Текст книги "Гроза над океаном"

Автор книги: Кей Мортинсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Приехали, – сказал Марио и выключил двигатель.

Без единого слова она вышла. Захлопнула дверцу. Пошла к дому, не попрощавшись и не оборачиваясь, словно в бреду.

Пат открыла входную дверь и услышала, как заработал мотор. Марио Бенционни исчез из ее жизни. Не в силах двинуться с места, она опустилась на ступеньки. Охваченная душевной мукой, Пат закрыла глаза, сердце ее разрывалось от боли. Она сидела молча, обхватив колени руками, стараясь унять дрожь и собраться с силами.

Господи, как она одинока! Страшно одинока. И останется одна еще очень, очень долго, быть может, всю оставшуюся жизнь…

Мысли вернулись к Эдди. Все ее будущее было разбито. Пат вновь заплакала, заплакала от жалости к себе, от предательства мужа, от досады, что все это произошло именно с ней. И плакала до тех пор, пока не почувствовала полное опустошение.

И тогда она поднялась и вошла в дом.

4

Прошло десять дней. Каждый из этих дней Марио звонил ей с Сицилии. Пат все же решила ехать на похороны, но думала сообщить об этом в последний момент. Накануне отъезда она ждала его звонка с особым волнением, возбужденная предстоящей поездкой и испытывая неловкость от того, что обманывает Марио и собирается поступить против его воли.

– Привет, Патрисия. – Теплый тон ласкал ее слух. Она сидела, утонув в кресле, радуясь звонку.

– Привет, Марио, – ответила Патрисия, чувствуя себя застенчивой девочкой-подростком, разговаривающей со своим первым бой-френдом. Сердце билось часто-часто, она удивлялась сама себе. – Спасибо, что помогли нам поправить дела. Я действительно вам очень благодарна.

– Не будем об этом. Я могу еще что-нибудь для вас сделать? У меня есть кое-какая свободная наличность – как говорят мои бухгалтеры: «Мы идем с плюсом», – и я могу вложить какую-то сумму в ваше дело, предположим, купить оборудование, или…

– О! Нет, спасибо, вы очень добры, – отказалась она. – Право, не стоит так беспокоиться. Мама так благодарна вам за то, что вы решили проблему с «Сити Лайтс». Мы вдвое увеличили штат, и дело пошло.

– Простите мою настойчивость, но вам действительно ничего не надо? Я считаю своим долгом помочь вам.

– Спасибо. Мы в порядке…

– А вы… ты… с тобой все хорошо? – вдруг нежно спросил он, и Пат задохнулась от интимных ноток его голоса.

– Все отлично.

В последнее время ей хотелось рассказать ему о сыне, но чем дольше она оттягивала разговор, тем труднее было решиться. Возникнут новые трудности, если Бенционни узнают, что у брата есть ребенок.

– Работа помогает. Дела идут в гору. Теперь я могу какое-то время уделить себе, да и маме тоже. Скажите, что бы ни случилось, вы… ты не будешь думать обо мне плохо?

– Никогда, – ответил он. – А что, разве есть причины? Ты ведь не думаешь о поездке на Сицилию?

– Ты же просил, чтобы я этого не делала, – уклончиво ответила она, не решаясь сказать правду.

– Не делай глупостей, малышка.

Она вздохнула, понимая, что опять ничего не скажет ему, тронутая искренним беспокойством. Голос Марио проникал в изболевшееся сердце, одновременно наполняя ее счастьем и тревогой…

– Я… я… буду паинькой, – пробормотала она, на ходу придумывая, как бы прервать разговор, боясь, что не выдержит и в ответ на его доброту выложит все, как есть. – О Боже! Что-то горит… Мои кексы! Я должна бежать! – закричала она в трубку.

– Беги. Я позвоню позже. До свидания.

Он повесил трубку, а Пат все еще держала ее, словно боялась оборвать соединяющую их нить.

– О, Марио… – тихо сказала она.

Пат вздохнула. Когда она вернется, то сознается в содеянном и, может быть, они станут настоящими друзьями.

