Текст книги "Вторжение"

Автор книги: Кэтрин Ласки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

ГЛАВА XVI
Неправедный союз

Сорен и его друзья стояли перед членами парламента Великого Древа.

Первым делом они сообщили страшную новость о похищении Гильфи. Мрачное настроение, воцарившееся в парламенте, слегка прояснилось, когда Отулисса доложила о своих разысканиях в области использования холодного огня.

Потом наступила очередь Сорена. Ему похвастаться было нечем. Ни дивизия Глаукса Быстрокрылого, ни Ледяные Клювы, ни кильские змеи не дали согласия принять участие в войне против Чистых.

Ледяное оружие, лежавшее на полу зала заседаний, выглядело насмешкой над всей экспедицией. Несколько мечей и ятаганов, даже в случае если Сорен и его «стая» сумеют обучить других сов ими пользоваться, погоды не сделают.

Но Сорен все-таки заставил себя заговорить. Подавив дрожь в голосе, он коротко доложил обо всем случившемся.

– Как видите, – закончил он, – мы не сумели добиться от Северных Царств помощи. Я до последнего дня надеялся, что они созовут внеочередное заседание парламента. Но они этого так и не сделали. Я ждал и поэтому откладывал отлет… – Он понурил голову и еле слышно проговорил: – Из-за этой отсрочки мы потеряли Гильфи. Если бы мы вылетели вовремя, ее бы не похитили. Я несу полную ответственность за это… – Тут голос его сорвался, и Сорен замолчал.

Эзилриб, не говоря ни слова, пристально смотрел на него, а Борон и Барран задали всего несколько вопросов. Да и о чем тут было расспрашивать?

Никогда в жизни Сорен еще не чувствовал себя таким несчастным. Но он даже не представлял, что самое страшное еще впереди и что через несколько минут после выхода из парламента ему станет совсем плохо.

Однако именно так и случилось. Он сидел, судорожно вцепившись когтями в жердочку дупла, которое делил с Сумраком и Копушей, и смотрел на пустое гнездышко Гильфи – такое маленькое, не больше чайной чашки, которую Торговка Мэггз несколько раз безуспешно пыталась им продать, и такое безупречно аккуратное, каким могло быть только гнездо Гильфи.

Да-да, она всегда говорила, что мох нужно укладывать именно так… Гнездо самого Сорена представляло собой неопрятную груду мха, веток и листьев, громоздившихся в углу дупла.

Но страдания Сорена еще только начинались. Видимо, судьбе мало было отнять у него Гильфи, лишить самого лучшего и самого близкого на свете друга, мало ей было даже провала экспедиции и гибели надежды на помощь из Северных Царств! Нет, Сорену был Уготован еще один, самый страшный удар.

Он до сих пор начинал безотчетно дрожать при одном воспоминании о том, что увидел, когда впервые после долгого отсутствия влетел в обеденную залу. Там сидели они – те, кто когда-то похитил его и Гильфи!

Виззг и Ищейке восседали за одним столом с членами совиного парламента.

Одного вида этих мерзких старых сов за столом-змеей рядом со славными Вороном, Барран, Эзилрибом, Бубо и Элваном было достаточно, чтобы Сорен отрыгнул погадку в свой суп из ягод молочника.

Даже змея, за которой сидели важные едоки, мелко дрожала. Это была старая домашняя змея по имени Симония, известная особой осторожностью: она никогда не проливала ничего из того, что стояло у нее на спине, и поэтому всегда обслуживала членов парламента. Вообще-то парламентарии редко обедали вместе и садились за отдельный стол лишь в случае приема важных гостей.

«Кого они считают важными гостями? Этих тварей из каньона?!»

Нет, это было просто невероятно!

Сорен развернулся, вылетел из столовой и вернулся в свое дупло, где предался горьким размышлениям о скорой гибели всего совиного мира.

Он услышал тихий шелест снаружи. Затем раздался ласковый голос миссис Плитивер:

– Сорен, мальчик мой, ты позволишь мне войти?

– Разумеется! Почему бы нет? – буркнул он.

Миссис Плитивер вползла в дупло, устроилась под жердочкой Сорена, но потом передумала и спросила:

– Можно мне забраться на твою жердочку, милый?

– Конечно.

