вас интересует, где Эдди? – Она говорила очень быстро, почти задыхаясь.

Бенционни все еще стоял в дверях, и блики света, шедшего от уличного фонаря, играли на его лице. Он смотрел на нее растерянно, не зная, что делать дальше.

– Итак, он не вернулся. Знаете, я боялся, что это именно так. Но я надеялся… Господи, это несчастье! Почему вы солгали?

Пат опустила голову.

– Я замужем, – сказала она, съежившись под его пристальным вопросительным взглядом. – Я не хотела… Я не ищу приключений…

– Если ваш муж не вернулся домой, мне необходимо поговорить с вами, и вам придется меня выслушать, – сказал он хмуро. – Но лучше не здесь, не на улице.

У нее перехватило дыхание. Пат поняла: случилось что-то серьезное, что-то, касающееся Эдди. Она отступила, разрешая ему войти.

Глаза Патрисии стали огромными от тревоги.

3

– Я… я позову маму.

– Нет, – возразил Марио, – ее еще рано посвящать в это.

– Да что же произошло? – спросила Пат полушепотом, нервно, до боли стискивая руки, как это делала ее мать. Лицо Марио было таким серьезным, он смотрел так печально… – Что-нибудь с Эдди? – спросила она дрожащим голосом. Вы что-то знаете? Что?

– Сядьте. – Марио пододвинул стул и положил руку ей на плечо, не давая возможности ослушаться. Чуть согнувшись, он заглянул ей в глаза. – Вы правы, случилось страшное.

В комнате стало нечем дышать.

– Продолжайте, – прошептала она, и лицо ее побелело как мел. Пат могла попросить его уйти, зажать уши руками и ничего не слышать, и тогда все будет как прежде, Слая не затронет скандал… или осуждение… или.

– Мне очень жаль, – сказал Бенционни, непроизвольно понижая голос, – но это был несчастный случай.

Ее рука стремительно взметнулась ко рту, чтобы заглушить истошный крик, готовый вырваться из горла.

Какое-то время Патрисия смотрела на гостя в надежде, что тот исчезнет, оказавшись призраком, плодом ее больного воображения. И, словно проверяя себя, протянула руку и дотронулась до его плеча. Нет, он был здесь, и Пат почувствовала, что этот мужчина готов поддержать ее, если она будет в этом нуждаться.

Патрисия постаралась взять себя в руки.

– Несчастный случай, – еле слышно пробормотала она. И не в силах задать вопрос: «Он жив?» – спросила: – Кто, кто он вам?

– Брат. – Марио ждал ответной реакции: гнева или возмущения, но она застыла в оцепенении.

– Брат? – тупо повторила она.

Он видел ее глаза, опустошенные и непонимающие.

– Я не знаю подробностей, кажется, он вел машину по горной дороге.

– По горной дороге? – переспросила она, сдвинув брови. – Он возвращался домой?

– Он погиб. – Марио мог не говорить этого, она и так уже все поняла по его тону, по выражению глаз.

– И… – подсказала она тихо.

В его глазах мелькнула нежность, которая слегка задержала ответ и немного подготовила ее.

– Машина сорвалась в пропасть. Перелом основания черепа… Это произошло мгновенно. Уверен, он не почувствовал боли… Простите…

– Не почувствовал боли… – отозвалась она эхом. – О, Эдди… – произнесла она с рвущей душу тоской. Он потратил свою жизнь на нее, Пат. Зачем? Он мог бы быть счастлив с кем-нибудь еще, и она – тоже. – Эдди был такой красивый, – сама не зная почему, задумчиво сказала она бесцветным голосом. – Он так гордился своей внешностью. А теперь?.. – Она закрыла мокрое от слез лицо руками.

Это было ужасно. Страшная смерть для человека, который был так молод и полон жизни.

– Мне сказали, он выглядел умиротворенным.

– Умиротворенным? Эдди никогда не выглядел довольным, когда был жив.

Какая ирония!

Марио с трудом перевел дыхание. Страдание проступало в каждой черте его лица. Повинуясь велению сердца, она захотела утешить его, но не осмелилась – если это случится, между ними возникнет какая-то необъяснимая связь. Она знала это. И потому собрала все оставшиеся силы, чтобы быть твердой и не распускаться.

