Текст книги "От сердца к сердцу"

Автор книги: Кэтрин Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

Глава 2

Высокие каблучки женских туфелек громко стучали по булыжникам конюшенного двора. Сейчас здесь было совсем тихо, но уже на следующей неделе у конюшен зазвучат детские голоса и по двору зацокают копыта лошадей. Откуда-то издалека до ушей Пейдж и Джулии доносились тихое ржание, плеск воды и шуршание сена – верный знак того, что конюхи трудятся в стойлах, ухаживая за дорогими лошадьми.

Миновав пустынный двор, женщины подошли к конторе. Инструктор был там. Сидя за столом, он изучал тетрадку в кожаном переплете с расписанием уроков. На стук каблучков, так отличающийся от привычного топота сапог для верховой езды, инструктор поднял голову и встал, когда женщины приблизились.

Стало быть, это и есть тот самый инструктор, которого так придирчиво выбирал хозяин конюшни. Пейдж ожидала, что у этого наставника по крайней мере будет аккуратная прическа. На его бриджах для верховой езды цвета слоновой кости не должно быть ни пятнышка, голубой свитер поразит своей свежестью и, наконец, высокие кожаные сапоги будут блестеть как зеркало. Раньше, думая об инструкторе, она представляла себе совершенно другого человека – этакого добродушного провинциального господина лет шестидесяти, который, возможно, говорит с легким британским акцентом.

Этому же мужчине было лет тридцать. На нем были джинсовая рубаха с закатанными до локтей рукавами, потертые джинсы и видавшие виды ковбойские сапоги. Его костюм более подходил для родео, а не для благородной охоты на лис. Глядя на этого человека, можно было подумать, что он привык объезжать мустангов, а не лошадей благородных кровей. Подобное пижонство могло приветствоваться где-нибудь на ранчо, но не среди элегантных завсегдатаев саутгемптонского клуба.

Его одежда была мятой и грязной. А сам он? Он был красив, даже очень: взъерошенные темные волосы, серо-зеленые пытливые глаза, бесстрашно глядевшие на собеседника. В длинном сухопаром теле угадывалась могучая сила, которую этот человек, однако, тщательно сдерживал. Весь – словно сжатая тугая пружина, готовая в любой момент распрямиться.

Он напоминает пантеру, решила Пейдж. Дикую, сильную, необузданную. А ведь у пантер глаза именно такого цвета. Серо-зеленого – гранит и лес, изумруд и сталь… Неистовый зимний шторм, рвущий волны Атлантики…

Глаза пантеры, встретившись в ее взглядом, были вежливы и загадочны, но Пейдж мгновенно поняла, что эти глаза могут и соблазнить. Она представила, что этот мужчина, как и Джулия, может зажечь дикую страсть. Однако в отличие от Джулии он отлично знал о своей сексуальности и понимал, какое действие она и его серо-зеленые глаза оказывают на женщин.

– Добрый день! Чем могу помочь?

Его голос удивил Пейдж еще больше. Это не был грубый голос ковбоя. Он произносил слова без малейшего акцента – речь аристократа.

– Мы искали инструктора по верховой езде, – сказала Пейдж, силясь припомнить имя, которое называл ей владелец конюшни. Кажется, он говорил о Патрике. – Патрика Джеймса, – уже твердо добавила она.

– Я и есть Патрик.

– Я – миссис Спенсер, а это – миссис Лоуренс, – представила Пейдж. – У нас с вами назначена встреча на половину второго.

– Да, но мы можем побеседовать и сейчас, миссис Спенсер.

Отвечая Пейдж, Патрик бросил быстрый взгляд на Джулию. Пейдж наблюдала за ним, желая узнать, какое впечатление на глаза пантеры произведет волшебное очарование Джулии. Будет ли это обычный взгляд хищника, которым он смотрит на свою жертву, встреча победителя с искусительницей, Адама с Евой?

Но серо-зеленые глаза оставались непроницаемыми, в них было лишь вежливое внимание. Потом Патрик повернулся к Пейдж.

– Так вас интересовали уроки верховой езды, миссис Спенсер?

– Да, для наших дочерей. Летом, – добавила Пейдж. – Девочкам, Мерри и Аманде, по девять лет.

