Текст книги "От сердца к сердцу"

Автор книги: Кэтрин Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Джеффри задал ей те же вопросы. И Джулия дала на них те же самые ответы – других у нее не было, потому что она говорила ему правду.

– Почему ты не сообщила мне, что училась в Карлтоне, Джулия?

– Потому что для меня это было не важно. Я думала лишь о том, чтобы быть с тобой.

– И родить Мерри. – Голос Джеффри был спокойным, но в нем все еще звучало обвинение.

– Быть с тобой. И родить Мерри. Да. – Помолчав, Джулия задумчиво спросила: – Джеффри?

– Да. – «Скажи мне, Джулия, прошу тебя! Скажи правду!»

– Ты уйдешь от нас?

– Уйду от тебя? – переспросил он. Джеффри оторопел от ее вопроса, от прозвучавшего в нем страха, который она не могла скрыть. Уйти от нее? Да это он был испуган, он был предан! Джулия отняла у него сердце, а не он – у нее. – Я никогда не оставлю тебя. – Сказав это, Джеффри задался вопросом, не начал ли и он лгать Джулии.

«Может быть, однажды мне и придется оставить тебя, Джулия, для того, чтобы выжить самому. Я не верю в твою любовь, и это убивает меня».

На следующий день они занимались любовью. Бережно и нежно лаская друг друга, они улыбались. Каждый хотел любви, только любви, вечной любви. Они старались доставить друг другу как можно больше удовольствия и вспоминали свои клятвы в любви, данные всего месяц назад, на годовщину их брака…

В понедельник Джеффри позвонил ей с работы.

– Думаю, это лето будет очень занятым, – извиняющимся тоном сказал он Джулии. – Мне предстоит поездка в Европу для освещения визита президента в страны Восточного блока, двухсотлетия Бастилии и экономического саммита в Париже.

– Не говоря уже о ночных эфирах и специальных репортажах, которые тебе придется вести. Я знаю, Джеффри. Я все понимаю, – с грустью промолвила Джулия.

По сути, Джеффри говорил ей о том, что у него не найдется времени на семью. Несмотря на то что он побывал на первом уроке верховой езды, казалось, больше Мерри не интересовала его.

– Нет, детка, нет, ты не понимаешь. Лето будет занятым, поэтому я не могу строить планы, но собираюсь взять отпуск во второй неделе сентября. Я только что выяснил, что занятия в школе начнутся не раньше восемнадцатого сентября, так что у нас будет неделька, когда мы сможем побыть вместе. – Джеффри честно пытался выкроить время пораньше, но у него ничего не получалось. Никто не мог заменить ведущего передачи летом. Настоящие отцы, между прочим, планируют отпуск на июль или август заранее. – Ту неделю я буду целиком принадлежать вам, Джулия. Делайте со мной что хотите.

– Правда?

– Правда.

– Значит, ты будешь дома на день рождения Мерри! Джеффри, спасибо тебе!

– Не за что, дорогая.

– Но ты еще должен мне медовый месяц, – прошептала Джулия через мгновение.

– Выбирай любое время.

– Сегодня я заказала паспорт.

– Да что ты?

– Да. Я подумала, что, может, в октябре или ноябре, когда занятия в школе уже начнутся… – Это были храбрые слова, но она произнесла их от всего сердца, потому что готова была переступить через свои страхи ради того, кого любила.

– Когда захочешь, Джулия, когда ты будешь готова, – ласково проговорил Джеффри. – Я люблю тебя.

Глава 9

На следующее утро Кейси размышляла а том, как проведет лето в Сиклиффе. Она, как обычно, составила график работы и отдыха, заранее запланировав, когда будет делать зарядку, когда есть и что есть.

Благодаря строго упорядоченной жизни Кейси удалось достичь успеха, стать почти идеалом. Каждое утро и каждый вечер, как бы она ни устала, Кейси делала гимнастические упражнения, чтобы ее бедра оставались стройными, талия тонкой, лодыжки сухими, руки сильными, а грудь высокой. Кейси позволяла себе есть очень немного и только полезные продукты, и поэтому фигура ее оставалась подтянутой и сексуальной. Загорала она тоже осторожно. Кейси знала, что избыток солнца вреден, однако легкий загар будет удачно сочетаться с ее блестящими рыжеватыми волосами. Словом, она стремилась создать иллюзию того, что успехи достаются ей легко и она может позволить себе предаваться отдыху, подолгу лежа на пляже под лучами солнца.

