Текст книги "Гроза над океаном"

Автор книги: Кей Мортинсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Бедная женщина, – сочувственно вздохнула Пат.

– Мачехе было приятно, когда меня выставили вон, – продолжал он, не обращая внимания на слова Патрисии. – Смотри, что у лошадки между ушей и на шее, малыш. Можешь погладить, это называется грива.

– Грива! – воскликнул Слай ликующим голосом. – Грива! Грива! Грива! – кричал он в восторге, повторяя новое слово.

Пат бросало то в жар, то в холод. Пот выступил у нее на лбу. Марио прижимался щекой к ее скуле, и ощущение его кожи, теплых губ, касающихся разгоряченной мочки уха, лишало ее способности думать. Он наклонил голову так, что его рот оказался почти около ее губ, и холодок предчувствия ознобом холодил ее сердце.

– Как бы то ни было, я не собираюсь терять мой новый дом. И сделаю все, чтобы утвердиться на этой земле раз и навсегда, – сказал он, словно подводя черту. – Ты понимаешь? Все возможно, достаточно только, чтобы ты захотела.

Когда она, повернувшись, уставилась на него вопросительно-тревожно, Марио улыбнулся и вместо ответа… провел руками выше талии, медленно касаясь ее груди, так что она задохнулась в ожидании сладостного продолжения. Но он остановился. И Пат разочарованно прикрыла глаза, чуть приподняв подбородок и подставляя пылающее лицо встречному легкому ветерку.

– Хорошая, хорошая лошадка, – приговаривал Слай, гладя длинную конскую гриву.

– Правильно, малыш, погладь ее. Лошадке это нравится, – одобрил Марио, и Пат почувствовала гордость за своего сына. – Ее зовут Баловница.

– Не мог бы ты чуть отодвинуться, – сдержанно попросила она: рот Марио находился в дюйме от ее полуоткрытых губ.

– Не могу, дорогая. Мне нужно видеть уши лошади, – сказал он, словно дразня ее, пока она сердито смотрела вперед. – Баловница может споткнуться или наступить на змею, мы не можем рисковать, а то все свалимся.

Теплые пальцы Марио легли на ее грудь. Большим пальцем он осторожно ласкал упругую выпуклость, чувствуя, как бешено колотится сердце Патрисии.

– Я думаю, достаточно кататься, – сказала она.

– О, ты хочешь слезть, Слай? – наигранно-удивленно спросил Марио.

– Нет! – протестующе закричал мальчик.

– И я так думаю, – удовлетворенно заключил Марио. – Ты победил, малыш! Вперед и только вперед! – улыбаясь добавил он.

Пат со злостью закусила губу. В глубине души она прекрасно понимала, что Марио Бенционни – самый потрясающий мужчина в ее жизни, и это раздражало ее. Патрисия чувствовала свою незащищенность. Этот человек мог делать с ней все, что угодно, и она не смела остановить его, потому что он держал в руках судьбу ее сына.

Она с трудом подавила гнев, стараясь придать лицу безразличное выражение. Вокруг расстилались необъятные поля, дурманяще пахли цветы, и тем тоскливее ей было ощущать тягостное молчание, которому, казалось, конца не будет. Сквозь легкую дымку марева жаркого дня краснели поля клевера, спускающиеся по холмам. Маленькие белые домики окружали тенистые сады, солнце играло на шпилях церквушек. Над крестами с писком носились стремительные стрижи и ласточки, разрезая воздух крыльями. Слай не уставая крутил головой, наблюдая их искусные маневры.

– Я вижу там острова, – прервала Пат затянувшееся молчание, стараясь отвлечь Марио, который с настойчивым упорством прижимался к ее бедрам, не оставляя никаких сомнений в направленности своих действий. Его возбуждение достигло предела, обжигающее дыхание стало глубоким и прерывистым. Руки Марио вместе с телом двигались в сводящем с ума ритме. Казалось, еще немного и…

– Исоле Эоли – острова Липари, – почти прошептал он. Итальянские слова легко слетали с его языка.

Она не знала, что делать. Ему уже было трудно сдерживать себя. И ничего удивительного. Марио – мужчина, сицилиец, заведомо страстная натура. Что за дура она была, когда вообразила, что они просто поедут покататься по полям!