– Простите, что принес вам такую весть. – Он взял ее ледяные безжизненные руки в свои ладони и начал растирать их с настойчивой мягкостью.

– Это ужасно, это ужасно… Мне бы хотелось… мне бы хотелось, чтобы он был здесь, целый и невредимый, – словно в бреду повторяла она.

Пат не чувствовала боли, она как будто погрузилась в пустоту: никаких эмоций, никаких мыслей. Эдди мертв, но почему она так спокойна? Ей казалось, что муж никогда и не был ее частью.

Фактически они не знали и не понимали друг друга. Это был странный брак. Когда муж отсутствовал, они с матерью жили своей собственной независимой жизнью. Работали без передышки с раннего утра до поздней ночи, в выходные скребли и мыли кухню, составляли меню и вели бухгалтерские книги.

В тех редких случаях, когда Эдди бывал дома, ей приходилось вставать даже раньше обычного, чтобы переделать все дела, а он слонялся, бездельничая, требуя к себе внимания. Он хотел, чтобы жена все бросила и пошла с ним в дорогой клуб, что было им не по карману, хотя всегда оказывалось, что у него есть что тратить.

Грустно, но они никогда ничего не обсуждали, не говорили о серьезных вещах. Эдди никогда не рассказывал о своих родных, о своем прошлом. «Живи сегодняшним днем», – заявлял он, когда она пыталась что-нибудь разузнать. Вероятно, он не хотел, чтобы она узнала о его состоятельном брате. Быть может, он стыдился того, что не так удачлив? Она и Эдди даже не были друзьями, лишь любовниками, и то давно, лишь в первый год совместной жизни. Страшная пустота охватила Пат. Эдди не настолько доверял ей, чтобы быть полностью откровенным; она была изолирована от какой-то важной части его жизни. В их отношениях сквозила ложь.

– Вы говорили, что вашего брата зовут Пьетро, – внезапно напомнила Патрисия, хотя сейчас это не имело значения. – Почему?

– Эдуардо Пьетро Бенционни. Я солгал, потому что… считал, что это не мое дело.

Она подняла голову, встретив его настойчивый взгляд. Мучительная боль утраты исказила его черты.

– Почему он не хотел рассказать мне, что мы родственники? – спросила она.

– Эдди, очевидно, имел на это причины, – ответил он неловко.

– Думаю, он стыдился меня и моей семьи.

– О нет! Вы ошибаетесь, у него не было для этого никаких оснований. – Марио отвел глаза.

– Знаю, что стыдился, – глубоко вздохнула она. – Должно быть, очень трудно для вас было прийти сюда?

– Это был мой долг. Вы его жена.

– Спасибо.

Она провела трясущимися руками по лбу, откидывая назад соломенные пряди волос. Мысли путались. Она думала: «Бедный Эдди», но ничего не чувствовала. Может быть, горе придет позже? Печаль Марио казалась неподдельной. Она посмотрела на него с состраданием.

– Он был вашим братом, – сказала она охрипшим голосом. – Такое горе. Может, что-нибудь выпьете?

– Я? – Марио нахмурил брови, как будто не мог объяснить что-то самому себе. – Это неважно. – Он запнулся. – Мы, в сущности, были не очень-то близки. Встречались пару раз в год и всегда ссорились. Я виделся с ним приблизительно неделю назад и…

– Тогда и была сделана фотография?

– Да. Нас снял уличный фотограф. Эдди послал ее мне как напоминание о нашей не очень дружеской встрече. Вот почему я был в скверном настроении в тот день, когда вы появились у меня в офисе, – признался он. – Как раз перед тем, как сфотографироваться, мы отчаянно спорили о… его образе жизни.

– Вы имеете в виду его работу? Или… вы знали, что он женат на мне, и вам это не нравилось? – спросила она, напряженно ожидая ответа.

Он уставился на свой перстень.

– Мне не нравилось, что он делает, – сказал он в конце концов, – я и не знал, что вы… Я догадывался, что есть женщина, которую он регулярно навещает, но, что он женат…

– Я была тайной для его семьи, а его семья – тайной для меня. Как он мог так поступать!

– Я понимаю ваше возмущение. Меня тоже раздражали его постоянные недомолвки. Я спрашивал его о личной жизни, но он всегда отшучивался.