Все, что делала Кейси, было рассчитано на достижение успеха… И она работала на него…

Кейси снова и снова повторяла слова, которые собиралась произнести в суде, добиваясь, чтобы и судьи, и ее противники восторгались удивительной легкостью, с какой течет ее речь. Потому что ее речь в зале суда должна быть тщательно подготовлена, как и ее внешность. Ни одного случайного слова не должно сорваться с ее уст.

Внешность Кейси менялась от случая к случаю, в зависимости от преступления, от судьи, от присяжных, от защитника обвинения, от общего настроя процесса в конце концов! Молодые адвокаты в офисе окружного прокурора в Сан-Франциско получали весьма скромное жалованье. Однако все знали, что Кейси владела огромным состоянием и что месячный доход ее трастового фонда превышал ее годовой заработок. Но Кейси и не притворялась бедной. Она носила коллекционную одежду от Шанель, Сент-Джулиана, Ле Крийона и Диора. Драгоценности предпочитала от Тиффани или Шрева, а часы – от Эбеля, Чопарда или Бленкпэйна. Иногда в числе ее аксессуаров были и очки с обычными стеклами в черепаховой или в тонкой металлической оправе от Энн Кляйн.

Картину довершала ее прическа. Свои огненные волосы Кейси обычно либо затягивала в строгий пучок, либо заплетала в толстую косу. Иногда распускала по плечам, и тогда казалось, что ее золотистые кудри поцеловало само солнце…

Перед тем как отправиться в зал суда, Кейси тщательнейшим образом изучала все подробности дела, перечитывала снова и снова статьи закона. И готовилась сама – выбирала нужные слова и подходящую одежду.

Желание выглядеть привлекательной – нежной и женственной – на слушании дела Ноба Хилла, насильника, шло скорее от ее сердца, чем от разума. Она решила, что будет блистать в шифоне и шелке пастельных, весенних оттенков. Свои потрясающие волосы она распустит.

Потому что это ведь было дело о свободе, ведь правда? – спрашивала она себя. Разве на самом деле оно не касалось свободы женщины быть при желании игривой и женственной? Быть такой, какой она хочет, и при этом ничего не бояться?

Лето в Саутгемптоне должно быть для Кейси спокойным. Для этого ей нужно всего лишь строго следовать собственному графику. Ей пообещали полное уединение. Никто не потревожит ее, не помешает ей. Все так просто…

Однако ей все же мешали собственные мысли, не дававшие покоя. Все дело было в Джулии…

«Ну почему я все думаю о ней? Джулия – это старая история, укрощенный демон».

И правда, Джулия больше не представляла для Кейси угрозы, вот только она опять выиграла. Джеффри Лоуренс, перед которым не устояла бы ни одна женщина на свете, выбрал Джулию. В глаза бросается, как он любит ее. Кейси видела лицо Джеффри, когда Джулия вышла на террасу. А потом она весь вечер наблюдала за его глазами – они были полны такой нежности, такой любви, чего-то такого необъяснимого, но очень глубокого, что Кейси от досады испытала едва ли не физическую боль.

Быть настолько любимой! Быть любимой такой, какая ты есть!

Красота Джулии расцвела от любви Джеффри. Но Кейси видела всего лишь повзрослевшую копию той застенчивой и умной девочки, которая доставляла ей в школе такие страдания. Джулия не изменилась. Она просто нашла человека – выдающегося человека, между прочим, – который полюбил ее такой, какой она была.

«Хоть когда-нибудь кто-то полюбит меня такой, какая я есть?!»

Разумеется, многие мужчины влюблялись в нее. Богатые, красивые, влиятельные, не боявшиеся ее успеха. Они очаровывались ее красотой, соблазнялись ее многообещающими улыбками, которые она расточала столь же умело, как устраивала свои представления в суде.