– Они раньше брали уроки?

– Нет.

– Вы хотели бы иметь частные занятия или предпочитаете, чтобы они занимались с группой?

– Частные. Только для них двоих, – ответила Пейдж.

Кивнув, Патрик заглянул в свою тетрадь с расписанием.

– Я мог бы дать им первый урок в эту субботу в десять утра. Но потом я бы предпочел заниматься с ними по будням, если это вас устроит. Выходные я стараюсь оставлять для взрослых, которые не могут приходить в другое время.

– Замечательно, – соглашаясь, кивнула Пейдж.

Патрик уже стал было записывать в тетрадь на субботу Мерри и Аманду, словно это дело решенное, как вдруг Пейдж поняла, что Джулия еще не высказала своего мнения.

– Джулия!

– А это безопасно, Патрик? – обратилась Джулия к молодому человеку. – Девятилетним девочкам уже можно ездить верхом?

Удивившись мягкости ее голоса и тревоге, звучавшей в нем, Патрик повернулся к Джулии. Он еще не понял, искренне ли она беспокоится, но лавандовые глаза женщины были серьезными, брови на удивительно красивом лице хмурились, а изящный носик, сморщившись, потерял все свое очарование.

– Это абсолютно безопасно, миссис Лоуренс, – заверил он Джулию. Сказанных Патриком слов было достаточно. Но он чуть больше приоткрылся, приветливо добавив: – Лошади – это ведь большие добрые существа.

– Но Мерри с Амандой еще маленькие девочки, – спокойно возразила Джулия.

– Это безопасно. Не волнуйтесь. Я буду внимательно следить за ними.

– А мы сможем присутствовать на занятиях?

– Разумеется, если хотите.

– Хорошо. Благодарю вас.

Когда женщины приехали в Сомерсет, вместо того, чтобы отправиться на ленч в «Азалия-рум», Пейдж поинтересовалась, что Джулия думает о Патрике.

– Мм… – неопределенно промычала Джулия, все еще раздумывая о своем решении отдать дочь в школу верховой езды. – Мне он вроде бы понравился, а тебе?

Пейдж кивнула. «Да, мне он тоже понравился, но есть в нем что-то угрожающее, – подумала она. – Интересно, как Патрик ведет себя с сохнущими по нему женщинами? Удовлетворяет ли их голод? Или просто дразнит и играет с ними? Кто он – хищник, ищущий жертвы и пожирающий их? Однако вполне возможно, что он просто вызывает интерес у женщин. Как Джулия – у мужчин. А сам отдал сердце единственной страсти, единственной настоящей любви, как Джулия навсегда отдала всю себя своему Джеффри?»

Эти вопросы возникли в голове Пейдж, но она отогнала их. Ей, собственно, было безразлично, является ли Патрик Джеймс аморальным обольстителем, благородным дикарем или эдаким аристократическим ковбоем. Ей не было дела до того, как он проводит время за пределами конюшен. И даже если этот молодой человек стал пожирателем сердец местных дам в этом сезоне (а Пейдж предполагала, что это именно так), то ее это не касалось. Единственное, о чем она беспокоилась, – это о том, чтобы Патрик был внимательным инструктором для их девочек. И она, несомненно, будет посещать уроки, чтобы наблюдать за тем, как продвигаются дела. А поскольку первый урок назначен на субботу, то Эдмунд, разумеется, тоже придет.

– Джеффри сможет приехать на урок в субботу? – спросила она у Джулии, когда они подошли к стоянке.

– О! – воскликнула Джулия. Ее лавандовые глаза на мгновение загорелись надеждой, но тут же погрустнели. – Не думаю, что он выкроит для этого время.

– Однако, надеюсь, он не уезжает из города, – продолжала Пейдж. – В субботу вечером мы с Эдмундом даем небольшой обед.

– Мы с Пейдж намерены устроить небольшой обед в субботний вечер, – произнес Эдмунд Спенсер те же слова, обращаясь к Джеффри Лоуренсу десятью минутами позже.

