Текст книги "Авантюристка"

Автор книги: Кэтрин Нэвилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Киви схватил с журнального столика какой-то еженедельник и принялся листать его, а сам при этом так елозил на кресле, что было ясно, терпение его подходит к концу.

– Тор переоборудовал немного мою аппаратуру, он называет это инженерным усовершенствованием, и теперь мы можем поместить восемь сертификатов на одном отпечатке одновременно. Если, к примеру, печатать облигации стоимостью по сто тысяч, то с помощью одного отпечатка мы получаем едва ли не миллион баксов! Учитывая кое-какие наши планы, это совсем не плохой результат!

Постаравшись заслониться настольным письменным прибором, я наблюдала за истерически подергивавшимся Киви. Он готов был вот-вот взорваться, и я уже почти не слушала болтовню Джорджиан.

Вдруг он вскочил, отшвырнул журнал и принялся метаться по кабинету, с каждым разом подбираясь все ближе к телефону. Я, как могла, заслонила аппарат своей широкой спиной и отвечала на реплики Джорджиан маловразумительными междометиями, но Киви уже дышал мне в затылок.

– Ну, а как же с основной линией? – не выдержала я, стараясь укротить многоречивость моей подруги. – Вы не выбились из графика, готовы приступить к следующей стадии?

– Мы будем готовы на той неделе – а может быть, и раньше, – заверила она.

Черт, а я-то даже ещё не подобралась к паролям для файлов.

– Но послушай, Верити, теперь, когда это вот-вот случится, я чувствую, как начинаю впадать в панику, понимаешь? Ведь будет незаконно, если нас поймают на полпути. Я не могу понять, так ли уж мне этого хочется? А что чувствуешь ты?

– То же самое.

– Мы же не намерены воровать эти самые деньги. Единственным утешением мне служит то, что мы преследуем исключительно благие цели.

– Я тоже так считаю.

– Конечно, во всем этом имеется элемент авантюры. Когда Золтан рассказал про пари, я поняла потом будет хоть что-то стоящее вспомнить про свою жизнь.

– Я тоже.

– Ас другой стороны, если нас схватят, мы можем передать всю добычу Матери Терезе, возможно, это хоть чуть-чуть скрасит моё пребывание за решёткой.

– Мне тоже.

Киви переменил позицию и пыхтел теперь не за спиной, а мне в лицо. Потом сорвал с носа очки и попытался прожечь меня взором.

– Я тоже, мне тоже!.. – передразнил он. – Что это ещё за деловая беседа?

– Прошу прощения, – обратилась я к Джорджиан, – но у меня в офисе внезапно подскочило напряжение, – а потом сказала Киви. – Вы же видите, я говорю по телефону. Может быть, мы отложим предстоящую разборку на более удобное время?

– Мы будем говорить, и говорить сейчас, Бэнкс, – прохрипел Киви. – Меня не вытащат отсюда ни дикие лошади, ни даже сам Господь Бог; считайте, что я прирос к полу. А теперь кончайте вашу болтовню, да поскорее.

– Прошу извинить меня, мистер Виллингли, – раздался от дверей голос Павла. – У меня на телефоне миссис Харбинджер. Она говорит, что её босс требует вас к себе в кабинет – и немедленно.

Миссис Харбинджер была секретаршей Лоренса. Я мило улыбнулась, разглядывая Киви, который прирос к полу в сильном замешательстве.

– Скажите, что я отправлюсь через пару минут, – пробурчал он наконец.

– Не лучше ли тогда вам самому переговорить с нею, сэр, – предложил Павел. – Она ещё не отключилась от моей линии и сказала, что по указанию босса пытается разыскать вас с самого утра, но вы отсутствовали в своём офисе.

– Мистер Виллингли присутствовал в моем офисе с самого утра, – вежливо подсказала я. Киви злобно уставился на меня.

– Да, и наконец-то его удалось здесь отыскать. Мне кажется, это что-то серьёзное, сэр, – в унисон мне отвечал Павел.

– Ну ладно, ладно, – проворчал Киви, топая к двери. – Но вам лучше не отлучаться из своего кабинета. Когда я вернусь, Бэнкс, желаю найти вас здесь и в этом самом кресле.