Палермо ужаснул ее, как и утверждал Марио. Дорога из аэропорта Пунта Раиси заставила ее вжаться в сиденье от страха за свою жизнь. Казалось, что правил уличного движения не существует. Люди мало заботились о собственной безопасности, выскакивая на дорогу, где им только заблагорассудится. Она успокоилась лишь тогда, когда они наконец добрались до недорогого отеля, который порекомендовал ей шофер.

Пат уложила сынишку, разморившегося после тяжелой дороги. Присела на край постели, сняв туфли и вытянув затекшие ноги.

Что сделано, то сделано. Так или иначе, но завтра все будет кончено. Она здесь, и первое, что надо сделать, – узнать, когда и где состоятся похороны. Захватив карту, она спустилась в бар, где завсегдатаи пили вино и шумели, как куры в курятнике.

– Вы можете показать мне на карте Виллу ди Леони, – вежливо попросила она бармена. На этот раз Пат благодарила «Сити Лайтс», там она узнала, куда ехать, поскольку звонила своим конкурентам и, притворившись их постоянной клиенткой, расспросила о Марии Бенционни.

– Леони… – Бармен по карте показал направление, и она благодарно кивнула.

– Эдди Бенционни… Подруга?

Сообразив, что газеты наверняка напечатали сообщение о трагическом событии, она снова кивнула. Ее собеседник поднял седеющую бровь:

– Любовь? – сказал он с циничной улыбкой. – Много подружек.

Пат передернуло от его взгляда. Что этот старый болван имел в виду? Но она решительно отбросила неприятные мысли и почти бегом поднялась по лестнице, чтобы в тишине комнаты обдумать план действий. Завтра она возьмет напрокат машину, заказанную еще из Англии, купит немного еды и все необходимое для Слая и поедет на восток. Если ей удастся выбраться из Палермо живой, дальнейшее путешествие не предвещает особенных трудностей.

Затем она пойдет на похороны, стараясь оставаться незамеченной. Что ж, это лучшее решение… Ее прощание будет тайным и не оскорбит ничьих чувств.

Как хорошо было бы позвонить матери! Пат с тоской уставилась на телефон. Но она не могла позволить себе тратить взятые в долг деньги.

Нужно постараться заснуть, завтра потребуется много сил, подумала Пат, пристально глядя на свое отражение в зеркале. Шляпка из черной соломки с розами из матового муара и легкое облачко вуали подчеркивали бледность ее щек; серые глаза, несмотря на усталость, светились решительным блеском. Она расстегивала пуговицы жакета, думая о том, что костюм взят напрокат и не Бог весть как скроен, но удивительно ей к лицу. Вот если бы Марио мог видеть ее, подумала она, и тут же испугалась этой мысли. Быстро нырнув под одеяло, Патрисия ощутила теплоту, идущую от мирно посапывающего сына. Она погладила мягкую щечку Слая, чувствуя, как его близость успокаивающе действует на нее. Когда он вырастет, она расскажет малышу, что он попрощался со своим отцом, и тот будет благодарен ей за это. Пат откинулась на подушки и тут же заснула, без мыслей и сомнений, уверенная в правильности своего поступка.

Следующий день выдался жарким. Хотя прохладный ветерок дул с одетых зеленью гор, в воздухе дрожало знойное марево.

Едва сдерживая волнение, она припарковала автомобиль на обочине проселочной дороги, ведущей к церкви, и подняла Слая с сиденья машины.

– Запомни это, мой сладкий! – горячо прошептала она в его розовое маленькое ушко и поцеловала в носик. – Посмотри, какое голубое небо, малыш. Посмотри на птичек. – Пат показала на ласточек, вьющихся в небе и беззаботно щебечущих. – Такой теплый ветерок! Не правда ли здесь чудесно?

– Дерево, – воскликнул сынок весело, махнув рукой в сторону аллеи тенистых платанов, ведущей к церкви.

– Много деревьев, – поправила она, ласково улыбаясь, пока Слай играл полями ее черной шляпки.

Малыш поможет ей пройти через это испытание, даст ей силы пережить тот момент, когда она увидит вторую жену и весь клан Бенционни. Может быть, Марио… Ее сердце отчаянно забилось. Он будет там, но никогда не узнает, что она видела его.

Прищурив глаза, женщина пристально всматривалась в маленькую белую церковь с куполом. Лужайка рядом с ней была заставлена лимузинами, подтверждающими, что родственники покойного уже прибыли и сейчас находятся в церкви.