Эдмунд с Джеффри встретились за ленчем в Манхэттене, чтобы обсудить кое-какие дела. Собственно, обсуждение дел заняло почти весь ленч. По просьбе Джеффри Эдмунд еще раз просмотрел сценарий готовящегося к выпуску документального фильма на тему противоиранских слушаний. За ленчем они пункт за пунктом обсуждали вопросы и сомнения Эдмунда, делали небольшие критические замечания, кое-где немного меняли текст, а в некоторых местах добавляли обтекаемое словечко «якобы». Когда ленч уже подходил к концу и им подали кофе, Эдмунд объявил, что в сценарии не осталось неточностей и недоговоренностей.

Покончив с делами, мужчины стали болтать о всяких пустяках вроде субботнего приема в Сомерсете.

– Надеюсь, что вы с Джулией свободны, – заметил Эдмунд. – Впрочем, думаю, тебе надо сначала согласовать мое предложение с ней.

Они с Пейдж жили по той же системе, то есть никто из них не мог единолично принять решение, касающееся их обоих.

– Да, мы так обычно и поступаем, – кивнул Джеффри, – но вас с Пейдж мы оба всегда рады видеть.

– Спасибо. Мы тоже.

– Так, значит, небольшой обед? – с интересом переспросил Джеффри.

Спенсеры и Лоуренсы частенько обедали вместе, но это не были званые обеды. Зато знаменитые приемы, которые Пейдж с Эдмундом устраивали в Сомерсете или в саутгемптонском клубе, всегда бывали очень торжественными и элегантными – черные галстуки, переливающиеся шелковые платья с блестками, сотни знаменитых гостей, серебряные фонтаны, извергающие струи золотистого шампанского. Но вот небольшой обед – это что-то необычное.

– Будем только мы вчетвером и новый работник моей фирмы, известнейший адвокат из Калифорнии. Этим летом она будет заниматься делом нью-йоркской адвокатуры, поэтому поживет в нашем коттедже на побережье.

– В Сиклиффе? – спросил Джеффри.

Он отлично знал этот маленький коттедж, примостившийся на небольшом утесе прямо у кромки воды. Поместья Сомерсет и Бельведер раскинулись совсем рядом и имели общую границу, тянувшуюся до утесов. Там кончался лес и открывалась великолепная панорама моря и неба. Мальчиком Джеффри часто бывал в Бельведере с родителями и нередко забредал в этот уединенный уголок поместья. Поднявшись на вершину утеса, маленький Джеффри восторженно любовался величественным океаном и мечтал о приключениях, поджидавших его за лазурной линией горизонта. Потом он спускался вниз и брел по белоснежному песку к воде, слушая громовые раскаты мощного океанского прибоя.

Джеффри никогда не качался на высоких волнах, никогда не боролся с морской стихией, никогда не сопротивлялся силе прибоя. Еще ребенком он пообещал родителям, что ни за что не станет этого делать. Но позднее, достигнув пятнадцатилетия и украсив себя голубыми лентами команды пловцов, Джеффри испытывал большой соблазн нарушить данное обещание. Высокие волны манили его, а он был очень сильным пловцом. Однако Джеффри сумел побороть соблазн, ведь он дал слово!

Что и говорить, детские воспоминания о Сиклиффе были весьма приятными, но осталось в памяти и еще одно – событие всего лишь трехлетней давности… В один чудный майский день они занимались с Джулией любовью на лугу, раскинувшемся неподалеку от моря, среди полевых цветов…

– Ну да, конечно же, Сиклифф! – воскликнул Эдмунд. – Я совсем забыл, как называется этот коттедж.

Признаться, Эдмунд вообще не помнил о существовании Сиклиффа. Пляж и коттедж находились в дальнем уголке их поместья, куда они с Пейдж почти не заглядывали – из-за Аманды и этих опасных волн.

– А она знает о высоком прибое и бурунах? – спросил Джеффри.

– Да, и пообещала нам не плавать там.

– Отлично. Кстати, Эдмунд, что это за знаменитость из Калифорнии?

– Кейси Инглиш.

– Не знаю этого имени, – признался Джеффри. – Оно известно?

– Пока нет. Но скоро будет.

– Твой ответ впечатляет.