Но любили ли ее эти мужчины? Ее, а не ту талантливую актрису, чья игра всегда проходила на ура? Почему она никогда не влюблялась в них? И отчего, несмотря на все победы, на многочисленные успешные дела, на потрясающие представления, в которых она солировала, Кейси ни разу не испытала настоящей радости, не задрожала от счастья, не затрепетала от желания?

А что, если Кейси и эта талантливая актриса – один и тот же человек? Что, если она такая и есть? Просто идеальная, бесстрастная женщина, которой суждено жить только по правилам, запрограммированным на успех, но которые не предусматривают свободного времени для самой Кейси?

Свободного времени? Или времени быть свободной?

Но разве не было иной (ради Бога!) Кейси? Разве не было на свете маленькой девочки, которая любила бегать по песку, заигрывая с волнами, догонять заходящее солнце? Была ли та счастливая девчонка со временем потеряна навсегда или по-прежнему пряталась в душе Кейси, которая все же была способна забросить все своды законов ради того, чтобы поваляться на белом песке?

Да, эта маленькая девочка была жива и сейчас. И она бежала вниз по извилистой тропинке, ведущей к пляжу с песком, таким теплым и нежным. А потом она помчалась по берегу, догоняя пылающий диск заходящего солнца. Она пробежала полмили, милю и не задохнулась, не устала, а испытывала лишь радость общения с природой… Она почувствовала себя свободной!

А потом пляж неожиданно кончился, уткнувшись в гряду крутых скал. Пляж кончился, но в море уходила узкая коса, покрытая белым песком. Если она хотела увидеть закат (а Кейси, конечно же, хотела этого), то ей надо было найти тропинку, ведущую вверх, на скалы. Впрочем, если пробежать на самый конец песчаной косы, то перед ней, наверное, откроется потрясающий вид.

Кейси предпочла песчаный полуостров. Добежав до его конца, она остановилась и стала любоваться заходящим солнцем. Но оно тут же спряталось за скалы. Кейси выбралась на большой валун, обласканный волнами. Теплые соленые брызги обдавали ее тело, ее лицо…

Теплые… горячие…

Потому что брызги смешались со слезами на ее разгоряченном лице.

Слезы? Но Кейси никогда не плакала. Однако сейчас, оказавшись в этом райском уголке, преследуя заходящее солнце, она думала о прошлом, а может, и о будущем и… расплакалась.

Неужели она плакала потому, что не догнала солнце? Потому, что пылающее светило садилось в океан, скрывшись от ее глаз? Или слезы текли по ее щекам, потому что она пыталась поймать нечто более важное, вечно ускользающее от нее, – себя саму, свое счастье, свою свободу? Или все это тоже было недостижимо для нее?

Вдохнув теплый соленый воздух, Патрик ощутил чувство удивительного покоя.

Это был редкий, но такой желанный гость в его тревожной жизни. Правда, в прежние дни он знавал спокойные минуты. Патрик изо всех сил пытался продлить их, но они быстро заканчивались. И вдруг он обрел покой – в то самое время, когда снова вынужден был бежать. Он был в восторге от этого неожиданного дара, который удивил его так же, как удивляет луч солнца, прорвавшийся сквозь черные грозовые тучи. Было это три месяца назад.

В тот мартовский день Патрик завернул на стоянку грузовиков в Нью-Джерси в поисках работы. Он надеялся найти водителя, которому нужен второй шофер для трансконтинентального рейса, или еще кого-нибудь, кто только что прибыл с западного побережья и кому нужно помочь с разгрузкой фургона. Такой образ жизни Патрик вел уже пять лет – кочевал с места на место, изъездив всю страну, менял работу, жил каждый раз под новым именем, не имея крыши над головой.

Впрочем, дома у него никогда и не было.

Как-то раз за чашкой кофе Патрик просматривал «Нью-Йорк таймс» и заглянул на полосу, где печатались объявления о найме на работу. Это была своеобразная пытка, мрачное напоминание себе о собственной судьбе. Ему никогда не получить настоящую работу, потому что для этого требовались документы, настоящее имя, номер социальной страховки и свидетельство о рождении. Патрик не мог устроиться на постоянную работу – до этого дня.

