Текст книги "Кровавые сны"

Автор книги: Кей Хупер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Нехотя она ответила:

– Правильно. Но тебе действительно надо принять тот факт, что я сама могу позаботиться о себе.

Ладно-ладно. Но сейчас просто двигайся побыстрее, хорошо? Почти рассвет.

Роксана осторожно открыла старые ворота и сделал несколько шагов по щебневой дорожке к главным дверям, когда внезапно остановилась и повернулась, чтобы внимательно изучить темноту позади себя.

Что случилось?

– Машина – та, которая проехала мимо меня несколько минут назад.

Что с ней?

– Я наблюдаю за этим районом с полуночи и это единственный автомобиль, который я видела двигающимся.

Ну и?

– Я не видела, как он поворачивает на подъездную аллею. Кроме того, он двигался медленно и по странному тихо.

Может быть, человек просто искал адрес?

– В четыре-то часа утра? Сделай мне одолжение – проверь территорию снова, сделаешь? У меня плохое предчувствие насчет этой машины.

Гэбриэл не стал спорить.

Хорошо. Подожди секунду.

Роксана ждала, ее беспокойство росло, когда она зрительно сканировала пространство так тщательно, как только могла в темноте.

Уходи, Рокс. Сейчас же.

– Гейб…

Уходи оттуда к чертовой матери. Не останавливайся, чтобы запереть ворота, просто беги!

Роксана начала продвигаться к выходу немедленно, спокойно вытаскивая оружие, как только ступила за ворота. Но какой бы быстрой и аккуратной она ни была, она не увидела и не услышала его приближение. Она даже не успела встать в защитную позу, когда сильные руки обхватили ее руку с оружием.

* * * *

Пэрис опять наполнила до краев чашку кофе и подтолкнула ее через стол к сестре.

– Слушай, а ведь Марк прав. Особенно по поводу его матери. Ведь люди заболевают. Тот факт, что ты видела сон о его матери, не стало тому причиной. Но он помог дать ей больше времени, так как именно благодаря нему, Марк немедленно заставил мать сходить к доктору провериться.

– Так он и сказал. – Дани обвила пальцы вокруг теплой чашки. – И я сделала вид, что верю ему.

– И он притворился, что поверил? – Пэрис покачала головой. – Он всегда знал тебя лучше, чем ты думаешь, дорогая.

– Был какой-то момент, возможно…а затем его не стало, – пожала плечами Дани. – Я закрылась или, возможно, это сделал он, когда его помощник встретил нас, чтобы вызвать Марка в управление, и мы пошли обратно. Для этого был плохой выбор времени.

– Плохой выбор времени, – нахмурилась Пэрис. – Ты видела какой-нибудь сон прошлой ночью?

– Я не помню. – Она даже не ложилась спать, слишком опасаясь потерять контроль над своим спящим разумом и погрузиться в видение. Или передать контроль голосу, который продолжал забираться к ней в голову.

Единственный плюс – решила она – был в том, что она, казалось, лучше могла установить щит или кокон вокруг своих собственных мыслей – даже Пэрис, кажется, не знала о той борьбе, которая происходила в голове Дани. В первый раз, это осознание послужило причиной внутренней волны беспокойства.

Было так странно, думала Дани, с ней происходит нечто важное, но оно проходит мимо внимания ее сестры.

– Итак, ты уже пробовала взять Марка?

Дани усилено старалась вернуть свои мысли к разговору.

– Я ведь говорила тебе, что не собираюсь этого делать. Посмотри, что случилось тогда ночью с тобой и Холлис, а вы обе экстрасенсы.

– Мы обе в порядке. Больше стоит беспокоиться о тебе, особенно, учитывая тот факт, что только у тебя из носа пошла кровь.

– Да. И это действует мне на нервы. Я не думаю, что это произошло из-за того усилия, которое я приложила, чтобы взять вас двоих.

– Почему нет?

– Потому что не было никакого усилия, даже слабой попытки. Я только хотела, чтобы вы вдвоем были со мной, и так оно и было. И после того, как мы услышали этот ужасающий крик, я почувствовала…

– Что, неужели испугалась? Лично меня это напугало до чертиков.