– Эта женщина тоже впечатляет. Весьма. – Улыбнувшись, Эдмунд добавил: – Кейси всю жизнь кого-то поражает. Еще учась в средней школе, она посещала Карлтонскую академию, расположенную к югу от Сан-Франциско. Карлтон – заведение для избранных, академически строгое и очень дорогое. Но ведь ты жил в Бей-Эреа, Джеффри, так что, наверное, слышал о нем?

– Да, – кивнул Джеффри. – Некоторые из моих одноклассников по Стэнфорду поступили в Карлтон. Насколько мне известно, все они процветают.

– Думаю, процветают все выпускники Карлтона. При поступлении к абитуриентам предъявляются очень высокие требования. Так что, кем бы ты ни был и сколько бы денег у тебя ни было, место в Карлтоне просто так не получить. Кстати, большинство студентов там не только весьма богаты, но и обладают блестящими способностями. Особенно талантливые юноши и девушки могут получить стипендию, даже если их родные и не владеют внушительным капиталом.

– Вроде Кейси?

– Что? Нет! У Кейси не было проблем с деньгами, хотя, думаю, она без труда получила бы стипендию, если бы нуждалась в ней. Кейси была первой в своем классе.

– Лучшая из лучших.

– Да. Она блестяще училась и на последнем курсе в Беркли, и когда была студенткой юридического факультета в Гастингсе. Кейси подрабатывала летом в нашем сан-францисском офисе, когда училась на юридическом. Мои партнеры очень хотели оставить ее у себя, но им пришлось смириться с тем, что после окончания университета она присоединится к Инглишу и Макэлрою.

– К Инглишу?

– Да. Отец Кейси – Керк Кэрол Инглиш.

– Ну и ну! Это имя мне известно. – На лице Джеффри мелькнула легкая улыбка. Кто же не слышал о Керке Кэроле – Кей-Кей – Инглише? Всемогущий адвокат и его впечатляющие успехи в суде стали легендой.

– Еще бы. Но как бы там ни было, блестяще закончив юридический факультет Гастингса, она, ко всеобщему удивлению, поступила в сан-францисский офис окружного прокурора.

– Может, из соображений альтруизма?

– Не уверен. Мне известно, что она стремилась набраться опыта. Кейси чувствовала, что знания, полученные на юридическом факультете, несколько академичны, ими трудно воспользоваться в реальной жизни. Впрочем… Может, и без альтруизма не обошлось. Кейси – яркая сторонница законности.

– Законности? Эдмунд, а я-то думал, что законность для судей и адвокатов – это… – Джеффри замолчал, подыскивая слово потактичнее.

– Ты полагаешь, что для них главное – выигрывать? – предположил Эдмунд. – Несмотря ни на что? Есть подходящий эвфемизм, Джеффри: «Предоставить наилучшую защиту».

– Ах да.

– Так вот, работая в сан-францисском офисе, Кейси умудрялась делать все: и предоставлять лучшую защиту, и добиваться законности, и выигрывать. Каких только дел она не вела! Выиграла множество крупных дел, хотя ни одно из них не могло сравниться с последним. Ответчик был весьма влиятельным в политических кругах адвокатом.

– Звучит невероятно.

– Мало того, что невероятно, это же профессиональное самоубийство. Окружной прокурор передал ей его, не надеясь на успех. Особенно если учесть, за что на адвоката подали в суд.

– А за что же?

– За изнасилование. Причем это не было изнасилование, совершаемое посреди ночи маньяком. Нет, он изнасиловал свою знакомую. Такое дело можно счесть почти безнадежным.

– Однако Кейси взялась за него?

– Кейси встретилась с пострадавшей и… поверила ей. В своей защитной речи Кейси сумела доказать жюри, что в интимные отношения люди должны вступать только с обоюдного согласия. Жюри оставалось вынести решение.

– И Кейси убедила присяжных? Она победила?

– Победила законность. Пока шел суд, появились другие женщины – тоже жертвы насилия. В общем, в результате обвиняемый был признан виновным.

– Представляю, как шло слушание.

– Да, то был звездный час Кейси. После этого дела она решила уйти от окружного прокурора и поступить в фирму «Ист-Коаст». Не сказать, что дело насильника из Ноб-Хилла обошло все газеты, но в юридических кругах оно стало широко известно. Неожиданно все юридические фирмы захотели пригласить ее на работу.