«Срочно требуется опытный инструктор по обучению верховой езде. Саутгемптонский клуб. Звонить…»

Сердце Патрика забилось быстрее, когда он прочел это объявление. Если бы он снова смог ездить верхом… Тогда бы он обрел почти настоящий покой, почувствовал себя так, словно у него есть дом.

Итак, клуб. Патрик никогда не участвовал в соревнованиях, проводимых в Саутгемптоне. Возможно, он когда-нибудь соревновался с каким-нибудь членом клуба? Нет, Патрик был почти уверен, что этого не было. Стало быть, дело безопасное. Никто не узнает его.

Для работы требовался опыт. Патрик никогда не обучал кого-то верховой езде, но он был чемпионом. О своем опыте он мог наврать, принести с собой фальшивые рекомендации, надеясь на то, что раз уж инструктор требовался срочно, то долго раздумывать владельцы клуба не станут.

И в самом деле, менеджер клуба был в отчаянии. Весенние каникулы вот-вот начнутся. Не пройдет и нескольких дней, как конюшня клуба наполнится голосами саутгемптонских детей, которые будут ждать, что с ними займется опытный инструктор, а он взял да и ушел из клуба в другое место.

Через три часа после звонка менеджеру Патрик уже был в его кабинете.

Все свои деньги – двести двадцать долларов, – заработанные с таким трудом, Патрик собирался истратить на дорогую стрижку и клубный костюм. Он знал, как одеваются богатые, знал их привычки. К счастью, умел непринужденно носить элегантную одежду и с легкостью правильно говорил. Однажды он уже притворялся богатым, да так удачно, что все подумали, будто он и в самом деле родился в рубашке, посещал частную школу, учился в Гарварде или Йеле, а на каникулы ездил развлекаться в Европу. Ему не составит труда снова сыграть эту роль и получить работу. Однако менеджер клуба не дал ему времени приодеться и даже подстричь черные как вороново крыло волосы.

Пока поезд мчал его из Нью-Джерси в Саутгемптон, Патрик успокаивал себя тем, что настоящие наездники обычно носят джинсы, а не брюки для верховой езды.

– Вы давали уроки верховой езды? – спросил его менеджер клуба. Он скептически поглядывал на взлохмаченные волосы и поношенную одежду Патрика, однако правильная речь молодого человека произвела на него благоприятное впечатление.

– Да.

– Где?

– Везде.

– Работник нужен нам всего на месяц. – Менеджер решил не обещать пока ему золотые горы. Однако ему позарез нужен был человек, который начнет работать завтра же. После весенних каникул у него будет время подыскать более подходящего тренера на летний сезон.

– Мне будут платить наличными?

– Как хотите.

– Хочу. И раз уж я нужен всего на месяц, мне понадобится здесь жилье. Я могу спать в конюшне, а мыться в душевой для клиентов. По вечерам, разумеется.

– При конюшне есть квартирка. Она маленькая, но там есть все необходимое. Вы можете поселиться в ней.

Менеджер ждал, что Патрик Джеймс выразит недовольство тем, что его нанимают всего лишь на месяц, но, к его удивлению, молодой человек только благодарил его. Патрик оказался терпеливым, неутомимым и вообще замечательным тренером. Клиентам понравились даже его потертые джинсы, хлопковые рубашки и разношенные сапоги. По сути, его ковбойский вид даже вошел в моду. Дорогущие свитера ручной вязки от Миллера, льняные штаны для верховой езды и шелковые косынки на шею от Ральфа Лорена, а также изящные сапоги от Беверли Фелдмана были забыты в шкафах богатых поместий. Вместо них на свет извлекли старенькие джинсы, бумажные рубашки и простые сапоги. Даже обычные драгоценности для занятий верховой ездой – бриллианты, сапфиры, изумруды и рубины – остались в стенных сейфах, прячущихся за полотнами импрессионистов.

Патрик много времени отдавал тренерской работе, а в свободные вечерние часы подрабатывал барменом в клубе.

