Текст книги "От сердца к сердцу"
Автор книги: Кэтрин Стоун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)
Глава 5
Лос-Анджелес Май 1979 года
Джеффри уже понял, что любит Джулию, а потому всерьез размышлял об их общем будущем. Правда, кое-что его тревожило. До того как попросить Джулию остаться с ним на всю жизнь, он должен был сообщить ей о себе нечто существенное. Надо было сказать любимой, которая мечтала заботиться о том, кого полюбит, что он не сможет подарить ей детей. Они всю жизнь будут только вдвоем. Хватит ли ей лишь его и его любви? Или он потеряет ее?
Сердце Джеффри забилось быстрее, когда в первую майскую пятницу вечером он подходил к своей квартире, потому что там его должна была ждать Джулия. И именно в этот уик-энд он собирался сказать ей правду.
Джулия была в гостиной и в глубокой задумчивости смотрела на раскинувшийся под окном сад. Она даже не слышала, как он вошел.
– Привет, моя дорогая.
Услышав его голос, Джулия обернулась, и Джеффри, увидев ее лицо, нахмурился. Под любимыми глазами цвета лаванды темнели синяки, и она не сразу бросилась ему навстречу.
– Что случилось?
– Я приехала попрощаться.
– Попрощаться? – недоумевал Джеффри. – Но почему, Джулия?
– Потому что… – Она замялась. – Потому что ты кое-чего обо мне не знаешь.
– Так скажи мне, – спокойно прошептал Джеффри, хотя его сердце от волнения готово было вырваться из груди. «Открой мне свой секрет, любимая, а я открою тебе свой. И мы… мы скажем друг другу “Здравствуй навсегда!”, а не “До свидания”».
– Я не учусь на старшем курсе Беркли, Джеффри. И не живу в студенческом общежитии. Я живу дома… с теткой… Она – моя опекунша.
– Опекунша? – переспросил он.
– Да. Моих родителей убили, когда мне было десять лет. Маленький самолет, на котором они летели из Картахены, был взорван и упал в море.
– Господи, дорогая, какой ужас! Мне так жаль! Теперь я понимаю, отчего ты боишься моря.
– С тобой я его не боюсь, – быстро проговорила она.
Ее тронуло его сочувствие, ласковое выражение глаз. «Ох, Джеффри, пожалуйста, оставайся таким же спокойным и ласковым, когда я скажу тебе всю правду».
– Это радует. Со мной ты не должна ничего бояться.
Но она явно чего-то боялась. Похоже, того, что собиралась сказать ему. А Джеффри боялся того, что она захочет расстаться с ним.
– Итак, – мягко поторопил он ее, – тетя стала твоей опекуншей, потому что твои родители погибли.
– Да. – Джулия тихо вздохнула. – Джеффри, это было шесть лет назад.
– Что-о?! Ты хочешь сказать, что тебе только шестнадцать лет?
– Да. Я должна была раньше сказать тебе об этом. Мне очень жаль.
– Тебе жаль? – эхом отозвался Джеффри.
Его поразила правда и возмутила ее ложь. Она сказала, что учится на старшем курсе колледжа, из чего он заключил, что ей года двадцать два. Впрочем, он не раз спрашивал себя, не старше ли она – так разумны были ее высказывания, ее серьезность, зрелость ее страсти.
Шестнадцать лет! Да шестнадцатилетние девчонки никогда не нравились Джеффри. Даже когда ему самому было шестнадцать, пятнадцать и даже четырнадцать. Даже в подростковом возрасте их глупое хихиканье, претензии на некую изысканность, старание казаться взрослыми раздражали его.
Однако Джулия не посмеивалась бессмысленно, глаза ее не горели глупым ожиданием вечного праздника. Прекрасные лавандовые глаза Джулии были серьезными, задумчивыми и даже мудрыми – эти глаза уже познали печаль. Она не хихикала, но улыбалась такой улыбкой, что Джеффри пробирала дрожь желания. И ее смех был таким тихим… Когда же они занимались любовью, он не переставал удивляться той радости, которую излучало ее тело.
Джулия была старше шестнадцати, во всяком случае, по своему поведению.