– Но это удалось только вам, – заметил Джеффри. – И теперь она проведет лето в идиллическом уголке Лонг-Айленда.

– Надеюсь, что он кажется ей идиллическим, – задумчиво промолвил Эдмунд. – Кейси не признается в этом, но, думаю, она устала от работы. Кстати, многие адвокаты, включая и ее отца, критиковали Кейси за то, что она взялась за это дело. Короче, она несколько месяцев была на виду, и я решил, что ей не помешает хоть немного пожить в уединенном уголке. – Эдмунд улыбнулся. – И я рад, что она сможет вытянуть свои длинные ноги на пляжном песочке, а не на Пятой авеню, где ее может заметить Эйлин Форд.

– Что?! – Эдмунд опасался, что Кейси будет замечена одним из ведущих модельеров Нью-Йорка.

– Так ты представил себе, что Кейси за женщина, Джеффри?

– Мм… – задумчиво промычал Джеффри. Да уж, он представил себе ее: Кейси Инглиш в его воображении была умной, некокетливой, некрасивой и немного жесткой особой. – Скажи мне сам, какая она?

– Мало того, что Кейси – блестящий адвокат, преданный делу правосудия, так она еще и красивая, очаровательная женщина.

– С нетерпением буду ждать встречи с ней.

– Я уже сказал, что вы с Джулией можете оказаться единственными гостями. Однако Пейдж, кажется, хочет еще позвонить Дайане и узнать, не смогут ли они с Чейзом присоединиться к нам. Вы ведь, кажется, все еще не знакомы с ними?

Это давно уже стало у них шуткой. Вот уже два года, несмотря на обоюдное желание, Джеффри с Джулией и Дайана с Чейзом никак не могли встретиться. Всякий раз, когда Эдмунд с Пейдж устраивали свои званые вечера в Сомерсете или в клубе, одна из двух пар по какой-то причине не могла присутствовать. И каждый обед в «Ле Серк», «Ла Коте Баск» или в «Лютес», о котором договаривались загодя, почти за шесть недель, в последний момент обязательно срывался: Джеффри нужно было лететь то в Чернобыль, то в Манилу или в Локерби. Или же монтировать в студии свежий материал о какой-нибудь катастрофе. А Эдмунду могло вдруг понадобиться, например, срочно разработать новую стратегию защиты. Дайана была вынуждена делать операцию на сердце, даже если у нее был выходной, а у Чейза то и дело что-то происходило в строящемся отеле. Когда Мерри заболела корью, Джулия не решалась оставить ее; правда, Эдмунд с Пейдж в тот раз даже испытали некоторое облегчение, увидев через несколько часов мелкие красные пятнышки на нежной коже Аманды. Во всяком случае, они оказались дома, когда заболела и их дочь.

– Нет, я все еще никого из них не видел. Правда, сегодня в три у меня деловое свидание с Дайаной.

– Свидание? С Дайаной? Джеффри, что это значит?

– Дело в том, что у меня назначено интервью с Дайаной. Впрочем, это и интервью-то назвать нельзя, потому что не будет ни осветителей, ни камер. Просто мы побеседуем минут пятнадцать. Она не смогла назначить встречу на другое время, так что я вынужден был согласиться.

– Это она завтра делает операцию на сердце советскому послу?

– Да. Вообще-то это большое событие. В русле политики взаимопонимания и гласности. Моя задача – сделать несколько репортажей об этой операции, поэтому хочу заранее узнать как можно больше подробностей. А это означает, что я наконец-то познакомлюсь со знаменитой Королевой Сердец.

– Не думаю, что Дайане нравится это прозвище, – неожиданно заметил Эдмунд. – Правда, она никогда не говорила об этом, но у меня сложилось такое впечатление.

– Серьезно? Это интересно, – проговорил Джеффри.

– Очень, – нахмурившись, кивнул Эдмунд. – Хорошенькие получатся заголовки: «Дайана и Чейз! Королева Сердец и мужчина, который вот-вот станет королем!» Весь Манхэттен может стать их королевством, кроме…

– Трамп-Кард, – договорил за него Джеффри.

