Текст книги "Авантюристка"

Автор книги: Кэтрин Нэвилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

– Дыши глубже, делай вдох и выдох как можно медленнее, – посоветовал он. – Постарайся расслабиться – вот так. Наверное, окунуть тебя в воду разом было жестоко, но первый шок скоро пройдёт, и ощущение холода смягчится. Что ты чувствуешь сейчас?

– Садист, – фыркнула я, пытаясь удержаться на плаву среди холодных волн. – Ты, верно, рехнулся, никогда я не чувствовала себя хуже, чем сейчас. – Ещё бы, челюсти мои сводило судорогой, а зубы выбивали частую дробь, и вообще мне казалось, что сейчас утону.

– Ты все ещё слишком напряжена, – невозмутимо отвечал он. – Расслабь мышцы, и тебе понравится такое купанье.

– Думаю, что ты непременно загнёшься от пневмонии, – только и сумела я выговорить.

– Если постараешься плыть, то согреешься быстрее, – сказал он.

– Спасибо за совет. Чтоб тебе… – но конец моей фразы буквально потонул в морской пучине, так как Тор отпустил меня, и я окунулась с головой, 'отчего, кажется, окончательно застыли мои бедные мозги. Я начала отчаянно биться, выбираясь на поверхность воды, и тут же почувствовала, что согрелась.

– Ого, что же это случилось? – удивилась я. – Мне вдруг сразу стало так тепло и уютно.

– Это гипотермия, – проинформировал меня Тор, – первая стадия температурного шока. На следующей стадии ты замёрзнешь до смерти.

– Очень смешно.

– Нет, правда, нам нельзя торчать здесь слишком долго, необходимо обязательно плыть, двигаться, иначе летальный исход неизбежен. Температура воды не больше сорока градусов[17]17
  По шкале Фаренгейта


[Закрыть].

Мы немножко проплыли вдоль берега. А потом, замерзая на ходу, облепленные мокрыми остатками наших ночных туалетов, вскарабкались на каменистый берег и вприпрыжку помчались через лужайку к дому.

– Скорей сюда, – крикнул Тор, когда мы поднялись из гостиной на второй этаж. Он взял меня за руку и ввёл в комнату, которую я не успела осмотреть вчера вечером. И тут я поняла, что за грохот слышала, лёжа в постели.

Мы оказались в ванной комнате, гораздо более просторной, чем моя, с местом для отдыхая с необъятных размеров кроватью возле окна с видом на залив. У задней стены, напротив окна, был устроен гигантский камин, в котором бушевало пламя, пожиравшее водружённые на решётку огромные бревна. Тору наверняка пришлось подняться с первыми лучами солнца, чтобы перетаскивать дрова на второй этаж.

Пижаму, с которой все ещё стекала вода, он тут же сбросил на пол. А потом, подхватив меня на руки, отнёс в ванну, над которой стоял пар от горячей воды. Мою кожу тут же стало пощипывать и жечь. Тор забрался следом.

Ванна оказалась весьма солидным сооружением, с ножками в виде львиных лап. Я с наслаждением опустилась в воду по самый нос.

– Ну, как тебе это нравится? – с улыбкой спросил Тор.

– Бесподобно, – призналась я. Зажав нос, окунулась с головой, чтобы вымыть из шевелюры песок. А потом, отфыркавшись, заявила:

– Только теперь я умираю от голода.

– Я приготовлю тебе что-нибудь: вылетая сюда, я позвонил из Нью-Йорка, чтобы в этой избушке припасли для нас все необходимое. И хозяева, конечно же, позаботились, чтобы мы не умерли с голоду. Я привёз тебя сюда, чтобы у нас была возможность побеседовать без помех.

– Да уж, я до сих пор не могу прийти в себя после нашей милой беседы ночью, – ухмыльнулась я.

– Я вовсе не шучу, – заверил меня Тор. – Переступая порог твоего дома, я был совершенно не готов к тому, во что ты меня втянула, также и к тому, что последовало за этим. Хотя не могу не признаться, такая мысль не раз и не два посещала меня на протяжении этих двенадцати лет. Честно говоря, я прилетел вчера потому, что хотел попросить тебя о помощи. Разве Лелия не сообщила тебе о том, что умудрилась натворить?

