Текст книги "У мужчин свои секреты"
Автор книги: Кей Хупер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)
– Извини, что заставили весь коридор, – добавила она, – но я не знала, кудаэто все девать.На чердаке было совершенно негде повернуться!
Рэчел взмахнула рукой.
– Пусть это тебя не беспокоит, я все отлично понимаю.
В ответ Дарби поморщилась.
– Фиона очень расстраивается по этому поводу. Один из моих людей клянется, что она напустила на него порчу только за то, что он поставил ломберный столик в коридоре, который ведет на кухню.
– Вообще-то Фиона редко напускает порчу на посторонних, – шутливо заметила Рэчел. – Обычно это привилегия Грантов, но кухня… Тут твой парень замахнулся на святое.
– Возможно. – Дарби ухмыльнулась. – Как бы там ни было, через десять минут у Стива разыгралась такая жуткая мигрень, что Сэму пришлось отвезти его домой. Вот почему я здесь совершенно одна и бездействую. Вон в том углу я видела чудесный столик; Настоящее барокко, но добраться до него я не могу. Ну не досадно ли?!
Рэчел не выдержала и улыбнулась. Дарби была ее старинной подругой. Они вместе учились в школе, потом Дарби закончила колледж и вернулась в Ричмонд уже бакалавром искусств, чтобы создать собственную фирму, специализирующуюся на дизайне интерьеров. На первое время ее ссудил деньгами банк Дункана Гранта, но очень скоро Дарби вернула заем с процентами, и теперь ее дело процветало. В последние годы она занималась также торговлей антиквариатом, и чердак старинной усадьбы был для Дарби своеобразным мебельным Эльдорадо.
– Ну, до завтра этот столик никуда не денется, – успокоила подругу Рэчел. – Кстати, ты начала готовить список вещей, которые ты хотела бы приобрести для себя? А заодно и тех, которые ты могла бы продать от моего имени?
Дарби закатила глаза.
– Ну еще бы! Я не знаю, известно тебе это или нет, но тут, на чердаке, хранится целое состояние. Первая оценка, которая производилась вскоре после гибели твоих родителей, была весьма и весьма скромной. Я бы даже сказала, что служащий налогового управления, который ее производил, не в состоянии отличить трюмо эпохи Регентства от сделанного вчера стула, но ты все равно должна послать ему цветы. Благодаря ему ты сэкономила несколько сотен тысяч долларов на одном только налоге на наследство.
– Мне тоже кажется, что оценщик не захотел портить костюм и ползать среди всей этой пыли, – согласилась Рэчел. – Он только заглянул сюда одним глазком и сразу спустился обратно. Мебель, которая стоит внизу, просто ослепила его.
– Меня она тоже ослепила, – кивнула Дарби. – Старинная и в прекрасном состоянии. Но, как видишь, это не помешало мне засучить рукава и начать разбирать эти авгиевы конюшни. Я заползла во все углы и обнаружила три огромных сундука, которые просто битком набиты такими вещами, за которые любой дизайнер по интерьеру без колебаний продаст душу дьяволу. Каминные вазы, подсвечники, статуэтки, рамы для картин… Мне придется выложить целое состояние, чтобы купить у тебя все, что мне хочется. И, учти, я готова сделать это, Рэчел.
– Ничего, мы что-нибудь придумаем, – кивнула Рэчел. – Тебе не обязательно покупать все сразу. Например, мы могли бы заключить с тобой договор о передаче мебели на ответственное хранение с оплатой по мере реализации. Ты же знаешь, что сейчас я не нуждаюсь в деньгах.
Светло-голубые глаза Дарби радостно заблестели, однако она с сомнением покачала головой.
– Это чересчур щедрое предложение, Рэчел. Я не знала, что ты настолько мне доверяешь.
Рэчел рассмеялась.
– Пусть тебя это не смущает, Дарби, – отец оставил мне достаточно денег. Единственное, чего мне на самом деле хочется, это чтобы все эти прекрасные вещи снова начали служить людям. И я не понимаю, почему ты не можешь на этом заработать… Ты так много работала, создавая свою фирму, и теперь люди, которые разбираются в антиквариате, уважают тебя как специалиста, способного разыскать для них по-настоящему интересные вещи. Нет, Дарби, будь на твоем месте кто-нибудь другой, я бы еще подумала, но ты…
– Спасибо, Рэчел.