Тяжело зазвонили колокола. Безмятежность свежего деревенского утра треснула и раскололась. Мрачный, рвущий душу погребальный звон, нарушивший идиллию, ударил Пат в самое сердце. Жители деревни переговариваясь стояли около церкви. Люди, которые, должно быть, знали Эдди ребенком, на глазах которых он вырос.

– Пойдем в сад, – сказала Пат, опуская Слая на землю и беря сына за ручку. Она повела его на кладбище, то и дело останавливаясь, чтобы мальчик мог сорвать пурпурный клевер, поздние лютики и голубую повилику.

Смешавшись с жителями деревни, она с печалью наблюдала, как вынесли гроб. На минуту задумавшись, она выпустила ручонку сына, и через минуту тот уже стоял в окружении женщин в черном. Одна из них гладила его по головке, другая, наклонившись, что-то тихонько говорила. Хорошенький мальчик привлекал всеобщее внимание.

Пат пристально вглядывалась в членов семейств Бенционни, чьи траурные одеяния зловеще контрастировали с безоблачным, ясным днем. Но ее усилия были тщетны, Марио не было. Разочарование тонкой иголкой укололо Пат. И вдруг она чуть не вскрикнула, почувствовав, как тяжелая рука опустилась на ее плечо.

– Какого дьявола ты тут делаешь? Дура! Ты совершенная дура!

Она обернулась – это был он, мрачный, нахмурившийся, кипевший от гнева.

– Я имею право, – дрожащим голоском, но твердо заявила она, гордо откинув голову, так что поля шляпы коснулись ее шеи. И тут же перешла на умоляющий тон: – Так получилось, поверь. Позволь мне остаться, Марио, меня никто не увидит. Мне нужно быть здесь…

– Ты страшно рискуешь, – тихо проговорил он.

– Я… я должна была приехать. Неужели ты не понимаешь? Никто не узнает, кто я, – сказала она оправдываясь.

– Надеюсь, ты немедленно уедешь, как только все закончится? – очень четко выговаривая каждое слово, спросил Марио.

Да, она уедет, и это будет концом их отношений: он не простит ей ослушания. Деспотичен, как все сицилийцы, привык, что женщина – ничто. Пат была о нем лучшего мнения. Марио не собирался считаться с ее желаниями, он вообще не принимал ее всерьез. Сердце ее зашлось от обиды и отчаяния.

Несчастная женщина чувствовала, что почва уходит у нее из-под ног. Он совсем рядом, его дыхание касалось ее щеки, и то же время она ощущала, что теряет Марио. Пат была настолько поглощена своими мыслями, настолько смущена его близостью, что совсем забыла, где и почему находится. Раздавшийся вновь звон колоколов вернул ее к печальной действительности. Она чуть не застонала от сердечной боли, почти физически ощутив свою вину и жгучее раскаяние.

– Уходи, – прошептала она, подняв на него негодующие, полные муки глаза. – Как ты можешь в такой момент?..

Марио пристально посмотрел на нее.

– Держи себя в руках, – прошептал он, – не привлекай любопытных взглядов. Господи, ты с ума сошла, зачем ты приехала! Это страшная глупость. Ты не представляешь, как ты рискуешь. Если ты станешь причиной еще каких-нибудь неприятностей…

– Ты серьезно думаешь, что я приехала, чтобы затеять скандал? – Ее прозрачные глаза расширились от обиды.

– Вовсе нет, только, пожалуйста, без слез, и старайся держаться в тени.

– Я сама не хочу, чтобы меня видели, – вскипела она. – Все, хватит, уходи! Возвращайся к своей семье.

– Не могу, – задумчиво сказал Марио и, в ответ на вопросительный взгляд Пат, добавил: – Это долгая история, дорогая.

В изумлении она смотрела, как он уходит, – гордый, одинокий человек. Он не остановился, не оглянулся. Пат затаила дыхание, видя, куда он направляется, и страшась того, что может произойти. Марио остановился, дойдя до группы женщин, окруживших Слая. Малыш, причмокивая, ел предложенный ему кекс.

Тихо разговаривая с женщинами, Марио потрепал ребенка по розовой щечке. Сердце Пат учащенно забилось. Он не знает, что это ребенок его брата, подумала она, и глаза наполнились слезами в предчувствии неизбежного объяснения.