– Нет, это был не страх. То есть, я была напугана, но так же почувствовала что-то еще.

– Что конкретно?

– Я еще не знаю. Возможно, давление? Или, во всяком случае, что-то похожее. – И голос. Едва слышимый голос.

– У тебя была кессонная болезнь во сне [18]18
  Кессонная болезнь, или декомпрессионная болезнь – состояние, развивающееся вследствие резкого снижения атмосферного давления.


[Закрыть]?

– Очень смешно. Я не могу понять конкретно, что это было.

– Но ты ведь ощущала что-то за пределами себя?

– Возможно, – теперь нахмурилась Дани.

– Пожалуйста, не говори мне, что во всем виноват наш убийца-экстрасенс. Я хочу сказать, мы все слышали его голос или, по крайней мере, чей-то голос, но он не мог ничего сделать с тобой, ведь правда? Он не мог вызвать у тебя кровотечение из носа?

– Я не вижу способа, которым бы он смог сделать нечто подобное, – Дани нахмурилась еще сильней.

– Думаю, нет способа узнать это точно.

– По крайней мере, до тех пор, пока я снова не столкнусь с ним в следующем сне. Я, наверно, возьму тебя или Холлис просто ради компании. – Дани поежилась, а затем покачала головой. – Забудьте. Вы двое выглядели истощенными весь день: поход в мой сон был определенно плохой идеей.

– Это не причинило мне огромного вреда.

– Может быть, тебе просто улыбнулась удача.

– Мы были слишком глупы, когда были детьми, чтобы узнать все побочные эффекты лучше, – согласилась Пэрис. – Мы даже не стремились к этому. Мы просто играли на детской площадке у тебя в голове.

– Это звучит довольно жутко, – сказала Дани.

– Как бы это не звучало, твоей способности нашлось применение, особенно с тех пор, когда мы начали работать на Убежище.

– Едва ли. Я смогла взять тебя в свой сон лишь дважды. Дважды. За срок работы чуть больше года.

– И это пригодилось в обоих случаях. Я запомнила пару деталей, которые не смогла ты, и те детали действительно помогли расследованию.

– Это не изменило того, что я видела. Я вижу уже итог, и он никогда не меняется.

– Откуда ты знаешь? – Дани уставилась на сестру. – Серьезно, откуда ты можешь знать? Дани, может то, что ты видишь…меньшее из двух зол. Это то, о чем нам говорила Миранда. Предвидения – они как хитрые животные: ты видишь итог той ситуации, в которую вмешалась или той, которую прошла стороной.

– Это имеет смысл. Я хочу сказать – вещи могут быть еще хуже тех, которые я вижу. И ты чертовски проницательна.

Пэрис вздохнула.

– Просто стараюсь представить ситуацию под другим углом. Тебе надо принять тот факт, что ты – предсказательница, или пророчица судьбы, и твоя способность полностью негативна. Это давило на тебя с тех пор, как мы были детьми.

– Я просто…Хоть иногда хотела бы предвидеть что-то хорошее.

– Может вселенной не нужна помощь с хорошим. Разве нет теории энтропии, которая говорит о том, что для некоторых вещей естественно состояние – разрушение? – Дани посмотрела на сестру. – Эй, у меня тоже есть идеи. Иногда. В любом случае, может, вселенной нужна помощь в том, чтобы сдержать все от полного разрушения. Зачем показывать тебе счастливые концовки, если она нуждается абсолютно в другом – в помощи пробраться через всю эту тьму на своем пути?

– Ты стараешься развеселить меня, сестренка.

– Ты не понимаешь. – У Пэрис появилось необычное для нее решительное выражение лица, и ее карие глаза почти потемнели до коричневого оттенка. – Например, я в какой-то определенный момент могу уловить несколько фактов или частичек информации, как это и произошло с тем браслетом, хотя этот случай и не принес ничего полезного. В любом случае эти мелькания могут помочь мне с этим расследованием или с любой другой проблемой или, на худой конец, просто помочь мне пережить день. Но такие люди, как ты и Миранда, или этот Квентин, о котором мы столько слышали – вселенная посылает вам, ребята, знаки. Не спрятанные за декорациями, как для остальных, а яркие и видимые настолько, что их нельзя пропустить. Избегая эти знаки или следуя по указанной тропе, все равно благодаря им вы будете впереди всех остальных.