К концу весны менеджер поинтересовался, не согласится ли Патрик задержаться на некоторое время. Тренер принял предложение и не выказывал недовольства по поводу его неопределенности. По его собственной просьбе ему не выплачивали фиксированного жалованья, а раз в две недели он получал наличными лишь проценты от каждого урока да с ним рассчитывались за работу в баре. Он жил в крохотной квартирке при конюшне, а питался изысканными остатками из клубной кухни.

Поскольку Патрик не был официальным работником клуба, никто не попросил у него документов. Ему не пришлось заполнять обычную анкету, требуемую при приеме на работу, подписывать контракт и называть какие-то имена. Если бы он уехал без предупреждения, никто бы не нашел его; если бы клуб сгорел, никто и не вспомнил бы о нем.

Впрочем, менеджер надеялся, что ничего не случится, однако вопросы себе он все же задавал. Патрик так отличался от тех, кого он обычно нанимал на лето для обучения клиентов плаванию, теннису и управлению яхтой, хотя и эти люди частенько бывали для него загадкой. Патрик был красив, очень красив, но, несмотря на это, в нем было что-то диковатое. Менеджер ничуть не сомневался, что женщины – члены клуба захотят завести роман с этим красивым дикарем. Пойдет ли на это Патрик? Захочет ли следовать их правилам?

Женщины и в самом деле хотели Патрика – всегда. Он, разумеется, тоже хотел – некоторых из них, тех, с которыми ему было приятно проводить время. Секс всегда приносил ему невероятное удовольствие, давал ощущение свободы…

И все было хорошо до тех пор, пока пять лет назад Патрик не осмелился сказать «нет» одной прекрасной молоденькой богачке. Он не захотел ее, но она захотела его, и ее ярость, вызванная его отказом, лишила его всего – свободы, мечтаний, возможности жить спокойно.

Пять лет Патрик убегал. И теперь, поскольку ему вновь пришлось ездить верхом, он опять оказался среди богатых и влиятельных людей. И богатые саутгемптонские красавицы, как та богачка, захотели его. Он был нужен им как собственность, как трофей, как игрушка, которую они сами выбирали.

Однажды уже Патрик предпочел сказать «нет», и этот выбор стоил ему всего. А теперь? Если он скажет «нет» снова, надо приготовиться к новому бегству.

А если сказать «да»? Если удовлетворить их похоть? Если принять их дорогие подарки? Ему нечего было терять, кроме самоуважения и едва обретенной хрупкой свободы. Но и этого можно лишиться.

Поэтому Патрик предпочел отказать саутгемптонским красавицам, которые домогались его. С той богатой наследницей в Кентукки он был нежен и добр и поплатился за это. Теперь он был резок, почти груб с женщинами; в его «нет» звучало презрение, и это еще больше распаляло их. Богачки Саутгемптона хотели приручить его.

И вдруг почти интуитивно Патрик догадался, как выжить в этих условиях.

– Патрик, ты даешь частные уроки? По ночам?

– Нет. – Обычно больше он ничего не говорил, голос его был тверд и холоден, серо-зеленые глаза наполнялись презрением. Однако эта женщина была не так настойчива, как остальные, поэтому он добавил: – Извините. Я правда не могу.

– О! У тебя кто-то есть?

– Да.

Он наблюдал за тем, как изменилось ее лицо, когда она услышала его ложь. Оно чуть смягчилось, она явно немного завидовала сопернице, но восторгалась им.

– И ты верен ей?

– Да.

Это не было полной ложью. Патрик знал, что если он полюбит когда-то по-настоящему, то будет верен своей избраннице.

Так он узнал, что эти женщины ценили верность. Они домогались его, но замужние делали это потому, что сами были отвергнуты своими мужьями, а незамужние мечтали о любви. Патрик сказал, что у него есть любимая женщина, которой он верен, и они оставили его в покое. Так он сумел выжить среди богатых и влиятельных. И не только выжить, но и обрести мир и покой…

Мир и покой… Среди людей, которых он ненавидел. Так странно обрести мир и покой именно здесь.