Слай заливался смехом от удовольствия, ухватив доброго дядю за руки, не давая ему уйти. С огромным трудом Пат заставила себя отвернуться и сосредоточиться на похоронной церемонии.

Безмолвные слезы потекли по ее щеке, когда опускали гроб в могилу. Она не знала, видел этот момент Марио или нет. Вся она словно заледенела, глаза заволокло туманом. Прошло несколько долгих минут, прежде чем она постаралась взять себя в руки и вернуться к действительности. Единственное, что она была в состоянии заметить, – несколько вызывающе красивых женщин, стоявших в отдалении и демонстративно подносящих платочки к глазам. Она уже раньше отметила их несколько вульгарный вид, крашеные светлые волосы, черные платья, слишком откровенно подчеркивающие чувственные формы.

Ноги у Пат подгибались. Неужели это подружки Эдди? Господи…

Запах мелиссы смешивался с запахом апельсиновых деревьев, росших за белой церковью. Величественная, покрытая снегом вершина Этны виднелась вдали, тонкая струя дыма поднималась из кратера. Жители деревни, все в черном, переговаривались, почтительно ожидая, когда разойдутся члены семьи.

Вдруг раздался крик – настойчивый, пронзительный, тонкий голос Слая:

– Мама, мама!

Вздрогнув, она повернулась, вытирая слезы тыльной стороной ладони. К своему ужасу, она увидела сразу окаменевшее лицо Марио, который держал на руках ребенка. Малыш махал ей ручонкой, этот жест всегда задевал ее сердце.

Оба они – Пат и Марио – молча смотрели друг другу в глаза. Она заметила, что Марио побелел как мел.

Сердце ее упало.

– О нет… – выдохнула она, увидев закипающую ярость в его глазах.

Марио мгновенно овладел своими чувствами и перевел взгляд на радостное личико Слая. Вероятно, чтобы убедиться, что это действительно ее ребенок, он окинул взглядом его наряд. На мальчике был красный джемпер, связанный матерью, и красные штанишки с изображением Микки Мауса. Даже ей стало понятно, что это совсем не по-сицилийски. Что ж, она снова готова услышать от него град упреков, страдать от дурацких вопросов, оправдываться, что не собирается ребенком шантажировать семью Бенционни.

Он подошел к ней с ребенком на руках. Слай счастливо обнимал Марио за шею, призывно размахивая ладошкой, все больше и больше недоумевая, почему мама не реагирует. Она с трудом подняла руку и помахала малышу их особенным жестом.

– Привет, малыш, – сказала она чуть слышно, протягивая ему руки, когда Марио подошел ближе. – Ты в порядке?

– Да. Хороший дядя. Хороший кекс, – восторженно улыбнулся Слай, и ямочки заиграли на его щеках. – Еще кекса, – попросил он с надеждой.

– Нет. Посмотри на себя, – сказала она строго, – у тебя весь рот в шоколаде.

Он протянул лицо и зажмурил глазки, ожидая неизбежную процедуру вытирания. Слай восхитителен, подумала она с пронзительной болью. Радость всей ее жизни. Не обращая внимания на Марио, она нащупала замок сумки и нашла салфетку, но тот опередил ее, тщательно стряхнув крошки и вытерев шоколад безупречно чистым носовым платком.

– Спасибо, – хрипловато поблагодарила Пат, пораженная его предупредительностью. Марио спрятал носовой платок, и его темные глаза сверкнули под низкими черными бровями.

– Это твой сын? – бросил он.

– Мой и Эдди, – сказала она с тихим вызовом.

Марио смотрел на ее лицо, еще хранившее следы недавних слез, и молчал. Потом Пат скорее уловила, чем услышала, ругательство, слетевшее с его губ.

– Ты никогда не говорила, что у тебя есть ребенок, – сказал он, с трудом стараясь не взорваться.

– Ты никогда не спрашивал.

– Мама плачет, – встревоженно сказал Слай, поскольку слезы опять потекли из ее глаз. Она вытерла слезинку и улыбнулась малышу дрожащими губами.