– Дани, мы все блуждаем в темноте, а у вас есть факелы. – Отсутствующее выражение неожиданно исчезло из ее глаз, и Пэрис тихонько засмеялась. – Мои слова похожи на бред, не так ли?

– Немного. – Тем не менее, Дани почувствовала себя немного лучше из-за способности, которую в течение многих лет считала ужасной и тягостной. Но затем покачала головой и добавила: – Разве Миранда не говорила в чем разница между предвидением и пророчеством? Предвидение – это то, на что ты можешь повлиять, оказать воздействие, а пророчество… оно раз и навсегда? Неужели оно неизбежно, и не важно, что ты стараешься сделать для его изменения?

– По большей части так и есть.

– Тогда как я могу знать, что же действительно видела: версию будущего, которую я еще способна сформировать или то, чего уже не могу избежать?

– Думаю, ты никогда не сможешь узнать это наверняка. По крайней мере, до тех пор, пока не поймешь, как устроена вселенная, и понять тебе нужно будет куда больше, чем знает кто-либо из нас. – Пэрис посмотрела на сестру, а затем сказала: – И мы разделяем это тонкое отличие. Хватит увиливать, допивай свой кофе, чтобы мы, наконец, смогли добраться до управления.

– Я не…

– Да, да. Если ты и Марк не разберетесь в ближайшее время с тем, что происходит между вами, кто-то должен будет столкнуть ваши головы собственноручно. Плохие времена или хорошие – вы нужны нам работоспособными, для того чтобы найти и обезвредить этого убийцу.

Это было грубое напоминание, хоть и необходимое. Дани с момента присоединения к Убежищу поняла, что возможность использовать свои способности в позитивных целях, также медленно меняла и ее отношение к ним, и хотела бы, чтобы так оно и продолжалось.

Нуждалась в том, чтобы так продолжалось.

Особенно сейчас.

Поэтому она закончила пить кофе и приготовилась вернуться в полицейское управление с Пэрис. И они были почти там, когда она вдруг задалась вопросом: почему Пэрис за все время ни разу не задала вопрос о сне-видении Дани, который просто обязана была задать.

Сестра не спросила, где была она.

Потому что не хотела знать ответ?

Или потому что, как и Дани, была напугана тем, что уже знала?

Глава 16

Холлис и не ожидала, что будет хорошо спать, потому что день был слишком долгим, да и предыдущая ночь оказалась необыкновенно активной – хоть и на подсознательном уровне.

В этом было что-то занятное, решила она. То, что такое короткое пребывание во сне, могло потребовать так много физических усилий. Принимая во внимание тот факт, что все сны, по большей части, быстрые, даже если некоторые и кажутся бесконечными.

Но чувство истощенности в течение всего дня определенно доказывало, что это – правда. Это также подвигло Холлис перед сном позвонить Бишопу и все рассказать ему. Абсолютно ничего не утаивая.

– Ты тоже слышала этот голос? – спросил Бишоп.

Сидя на краю кровати в комнате мотеля и используя телефон на тумбочке, потому как ее мобильный заряжался, Холлис недовольно посмотрела на ведерко со льдом, которое стояло на комоде.

– Отчасти, да. И это было скорее чувство, нежели звук.

– Какое рода чувство?

– Давление, – немного подумав, ответила она. – Как будто что-то давило на меня. На нас. Возможно, больше всего на Дани, так как она единственная проснулась с кровотечением из носа. Или, возможно, это произошло из-за приложенных усилий для перенесения меня и Пэрис в сон?

– Мне тяжело даже предполагать, – медленно сказал он. – Я думаю, ее способности всегда были непредсказуемы, но Миранда всегда чувствовала, что Дани гораздо сильней, чем казалась, даже более года назад. Но я ничего не припомню насчет кровотечения, когда она докладывала мне о делах ранее.