– Так, значит, Эдди вам не рассказывал обо мне? – спросила Пат в надежде на то, что ошибается.

– Нет, никогда.

– Вы не ладили. Как грустно.

Она вглядывалась в несчастное лицо Марио и почувствовала желание погладить его по голове, поддержать, сказать, чтобы он не корил себя за то, что не любил Эдди. Но она знала, что не удержится и скажет правду – что его брат был эгоистичным, беспечным, порой неприятным, чем причинит ему лишнюю боль. Он выглядел таким потрясенным. Кровные узы очень сильны, решила она. Сильнее супружеских.

– Мы ведь встречались, только чтобы обсудить важные семейные дела, – произнес Марио тихо, – тогда как вы, – он задумчиво коснулся пальцем ее нежной щеки, – делили с ним стол и кров.

Видя, что Марио ждет хоть какой-нибудь реакции, она сделала над собой усилие.

– Я ничего не чувствую, – сказала она честно, виновато глядя на него печальными серыми глазами.

– Я тоже поначалу словно окаменел. А мне надлежало решить множество вопросов, сделать кое-какие распоряжения, моя мать может подумать, что я бессердечный…

У него есть мать… Пат почувствовала горькую печаль. У Слая, оказывается, есть другая бабушка, которая даже не подозревает о существовании внука. Почему? Какая-нибудь семейная ссора, которая оборвала все связи таким странным способом? Эдди рассказывал ей, что он один во всем мире. Он лгал.

– Лучше бы я плакала, – сказала она резко, отнимая у него руки и поправляя воротничок платья дрожащими пальцами.

– Осознание горя придет позже, когда вы поймете, что произошло, – сказал Марио мягко, – вы ведь до сих пор не поняли, что я ваш родственник.

Это потрясло ее: родственными связями объяснялось сострадание Бенционни. Но он не догадывался, что она не любила мужа. И сейчас Пат не могла признаться ему в этом.

– Да, придет позже, – согласилась она.

– Я узнал это раньше вас и все еще не могу опомниться, – сказал он хмуро.

– И надо же было именно мне ворваться в ваш кабинет, – заметила Патрисия. – Представляю ваше удивление, когда вы поняли, кто я.

– Больше, чем удивление, – скривил он губы. – Наверное, вы хотите побольше узнать об Эдди, о нас, о нашей семье? Ну что ж, спрашивайте. Я готов все рассказать вам.

Пат задумалась.

– Я… я не знаю, хочу ли я, – ответила она неуверенно.

– Это ваше право.

Она молча кивнула. Марио внимательно смотрел на нее, и ни одно движение не могло ускользнуть от его глаз. Она понимала, что он все еще ждет от нее вопросов о прошлом Эдди, которые теперь для нее были не очень-то важны. Но один вопрос она задала:

– Когда похороны?

Марио хмуро наблюдал за ее руками, которые нервно теребили поясок платья.

– Через десять дней. Разумеется, на Сицилии. Потребуется время, чтобы уладить все формальности, да и собрать нашу семью, разбросанную по всему свету.

Их глаза встретились. Она отчетливо поняла, что он что-то скрывает от нее, и ее пальцы задрожали еще сильнее, пока он не накрыл их своей рукой и не заставил успокоиться.

– Десять дней… – повторила она без всякого выражения.

– Это глубокое потрясение для вас, я понимаю. Вы должны сказать, чем я могу помочь вам. Может, организовать здесь службу в церкви в день его похорон.

– Здесь? Почему вы думаете, что я здесь должна идти в церковь? – Пат не могла сдержать крик изумления. – Я поеду на Сицилию!

Черные брови Марио удивленно поднялись.

– У вас ведь много работы, не так ли? И большие расходы…

– Работа? Моя работа подождет, – сказала она возбужденно. – Как вы могли так подумать обо мне! Он был моим мужем. Я обязана быть на его похоронах.

– Боюсь, что это страшно расстроит вас, – сказал он мягко.

– Так всегда случается с людьми, когда они хоронят своих близких. Не надо уговаривать меня, я поеду, – отрезала она. – Может быть, есть еще какая-то причина?