Минуту или две миссис Плитивер молчала, старательно обвиваясь вокруг жердочки, а потом тихонько ткнулась головой в когти Сорена.

– Я знаю, что ты сейчас чувствуешь…

– Нет, не знаете! Я не желаю об этом говорить, миссис Плитивер!

Слепые змеи отличаются очень сильно развитой чувствительностью, но чувствительность миссис Плитивер была совершенно исключительной. Эта змея, если можно так выразиться, была чешуйчатым камертоном, способным воспринять самые тонкие оттенки эмоций и настроений другого существа. Что уж говорить о Сорене, которого она знала с самого момента его появления на свет!

Вот и сейчас мудрая змея промолчала, будто не заметив грубого ответа своего любимца.

«Раз, два, три, четыре», – считала она про себя. Она знала, что Сорен взорвется ровно через четыре удара сердца, и как всегда, оказалась права.

– Вам никогда этого не понять! – заорал Сорен. В нем все клокотало от ярости, и он действительно не желал говорить о случившемся.

– Я не могу понять этого так, как понимаешь ты, – очень спокойно заметила мисс Плитивер. – Но это не означает, что мне недоступны твои чувства. А теперь я расскажу тебе то, что понимаю. Сегодня ты пришел в обеденную залу и увидел там тех самых сов, которые когда-то похитили тебя, держали в заточении и заставили пройти через все ужасы Сант-Эголиуса. Я понимаю, что ты потрясен до самого дна желудка. Ты увидел в этом немыслимый вызов всем своим чувствам и представлениям.

– Да! Вы только представьте – Эзилриб, сам Эзилриб сидел с ними за одним столом!

– Надеюсь, ты обратил внимание, что он не проронил ни слова до самого конца обеда… Ох, прости старую змею! Я совсем забыла, что ты сразу же покинул зал. Однако так оно и было.

– И что из этого? Он все равно сидел с ними за столом, правда? Этого я не могу понять!

– Что ж, это твое право. Однако в лихую годину товарищей выбирать не приходится!

– Браво, миссис Плитивер! Ваше замечание может выиграть приз «Шутка года» и даже столетия! – процедил Сорен, наклоняясь к слепой змее. – А теперь послушайте, что я скажу. Это бесчестный и преступный союз, и я никогда с ним не смирюсь!

– Я понимаю, милый. Но разве у нас есть выбор?

Сорен понимал, что миссис Плитивер права.

Несколько часов назад он узнал, что Чистые получили новое подкрепление. Они вторглись на земли Далеко-Далеко, где было множество наемников, готовых с радостью наняться в войско за пару блестящих когтей, кремней или наконечников для своих грубых копий. Да какие там наконечники, эти бродяги были рады продаться за еду, столь редкую в бесплодном краю Далеко-Далеко!

– Повторяю вам – это преступный союз!

– Вот ты где! – раздался высокий голос, влетевшей в гнездо Отулиссы. Следом показались Копуша с Сумраком.

– Угадай, что я тебе скажу?

– Знать не знаю и знать не желаю, – огрызнулся Сорен.

– Рано или поздно все равно узнаешь, – заявила Отулисса, да таким веселым тоном, что Сорен чуть не поперхнулся от бешенства.

– Послушай, душечка… – почти взмолилась миссис Плитивер, ^—пусть лучше Копуша нам расскажет.

– Копуша? – с нескрываемым удивлением переспросила Отулисса. – При чем тут Копуша? Он же не входит в эскадрилью истребителей Стрикс Струмы!

– Зато он находится в запасе Жар-дружины, – с плохо скрытым раздражением прошипела миссис Плитивер.

– А разве Жар-дружина тоже участвует? – переспросил Сумрак.

– В чем участвует? – спросил Сорен, почувствовав недоброе.

Жар-дружина, или Огневой эскадрон, первоначально состояла из членов Лучшей в мире стаи, которые первыми научились сражаться горящими ветками.

Копуша вспорхнул на жердочку рядом с Сореном и вдруг растерялся, вспомнив, что это было любимое место Гильфи.

– Прости меня, Сорен, я не должен был забывать… – Он с готовностью приподнял крылья, чтобы перелететь в другое место.

– Все в порядке, не беспокойся, – остановил его Сорен. – Что ты хотел мне сообщить?