– По словам Пэрис – такого не было раньше. Хотя, должна сказать, меня намного больше беспокоит этот голос. Дани, кажется, абсолютно уверена в том, что голос – или мысли, энергия, или чем бы еще это ни было – принадлежит нашему убийце. И хоть она не особо распространялась на эту тему, или попросту не показывала нам многое из того, что чувствует – я думаю, она напугана.

– Она чувствует опасность?

– Да, возможно. Он сказал, что она не сможет убежать или спрятаться, и никто не в силах защитить ее от него. Он проделывал это внутри ее головы. И не только во снах, но даже когда она бодрствовала. Чувствует опасность – это мягко сказано. Она, должно быть, напугана до чертиков. Если бы я была на ее месте, то лежала бы в кровати с покрывалом натянутым на голову.

Минуту спустя Бишоп заговорил вновь:

– Как у тебяобстоят дела?

Холлис хотела дать ему легкомысленный ответ, но знала, что сейчас – когда Бишоп обеспокоен – это бесполезно.

Пусть она не была телепатом, но это не значило, что он не сможет прочитать ее, даже не смотря на расстояние, разделявшее их. Поэтому она ответила со всей честностью.

– Я устала и обеспокоена. Хотя и думаю, что должна радоваться, ведь умершие приходят ко мне куда легче, нежели было в начале. Но этот факт продолжает нервировать меня.

– Это ведь хорошо, – напомнил ей Бишоп.

– Это пугает. И к твоему сведению, не думаю, что когда-нибудь привыкну к этому. – Она резко сменила тему. – Послушай, есть ли какой-нибудь прогресс в изменении психологического портрета? Сейчас он бы чертовски нам пригодился.

– Ты предоставила мне новую информацию, – сказал ей Бишоп. – Место преступления, обнаруженное в среду, открытое преследование Мари Гуд, если мы предположим что это он…

Холлис перебила:

– Поверь, навряд ли в этом маленьком городке найдется еще один странный тип, рыскающий повсюду и фотографирующий девушек. И это было бы совпадением даже с натяжкой.

– Ты предполагаешь, что убийца делает фотографии своих убийств, – спокойно отметил Бишоп.

Холлис в ответ кивнула, хотя и не совсем осознанно.

– Из-за места преступления, над которым на данный момент мы работаем. Меня как ударило, когда я в первый раз увидела те снимки, которые с высоты сделала команда криминалистов Марка. Место выбиралось настолько тщательно не просто потому, что было изолировано: оно составляло идеальную композицию с его…художеством. Он оставил картину для нас, а также сделал снимок для себя. Я в этом нисколько не сомневаюсь.

– Я бы сказал, что это больше, чем обычное предположение, – сказал Бишоп. – Судя по всему, он фотографирует не только место, где происходит убийство, но так же своих потенциальных жертв, когда преследует их. Этот, плюс ожерелье и браслет, которые были оставлены так явно. Все это радикально отличается от его прошлого почерка. Он оставляет следы, возможно, даже дорожку к себе. Прибавь еще ко всему этому нашу уверенность в том, что мы имеем дело с экстрасенсом, который обладает неизвестной способностью…

– И получается, что мы влипли? – язвительно закончила Холлис.

– Тебе надо быть осторожной, Холлис. Всем вам, но особенно – тебе, Дани и Пэрис. Потому что если необходимость напугать является эпицентром болезни этого ублюдка – а та малость, что мы знаем о нем, указывает именно на это – тогда установление контакта с Дани, возможно, добавит ему уверенности в том, что у него есть новый инструмент. Новое оружие. Возможно, ему не важна определенная внешность жертв. Уже не важна.

– Я не профайлер, но даже я знаю – это огромный скачок в развитии серийного убийцы.

– Скорее всего, это не эволюция, – сказал Бишоп. – Он возможно…разваливается. Заложенная личностная матрица может разрушаться.

– Господи! Я и не знала, что такое возможно.

– При правильном психологическом спусковом механизме, возможно, практически, все.

– И правильный психологический механизм в этом случае может быть…?

– Я не знаю.