– Теперь мама смеется, – сказала Пат, надеясь, что Слай поверит. Ловким движением она отцепила розу от своей шляпы, потому что Слай давно старался оторвать ее, и успокоилась, когда он стал накручивать лепестки на свой пухлый пальчик. – Не расстраивай ребенка, – попросила она.

– Ты должна была рассказать мне.

– Должна? – Она бросила на него возмущенный взгляд. – Должна? Почему? Это мой сын, и кому какое дело до этого? – Патрисия сверкнула глазами и вдруг шагнула в сторону.

Она не могла стоять рядом с ним, видя его ледяное презрение, его гнев! И все из-за того, что она нарушила приказ и посмела посетить похороны человека, который, между прочим, был ее мужем!

– Это создает множество трудностей. Ты ищешь себе приключений, – поймав ее локоть, прошипел он.

Это было уж слишком. Пат больше не могла сдерживать себя.

– Уйди с моей дороги, – пригрозила она, прижимая Слая к себе и готовая защитить сына, чего бы это ей ни стоило. – Я хочу подойти к могиле, когда все уйдут, и я не желаю, чтобы ты был рядом. Мне нужно побыть одной. Неужели ты не понимаешь, Марио! Неужели тебе совсем не жаль меня?! – почти прокричала она, не боясь, что ее услышат. – Я жила с твоим братом как жена… – Голос ее прервался, наткнувшись на горькое слово «как». – Оставь меня ради всего святого. Я хочу побыть одна.

– Прости, прости меня, – пробормотал он поспешно. – Эдди. Ох, Эдди… – Сильные пальцы на мгновение стиснули ее локоть. – Иди и попрощайся с человеком, которого ты любила. Скажи своему сыну…

Он пристально взглянул на малыша, пытаясь найти в нем сходство с братом. Взгляд Марио задержался на белокурых волосиках, на невероятно длинных ресницах, прикрывающих глубокие карие глаза, унаследованные от отца.

– Он прелестный, – вздохнул Марио. – Скажи сыну, что все обожали его отца, – продолжил он хрипло. – Расскажи ему все истории, какие пожелаешь. – Он поднял голову, и ее пронзил его безжалостный взгляд. – Но если ты любишь своего ребенка, свою мать, дорожишь спокойной жизнью в Англии в кругу друзей и родных, то уезжай и никогда не возвращайся, не пытайся связаться со мной или с кем-нибудь из нашей семьи. Потому что, клянусь Богом, – он на секунду замолчал, – если ты не послушаешься меня, жизнь твоя будет сломана.

– Да что ты меня все пугаешь? Я не собираюсь знакомиться с твоей семьей, мне хватает своих проблем. Не нужны мне твои родичи, их деньги и лишняя головная боль, я хочу уехать домой. Я выполнила свой долг и проводила мужа в последний путь. Мой ребенок видел могилу своего отца. – Ей вдруг захотелось причинить ему боль: – Я не завидую тебе и твоему богатству. Мне жаль тебя, ведь твоя семья отвергла тебя? Я не желаю вникать в ваши семейные тайны, но я вижу, как ты одинок. У меня есть сын, которого я люблю и который мне дороже всего на свете. Это ты должен завидовать мне, Марио! – горячо шептала она, сердце ее готово было разорваться от боли и отчаяния, потому что теперь они станут врагами.

– Ты слепая. Ничего не видишь дальше своего носа, – сказал он, и в голосе его послышалась неподдельная горечь.

Не взглянув на нее, углубившись в свои мысли, он направился к могиле, которую только что покинула его семья.

Он постоял минуту-другую, возможно творя молчаливую молитву. Пат подождала, пока он ушел, и потом тоже подошла к могиле, пытаясь унять дрожь и нервно сцепя пальцы.

Конечно, Марио был в большом горе, потеряв брата, но Пат чувствовала что-то еще, нечто тайное, мучившее и разрывавшее его сердце. Она понимала это, могла поклясться, что это так, особенно когда он находился рядом… Марио чего-то недоговаривал, и она не могла сложить картину целиком, каких-то кусочков явно не хватало.

– Мама, киска! Вон там, пусти меня! – пронзительно закричал Слай, вырываясь из ее рук. – Скорей, скорей, – просил он, тыкая в нее розой.

Пат не могла сдержать улыбку. Малыш своим ликованием снова разрядил обстановку.