Но сейчас она казалась совсем юной – моложе, чем всегда. И она смело встретила его сердитый взгляд. Да, она молода и так прекрасна, так растерянна и напугана… Но Джеффри не хотел, чтобы она терялась или пугалась. И, осознав это, он вдруг пришел к выводу, что может пережить эту правду. Пусть ей всего шестнадцать – какая разница? Он простит ей эту ложь. Ведь она солгала ему вынужденно. Потому что, скажи Джулия ему правду в тот божественный день в Сан-Франциско, он бы просто повернулся и ушел. Или нет?..
Ну-у-у… Может, и нет…
– Итак, тебе шестнадцать лет, – нежно улыбаясь, прошептал Джеффри. – Но от этого мое отношение к тебе не изменится. Я буду любить тебя, Джули.
Лавандовые глаза загорелись от неожиданной радости. Она пришла сегодня лишь потому, что считала необходимым сказать Джеффри правду. Джулия знала, что он рассердится, но молила Господа о том, чтобы их неизбежное прощание было теплым. Наверняка он скажет, что их отношения должны прекратиться, потому что ей так мало лет. А потом, может быть, – она больше всего хотела этого – он ласково скажет, что любит ее. Ах, если бы только она могла жить дальше, зная, что эти два с половиной месяца ее любил такой замечательный человек!
Однако Джулия не надеялась, что Джеффри и дальше захочет иметь с ней дело. А если бы такая надежда закралась в ее сердце, то она, пожалуй, не рискнула бы приехать к нему, потому что был еще один секрет, который она не собиралась раскрывать Джеффри. В нем была причина того, что она не хотела больше видеться с ним, чтобы он не заметил, как меняется ее хрупкое тело…
– Джули! – нежно позвал Джеффри. Он только немного успокоился, увидев радость в лавандовых глазах, но они тут же вновь наполнились страхом. – У тебя есть еще один секрет?
– Да. – Джулия, нахмурившись, задумалась. Она была еще не готова говорить о второй тайне. Но синие глаза смотрели на нее так нежно. И Джулия услышала собственный голос: – Джеффри… я… я беременна…
Ее слова были едва слышны, но они словно громом поразили его, наполнили его сердце нестерпимой болью. Он представил Джулию в объятиях другого мужчины, который дал ей то, чего он бы не смог дать никогда.
Джеффри стал мрачнее тучи, нежность исчезла из его глаз. Глядя на него, Джулия похолодела от ужаса.
Джеффри не хотел их ребенка!
В его мечтах не было места для детей. Теперь она узнала, как ее любимый относится к детям, и это было так больно… Новая боль за невинную жизнь, которая затеплилась в ней, за крохотный живой комочек, который она уже так любила. И застарелая боль за еще одного нежеланного ребенка, за нелюбимую маленькую девочку с лавандовыми глазами, придумывавшую себе волшебные сказки.
Но эта маленькая девочка стала женщиной. И несколько последних месяцев она жила в волшебной сказке любви, у которой чуть было не оказался хороший конец… Потому что Джеффри любил ее, хотел ее… Но ему не был нужен их ребенок…
– Джеффри, прости меня, – беспомощно пролепетала она.
Ее тихий голос на мгновение заглушил грохотавший в его голове гром, но, немного придя в себя, он был поражен внезапно осенившей его догадкой. Джеффри, кажется, понял, почему она пришла попрощаться.
– Ты уходишь от меня, потому что хочешь быть с отцом ребенка?
– Да что ты, Джеффри, его отец ты! – вскричала Джулия. Она не допускала даже мысли о другом мужчине. – В первую ночь, когда мы были вместе, я не предохранялась.
– Я не могу быть отцом ребенка, Джулия.
– Но ты и есть его отец! – повторила она тихо. «Я вижу, что тебе этого не хочется, но от правды не уйти». – Джеффри, у меня не было другого мужчины…
Это признание и ее настойчивость вызвали еще большее раздражение, синие глаза Джеффри сверкали гневом. Как же она пожалела о том, что сказала ему о ребенке! Как было бы хорошо, если бы они просто попрощались! В ее памяти сохранилось бы доброе воспоминание об их любви. Но из его глаз и голоса исчезла былая нежность, и страдающее сердце Джулии уже не надеялось на ее возвращение.