– Видишь ли, Сорен… Нам поручили научить Виззг, Ищейке и остальных сов Сант-Эголиуса обращению с огненным оружием.

Сорен разинул клюв и едва не рухнул со своей жердочки.

– Ты шутишь! Неужели наш парламент дружно сошел с ума? Мало нам было, что в этом проклятом Сант-Эголиусе хранился самый большой запас крупинок, пусть даже эти тупицы и не умели им пользоваться! Но огненное оружие – это совершенно другое дело. Огонь опасен! И вы предлагаете добровольно передать это смертельное оружие в когти этих глупых и злобных сов? Да они не просто злы, они преступны! Это настоящие маньяки, если хотите знать!

Друзья растерянно переглянулись. Было очевидно, что никто из них не ожидал, что Сорен примет эту новость так близко к сердцу. Некоторое время они молчали, не зная, что ему ответить.

– Я отказываюсь в этом участвовать, ясно? Категорически отказываюсь! Если меня заставят обучать этих тварей, я навсегда покину Великое Древо! Да я лучше улечу в Северные Царства и поселюсь в обители Глауксовых Братьев или буду искать Гильфи! Да, так я и сделаю. Я стану Глауксовым братом, буду предаваться созерцаниям и молитвам, буду рисовать миниатюры для манускриптов… и… и чем там они еще занимаются? Может быть, стану изучать медицину, как тот пятнистый принц, в которого влюбилась наша Отулисса.

– Ни в кого я не влюблялась! – взвизгнула Отулисса. – И вообще, в этом мире достаточно одного Клива, два – это уже перебор.

– Я сказал что сказал. Клянусь огненным Хагсмиром, небесной Глауморой и зелеными лесами Глаукса, что никогда не буду обучать Виззг и Ищейке обращаться с огненным оружием. Это разорвет мне желудок, ясно? Это мое последнее слово!

ГЛАВА XVII
Смертельный блеск

Гильфи вернулась в пещеру ни жива ни мертва. Она была слишком потрясена, чтобы думать.

Волки, острые клыки и кровожадные хищники – этими опасностями матери пугают своих неоперившихся птенцов, чтобы те не высовывались из родительского гнезда.

И вот теперь она, Гильфи, с наступлением ночи будет растерзана этими самыми голодными волками! Ну, какой смысл волку есть такое крошечное существо, как сычик-эльф? Да большому зверю ее и на один зуб не хватит!

Гильфи зажмурилась и приказала себе не думать о размерах волчьей пасти, длине зубов и силе клыков.

Мысли ее были прерваны истерическими воплями стражников.

«Глаукс Великий, отчего это они так переполошились?» – поразилась Гильфи.

– Гляди! Да гляди же! – закричал первый стражник.

– Он летит прямо сюда! Клянусь когтями, быть того не может! – подхватил другой.

В голосах краалей слышался неподдельный трепет. Они судорожно хватали клювами воздух.

Гильфи выбралась в небольшой коридор и, насколько позволяла привязанная к лапе веревка, придвинулась к выходу. Потом с любопытством высунулась наружу.

Стоял ясный день. Небо было безоблачным. Но что за сияющее облако движется прямо к пиратскому логову?

– Это… это… – залепетал один из стражников.

– Это золотая сова!

– Не просто золотая сова, Плинк! Это же Глаукс!

– Точно, Флинк! Значит, мы с тобой избранники! Я всегда это чувствовал! Я – сова-избранник, и ты тоже… Золотой Глаукс явился нам с тобой! Говорят, он приходит раз в столетие.

– Что такое столетие?

– Сам точно не знаю, да какая разница?! Короче, не часто выпадает такая удача! Он пришел отвести нас с тобой к месту, где растут золотые ягоды! Теперь мы с тобой Глауксовы помазанники!

– Чем помазанники?

– Откуда я знаю, я же не Глаукс! Наверное, это что-то вроде благословения. Понял, Флинк? Да, мама мне что-то рассказывала про благословение… Мы святые, Флинк!

– Постой, Плинк, мы же пираты! Разве пираты бывают святыми? Подумай своей башкой, какой смысл становиться пиратом, если ты настолько хорош, что можешь стать святым?

