Текст книги "Кровавые сны"

Автор книги: Кей Хупер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Глава 7

Он понял, что подготовка может приносить такое же наслаждение, как и то, что следует за этим.

На самом деле, возможно даже, ещё большее наслаждение.

Первый раз он допустил ошибку, оставив ее в сознании, что повлекло за собой различные проблемы, одной из которых являлся беспорядок.

Второй раз, он настолько накачал ее наркотиками, что она представляла собой мертвый груз, и это невозможно было изменить, а что еще хуже – ее глаза оставались закрытыми.

А если она не могла видеть его, то ни о каком удовлетворении не могло быть и речи.

В этот раз он экспериментировал с одним печально известным наркотиком, который использовали в своих делишках всевозможные насильники. Это была та разновидность наркотика, при использовании которого – в правильных пропорциях – у человека сохранялось беспомощное помраченное сознание. Человек был способен двигаться или следовать указаниям, но у него фактически не было никакой физической силы.

Он сомневался, так как не мог предположить, как это подействует на ее сознание. Но все-таки сделал это.

Он действительно не хотел, чтобы она была вялой, полусонной и не ведающей, что с ней происходит.

Из-за этого уйдет все наслаждение.

– Милая, ты слышишь меня? – он практически прорычал.

Она моргнула сонными глазами, немного озадаченная, и когда забормотала – ее голос звучал так, будто она только что вернулась от похода к дантисту.

– Я слышу. Где…что…что за место?

– Это моя секретная лаборатория, а я – доктор Франкенштейн. – Он засмеялся. – Нет, милая, это – дом. Мой дом. А теперь и твой. Я очень сильно потрудился, чтобы подготовить его для тебя.

Ее брови поднялись:

– Это правда?

– Конечно.

Она попыталась двинуться, первые следы паники появились в ее расширяющихся глазах.

– Я…Я не могу…

– Ты должна оставаться неподвижной для меня, милая. – Он аккуратно проверил крепкие кожаные ремни на ее запястьях и лодыжках, а затем вернулся к столу.

К ее голове.

Он наклонился к ней и очень аккуратно уложил изогнутую подставку в основание ее шеи, затем переставил таз в раковину под ниспадающие длинные светлые волосы.

Ее волосы были слишком длинными. Чересчур длинными.

– Тебе следовало обрезать их несколько месяцев назад, – ругал он ее, беря ножницы с тележки, которая стояла рядом с ним.

– Я…Я не…

– Ну, теперь все в порядке. Я понимаю, что тебе не посчастливилось встретить меня вовремя, чтобы я напомнил тебе. Но сейчас все изменится. – Борясь с чувством неприязни, он собрал ее волосы в пучок и начал подрезать.

– О…не…не надо…

– Не будь смешной, милая. Ты знаешь, мне всегда больше нравилось, когда твои волосы коротко подстрижены.

Слезы начали катиться из уголков ее глаз, и он остановился на минуту, чтобы насладиться тем, как они мерцают под светом, падающим на неё.

После он вернулся к обрезанию ее длинных волос, радостно приговаривая:

– Ты знаешь, я и не представлял – сколько существует разных оттенков коричневого. И я не мог вспомнить, какой же мне нравился. Поэтому я купил все шесть. Мы просто подберем подходящий.

– О, Боже! – прошептала она.

– Правильный оттенок. Вот увидишь.

Он продолжил свое занятие. Тазик, стоящий под её меняющейся головой, начал наполняться длинными белыми волосами.

* * * *

Бишоп рывком сел на кровати, его сердце колотилось, дыхание было таким, как будто он пробежал несколько миль. Его начало тошнить, и несколько мгновений он думал, что лучшим выходом будет, если его вырвет.

Но нет.

Это не сработает. Не в этот раз.

Он, наконец, встал с постели и пошел в ванную, не включая свет. Он прополоскал рот, чтобы избавиться от кислого привкуса, и умыл лицо холодной водой.

Бишоп не стал смотреть в зеркало, все равно там была темнота.

Когда он вернулся в спальню, то сразу же подошел к окну, встав туда по привычке. И потянул за край тяжелой шторы, чтобы отодвинуть ее ровно настолько, чтобы можно было выглянуть из окна.

Ничего не изменилось на парковке мотеля. Да и за ней тоже. И у Бишопа появилось странное чувство, что это было большим, чем обычная полночная тишина. Это было чем-то ненормальным, угрожающим – его способности могли ощущать это.

Тебе нужно отдохнуть, Ной. Поспи.