– Мне надо идти. До свидания, Джеффри.
«Пусть идет, – говорил ему разум, когда он наблюдал, как Джулия собирает свой рюкзачок и направляется к двери. – Ей только шестнадцать. Она лжет тебе. Лгала с самого начала и продолжает лгать. Пускай отправляется к своему любовнику. А ты сможешь жить обычной свободной жизнью, сможешь мечтать…»
Взять на себя ответственность за ребенка Джулии и ее любовника было бы сущим безумием.
Но сердце Джеффри молило его о другом: «Ты любишь ее. Она – вторая половинка твоего сердца. Неужели ты сможешь прожить жизнь без нее?»
– Ты любишь меня, Джули? – Его голос остановил девушку. Медленно повернувшись, она подняла на него лавандовые глаза. – Пожалуйста, скажи правду.
– Да, Джеффри. Я люблю тебя.
– Тогда выходи за меня замуж.
– Замуж?
– Да, замуж. Я люблю тебя, Джули. И хочу жить с тобой.
– Джеффри, – прошептала она, ее голос был полон надежды и боли. – Ребенок…
Поборов пульсирующую боль, разрывающую его тело, Джеффри заставил себя улыбнуться.
– Ты мне нужна, Джулия. Ты и твой ребенок.
Твой ребенок… Джулия понимала, что крохотная жизнь зародилась в ее теле из-за того, что она сразу же не сказала ему правды о себе. Но ведь ей так хотелось быть любимой! И это был их ребенок, плод их волшебной любви. Познавший горькие жизненные уроки разум подталкивал Джулию к бегству, чтобы защитить себя и ребенка. Но голос из тайного уголка ее сердца, где зрели ее волшебные истории о любви, уговаривал ее остаться. Потому что даже ее пылкое воображение не могло придумать человека чудеснее Джеффри.
Джулия верила в него. Она верила в доброго, нежного, любящего мужчину, которому с радостью отдала свое сердце. Да, он имел право сердиться на нее за ложь. И, вполне естественно, был шокирован, узнав, что у нее будет ребенок, который… не был ему нужен. Но однажды Джеффри обязательно полюбит своего ребенка, ведь правда? С каким отчаянием Джулия хотела получить ответ на этот вопрос! Увы, его не было. Однако ее любящее сердце подсказывало свой ответ: «Конечно, он полюбит ребенка. А до тех пор любить свое сокровище будешь ты».
– Ты правда хочешь жениться на мне?
– Больше всего на свете.
Джулия хорошо училась в школе. Но для нее было не важно, окончит ли она среднюю школу, поступит ли в колледж. Важнее всего соединиться с ним как можно скорее. И этого Джеффри хотел тоже больше всего на свете.
Как можно скорее, точнее, через неделю, решили они в тот уик-энд, строя планы на будущее. Они поклялись в вечной любви и пообещали никогда не лгать друг другу. И Джулия – с полными надежды, сияющими от радости лавандовыми глазами – прошептала:
– Больше лжи не будет, Джеффри. Я обещаю.
Итак, она пообещала, что больше не станет обманывать его. Потом рассказала ему о своем одиноком, печальном детстве. Джеффри слушал, крепко держа ее в объятиях. Он чувствовал, что любит ее все сильнее, и терпеливо ждал, когда она сделает еще одно признание – ведь Джулия говорила, что у нее не было другого мужчины, кроме него.
Но она так ни в чем и не призналась. Ложь осталась. Джулия лишь заглядывала в его выжидающие любящие глаза, а потом покраснела, потому что взгляд его был чересчур внимателен. И Джеффри не стал настаивать, не стал объяснять, что он просто не мог иметь детей. Не хотел портить тот волшебный день, когда они были заняты любовью и мечтали о будущем.
А что, если Джулия сказала правду? Если за последние одиннадцать лет все изменилось? Что, если женщина, которую он так сильно любил, действительно носила его ребенка?..