Они сидят рядом, и она чувствует его непозволительно близко. Между чулком и задранной юбкой – полоска загорелой кожи, ее колени скользят по бархатистым бокам лошади. Марио обнимает ее, притягивая к себе, его руки время от времени как бы ненароком касаются ее грудей. Горячее солнце обостряет чувственность, уводя от реальности, погружая в дремотную усталость, налетающий ветерок овевает разгоряченные лица… Губы Марио время от времени прижимаются к ее волосам… И она прикрыла в блаженстве глаза. Из полураскрытых губ Пат были готовы вырваться тихие стоны…

– Острова выглядят божественно, – сказала она, решив произнести хоть что-нибудь, лишь бы не выглядеть полной идиоткой.

– Направо – Стромболи, – тут же ответил он, легким движением притягивая ее бедра еще ближе. – Тот, бледно-голубой мираж, плавающий в серебряном море, – указал он рукой в сторону острова. Его голос стал хрипловатым. – Эти острова вулканические, дремлющие до поры до времени. И кто знает, когда они проснутся. Хочешь, возьмем яхту и отправимся к одному из этих спящих красавцев?

– Отправь меня в Англию, – вдруг сказала она.

– Ты о чем-нибудь другом можешь думать?

– Нет. Я хочу домой, – сказала она резко. – Думаю, пора заканчивать нашу прогулку. Время ланча.

– Нет, мама! Еще! – запротестовал Слай и тоненьким голоском начал напевать песенку о лошадках. Марио подхватил куплет. Глубокий низкий баритон на секунду удивил малыша, но затем их голоса слились, и Пат не смогла удержаться от улыбки.

Марио повернул лошадь, и та не спеша тронулась в обратную сторону. Скоро они вернутся к ожидающему их семейству, которое издали производило впечатление черных каменных изваяний.

Внезапно Пат увидела себя со стороны, и ее сердце болезненно сжалось. Мужчина, женщина и ребенок. Она – с растрепавшимися волосами, с задранной выше колен юбкой, он – обнимающий ее и сидящий так близко, что со стороны они составляли как бы одно целое.

– Прошу тебя, Марио! Ты… ты… должен отодвинуться. Прости, но это, честное слово, неприлично, – попросила она с мольбой в голосе.

– Да неужели? – сказал он с усмешкой мужчины, чувствующего свою власть. – Я хочу дать понять родне…

– Что я того сорта женщина, с которой можно не церемониться? – перебила она, вне себя от возмущения.

– Не надо сравнивать меня с братом и с тем, как он обращался с женщинами, – возразил он.

Глаза Пат округлились, и она яростно тряхнула волосами, обжигая его гневным взглядом.

– Я не считаю, что он вел себя со мной плохо. У нас были и счастливые моменты…

– Но брат подобным поведением оскорблял тебя. – Руки Марио с такой силой сдавили ее ребра, что она почти задохнулась, не в состоянии произнести ни слова. – Итак, сейчас важно, чтобы семья поняла, что я имею на тебя права.

– Поняла что?.. Права на кого? – Пат совсем запуталась, чувствуя, что почва начинает уходить у нее из-под ног.

– Это единственная вещь, которую они в состоянии понять, – произнес он, четко выговаривая каждое слово. – В их глазах ты блудница, пятнающая честь клана Бенционни. И они вряд ли ожидают, что я буду обращаться с тобой с глубоким уважением. Но при данных обстоятельствах единственный способ, каким я могу защитить тебя, – это заставить их поверить, что я имею на тебя права.

6

– Марио! – Пат старалась говорить как можно мягче. – Ну, что ты еще придумал? Ты просто сводишь меня с ума, я боюсь.

– Но Слай в опасности. – Тон его не вызывал сомнений. – Ты и малыш должны быть под моим покровительством, иначе мои… А теперь и твои родственники погубят вас обоих. И будь спокойна – они найдут, как это сделать. Они не посмеют тронуть вас только в том случае, если я буду рядом. Если они начнут действовать и попытаются причинить тебе вред, им придется иметь дело со мной. Доверься мне.

– Довериться тебе? – переспросила она в замешательстве. – Как я могу? На похоронах ты хотел, чтобы я уехала…

– Сколько раз тебе повторять, – терпеливо продолжал он, – что я хочу вам с малышом только добра. Понимаешь – добра!