– Не за что, Дарби, я просто сказала, что думала. А теперь, почему бы тебе не устроить себе маленький выходной? Сейчас уже начало пятого, а ты все равно не сможешь двигать мебель без своих парней. Отдохни, а завтра продолжишь… – Тут она улыбнулась. – А я скажу Фионе, чтобы она перестала насылать порчу на Стива.
– Я была бы тебе весьма признательна, – сказала Дарби с напускной серьезностью и, не сдержавшись, прыснула.
Вместе они спустились с чердака в коридор второго этажа. Здесь Дарби снова остановилась, оглядывая заставленное мебелью пространство.
– Вот это да! – вырвалось у нее.—Я и не представляла, что мы спустили сверху столько мебели. Говоришь, внизу тоже что-то стоит? Извини, я не хотела причинять тебе неудобства, но…
– Пусть это тебя не беспокоит, – отмахнуласьРэчел.
Дарби неожиданно прикусила губу.
– Знаешь, что мы сделаем? Я сегодня же составлю список вещей, которые, как мне кажется, я сумею быстро продать, и уже завтра парни перевезут эту мебель в мой магазин. По крайней мере, она не будет мешать ни тебе, ни мне. Ну а как только освободится немного места, дело сразу пойдет веселее. Ты сама увидишь. Договорились?
–Что ж, похоже, это действительно неплохая идея, – согласилась Рэчел.
– Прежде чем увозить что-либо, – добавила Дарби, воодушевляясь, – я согласую этот список с тобой. Вдруг тебе захочется оставить что-то себе? Может быть, ты даже решишь забрать часть мебели с собой, в Нью-Йорк.
Как и большинство знакомых, Дарби была уверена, что после продажи дома Рэчел вернется в Нью-Йорк. По крайней мере до сих пор все поступки Рэчел и все решения, которые она принимала, указывали именно на такой вариант развития событий. Да и сама Рэчел не опровергала этого, хотя на самом деле вовсе не была уверена, как она в конце концов поступит.
Поэтому она только кивнула в ответ и сказала:
– Да, хорошо. Так и сделаем.
– Отлично. Тогда – до завтра! – воскликнула Дарби и, спустившись по главной лестнице в холл первого этажа, выскользнула за дверь.
Все это было проделано так стремительно, что в первое мгновение Рэчел слегка опешила, хотя ей давно было известно, что за хрупкой внешностью Дарби скрывается натура энергичная и деятельная.
Несколько секунд Рэчел стояла на площадке, глядя вслед подруге, потом повернулась и пошла в свою спальню в восточном крыле дома. У порога Рэчел, однако, остановилась и долго смотрела на дверь отцовской комнаты, которая располагалась дальше по коридору. Деловые бумаги отца, хранившиеся в кабинете, Рэчел успела разобрать, однако до личных вещей у нее не дошли руки. Она знала, что не может поручить эту работу никому другому – только сама Рэчел могла решить, что делать с одеждой и прочим, однако она никак не могла заставить себя взяться за это.
Даже теперь, когда Рэчел считала, что вполне владеет собой, она никак не могла заставить себя подойти к этим дверям и открыть их. Это по-прежнему было свыше ее сил. Она чувствовала, что стоит ей только войти в спальню отца, увидеть его кровать, туалетный столик с разложенными на нем мелочами, знакомую одежду, которую уже никто никогда не наденет, и горечь потери снова надолго выведет ее из строя.
«Нет, – решила она, – лучше с этим не торопиться».