– Это слишком далеко. Очень непростой перелет, да и деньги, – сказал он доверительно. – И потом, как вы доберетесь из аэропорта до отдаленной деревни?

– Возьму автомобиль, – парировала она, сама с трудом представляя, как справится с этой проблемой, и слегка задетая тем, что он не предложил ей, чтобы кто-то из их семьи встретил ее.

– Сицилия не Англия, это совершенно другое. И я очень советую вам оставаться дома. Дороги там ужасные, вы не представляете, что вас ждет.

Пат нахмурилась. Он с ума сошел!

– Я считаю необходимым поехать туда. – Она начала злиться. – Я выдержу все. Займу деньги у моего дяди и оплачу проезд. Знаю, это будет тяжело, но я должна поехать. Вы не можете помешать мне в этом. Я имею право.

– Ну что ж. Вы сделали выбор. Я не могу переубедить вас, но здравый смысл подсказывает, что вам лучше остаться здесь, в Англии. Вы пожалеете о своем решении.

Это прозвучало скорее как утверждение. Марио понял, что ее не переубедить.

– Почему?

– Потому, что хотите слишком много знать.

И вдруг до нее дошло, почему он так настаивает на том, чтобы она осталась в Англии.

– Вы не хотите встретиться со мной на Сицилии? Вас раздражает мой акцент, мое поношенное платье, вы говорите про себя: «Она вульгарна!» Просто-напросто вы боитесь, что я шокирую вашу семью!

– Уверяю вас, вы ошибаетесь, – перебил он, стараясь говорить как можно более убедительно. – Как вы одеты, не имеет никакого значения. Ваша одежда – наименьшая из проблем…

Глаза Пат расширились, сердце отчаянно застучало, разные мысли лихорадочно проносились в ее голове. Долг? Может быть, Эдди остался должен брату большие деньги? Как она их отдаст?

– Вы пугаете меня, – прошептала она, хватаясь за сердце. – Честное слово. – Марио знает правду, ужасную правду. – Он завяз в долгах?

– Не более чем другие, я полагаю. – Марио изучал ее с оттенком сострадания. – Это другое, более деликатное и личное. Могу я пригласить вас куда-нибудь?

Мрачное предчувствие заставило ее задрожать от страха и неизвестности, лишило возможности логически мыслить. Она еще была далека от истины, но чувствовала, что приближается развязка.

– Не знаю… Не уверена. Мне нужно время, чтобы все это… понять… О Боже, – шептала она, обращаясь к себе, как будто Бенционни не было рядом. – У меня все смешалось. Я совсем потеряла голову…

Настойчивым жестом он прикоснулся к ее колену, напоминая о своем предложении.

– Ваша мать наверху?

Пат утвердительно кивнула.

– Я предупрежу ее, что мы уходим.

Она не могла двигаться. Полная апатия завладела ее телом и сознанием. Разум, казалось, застыл в ожидании ужасного открытия. Дрожа, она уставилась в черную пустоту невзрачной кухни, слыша, как Марио поднимается к матери и вежливым, почти ласковым тоном говорит той что-то.

Он спустился с лестницы.

– Пойдемте, – сказал он быстро, – я расскажу вам об Эдди.

На улице симпатичный шофер предупредительно открыл дверцу «бентли».

Марио попросил шофера припарковать машину где-нибудь у реки и оставить их на час одних.

Они сидели в машине на берегу Темзы, как раз напротив его офиса.

Тот же пейзаж, что и из его окна, но другая перспектива, совсем другая. Весь мир изменился, все перевернулось вверх дном. Она собиралась развестись с Эдди. Вместо этого… стала вдовой.

– Вы замерзли? – Марио достал плед и аккуратно укрыл ее.

Мягкие, заботливые движения – первое, что Пат заметила, когда смогла соображать. Это было бы утешением, слушая ужасные вести, знать, что Марио рядом и что она в безопасности. Вдруг, испугавшись своих мыслей, Пат отстранилась, словно ее оскорбила нежность, шедшая от него.

– Не прикасайтесь ко мне, – раздраженно прошипела она, – никогда, никогда не прикасайтесь ко мне.

Он открыл бар.

– Простите, я не думал, что это так неприятно. Что вы будете пить: бренди или виски? – спросил он с подчеркнутой учтивостью.

