Текст книги "Воспитание принца"

Автор книги: Кэтрин Ласки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Глава VII
Смертоносный план

В то время как Сив летела на запад над волнами Горького моря, с трудом преодолевая встречный ветер и боль в левом, едва зажившем крыле, лорд Аррин проводил встречу со своей бандой хагсмаров и совами-военачальниками в одной из пещер Хратгарского ледника. На встрече присутствовали двадцать сов в звании капитана, и каждую сопровождали как минимум десять солдат. К каждому из двадцати отрядов был приставлен хагсмар, а некоторые подразделения были полностью составлены из них.

Шесть капитанов-хагсмаров тоже прибыли в пещеру, и по каждому из них ползали бесчисленные орды полухагов, гнездившихся меж их перьев. Именно из этих незаметных убежищ полухаги устремлялись на врага во время схватки, неся с собой смертельный яд. Если внимательно присмотреться к хагсмару, даже отдыхающему, можно было заметить, как его перья шевелятся, будто под дуновениями нежного ветра. Но на самом деле их шевелили полухаги. Подобно муравьям в муравейнике, они всегда были заняты делом, а делом их было поедать вшей и прочих крохотных паразитов, обитающих в крыльях их хозяев.

Прячась в тенях, за спиной лорда Аррина стоял его ближайший помощник Пенрик – капитан одного из хагсмарских отрядов. Пенрик, также известный как Склардрог, что на языке кракиш означало «небесный дракон», был бесстрашным хагсмаром, полным коварства и владеющим темной магией, поэтому лорд Аррин все больше полагался на него по мере того, как чаша весов войны начала склоняться в сторону лорда. Дворец Ледника Хратгар был теперь в пределах их досягаемости. Они возьмут его в осаду к концу лета, еще до того, как задуют нисходящие ветры.

Но чего стоил дворец без королевы? Лорду Аррину была нужна Сив, и еще ему был нужен птенец, который уже должен был вылупиться, но где их искать? Где находился этот птенец, которому могли бы подчиниться такие силы, о каких никто из них пока и помыслить не мог? Впрочем, к счастью для лорда Аррина, кое-кто все же смог себе их представить. Первым о необычной силе, которой мог обладать птенец, Аррина предупредил Пенрик. Они успели только мельком увидеть яйцо, когда Сив и ее служанка Миррте бежали из Дворца после смерти короля Храта. Яйцо испускало особый свет, отражавший фингрот. Жгучий желтый свет соскользнул с яйца и просто растаял, словно кусок льда под жаркими лучами солнца. Яйцо же стало сиять еще ярче.

Могло ли это сияние каким-то образом повлиять на Сив? Не благодаря ли ему она отразила фингрот? Это было просто невероятно. Она, казалось, была невосприимчива к желтому свету. Это одновременно заворожило и испугало хагсмаров. Они вообразили, что и Сив, и, в особенности, ее птенец обладают какой-то неизвестной магией. А если в Ниртгаре была магия более могущественная, чем их темнодейство, хагсмары стремились овладеть ею. Они были законными детьми темной магии! Никто, кроме них, не смел владеть ею!

Но их магия не была всемогущей. Хагсмарам был нужен сильный союзник – такой, как лорд Аррин. Несмотря на свое темнодейство, хагсмары были очень уязвимы перед морской водой и поэтому могли контролировать лишь небольшие пространства суши. Однако с появлением лорда Аррина эта проблема была решена. Точнее, была решена до тех пор, пока он сам не превратится в хагсмара. Именно из-за этого Аррин так отчаянно желал сделать Сив своей супругой. Она, способная сопротивляться фингроту, могла защитить своего супруга от хагсмаров – а ничто, кроме них, не представляло для него опасности.

То, что он узнал, наблюдая за лордом Пликом и Игрек, было нелегко принять. Ведь стоило Плику жениться на Игрек, как он начал приобретать некоторые особенности хагсмаров и вскоре стал бояться открытой воды. Союз виргинского филина и хагсмарки оказался бездетным. Из отложенных яиц никогда не вылуплялись птенцы, и через несколько дней яйца превращались в серые, твердые, уродливые сферы. Тем не менее лорд Аррин и Пенрик несколько раз обсуждали, как бы с максимальной выгодой использовать Плика и Игрек для поисков птенца Сив. Игрек мечтала о собственном птенце. Она была в отчаянии, в таком отчаянии, что готова была при необходимости перелететь открытую воду, лишь бы получить ребенка. Она была одержима. Именно Игрек нашла Сив на айсберге в заливе.