Продолжая размышлять об этом, она вошла в свою спальню, которую родители разрешили ей обставить по-своему, когда Рэчел исполнилось шестнадцать. От матери Рэчел унаследовала безупречный вкус, поэтому, даже будучи подростком, она терпеть не могла кричащих цветов и контрастных сочетаний, которые обожали ее ровесники. Больше всего Рэчел нравилась изящная, испещренная цветочным орнаментом мебель в стиле Людовика XV. Ее позолоченные деревянные части и светло-голубые тона обивки определили выбор обоев и драпировок, и хотя с тех пор спальня стала напоминать музейную обстановку, сама Рэчел чувствовала себя там прекрасно. Она уже привыкла жить в окружении антикварной мебели:
Вот и сейчас, едва остановившись взглядом на бледно-голубых шелковых обоях, затканных крошечными золотыми лилиями, Рэчел прошла в ванную комнату и включила воду, чтобы наполнить большую бронзовую ванну овальной формы, опирающуюся на четыре изогнутые львиные лапы. До вечера было еще далеко, но ей казалось, что горячая ванна с травами поможет ей успокоить нервы и справиться с напряжением, от которого она никак не могла избавиться.
Ванна пошла ей на пользу, в спальню Рэчел вернулась бодрой. Набросив на плечи желтый шелковый халат, она подошла к окну и, опершись обеими руками о подоконник, встала там, машинально окидывая взглядом подъездную аллею и аккуратные лужайки, террасами спускавшиеся к реке, которую было едва видно за росшими вдоль берега кустами и деревьями.
Никаких особенных планов на сегодняшний вечер у нее не было. Вероятно, раздумывала Рэчел, она поужинает с дядей Кэмероном, потом будет смотреть телевизор или ляжет в кровать пораньше и почитает на ночь. Именно так она проводила все вечера с тех пор, как две недели тому назад вернулась в Ричмонд из Нью-Йорка.
– Богатая наследница… Это обо мне, – произнесла Рэчел вслух и криво улыбнулась. Ирония заключалась в том, что благодаря свалившемуся на нее богатству она могла бы отправиться в любой уголок земного шара, но… не хотела. Деньги, развлечения, праздное существование никогда ее не привлекали. Для нее успех никогда не был связан с богатством, в особенности с богатством, ради которого ей не пришлось пошевелить даже пальцем.
Рэчел вздохнула. Она уже несколько лет работала в одном из известнейших нью-йоркских домов моды, но только этой зимой ей удалось подготовить собственную коллекцию одежды. И если теперь на подиумах в главных городах страны ее работа произведет благоприятное впечатление, это и будет успех, который принесет ей не столько деньги и заказы, сколько удовлетворение от сознания того, что ее модели будут демонстрироваться под ее собственным именем.
Но разработанная ею коллекция была предназначена для весенне-зимнего сезона, и выходить с ней на публику следовало не раньше будущей осени. Пока же Рэчел предстояло разобраться со своим прошлым и решить, наконец, сможет ли она жить с ним дальше или ей придется бросить все и бежать в Нью-Йорк, чтобы ничто не могло напомнить ей о прошлом.
Рэчел устремила взгляд на окно и вздрогнула. Ей показалось, что у ворот усадьбы что-то промелькнуло. Расстояние до них было немаленьким,.однако Рэчел хорошо рассмотрела стоявшего за ними человека.
Она была совершенно уверена, что это не призрак и не обман зрения.
Высокий широкоплечий мужчина со светлыми, серебристыми волосами стоял перед распахнутыми воротами и, слегка приподняв голову, рассматривал фасад дома.
Это продолжалось всего несколько секунд. Потом мужчина, резко повернувшись, быстро зашагал прочь. Через несколько мгновений высокая кирпичная ограда скрыла его от Рэчел.
Глядя на то место, где только что стоял мужчина, Рэчел подняла руку, словно хотела задержать его. Но ее пальцы лишь скользнули по стеклу и бессильно опустились.
Если это был не призрак, то что же?
Глава 2
— Вот, Рэчел, я все здесь собрала. Мне уже давно следовало это сделать, – сказала Мерси Шеридан, протягивая Рэчел коробку с бумагами, которые она привезла из банка, из рабочего кабинета Дункана Гранта. Пока он был жив, Мерси работала его личной помощницей, теперь же ее положение было неопределенным. Мерси оставалась сотрудницей компании до тех пор, пока не будет окончательно решен вопрос с наследством Рэчел. О том, что она собирается делать дальше, ни она, ни Рэчел разговора не заводили.