– Конечно, дорогой! Только не обижай кошку. Можешь погладить ее, но очень нежно, я тебе показывала как, – напомнила она, усаживая его на траву.

Она выпрямилась, почувствовав на себе чей-то взгляд, и, подняв голову, лицом к лицу столкнулась с элегантной блондинкой. Женщина демонстративно разглядывала Пат так, что та покраснела. Затем, видимо, удовлетворив любопытство, незнакомка спокойно отошла в сторону.

У Патрисии перехватило дыхание, она догадалась, кто это… И с замирающим сердцем посмотрела ей вслед. Тугой «французский» пучок стягивала изящная сетка с натуральным жемчугом. Волосы совсем как у меня, подумала Пат, вот уж действительно ирония судьбы. Маленькая и хрупкая Мария Бенционни относилась к тому сорту женщин, которые так нравятся мужчинам и пользуются их покровительством. Пат всегда завидовала их миниатюрности, их притягательной незащищенности. Сама она была высокая и статная.

Тяжелый вздох вырвался из ее груди, реальность происходящего холодила душу.

Мария, несомненно, красива, утонченно воспитана, прекрасно образована. Эдди, видимо, наслаждался в ее обществе.

Тогда как она… Пат поморщилась. Она была женщиной, на которой Эдди женился, потому что единственным способом затащить ее в постель была женитьба. А он хотел ее, просто сгорал от желания. Овладеть Патрисией стало для Эдди маниакальной идеей, он уже не раздумывал…

Интересно, сколько потребуется времени, чтобы забыть оскорбление, избавиться от ужаса и боли, которые охватывали ее всякий раз, когда она думала о своем фиктивном замужестве?

Мария остановилась около машины, в нескольких шагах от Пат. Шофер предупредительно открыл дверцу, и тут она оглянулась, словно почувствовав пристальный взгляд Патрисии.

Взгляды двух женщин встретились.

Выражение лица Марии стало красноречивее всяких слов…

Она догадалась!

Пат застыла, не в силах двинуться с места, с ужасом понимая неизбежность надвигающегося скандала.

– Это ты? Дрянь! – бросила Мария. Ее английский был безупречен. Группа деревенских жителей с любопытством уставилась на них. – Мерзкая шлюха!

– Нет, – прошептала Пат в страхе, что становится центром всеобщего внимания.

– Итак, ты имела наглость пожаловать на Сицилию, – процедила сквозь зубы Мария, слегка покачиваясь на высоких тонких каблуках. – Ты оскорбила мое горе, демонстрируя свое вульгарное личико и безвкусные тряпки, – она жестом указала на костюм Пат, – которые носят только дешевки, подобные тебе.

– Мария! – послышался вдруг рокочущий баритон Марио, возникшего невесть откуда, и Патрисия готова была сквозь землю провалиться от жгучего стыда и своего бессилия изменить ситуацию. Видимо, для родных Эдди она была хуже шлюхи. Нищей шлюхи.

Она взглянула на Слая. Мальчик возился с большой черной кошкой, не замечая ничего вокруг себя, и был так увлечен, что ничего не замечал. Пат вздохнула. Если бы она могла закрыть на все глаза, как ее сын. Нет, увы… По общепринятым законам она спала с мужем этой женщины и для всех была потаскушкой.

– Я… я… Вы ошибаетесь… – Пат не находила слов, видя, что Мария резко двинулась в ее сторону.

– Ты и эти девки – потаскухи! – бранилась Мария, обводя жестом группу женщин в вызывающей одежде, с интересом следящих за происходящим. – Но ты хуже всех, ты явилась сюда, чтобы заявить о своих правах… Ты… ты порочная гадина! – выдохнула Мария со всей накопившейся злостью.

– Нет, нет… Вы ошибаетесь, – униженно протестовала Пат. – Все это не так, я не хотела… поверьте…

– Тварь… – Мария плевалась ядом, как змея.

– Замолчи, прошу тебя, – одернул ее Марио, затем обеими руками взял за плечи и хорошенько встряхнул.

Поток ругательств, которые извергала синьора Бенционни, не оставил равнодушным жителей деревни. Женщины, которые раньше ласкали Слая, швыряли оскорбления в адрес Пат, обзывая ее проституткой, которая увела супруга от законной жены.