Голос жены в голове, такой же привычный и знакомый, как и его собственные мысли. Только не в пример успокаивающий.

Мне нужно поймать этого ублюдка. До того, как он загубит еще одну женщину. До того, как он сделает это с тобой.

Я – в безопасности.

Да? Поэтому Дани до сих пор видит тебя в своем сне?

Ты знаешь ответ на этот вопрос. Мы оба знаем.

Бишоп уперся виском в твердую оконную раму и продолжал смотреть на тихую, безмолвную ночь, в этот раз, ничего не видя перед собой.

Я не могу рисковать тобой.

Я знаю. Я понимаю.

Но поймет ли Дани? Или кто-нибудь из них?

Да. Когда все закончится. Когда это животное будет мертво или посажено в клетку – мир станет безопасней. И вот тогда они поймут. Ной, они поймут.

– Я надеюсь, – пробормотал Бишоп. – Я надеюсь.

Глава 8

Четверг, 9 октября.

– Я не понимаю, почему Бишоп и Миранда прислали именно тебя, – сказала Дани.

– Аккуратнее, иначе ты можешь обидеть меня. – Холлис Темплтон стояла, опираясь руками на стол переговоров и внимательно изучая вчерашние снимки, сделанные на месте преступления.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Я рассказала Миранде об этом сне все – каждую деталь, которую только смогла вспомнить. Она ведь рассказала тебе? – Дани была слишком обеспокоена, чтобы попытаться скрыть своё волнение.

– Да.

– Тогда какого черта ты здесь делаешь? Я хочу сказать – ты, а не другой агент. Если я видела то, чем это дело закончится, тогда и ты тоже там присутствуешь – в горящем здании с обрушивающейся крышей. Идешь в ловушку, чтобы встретиться со смертоносным дьяволом. И не говори мне, что ты подписалась на что-то подобное.

Холлис выпрямилась и грустно улыбнулась Дани.

– Я не знала, на что соглашаюсь, когда вступала в особый отдел. И не думаю, что кто-то из нас это знал. И это определенно был риск, который я даже и не могла себе представить, когда жила обычной жизнью.

– Риск – это одно, – сказала Дани, – но добровольно соглашаться на ситуацию, которая, возможно, обречет тебя на мучительную смерть – это просто…просто…

– Глупо?

– А разве это не так? – Дани развела руками.

– Я не вижу, чтобы ты уезжала, пытаясь избежать этого.

– Это другое.

– Да? И почему же?

– Черт, потому что это мой сон!

– И твои сны всегда сбываются? – Холлис продолжала слабо улыбаться.

– Вещие сны – да.

– Все время? В точности до ста процентов?

– Ну…В них всегда присутствуют мелкие изменения.

– И некоторые вещи из твоего сна символичны?

– Иногда. Ладно, очень часто. Но главные элементы – те, которые не меняются – почти всегда буквальны. И одна вещь, которая в этом сне оставалась неизменной, окончание. Мы спускаемся в подвал того склада, а крыша обрушивается сзади нас.

– А потом?

Дани моргнула.

– Как я уже говорила, на этом сон заканчивается.

– И ты понятия не имеешь, что случится дальше?

– Ну…нет.

– Значит, ты видела просто декорации и реквизиты. Все игроки на своих местах, атмосфера густо наполнена дымом и опасностью, все указывает на действительно трагическую кончину.

– Для тебя этого недостаточно?

– Поверь, у меня есть твердая убежденность по поводу моей кончины. Очень твердая, – улыбнулась Холлис. – Я расскажу тебе об этом как-нибудь. А пока, если я чему-то и научилась за время своей работы в ООП – так это тому, что вселенная помещает нас именно туда, где нам и следовало быть в определенный промежуток времени. Что касается твоего сна-видения – предупреждение принято к сведению. Ясно одно – ситуация плохая, с какой стороны ни посмотри. Конечно, до тех пор, пока мы не сможем ее изменить.

Дани, нахмурившись, посмотрела на нее. Холлис присела на стул по ту сторону стола, где стояла.

– Дани, я знаю у вас – ребят из Убежища – не такие правила, не такие лозунги, черт, может даже не такие представления, как у нас в отделе. Но существует правда жизни, на которую мы научились полагаться. И я уверена, ты знаешь ее также хорошо, как и я.

– Некоторые вещи должны произойти именно так, как они происходят, – с неохотой сказала Дани.

– Вот именно.

– И наши смерти в огне – в списке этих вещей?