– Трамп-Кард, – спокойно повторил Эдмунд, признавая тем самым, что участвует в битве двух гигантов.

Это была битва, ведущаяся, правда, разными способами, однако каждый из ее участников рвался оставить свой след на голубом небе Манхэттена. Это была битва за Манхэттен, за бессмертие.

– Знаешь, – продолжал Эдмунд, – раз уж у нас не получается совместный обед, когда мы намечаем встречу загодя, то, мне думается, стоит попробовать организовать все в последнюю минуту. Впрочем, и в этом случае все может измениться, если Дайану вызовут в субботу к очередному больному.

– Да ты задумал грандиозный вечер, – промолвил Джеффри, просматривая список приглашенных. Достаточно было бы позвать только названных в списке мужчин, чтобы считать это мероприятие выдающимся событием. Так нет, приглашались еще и женщины, от одних имен которых голова шла кругом, – известнейший хирург-кардиолог, именитый адвокат, талантливый архитектор и… Джулия, его Джулия, которая ушла из средней школы за месяц до ее окончания, чтобы выйти за него замуж и родить дочку.

Не будет ли Джулия испытывать неловкость среди таких блистательных дам? Правда, с Пейдж у нее проблем не возникнет, это понятно, но как поведут себя Дайана и Кейси? Этого Джеффри не знал. Зато ему было заранее известно другое: его потрясающе красивая жена, способная с легкостью поддерживать разговор на любую тему, будет, как обычно, молчать. Испытывает ли Джулия страх, обдумывает ли линию своего поведения, что чувствует? На все эти вопросы Джеффри не мог дать ответов.

Одно он знал наверняка: ему она ничего не скажет.

– Мне не терпится познакомить Кейси с Джулией, – проговорил Эдмунд после недолгого молчания.

Джеффри удивленно посмотрел на приятеля, спрашивая себя, не почувствовал ли чуткий и добрый Эдмунд его тревогу за Джулию. Однако лицо Эдмунда оставалось абсолютно спокойным.

– Ты хочешь, чтобы Кейси познакомилась с Джулией? – недоуменно переспросил Джеффри. Зачем? Что общего у Кейси с его женой? Правда, они обе умны и красивы, но Кейси проведет лето, вникая в дела нью-йоркской адвокатуры с тем, чтобы ее имя загремело в Нью-Йорке, как оно ранее гремело в Сан-Франциско. Джулия же, как обычно, все лето будет занята Мерри.

– Да. Правда, я не знаю, каким временем располагает Кейси, точнее, сколько времени она выделит на отдых. Несомненно, она захочет изучить здесь все досконально. А если у Кейси вдруг окажется свободная минутка, думаю, она сможет проводить его с Джулией.

– С Джулией? Но почему?

– Обе женщины выросли в северной Калифорнии, к тому же они почти одного возраста.

– Одного возраста? – Джеффри нелегко было представить себе, что описанная Эдмундом женщина была привлекательной и очаровательной. Однако сообщение о том, что она еще и одного возраста с его женой, просто потрясло его.

– Почти, – отозвался Эдмунд. – Кейси всего на год старше Джулии.

Вернувшись в четверть третьего в телестудию, Джеффри узнал, что звонила секретарша Дайаны Шеферд. Она просила передать, что Дайана не сможет, как было договорено, прийти на встречу в три часа.

– Секретарша сообщила, – сказал ему администратор, – что доктор Шеферд все еще в операционной.

– Это ужасно, – саркастически произнес Джеффри.

Еще утром, наткнувшись на явное сопротивление регистратора, Джеффри сам потратил немало времени и терпения, разговаривая с секретаршей Дайаны. Он выслушал сообщение о том, как доктор Шеферд занята весь день, а потом сказал, что может встретиться с ней в любое удобное для нее время, кроме разве что времени вечернего эфира. Секретарша Дайаны была вежлива, но тверда. Однако Джеффри тоже был вежлив, но еще более тверд.

В конце концов они сошлись на том, что доктор Шеферд сможет принять его минут на пятнадцать – двадцать ровно в три. И вот теперь…

– Секретарша сообщила, – продолжил администратор, – что доктор Шеферд согласна встретиться с вами после вашего эфира, в ее офисе в восемь вечера. Если захотите…

– Захочу, – буркнул Джеффри. – Вы передадите ей, что я согласен?