– Она только сказала, что вы с Джорджиан на неё очень разозлились. Но не сказала почему.

– Тогда я объясню тебе все с самого начала. Она увезла в Европу наши облигации, но не открыла с их помощью кредиты, как я того хотел, а вместо этого получила деньги в виде займов.

– Но ведь это почти одно и то же, – заметила я.

– Если не учитывать наших интересов, то да, – согласился он. – Но мы ещё не готовы делать вложения капитала, а из-за выходки Лелии нам необходимо начать выплаты сейчас. И это ещё не самое худшее. Мне кажется, она совсем сошла с ума. Так мы хотя бы получили неплохие ставки, имея двести процентов Е1апенки на доллар. Но Лелия умудрилась ещё и подписать контракты с предварительной проплатой процентов!

Теперь, зная, что произошло, я уже не могла не согласиться, что дела действительно плохи. При таком повороте событий уже не удастся, если потребуется, одним махом вернуть деньги и сказать, что произошла досадная ошибка. Он просто не сможет достаточно быстро выкупить займы, потому что назначат такие штрафы, что последующие вложения капитала вообще могут не состояться, поскольку на них не останется денег.

– Мне совершенно непонятно, – продолжал Тор, тщательно намыливая себе плечи и грудь, – почему Лелия так поступила. Толком она не смогла ничего ответить, кроме маловразумительного бормотания «Это им покажет, это им покажет», – словно она кому-то хотела доказать что-то.

– Мне кажется, это все из-за Ротшильдов, – пояснила я. – Ты помнишь, как она разозлилась, когда мы заговорили про них в тот вечер? Но, думаю, дело не в самих Ротшильдах, скорее, в немецких банкирах или в банкирах вообще. Ты же знаешь, что Дамлихи были семейством немецких банкиров. Я их хорошо знаю через своего дедушку. Супруг Лелии был негодяем, этаким потрясателем основ, вытворявшим черт знает что со своей жизнью и с жизнью близких ему людей…

Я запнулась, когда поняла, что попала на скользкую дорожку. Тор злорадно улыбался: ещё бы, ведь мои слова можно было истолковать как подтверждение тому, что призвание быть банкиром вовсе не закреплено у меня в генах.

– В общем, Дамлих вытворял все, что ему заблагорассудится, – попыталась я сделать вид, что ничего не заметила, – но когда он заболел и приготовился помирать, ему понадобились деньги. Лелия помчалась в Германию, не сказав ему ни слова, попросила его семейство дать им в долг.

– И они отказали? – удивился Тор.

– Они заявили, что он сам виноват, бросил банк на произвол судьбы, пошёл своей дорожкой, и не дали ей ни гроша. Лелии пришлось заложить свои бриллианты, держу пари, что она до сих пор оплакивает их. Но с тех пор ей так и не удалось полностью оправиться. Зная, как относятся к банкирской братии и Лелия, и Джорджиан, я не сомневалась в том, что они согласятся вмешаться в наше пари.

– Так, значит, она хотела обелить своё имя, хотя бы на один день? – Тор задумчиво поднял брови. – Возможно, это и объясняет её безрассудное поведение, но я-то остаюсь при своих проблемах. Я раздобыл миллионы в облигациях, которые обеспечивают займы, сделанные на имя Лелии. И теперь, пока мы их не выкупим, мне придётся следить за ними, как ястребу за цыплятами; и не дай Бог их отзовут.

– Отзовут? – удивилась я. – Что это значит?

– Мы были в такой запарке с печатаньем фальшивок, – пояснил он, – что в один прекрасный момент я сглупил и согласился печатать дополнительно ещё и облигации, подлежащие изъятию, то есть такие, которые впоследствии могут быть отозваны, если выпустившая их фирма решит их выкупить. Таким образом, у владельца совсем немного времени, чтобы перевести их стоимость на лицевой счёт.