И то и другое, хотела ответить Патрисия. Ей вдруг захотелось напиться, это было бы спасением. Но она промолчала, и он налил ей бренди.

Держа в руке запотевший стакан, Пат в изнеможении откинулась на кожаное сиденье, отмечая роскошь салона машины, замечая такие детали, как отделка ореховым деревом и толстый ворс ковра.

– Мне так стыдно, – прошептала она.

– Почему?

Она вздрогнула, с тревогой отметив про себя, что он раздражен.

– Я не могу плакать.

Марио смягчился, жесткие складки у рта чуть разгладились, натянутость сменилась улыбкой.

– Я говорил – это придет позже. Шок своего рода защита для сознания, позволяет смириться, свыкнуться со случившимся. Не нужно стыдиться, Пат, у вас нет оснований для этого. Это гораздо лучше, что вы не совершаете насилия над собой, не заставляете себя вести так, как диктуют обычные условности. Говорите то, что хотите сказать, думайте о том, о чем вам хочется думать.

– Спасибо, – отозвалась она с благодарностью. – Спасибо за понимание.

Это было облегчением, узнать, что Марио не осуждает ее, потому что она не рыдает навзрыд. Бенционни показался ей сильным человеком, имеющим большую душу. Мужчиной с глубокими чувствами и большим жизненным опытом. Брат ее мужа… Как странно…

– Все люди реагируют по-разному. Все в порядке? – спросил он мягко.

– Простите, я задумалась… воспоминания, – едва заметно улыбнулась она.

– Не извиняйтесь. Воспоминания приносят утешение. – В его глазах читалось понимание.

– Я не хочу вспоминать.

– Не хотите вспоминать о… своей жизни с Эдди? – удивился он. Звук его голоса заставил сердце Пат биться чаще, глаза ее засветились нежной теплотой.

– О да. С этим покончено.

Сколько раз она хотела покончить со своим замужеством, сколько раз муж заставлял ее плакать… Бедный Эдди…

Марио кивнул с сочувствием, и она увидела боль в его темных глазах.

– Воспоминания… – сказал он тихо. – Я занимался этим весь день.

– Я ничего не чувствую, кроме пустоты. Одна в пустом доме.

Их глаза встретились. Нежность, с которой он смотрел на нее, не могла скрыть его усталости.

– Вы измучены, – сказала она мягко.

– Мне нужно многое сделать. – Он вертел в руках стакан с виски. – Дела… дела…

– О, все это так ужасно для вас, – сказала Пат, с симпатией глядя на него. – Для вас же оказалось открытием, что брат имел жену, а не случайную подругу. – Она бросила на него нервный взгляд. – Вы уже сообщили семье?

Марио поднес стакан к губам.

– Нет, – заметил он, покончив с виски.

Почему «нет»? – подумала Пат. Хорошо, что она не упомянула о Слае. Придется сделать это позже, когда Марио объяснит, зачем привез ее сюда. Какой еще разговор предстоит ей?

– Завтра я закажу билет, – сказала она, стараясь придать голосу деловой тон.

– Нет. – Бенционни крепко сжал ее руку. – Думаю, это будет очень неразумно. Вы не должны ехать, – сказал он твердо. – Я прошу вас для вашего же блага изменить свое решение. Забудьте о Сицилии. Запомните мужа таким, каким он был в последнее время, и сохраните это в своем сердце. Не омрачайте последние воспоминания…

Ее блестящие глаза стали огромными, ресницы задрожали.

– Я должна быть там, Марио. Мне нужно… Эта церемония поможет мне понять, что Эдди больше нет. Это жестоко с вашей стороны так поступать со мной. Ваш брат был моим мужем!

– Не совсем так.

Какое-то мгновение она ничего не понимала и продолжала смотреть на него в некотором замешательстве, стараясь сообразить, что он хотел этим сказать.

Пат не заметила, как наклонила стакан и остатки бренди стекают тоненькой струйкой на ее колени. Отдельные кусочки головоломки складывались наконец-то в ясную картину. Мария – жена Эдди?

– Это неправда. Пожалуйста, скажите, что это не так, – сдерживаясь, попросила она. – Как… как он мог быть «не совсем» моим мужем? – шептала Пат онемевшими губами.