И он отбыл, а мы с Павлом улыбнулись друг другу.

– Что у вас там творится? – дошёл до меня из трубки голос Джорджиан.

– Табун диких лошадей и даже сам Господь Бог только что явились ко мне в кабинете и уволокли прочь моего босса, – пояснила я.

– Похоже, ваша жизнь в Бэнкс вовсе не такое уж болото, каким я его всегда представляла, – заметила Джорджиан.

– Это всего лишь минутка юмора, – посетовала я. – Ну, а теперь давай кончать, мне нужно обзвонить кучу народа. И велено находиться в моем собственном офисе и в моем собственном кресле. Вот только мой офис отныне будет располагаться не на тринадцатом, а на тридцатом этаже.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Просто бурчу себе под нос, – отвечала я. – Лучше скажи мне толком, как далеко удалось вам продвинуться?

– Я напечатала пустые копии всех облигаций, которые принёс Тор. Но мне теперь нужны образцы подлинных ценных бумаг, с которых я могла бы списать номера и псе прочее и впечатать на мои подделки. И это может произойти в любой день, в любой момент. Все зависит от 'Гора, и он уже присматривает работу.

– Работу? Но для чего? Он же и так владеет целой компанией, – удивилась я.

– По-моему, ему необходима именно эта работа, – настаивала она. – Послушай, вот как все должно произойти…

НАКОПЛЕНИЕ КАПИТАЛА

Я был юн и неопытен. Но время моё пришло. Раньше начнёшь – раньше закончишь. В те дни я постоянно был на ногах, не позволял себе лентяйничать. Лучше прикрыть ноги обувью, чем саваном – таков был тогда мой девиз.

Кто рано встаёт, тому Бог даёт.

Бук Уайт. Книга Дэниэа Дру

Вторник, 8 декабря

Дюк Джимми расстегнул ширинку и принялся обрызгивать асфальт в своей любимой подворотне на Третьей авеню. Затем, застегнув штаны, он прикрыл живот старым, но тёплым кашемировым свитером, который получил в своё время в Армии Спасения Святого Марка. Свитер цвета красного вина прекрасно гармонировал с заплатанным твидовым пиджаком, подаренным Миссией Божественного Озарения.

Он направился к Юнион-сквер, где надеялся разжиться, как обычно, утренним подаянием. Там ему было известно здание с тёплыми вентиляционными решётками: сидя на них, можно было с удовольствием и не спеша попивать то, что удавалось раздобыть на завтрак. Но это утро оказалось намного холоднее, чем представлялось поначалу. И пока он доковылял до Юнион-сквер, его руки, которые он глубоко засунул в пустые дырявые карманы, превратились в ледышки, а в башмаки набился холодный и колючий снег. Даже газеты, которыми он предусмотрительно обернул ступни ног, не спасали от холода.

Он устроился у решётки, мрачно созерцая дырки на одном из башмаков, который снял и держал в руках, и вдруг заметил, что за ним наблюдают. Равнодушно оглядев незнакомца, Дюк Джимми ощутил какое-то неудобство, заставившее его присмотреться повнимательнее. Наконец он понял, в чем дело. Джимми никогда не видел такого выражения глаз, как у этого незнакомца. Его глаза походили на глаза мартовского кота, почувствовавшего весеннюю озабоченность кошачьих забав.

– Приятного вам утречка, сэр, – вежливо поздоровался Джимми.

– Хэлло, – отвечал Тор. – Утречко сегодня холодное, чем ожидали. Тебе, поди, не очень-то уютно в такой одежонке?

– Совершенно верно, – согласился Джимми. – Я вот как раз сидел и думал, что бутылочка красного винца неплохо бы согрела мои старые кости.

– Позволь спросить, – сказал Тор, – не можешь ли ты на минуту встать на ноги?

– Надеюсь, вы не собираетесь меня ограбить, – прохрипел Джимми, напяливая башмак и поднимаясь перед Тором. – В таком случае, вы будете разочарованы: в моих карманах пусто.

Тор медленно обошёл вокруг оборванца, оглядывая его с головы до ног.

– Кажется, ты подойдёшь, – сказал он старому бродяге. – Не хотел бы ты подзаработать деньжат?