И именно Игрек только что сообщила Пенрику, что Сив покинула айсберг. Пенрик вышел из тени:

– Лорд Аррин, я только что узнал от Игрек, что королева Сив оставила айсберг в заливе.

– Что? Она улетела? – с ужасом спросил Аррин. – Что теперь? Как мы найдем птенца?

Пенрик подошел поближе к лорду и, наклонившись к нему, прошептал что-то на ухо. Тот съежился. Эти хагсмары воняют невыносимо. Сможет ли он когда-нибудь привыкнуть к этой вони? Но вскоре шепот хагсмара отвлек его от таких мелочей:

– Все так, как я и думал, мой лорд. Яйцо никогда не было у Сив. Птенец вылупился не в заливе, а даже если и родился бы там, сейчас он был бы слишком молод для дальнего полета – и уж тем более во время этих бушующих весенних ветров. Если Сив улетела, то улетела одна.

Лорд Аррин моргнул: «Он прав. Пенрик прав».

– Но что нам теперь делать, Пенрик?

– Неужели вы не понимаете, лорд Аррин, это же просто благословение!

Было странно слышать это слово из уст хагсмара: ведь «благословение» скорее ассоциируется с Глауксом, со светлой верой, а не с темной магией.

– Почему? – спросил лорд Аррин.

– Мать тоскует по своему птенцу. Если мы сможем ее найти, останется только проследить за ней – и Сив приведет нас прямиком к птенцу.

– А-а-а, – моргнул лорд Аррин.

В его карих глазах зажглась искра понимания.

Пенрик в который раз подумал о том, какие совы все-таки глупые. Они не только не владеют магией, но еще и называют хагсмаров примитивными. А сами на каждом шагу демонстрируют собственную высокомерную глупость. Лорд Аррин может сколько угодно воображать, что это Пенрик служит ему, но в действительности дело обстоит с точностью до наоборот. У Пенрика есть собственный план завоевания мира, и если им удастся поймать птенца… что ж, мир будет у его ног, и больше уже не будет никакого короля Ниртгара, а только бог Вселенной темнодейства.

Другие совы и хагсмары перешептывались между собой, пока лорд Аррин и Пенрик продолжали свой разговор.

– Нам нужны лучшие сыщики, – тихо говорил лорд Аррин.

– И мы знаем, где их найти! – расхохотался Пенрик.

Но это был не мягкий совиный смех. Смех хагсмара скорее похож на звук раскалывающегося льда.

– Игрек! Как удачно. Пенрик кивнул.

– Пригласи ее и Плика в зал совещаний, – сказал лорд Аррин и замолчал. – Мы, конечно, не позволим Игрек на самом деле оставить птенца себе. Она может быть его мачехой, няней, сиделкой…

Пенрик покачал головой:

– Нет, так ничего не получится. Она захочет, чтобы птенец полностью принадлежал ей.

Лорд Аррин моргнул:

– Что ж, тогда выход только один… Пенрик кивнул.

– …Она будет убита сразу же после того, как приведет нас к птенцу.

– Так точно, – отозвался Пенрик.

– А наш лучший убийца, как известно, Ульрик, – произнес лорд Аррин и рассмеялся.

«Это хороший план, – подумал он. – Да, да, очень хороший».

– Послать за Игрек и Пликом!

* * *

Игрек и Плик следовали за Пенриком по запутанному лабиринту ледяных туннелей, располагавшихся под Хратгарским ледником. Их желудки были напряжены. Их сердца учащенно бились. Никогда раньше их не призывали в святилище, расположенное в самом сердце ледника, где лорд Аррин разрабатывал стратегические планы будущих битв с верными прежнему королю совами.

«Наше положение все выше», – с гордостью подумал Плик. А как над ним смеялись! Даже хуже. Над ним глумились, когда он взял Игрек себе в жены, и обращались с ним, как с презренной чайкой. А посмотрите на него сейчас, посмотрите на Игрек – оба они летят в зал совещаний, чтобы поучаствовать в собрании верхушки общества сов.

Лорд Аррин сразу же начал говорить:

– Мы пригласили вас, чтобы поручить важное задание.

– Только отдайте приказ, – подобострастно склонил голову Плик.

– Игрек, насколько я понимаю, именно благодаря твоей неусыпной бдительности нам стало известно, что Сив покинула айсберг?