Марио медлил с объяснениями. Потом, глубоко вздохнув, ответил:

– Мне очень жаль, я даже не знаю, что и сказать. Господи, ну как вам объяснить?.. Короче, у него была еще жена… понимаете?

Сердце Пат остановилось. Лоб покрылся холодной испариной.

– Еще жена… Как вас понимать? – еле выговорила она, боясь, что он продолжит и ей придется выслушать это объяснение.

– Другая женщина. Законная супруга. Я говорил вам. Мария Бенционни. Я говорил, что она жена моего брата. Помните? – сказал он, стараясь подоходчивее донести до нее сказанное. – Ваша конкурентка из «Сити Лайтс».

– Нет! – закричала Пат, со всей силой вцепившись в лацканы пиджака Марио, тряся его, полная раздирающей ее ненависти. Он лжет! Эдди не мог так поступить с ней… О Господи, он не мог!.. – Нет, нет, нет! – вопила она. – Как вы посмели! – Она билась в истерике. – Ты, скотина, грязная, лживая скотина! Я жена Эдди, у нас была свадьба. – Пат задыхалась от крика, сопровождая каждое слово ударами кулака в его грудь. Мама была в розовой шляпке, я была в голубом, а моя лучшая подруга…

Она остановилась, резкое дыхание нарушало тишину. Трисси, ее подружка, умоляла ее не выходить за Эдди, говорила, что на такого типа нельзя положиться…

И вдруг начала рыдать с такой душераздирающей силой, как никогда прежде. И тогда Марио крепко обнял Патрисию, нежно прижал ее голову к своей груди и держал так, пока ее тело сотрясали рыдания. Слезы текли по опухшим щекам, он чувствовал их влажность через ткань своей белоснежной сорочки.

– Я не могу вынести это, – всхлипывала она снова и снова. – Я не могу вынести это! Н-н-не-могу!

Наконец она затихла, словно жизнь оставила ее. Губы чуть тронула недовольная гримаса, мокрые ресницы блестели от слез.

Он гладил волосы Пат, его теплые губы касались ее лба. Она лежала в его объятиях безразличная, измученная; голова касалась мягкой ткани его пиджака, дыхание было едва различимым. Марио откинулся на сиденье, и она тупо смотрела на его грудь, обезумевшая от боли, от предательства.

– Другая женщина… другая жена, – сказала Пат и поняла, что говорит слишком громко. Марио нежно приподнял ее подбородок, и она затаила дыхание в ужасе, что он сейчас поцелует ее. Он хмуро смотрел на ее губы, и она сжала их, тайно готовая открыть их ему.

– Теперь вы понимаете, почему вам не нужно ехать?

– Нет. Я единственная законная супруга. Мария была… – Ее сердце сжалось от грустных мыслей. – Я была его официальной женой, разве не так? – И увидела, что ответ дался ему не просто.

– К сожалению, мне нечем вас утешить!

Вот так: вся ее жизнь насмарку, годы замужества – просто фарс и ложь. Дорогой муженек разорвал ее сердце пополам.

– Вы не поедете, Пат, – продолжил он. – Я не представляю вашу встречу с Марией.

– Не искушай судьбу, хотите вы сказать. В конце концов, это мои проблемы.

– Могу вам сказать, что брат любил вас. – Марио сдержанно улыбнулся, его дыхание коснулось ее щеки. – Без сомнения, он был очень привязан к вам.

– Она не знала, что ответить, вероятно, это было сказано в утешение, поскольку не являлось правдой.

Эдди лгал ей, он лишил сына законных прав. Слай! Что она скажет малышу?

– О Боже! – прошептала она, позволяя Марио держать ее за запястье, считая пульс. – Когда, когда он женился на Марии?

– Давно. Лет в восемнадцать.

Эдди только что исполнилось двадцать девять. Он сказал, что не будет праздновать свой день рождения дома. Может быть, поэтому он поехал в другой дом, на Сицилию. Она с горечью прикусила губу.

– Мы поженились четыре года назад. Мне был двадцать один год, – бормотала она, думая как оградить себя от дальнейших мучительных вопросов. – Почему?! – судорожно вскрикнула она. – Почему он сделал это?