– Поверь, мне было очень тяжело рыться в его вещах. Если бы этого можно было как-то избежать, я бы, конечно, не стала… Здесь все то, что не имеет отношения к бизнесу. Вряд ли я что-то пропустила.
Рэчел хотела поблагодарить Мерси, но вместо этого сказала неожиданно сухо:
– Ты не знаешь, когда Николас собирается занять папин кабинет?
Мерси удивленно посмотрела на нее.
– Насколько я знаю, он вовсе не собираетсяего занимать, – ответила она несколько более резко, чем следовало, но взгляд ее тут же смягчился. – Напрасно ты так думаешь, – добавила она. – Ник вовсе не пытается занять место твоего отца. Напротив, мне кажется, что ему очень хочется сделать все, чтобы мистера Дункана помнили в банке как можно дольше. Я… мы действительно говорили с ним о том, кто займет кабинет твоего отца, и Ник сказал, что там все должно остаться, как было. Кроме того, он предложил повесить в вестибюле большой портрет мистера Дункана с соответствующей подписью, – основатель компании и ее первый глава. И еще: Ник не будет менять название фирмы после того, как выкупит у тебя твою долю. Компания так и будет называться «Дункан и Росс». И я считаю, что это вполне справедливо.
Рэчел всего этого не знала, и теперь ей стало стыдно. Она чувствовала, что была несправедлива к Николасу Россу, давнему партнеру отца. И все же она ограничилась тем, что сказала:
– Ну что ж, я рада. Папа, я думаю, тоже был бы доволен.
Когда-то ее отец выбрал для названия фирмы свое имя Дункан, потому что это была еще и девичья фамилия матери Рэчел. Когда же его партнером стал Николас Росс, название компании стало еще более звучным.
Теперь фирма называлась «Дункан и Росс Инвестиции Лимитед».
Две молодые женщины сидели друг против друга за столом в малой гостиной – в комнате, в которой Рэчел обычно проводила большую часть времени. Коробка с документами, стоявшая посреди стола, мешала обоим, и Рэчел жестом пригласила Мерси на уютный диван перед камином.
– Так ты собираешься продавать свою долюНику или нет? – уточнила Мерси, когда обе сели.
– Возможно. – Рэчел пожала плечами. —Во всяком случае, это было бы разумно, и если я пока не объявила о своем окончательном решении, то только потому, что еще не успела свыкнуться с этой мыслью.
Мерси откинулась на спинку дивана и закинула ногу на ногу. Ноги у нее были сильными и стройными, тело – гибким и женственным, лицо – открытым и привлекательным. Прошлой осенью Мерси исполнилось тридцать, однако она все еще была не замужем. И дело было вовсе не в недостатке мужского внимания – Мерси пользовалась успехом у доброй половины ричмондских холостяков, среди которых было немало людей во всех отношениях достойных, – а в чем-то другом. Рэчел подозревала, что ее подруга, возможно, увлеклась женатым человеком, но подробностей она не знала, а Мерси по скрытности характера редко пускалась в откровения. Расспрашивать же ее Рэчел не решалась.
– Или, может быть, ты планируешь остаться в Ричмонде? – продолжала расспросы Мерси. – Мне-то казалось, что ты в скором времени вернешься в Нью-Йорк, но сейчас я в этом совсем не уверена.
– Я сама еще ни в чем не уверена, – отозвалась Рэчел. – Думаю, ты понимаешь – почему.
– Конечно. Этот дом… Ведь, что ни говори, здесь прошла вся твоя жизнь. – Мерси немного помолчала и добавила: – И с ним связано много воспоминаний.
–Да… – Рэчел захотелось рассказать подруге о светловолосом молодом человеке, которого она уже дважды видела, но вовремя прикусила язык. Что она может сказать? Что ей являлся призрак Тома или что ее преследует человек, как две капли воды похожий на Тома? Мерси обожала своего брата, и Рэчел не хотела бередить старые раны.
– Мне кажется, тебе уже давно надо решить, что тебе делать с этими воспоминаниями, – продолжала Мерси. – После того как погиб Том, ты, вместо того чтобы идти по жизни дальше, решила начать все с начала.