Патрик смотрел вперед, на белую полоску пляжа, и наслаждался силой своего огромного черного скакуна, буквально летящего над землей. Через мгновение он пустит коня в погоню за заходящим солнцем, но сначала постарается запечатлеть в голове красоту увиденного пейзажа. Для того чтобы вечером, вернувшись домой, взяться за картину, на которой он изобразит море, небо и полосу песчаного пляжа.

Каждый раз, когда представлялась возможность, Патрик приходил сюда, чтобы полюбоваться идиллической картиной и сказать до свидания солнцу. Хозяева поместий располагали такими огромными земельными угодьями, что им было недосуг добраться до края своих владений. Проезжая верхом по дорожкам, связывающим поместья с клубом, Патрик нашел немало заброшенных дивных уголков. Он видел и живописные скалы, и цветущие луга, и все эти места стали его собственными укрытиями.

Однако в тот день он был не один. Патрик сделал это удивительное открытие, проскакав от пустующего коттеджа примерно милю в сторону скал. На оконечности полуострова стояла женщина.

Полуостров. Немало вечеров Патрик провел, любуясь изменениями на этой узкой полосе песка. Ее размеры, очертания, да и вообще существование, зависели от волн и прилива. Во время отлива белоснежная запятая выделялась на сапфировой поверхности моря. Но когда вода начинала подниматься, оставался виден лишь самый краешек полуострова, а во время полнолуния волны прилива поглощали весь крохотный участок земли.

Полуостров мог исчезнуть под водой быстро, как заходящее солнце прячется за горизонт. Полоску белого песка заливало водой до тех пор, пока она вся не исчезала под бирюзовыми волнами.

Прилив уже начался, а незнакомая Патрику женщина, видимо, ничего не замечала, поглощенная созерцанием заката и океана. Патрик пустил коня прямо по потоку воды, начавшему затоплять прибрежную часть полуострова. Воды было еще немного, к тому же, возможно, прилив будет не слишком высоким, но женщину надо было предупредить о грозящей опасности.

– Здравствуйте! – крикнул, приблизившись к ней, Патрик.

Кейси не слышала, как он подъехал. Стук копыт заглушался мягким песком и шумом прибоя. Однако звук мужского голоса оторвал Кейси от размышлений. Должно быть, это Джеффри или Эдмунд, решила она. Но кто бы из них ни появился здесь, он наверняка будет улыбаться извиняющейся улыбкой, потому что ей было обещано полное уединение.

Она, разумеется, повернувшись к ним, тоже улыбнется. Впрочем, никто и не догадается, что она плакала, поняла Кейси, дотронувшись руками до влажных щек. Следы слез полностью скрыты морскими брызгами.

Мало того, что теплые капли оросили ее лицо, они еще и промочили ее тонкую блузку, отчего она стала почти прозрачной. Влажная ткань липла к ее идеальному телу, открывая взору линии ее нежной груди. Кейси заметила это и, тряхнув гривой рыжеватых волос, перебросила несколько прядей на грудь, чтобы хоть как-то прикрыть напрягшиеся соски, проступившие под мокрой тканью.

«Похоже на рождение Венеры», – мелькнуло в голове у Патрика. Пышная золотистая шевелюра, точеная фигура незнакомки немедленно вызвали в его артистическом воображении воспоминание о полотне Боттичелли. А может, мелькнуло у него в голове, это прекрасное видение во влажной одежде и есть сама Венера, только современная, рожденная на Лонг-Айленде?

– Ой! – вскрикнула Кейси. Щеки ее запылали.

Вместо этого смущенного «ой!» ей следовало вежливо промурлыкать «привет!». Уж Кейси-то умела мурлыкать при виде удивительно красивых мужчин. Однако сейчас из-за того, видимо, что у этого красавца были серо-зеленые глаза и черные как смоль волосы, она не смогла вести себя как обычно.

Или потому, что призывное мурлыканье издавала другая Кейси? Да, та, что никогда не плачет. Та, что никогда не нарушила бы распорядка дня ради того, чтобы поглазеть на закат. Или если бы уж решилась на это, то не упустила бы пылающий диск из виду и не стала бы бродить по песку, мокнуть в воде да еще и плакать при этом.