– Никогда не думала, что скажу это, – вздохнула Холлис, – но я бы предпочла услышать один из твоих более таинственных ответов. По крайней мере, тогда я могла бы лелеять иллюзию, что кто-тознает, что же все-таки на самом деле происходит.

– Извини, что разочаровал тебя, – вздохнул Бишоп. – Просто будь осторожна, Холлис. Я предоставлю измененный портрет так быстро, как только смогу. Но, тем временем, не торопись и не сторонись того, что умершие должны поведать тебе. Любой след, который он оставляет – случайно или намеренно – может привести нас куда-то, а может завести в тупик. Практически всегда в случае с серийными убийцами верен тот факт, что их жертвы могут быть лучшими ключами к поимке убийцы.

После этого разговора, да еще и после того дня, который был у нее, Холлис действительно не ожидала, что будет спать хорошо. Так и получилось – она ворочалась, металась, просыпалась, по меньшей мере, дважды, чтобы посмотреть на время. А также проверить замки на дверях.

Где-то около трех часов ночи она провалилась в мучительный, тяжелый сон, который, казалось, погрузил ее куда глубже обычного сновидений. И когда Холлис проснулась, это произошло так неожиданно, что вначале она могла чувствовать лишь быстро бьющееся сердце.

Спустя несколько секунд, Холлис поняла, что не одна.

Она оставила свет включенным за приоткрытой дверью ванной комнаты, и этого хватило ей, чтобы различить фигуру в ногах у постели.

Ее оружие лежало в ящике тумбочки, но вместо того, чтобы потянуться за ним, Холлис дотянулась до лампы, не отводя взгляда от этой неясной, расплывчатой фигуры.

– Он знает, кто ты.

Рука Холлис замерла на выключателе лампы, мурашки пробегали вверх и вниз по ее позвоночнику. Все же надеясь, что она ничего не увидит, и тихая фраза была только в ее голове, Холлис включила лампу.

– Он знает, кто ты, – повторила Ширли Орлидж. Ее лицо было неподвижным, а глаза беспокойны. – Он знает, кем ты являешься.

Она уже начала исчезать.

– Подожди, – быстро проговорила Холлис, стараясь говорить так, чтобы ее голос звучал мягко. – Кто он? Как мы можем найти его, остановить его?

Ширли Орлидж покачала головой, и ее голос затих в тот же момент, когда она слабо ответила:

– Он обманывает вас…

Холлис медленно села в кровати, продолжая смотреть на место, где стоял дух девушки. Затем медленно повернула голову и проверила всю комнату: обыкновенная, скучная и немного депрессивная. Она посмотрела на часы – пять утра.

Наконец, убедившись, что она действительно находилась в комнате одна, Холлис посмотрела на свои обнаженные руки, на гусиную кожу, которая проступила так явно.

– Нет, – пробормотала она. – Я никогда…никогда….не привыкну к этому.

* * * *

– До сих пор никаких следов Ширли Орлидж, – сказал Марк, когда присоединился к остальным в конференц-зале. – И никаких следов, которые указывали бы на какое-либо насилие, связанное с ее исчезновением.

– Она мертва, – произнесла Холлис.

Все в комнате сидели неподвижно, внимательно смотря на нее, и Холлис устало улыбнулась им.

– Я начинаю думать, что в мире духов существует дорожка, усыпанная крошками хлеба, которая ведет ко мне. Тем не менее, дух впервые выдернул меня из глубокого сна.

– Твои способности развиваются, – почти отсутствующим тоном, и немного нахмурившись, сказала Пэрис.

– Ты в порядке? – поинтересовалась Дани у Холлис.

– Я бы с удовольствием поспала часов двенадцать, но, не считая этого, я в порядке. Правда, расстроена, что есть еще одна вещь, которая, кажется, никуда нас не приведет.

Марк, наконец, пошевелился, собираясь наполнить чашку кофе перед тем, как вернуться к столу, и каждое его движение было размеренно. Он не заговорил до тех пор, пока не сел во главе стола.

– Я предполагаю, она не рассказала тебе ничего полезного?