– Но… какой смысл тебе покровительствовать мне?

– А если у меня есть на то основания?

– И каковы же они? – спросила Пат, и голос ее предательски дрогнул.

От прикосновения его руки у нее на миг перехватило дыхание. Губы Марио коснулись ее виска, и Пат со страхом почувствовала нарастающее возбуждение. Снова сердце забилось в груди неровными толчками, снова кровь зашумела в ушах, а голова закружилась, как от хорошего бокала вина.

– Терпение, безрассудная женщина, через минуту будешь радоваться, что я опекаю тебя. Постараюсь, чтобы мои родичи не разорвали тебя на месте.

– Все равно они рано или поздно сделают это, – тихо отозвалась она.

– Смотри на жизнь оптимистичнее, – убеждал он. – Ты не сделала ничего дурного. Если мы будем держаться вместе, – а я готов помогать тебе, ты же видишь, – они не смогут повредить тебе. Эдди оставил после себя такую путаницу…

Рука Марио рассеянно скользила по телу Патрисии, ритм движений заставлял ее сердце биться нестерпимо быстро. Она опустила взгляд на эту сильную руку, так по-хозяйски остановившуюся на ее талии, удивляясь, почему его прикосновения так сильно действуют на нее.

– Перестань нервничать, надо выходить из положения, а не ждать, пока все решится само собой, – зашептал он ей на ухо. – Нужно сделать так, как будет лучше для твоего сына.

– Для него лучше вернуться домой, – твердо сказала она.

– Я тоже так думаю, – сказал Марио и вздохнул. – Но семья будет настаивать, чтобы ребенок остался здесь. Он Бенционни. И Марио остановил Баловницу в нескольких ярдах от изгороди, на виду у семейства Бенционни, взиравшего на троицу верхом на лошади с откровенной враждебностью.

Пат заметила Марию и сильнее прижала Слая к себе.

– Марио! Это ужасно! – зашептала она. – Ты ведь не бросишь меня, нет? – В глазах ее метался испуг. Всемогущий Боже! Помоги и обереги!

Марио Бенционни заботился о ней прежде. Он был великодушен и добр, он не оставит ее в беде! Надежда вспыхнула в ее сердце, зажглась в глазах.

Неожиданно он слегка улыбнулся и наклонился вперед, мягкие губы коснулись ее шеи, прежде чем Пат успела отстраниться.

– Поцелуй-ка меня, – сказал он настойчиво, – это твое единственное спасение, детка.

– Что… почему? – Она не знала, что и думать.

Он целовал ее шею, приводя Пат в трепет.

– Потому что Мария погубит тебя и твой бизнес, если только не увидит, что я в тебе заинтересован и намерен покровительствовать вам с малышом, – повторил он. – Давай, давай, обернись и поцелуй меня. Ну-ка вспомни, как ты это делала в колледже. Спасай от проблем себя и свою мать. Разве поцелуй такая уж большая плата в данной ситуации? Или ты боишься?

– Поцелуя? – Пат презрительно скривила губы. – Разумеется, нет.

Но голос дрогнул и выдал ее. Конечно, она боялась. Губы Марио поначалу нежные и мягкие, теперь прижимались к ней со страстью, и она хотела, чтобы это длилось вечно, потому что ласка исцеляла опустошенное сердце и давала выход переполнявшим ее эмоциям.

Притворяясь, что согласилась играть предложенную им роль, она позволила ему завладеть своими губами, все более погружаясь в сладостное блаженство, порождаемое движениями языка Марио, которые становились все более настойчивыми и опасными.

Голова Пат шла кругом. В полуобмороке она застонала и с трудом оторвалась от него. Ничего не видя, она чувствовала, как напряглись бедра Марио, ноги сдавили бока лошади.

И когда она наконец очнулась, то во взглядах, направленных на нее, прочитала нескрываемую жгучую ненависть.

Не сделал ли это Марио нарочно, чтобы подчеркнуть свое пренебрежительное отношение к ней? – вдруг пришло Пат в голову. Она тяжело вздохнула, не в состоянии постичь ситуацию до конца.

Дурочка, корила она себя, нужно быть мудрее. Ты уже не маленькая…

– Пусть кто-нибудь из мужчин примет ребенка с лошади, – попросил Марио.