– Смотря сколько и как, – заинтересованно ответил Дюк Джимми.

– Мы с тобой, похоже, одного роста. Да и размеры одежды совпадают. Как ты отнесёшься к тому, чтобы нагнать мне свою одежонку? Я имею в виду только то, что сверху, – нижнее бельё меня не интересует, – торопливо добавил Тор. До него донёсся густой запах перегара, и он засомневался, удастся ли дезинфицировать эти лохмотья, чтобы избавиться от наверняка висевших в них вшей.

– А сколько вы мне предложите? – спросил Джимми. – Учтите, это, можно сказать, моё фамильное наследство, и я не смогу позволить себе за бесценок расстаться с ним.

– Пятьдесят долларов, – отвечал Тор.

– Недурно, – согласился Джимми. – Но во что же мне прикажете одеться, если я продам вам своё последнее барахло?

– Тор об этом не подумал. Его вовсе не устраивала перспектива таскаться с бродягой по магазинам подержанного платья, чтобы приобрести замету.

– А как насчёт той одежонки, что надета на вас? – выдвинул Джимми встречное предложение. – Ведь размеры у нас одинаковые.

– Этот костюм слишком дорого стоит, – неуверенно возразил Тор.

– Вот и чудно, – подхватил Джимми. – Ведь меня не даром кличут Дюк[13]13
  Герцог (англ.)


[Закрыть] Джимми – ежели вижу добротную вещь, я уж её не упущу.

– Будь по-твоему, – завершил разговор Тор.

Расположенное в самом сердце Манхэттена курьерское агентство было битком набито потными телами. Непрерывный гул голосов, словно морские волны, периодически затихал в те моменты, когда клерк выкрикивал чей-то личный номер.

Тор пытался пробиться к конторке из задней части помещения, когда услышал свой номер. Он был окутан плотным облаком запахов от растворителей, употребляемых в химчистке, вместе с вонью, пропитавшей его тряпьё после дезинфекции. Однако никто в этой потной толпе не почувствовал столь специфические запахи.

Следом за клерком он прошёл в просторную заднюю комнату, в которой стояло множество столов.

– Мистер Дюк? – уточнил служитель, не удостоив взглядом своего опрашиваемого.

– Да – Джимми Дюк, – отвечал Тор, стараясь спрятать ухмылку.

– Я бы хотел вписать сюда Джеймс, – вы не против? Ведь вас крестили под этим именем?

– Приятели кличут меня Джимми, – сказал Тор.

– Хорошо, – продолжал служитель. – Могу я взглянуть в ваш опросный лист? – И, пробежав глазами протянутую Тором бумажку, добавил:

– Вы когда-нибудь выполняли подобную работу?

– Я был рассыльным в зеленной лавке, – сказал Тор.

– А, да, здесь вы об этом и написали, – кивнул служащий. – Ну что ж, давайте я разъясню ваши обязанности. К нам поступают вызовы как из брокерских контор, так и из пунктов обмена ценных бумаг. Если вас вызовут, вы отправляетесь по указанному адресу. Там будут приготовлены ценные бумаги, уложенные в сумку. Прежде чем выдавать брокеру расписку, необходимо обязательно проверить наличие ценных бумаг по списку. После этого их при вас упакуют и поставят пломбу, чтобы все были уверены в сохранности документов.

– Что я должен делать потом? – спросил Тор.

– Доставить их в Трест депозитов, где ценные бумаги примут на хранение. Там тоже должны будут проверить по списку наличие всех документов и выдать вам расписку. За доставку мы берём с них десять долларов, вам же будут платить по восемь долларов в час. Большая часть поручений займёт совсем немного времени, поскольку почти все конторы такого рода расположены в деловой части города. Для разъездов вам предоставляется мотоцикл. Вот и вся премудрость.

– Отлично, – сказал Тор. – Когда приступать к работе?

– Обычно на проверку досье и заключение договора уходит около двух недель. Но, судя по анкетным данным, у вас не было приводов в полицию, к уголовной ответственности вы не привлекались. Поэтому, учитывая, что у нас дел невпроворот, можете начинать работать прямо сейчас. А когда через неделю-две ваши бумаги и договор будут готовы, мы просто перешлём их по месту работы. Завтра утром в восемь обратитесь в рассыльную контору на Броад-стрит, где вас будут ждать.