– И ты боишься, что настоящие владельцы затребуют их из хранилища, чтобы перевести на лицевые счета, и тогда-то обнаружатся наши подделки, – сказала я.

– Это ещё не все, – отвечал Тор. – Пока наши облигации (я имею в виду оригиналы) продолжают служить обеспечением сделанных Лелией займов, все европейские банки будут ожидать, что мы представим наши бумаги для перевода их стоимости на лицевые счета, собственно говоря, сами банки должны сделать это для Нас. Чтобы такого не случилось, нам необходимо либо срочно выкупить облигации, заплатив фантастический штраф, обговорённый в контрактах, бездарно подписанных Лелией, либо сделать дополнительные вклады, чтобы их обеспечить. И нам не остаётся иного пути, как раздобыть эти дополнительные деньги, ограбив банк.

– Ох, нет, не надо бы этого делать, – возразила я. – До тех пор, пока я держу переадресованные переводы внутри банка, тем более на именных счетах других людей, я фактически не совершаю ничего противозаконного. В крайнем случае может случиться лишь небольшой скандал, и пострадает моя репутация. Но как только я переведу свои заработанные кровью и потом «оперные деньги» в банк другой страны для обеспечения некоего реального займа, я совершу преступление федерального масштаба!

– Заработанные кровью и потом деньги? – ехидно переспросил Тор. – Похоже, ты уже позабыла, как тряслась прошлой ночью в информцентре. И кто же, по' твоему, был тем героем, который спас твою очаровательную, пухлую попку?

– Я припадаю к твоим коленям в знак благодарности, – заверила я, тут же чмокнув его в колено, торчавшее из воды. – И обязательно введу в компьютер список всех вложенных тобою ценных бумаг, чтобы следить за их перемещениями. А если говорить о дальнейших шагах, то я обязана спросить согласия у членов моей команды, которых ты видел вчера, ведь они вправе не пожелать рисковать своими головами только ради того, чтобы покрыть твои займы. Кстати, я могу поинтересоваться, куда ты намерен вкладывать всю эту кучу денег?

– Я намерен учредить некое платное убежище, место наподобие Монако или Багамских островов, где дельцы, желающие совершить свободные от налогов сделки, будут защищены от всяческих неприятностей. Мы будем иметь доход от того, что им волей-неволей придётся участвовать в обороте нашей валюты и следовать установленному нами финансовому законодательству.

– Но какая же страна согласится, чтобы на её территории кто-то учреждал свои законы, валюту и устраивал свободную зону?

– Естественно, никакая, – улыбнулся Тор, выбираясь из ванны и заворачиваясь в полотенце. – Поэтому-то я решил основать своё собственное государство.

Совершенно очевидно, после такого заявления у меня возникла целая куча новых вопросов, на которые Тор пообещал ответить позже и удалился. Я выпустила из ванны воду и включила душ, чтобы наконец как следует промыть волосы после нашего заплыва. Затем, тщательно вытершись, закуталась в махровое полотенце и направилась в гостиную, подсушить волосы у огня.

Тор развил бешеную деятельность: на столе красовался горячий кофейник и свежие лепёшки с мёдом и маслом, источавшие умопомрачительный аромат. Когда я вышла из ванной, Тор в костюме Адама поправлял дрова в камине.

– Теперь я знаю, что чувствует утонувшая в море крыса, – сказала я, распушив волосы перед огнём. Он обернулся и молча окинул меня взглядом.

– Бабулечка, а почему у тебя такие большие глазки? – рассмеялась я.

Отложив в сторону кочергу, он приблизился ко мне. В следующую секунду полотенце, в которое я была завёрнута, отлетело в угол.

– Это чтобы лучше видеть тебя, внученька, – промурлыкал он. Его руки медленно, едва касаясь, пробежали по всему моему телу, словно он старался запомнить каждый его дюйм.

– Бабулечка, а почему у тебя такие большие ручки? – продолжала я игру, ощущая, пожалуй, нечто большее, чем лёгкую слабость в коленках.