– Ну и что тут такого? – Рэчел нахмурилась. – Ты же знаешь, что я всегда хотела стать дизайнером-модельером, а учиться этому лучше всего в Нью-Йорке.
– Так-то оно так, но… Ведь ты не уехала в Нью-Йорк, Рэчи, ты бежала туда, бросив все, что связывало тебя с прежней жизнью. Ты бросила Ричмонд, родителей, меня… Мне кажется, ты даже от чувств своих отказалась. Разобраться с ними ты не смогла и ты их… заморозила, что ли. И хотя до сих пор ты мне и словечка не сказала, я уверена, что за эти десять лет ты ни разуне ходила на свидание.
– Да нет, пару раз я ужинала кое с кем, но… – попыталась возразить Рэчел.
– Я имею в виду настоящие свидания, Рэчи. Ты, наверное, не встречалась с одним и тем же парнем а двух раз подряд. Я угадала?
Рэчел опустила голову. Мерси была права, и она не решилась отрицать это.
– Дело, которому я решила себя посвятить, требует от человека настоящего самоотречения. Все это время я пыталась сделать себе карьеру, и у меня, кажется, даже стало кое-что получаться, хотя конкуренция в этой области очень высока. На личную жизнь у меня просто не остается времени.
Мерси прищурилась.
– И, как я понимаю, тебя это вполне устраивает.
– А почему бы нет? – с вызовом бросила Рэчел.
– Ты вправе выбрать для себя такой путь. Но это твой вынужденный выбор, ты просто прячешься в свою работу, ты бежишь от жизни. Проблема в том, что ты так и не избавилась от своего прошлого, – уверенно произнесла Мерси.
Рэчел деланно рассмеялась. Ей хотелось возразить Мерси, но она чувствовала, что не в силах подобрать ни одного убедительного аргумента.
– Ну и что же? – только и сказала она, передернув плечами.
– А то, что тебе давно пора это сделать. Я уверена:
Том не хотел бы, чтобы ты похоронила свое сердце вместе с ним. Мы обе знаем, что ты не из тех женщин, которые способны провести остаток жизни в одиночестве, – неважно, в Нью-Йорке или здесь, – и чувствовать себя счастливыми. – Тут Мерси улыбнулась. – Думаю, твои сомнения насчет продажи своей доли в фирме и отъезда из Ричмонда говорят об этом. По-моему, прежде, чем что-то решать, тебе следует встретиться с прошлым лицом к лицу, чтобы раз и навсегда выяснить, что значит для тебя Том теперь и стоит ли из-за этого до конца жизни оставаться старой девой.
Это были жестокие слова. Рэчел даже не подозревала, что Мерси способна сказать такое о своем брате. Впрочем, она всегда умела мыслить трезво. В ее словах, во всяком случае, был резон.
– Может, ты и права, – сказала Рэчел с сомнением, размышляя о том, что у одиночества тоже есть свои преимущества. Главное, чтобы никто и ничто не напоминало ей, что было когда-то…
Мерси, внимательно наблюдавшая за выражением лица подруги, продолжала:
– Ты очень изменилась с тех пор, как погиб Том. Часть тебя – лучшая часть – как будто умерла вместе с ним. Умерла или оказалась погребена так глубоко под слоем тоски и отчаяния, что ты почти потеряла ее. Твой смех, твое неизменное жизнелюбие и непосредственность, твоя душа… Ты утратила все, что Том так в тебе любил.
Рэчел, потрясенная, не сразу нашлась, что ответить.
– Но я просто выросла, Мерси, только и всего.Выросла и повзрослела. Я перестала быть ребенком…
– Ты перестала быть той Рэчел, которую мы все знали и любили, – перебила Мерси.