– Мне кажется, он нашел вас очень привлекательной. Он всегда делал то, что хотел. Я не желаю больше говорить о нем, – буркнул он. – Пат, ваша жизнь с Эдди закончена. Вспоминайте все, что было хорошего, и продолжайте жить. Все-таки я не хочу, чтобы вы ездили на похороны.

– Чтобы не было скандала? – спросила она с обидой.

– Потому что вам будет больно. Вас там совсем не ждут. Подумайте, как неловко вы будете себя чувствовать, – убеждал он. – Все будут настроены враждебно, вы окажетесь в аду. Бенционни очень закрытый клан. Сомневаюсь, что вы сможете справиться со всем тем ядом, который будет изливаться на вас. И, кроме того, вы причините боль Марии, а она этого не заслуживает.

– Я не хочу этого делать, – сказала она тихо. – Не имеет значения, что Мария Бенционни разрушала ее бизнес. Пат задумалась. – Думаю, вторая госпожа Бенционни могла знать обо мне. Иначе зачем ей направлять всю свою энергию на столь незначительных конкурентов, как мы с мамой.

– Возможно. Не знаю. Ревность… ревность творит с людьми страшные вещи. Вы хотите, чтобы кто-нибудь еще…

Марио медленно провел рукой по ее шее, коснулся мочки ее уха с опаловой слезинкой, убрал светлый завиток, прилипший к мокрой щеке, потом нежно, но властно сжал ее плечо, чуть притягивая Пат к себе. Она увидела его полузакрытые глаза, почувствовала горячее дыхание, горьковатый, уже знакомый аромат дорогой туалетной воды и ужаснулась, что в такой момент может думать о мелочах. Пат вздохнула, ее лицо заалело румянцем.

Увидев, что ей неловко, Марио отстранился, решив, что перешел границы дозволенного, оскорбил ее своей лаской.

Пат не пыталась разобраться со своими чувствами. Утешение, успокоение, поддержка… Она изголодалась по всему этому. Все, что ей было нужно, – мужчина, который мог бы утешить ее. И еще чувства, нежные и прекрасные, которые заставляли пульс учащенно биться, пробуждали страстную энергию, наполняя блеском глаза и окрашивая щеки нежным румянцем. Теперь она знала, как это бывает.

Эдди был рядом только тогда, когда хотел секса. И их желания зачастую не совпадали. Она, усталая после трудового дня, желала только одного – покоя и тишины, свернуться калачиком, прижаться к нему, и его настойчивые домогательства казались ей обременительными, ненужными и не приносили никакой радости.

– Я хочу побыть с мамой, – вздохнула она. – Мне нужно подумать, осознать все, что случилось.

Ее супружество закончилось, официально закончилось, хотя фактически, в реальности, оно никогда не существовало. Нужно осознать это, сбросить опутывающую ее ложь и забыть, забыть навсегда. Ради Слая. Малыш – это все, что у нее осталось.

Марио кивнул, его темные глаза потеплели.

– Мы можем больше не встретиться. Но… я хочу сказать, что мне было бы приятно продолжить знакомство с вами при других обстоятельствах, – сказал он, заглядывая ей в глаза.

– Мы с Эдди любили друг друга, – сказала она, пытаясь убедить себя в этом. Пат старалась вызвать нужные ощущения, но никак не могла.

– Конечно. – Он отодвинулся от нее, его лицо стало непроницаемым. – Эдди все любили. – Голос стал жестким, как будто он считал, что брат вовсе не заслуживал любви. Но ради Слая она должна сохранить в своем сердце только хорошее.

– Отвезите меня домой, – попросила она, – я устала.

– Одну минуту. – Его тон был деловито-официальным.

Выскользнув из машины, он окинул взглядом улицу в поисках шофера и, найдя его, что-то тихо сказал тому. Затем вернулся и сел за руль. Машина плавно двинулась по ночному городу, редкие огни отражались в темной, спокойной глади реки. Оба молчали. Осталась позади Темза, мост Тауэр с его романтическими очертаниями, сам Тауэр, черной громадой возвышающийся на другой стороне реки. Серые призрачные стены – свидетели триумфов и разочарований, таинственные и интригующие. Патрисия молча плакала. Вряд ли она смогла бы точно назвать причину этих слез…