– Когда мне было пятнадцать, я переболел свинкой, осложненной впоследствии орхитом, – рассказывал Джеффри врачу в медицинской лаборатории Калифорнийского университета за пять дней до свадьбы. – Тогда доктор сказал, что из-за перенесенной инфекции проба моей спермы оказалась слишком низкой. Он добавил, что с годами скорее всего ничего не изменится.
– Да, ничего не изменилось, – подтвердил специалист.
– О! – только и смог произнести Джеффри – он так надеялся.
– Насколько я понял, вы не смогли зачать ребенка?
– Вообще-то я не пробовал.
– Вот мы и не знаем, – отозвался специалист.
– Не знаем? – Одиннадцать лет назад опытные специалисты употребили красноречивые термины «стерильный» и «неспособный к оплодотворению». Ужас матери говорил об одном: Джеффри Кэбот Лоуренс никогда не сможет передать свою голубую кровь наследнику. – Правда, некоторые врачи рекомендовали мне предохраняться до тех пор, пока не появится необходимость зачать ребенка. Однако, по-моему, они советовали это лишь потому, что у моей матери был просто отчаянный вид. Казалось, она убьет любого, кто скажет еще что-то неутешительное.
– Может, так все и было, – еле заметно улыбнулся доктор. – Видите ли, лишь один сперматозоид из миллионов оплодотворяет яйцо. Когда же в этих миллионах живых меньше нормы, то зачатие обычно не происходит. Однако поскольку сперма все же попадает в подходящую среду, то я бы тоже посоветовал вам предохраняться.
– То есть вы хотите сказать, что шанс вообще-то есть?
– Да, есть. Только он ничтожно мал.
– И зачатие в принципе возможно?
– Врачи никогда не говорят «никогда». Мы, как и все люди, верим в чудеса.
– Что ж, поживем – увидим.
– Но, Джеффри, у вас есть шанс зачать ребенка при помощи новой технологии. Прежде нам казалось, что дети из пробирки – это нечто из области фантастики. Однако в прошлом году в Англии родилась Луиза Джой Браун.
Конечно же, Джеффри было известно об этом и о потрясающих достижениях медицинской науки, но… ему нужно было чудо.
А Джеффри Лоуренс не верил в чудеса. Во всяком случае, журналист, чей дисциплинированный, логичный мозг привык доверять только фактам, не мог поверить в чудо. Однако сам факт того, что Джеффри Лоуренс по-настоящему полюбил, разве это не чудо? Разве мог он прежде поверить, что такое возможно?
Сердце Джеффри как-то мгновенно, без колебаний полюбило Джулию. И вот теперь это же сердце подсказывало ему с радостной уверенностью: чудо уже свершилось.
Ведь чудесен даже сам факт того, что ребенок Джулии мог быть его ребенком! Просто надо принять это как должное и больше не сомневаться.
Просто… Это будет так же просто, как полюбить ее, так же радостно, так же чудесно, так же правильно…
Последний уик-энд перед венчанием Джеффри с Джулией провели в романтическом Кармеле. Они занимались любовью в очаровательном номере гостиницы «Пайн инн», гуляли по Пеббл-Бич, умилялись играми живых выдр, бродили по экстравагантным магазинам на Оушн-авеню.
Джеффри предложил поехать в Кармел, потому что Джулия ни разу там не бывала. Он знал, что ей там понравится; к тому же в памяти у Джеффри сохранились изящные золотые украшения, изготовленные талантливыми местными мастерами. Поначалу Джулия отказалась от бриллианта, но в ее милых глазах вспыхнула надежда, когда он предложил ей весьма необычное обручальное кольцо.
Джеффри хотелось, чтобы кольцо было необыкновенным и символизировало силу их любви. Джулия считала, что достаточно купить обычные золотые кольца. Впрочем, увидев пару колец, сделанных из белого и желтого золота, девушка восхищенно ахнула. Узкие ленточки двух видов золота нагрели и искусно переплели, отчего они, чуть подплавившись, слились воедино. Навсегда…
Меньшее из двух колец было удивительно миниатюрным, словно его специально изготовили на хрупкий пальчик Джулии. Джеффри надел колечко на ее безымянный палец, и оно засверкало, будто нашло свою единственную хозяйку. А второе кольцо было как раз по размеру Джеффри.