– Я не знаю. И как ты только что призналась – ты не знаешь тоже. По крайней мере, точно. Да если бы ты знала наверняка, чем это все закончится, тебя бы уже здесь не было.

Верно, но это едва ли могло помочь. Дани ненавидела своё чувство ответственности за судьбы других и уже жалела, что рассказала о своем видении кому-то помимо Пэрис.

За исключением…

Миранда знала обо всем и без Дани. Да, она опросила у Дани про все детали сновидения, но также дала понять, что она и Бишоп и так все видели, благодаря своей совместной провидческой способности. И что бы они не увидели – это привело их к Дани.

Но это не особо помогало уменьшить беспокойство и чувство вины. Та тяжесть, которую она ощущала в течение всего сна, давление, которое она чувствовала на себе – сейчас стало реальным чувством, чувством наяву, будто что-то темное и тяжелое разрасталось над ее головой.

Она боялась посмотреть верх, опасаясь, что может действительно увидеть там что-нибудь.

Пытаясь игнорировать это гнетущее чувство, она обратилась к Холлис:

– Хорошо. Почему тогда Миранда сама вернулась в Бостон, а тебя прислала сюда?

– Потому что логически она бы так и поступила, если бы ничего не знала о твоем видении, если бы просто продолжала следовать своей дорогой, на которой и была до приезда в Вентуру, до разговора с тобой. Она не могла остаться здесь – это же очевидно – никто из значимых членов ООП не может находиться здесь официально, так как директор наблюдает за всеми, как ястреб.

– Я понимаю, почему она не могла остаться.

Холлис кивнула.

– Если бы она пропала из специальной группы Бостона более чем на 24 часа, это бы все заметили. Начали бы задавать ненужные вопросы. И тихий маневр Бишопа и Миранды по преследованию этого убийцы в течение недель, о котором не ведает даже директор, пошел бы прахом.

– А ты здесь, потому что…

– Потому что я – логический выбор. Я не была до конца раскрывшимся агентом, несмотря на долгий стаж работы, поэтому директор не следит за мной. У меня не было еще серьезного расследования. Я не входила в специально созданную группу. Собственно говоря, я сейчас официально в отпуске, так как после последнего случая я оказалась в состоянии…боли.

Дани задала безмолвный вопрос, лишь приподняв брови.

– В меня стреляли.

– Ты…

Холлис отмахнулась от беспокойства собеседницы:

– Я в порядке. Я быстро лечусь. Это даже хорошо, ведь я, по всей видимости, держу пальму первенства – будучи членом особого отдела, меня ранили больше всех за время работы. По сути, единственный кто стоит передо мной в этом списке – Бишоп, так как ко всему прочему ещё и умирал. Его смерть бьет мои многочисленные повреждения.

Дани моргнула.

– Ты это ведь не серьезно.

– Ну, смерть действительно стоит выше многочисленных ран. Так решил Квентин. Просто умерев, ты не возглавишь этот список, так как необходимое условие гласит – ты должен быть ранен не менее 12 раз или провести, по меньшей мере, месяц в коме.

Дани не встречалась с Квентином, хотя он и был одним из известных членов особого отдела, и она была наслышана о нем. Да и не отказалась бы познакомиться.

– Я не это имела в виду. Бишоп действительно умирал?

– Ну, всего-то на чуть-чуть. Точнее – на несколько минут. Я как-нибудь расскажу тебе и эту историю. Она просто сногсшибательна.

– Готова поспорить, так и есть.

Пэрис вошла в конференц-зал и закрыла за собой дверь.

– Марк уже идет, – сказала она. – Предварительные анализы с места преступления только поступили, и он несет их.

– Отлично, – ответила Холлис. – Я просто обожаю начинать свой день со снимков с места преступления и отчетов криминалистов об ужасающем убийстве. Она сделала полшага к открытой коробке с пончиками, которая неуместно стояла за фотографиями. – И с пончиков с желейной начинкой. С ними я могу пережить практически все. Ну, или благодаря холодной пицце.

Дани не проводила много времени с Холлис в повседневной жизни, но она быстро поняла, что ее показное небрежное отношение являлось смесью искреннего чувства юмора с черным, таким распространенным среди солдат и полицейских.

Кто-то мог мрачно засмеяться, а кто-то мог утонуть в непередаваемом ужасе от места преступления. Холлис всегда смеялась.

Также как и Пэрис.

– Остались пончики с карамельной крошкой? – спросила Пэрис, подходя к кофейному аппарату, который стоял у одной из стен в конференц-зале. – Мне нужен кофеин и карамель, чтобы проснуться. Дани подняла меня и вывела из дома слишком рано.