– Хорошо, – ответил Тор и удалился. Он не станет дожидаться, пока перешлют его досье и договор, по той простой причине, что за это время уже успеет выкрасть все, что нужно.

Среда, 9 декабря

В девять часов утра девятого декабря в двери брокерской фирмы «Меррил Линч» вошёл мужчина в потрёпанном твидовом пиджаке и темно-красном свитере.

Заляпанные грязью брюки были стянуты у колен мотоциклетными клипсами. В руках у него была папка-скоросшиватель, в которой находилась толстая пачка бумаг.

– Доставка в Депозиты, – сказал он, приблизившись к конторке регистратора.

– Вы – курьер? – уточнила она, и Тор кивнула. – Поднимитесь этажом выше.

Тор поднялся в лифте на следующий этаж. Перед ним открылся длинный пустой коридор. На двери в его дальнем конце висела табличка: «Доставка». Он нажал на дверную ручку, и та бесшумно распахнулась.

– Доставка в Депозиты, – сообщил Тор мужчине, сидевшему за стеклянным окошечком.

– О'кей, он здесь! – крикнул мужчина через плечо. – Шевелитесь, ребята, время дорого. Есть ещё что-нибудь от «Эй» до «Джей»? У меня до сих пор нет пачки от «Ейч» до «Эм». Лишь от «Эс» до «Зет», пока полный комплект…

Он с фантастической скоростью прошёлся по громоздившимся на его столе пачкам ценных бумаг, сверясь со своим списком.

– О'кей, теперь вроде все на месте, – обратился он к Тору.

Затем они уже вдвоём, сверяясь со списком, стали проверять наличие ценных бумаг. Тор уложил их в холщовую сумку, которую протянул ему служащий. Потом написал расписку, а клерк поставил свою подпись на одной из бумаг в папке у Тора.

– Вы располагаете их в алфавитном порядке? – поинтересовался Тор.

– Ну да, а вам-то зачем это знать? – ответил служащий.

– Если мне прикажут вернуть часть из этих бумаг, я должен принести их опять вам?

– Нет. Они направляются в отдел поступлений – пажом выше.

– Спасибо, – сказал Тор. Обернувшись к двери, он пробормотал:

– Воистину правая рука не ведает того, что творит левая.

– Что такое? – переспросил мужчина, уже занявшийся какими-то своими делами.

– Цитата из Библии, – отвечал Тор, закрывая за гобой дверь.

Пожалуй, теперь только библейское чудо поможет подвести точный баланс входящих и исходящих ценных бумаг, именно тех, какие он нёс сейчас в холщовой сумке, подумал, Тор, шагая обратно по коридору. Когда ценности распылены по многим конторам и с ними работает такое же множество служащих, вряд ли возможно подсчитать, сколько долларов входит и выходит сквозь двери «Меррил Линч» каждую минуту. Тор самодовольно улыбнулся.

Снег на мостовой превратился в немыслимую грязную кашу. Тор подошёл к своему мотоциклу и положил сумку с бумагами в некое подобие багажника, прикреплённого к задней части рамы. Сняв замок с мотоцикла, он завёл мотор и с грохотом покатил через бетонно-стеклянные джунгли Уолл-стрита.

Часов позже, обляпанный грязью и нагруженный множеством холщовых сумок, его мотоцикл осторожно притормозил возле входа в метро на Уолл-стрит.

Кое-как дотолкав мотоцикл до специального места на стоянке, Тор запер его на замок и перевесил сумки к себе на плечо. Слегка крякнув под их тяжестью, он спустился в метро.

Как только горничная распахнула перед ним двойные внешние двери, ему навстречу бросилась Лелия.

– Майн Готт ин химмелы! – восклицала она. – Мокрый! Мокрый! Кес кель фэт? Не позволяйте ему войти – он испортит мой паркет! Что хочет он делать?

– Лелия, моё очарование, где же ваше радушие, – отвечал Тор, пытаясь носовым платком стереть слой грязи с лица.

– Ах, мон шер, – причитала Лелия. – Что он" с вами сделали?! Вы одеты как нищий, и такой грязный! Где вы только в таком тряпьё?