Пат стояла, закрыв лицо руками, слезы текли между пальцев, но она не вытирала их.

– Я не знала, я не знала… – рыдала она.

Надо уходить. Полуослепшая от слез, пунцовая от стыда, она нагнулась к малышу, который напряженно посмотрел на мать, ничего не понимая, губы ребенка начали дрожать. Собираясь бежать от этих обвиняющих глаз, она подхватила сына, но он тут же протестующе закричал.

– Нет, хочу кошку! Пусти меня! – Слай капризно вопил, зажимая Пат рот маленькими пальчиками, не давая возможности возразить.

– Дура! – бросил Марио, когда она проходила мимо.

– Это ты рассказал ей обо мне! Свинья! – Пат смерила его взглядом, полным ненависти.

– Какого черта? Я никому ничего не говорил, – буркнул он.

Теперь это уже не имело значения. Ее узнали, и для всех она была женщиной, достойной презрения. Дешевкой. Скорее отсюда! Слай не должен видеть этого скандала. Ребенок не виноват. Господи, за что ей все это? Сознавая, что она стала причиной скандала, нарушившего печальную торжественность похорон, Пат склонила голову и почти побежала к своей машине сквозь презрительные взгляды.

Вдруг она услышала, как кто-то торопливо догонял ее. Она, затаив дыхание, настороженно прислушалась. Нет, не Марио, явно шаги женщины, но и не Мария – слишком тяжелый звук предполагал тяжелую обувь.

– Подождите, пожалуйста, подождите! – раздался задыхающийся женский крик.

Нет уж, дудки! Пат даже не оглянулась. Она жаждала покончить со всем этим, уехать и забыть все раз и навсегда. Она достаточно наслушалась оскорблений и больше не позволит ни членам семьи Бенционни, никому другому вторгаться в свою жизнь. Она ускорила шаги, почти побежала. Этот кошмар должен кончиться! Хватит! Единственное, что теперь нужно, – дойти до машины, посадить Слая и…

Ключ! Она не могла найти ключ.

– О Господи! Господи! – молила она в панике.

Теперь Пат услышала приближающиеся мужские шаги. Кто-то решительно шел по тропинке. Боже, кому она еще понадобилась?

– О небеса, помогите! – Дверь оказалась открыта. – Слай, не балуйся, милый, – шептала она, целуя сына в маленький нос, когда тот, упрямо сопротивляясь, бил ножками. Бедный мальчик, он не понимал, почему она так суха с ним. – Пожалуйста, не сердись. Я не могу больше выносить это. Мы должны уехать. – Она попыталась завести мотор.

– Теперь ты не можешь уехать. Ни ты, ни я. Заварила кашу, теперь расхлебывай! Святая Дева! Ты не понимаешь, что растревожила осиное гнездо! – взбешенно сказал подошедший Марио.

– Уходи! – крикнула Пат. – О, Слай, дай мне застегнуть ремень, – просила она.

– Пусти, мама, не хочу!

– Я займусь твоим сыном.

– Нет! – Она произнесла это на последнем издыхании, сражаясь с мальчиком, с автомобилем, со слезами. – Я уезжаю! – закричала она. – И не смей трогать ребенка!

– Успокойтесь оба, – твердо сказал Марио, и малыш вдруг затих и уставился на него серьезными недоумевающими глазами. Никто и никогда не разговаривал с ним резко, никто не кричал на него.

Эдди настойчиво требовал, чтобы их ребенок имел все, что захочет, и Пат старалась по возможности соединить свои идеи воспитания с требованиями мужа. Она считала, что дети нуждаются не только в любви и доброте, но и в строгом воспитании.

Марио с силой потянул ее за руку, стараясь вытащить из машины. Пат так устала от горя, слез и оскорблений, что у нее уже не было сил сопротивляться. Она вышла сама.

– Я сказал – ты пожалеешь о своем поступке! И, клянусь Богом, ты пожалеешь!

Патрисия пришла в замешательство от злости, которая исказила лицо Марио. Он просунул голову в машину, как будто хотел поднять Слая с сиденья…

– Почему ты такая упрямая? Почему выставила себя напоказ?

– Я не хотела этого. И… нет! Что ты делаешь? Не смей прикасаться к моему сыну! – в ужасе закричала Пат.