– Она только сказала, что он знает кто я, и кем я являюсь. После чего добавила, что он обманывает меня или нас. Я полагаю, что все-таки он обманывает нас. Она исчезла почти сразу же после этого. – Холлис открыла папку, лежащую на столе рядом с ней, и вытащила фотографию Ширли Орлидж. Внимательно смотрела на нее в течение минуты до того как положить ее лицом вверх на стол и толкнуть ее в центр стола. – Без сомнения – это та женщина, которую я видела в пять часов утра. У меня не бывает подобных визитов от живых, поэтому могу сказать с полной уверенностью – она мертва.

Марк сделал глоток кофе, а затем посмотрел на чашку, будто желая, чтобы в ней было налито нечто другое.

– Вот черт, – тихо сказал он.

– Мне жаль. Я бы очень хотела предложить тебе что-то более полезное, но не могу. Я только могу с уверенностью сказать – Ширли Орлидж умерла от рук этого убийцы. Его список жертв пополнился, по меньшей мере, до пятнадцати. Насчет него я знаю не больше, чем когда только приехала сюда. Я бы очень хотела, чтобы было наоборот – но нет.

– Никто из нас не знает о нем больше, – сказал Джордан. – У нас есть крайне жестокое место преступления с кровавым знаком, который не характерен для убийц такого рода, но нет тел. Пока нет. Только части и кусочки двух жертв. Результаты ДНК будут готовы, по меньшей мере, в течение недели. Сейчас мы можем рассчитывать только на предварительное совпадение между пальцем, найденным на месте преступления, и некоторыми отпечатками, которые мы смогли обнаружить в комнате Беки Хантли.

– Тогда он, возможно, ее. Этот кончик пальца. Слишком много для случайности: если предположить, что палец принадлежит кому-то, кто приходил в гости к одной из наших жертв на достаточно долгий срок, чтобы оставить отпечатки в ее спальне, – сказала Дани. После чего нахмурилась. – Подожди, Беки и Карен…

Марк уже качал головой.

– В деле Ширли Орлидж это предварительный результат, но насколько мы смогли определить – никто из этих женщин не знал друг друга. Одним тупиком больше.

– В подавляющем большинстве случаев с серийными убийцами так оно и есть. Именно поэтому составление психологического портрета, которое до сих пор является больше искусством, нежели наукой, так охотно принимается и используется в правоохранительных органах. Лучше иметь хоть какой-то инструмент, дающий небольшую надежду на сужение или фокусирование на чем-то определенном в расследовании, нежели его отсутствие.

– У нас едва ли есть психологический портрет, – напомнил Марк. – Мы до сих пор ждем, пока твой босс перепишет его. На данный момент, мы обладаем следующими сведениями о нашем убийце: белый мужчина, в возрасте 25–35 лет, у которого, вероятно, имело место быть насилие в прошлом и он, скорее всего, экстрасенс. Черт, я, возможно, проходил мимо него по улице в течение этой недели.

– Если он – экстрасенс, то ты не пожимал ему руку, – пробормотала Дани. – Иначе ты бы знал.

Холлис подняв брови, посмотрела на шерифа.

– Это твой диапазон? Прикосновение?

– Да. Если бы мы не пожали друг другу руки, я мог сидеть с тобой рядом и никогда бы не узнал, что ты – медиум.

– Позаботишься о составлении списка, содержащего всех, кому ты пожал руку в Вентуре? – с иронией спросила Пэрис.

– Не совсем. Я даже не имею представления, с чего начать этот список.

Джордан посмотрел на папки, уложенные на столе, и тихо выругался.

– Я знаю, мы только начинаем с точки зрения временных рамок для расследования дела о типичномсерийном убийце, и мне не нравится то, что я говорю, но кто-нибудь еще чувствует, что мы просто теряем время? Огромная команда специалистов оперативной группы, включая команду экстрасенсов, месяцами пыталась разобраться с этим парнем и никакого успеха. Мы – в отличие от них – имеем сравнительно небольшое место для охоты, я имею в виду население, не территорию; у нас нет СМИ, которые дышат нам в затылок…

– Это пока, – перебил его Марк. – Несмотря на то, что сказала Мисс Пэтти, я думаю, по меньшей мере, несколько наших горожан, были бы рады телевизионным камерам и микрофонам, которые пихают им в лицо.