– Это самая подходящая одежда курьера, – заверил он её. – И я изрядно в этой работе преуспел. Агенты в брокерских фирмах могли заподозрить неладное, если бы я явился к ним в своём дорогом костюме. Похоже, они предпочитают курьеров, больше похожих на оборванцев.

– Вы должны немедленно снять эти сумки, и мы попросим Нану приготовить для вас отличную горячую ванну, – сказала она, слегка сморщив носик от донёсшегося до неё запаха.

– Мне некогда принимать ванну, дорогая, – возразил Тор. – Где Джорджиан? Пришло время и ей заняться делом.

Джорджиан поджидала в Павлиньей комнате, раскладывая по местам бумаги и настраивая в который раз свою аппаратуру. Тор с Лелией перетащили туда все привезённые им холщовые сумки. Открывая одну за другой, они тщательно регистрировали, что и откуда доставали, складывая отобранные для работы ценные бумаги в отдельную стопку на полу.

Лелия, кроме того, записывала цену каждой бумаги, которую они собирались подделать.

– Ты бы хоть руки вымыл, прежде чем хвататься за них, – заметила Джорджиан. – Ты же все тут перепачкаешь.

– Если ты сделаешь своё дело как следует, – Тор сверкнул белозубой ухмылкой на грязном лице, – нам вообще не придётся их возвращать.

– Мой Бог, неужели это именно оно – это действительно оно, не так ли? – взволнованно глядя ему в лицо, вскричала Джорджиан.

– Не имею понятия, что ты подразумеваешь под словом «оно». А то, что лежит здесь, – это действительно настоящие ценные бумаги, и мы должны списать их номера, стоимость в долларах и впечатать эти цифры на наших заготовках. Неужели тебя стали одолевать сомнения?

Джорджиан застыла в нерешительности.

– Аллонз, аллонз! – вмешалась Лелия. – Марш шнелль! Мы должны успеть все закончить быстро. Начинай делать свои фото, а я приготовлю немного потаж для бедного Золтана. Ему нужно хорошо питаться, чтобы сохранить здоровье.

– Мам, ради Бога, ты ни о чем другом не думаешь, кроме еды?

– Пища даёт силы для успешных преступлений, – провозгласила Лелия, поднимаясь с пола.

Тор, не обращая на них внимания, перебирал пачку отложенных бумаг. Вид у него был довольно мрачный.

– Мы отобрали только двадцать экземпляров, – произнёс он.

– Двадцать экземпляров чего? – не поняла Джорджиан.

– Двадцать сертификатов, с которыми сможем работать, – из всей этой кучи бумаг. Для остальных у нас нет заранее заготовленных отпечатков. И если так пойдёт дальше – по двадцать штук на пять тысяч долларов каждая, – наше предприятие растянется на месяцы.

– Да, ведь мы целый уик-энд провозились только с теми облигациями, что ты купил в первой партии, – согласилась Джорджиан. – И у нас уйдёт целый день на то, чтобы вписать номера только этих двадцати сертификатов.

– Мы не располагаем целым днём, – рявкнул Тор. Он резко наклонился и снова просмотрел пачку бумаг. – Здесь не будет даже десяти миллионов, – раздражённо прошипел он.

– Ну и что? – удивилась Джорджиан. – Ты же поспорил с правдой, кто первым успеет украсть тридцать миллионов? И мы с первого же выстрела попали почти в десятку!

Тор, вздохнув, поднялся с пола.

– Не украсть тридцать миллионов, – терпеливо разъяснил он, – а заработать тридцать миллионов! С моей стороны ставка была в миллиард.

– Ну так доставь тогда мне ещё больше сертификатов, которые бы я скопировала, – вполне логично заявила Джорджиан.

– Именно это я и стараюсь делать, – отвечал Тор, чеканя каждое слово. – Но, учитывая то, что я должен представить наши махинации как невинный обмен ценных бумаг, а тебе ещё следует достичь высот мастерства в деле, которым ты начала заниматься лишь несколько дней назад, – мы провозимся как минимум до июня… следующего года!