– Нет, – выпалила Пат, крепко прижав к себе Слая. – Нет, я сама!

– Как хочешь. Выше нос и не волнуйся. – Он ловко соскочил на землю и протянул ей руки. Лукавые огоньки в темных глазах привели ее в бешенство. – Перекинь ногу и прыгай. Я поймаю вас обоих, – сказал он уверенно.

У Патрисии не было выбора. Или она останется сидеть на лошади навеки, или упадет в его объятия. Крепко держа Слая, она перекинула ногу и начала сползать на землю. Руки Марио подхватили их обоих, и она соскользнула вниз по его телу. Малыш пришел в восторг и залился счастливым смехом.

Вся краснея от смущения, Пат поставила Слая на землю и решительно одернула юбку. Конечно, выглядела она не лучшим образом. Патрисия быстро собрала растрепавшиеся волосы в узел и взяла сына за руку.

– Наша поездка удалась, не так ли? В твоих чувствах ко мне появилось что-то новое, ты не находишь? – пробормотал Марио. Таинственные огоньки поблескивали в его глазах.

О небеса! Паника охватила ее. Неужто ее влечение к нему было так явно?!

– Не говори чепухи, – быстро сказала Пат.

– А мне все-таки кажется, что в наших отношениях лед тронулся.

Она сжала губы, не желая пикироваться с ним. Он сицилиец и преуспел в упрямстве больше, чем уроженцы ее родины.

– И все же, наша прогулка не прошла даром, – заявил он самодовольно. – Ну, ты готова к решительной битве? – осведомился он, вскинув бровь.

Пронзительный потемневший взгляд Патрисии скрестился со взглядом Марио.

– Да. Давай уж скорее… – вздохнула она.

Все молча наблюдали, как Марио неторопливо помогает смущенной Пат перелезть через изгородь со всем достоинством, на которое та была только способна. Противный чулок зацепился за перекладину. Пат бросило в жар, когда она увидела, что несколько пар глаз уставились на предательские стрелки, сразу привлекшие пристальное внимание к ее длинным ногам.

– Ну и верзила! – негромко протянула утонченно-элегантная Мария, но шепот этот, наверное, был слышен и в Риме.

В смятении Пат подняла Слая, который прополз под нижней перекладиной и стоял, отряхивая коленки и лучисто улыбаясь.

Марио перепрыгнул через изгородь и встал рядом с ней. Он положил руку Пат на плечо, и та знала, что лучше не пытаться стряхнуть ее.

– Это, как вы, вероятно, догадываетесь, женщина, с которой Эдди поступил… прямо скажем, не очень благородно, – объявил он. – Патрисия… Бенционни. Она и Эдди официально были женаты.

– Это она так говорит, – процедила сквозь зубы Мария.

– Так говорит документ. У меня есть свидетельство о браке, – парировала Пат.

– А это, – продолжал Марио и сделал небольшую паузу, предвкушая реакцию, – сын нашего Эдди – Слай, Сильвестро…

– Слай… – выдохнула мать Эдди, и ладонь ее прижалась к губам.

– Это имя, – тихо пояснил Марио, наклонившись к Пат, – в семье Бенционни обычно дают любимому сыну.

– Но… Эдди так не назвали! – в недоумении воскликнула она.

Марио потер лоб.

– Для Эдди это был неприятный момент, – доверительно сказал он. – Особенно потому, что мое имя – Марио Сильвестро. А это, – сказал он более громко, прерывая свои разъяснения, – мать Эдди. Это, как ты знаешь, Мария Бенционни. Братья и сестры моего отца, их жены, мужья, дети. Войдем? – осведомился он.

Прекрасно владея ситуацией, он взял Пат под руку и повел в дом. Пытаясь выглядеть такой же невозмутимой, как он, Патрисия несла Слая, крепко прижимая малыша к себе.

– Дай мне его. – Мать Эдди подошла к ней, смотря на внука с грустью.

– Он не пойдет к вам, – быстро ответила Патрисия, боясь отпустить сына, и тут же виновато заметила, как задрожали губы женщины. Все же это его бабушка, с горечью подумала она.