Гильфи просто не знала, чему больше изумляться – то ли безумному разговору стражей, то ли золотоперой птице, которая медленно перемещалась в воздухе в их сторону, делая огромные взмахи сверкающими на солнце крыльями.

Когда странная птица начала спиралью спускаться к земле, Гильфи увидела, как оба стражника пали ниц, уткнувшись клювами в мох. Это тоже было странно, совсем не по-совиному.

«Совы не ползают по земле! Совы не пресмыкаются, – сурово подумала про себя Гильфи. – Глаукс Премудрый, что тут происходит?»

И вдруг она все поняла.

«Им кажется, будто они видят перед собой Глаукса!»

Гильфи едва сдержалась, чтобы не расхохотаться. Потом моргнула и всмотрелась пристальнее.

Разумеется, эта позолоченная сова не имела никакого отношения к Глауксу, но все же что-то в ее облике показалось Гильфи знакомым. Ну конечно же! Это же помощница и сиделка Ифгара, старая болотная сова Твилла! Но что она здесь делает? Может быть, разыскивает Ифгара? И для чего она выкрасила себе перья?

Твилла сверху вниз посмотрела на распростертых на земле стражников и моргнула. Этого она не ожидала. И тут малютка-эльф, волоча за собой длинную веревку, приблизилась к выходу и еле слышно прошептала несколько слов на хуульском.

– Они думают… что ты ГЛАУКС, – последнее слово Гильфи произнесла по буквам, чтобы Твилла поняла самое главное.

Твилла снова заморгала и поспешно захлопнула клюв, из которого уже готов был вырваться изумленный вопль.

Ну конечно! Должно быть, бедняги пали жертвой собственного суеверия.

«Всему виной их глупейшее обожествление золота! Ну что ж, раз они принимают меня за божество, буду вести себя соответственно. Что бы сказал бог на моем месте?»

И тут маленькая пленница снова прошептала по-хуульски:

– Они думают, что ты пришла помазать их, только они не знают чем.

На этот раз Твилла едва сдержалась, чтобы не захихикать.

«Боги не хихикают! – одернула она себя. – Закрой клюв, дурочка!»

Внезапно ее окатил прилив вдохновения.

– Приветствую вас, дети мои! – заговорила она на кракиш.

Стражи переглянулись. Потом тот, которого звали Плинк, робко разинул клюв и срывающимся от восторга голосом пролепетал:

– Зачем ты пришла к нам, Золотая Птица?

– Чтобы помазать вас, дети мои. Ибо я избрал вас, – прогудела Твилла.

– Избрал? – переспросил Флинк. – А для чего ты нас избрал?

– Избрал, дабы вы встали во главе краалей! Я скажу вам, где растут ягоды золотистой осоки, вы отправитесь туда, окунете клювы в золотистый сок и вернетесь обратно, отмеченные золотой печатью Глаукса. По этой печати в вас признают истинных предводителей.

«Великолепно!» – восхитилась Гильфи.

За время своего заточения она только и слышала, как эти стражники часами проклинали свою судьбу и жаловались, что им поручают самую грязную работу, заставляя стеречь проклятую пленницу, когда все остальные краали вволю летают по небу и охотятся на леммингов.

Тем временем Твилла подробно объяснила своим избранникам, куда им следует лететь.

– Летите вдоль пересохшего ручья до того места, где русло поворачивает на восток и где большая скала отгораживает реку от тундры…

– Но… кто же будет вместо нас стеречь пленницу? – спросил Флинк.

– Я, кто же еще! – ответила Твилла.

Стражники рассыпались в благодарностях, но Твилла нетерпеливо перебила их и приказала:

– Отправляйтесь в путь! Вы должны быть здесь до возвращения своих будущих подданных.

– Подданных? – всполошились стражи. – Кто такие подданные?

– Не имеет значения, – совсем не по-божественному огрызнулась Твилла.

Когда стражники торопливо поднялись в воздух, она повернулась к Гильфи и вздохнула:

– Ох, я уж боялась, что никогда от них не отделаюсь!

– Вы прилетели, чтобы помочь мне спастись?

– Ну конечно!

– Но разве… простите… но разве вы не с ним… не с Ифгаром?