– Да, милорд. – Голос у нее скрипел, словно у тех хагсмаров, чьи предки, как гласило предание, когда-то выбрались из рассыпанных по Ниртгару паровых дыр. Каким-то образом жар и пар придал их голосам странное звучание.

– Я знаю, что у вас, хагсмаров… – Аррин замялся, подбирая подходящее слово.

– Попробуй только сказать «примитивный», – прошептал Пенрик.

– …У вас весьма необычный мозг и образ мыслей, так что вам сложно бывает постичь искусство размышления. Но я пришел к выводу, что самым разумным сейчас будет позволить Сив отправиться на поиски ее птенца.

«Пришел к выводу, надо же! И без всякой моей помощи!» – подумал Пенрик.

– Поэтому, – продолжил Аррин, – у меня есть к вам простое предложение. Игрек, ты всегда была великолепным сыщиком, а ты, Плик, многому научился от своей доброй жены.

«Наконец-то! – подумал Плик. – Хоть кто-то понял, каким сокровищем на самом деле является моя Игрек».

– Я хочу, чтобы Сив стала моей королевой, – продолжил лорд Аррин. – Вам нужен ребенок. Доставьте мне королеву и ее птенца. Королева достанется мне, а птенец – вам.

Плик и Игрек были ошеломлены. Они спрыгнули с осколков льда, на которых сидели, и так низко поклонились, что потеряли равновесие и ткнулись клювами в лед.

– Мудрый и милосердный лорд Аррин, – произнес Плик, – сможем ли мы когда-нибудь отблагодарить вас за это?

Лорд Аррин смотрел на пресмыкающихся у его ног Плика и Игрек:

– О, я уверен, мы что-нибудь придумаем.

Он моргнул, и его карие глаза отбросили на лед золотые тени.

– Можете идти.

Виргинский филин и хагсмарка, кланяясь и пятясь, покинули зал совещаний. После этого лорд Аррин повернулся к Пенрику:

– Пошли за Ульрик. Она, надеюсь, не питает никаких теплых чувств к птенцам? Не обладает материнским инстинктом?

– Только не наша Ульрик, господин. Согласно преданиям, ее предки вылезли из самой глубокой паровой дыры в Ниртгаре, той, что достигает самого Хагсмара.

– Значит, она подходит для этого задания. Немедленно проинструктируй ее. Чтобы вернуться назад, ей понадобится пара сильных воинов. Они не должны взлетать, пока Плик и Игрек не удалятся на несколько лиг. Ее полухаги должны суметь взять след. Придумай ей правдоподобную легенду на случай, если Игрек ее раскроет, – скажи, например, что я решил отправить им небольшое подкрепление на тот случай, если события приобретут опасный оборот.

– Так точно, милорд.

– Милорд? – лорд Аррин оскорбленно взглянул на Пенрика.

Пенрик слегка опешил: «Уж не ждет ли он, чтобы я прямо сейчас начал называть его вашим величеством? Для этого еще рано!»

Пенрик склонил голову. Его грязные черные перья царапнули по льду:

– Ваше величество…

В его голосе звучала нерешительность, но лорд Аррин, даже если и заметил ее, решил проигнорировать. «Глупец!» – подумал Пенрик.

Глава VIII
Страсть Игрек

Плик смотрел на свою жену Игрек, которая летела далеко впереди, поворачивая голову туда-сюда и нюхая воздух. О, в каком шоке была его семья, когда он выбрал себе в жены хагсмарку. «Мерзость!» – кричали они. «Возмутительно!» – шипела старая тетя. Но там, где они видели грязь, он видел темную чистоту. Где они ощущали лишь вороний смрад, он чуял опьяняющий аромат темнодейства. Она была величественной и могущественной. Полухаги, жившие в ее перьях, хорошо ей служили, потому что она ими мастерски руководила. И именно по этой причине она была одним из лучших сыщиков Ниртгара.

Эти маленькие ядовитые полухаги выскакивали из-под ее крыльев на несколько секунд, чтобы учуять след проносившихся здесь давным-давно сов. Могло пройти много часов с тех пор, как мимо пролетала сова, но полухаг все равно был способен найти малейшие следы нарушения потока воздуха и определить, какая сова их оставила. Подсказкой им могло послужить что угодно – клочок пуха, все еще кружащийся в воздухе, запах сброшенного на лету помета. Все было важно и значительно для этих крохотных ядовитых созданий. И они безоговорочно подчинялись Игрек, что делало ее лучшим сыщиком.