– Это чтобы лучше обнимать тебя, внученька, – прошептал он и, подхватив меня на руки, направился к кровати. – Надеюсь, ты знаешь, про что нужно спросить теперь? – промолвил он весьма двусмысленным тоном.

– Не надо самообольщаться, он не такой уж большой.

– Он уже достаточно велик, – засмеялся Тор, плюхнув меня на подушки.

– Бабулечка, – сказала я, – мне кажется, что он стал ещё больше.

– А это чтобы лучше ты-сама-знаешь-что, моя внученька, – отвечал он, улёгшись поверх меня.

– Ай-яй-яй, теперь я вижу, что ты вовсе не моя бабуленька! – завизжала я, изображая дикий ужас.

– Ну, если у тебя хватало ума заниматься такими вещами с бабушкой, то неудивительно, что перепутала, какого ты пола, моя дорогая.

– Я ничего не путала, я точно знаю, что и где должно находиться, – заявила я, уползая под одеяло.

– Это уж точно, – согласился он, наблюдая за моей вознёй. – Послушай, что ты там делаешь?

– Исследую некоторые части, чтобы решить, как с ними лучше всего поступить, – я пощекотала языком его живот, отчего он вздрогнул всем телом. – На вкус они очень солёные, как морская вода.

– Это официальный отчёт?

– Да, я потом пришлю обобщённые данные о проведённых исследованиях, – пробормотала я, опускаясь все ниже.

– О Боже, как это чудесно… что ты там… – но голос прервался.

Я почувствовала, как его руки вцепились в мои волосы, как он потянул меня к себе, и почувствовала уже знакомый вкус его губ, и отчаянные – до боли – объятия. На мгновение отстранилась и взглянула ему в лицо. В полусвете, сочившемся из окон, оно показалось мне даже бледнее, чем обычно, – и тем ярче полыхал тёмный огонь в глазах.

– Как можно желать то, что причиняет боль? – спросил он.

– Ну, для меня все же, наверное, более болезненно, чем для тебя, – возразила я. – Но это вовсе не значит, что я остановлюсь на полпути.

Я снова прижалась губами к его животу, и он весь напрягся. А потом я ласкала его так, словно творила его скульптуру, мои пальцы запомнили каждую складку его кожи. Я чувствовала, как под моими руками и губами нарастало трепетное нетерпение в его теле, и вот его сильные мускулистые бедра задвигались между моими. Он застонал, вскрикнул и прижал меня к себе изо всей силы. Его тело напряглось, затрепетало в конвульсиях и обмякло.

Я перекатилась на бок и стала разглядывать его. Я смотрела на его волевое лицо, на рассыпавшиеся по подушке завитки медно-рыжих волос. Тор, открыв глаза, взглянул на меня.

– Что ты со мною сотворила? Это было великолепно, – прошептал он.

– Настурции, – сказала я. – Увидев в его взгляде растерянность, добавила:

– Ты на вкус похож на настурции.

– На цветы? – улыбнулся он.

– Ну да, в саду у Моне в Живерни, – со смехом подхватила я.

Вдруг на лице его проступила какая-то тревога.

– Что-то не так? – спросила я.

– Мне кажется, я должен поставить тебя в известность об одной вещи, – отвечал он, внимательно глядя мне в лицо. – Боюсь, что это серьёзнее, чем проблема с Лелией и с ценными бумагами… это вообще не входило в мой первоначальный план.

– Что-то опасное? – охваченная смутной тревогой, спросила я, усевшись на подушках.

– И даже очень, – подтвердил он. – Моя дорогая, я люблю тебя.

ЖОНГЛЁРЫ ДЕНЬГАМИ

Нигде вы не найдёте таких чудесных, таких невероятных богатств, как в человеческих вожделениях.

Эзра Паунд Кантос

Пятница, 25 декабря

В этом году Сайд аль-Араби не сподобился отправиться паломником в Мекку.

Он работал оператором в отделе электронных обменов в Национальном коммерческом Бэнкс в городе Риад, что в Саудовской Аравии. В середине дня двадцать пятого декабря он в одиночестве находился в комнате для телексов, занимаясь переводом денег в Соединённые Штаты для очередной выплаты за приобретённые там Саудовской Аравией земельные участки с недвижимостью.