– Пусти мальчика, – мягко предложил Марио, – и не бойся, что госпожа Бенционни бросит ребенка в котел с кипящим маслом, – добавил он, заметив ее напряженный и тревожный взгляд. – Неужели ты не видишь, что твой сын будет из своей бабуси веревки вить?

В темных глазах пожилой женщины была такая мольба, что добрая натура Пат пересилила ее осмотрительность, и она осторожно отпустила сына. К ее удивлению, он заулыбался бабушке и рассмеялся, когда та подхватила его на руки. Она тут же начала восторгаться, какой он красивый, сильный, бесподобный, что доставило Слаю безграничное удовольствие.

Сын своего отца, с горькой усмешкой подумала Патрисия и, устыдившись, закусила губу.

Все вошли в дом и, пройдя сквозь холл, оказались на застеленной коврами галерее, огибающей большой внутренний двор.

Пат сообразила, что дом специально построен так, чтобы создать это скрытое от посторонних глаз уединенное пространство с плещущими прохладными фонтанами и экзотическими растениями. Сотни благоухающих роз наполняли воздух пьянящим ароматом.

Остановившись только затем, чтобы дать Слаю возможность поболтать ладошками в фонтане, Марио провел всех сквозь великолепные резные двери в комнату, выдержанную в холодных тонах. Пат в благоговейном страхе наблюдала, как он указывает каждому его место. По-видимому, все были вынуждены считаться с ним и молча подчинились.

Поэтому, когда Марио указал ей на место рядом с большим парчовым креслом, явно предназначенным для него, она испуганно отошла к окну, подальше от него и всего семейства.

Он чуть заметно улыбнулся и уселся с видом полновластного хозяина, приковывая всеобщее внимание значимостью своей персоны.

– Я пригласил вас сюда, чтобы прояснить некоторые вещи, – отчеканил он. – Надо вести себя цивилизованным образом. Я не позволю обижать мою гостью. Всем ясно?

– Это больше не твой дом. – Мария отвернулась и небрежно поправила прическу, давая понять, что не принимает Пат всерьез.

– Нам нужно разобраться в нескольких вещах, – спокойно продолжал Марио, не обращая внимания на ее колкое замечание. – И пока мы не сделаем этого, будем считать, что дом этот – мой.

– Это дом Слая! – воскликнула госпожа Бенционни, прижимая малыша к себе.

Патрисии было неприятно, что чужая женщина держит на руках ее ребенка, и она почувствовала облегчение только тогда, когда тот вырвался из цепких объятий бабушки.

– Я бабушка, а эта женщина, – она указала на Пат, – она…

– Спокойнее, – мягко предостерег Марио. – Патрисия его мать. Надеюсь, ты не собираешься оскорблять ее? Полагаю, мы немного выпьем, соберемся с мыслями, и я объясню вам, как я представляю себе данную ситуацию. Фредерико! – позвал он.

Пока безупречно вышколенный слуга принимал заказы, Слай начал бродить по комнате, восторженно рассматривая декоративные фигурки на изящных столах в стиле Людовика XV.

Увидев, что шаловливая рука малыша замерла над китайским чайником, вероятно безумно дорогим, Пат приподнялась в тревоге, но Марио оказался у стола первым и, присев на корточки, с легкой укоризной покачал головой.

– Нужно быть осторожным с чайником, дорогой, он может разбиться, – сказал он и улыбнулся ребенку. Глаза Слая округлились, и от греха подальше он спрятал ручки в кармашки брюк.

Патрисия услышала всеобщий вздох облегчения, облетевший комнату, и слегка расслабилась, улыбаясь сыну.

– А что нарисовано на чайнике? – продолжал Марио.

– Цветочки. – Слай выговаривал еще не все буквы.

– А это драконы. Видишь, какие ужасные? А это что? Это тетя пьет чай. – Марио указал на рисунок, и Слай застыл, очарованный изображенной на чайнике сценкой.

– Маленький мальчик, – объяснил он, указывая старательно выпрямленным пальчиком.

– Верно, дорогой. А что у него в руках?

Слай подпрыгнул.

– Лягушка! – воскликнул он возбужденно, припомнив свою любимую книжку о животных. – Прыг-скок, прыг-скок!

– Милый, осторожнее, – предупредила Пат, обеспокоенная тем, что малыш уже собрался запрыгать по-лягушачьи.