Рэчел не нашла, что ответить, и Мерси добавила мягко:
– Раньше ты приезжала домой очень ненадолго. На моей памяти это наш с тобой первый откровенный разговор. Прости, что я так сразу вывалила на тебя все, что меня тревожило и огорчало и о чем я думала все эти годы, но ведь это все правда, Рэчи! Даже когда ты улыбаешься, ты лишь отдаленно напоминаешь ту, прежнюю Рэчел. И когда я на тебя смотрю, у меня просто сердце кровью обливается. Знаешь, у тебя даже голос изменился – теперь он звучит глуше, равнодушнее, да и движешься ты так, словно тебе все безразлично. Да, со стороны кое-кому может показаться, что ты спокойна и всем довольна, но я-то знаю, что это не так!
– Боюсь, что с этим уже ничего не поделаешь. – Рэчел вымученно улыбнулась. – Я изменилась. Все меняются…
– Но ты могла бы снова начать жить. Ты могла бы позволить себе жить, любить, чувствовать…
– Я чувствую.
– Да? – Мерси порывисто вскочила и добавила с расчетливой жестокостью: – Даже своих родителей ты не оплакивала так, как ты оплакиваешь Тома, но рано или поздно все это обрушится на тебя разом, и тогда… Тогда горе просто раздавит тебя, как лавина.
Эти слова продолжали звучать в ушах Рэчел до самого вечера, и она ничем не могла их заглушить, хотя выдумывала себе самые разные занятия. Она-то лучше всех знала, как права была Мерси. Десять лет назад она действительно сбежала, сбежала от боли и горя. И когда погибли в авиакатастрофе ее родители, тот же самый импульс заставил Рэчел уехать в Нью-Йорк сразу же после похорон. В Нью-Йорке у нее была работа, которая не оставляла ни сил, ни времени на то, чтобы предаваться горю и отчаянию.
Там она могла позволить себе не помнить, не чувствовать…
Но теперь Рэчел была дома. Здесь ее со всех сторон окружали знакомые вещи, предметы, будившие в ней воспоминания, от которых она предпочитала бежать. И еще люди – старые друзья, давние знакомые, которые не позволяли ей снова исчезнуть. Чувства, которых она так боялась, подстерегали ее за каждым углом, и Рэчел знала, что на этот раз ей придется идти до конца, иначе, как и предупреждала Мерси, все могло кончиться большой бедой.
Должно быть, именно поэтому она никак не могла расслабиться.
И это постоянное напряжение, в котором пребывала Рэчел, не могло не сказаться. Уже дважды за сегодняшний день она видела Тома. Господи, как она могла его видеть ? Значит, он ей пригрезился?! Других объяснений нет.
Инвестиционный банк Дункана и Росса располагался на обсаженной деревьями улице в деловом центре Ричмонда, занимая целое здание. Первый этаж и несколько полуподвальных помещений были заняты банковским депозитарием и хранилищем, а наверху разместились многочисленные кабинеты и офисы. Их внутреннее убранство было одновременно и элегантным, и строгим, как и в большинстве солидных финансовых учреждений. Впрочем, основанную Дунканом Грантом фирму, строго говоря, нельзя было назвать банком. Средства клиентов компания не хранила на счетах, а вкладывала в деловые предприятия и проекты, которые согласно представлениям экспертов были наиболее перспективными. В случае успеха прибыль во много раз превышала обычные банковские проценты.
Но в случае неудачи вкладчики теряли все или почти все, хотя сложная система взаимных гарантий и страхования инвестиций помогала смягчить удар.
Компания «Дункан и Росс» славилась, однако, тем, что почти не знала провалов, и ее клиенты были по большей части довольны тем, как фирма распоряжается их капиталами. И если кто-нибудь из них задумывался о том, почему Дункан Грант использовал в названии фирмы свое имя, а не фамилию или почему около пяти лет назад он неожиданно обзавелся необычным и довольно таинственным компаньоном, то эти вопросы очень быстро забывались или отступали на второй план. В самом деле, кто станет обращать внимание на подобные мелочи, если размеры дивидендов растут, а репутация фирмы не внушает опасений?