– А что же ты думал, – со слезами на глазах воскликнула Джорджиан. – Мне придётся изготавливать абсолютно новые клише – то есть делать снимок, проявлять плёнку, готовить кислотные растворы, все эти чёртовы прибамбасы – практически для каждой вонючей бумажки, которую ты мне притащишь. Ты же видел, какой это трудоёмкий и занудный процесс. Да к тому же, – возмутилась она, выхватив из пачки одну из бумажек и размахивая ею перед носом у Тора, – на половине твоих дурацких сертификатов номера даже не выгравированы, они попросту впечатаны с помощью ручного пресса. Так какого черта я должна тратить столько сил…

– Что ты сказала?! – перебил Тор, завладев облигацией и рассматривая её.

Постепенно лицо его просветлело. Наконец он поднял взгляд на Джорджиан.

– Мой милый гений, – пропел он, – поверь мне, ты только что спасла наши шеи от верёвки палача!

Тор доедал уже вторую порцию вкуснейшего супа, приготовленного Лелией, попутно обсуждая с Джорджиан особенности процесса лежавших перед ним ценных бумаг.

– Как мы и предполагали, можно заранее приготовить клише с выгравированными лицевыми финтифлюшками, прежде чем к нам попадёт та ценная бумага, которую мы собираемся скопировать. Мы заготовим узор по краям, реквизиты того, кто её выпускает, и даже номер – все, что обязательно присутствует на каждой бумаге, оставив лишь свободное место для указания цены в долларах и номера серий.

– Верно, – согласилась Джорджиан. – Все остальное можно будет потом сфотографировать и впечатать прямо с негатива, не теряя время на возню с изготовлением клише. То есть, можно впечатать все, кроме цифр денежной номинации – лицевой стоимости – нашей бумаги, которые, похоже, все-таки выгравированы на клише, а не впечатаны.

– А ты пощупай фактуру бумаги, где напечатаны эти цифры, – сказал Тор. – Они выглядят как гравированные, но мастика на них почти такой же толщины, как и на тех частях облигации, которые просто напечатаны. Кроме того, цифры номинала расположены посредине сертификата. В таком случае, если все завитушки по краям выгравированы, тебе трудно будет заметить, выгравирована или впечатана середина. Ну-ка, проверь это на остальных облигациях.

– Если это так, то мы сэкономим массу времени, – ухватила мысль Джорджиан. – Ведь я могу разместить на одном негативе сразу восемь облигаций и печатать их одновременно. А это намного проще, чем готовить восемь отдельных негативов и клише.

– Что ж, давай, пожалуй, рискнём, – сказал Тор. – В конце концов, я доставлю потом эти фальшивки в Трест депозитов. И именно с меня снимут последние штаны, если наш номер не пройдёт.

– Хотела бы я иметь возможность сфотографировать это, – захихикала Джорджиан. Однако вид у неё оставался озабоченный. – Я ужасно психую, когда хоть какая-то мелочь нарушает план. Ощущение такое, будто живёшь в кошмаре наяву…

– Не время для кошмаров, как и для сожалений, – провозгласила Лелия, собирая со стола тарелки. – Никогда не откладывай на завтра то, что можешь сделать послезавтра.

– Хорошо, мама, – вздохнула Джорджиан. – Тащи сюда свою сушилку для волос, мы начнём работу.

Около половины третьего пополудни Лелия вошла в старинный, пропахший морем и рыбой вестибюль Саус-энд-Яхт-клуба, расположенного в самом конце Ист-Ривер-Драйв, недалеко от Уайтхолла. В зажатом у неё под мышкой большом конверте находилось двадцать готовых сертификатов.

– Прошу прощения, мэм, – остановил её портье, – но вы не можете войти сюда без сопровождения члена клуба.

– Но доктор Тор ожидает меня по делу чрезвычайной важности, – заявила она.

– Возможно, он просто задерживается, – отвечал портье. – Я ещё не видел его сегодня.

Лелия собралась было возмутиться, но заметила, с каким испугом портье воззрился на входную дверь. По ступням крыльца поднимался Тор, весь заляпанный жидкой грязью, в давешнем заплатанном твидовом пиджаке и застиранных брюках, неся на плече, словно перемётную суму, холщовые мешки с мотоцикла.