– Посмотри-ка сюда. – Марио проворно отодвинул хрупкий чайник подальше и что-то положил на ладошку Слая.

Патрисия усмехнулась. Откуда Марио знать, что маленькие дети не могут делать столько дел сразу – рассматривать, держать, стараться не прыгать и не визжать?

– Эта штука, которая лежит у тебя на ладошке, – сказал Марио серьезно, – предназначалась для того, чтобы справляться с крошечными пуговицами, которые были на платье у твоей прабабушки. – Отвернувшись, он быстро расстегнул пуговицы жилета на золотистой атласной подкладке. – Может, мы сможем застегнуть их с помощью этой штуковины? Как ты думаешь? Ты мне поможешь, хорошо?

Марио блестяще овладел ситуацией, стараясь переключить внимание ребенка, упрямо тянущегося к хрупким предметам, на что-то более для того интересное.

Да, он не прост, усмехнулась она. Неудивительно, если Марио проделывает то же самое со взрослыми…

Марио и Слай были поглощены попыткой застегнуть пуговицы. Две головы – взрослого мужчины и ребенка – склонились друг к другу. Это выглядело очаровательно, и сердце Патрисии тревожно заныло.

Она взглянула на собравшихся. Мать Эдди выглядела растроганной, было видно, что Слай покорил ее сердце. Мария поджала тонкие губы и недобро прищурилась.

– Это крючок для застежки пуговиц, – сказала она не к месту.

– Я это поняла. – Патрисия отвела со лба челку.

– Конец XIX века. – Мария фыркнула. – Полагаю, такие, как ты, даже не представляют, какую ценность представляют подобные вещи. Вот этот дом, например…

– Честно говоря, мне не приходилось задумываться над такими вещами, – призналась Пат.

Относится дом к XVIII или XIX веку? Она обвела взглядом изящных пропорций зал, хрустальную люстру под потолком и гобелены на стенах. Красота! Живопись и серебро, наверное, были бесценными.

– Разве это имеет значение?

– Имеет значение?! – Мария содрогнулась, театрально возведя глаза к украшенному лепниной потолку. – Боже, как Эдди мог…

– Хватит! – сказал Марио резко. – Не забывай о чувствах Патрисии и давай покончим с этим.

Мария нахмурилась.

– Мой муж любил этот дом, – процедила она сквозь зубы. Его историю, округу. Он имел достаточно точное представление о стоимости дома, знал в нем каждую мелочь. А наша гостья – просто невежественная потаскушка, для которой твист привычней «Травиаты».

– Травиата, – сказала Пат любезно, изо всех сил сдерживая раздражение, – это ваша знакомая?

– Ну что, получила? – усмехнулся Марио. – И не притворяйся, что ты что-нибудь понимаешь в музыке. За исключением нескольких популярных арий, серьезная музыка наводит на тебя скуку, разве не так? Думаю, нам надо вернуться к делу. Я сейчас обрисую ситуацию с наследством, чтобы ни у кого не было сомнений в законности.

– Я вдова Эдди! – сверкнула глазами Мария. От злости она побледнела, а по щекам пошли красные пятна. – Вчера ты говорил, что обо мне позаботятся. Или я не права?

– Я не отказываюсь от своих слов. – Марио закинул ногу на ногу. – Ты получишь сумму, оговоренную в брачном контракте.

– А ты ничего не получишь, – торжествующе усмехнулась Мария, обращаясь к Пат.

– Наверное, я должен объяснить, – сказал Марио, увидев, что Пат нахмурилась в недоумении. – После смерти брата я унаследовал все состояние. Вам всем прекрасно известно, что если в нашей семье старший сын умирает, не оставив наследника, то наследство переходит ко второму сыну. Но теперь дело приобрело новый оборот. У Эдди есть ребенок…

– Незаконнорожденный! – почти завизжала Мария.

– Может быть, – согласился Марио. – Но несомненно одно – он сын Эдуардо Пьетро Бенционни, моего брата. Следовательно, я более не наследую состояния. Слай – наследник всего.

Отказавшись таким образом от наследства, Марио мило улыбнулся, но Пат почувствовала, что улыбка стоила ему немалых усилий. На этом он явно не успокоится. Марио что-то замышляет…

– Согласны? – спросил тот.