Они точно знали, что ищут. Как только лорд Аррин отдал им приказ, Игрек тут же вернулась на айсберг, где недавно скрывалась Сив. Дождавшись, пока Свенка с медвежатами отправятся ловить рыбу, они подобрали оброненное Сив перо. Этого было достаточно, чтобы полухаги запомнили ее запах. Более того, Игрек рассказала им на том странном языке, с помощью которого хагсмары общались со своими полухагами, об особенностях следа Сив – из-за недавней раны левого крыла она будет больше полагаться на правое. Поэтому в небе за ней останется неповторимый след потревоженного воздуха.

Первое доказательство полухаги обнаружили в потоке воздуха, поднимавшемся от острова Черной гагары.

– На два градуса ближе к востоку! – крикнула Игрек своему мужу и выгнула шею, чтобы удостовериться, что он по-прежнему летит за ней. Ей до сих пор казалось невероятным, что настоящий филин выбрал ее себе в жены.

Подобные браки случались редко. Она была так горда. А семья Игрек настолько же гордилась ею, насколько семья Плика стыдилась его. Правда, у них никак не получалось завести птенца. Подобные союзы редко оставляли потомство, но большинство хагсмаров не видели здесь проблемы. Но только не Игрек. Глубоко внутри нее жило желание, отличное от всего, что она когда-либо испытывала. Она обожала все молодое и уязвимое. Многие хагсмары, конечно, восхищались невинностью птенцов, медвежат или щенков, но увлеченность эта не имела ничего общего с любовью. Скорее наоборот. Они наслаждались убийством беззащитных и невинных. Кровь детенышей была для них слаще всего на свете. Некоторые даже пожирали собственных птенцов.

Игрек тоже неисчислимое число раз случилось окропить свой клюв кровью белых медвежат, пока их матери-медведицы охотились. Она нападала на детенышей лис, когда те вылезали из своих нор. И ничто не доставляло ей большего удовольствия, чем гнездо, полное маленьких крольчат. Жалкие рыдания матери, прекращавшиеся лишь тогда, когда Игрек вырывала ей горло, выражение непонимания в широко раскрытых глазах детенышей, пока она медленно поедала их одного за другим, оцепеневших от страха и не способных бежать. Но это возбуждение, дрожь, охватывавшая ее от одной мысли о власти над кем-то невинным, превратились во что-то другое, когда она встретила Плика и задумалась о собственном птенце.

Это будет полусова-полухагсмар, милое маленькое существо. Она так долго о нем мечтала. У птенца будет, конечно, два темно-коричневых гребешка на голове, как у Плика. А оперение его она представляла по большей части черным, но с пятнами бурого и серого, как у виргинского филина. И у него будут красивые карие глаза, как у Плика. Когда она начала понимать, что это никогда не осуществится, что у нее не будет птенца, Игрек постаралась вспомнить несколько древних заклинаний темной магии, о которых слышала от старой хагсмары, жившей в Ледяных проливах. Она нанесла ей визит.

Старуху звали Крит, и она показала Игрек необычных птиц – результаты ее экспериментов с тупиками, населявшими эти места. Кто-то назвал бы получившихся в результате птиц чудовищами, но Игрек они показались довольно милыми.

– Стать матерью для тебя возможно, – сказала ей Крит. – Но вместо того, чтобы высиживать яйцо, лучше поймать маленького птенца или даже совенка, который только учится летать. Если ты окружишь его своими полухагами и произнесешь первое заклинание, он станет невосприимчивым к их яду. После этого нужно будет произнести второе заклинание.

– Что же это за заклятье? Крит ответила не сразу:

– Тебе оно не понравится, но нужно обязательно совершить этот обряд. Доверься заклинанию. Оно называется перетемнением.

– Я готова на все.

Крит внимательно на нее посмотрела. Да, она верила, что эта отчаявшаяся хагсмара пойдет на все. У нее была страсть.

– Ты должна выклевать ему глаз, – сказала Крит.

– Что?

– Ты меня слышала. Ты должна выклевать ему один глаз.

– Но как он будет летать?

– Не волнуйся. Скоро у него вырастет новый глаз, но только полный мощи фингрота.

– Он будет обладать фингротом, хотя родился обычной совой? – Игрек была поражена.

– Совы – непростой народ. Совсем непростой. А если ты заполучишь особенную сову, одного из потомков великих предков, то сможешь создать необыкновенное существо.