– Осталось два пончика с карамелью. Дани, ты будешь?

Чувствуя, как ее желудок переворачивается, Дани покачала головой.

– Нет, спасибо.

– Тебе лучше поесть, – ответила Пэрис, подходя к столу, за которым сидели девушки. – Твои нервы на голодный желудок никогда не были полезной вещью.

Она, как будто из ниоткуда, принесла высокий бумажный стаканчик с крышкой и соломинкой.

– Один любезный заместитель Марка принес это для тебя. Молочный коктейль с ванилью.

– Я надеюсь, ты поблагодарила его за меня.

– Конечно. Пей.

– Интересный завтрак, – прокомментировала Холлис, готовясь укусить пончик.

– Когда у нее видения, то желудок становится чувствительным, – объяснила Пэрис.

– Миранда сказала нам, что большинство экстрасенсов, с которыми они встречались в течение многих лет, платили за свои способности определенной ценой, а точнее – физическими силами, – сказала Дани.

– Совершенно верно, – кивнула Холлис. – У многих головные боли, временная потеря памяти или зрения, даже бывали случаи потери кратковременной памяти. Некоторые используют энергию так часто, что, похоже, их способности намного сильнее их тел. В общем, жуткие истории.

– А какую цену платишь ты? – спросила Дани.

– Головные боли, хотя обычно не сильные. А во время ураганов, я чувствую себя как один большой оголенный нерв. Все дело в электроэнергии, как считает Бишоп.

– Не очень смешно.

– Не очень.

– Я обычно отделываюсь очень легко, – пожала плечами Дани.

– Когда у тебя видения, может быть. Но когда ты делаешь вещи вроде переноса в свои сны, это полностью истощает тебя, – поправила Пэрис.

– Ты можешь перемещаться во сны? Это редкость. – Холлис выглядела заинтересованно.

– Ну, это не совсем так. Я не могу входить во сны людей, – объяснила Дани. – Я могу взять их только в свои. Но я не очень сильна в этом.

– Не хочешь уточнить? – сухо спросила Пэрис.

– Это правда и ты сама знаешь. Я не могу взять любого: между нами должна существовать особая связь. Кроме того, у меня недостаточно для этого практики.

– Только потому, что ты провела десять лет, пытаясь отрицать…

– Пэрис.

Ее сестра развела руками, и этот жест предназначался Холлис.

– Она не любит говорить об этом. Но, правда в том, что до тех пор, пока мы не присоединились к работе Убежища, Дани всячески старалась избежать…связи…с кем-либо. Поэтому у нее и нет практики, из-за чего эта способность заржавела. Мы смогли использовать ее лишь пару раз за последний год или около того.

Дани сконцентрировалась на питье своего молочного коктейля, надеясь, что неловкие звуки ее желудка прекратятся.

– Но способности все еще влияют на твое физическое состояние, – заметила Холлис, наблюдая за ней.

– Это обычная тошнота. Временная, а не закономерная, – пожала плечами Дани.

– Значит, обычно один и тот же сон-видение не повторяется?

– О, я видела их больше чем один раз. И третий раз, как говорят, оказывался удачным.

– Тогда они сбываются?

– Да. Но у меня никогда не было такого, чтобы одно и то же видение снилось мне каждую ночь непрерывно в течение недели. – Дани подняла молочный коктейль в легком жесте, имитирующем тост. – Именно поэтому, я очень серьезно воспринимаю чувство обреченности, которое рождает во мне это видение.

* * * *

– Марк, тебе лучше взглянуть на это.

– Джордан, этим утром меня самого чуть не стошнило, – сказал шериф, поднимаясь со стула, стоящего за столом. – Отчеты криминалистов. Тереза была права, черт – у нас кусочки от двух жертв, не от одной. Мы не получим совпадение по ДНК в течение некоторого времени, но… Черт! Просто скажи, что ничего подобного ты мне не покажешь.

– То, что я тебе покажу просто очень странно, – решительно проговорил его помощник.

– Господи! Что на этот раз?

– Коротышка сказал, что сделал для тебя примечание, в котором упомянул про вероятную картину, которую нарисовал преступник специально для нас. Он сделал это кровью и… всем остальным, что мы нашли на месте преступления.

– Да, я прекрасно это помню.

– Он, очевидно, догадался об этом. Еще до того, как поговорил с тобой. И ему было интересно – оставил ли преступник какой-либо знак, который никто из нас не смог заметить с уровня земли.