– Да, но вопрос остается: что есть у нас такого, чего нет у специальной группы?

– У нас есть сон Дани, – ответила Холлис.

– Сон, который продолжает видоизменяться, – напомнила Дани.

– Всего лишь несколько довольно незначительных деталей. Локация всегда та же – склад.

– Мы уже начали составлять список складов. Требуется куда больше времени, чем я ожидал, для того, чтобы найти некоторых владельцев собственности. Но мы обязательно сделаем это, – пообещал Джордан.

– Отлично. – Холлис замолчала на несколько секунд, после чего добавила: – Итак, во сне всегда есть в наличие склад. Всегда есть огонь. Крыша начинает обрушиваться позади нас, и мы всегда спускаемся в подвал, где, как мы знаем, нас поджидает ловушка. Интересно, что приманка всегда одна и та же. Насколько я знаю, сейчас Миранда вместе с Бишопом находится в Бостоне.

– Который был прежним местом охоты этого убийцы, – сказал Марк. – А мы ведь уверены, что это тот же самый убийца.

Это прозвучало, как вопрос.

– Да, мы абсолютно уверены, – кивнула Холлис. – Экстрасенсы, которые определили его местонахождение в Вентуре, это подтверждают. Так же в этом уверен и Бишоп. И этого мне достаточно. Даже если убийства здесь настолько отличаются от предыдущих, что идентичность, кажется, не имеет смысла. Если Бишоп прав снова, то – по его словам – потребности и ритуалы этого убийцы скорей всего разрушаются, нежели развиваются.

– Думаю, это будет частью переписанного психологического портрета, – сказал Марк.

– Так, кажется, думает Бишоп, – нахмурилась Холлис. – По крайней мере, таково мое впечатление.

– Могу я задать вопрос, которого мы все так стараемся избегать? – спросила Дани, слегка повысив голос.

Холлис кивнула. У нее на лице было такое выражение, которое ясно говорило о знании того, что последует дальше.

– Задавай.

– Хорошо. Если мы правы и этот парень – экстрасенс, если с помощью этого он с таким успехом охотился в Бостоне, тогда откуда нам знать, что он, как минимум, не на шаг впереди нас?

– Мы этого и не знаем, – ответил Марк.

– Нет, мы знаем. Во всяком случае, у нас есть некоторое доказательство того, что он…играет с нами. Оставляет знаки, тогда как раньше этого никогда не делал.

– Может это происходит ненамеренно. Возможно, он просто распадается на части, – предположила Холлис.

– А что если намеренно? Он не хотел внимания в Бостоне, но может быть, оглядываясь назад, что-то внутри него полюбило это внимание. Может сейчас он хочет доказать, что умнее всех тех, кто ведет на него охоту.

– Может быть, – согласился Марк. – И вероятно это различие мы можем использовать как наше преимущество.

– Он обманывает вас, – пробормотала Холлис, повторяя слова, которые произнесла в предрассветные часы Ширли Орлидж. – Я не из тех, кто обычно делает предупреждения, но, думаю, нам лучше быть осторожными, если у нас появится хотя бы один шанс играть в игру этого урода. Нам лучше быть весьма и весьма осторожными.

* * * *

– Скажи мне еще раз, почему я не должен ударить его как следует? – спросил Гэбриэл.

– При всем уважении, Гейб, я бы даже не стал пробовать, будь я тобой. – Глухая сотовая связь ни капли не скрывала сухость в голосе Джона Гэретта. – Насколько бы хорош ты ни был, он все равно – лучше.

– Я очень хочу проверить эту теорию.

– Это не теория. Последняя вещь, в которой мы все сейчас нуждаемся – это твоя ругань с Бишопом. Просто не делай этого, ладно? У него была весомая причина приблизиться к Роксане именно тогда и таким способом, каким он это сделал. Я согласен с его причиной. И Роксана тоже.

Знаешь, я, правда, согласна. Еще три шага на пути, по которому я шла, и я бы поймала луч того датчик, следящего за перемещениями. И разбудила бы всех собак в округе. И Бишоп едва ли мог остановить меня каким-либо другим способом, без предупреждения тех самых собак. Верно?