Сайд аль-Араби сел перед аппаратом телекса и быстро набрал секретный код, который был замаскирован так, что, согласно введённой программе, не высвечивался на дисплее, чтобы злоумышленник, находящийся, к примеру, в этот момент за спиной у оператора, не смог бы его подсмотреть.

Затем Сайд отстучал информацию, подлежащую отправке через океан:

Отправитель: Национальный коммерческий банк, Риад, Саудовская Аравия Номер счета: …

Получатель: Всемирный банк, Сан-Франциско, Калифорния, США Выплата по распоряжению: Эскроу, номер счета … Сумма: 50 000 Дата: 25 декабря 19.. г.

Письменное сообщение: Предназначено для выплаты за приобретённые участки на озере Тахоу, Калифорния Конец.

Сайд аль-Араби нажал на клавишу «отправка» на пульте телекса, и мгновенно линия освободилась. Из лежавшей на столе пачки Сайд вытащил следующую карточку обменного фонда.

Понедельник, 28 декабря

В половине девятого утра в операторской Всемирного банка, появилась Сюзан Элбрайдж. Из всей команды программистов её угораздило прийти первой на работу после Рождества, и операторская оказалась запертой. Сообразив, что теперь ей придётся принять на себя основной груз накопившейся за выходные дни работы, она разразилась проклятиями в адрес бессовестно опаздывающих коллег и начальников, вернулась вниз и взяла ключ у охранников от операторской. «Наверное, мои коллеги приходят в себя после праздничных возлияний», – мрачно думала она, отпирая дверь.

Сюзан включила в сеть свой терминал, достала зеркальце и стала подкрашивать губы. Но на дисплее загорелась надпись «готов». И ей пришлось вводить данные по первому телеграфному переводу за сегодняшний день:

Отправитель: Национальный коммерческий банк, Риад, Саудовская Аравия Номер счета: …

Получатель: Всемирный банк, Сан-Франциско, Калифорния, США Выплата по распоряжению: Фредерика Филлмора, номер счета…

Сумма: 800 Дата: 25 декабря 19.. г.

Письменное сообщение: Нет Конец.

«Довольно странно», – подумала Сюзан. Вообще-то арабы именно к концу каждого месяца переводят деньги для оплаты приобретённых здесь земельных участков, но при этом в дело идут гораздо более значительные суммы, чем восемьсот долларов. К чему, скажите, платить восемь долларов за столь незначительный перевод? Ну да кто их Поймёт, этих арабов?

– Коль скоро система приняла ключевой код, стало быть, перевод сделан по закону. Сюзан принялась печатать данные, чтобы приготовить дебетные и кредитные карточки, затем проштамповала их, скрепила вместе и опустила в свой конверт для ценных бумаг, дожидавшийся десятичасового курьера.

– Какое мне до них дело… – пропела она во весь голос, а на её дисплее уже высветились данные следующего перевода.

К десяти часам операторская наполовину заполнилась программистской братией. В положенное время в дверях возникла курьерша со своей тележкой.

– Есть для меня что-нибудь? – осведомилась она. Сюзан собрала конверты с накопившимися переводами, запечатала их, поставила штемпель на каждом и протянула курьерше.

– Не очень много, – извиняющимся тоном произнесла она. – Народ не торопится приниматься за дела после Рождества.

– Это точно, – подхватила курьерша. – Мы уже вкалываем, а кто-то только глаза продрал.

Она расписалась в получении конвертов, бросила их в корзинку и покатила тележку к лифту.

Джонни Хэнкс, клерк по дебету из отдела денежного клиринга[18]18
  Система взаимных расчётов между банками по общему итогу без оплаты наличными каждого отдельного счета, векселя и проч.