– Ты собираешься носить кольцо? – поинтересовалась Джулия, увидев, как он надевает его на палец.
– Конечно, дорогая, – ответил Джеффри удивленным лавандовым глазам. – Разве ты не знаешь, как горд я буду показать всему миру, что ты – моя жена?
– Но больше никаких подарков, никогда, – предупредила Джулия Джеффри через четверть часа.
Они уже были в пустынном парке в двух кварталах от Оушн-авеню. Обручальные кольца лежали в кармане его жилета. Джеффри крепко держал Джулию за талию, когда они остановились под аркой цветущих глициний цвета ее глаз.
– Мы будем целиком отдавать друг другу себя и нашу любовь.
– Как твой будущий муж, я оставляю за собой право засыпать тебя подарками. – Его глаза стали серьезными, когда он тихо добавил: – Но ты не должна мне ничего дарить, потому что ты – самый лучший подарок.
– Нет, ты, – улыбнулась Джулия.
– Нет, ты, – возразил Джеффри, осыпая ее лицо поцелуями. – Знаешь, мне хочется устроить тебе божественный медовый месяц. Может, это будет трехнедельное романтическое путешествие по Европе? – предложил он.
– А разве каждый день нашей совместной жизни не будет медовым месяцем?
– Разумеется, будет.
– Так к чему же ехать в Европу?
– Я не понимаю тебя, Джулия, – удивился Джеффри.
– Я никогда не летала на самолете.
– И ты боишься летать, – догадался он.
– Да. – Она слегка пожала плечами.
– У нас впереди вся жизнь, дорогая. В один прекрасный день, когда ты будешь готова, мы полетим туда вместе.
Когда-нибудь им вместе удастся пересилить ее страх перед полетами, в этом Джеффри был уверен. Но нечто другое по-прежнему смущало его: в ее лавандовых глазах появлялось какое-то странное выражение, когда он говорил ей о своей любви. Будто она все еще не верила в это.
– Знаешь, ты, конечно, и без этого романтична, но я подумал, что на кольцах необходимо что-нибудь выгравировать. На твоем колечке я велю написать: «Джулия, я всегда буду любить тебя. Джеффри».
– Нет, дорогой, из нас двоих романтик – ты, – улыбнулась Джулия.
– И все из-за тебя. Ну что на это скажешь?
– Я скажу, что после того, как ты завтра наденешь это кольцо мне на палец, я ни за что не захочу его снимать. Что касается гравировки, то все нужные и дорогие слова будут выгравированы в наших сердцах.
Меридит Лоуренс родилась двенадцатого сентября, через двадцать четыре часа после того, как Джеффри отправился на задание во Вьетнам. Поначалу у малышки были проблемы с дыханием и желтушка новорожденных, но ее крошечные легкие быстро справились с шоком, а желтый оттенок кожи вскоре исчез.
Через восемь дней после родов – за день до возвращения Джеффри – Джулия привезла девочку домой.
Ее дочурку. Джулия полюбила этот крошечный живой комочек в то самое мгновение, когда узнала о своей беременности. Но она не представляла себе, что ее сердце захлестнет такая волна радости и любви, когда она прижмет доченьку к груди и заглянет в ее милое сморщенное личико. С момента рождения Мерри Джулия все больше и больше радовалась малышке и восхищалась ею.
Как же ей хотелось, чтобы Джеффри поскорее увидел свою дочь – самый дорогой дар их любви!
Как она мечтала положить Мерри ему на руки, чтобы и он разделил ее счастье, подивился вместе с ней этому чуду.
Чудо уже свершилось, решил Джеффри, когда согласился стать отцом ребенка Джулии. Это было решение любящего человека, и Джеффри дал себе слово просто поверить Джулии. Но, увидев ребенка на руках у жены, он не сдержался: его разум требовал правды, молчать было нельзя.
Потому что любой сразу бы догадался, что эта золотоволосая кареглазая малышка не могла быть его дочерью.