Мерси Шеридан пересекла прохладный вестибюль и подошла к лифтам. Она только что вернулась от Рэчел. Рабочий день заканчивался, но у нее было еще много работы, и Мерси торопилась вернуться к себе. Правда, она еще не знала, как долго этот уютный кабинет будет оставаться ее кабинетом, но раздумывать об этом сейчас ей было недосуг. Со смертью старшего компаньона фирмы, чьим персональным помощником она была несколько лет, объем бумажной работы катастрофически возрос, и Мерси едва с ней справлялась. Кроме того, ей пришлось в качестве личного одолжения делать кое-что и для второго компаньона, Николаса Росса, у которого никогда не было ни помощника, ни доверенного секретаря. Но теперь, когда Дункан Грант неожиданно умер. Ник, похоже, начал понимать, что без помощника ему не обойтись.
Но, несмотря на все это. Мерси твердо знала, что как только вопрос с наследством Дункана Гранта будет решен, ей придется разослать свои анкеты по тем адресам, где могло найтись место для сотрудника ее квалификации.
Раздумывая обо всем этом, Мерси поднялась на свой этаж и уже шла по коридору, когда из боковой двери ей навстречу неожиданно вышла старшая секретарша Лей Вильяме, которая ведала всем делопроизводством. Мерси всегда побаивалась этой высокой строгой блондинки, которая казалась слишком себе на уме, чтобы ей можно было безоговорочно доверять.
– Мерси? – Лей посмотрела на нее и нахмурилась, и Мерси, как это часто с ней бывало, почувствовала себя провинившейся, хотя с формальной точки зрения она занимала в компании гораздо более высокое положение. – Хорошо, что вы вернулись, – сказала Лей ледяным тоном. – Мне срочно нужны балансовые ведомости из сейфа мистера Дункана. К сожалению, я не знала, что вас так долго не будет. Вы, по крайней мере, могли бы сообщить мне комбинацию замка, прежде чем уходить.
В ее голосе прозвучал упрек, и Мерси поспешила напомнить себе, что Лей – ее подчиненная.
– Я могу сообщить вам комбинацию замка только с разрешения мисс Рэчел, – ответила она, с трудом удержавшись, чтобы не сослаться на соответствующий пункт в завещании Дункана Гранта. – Я сама возьму ведомости и принесу вам.
– Благодарю. Кстати, примите мои поздравления…
Настал черед Мерси хмуриться.
– В связи с чем?
– В связи с тем, что сумели устоять на ногах, моя дорогая.
– О чем вы говорите, Лей?! – искренне изумилась Мерси.
– Я говорю о том, что вас вот-вот назначат личным помощником мистера Росса. – В светло-голубых глазах Лей промелькнуло нечто похожее на холодное удовлетворение и легкую задумчивость. – Все уверены, что это должно произойти в самое ближайшее время.
Мерси отрицательно покачала головой.
– Боюсь, Лей, вас неправильно информировали.
– Тогда, значит, мистер Росс тоже ошибается.Он сам сказал мне и еще нескольким сотрудникам, что вы непременно останетесь в фирме и будете работать у него. А сейчас мне нужны ведомости, если это вас не затруднит.
С этими словами Лей вернулась к себе в кабинет, а Мерси еще минуту постояла в коридоре, осознавая услышанное. Потом она резко повернулась и зашагала в противоположном направлении – туда, где был кабинет Николаса Росса.
Дверь кабинета была приоткрыта,его хозяин разговаривал по телефону. Войдя в кабинет, Мерси тихо прикрыла за собой дверь и, ожидая, пока босс закончит разговор, присела на поручень кресла для посетителей.
Даже с того места, где она сидела, Николас Росс, наполовину скрытый своим массивным рабочим столом из полированного красного дерева, выглядел очень внушительно. Он был крупным и сильным мужчиной. Темный безупречный костюм Росса обтягивал могучие плечи; крупные пальцы сжимали телефонную трубку, которая в его руках казалась игрушечной. Иными словами, одного взгляда на Росса было достаточно, чтобы любому человеку захотелось быть на той же стороне, на которой сражается этот… нет, не буйвол, а тигр – сильный, ловкий и смертельно опасный.
Мерси не считала себя миниатюрной женщиной, однако в присутствии Ника она начинала ощущать себя хрупкой и слабой. Но одновременно Мерси чувствовала себя бесконечно женственной, особенно когда ее негромкий бархатный голос звучал после раскатов его глубокого, хриплого баритона.