Желание защитить Слая было столь велико, что она почти оттащила Марио прочь от машины. Ее шляпка съехала, волосы разметались, выбившись из-под шпилек, и золотым потоком упали на спину. Внезапно похорошевшая, с пылающим румянцем на щеках она смотрела на него взглядом разъяренной тигрицы. И тут Пат почувствовала его оценивающий мужской взгляд, видимо, он сравнивал ее и безупречную Марию.

– Будьте вы все прокляты! – процедила она сквозь зубы. – И оставь малыша в покое. – В ее голосе послышались угрожающие нотки. – Только попробуй тронуть хоть волосок на его голове, – она жестом указала на сына, – и я… я убью тебя!

Марио удивленно приподнял брови.

– Ты пугаешь меня, – сказал он жестко. – Видимо, полагаешь, что я могу обидеть ребенка?.. – Он сжал губы от негодования.

– Я… я… Мне очень жаль, – пробормотала она в ответ, устыдясь своего порыва.

– Теперь я знаю, что ты думаешь обо мне. И это развязывает мне руки. Впредь я не собираюсь больше считаться с твоими чувствами. Скатертью дорога, можешь ехать…

– Именно это я и собираюсь сделать, – сказала она, но когда стала садиться за руль, он опять крепко схватил ее за руку. – Оставь же меня, наконец! – задыхаясь, почти истерично закричала она.

– Садись на заднее сиденье, я поведу машину.

– Ты? Это еще почему? – Ее глаза расширились от удивления.

– Потому, – произнес женский голос, тот самый, что несколько минут назад окликал ее, – что есть вещи, о которых нам просто необходимо поговорить. Не так ли, Марио?

Бенционни холодно взглянул на женщину.

– К сожалению, да. Хотя я предпочел бы не говорить о будущем. Но при данных обстоятельствах… Вы можете отправиться домой, – сказал он женщине, и в его голосе послышались металлические нотки. Воспользовавшись замешательством Пат, он подтолкнул ее в машину, сел сам и захлопнул дверь. Женщина стояла около машины и холодно смотрела на нее.

– Кто это? – спросила Пат.

– Моя… – последовало странное молчание, – моя мать.

Патрисия непроизвольно вжалась в сиденье, до боли стиснув руки, в ужасе от того, что так скверно выставила себя перед бабушкой Слая.

Она лихорадочно пыталась понять, что к чему. У нее был выбор: схватить Слая, прижать к себе и бежать куда глаза глядят. Но куда? Или сидеть смирно в надежде, что Марио все же доставит их в отель в Палермо.

Машина еле ползла по проселочной дороге. Оба напряженно молчали. Слай, который обожал ездить в автомобиле, забыл свои недавние огорчения и начал тихонько напевать. Он нежным тоненьким голоском выводил незатейливую песенку о маленьком-премаленьком паучке, весело похлопывая в такт ладошками.

Взглянув на Марио, Пат увидела, что он несколько смягчился от звуков песенки, суровая морщинка между его бровей разгладилась.

– Слушай, я не хочу ни с кем разговаривать. – Пат тронула Марио за рукав. – Ты просил меня не приезжать сюда, я не послушалась. Прости… Но я не желаю ни с кем общаться, мне это не надо, честное слово. Надеюсь… ты позволишь мне бежать из этого сумасшедшего дома?

– Нет, я не могу. – Это было сказано твердо, и желваки заходили на его смуглых скулах.

Резкий ответ опять заставил ее почувствовать себя пленницей. Что за глупые мысли лезут ей в голову? В конце концов это же нелепо, никто ей не угрожает. Наверняка в Сицилии не только мафия и вендетта.

– Почему? Слава Богу, твоя семья осталась с чем была, и я чувствую себя в относительной безопасности, – сказала она, стараясь говорить как можно спокойнее. – Прошу извинить меня за страдания, которые я причинила, и за то, что приехала сюда. Думаю, что больше моей ноги здесь не будет. Я даже воздержусь от посещения могилы Эдди. Обещаю, клянусь Святой Девой! Но позволь мне с ребенком уехать и исчезнуть навсегда из вашей жизни.

– С ребенком? – рассеянно, но с напряжением в голосе переспросил он.