– Нет! Слушай, детка, у нас нет времени на болтовню. Надо поскорее распутать этот узел… Ты не знаешь, где они прячут ледяные кинжалы?

– Нет…

– Ладно, сама посмотрю. А ты пока попробуй просунуть коготь в узел и ослабить его.

Вскоре Твилла вернулась с ледяным кинжалом в когтях. Однако он оказался слишком велик для того, чтобы обрезать узел на крошечной лапке сычика-эльфа. Одно неверное движение, и бедняжка Гильфи рисковала навсегда остаться одноногой. Поэтому Твилле пришлось отправиться на поиски ледяного осколка, гораздо более пригодного для столь тонкой работы.

Распутывая веревки, Твилла на смеси хуульского и кракиш объяснила Гильфи, как следует летать над территорией Северных Царств:

– Не стоит бояться катабатических ветров…

– Но они такие сильные и страшные, а я такая маленькая!

– Помолчи и послушай! Мы с тобой будем лететь в воздушной массе, расположенной над ветрами.

– Как это?

– Мы полетим по паровым туннелям.

– По чему? – переспросила Гильфи. Кажется, она впервые слышала о таком явлении – или не впервые?

– Мы называем такое явление паровой ямой. Такие ямы раскиданы вдоль всей территории Северных Царств. Если лететь над землей, не залетая в море, то ям будет еще больше. Разумеется, такой путь будет более долгим, зато он позволит нам избежать катабатических ветров и спокойно добраться до самых Ледяных Проливов. Понимаешь, паровые туннели вызывают сильные восходящие течения, которые возносят птиц над катабатическими потоками.

Теперь Гильфи поняла. Она вспомнила, как Отулисса болтала о каких-то паровых ямах, когда читала очередную книгу своей любимой Стрикс Эмеральды. Глаукс Великий! Ну почему она тогда не слушала ее внимательнее?

– Ну вот, – вздохнула Твилла.

Гильфи моргнула и потрясла лапой, освобожденной от веревки.

Однако радость снова обретенной свободы оказалась преждевременной. В следующий миг в одном из многочисленных ледяных зеркал, прислоненных к скалам, мелькнул какой-то разноцветный вихрь. Гильфи испуганно задрала голову и увидела, что небо окрасилось яркими красками, словно где-то над тундрой рассыпалась обезумевшая радуга.

– Они возвращаются! – закричала она.

– Кто? Стражники?

– Нет! Это целое войско… это пираты! Их гораздо больше, чем раньше!

Гильфи снова заглянула в зеркало – и быстро-быстро заморгала. Ну и птицы! Они нарочно расположили зеркала так, чтобы, возвращаясь с западной стороны, видеть свои отражения. Но сейчас солнце уже начинало клониться к горизонту.

«Что, если?…» – В голову ей пришла ослепительная мысль, такая же яркая, как садящееся за море солнце.

– Скорее, Твилла! Нужно приподнять это зеркало и направить его на солнце. Скорее, скорее… Так, теперь следующее…

Твилла заморгала. Она поняла, что задумала эта маленькая сова.

«Очень хитрая маленькая сова!»

– Дагмар! Смотри, куда прешь, идиот непуганый!

– В чем дело? – завизжал еще один пират. – Я не вижу! Я ничего не вижу!

Поднялся хаос, ослепительные цветные пятна заметались в прозрачном небе над тундрой. Ослепленные отражением солнца в зеркалах, совы врезались друг в друга и беспомощно хлопали крыльями.

Пульсирующие лучи света полыхали в воздухе, сбивая сов с курса. Прозрачные веки не могли защитить совиные глаза от беспорядочных вспышек. Куда они летят? Где запад, а где восток? Вниз или вверх? Само небо вдруг раскололись на куски и стало смертельно опасно. Привычный мир тундры рассыпался осколками света – непонятного, ужасного, острого, как тысячи ледяных лезвий.

Пока беспомощные пираты дождем падали с неба, две совы бесшумно поднялись в воздух и взяли курс на восток через юго-восток, чтобы поймать ближайшее теплое восходящее течение.

Внезапно на ум Гильфи пришла книга Виолетты Чужекоготь, в которой говорилось о гибельном тщеславии некоторых птиц.