– Как я рад, что ты дождалась меня, дорогая, – произнёс он, осторожно прикоснувшись к рукаву её роскошного одеяния. – Джордж, это – баронесса Дамлих. Мы попьём с нею чаю в отдельном кабинете, он заказан заранее. И пришлите нам бутылочку кларета тридцать второго года.

Растерянный портье старательно пытался не обращать внимания на облачение Тора, когда проводил его в гардеробную и выдал полагавшийся члену клуба галстук с вышитой эмблемой. Тор накинул его на шею и аккуратно завязал узел поверх своего красного свитера, После чего он предложил руку Лелии и повёл её в кабинет.

– Ах, кстати, Джордж, – крикнул он через плечо, – присмотри за моим мотоциклом, ладно? Он стоит у входа.

– Обязательно, сэр, – отвечал Джордж. – Какой чудесный кларет, – сказала Лелия, сидя у камина в отдельном кабинете клуба.

– И какие превосходные отпечатки, – отвечал Тор, в который раз уже осторожно перебирая всю пачку. – Теперь мы можем сложить их в сумки и доставить на место. Пока вы с Джорджиан трудились над этими, я успел раздобыть немало новых бумаг. Сейчас около трех часов; как ты думаешь, успеешь ли добраться до дома, изготовить копии и привезти их мне до пяти часов – чтобы уже сегодня я сдал их в Трест депозитов?

– Это будет дифисиль, – отвечала Лелия. – Хотя последнюю партию отпечатков она уже сумела изготовить меньше чем за час. Это мне придётся потратить массу времени, добираясь к тебе на метро – так долго… Хотя все же быстрее, чем в такси.

– Может быть, нам лучше встретиться в метро? – предложил Тор. – И пожалуйста, не задерживайся больше сегодня для ленчей и коктейлей, ладно? Время решает все, и я просто счастлив, что ты согласилась стать нашим рассыльным. Надеюсь, ты понимаешь, чем рискуешь.

– Что за жизнь, если ты упустишь твой шанс? – вымолвила Лелия.

Тор посмотрел на одну из изготовленных ими фальшивок. Его пальцы пробежались по затейливым завитушкам красовавшегося в середине номинала: «$ 5.000» – Nо/100 – цифрам, которые оказалось проще впечатать, чем выгравировать. Лишь опытный эксперт смог бы обнаружить подделку…

Они напечатали долговое обязательство – фактически, расписку, по которой обязуется платить тот, кто выпустил оригиналы этих облигаций. Как же он раньше об этом не подумал?

Ах, ладно, сомнения в сторону, обратного пути уже нет. И, как только что сказала Лелия, что есть жизнь, если ты упустишь свой шанс?

И Тор опустил облигацию в сумку для Треста депозитов.

Сорокаэтажная громадина из стекла и бетона здания Треста депозитов внутри напоминала некий невероятных размеров склеп, в котором были погребены тысячи и тысячи ценных бумаг, подобных тем, что находились сейчас в сумках у Тора.

Большинство стандартных поступлений от клиентов попадало сюда через центральный вход, помещения вокруг которого арендовались Банком химической промышленности. Но те бумаги, которые присылали брокерские фирмы, то есть основная масса участвовавших в обороте ценных бумаг, поступали с заднего двора здания.

Здесь находились двустворчатые громоздкие двери из двенадцатидюймовой стали, обращённые в сторону Пятьдесят пятой Уотер-стрит. За ними располагалась хитроумная система оборудованных тамбурами с двумя дверьми «пропускников», через них на протяжении всего дня вливался непрерывный поток неутомимых рассыльных в потрёпанных джинсах и выцветших брюках. Они тащили тяжёлые сумки с муниципальными и корпоративными акциями, обычными и краткосрочными облигациями.

Помещения, где хранились все эти ценные бумаги – запутанный, многоэтажный лабиринт, – находились в глубине здания. Но, конечно, рассыльные никогда не попадали в эти хранилища – а уж тем более в те секретные помещения, располагавшиеся под цокольным этажом. Все, что происходило за толстыми стальными дверьми, неусыпно контролировалось телекамерами, датчиками и целой армией охранников.