– Разумеется.

– Хорошо. И спасибо.

Джеффри направился в свой кабинет. На его рабочем столе лежала папка с информацией о докторе медицины Дайане Шеферд, собранной его командой за последние часы. Теперь у Джеффри появилось достаточно времени, чтобы изучить все материалы до встречи, если, конечно, она состоится. Да, времени хватит и на Дайану Шеферд, и на подготовку к вечернему эфиру, и на короткий отдых, и на звонок Джулии…

Джеффри часто звонил Джулии – иногда чтобы просто сказать «привет!» и услышать ее голос.

– Привет, Джули!

– Джеффри. – В мелодичном голосе Джулии звучали удивление и радость, как всегда, когда он ей звонил. – Как прошел ленч с Эдмундом?

– Замечательно. А Пейдж говорила тебе о субботнем обеде? – «Он пугает тебя?»

– Да, – пробормотала Джулия, пытаясь припомнить, что именно Пейдж говорила об обеде, потому что мысли ее были заняты другим. – Кажется, на обеде будет какая-то женщина-адвокат, поступившая на работу в фирму Эдмунда. Она поживет в их коттедже на берегу… Джеффри!

– Да, дорогая? – Он уловил в ее голосе тревогу. «Скажи мне, Джулия. Если ты не хочешь идти на этот обед, то я не возражаю».

– Я только что договорилась о том, чтобы Мерри брала уроки верховой езды в клубе. Что ты скажешь на это?

– Почему бы и нет? – неожиданно сухо ответил Джеффри, почувствовав внезапный укол в сердце. Джулия перевела разговор на Мерри… вместо того чтобы обсудить с ним приглашение Эдмунда и Пейдж.

Мерри… Любимая, дорогая дочь Джулии, живой символ самого большого обмана ее жизни, постоянное напоминание о том, что он не может всецело доверять женщине.

– Просто я подумала, что это может быть опасно, – тихо ответила Джулия, едва сдерживая слезы и гнев.

Да-да, старые и знакомые слезы, но вот гнев – это что-то новое. Прежде Джулия сердилась только на себя саму, а вот в последнее время стала то и дело злиться на Джеффри. На Джеффри, которого она так сильно любила, а он по-прежнему – и это после стольких лет! – отказывался любить их дочь.

Джеффри уловил боль в ее голосе и тут же напомнил себе о собственном обещании, данном жене три недели назад, накануне десятой годовщины их свадьбы. Он тогда сказал: «Да, Джулия, да. Если ты этого хочешь. Мы будем семьей». И еще он напомнил себе о зароке, который дал себе: «Я постараюсь».

– Не думаю, что это опасно, дорогая, – ласково произнес Джеффри. – Особенно если она будет брать уроки в клубе. Когда начнутся занятия?

– В субботу, в девять утра.

– Хочешь, чтобы я пошел с тобой? – предложил Джеффри.

– А ты сможешь?

– Конечно.

– Спасибо тебе.

«Да, дорогая моя Джулия. Я люблю тебя, я дал тебе обещание». Джеффри не хотелось больше думать об этом, но горькие мысли постоянно преследовали его. «Но ведь и ты кое-что пообещала мне – целых десять лет назад! Ты поклялась, что лжи больше не будет».

Переведя дыхание, Джеффри заставил себя вернуться к волновавшей его теме:

– Джулия! Я напомнил тебе о субботнем обеде.

– Ах да. – Джулия нахмурилась, пытаясь вспомнить, что говорила об обеде Пейдж. Кажется, приятельница говорила о предстоящем вечере с большим энтузиазмом. – Думаю, нам стоит пойти. Мне показалось, что Эдмунд в восторге от того, что эта женщина будет работать в его фирме.

– Да, так и есть, – отозвался Джеффри. – А Пейдж сказала тебе, что она почти твоя ровесница?

– Нет. Ты серьезно? Думаю, новая гостья произведет потрясающее впечатление.

– Да. – Джеффри тихо вздохнул. Если Джулию что и волновало или пугало, он об этом не узнает.