Виолетта обладала философским складом ума и часто с горечью размышляла о неразумных совах, о которых говорят: «без скрума в желудке». Когда пираты с глухим стуком посыпались с небес на мягкую землю тундры, Гильфи вспомнила, что говорила Виолетта о тщеславии: «Тщеславие – убийца полета, мать падения, тюрьма души».

«Воистину это так! – подумала Гильфи. – Именно так оно и есть!»

ГЛАВА XVIII
Отторжение

– Что-что у него? – переспросил Сумрак.

– Желудочное отторжение, – тихо повторил Копуша.

– Поясни, – потребовал Сумрак.

– Да-да, мне тоже интересно, – с плохо скрытым недоверием фыркнула Отулисса.

Копуша крепко сжал клюв, закрыл глаза и медленно сосчитал про себя до трех…

«Нет, все-таки лучше до пяти», – передумал он, тщетно пытаясь подавить раздражение на Отулиссу.

Наконец он заговорил:

– Эзилриб назвал состояние Сорена «желудочным отторжением». Такое случается, когда сова сталкивается с чем-то, что по-настоящему потрясает ее сознание, оскорбляет врожденное чувство добра и зла, оказывается непереносимой тяжестью для ее желудка. В этом случае у совы наступает желудочное отторжение, и лучше оставить ее в покое и поручить какое-нибудь Другое дело.

– Это не объяснение, а вонючая куча енотьего помета! – взорвалась Отулисса.

Копуша и Сумрак растерянно захлопали глазами. Отулисса никогда не ругалась, а упоминание енотьего помета считалось вопиющим нарушением совиных приличий. Но сейчас пятнистая сова была вне себя от ярости – друзья не видели ее такой разгневанной с той самой ночи, когда погибла Стрикс Струма.

– Да это просто измена, вот как я такое называю!

Кровь бросилась в голову Копуше. В бешенстве он взмыл к потолку тесного дупла и приготовился накинуться на Отулиссу. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не вмешался Сумрак:

– Эй, полегче! Закройте клювы, оба. Успокойся, Копуша. А ты, Отулисса, немедленно возьми свои слова назад.

– Какие еще слова?!

– Те, что ты только что сказала о Сорене, – спокойно ответил Сумрак. – Это неправда, и ты об этом знаешь. Тебе должно быть стыдно. – Он укоризненно потряс когтем перед клювом распушившейся Отулиссы. Сам Сумрак тоже разозлился и стал почти вдвое больше ростом, заполнив собой все тесное дупло. – Немедленно возьми свои слова назад, или я тебя сброшу отсюда прямо в Хагсмир!

– Ладно, – злобно прошипела Отулисса. – Беру свои слова назад. Сорен не изменник, но он ведет себя странно и вызывающе, отказываясь обучать сов из Сант-Эголиуса навыкам обращения с огненным оружием.

– Странно – это другое дело, – согласился Сумрак. – Со странностями мы готовы смириться. Теперь твоя очередь, Копуша. – С этими словами великан обернулся к пещерной сове: – Ты видишь какой-нибудь выход из этой ситуации? Что именно можно поручить Сорену, раз уж он категорически отказывается иметь дело с этими из Сант-Эголиуса?

Копуша с Отулиссой снова разинули клювы и во все глаза уставились на Сумрака. Это было нечто новенькое!

Похоже, роль миротворца пришлась Сумраку по душе, и он искренне наслаждался своим новым положением.

– Нет, мне ничего не приходит в голову, – признался Копуша. – Сейчас он разговаривает с Вороном, Барран и Эзилрибом. Кажется, Бубо тоже присутствует.

– В зале парламента? – уточнила Отулисса, и в глазах ее зажегся странный огонек.

– Кажется, да, – ответил Копуша, не понимая, куда она клонит.

– Так чего же мы ждем? – воскликнула Отулисса. – Полетели в корни!

– Отличная мысль, – просиял Сумрак.

И только Копуша не был в этом уверен.

Сорен тоже не был уверен в том, что ему следует встречаться с членами парламента.

Старшие совы расселись на согнутой полукругом белой березовой ветке. Вообще-то парламент состоял из двенадцати членов, но сегодня в зале присутствовали только четверо, из чего Сорен заключил, что ему собираются открыть какую-то очень важную тайну.