Впрочем, не надо искать причину, почему Кейси при виде Патрика смогла лишь ойкнуть.

– Что вы здесь делаете? – спросила она.

– Думаю, я приехал спасти вас.

– Спасти? От чего? – «От меня самой? От другой Кейси?»

– От прилива.

– Прилива? – переспросила Кейси. Ей все это снится? Перед ней рыцарь в доспехах, прискакавший спасти ее от водного дракона? Да, может, он и рыцарь, но отчего-то сменил сверкающие доспехи на потертые джинсы и застиранную рубаху, расстегнутую на груди.

– Поедемте со мной, – серьезно промолвил Патрик.

И вдруг Кейси охватило удивительное чувство – ей захотелось, чтобы он командовал ею, чтобы его серьезные глаза заблестели от удовольствия, захотелось играть в ту игру, какую он захочет.

– Хорошо.

– Вы ездите верхом?

– Да, – неуверенно кивнула Кейси. Много лет назад в Атертоне она брала уроки верховой езды, но с тех пор ей ни разу не доводилось ездить на лошади. – Немного.

– Забирайтесь на коня позади меня и держитесь.

– О’кей.

Патрик подвел коня к большому валуну и удерживал его, пока Кейси взбиралась на спину скакуна.

– Держитесь! – повторил Патрик.

Кейси послушно обвила руками его талию. В том месте, где бурлящий поток хлынул под копыта вороному, он пошел медленнее, и Кейси, почувствовав его напряжение, инстинктивно крепче прижалась к Патрику, наслаждаясь его мощью и силой.

Рванувшись вперед, скакун быстро преодолел поднимающуюся воду. Когда они оказались на берегу, Патрик успокоил коня, соскочил на землю и протянул руки, чтобы помочь спуститься Кейси.

– Так это вовсе не игра, – прошептала женщина, обернувшись назад и увидев, что происходит с полуостровом.

– Нет.

– Место, где я стояла, почти скрылось под водой. – Интересно, от волнующей встречи рыцаря с драконом действительно зависела ее жизнь? Этот вопрос не давал ей покоя, потому что сейчас она явно осознала грозившую ей опасность. А если бы этот человек не проезжал мимо?

– Да, но, возможно, сегодня вода затопит не весь полуостров, – заметил Патрик. – Полнолуние было десять дней назад, а именно в это время прилив достигает наивысшей точки. Однако вам пришлось бы нелегко. Впрочем, если вы хорошо плаваете, то смогли бы оседлать волну и добраться до берега. – «Или если вы и есть Венера».

Сам Патрик плавать не умел. Окажись он на полуострове во время полнолуния, когда море поглощает всю полоску суши, он непременно утонул бы, если бы только разгневанный Посейдон не послал ему обломок доски, на которой добрая волна донесла бы его до берега. А вот волна недобрая могла унести его в открытый океан.

Кейси плавать умела. Она наверняка доплыла бы до берега и без его помощи.

– Это была не игра, – снова прошептала она, задрожав от неожиданно пробравшего ее озноба. Кейси поняла, какой опасности подвергалась.

– Я не играю в игры. Вы замерзли? Хотите надеть мою рубашку?

– Нет, благодарю вас. Со мной все в порядке.

Вечерний воздух был теплым. Тонкая ткань ее блузки быстро высохнет и скроет ее наготу. Впрочем, его взгляд и не скользнул по ее фигуре, нет, он не сводил глаз с ее лица. И, улыбаясь, терпеливо ждал.

– О’кей.

– Вы кто? – поинтересовалась Кейси. Она не обладала его терпением. «Кто вы, знающий фазы Луны и секреты моря?»

– Меня зовут Патрик Джеймс, а вас?

– Кейси Инглиш.

– Значит, Кейси Инглиш. Что вы делаете на моем пляже?

– Провожу лето в коттедже, который стоит у скалы.

– А-а, – протянул Патрик. – Только лето?

– Да, – кивнула Кейси. – Накануне Дня труда мне уже надо вернуться в город.

– Для чего?