После короткого молчания, Марк сказал:

– Я ценю его инициативу. И откуда он сделал снимок?

– С крыши. В гараже была лестница, как он сказал. Я не задавал слишком много вопросов.

– И что же он обнаружил?

Джордан сделал еще один шаг и вошел в кабинет, держа в руке фотографию.

– Это не было очевидно, пока он не проделал кое-какую работу на компьютере, убрав всех нас, оборудование, все то, что меняло вид места преступления, после того как убийца оставил его. Но, черт, сейчас это очень даже очевидно!

Марк изучал фотографию всего мгновение, затем, тихо выругавшись, взял закрытую папку, которая лежала на журнале регистраций.

– Пошли. Настало время и тебе встретиться с другими членами команды.

– У нас есть команда? – Джордан последовал за шерифом, который вышел из кабинета и по коридору направился к конференц-залу. При этом Джордан добавил, понизив голос: – Мне это не понравится, не так ли?

– Тебе понравится команда. Тебе не понравится то, что они должны сказать.

– Я видел Пэрис здесь совсем недавно.

– Да.

– Дани тоже здесь? – Марк кивнул. – С каких пор мы работаем с гражданскими?

– С сегодняшних. – Марк остановился перед дверью конференц-зала и внимательно посмотрел на заместителя. – Помнишь те истории, которые бабушка рассказывала тебе в детстве?

Позыв к рвоте, который чувствовал Джордан с тех пор, когда впервые увидел снимок, сделанный Коротышкой на месте преступления, усилился.

– Да, я помню. Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, отнесись ко всему без предубеждения. – Марк открыл дверь, ведущую в конференц-зал, добавив: – И держи себя в руках.

* * * *

– У тебя хороший криминалист, – рассеяно сказала Холлис десять минут спустя, когда изучила фотографию, прикрепленную к доске для объявлений, висевшей на стене зала. – Он мыслит незаурядно.

– Но насколько незаурядно? – Дани поняла, что все вопросительно смотрят на нее, и добавила: – Мог ли убийца знать, что у кого-то появится блестящая идея сделать снимок сверху? Я хочу сказать, мог ли он рассчитывать на это?

– И было ли это нужно ему? – кивнула Холлис. – Могло ли это быть лишь его маленьким секретом, о котором как он думал никто не узнает. То, над чем он мог торжествовать в одиночку. Я готова поспорить, когда мы поймаем этого убийцу, у нас будет много фотографий. Может это будут другие трофеи, но определенно среди них мы найдем снимки его…работы.

– Потому что место преступления было настолько очевидно поставлено? – спросил Марк.

– Потому что оно поставлено очень хорошо. Так точно. В моей прошлой жизни я была актрисой, и могу сказать, что это место было хорошо спланировано, так сказать. Естественные элементы присутствуют, искусственный ландшафт и пейзаж были использованы чтобы сбалансировать и улучшить его…украшения.

Джордан, сидящий в конце одной стороны стола и пытавшийся изо всех сил не смотреть на снимки с места преступления, которые были разложены слишком близко к нему, вмешался:

– Как или почему он оставил сообщение так же важно, как и само сообщение? Я хочу сказать, посмотрите на это. И кто-нибудь, пожалуйста, скажите мне, что это не означает то, о чем я думаю.

Он был представлен федеральному агенту, но до сих пор пытался понять – зачем ФБР нужно было сюда посылать кого-то неофициально, почему бы не сделать это официально. Если знак, оставленный убийцей, обозначает то, о чем Джордан догадывался.

То, что он надеялся – на самом деле не означает.

– И этого до сих пор недостаточно? – обратилась к Холлис Дани. – Чтобы показать директору? Чтобы привести специальное подразделение сюда?

Холлис взяла маркер со стола и подошла к доске для объявлений. Быстрыми, уверенными штрихами она выделила то, что они все могли видеть – сообщение, оставленное для них в крови и внутренних органах. Фигура была немного неровной, но очевидной: пятиконечная звезда. И в центре находилась неровная, но для всех очевидная цифра 14.

– Полагаю, он хочет быть звездой, – пробормотала Пэрис.

– Он уже таковым является, – сказала Холлис. – С помощью своего больного, непередаваемо извращенного способа.

– Он, должно быть, выбирал это место, этот конкретный задний двор с особой тщательностью, – заговорил Марк. – И не потому что этот дом был пуст. Архитектура и природный ландшафт там практически сформировали звезду без его…добавлений, как ты и сказала. Ему не пришлось делать много, чтобы соединить эти точки.