– Нет, – твердо сказала Пат. – Мы хотим уехать домой.

– Тебя никто не держит, – вступила в разговор мать Эдди. – Ты нам не нужна. Мы воспитаем мальчика настоящим сицилийцем, достойным имени Бенционни. – Она с гордость взглянула на Слая.

Марио встал, обвел взглядом всех собравшихся.

– Если кто-то и будет воспитывать Слая, то это я.

– Но ты же… – прервавшись, мать Эдди прикрыла рот рукой, потому что Марио резко повернулся в ее сторону.

– Я сын своего отца, – сказал он, сдвинув брови. – Во мне его кровь, он любил меня, и я ношу фамилию Бенционни.

Пат почувствовала себя скверно, словно холодок отчуждения пробежал между ней и Марио. Возникла неприятная атмосфера тревожащей недоговоренности.

– Я не могу оставить сына! – воскликнула потрясенная Пат. – Вы хотите, чтобы я отказалась от моего ребенка?! Бросила его? Я сама воспитаю Слая! И не здесь, а в Англии!

– Не горячись, – примирительно пробурчал Марио. – Мы поговорим с тобой об этом один на один, ладно? Твой сын имеет право на огромное наследство, – напомнил он с фальшиво доброжелательной улыбкой. – Ты не можешь лишить его денег. Он не простит тебе этого.

– Я все могу… – Патрисия почувствовала, что слова ее не доходят до окружающих. У нее билет на завтрашний рейс, и мать ждет ее возвращения… – Я не хочу отменять свой отъезд, чтобы угодить тебе, Марио, – заключила она.

– Я уговорю Пат поступить правильно, не беспокойтесь, – успокоил он встревоженных родственников.

Те были так убеждены в его способности сделать это, что с облегчением перевели дух.

– Пат, ты согласишься остаться здесь на несколько дней? – вкрадчиво поинтересовался он. – Не надо возражать, детка, особенно когда так много нам еще предстоит обсудить. – Всего каких-то пару дней, – настаивал он. – Будет невежливо с твоей стороны не согласиться, мы же тебя не съедим.

– Я не могу, – нахмурилась она. – У меня билет на завтра, мама дома совсем одна. Я должна помогать ей, разве это не ясно?

– Если ты беспокоишься о своем бизнесе, то моя секретарша организует, чтобы твоей матери прислали подмогу. – Марио был сама невозмутимость. – Ты позвонишь матери и объяснишь, что случилось. Конечно, ни слова о наследстве. Это пока должно оставаться в тайне. Она ведь не будет возражать, если ты задержишься на каких-то несколько жалких дней.

– Соглашайся, Пат. Это твой долг перед сыном. – Мать Эдди встала и нервно заходила по комнате.

– Помните, Пат под моей защитой. – В голосе Марио прозвучал металл. – Вы знаете, что это значит. Никто не причинит ей вреда, я надеюсь? Давайте решим дело мирным путем.

– Можно подумать, что ты человек чести, – с вызовом бросила госпожа Бенционни, побелев как мел.

У всех перехватило дыхание от такого оскорбления. Пат струсила, увидев неистовую ярость в глазах Марио. Но она прекрасно понимала, что эта гордая женщина никогда бы не нанесла такое страшное оскорбление, если бы это было неправдой. А если это правда, подумала Пат, то что же ожидает ее?..

– Полагаю, ты считаешь, что поступки Эдди были более благородны? – В воздухе запахло грозой.

– Он был в десять раз лучше тебя, – не сдавалась мать Эдди, доставая носовой платок и прикладывая его к глазам.

Расстроенная, Пат прислушивалась к этой перепалке. Кое-что прояснилось. Между братьями существовало соперничество. Эдди был любимцем, а Марио просто терпели, вероятно, из-за обстоятельств его рождения. Она вспомнила, что Марио был изгнан из дома в восемнадцать лет, когда умер его отец. Это было немыслимо. Мать Эдди святая женщина, если воспитала внебрачного ребенка своего мужа.

А Марио затаил обиду на сводного брата. Он завидовал тому, что Эдди – наследник. Видимо, произошла ужасная ссора, и тогда-то Марио изгнали из семьи. Теперь он взял реванш, утерев всем нос, пользуясь своей нынешней властью.