«Для того, чтобы играть свою роль, – подумала Кейси. – Для того, чтобы быть великолепной актрисой, удивляющей мир потрясающими представлениями, сногсшибательными костюмами, остротой ума и блестящими риторическими способностями».

Патрик сказал, что он в игры не играет. Что, если с ним не играет и она? Если она вовсе не Кейси Инглиш – богатая наследница, адвокат, большой мастер играть и побеждать в играх, а всего лишь девчонка, которая танцует в лучах заходящего солнца? Просто Кейси и никто другой?

– Чтобы работать, – ответила Кейси. – Я обычная работяга.

Кейси понимала, что должна объяснить, почему проводит лето в Сиклиффе. До этого она ни разу никого не называла боссом. Потому что никогда не думала об Эдмунде, о сан-францисском прокуроре или еще о ком-то как о своем боссе. Они были просто ее коллегами, только более опытными, чем она. Однако теперь Кейси промолвила:

– У моего босса есть тут коттедж. И порученную мне на лето работу я могу выполнять там.

– Замечательно. Но похоже, этим вечером вы решили не работать?

– Да. – Кейси не сообщила ему о вещах, которые не были важными – об огромном состоянии и о своих поразительных успехах, – но если она не собирается с ним играть, ей нужно сообщить Патрику о вещах важных: – Я бежала за заходящим солнцем, но потеряла его за скалами, – тихо призналась она.

Патрик раздумывал всего одно мгновение. Это был его берег, но он готов поделить его с женщиной, которая пришла сюда с той же целью, что и он. Когда на пути ее погони за солнцем встала преграда в виде скал, она бесстрашно повернула в море. А вот когда с ним в апреле случилась такая же история, он предпочел вскарабкаться на скалы, потому что опасался свирепых волн.

– Среди скал есть тропинка, – проговорил Патрик. – Она крутая, но по ней можно подняться на луг. Оттуда вы сможете наблюдать за солнцем, пока оно не скроется за кронами деревьев. Хотите, я покажу ее вам?

– Да. Пожалуйста.

Привязав скакуна к ветке дерева подальше от воды, он повел Кейси вверх по зеленому лабиринту из деревьев и папоротника к своему лугу.

Это был волшебный луг. Багровый свет заката заливал целый океан полевых цветов, окруженный высокими соснами.

Огненный диск солнца еще некоторое время висел над деревьями, а потом скатился вниз, оставив после себя чудесный дар – нежно-розовое, с золотистыми бликами, небо.

Кейси с Патриком молча наблюдали за прощанием летнего солнца с днем. Сказать было нечего, слов не хватало, чтобы описать эту красоту, просто дух захватывало от удивления, и в душе царил мир.

Да, слов не было, однако Кейси вдруг почувствовала, что глаза ее наполняются слезами. Нет!

– Что такое, Кейси? – встревожился Патрик.

– Я не знаю, – прошептала она. И это была правда. Но потом она решила солгать: – Может, это запоздалая реакция на то, что могло произойти на полуострове?

Но Патрик не принял лжи.

– Вы плакали и раньше, – ласково сказал он.

– Да.

Кейси начала было извиняться за слезы, но Патрик остановил ее. Его тревожили ее слезы, он забеспокоился о ней. Как ни странно, рядом с Патриком Кейси почувствовала себя в безопасности. Ей было удивительно покойно на душе. Словно у нее появилось право быть ранимой и неидеальной.

– Я не знаю, отчего плакала и тогда.

– У вас всегда на все есть ответы?

«Да, всегда. Точнее, до того как…»

– Думаю, что нет. – Кейси улыбнулась милой мягкой улыбкой – прежде она никогда так не улыбалась и не изображала эту улыбку перед зеркалом. Да и заметь Кейси у себя на лице такое растерянное выражение, она бы пришла в ужас – так оно было не похоже на ее обычный уверенный вид. – Но мне бы хотелось знать ответ.

– Уверен, в свое время вы поймете. Плакать вовсе не так уж плохо.

– Нет? – с надеждой спросила Кейси. Она не знала этого! Целых двадцать семь лет дочь Керка Кэрола Инглиша была уверена, что плакать неприлично, слезы считала верным признаком слабости.