– Значит это и есть сообщение? – осмелилась произнести Дани. – Я хочу сказать, за исключением очевидного.

Джордан сделал глубокий вдох и очень медленно и довольно громко выдохнул, ничего не говоря до тех пор, пока не убедился, что все смотрят на него. Затем, демонстрируя спокойствие святого, сказал:

– Говоря о сообщениях. Число 14. Кто-нибудь, пожалуйста, скажите мне, что это не значит того, чего я так боюсь. Что он не наметил еще 12 жертв.

Первая вещь, которую сказал Марк другим в этой комнате, была информация о том, что криминалисты определили кровь и ткань двух разных женщин, поэтому каждый в комнате знал это.

Холлис прочистила горло и внимательно посмотрела на помощника шерифа.

– Я боюсь, что дело еще хуже. Он дает нам свой собственный счет, до настоящего момента.

– Он убил еще 12 женщин? В Вентуре?

– Нет, первых 12 он убил где-то еще. В Бостоне, мы полагаем.

– Господи! Это один и тот же убийца? Тот самый, о котором говорили во всех новостях, который бушевал летом и закончил безжалостным убийством дочери сенатора.

– Мы думаем, так и есть.

Джордан моргнул, но до того как смог задать очевидный вопрос, вмешался Марк:

– К сожалению, мы не можем вызвать специальную группу, чтобы она начала охотиться на это животное здесь.

– Черт, почему нет?

– Потому, что другой почерк. Потому что у нас нет доказательств, что это тот же убийца, – ответила Холлис.

Джордан без слов указал на фотографию, висевшую на доске для объявлений.

– Он никогда не нумеровал их ранее, насколько мы знаем, – покачала головой она. – Ни места преступления, ни жертв. Фактически, у нас никогда не было места преступления, просто…место, где он оставлял своих жертв. Никто его никогда не видел, и специальная группа никогда не могла найти какие-либо улики, которые могли бы указать на, хотя бы, потенциального подозреваемого.

– Итак, для…случайного следователя, эта цифра ничего не значила бы. Она может что-то значить, если вы полагаете, что он планирует убить, по меньшей мере, еще 12 женщин. Это так же может быть число важное для него и только для него, по причинам, которые мы пока не знаем. Черт, да это может быть его днем рождения или годовщиной, или просто цифра, которую он выбрал буквально из воздуха, просто чтобы посмеяться над полицейскими.

– Ты не веришь в это, – сказал Джордан.

– Я сказала тебе, что думаю.

Джордан склонил голову набок – при этом, не отрывая взгляда от федерального агента. Она была очень привлекательной, что он, без сомнения, заметил сразу. Но было что-то еще, какое-то качество в Холлис, которое он не мог почувствовать и понять. Возможно, спокойствие, как будто ничего в жизни не могло, да и раньше не удивляло ее. Или, возможно, он почувствовал, что ее проницательные голубые глаза видели вещи вокруг с особой ясностью, какую он мог только представить.

Чтобы это ни было, это казалось ему интригующим.

Очень интригующим.

– Хорошо, – медленно сказал он. – Тогда почему вы так считаете? Если здесь другой почерк, если нет достаточно улик, чтобы убедить специальную группу, или директора ФБР в том, что это тот же убийца, тогда как вы можете быть в этом уверены?

Холлис повернула голову и посмотрела на шерифа, подняв бровь.

– Он поверит тебе.

– Что ж, это будет неплохо для разнообразия, – Холли вновь посмотрела на Джордана и сухо сказала: – Мы используем экстрасенсов, чтобы преследовать его еще с Бостона. Мы определили, что он где-то в районе Атланты, когда один из наших медиумов два дня назад вошла в контакт с Беки Хантли. Когда ее фотография появилась в базе данных по пропавшим людям…

– Джон и Миранда не упоминали этого вчера, – сказала Дани.

– Они не видела необходимости вдаваться в подробности, – пожала плечами Холлис, а затем слабо улыбнулась Дани. – Еще одна причина, по которой я должна быть здесь.

– Потому что ты была медиумом, – проговорил Марк, в его голосе не слышалось ни малейшей вопросительной нотки.

– Я была тем медиумом, – кивнула она и посмотрела на Дани. – Это – еще одна причина, почему я должна здесь находиться. Потому что Беки вошла со мной в контакт. И когда жертва выходит на связь, это лучшее приглашение от вселенной, чтобы присоединиться к вечеринке.