– Я отказываюсь обсуждать мои чувства к брату, – с угрозой в голосе сказал он.

– Смотрите-ка! – презрительно фыркнула мать Эдди. – Ты достаточно часто клеветал на него в прошлом. А он был невиновен, бедный мальчик…

– Эдди был двоеженцем, – вдруг заявила Пат, желая внести ясность, и сама удивилась, зачем она это сказала.

– Спасибо, Пат. – Марио кивнул ей, все еще кипя гневом. Он смотрел на собравшихся, готовый взорваться в любую минуту. – Благодарю, что ты напомнила, что и на Эдди-солнце были пятна… Никто из нас не идеален, это ошибка – вознести кого-нибудь на пьедестал и поклоняться ему. Я не желаю обсуждать брата. Сегодня не время ворошить старое. Я сообщил вам, что собираюсь делать. Теперь мы расстанемся. Моя секретарша даст вам знать о решении Патрисии, как только оно будет принято. Фредерико проводит вас.

Он снова сел, его грозный вид заставил всех подняться. Но, вероятно, Марии было что терять, потому что, рискуя разгневать Марио, она подошла к Пат и остановилась напротив нее, с презрением прищурив глаза.

– Он думает, что за несколько дней сможет умаслить тебя, заставить поступить так, как ему нужно, – зло сказала она. – Но запомни одно: Марио жаждал виллы Бенционни всю свою жизнь. Он так страстно мечтал об этом, что за это возненавидел брата и обливал его грязью, потому что тот стоял у него на пути.

Растерянная, Пат бросила косой взгляд на Марио, который сидел, развалившись в кресле, и насмешливо смотрел на Марию так, будто то, что она говорила, не имело к нему никакого отношения.

– И теперь, – с неприкрытой враждебностью продолжала та, – когда он думал, что может здесь всем распоряжаться, появляется незаконнорожденный сын его брата, чтобы забрать у него и виллу и землю. Ты, дурочка, раскинь мозгами! Марио далек от понятий морали и милосердия, он не подчиняется никаким законам, кроме своих собственных. Неужели ты действительно полагаешь, что он пустит все на самотек, будет сидеть сложа руки и дожидаться твоего решения? Ты не боишься за своего ребенка? За себя? Помоги тебе Господь, Марио доведет тебя до черты, ты кончишь свою жизнь так, как все другие женщины, которых он…

– Достаточно, – спокойно произнес Марио, но в его голосе прозвучал металл, видно было, что он разозлился.

– Я тоже так думаю, – жестко сказала Мария. Она круто повернулась на высоких каблуках и двинулась к выходу. Пат с ужасом смотрела ей вслед.

Тяжелая дверь закрылась, и они остались одни. Ее ребенок, счастливо улыбаясь, подпрыгивал на коленях Марио, ребенок, который стал препятствием на пути Бенционни к тому, к чему тот стремился всю свою жизнь.

– Сыночек, – сказала Пат, стараясь говорить спокойно. – Пойди сюда, дорогой. Мама хочет тебе что-то сказать.

– Нет, – ответил мальчик, качая белокурой головкой, – хочу прыгать.

– Ты можешь прыгать и у меня на коленях, – предложила она, краснея от взгляда Марио, который явно забавлялся ее смущением. – Слай, мы можем поиграть в какую-нибудь другую игру.

– Нет, буду скакать. – И малыш просиял, улыбнувшись Марио.

– Я хотел бы, чтобы ты поняла, – сказал тот. – Я контролирую здесь абсолютно все. Надеюсь, мы сможем спокойно обсудить происходящее, ведь в конце концов я получу то, что хочу.

– И что же ты хочешь получить? – Пат нервничала, его ленивая загадочная улыбка гипнотизировала ее.

– Я хочу так много… – сказал он, растягивая слова. – Не знаю, с чего начать…

– Начни сначала. Во-первых, ты хочешь заполучить дом…

– Да…

– Землю.

– Да. – Черные глаза Марио насмешливо наблюдали за ней. – Я хочу больше, мне этого мало…

Она постаралась не заметить, сообразив, что в этом «я хочу больше» крылся явный намек.

– Разреши малышу подойти ко мне.

– Зачем? Ему хорошо со мной. – Губы Марио дрогнули в вызывающей улыбке, и сердце ее от страха сжалось.