Разумеется, можно было усомниться в том, что гены, ответственные за голубой цвет глаз, так сильны в семье Джеффри – у ребенка Джулии глаза были цвета норки. Да, в этом можно было усомниться. Хотя нет, уверял разум Джеффри, ребенок был зачат до того, как они с Джулией познакомились.
Сделав получивший позднее награду репортаж из отделения для новорожденных детской больницы Сан-Франциско, Джеффри зачастил туда. Он наблюдал за малышами, которых до поры до времени держали в инкубаторах. Некоторые из них появились на свет недоношенными. Дети, рожденные на два месяца раньше, как правило, выживали, но их непременно держали несколько недель в больнице под наблюдением педиатров. А Джеффри не было всего лишь десять дней, за это время Джулия успела родить девочку и привезти ее домой.
– Вот твоя дочурка, Джеффри. Я назвала ее Мередит, в честь бабушки. Посмотри, Джеффри, она такая замечательная, такая чудесная! – Джулия осеклась, увидев, какой печалью наполнены синие глаза мужа. – Джеффри? – встревожилась она.
– С тобой все хорошо, дорогая?
– Да, Джеффри, я поправилась. – Джулия радостно улыбнулась, надеясь развеять его грусть. Наверняка он расстроился, что был в отъезде, когда девочка родилась. – Мы обе в порядке. Хочешь подержать ее?
Но Джеффри даже не протянул рук. Усевшись на стул, он с тоской посмотрел на жену.
– Скажи мне, кто ее отец? – Сердце Джеффри, принявшее обман Джулии, беспомощно замирало, когда он думал о любовнике жены. А вдруг у нее было много любовников? Что, если Джулия не знает, кто на самом деле отец малышки? – Тебе известно, кто ее отец?
– Ты ее отец, Джеффри.
– Нет, дорогая. – Коротко вздохнув, Джеффри печально улыбнулся.
Конечно же, Джулии было известно, что ребенок не мог быть его. Она скрывала своего любовника. А может, молила Господа о том, чтобы девочка появилась на свет чуть позже, чтобы Джеффри поверил в свое отцовство. Теперь они должны были открыть друг другу правду, смириться с неизбежным и продолжать жить дальше. И при этом очень любить эту очаровательную крошку, что лежала сейчас у Джулии на руках. И Джеффри заговорил извиняющимся тоном, словно хотел попросить прощения за то, что так долго скрывал свою правду:
– Когда мне было пятнадцать лет, я перенес свинку. Потом у меня было осложнение, и врачи заключили, что я не смогу иметь детей. Я не сказал тебе об этом раньше – не хотел омрачать твоей радости. Мне очень жаль, Джули. Если бы она была от меня, свершилось бы просто чудо. – Джеффри пожал плечами.
Джулия с ужасом смотрела на мужа. Она заметила, что, когда он увидел Мерри, его глаза наполнились грустью, а не радостью. И вот теперь он пытался найти причину, почему девочка не могла быть его дочерью.
– Но она твоя дочь, – прошептала Джулия. А потом добавила: – И она действительно настоящее чудо.
Джеффри вздохнул и почувствовал, как по его телу побежали мурашки: он боялся. «Лжи больше не будет, Джеффри. Я обещаю». Джулия сама сказала ему эти слова. И вот она снова лжет!
– Джули, когда она должна была появиться на свет? – настаивал он. «Не лги мне!»
– Тебе все известно, Джеффри. Это должно было случиться в твой день рождения, одиннадцатого ноября.
Джулия была просто поражена, когда, назвав гинекологу дату их первой близости, услышала от врача, что ребенок появится на свет одиннадцатого ноября.
– А когда она родилась?
– Двенадцатого сентября.
– Тем не менее она уже дома и вполне здорова. Девочка не похожа на недоношенного ребенка.
– Нам просто повезло, Джеффри, – прошептала Джулия.
Глядя на женщину, которую любил больше всего на свете, Джеффри чувствовал страх. Он не верил ей – факты были против нее, и Джулия знала это. И продолжала ему врать. Она собиралась и дальше скрывать своего любовника. Но почему? Неужто все еще не была уверена в его любви и не осмеливалась сказать ему правду? Или была какая-то иная причина? Может, дело обстоит еще хуже?