Сколько раз они с друзьями подслушивали секретные заседания! Сколько раз прокрадывались в странное место среди корней, где по неизвестной причине был слышен каждый звук и каждое слово, произносимое в расположенном наверху зале!

К сожалению, Сорен не мог посоветовать парламентариям перенести секретное заседание в другое место, ибо в этом случае выдал бы себя с головой. Сумрак, Копуша и остальные и без того огорчены его стойким желудочным сопротивлением. Они не скажут ему спасибо, если он откроет их тайну!

Нужно придумать что-то, и очень быстро. Если бы только он мог предложить Ночным Стражам какую-нибудь другую помощь!

Кажется, речь шла о его пассивном участии в грядущем огненном сражении… Сорен не очень понимал, что это значит, но, по крайней мере, это избавляло его от необходимости заниматься обучением Виззг и Ищейке.

«Если дело как-то связано с огнем, может, предложить им перенести заседание в кузницу Бубо? Старый филин любит показывать свои угли и пламя…»

– Я… Сорен неловко переступил с лапы на лапу на жердочке, с которой простые совы обращались к членам парламента, – мне только в общих чертах рассказали о том, как бы я мог послужить нашему общему делу… Пассивное участие в несении огненной службы, кажется, так это называется.

Четыре совы – члены парламента – молча кивнули.

– Может быть, нам стоит обсудить это в кузнице Бубо? Думаю, я лучше пойму, о чем идет речь, если Бубо покажет мне на деле…

– Отличная мысль! – проухал филин.

– Но как быть с соблюдением секретности? – нахмурилась Барран.

– Зайдем в пещеру поглубже, – ответил Бубо. – Если хотите, я могу выставить пару домашних змей охранять вход.

– Принято, – решил Борон. – Отправляемся в кузницу!

Копуша, Сумрак и Отулисса тщетно прижимали уши к корням – в зале заседаний парламента царила мертвая тишина. Они недоумевающе переглянулись.

– В чем дело? – еле слышно прошептала Отулисса.

Сумрак и Копуша пожали крыльями. Еще минут пять друзья уныло слушали тишину, а потом, разочарованные, разлетелись по своим гнездам.

Тем временем Сорен и члены парламента собрались в самом дальнем углу пещеры кузнеца. Охрану входа решено было поручить миссис Плитивер. Она была самой надежной домашней змеей, к тому же, в отличие от своих подружек, совсем не любила сплетничать.

Бубо протянул Сорену маленький зеленовато-синий уголек. В самом его центре плясал еле заметный оранжевый язычок. Никогда в жизни Сорену не доводилось видеть углей такого странного цвета.

– Что это? – спросил он, не сводя глаз со странного предмета.

– Уголь.

– Что?!

– Холодный уголь.

– Тот, про который говорила Отулисса?

– Да. Отулисса разыскала формулу холодного огня и ледяного пламени. Благодаря ей я сумел создать холодный уголь.

– И он может пригодиться нам на войне? – недоверчиво спросил Сорен. Сам он очень в этом сомневался. Отулисса пыталась ему объяснить смысл своего открытия, но как-то излишне сложно и путано.

– Разумеется, – коротко ответил Эзилриб. – Холодный Уголь разрушает крупинки и способен уничтожить Дьявольский Треугольник.

– Дьявольский Треугольник? – еле слышно выдохнул Сорен.

Именно такой треугольник, представлявший собой особым образом расположенные мешки с крупинками, однажды полностью нарушил навигационные способности Эзилриба и сделал его беспомощным пленником Чистых. Друзьям потребовалось несколько недель, чтобы отыскать своего учителя и спасти его из лап врагов.

– Да, Сорен, ты не ослышался, – сурово сказал Эзилриб. – Я уверен, что Чистые не забыли про это оружие и расставили сразу несколько Дьявольских Треугольников на подступах к каньону Сант-Эголиус. А значит…

«Значит, – думал Сорен на обратном пути в дупло, – в этом и заключается мое пассивное участие! Я не стану учить Виззг и Ищейке сражаться, зато я буду участвовать в разрушении вражеской обороны».

Это задание ему предстояло выполнить не в одиночку.