Когда Игрек рассказала об этом Плику, их желание найти птенца, которого они могли бы сделать своим, превратилось для обоих в одержимость. А когда они услышали о яйце Сив, одержимость стала всепоглощающей страстью. Украсть яйцо короля Храта и королевы Сив, чтобы потом, как только птенец вылупится, окружить его паутиной заклятий, почерпнутых Игрек от Крит, – они боялись даже подумать о возможностях, которые откроются перед ними тогда! Они станут более могущественными, чем любая сова Ниртгара. Да нет, во всей совиной вселенной для них не будет равных!

Подлетев к Игрек, один из полухагов доложил, что клочок пуха их жертвы обнаружен среди коварных воздушных течений, ведущих в область к югу от Горького моря, недалеко от Ледяного кинжала.

«Ледяной кинжал! Горькое море!» – подумала Игрек. Открытая вода! Но ничто не смогло бы остановить ее. Ее страсть, бывшая когда-то всего лишь искрой, теперь как пламя полыхала у нее в груди. Она полетела бы против любого ветра, пробилась бы сквозь любой шторм, пересекла бы любое море! Жар страсти убережет ее от воды. Она станет так же невосприимчива к соленой воде, как были невосприимчивы хагсмары к яду полухагов. Она достанет этого птенца. Она станет матерью. Матерью! Это слово гремело в ее голове. И если бы у Игрек был настоящий мускульный желудок, он так и трясся бы от раздирающих ее чувств.

* * *

Незадолго до этого Сив взлетела с Ледяного кинжала, на котором хорошо отдохнула. В ее крылья вернулись силы, ветер стихал, и она надеялась добраться до Горького моря к восходу луны. Если, конечно, луну сегодня будет видно. Небо закрывала плотная пелена облаков, которую королева Сив благословляла. У нее была хорошая маскировка, но она все равно старалась прятаться в облаках. Она попыталась представить, как будет выглядеть ее птенец. Будут ли у него ее глаза? Или, быть может, глаза Храта – янтарные, с яркими вкраплениями золотого? Унаследует ли он ее талант к стихосложению? Столько всего разного она узнает об этом птенце. Труднее всего было, конечно, представить себя отстраненной, не спешащей обнять его, сохраняющей тайну своей личности. Но она выдержит. Она не сделает ничего, что могло бы поставить под угрозу жизнь птенца, – она будет следить за ним издалека и подлетать ближе только тогда, когда рядом не будет Гранка, когда птенец будет один.

Гранк знал ее слишком хорошо. Он тут же узнает ее, увидев. И хотя Сив знала, что Гранк никогда не выдаст ее тайну, это сильно осложнило бы его жизнь, а она меньше всего на свете желала сейчас сложностей Гранку. Она была в долгу перед Гранком за спасение своей жизни, за спасение жизни ее сына. Сив внезапно поняла, что для нее эти две жизни неразделимы: ее жизнь была неразрывно связана с жизнью ее птенца. Их невозможно разделить. Если бы он умер, она умерла бы вместе с ним. Она была в этом уверена, как ни в чем другом. Но если умрет Сив, он сможет жить дальше, а больше ничто не имело значения.

Сквозь внезапную прореху в облаках стало видно убежище Сестринства Глаукса. Ее кузина Роркна была аббатисой Сестер. Как бы Сив хотела навестить ее! Она так долго не видела сестру… Но она не сделает этого. О ее присутствии в этих местах не должны даже шептаться, пусть она и притворялась пестропером.

Теперь она размышляла о своем визите на собрание пестроперов. Удивительно, но оно ей очень понравилось. Когда она была маленькой, ее мать и тетушки презрительно отзывались об их неряшливой, недисциплинированной жизни, их нежелании жить вместе с другими совами, попрании семейных уз, беспутном бродяжничестве и, конечно, об их склонности воровать все, что можно было украсть. Но она заметила в пестроперах определенную чуткость и к тому же обнаружила, что никогда не знала певца, способного петь прекрасней, чем Снежная Роза. Если бы она все еще была правящей королевой, то пригласила бы Розу во Дворец, чтобы она пела там. Обо всем этом она размышляла теперь. Она думала о том, как счастливо они могли бы жить. Как она состарилась бы во дворце вместе с королем Хратом. Возможно, у них было бы несколько птенцов, а не один, и они наблюдали бы, как они росли, крепли и становились рыцарями Хратгара, как их отец и деды. А вечерами они бы пировали и пели. И все же она все это отдала бы за то, чтобы лишь один раз взглянуть на своего сына.