[Закрыть], вскрывал конверты с телеграфными переводами десятичасовой доставки. Для того, чтобы провести все дебето-кредитные карточки через его контрольно-пропускную машину, потребовалось меньше чем полчаса. В наушниках, присоединённых к болтавшемуся у него на поясе плейеру «сони», гремел концерт «Guns and Rоses», призванный заглушить работу штемпелевочного механизма.

Когда все карточки оказались в приёмной ячейке, Джонни извлёк сразу всю пачку, запечатал специальной банковской лентой и промаркировал её. А затем небрежно бросил в находившуюся здесь же транспортную тележку.

«Эти девицы из операторской, должно быть, ещё не соизволили проснуться», – подумал он. В первый рабочий день после Рождества пачка переводов должна быть самой пухлой, а они не сумели набрать даже трех миллионов, да и количество переводов оказалось ненормально маленьким.

«Дерьмо», – думал Джонни, отбивая ритм тяжёлого рока. Мы, видите ли, должны ни свет ни заря тащиться на службу и глохнуть тут от грохота проклятых машинок. А кто-то ещё глаза не продрал, сидит себе в чистенькой операторской, нажимает наманикюренными пальчиками кнопочки на терминалах, красит глазки да сплетничает.

Глубоко в недрах неприметного здания на Маркет-стрит затаилось бомбонепробиваемое, пожарозащитное, суперохраняемое помещение площадью в четыре акра, заполненное миллионами долларов, за которыми следили неусыпные глаза разнообразных датчиков и всяческой аппаратуры. Табличка на бронированной двери гласила:

«Отдел тотальных перерасчетов». Именно здесь происходили клиринговые операции между всеми банками.

Каждый день в три часа пополудня, когда в банковских офисах наверху деятельность замирала, этот подвал наполнялся жизнью. Вот и в ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое декабря деятельность здешних служащих бешено активизировалась. Непросвещённый увидел бы необъятное подземное море кочующих туда-сюда бумаг и мчащихся клерков, развивавших умопомрачительные скорости, дававшие возможность банкам подбить итоги ежедневной деятельности своих обменных фондов, прежде чем в девять часов утра на следующий день их двери вновь распахнутся перед клиентами.

Отдел тотальных перерасчетов не знал сбоев в работе. Ни финансовые катаклизмы, ни пожары, ни ураганы или землетрясения не могли приостановить или хотя бы замедлить его деятельность. Непрерывность работы обеспечивали прекрасно обученная и вооружённая последними достижениями техники охрана и многочисленные вспомогательные службы, автономные аварийные источники энергии и даже красовавшийся на дальней стене, видный из всех уголков хранилища огромный плакат:

БУМАГИ ПРЕЖДЕ ВСЕГО

Под бумагами следовало понимать те же деньги.

В ноль часов десять минут пачка дебетно-кредитных карточек на телеграфные переводы, в том числе и на перевод, полученный из Саудовской Аравии, поступила в недра громоздкой контрольно-сортировочной машины. Прежде чем попасть сюда, перевод был проверен и принят к оплате по меньшей мере в четырех пунктах нашего банка.

Машина отправила карточки считчику, и данные обо всех содержавшихся в пачке переводах были записаны на магнитную плёнку. Сняв записанную плёнку, оператор приклеил к ней ярлычок и положил бобину на полку. Вскоре появился диспетчер, который забрал плёнку в свою тележку на колёсиках.

– Много ещё осталось? – спросил диспетчер у оператора.

– Нет. Несколько плёнок. Пятнадцать, максимум двадцать минут, – отвечал тот.

Диспетчер, наполнив тележку плёнками с данными о телеграфных переводах, поднялся на лифте на другой этаж, где рабочие складывали коробки с плёнками и дискетами стопками вдоль стены. У дальней стены комнаты, где были устроены бронированные двери, грузчики сверяли наличие коробок со своими накладными. Затем, сложив коробки на тележки, выкатывали их за дверь, чтобы погрузить на платформу.

– Если вы, ребята, немного задержитесь, – сказал им диспетчер, подталкивая в их сторону свою тележку, – то подвезу последнюю сегодняшнюю порцию прежде, чем вы отправите платформу.

Грузчики кивнули и отправились до возвращения диспетчера перекурить.