Джеффри мрачно смотрел на нее. Джулия спокойно выдержала его взгляд: лавандовые глаза были смущенными, но невинными… Такими же невинными, какими были, когда она лгала ему в других случаях.
– Уже поздно, Джулия, – устало проговорил Джеффри. – Я провел в дороге почти сутки и очень устал. Рано утром мне надо быть в студии, чтобы отредактировать записи, так что я пойду спать.
Джулия осталась в гостиной, укачивая дочку и пытаясь унять острую боль, пронзавшую ее душу. Летом она уже было поверила, что Джеффри хочет ребенка. Он был так нежен, так любил ее, так заботился о ней. Но дочке не обрадовался.
Итак, Мерри была не нужна Джеффри. Он просто не хотел, чтобы она была его дочерью. Почему? Чтобы найти оправдание тому, что не собирался обращать на ребенка внимания? Чтобы не разрываться между своими мечтами и ответственностью за новую жизнь, которую вовсе не желал зарождать?
Пока Мерри жадно сосала налитую молоком грудь, Джулия поглаживала ее мягкие белокурые волосики, вспоминая клятву, которую дала Джеффри, согласившись выйти за него замуж. Она сама будет любить их малышку, собственно, она уже давно любит ее, и ничего не попросит у Джеффри. Никогда она не станет давить на него, не даст ему испытать чувство вины. И однажды…
«Твой папочка непременно полюбит тебя, моя маленькая Мерри, – пообещала она малышке, нежно целуя ее. – Но пока он слишком занят, он должен воплощать в жизнь свои важные замыслы. Я верю в него, и в один прекрасный день он поверит в меня».
Когда Мерри насытилась, Джулия унесла ее в их спальню и уложила в колыбельку, стоявшую возле той стороны кровати, где она спала. Забравшись в постель, Джулия дала еще одно обещание: «Я люблю тебя, Джеффри. Обещаю, что ты будешь доволен мной. Мы с Мерри никогда и ничем не помешаем тебе». А потом вспомнила, как потрясло ее лето их любви, потому что в ней тогда все еще жила маленькая девочка, считавшая, что недостойна любви. И Джулия мысленно взмолилась: «Ох, Джеффри, пожалуйста, не оставляй нас!»
В три часа ночи Мерри с криком проснулась. Прошлой ночью – первой ночью дома – девочка совсем не плакала. Впрочем, может, она и заплакала бы, если бы Джулия всю ночь напролет не просидела над ней. Она прислушивалась к ее тихому дыханию, шептала ей ласковые слова. На вторую ночь Джулия слишком устала и не смогла нести свою ночную вахту.
Проворно вскочив с постели, Джулия вынула дочку из колыбельки и, прижав к груди, поспешно направилась в гостиную.
– Ох, Мерри, пожалуйста, успокойся, – шептала она. – Твой папочка должен выспаться. Тихо, моя хорошая, тихо. – Но девочку успокоить не удавалось, потому что малышка уловила тревогу в голосе матери. И даже теплая материнская грудь не отвлекла ребенка. Горячие слезы Джулии закапали на личико Мерри. – Доченька, Мерри, прошу тебя… Папочка должен поспать, – дрожащим голосом шептала она.
– Джулия, в чем…
– Прости меня, Джеффри, – прошептала она, подняв на мужа глаза. – Мне очень жаль, что ты проснулся.
Гнев Джеффри мгновенно испарился при виде страха на лице жены. Ну как она могла бояться его? Это он боялся потерять ее, боялся столь важного для нее секрета, который она не решалась открыть ему.
«Не пугайся меня, моя любимая Джули». Джеффри хотел развеять все ее страхи, особенно страх, что он не любит ее. И ему казалось, что он достиг успеха. Однако она продолжала испуганно смотреть на него, как в тот день, когда он просил ее руки.
Похоже, главный свой секрет она могла держать в сердце вечно.
И все же он решил жениться на ней.
И что теперь? Теперь ребенок – уже реальность, но разум не позволял его сердцу даже притвориться, что свершилось чудо. А Джулия продолжала скрывать правду…
Однако ничего не изменилось. Он любил ее всем сердцем.