В то время как Отулисса, Копуша и остальные будут обучать уцелевших сов Сант-Эголиуса обращению с огнем, Бубо с Сореном должны были тайно отправиться к скалистым уступам каньона, чтобы, обнаружив тайники с крупинками, подложить в каждый холодные сине-зеленые угли, предназначенные для разрушения Дьявольских Треугольников.

С помощью раздобытой Отулиссой формулы Бубо удалось создать поразительные угли – бездымные, тусклые, едва-едва светящиеся, но обладающие жаром невероятной силы проникновения. Они с легкостью уничтожали крупинки, однако, оставаясь практически холодными, не причиняли никакого ущерба лесам и отдельным деревьям.

Впервые Сорен мечтал, чтобы ночь поскорее подошла к концу и ему не пришлось бы встречаться с Копушей, Сумраком и Отулиссой. Он не мог рассказать им о своем секретном задании. Завтра утром они с Бубо должны будут отправиться в путь, чтобы вернуться через несколько дней, когда подготовка новых союзников Ночных Стражей подойдет к концу.

Сорен не хотел, чтобы друзья задавали ему вопросы или смотрели как на сумасшедшего, что они делали все последние дни. И вообще, они как-то странно отреагировали на известие о желудочном отторжении Сорена. Желудочные дела всегда были делом частным, их не принято было обсуждать вслух, даже с самыми близкими друзьями.

Сорен тяжело вздохнул, и желудок у него болезненно сжался. Гильфи! Увидит ли он ее когда-нибудь?

Он молча влетел в дупло.

Сумрак и Копуша уже спали. Сорен подошел к своему гнезду, сбросил лапой несколько комков мягкого мха с вершины неопрятной кучи, устроился поудобнее и мгновенно уснул, несмотря на все свои горести.

Мох в гнезде Сорена был восхитительно мягок, прямо как перышко. («Нужно получше следить за своим гнездом и позже набрать побольше этого мха…») Однако вскоре эта мягкость стала превращаться в нечто странное.

«Вот чудеса», – сонно подумал Сорен.

Ему было по-прежнему тепло и удобно, вот только мох почему-то стал похож на туман. Да-да, вокруг него заколыхался густой туман.

«Я лечу или сплю?»

Он почувствовал неприятную дрожь в желудке. Этот туман был слишком похож на тот, в котором пропала Гильфи.

«Может быть, я смогу разыскать ее? Я должен ее найти!»

Сорен полетел сквозь туман, высматривая, не покажется ли где-нибудь след сычика-эльфа.

Впереди что-то слабо поблескивало. Он моргнул. Теперь Сорен ясно различил тусклый, пульсирующий золотой свет и помчался ему навстречу. Но с каждым взмахом его крыльев свет становился все слабее, словно растворялся в густом тумане. Сорену показалось, будто он слышит чей-то тихий напев. Песня прозрачной дымкой обступила его, а потом вдруг исчезла так же внезапно, как появилась.

Какое странное место! Все чувства его перемешались, и он совсем запутался. Почему-то песню он теперь не только слышал, но и чувствовал, а вот то, что обычно воспринимается на ощупь – например, мягкость мха, – видел и принимал за туман.

«Что это все-таки такое: мох или туман? И что вообще здесь происходит?»

Внезапно он услышал оглушительный удар грома. Небо перечеркнула молния.

Морская пена, ветки, мелкие животные вихрем неслись следом за Сореном, оторванные от земли могучей силой урагана. Затем воздух содрогнулся от нового удара, ослепительно-белая вспышка света разорвала ночь, и в этот краткий миг Сорен увидел сычика-эльфа, отчаянно взбивающего крылышками воздух.

«Гильфи! – не помня себя, закричал он. – Гильфи!»

Кто-то с силой затряс его за крыло:

– Проснись, Сорен! Проснись!

– Копуша? Сколько времени?

– Уже поздно. Ты проспал до самых сумерек. Повариха оставила тебе жареную полевку и несколько кусочков пирога из ягод молочника. Бубо ждет снаружи и просит, чтобы ты поторапливался.

– Да, конечно, – сонно пробормотал Сорен, но, вспомнив, что этой ночью они с Бубо отправляются на свое секретное задание, вскочил.

– Сорен? – осторожно спросил Копуша, и Сорен взмолился про себя, чтобы друг не стал задавать вопросов о предстоящей операции.