Пробило уже час ночи, когда в другом конце города разгрузивший платформу клерк позвонил в двери информцентра Всемирного банка. Он подтолкнул свою каталку вверх по грузовому пандусу, охранник проверил пропуск, лежавший на коробках с плёнками, а потом проводил клерка к окошечку приёмки. Опорожнив каталку, клерк остался ждать, пока по другую сторону окошечка библиотекарь оформит расписку.

– Господи Иисусе, – пожаловался библиотекарь, – сколько времени уходит коту под хвост в ожидании этих плёнок.

Он включил микрофон, чтобы его услышали все операторы ЭВМ.

– Приготовьтесь ввести данные по денежному клирингу. Здесь тридцать семь файлов – занятие на всю ночь, ребята!

По машинной комнате пронёсся дружный стон, и через несколько секунд, как раз когда библиотекарь протянул расписку клерку, раздался голос Мартинелли, смотрителя всего этого невидимого кладбища данных.

– Скажи этим мудрецам из приёмки, чтобы меньше пили кофе и больше сидели возле микрофонов, на их трёп уходит по двенадцать часов, а нам приходится обрабатывать информацию за оставшиеся шесть.

Библиотекарь болезненно сморщился и улыбнулся клерку:

– Я полагаю, вы слышали, что он сказал. Затем, сложив коробки на другую каталку, увёз их в недра операторской.

Вторник, 29 декабря

В девять часов утра юный программист с белокурой всклокоченной шевелюрой сидел за терминалом в банковском информцентре. Он пришёл сюда в числе первых. Входившие следом за ним операторы раздевались и занимали свои рабочие места, не отвлекая его внимания от светившегося экрана дисплея.

Он извлёк из кармана измятый список и, сверяясь с ним, набрал пароль к файлу с личными счетами клиентов, чтобы проверить состояние баланса на некоторых из них. Первым в списке значился вновь открытый счёт на имя Фредерика Филлмора, и на нем имелся открытый баланс в восемьсот долларов.

Тавиш довольно улыбнулся и торопливо принялся проверять остальные счета по списку. На тысячах счётов, которые он, используя «принцип салями», нашпиговывал множеством телеграфных переводов, уже разместилось, согласно сегодняшнему отчёту, около миллиона долларов.

Утром тридцатого декабря Сайд аль-Араби отпер двери телеграфной комнаты в здании Национального коммерческого банка в Саудовской Аравии. Он включил свой терминал, чтобы проверить ночные поступления.

Оказалось, что его дожидается некое послание, и Саид запустил принтер, который выдал следующую распечатку:

Отправитель: Всемирный банк, Сан-Франциско, Калифорния, США Получатель: Отделение телеграфа Национального коммерческого банка, Риад, Саудовская Аравия Письменное сообщение: Поступила ваша телеграмма о переводе от 25 декабря 199.. г. Депозитов сделано не было тчк Телеграмма искажена во время передачи тчк Повторяем Депозитов сделано не было тчк Невозможно прочесть текст телеграммы тчк Пожалуйста телеграфируйте снова Конец.

Саид аль-Араби обречённо вздохнул. Линия связи в Саудовской Аравии работала из рук вон плохо. Проходившие по пустыням нитки песчаная буря. И как, черт побери, могут работать банки, если для ремонта оборудования приходится нанимать тупоголовых помощников верблюдов?!

Он снова набрал секретный код, отпер ящик стола и извлёк данные о переводе в адрес Всемирного банка. Тут он вспомнил, что банки в Америке закрываются на все дни Рождественских каникул. Что ж, остаётся снова отправить телеграмму и надеяться, что штраф за опоздание с выплатой за приобретённую недвижимость на него не наложат.

Он сел за терминал, чтобы отпечатать текст перевода. «Вряд ли в ближайшие сорок восемь часов эти деньги успеют дойти по назначению», – подумал он. Если сейчас, в Риаде, девять часов утра, то в Сан-Франциско семь часов вечера прошлого дня. Стало быть, Всемирный банк прекратил работу четыре часа назад.