Осторожно взяв малышку из рук Джулии, Джеффри прошептал ей:
– Мерри, из-за тебя мамочка плачет. Ну что ты? У мамочки такой усталый вид.
Удивительно, но плач Мерри тут же перешел в тихие всхлипывания, а потом она и вовсе затихла, удивленная низким голосом человека, чьи сильные руки держали ее.
– Вот так-то лучше, Мерри, – проговорил Джеффри и тут же перевел взгляд на Джулию. – Джули, а я обнял тебя, поцеловал, сказал, как скучал по тебе и как люблю тебя?
– Нет.
– Так почему бы мне не сделать этого, когда малютка заснет?
– Хорошо, что я назвала ее в честь бабушки? – спросила Джулия, когда осеннее небо окрасилось первыми лучами солнца.
Мерри заснула, и они шептали друг другу ласковые слова между поцелуями.
– Конечно, – ответил Джеффри. Его голос был полон любви к Джулии и бабушке.
Его любимая бабушка была так одинока после смерти мужа. Его любимая Джулия чудесным образом смогла всколыхнуть в его памяти воспоминания о веселом смехе бабушки, о ее добром молодом сердце. Женщины близко познакомились, начав переписку, потому что Джулия робела, слыша по телефону светский голос старой дамы. Впрочем, они часто перезванивались. Более того, бабушка, еще четыре года назад заявившая, что слишком стара для путешествий, даже приехала к ним на десять дней в июле. Они чудесно провели время вместе. Джулия полюбила бабушку, а старая леди – Джулию. Теперь бабушка будет просто в восторге, узнав, что у нее родилась правнучка.
– Бабушка будет потрясена, – проговорил Джеффри. – Давай позвоним ей прямо сейчас. Скажи ей, Джули.
– Бабушка? – спросила Джулия, когда через несколько мгновений моложавый голос ответил ей на другом конце континента.
– Джулия, это ты? С тобой все в порядке?
– Да. Джеффри уже дома. Мы хотели тебе сообщить, что ребенок уже родился. У нас очаровательная маленькая девочка, и мы назвали ее Мередит.
– Мередит? – дрогнувшим голосом переспросила бабушка.
– Мы зовем ее Мерри.
– О Господи! Было ведь время, такое чудесное время, правда, уже миллион лет назад, когда дедушка Джеффри тоже называл меня Мерри, – вздохнула бабушка.
Через пять часов Джеффри позвонил врачу Мерри. Он должен был сделать этот звонок – звонок пытливого, привыкшего дважды проверять все факты журналистского ума.
Доктор подтвердил то, что Джеффри уже было известно. Мерри действительно родилась недоношенной. По мнению доктора, всего недели на четыре раньше, а уж никак не на девять. К его удивлению, для недоношенного ребенка малышка чувствовала себя отлично.
Итак, Мерри была не его дочерью. Джулия продолжала лгать ему. Факты – вещь упрямая. В середине ночи Джеффри уверил себя, что ничего не изменилось. Однако это было не так. Он любил Джулию, но теперь к чувству любви примешивались не менее сильные эмоции – обида, раздражение, страх. Но ведь сила любви должна помочь ему совладать с этими чувствами? Или они будут бушевать в отдаленном уголке его сердца, прячась все дальше и нанося его сердцу незаживающую рану, которая сможет убить их любовь?
Так мог ли он просто простить Джулии ее обман и защитить их любовь? Ведь когда-то он с радостью собирался принять чудо.
Это Джеффри было неизвестно. Он знал лишь, что должен попробовать.
Но Джулия не помогала ему, словно подтверждая, что солгала. Она предпочитала молчать и больше не просила признать ребенка. Джеффри все чаще отсутствовал дома, а в те редкие минуты, когда появлялся там и Мерри не спала, Джулия старалась унести девочку в другую комнату, подальше от него.
Джулия заботилась о своей златовласой малышке, которую так любила, но не меньше радовалась и близости мужа, который был ей так дорог. Их волшебная любовь выжила и даже расцвела – все благодаря Джулии. Ее щедрое сердце так долго страдало без любви, что теперь этого светлого чувства с избытком хватало и Джеффри, и ее милой дочери.