В глубине души Мерси считала, что некоторых
людей Николас Росс мог бы просто испугать. Быть может, даже не некоторых, а многих. Он подчас казался резким и даже грубым. К тому же Ника нельзя было назвать красавцем.
Россу едва исполнилось сорок, но выглядел он гораздо старше своих лет. Его устрашающий вид заставлял вспомнить пословицу: он был уродлив как десять миль плохой дороги. Может быть даже, как двадцать миль. Кожа его лица, много лет назад обожженного безжалостным солнцем, была сухой и красноватой, лицо к тому же было покрыто шрамами, которые он получил одному богу известно где и когда. Эти шрамы делали Росса похожим на бандита с большой дороги. Высокие плоские скулы, большой лоб и слегка свернутый на сторону нос, который был сломан по меньшей мере дважды. На подбородке Росса красовалась ямочка – такая глубокая, что Мерси иногда казалось, что это просто еще один след какой-то жестокой схватки. Рот Ника тоже походил на шрам или щель – такими тонкими были губы, а глубокие морщины на щеках и по углам губ свидетельствовали о жестком характере. Глубоко посаженные светло-карие глаза Ника смотрели на мир из-под густых бровей настороженно и скептически,но порой его прямой и резкий взгляд был словно удар кулака по переносице.
Мерси глаза Росса напоминали глаза охотящейся кошки. Или змеи, готовой к смертоносному броску.
О прошлом Ника Мерси не знала ровным счетом ничего, если не считать того, что оно, несомненно, было бурным, нелегким и полным самых разнообразных опасностей. Очевидно, в юности он немало попутешествовал по тем странам и маршрутам, от которых обычным туристам рекомендуется держаться подальше. Сам Росс, однако, никогда ничего о себе не рассказывал, поэтому то немногое, что было известно Мерси, она собрала буквально по крупицам, сложив вместе циркулировавшие слухи, свои собственные наблюдения и догадки и редкие оговорки Ника, которые он порой допускал в разговоре. Так, однажды он обмолвился, что лето в Ричмонде гораздо мягче, чем в пустыне Калахари. В другой раз Ник с легкостью перечислил отправлявшемуся в Европу клиенту все достойные внимания кабачки Флоренции.
Кроме всего прочего, он бегло говорил по-французски, по-немецки, по-итальянски и даже по-японски, что повергало неспособную к языкам Мерси в состояние завистливого изумления.
Но, где бы он ни побывал, что бы ни делал раньше, – пять лет назад, когда Николас Росс впервые появился в Ричмонде, его страшноватое лицо уже несло на себе отпечаток пережитого, а его пугающий взгляд был полон иронии и подчас цинизма. Судя по всему, он не был стеснен в средствах, однако об источниках этого богатства никто ничего не знал. И вот такой-то человек неожиданно выразил желание заниматься банковскими инвестициями.
А Дункан Грант, никогда не нуждавшийся ни в каких партнерах и не желавший их, неожиданно и без объяснения причин предложил Николасу Россу стать его компаньоном.
А вскоре Мерси, ставшая личной помощницей Дункана всего за год до этого события, узнала, что новый партнер босса имеет склонность к крайне рискованным деловым предприятиям, которые, как ни странно, в конечном итоге оказывались в высшей степени успешными.
Ник был бесспорно умен, к томуже ему фантастически везло. Или, может быть, он был достаточно умен, чтобы самому подготавливать свои триумфы на деловом поприще. Как бы там ни было, с его приходом фирма «Дункан и Росс» стала еще более успешным и процветающим предприятием.
– Ты сегодня выглядишь озабоченной, – сказал Ник, кладя трубку. Его голос был, как всегда, хриплый, но Мерси это уже давно не волновало. – В чем дело, Мерси?
– У меня серьезные проблемы, – ответила она. – Кто-то распускает слухи, что ты собираешься взять меня к себе личным помощником.
Николас Росс опустил голову и, прикрыв глаза тяжелыми веками, посмотрел на лежавший перед ним блокнот. Когда он снова заговорил, глаза его оставались полузакрытыми, так что Мерси ничего не смогла прочесть в его взгляде.