Ровно в четыре сорок пять вечером девятого декабря в стальные двери Треста депозитов вошёл мужчина в поношенном твидовом пиджаке, темно-красном свитере и испачканных грязью брюках. Через его плечо был перекинут ремень, на котором болталась пара корзинок, набитых также обляпанными грязью холщовыми сумками с ценными бумагами. Он вошёл в стальные двери, подождал в тамбуре, пока его осмотрела охрана с помощью телекамеры, и зашёл в тесную приёмную. Пристроившись в хвост очереди из таких же посыльных, он стал дожидаться, когда его впустят в следующую дверь.

За ней он увидел приёмщицу, сидевшую за небольшой конторкой, на которую одну за другой принялся опорожнять свои сумки. Служащая, вскрывавшая холщовые упаковки, торопливо проверяла наличие бумаг по списку, предложенному ей Тором.

Каждая сумка сопровождалась квитанцией, состоявшей из четырех купонов. Один из них служащая прикладывала к поступившей на хранение пачке бумаг, другой оставляла себе, а два последних, заполнив соответствующим образом, вернула Тору в качестве расписки в том, что все получила полностью. Один купон рассыльный обязан был предоставить в нанявшую его контору как свидетельство выполненного поручения.

Тор собрал все полагавшиеся ему расписки и вышел из здания через стальные двери. Подлог состоялся.

Выйдя на улицу. Тор взглянул на часы. Они показывали всего пять, но небо уже было совсем тёмным. Устало поплёлся он обратно в обход здания, где напротив главного входа оставил свой мотоцикл. Отпирая замок, он ещё раз оглянулся на здание треста. Окна Химического банка ярко сияли, но с этой минуты он уже был зарыт для посетителей до следующего утра.

Совершив сегодня два выезда и опробовав печатный станок Джорджиан, он «заработал» почти тридцать миллионов долларов в ценных бумагах. А те, которые он подменил, будут лежать в недрах Треста депозитов до скончания века.

И никто даже не позаботился взглянуть на них повнимательнее, чтобы убедиться в их подлинности.

Пятница, 18 декабря, Утрехт, Нидерланды

Это была последняя пятница перед рождественскими каникулами, и Винсент Веербум, сидевший в своём кабинете в РабоБэнкс, то и дело поглядывая в окно, лениво царапал в блокноте заметки для секретаря, Единственное окно с мутными стёклами, имевшееся в его неприступном кабинете, выходило на окутанную туманом, засыпанную снегом громаду Утрехта, являвшего собой нагромождение законченных, неуклюжих построек, вид которых не могла оживить даже тончайшая вуаль из осевших на неё снежинок.

Послышалось робкое царапанье в дверь, и появилась его секретарша.

– Сэр, пожалуйста, извините. Я знаю, что вы собрались отправляться на каникулы – но пришла баронесса Дамлих. Она настаивает на аудиенции.

– Меня нет на месте, – сказал он.

Веербум уже собрался уходить, так как банк закрывался через четверть часа. Последние несколько часов он только и думал, как покинет банк и что последует потом. Его супруга с детьми отдыхала в зимнем домике в горах Зерматта, и он не собирался появляться там раньше завтрашнего вечера. После работы Веербум намеревался провести романтический вечер в нежных объятиях своей любовницы, Улли, которая наверняка уже разогревает праздничный ужин в маленькой квартирке, снятой специально для неё на одной из уютных улочек Утрехта.

– Сэр, баронесса настаивает, что у неё дело чрезвычайной важности: она намерена совершить перемещение довольно значительного капитала.

– Прямо накануне рождественских каникул? – прорычал Веербум. – Это невозможно, это просто глупость! Пусть придёт после, когда мы снова откроемся.

– Но ведь банк закрывается на неделю, – осмелилась напомнить секретарша, – а баронесса нынче вечером отправляется в Баден-Баден.

– Да кто эта баронесса Дамлих? Какая-то знакомая фамилия…

Секретарша приблизилась и что-то прошептала Веер-буму на ухо, словно кто-нибудь мог бы их подслушать.

– Ах, понятно, – сказал Веербум. – Что ж, впустите её. Будем надеяться, что я быстро разделаюсь с нею. Ненавижу возню с этими визгливыми, истеричными немками.

– Баронесса по рождению русская, – сказала секретарша. – Вы понимаете, она из иммигрантов.