– Хорошо, я…

– Гейб. Забудь об этом.

Гэбриэл был упертым, но далеко не глупым человеком.

– Если ты так говоришь, Джон. Но мне не обязано это нравиться.

– Я и не ожидал чуда.

– Да, да.

Гэбриэл продолжал смотреть на Бишопа, который стоял в нескольких ярдах от него вне предела слышимости – на участке, с которого открывался вид на Вентуру.

Он – телепат, Гейб. Ты думаешь, есть такая вещь, как «вне предела слышимости», когда он сосредоточен?

Бишоп повернул голову и, подняв бровь, посмотрел на Гэбриэла, затем опять обратил свое внимание на город.

– Черт.

Джон, который хоть и не стоял рядом, и не был телепатом, тем не менее, провел достаточно времени с экстрасенсами за последние годы, чтобы узнать невербальное общение даже на большой дистанции.

– Что-то, о чем мне следует знать? – спросил он спокойно.

– Нет. Просто напоминание, почему я не люблю работать с телепатами. Вот и все.

– Ты можешь доверять ему, Гейб.

– При всем моем уважении, Джон, – сказал Гэбриэл, намеренно используя слова своего нанимателя. – Я оставлю свои мысли на этот счет при себе.

– Достаточно честно. Но в этой особенной работе, твои приказы включают подчинение его указаниям, также как и моим.

– Ты уверен насчет этого? Ведение параллельного расследования с полицией – одно, и мы делали это раньше. Но в этот раз мы охотимся на настоящего, видит Бог, монстра; и чем быстрее все, вовлеченные в это дело стороны, встретятся и сравнят свои заметки, тем больше у нас появится шансов выследить этого ублюдка, прежде чем еще кто-нибудь умрет.

– А ты действительно веришь в то, что я или Бишоп сделали бы хоть что-нибудь, чтобы преднамеренно увести расследование с правильной дороги или отложить хотя бы на мгновение поимку подобного животного?

– Нет, я не верю в это. – Это признание далось ему нелегко. – Но кто-то всегда имеет тайные планы, и репутация Бишопа идет впереди него.

– То есть?

– Ты понял, что я имею в виду. Он никогда не выкладывает все карты на стол, Джон, и я готов поспорить – он не сделал подобного и в этот раз. Видел ли Бишоп или Миранда что-то такое, чего он теперь старается избежать, или он уверен, что его план лучше нашего – он будет хранить это при себе.

– Никто из нас не хочет, чтобы сон Дани осуществился, – напомнил ему Джон.

– Я знаю. И если бы я был на месте Бишопа, и узнал бы о видении, предупреждающем меня о возможном ужасном конце дела, я бы, черт побери, не успокоился, пока не убедился в том, что моя жена и мой партнер под замком и ключ находится далеко-далеко в безопасном месте. У меня бы не было проблем с этим.

– Но?

– Но ему не следует быть здесь. Он также был частью сна, и каждый игрок, которого мы допускаем в предел досягаемости убийцы, увеличивает возможность осуществления того, что видела Дани во сне.

– Может быть. А может быть правильный человек в правильном месте – это все что необходимо для изменения концовки.

– Джон, сколько раз ты и Мэгги говорили нам быть аккуратными в ситуациях, где замешаны предсказания, так как мы не знаем наверняка – могут ли наши действия ухудшить ситуацию? Черт, фактически, это – наша молитва.

Возникла короткая пауза, а затем Джон сказал:

– Иногда дела должны ухудшиться, чтобы затем улучшиться.

– И что, черт возьми, это должно значить?

– Это значит – работайте с Бишопом, Гейб. Ты и Роксана. Держите каждое чувство открытым и будьте начеку. И, пожалуйста, постарайся помнить, что все мы на одной стороне, хорошо? Выходи на связь каждый день.

– Хорошо.

Гэбриэл медленно закрыл телефон и был не очень удивлен, увидев, что Бишоп уже идет по направлению к нему. Он подождал, пока мужчина не приблизится к нему, и заговорил.