Текст книги "Воспитание принца"

Автор книги: Кэтрин Ласки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Легенды ночных стражей 4
Воспитание принца

…Там, где слагают легенды, не угасает надежда. Там, где слагают легенды, живы предания о совах-рыцарях, что каждую ночь поднимаются во мрак неба, чтобы творить дела Света. О совах, несущих в своих сердцах истину. О совах, живущих ради искоренения несправедливости, ради защиты слабых, ради созидания и восстановления разрушенного. Они всегда готовы покарать надменных и лишить власти тех, кто подчинил себе несчастных, лишенных воли. Они воплощение благородства, и полет их полон царственного величия…

Пролог

Октавия – пожилая, слепая змея, прислуживавшая в гнезде, – выползла на ветку рядом с дуплом.

– Послушайте, я, может быть, и слепая, но знаю, что вы тут сидите все утро. Почему вы не спите в своих дуплах?

Три совы – маленькая сычик-эльф Гильфи, бородатая неясыть Сумрак и пещерная сова Копуша – были известны как Стая. С самого рассвета они ждали, когда же из дупла Эзилриба покажется Сорен, еще один член Стаи. Октавия свернулась кольцами, разглядев, что к ветке приближается пятнистая сова:

– А теперь еще и Отулисса! Что ты тут делаешь?

– То же, что и они. – Отулисса повернула голову к Стае. – Жду, когда выйдет Сорен. Он сидит там и читает уже несколько дней!

Неожиданно из дупла показались головы еще двух сов:

– О чем это вы тут шумите?

Это были Сорен и его племянник Корин, новый король Великого Древа Га'Хуула.

– Мы кое-чем недовольны, – выступила вперед Отулисса.

Кому-то могло показаться, что Отулисса ведет себя с королем и его ближайшим советником без должного почтения, но Корину было все равно. В конце концов, Отулисса знала его дольше, чем кто-либо на Древе. Именно Отулисса нашла Корина в Далеке после того, как он сбежал от своей злой матери Ниры и Чистых. Именно Отулисса научила его ловить угли. Чтобы постичь это мастерство, ему потребовалась лишь одна минута. Впрочем, она не рассказала ему, как вернуть уголь Хуула – этому он научился лишь благодаря собственным инстинктам.

– Чем же, Отулисса? – спросил Корин.

– Мы тоже хотим услышать легенды. Мы хотим прочесть их вместе с тобой.

Гильфи повернулась к Копуше и прошептала:

– Я думала, что речь идет только о нас. При чем тут она?

– Ты ведь знаешь Отулиссу, – обреченно сказал Копуша.

– Послушай, Сорен, – продолжила Отулисса, – моя обязанность на Древе – учить птенцов легендам и песням. Я – знаток Га'Хуулогии, а она включает в себя историю Древа и живущих на нем сов.

Сорен посмотрел на нее. В словах пятнистой совы был смысл, но решать не ему.

Корин взглянул на своего дядю. С того самого момента, как несколько лун назад он прибыл на Древо, он знал, что Сорен будет для него не просто дядей. Корин нуждался в мудрых советах Сорена, чтобы справиться с новой для себя ролью короля, которая часто ставила его в тупик.

– Я думаю, что ты должна услышать легенды, Отулисса. – Корин еще раз взглянул на Сорена, а потом кивнул трем другим совам. – И вы тоже. Это будет только правильно. Но я должен вас предупредить, что эти легенды повествуют о страшных вещах. Об истинах, от которых у вас затрясутся ваши мускульные желудки. – Он хотел продолжить, но остановился.

«Пусть сами все узнают, – подумал Корин. – Пусть сами узнают всю правду о моей матери, Нире».

– Возвращайтесь в полночь, – решительно закончил он и повернулся к Сорену: – Сможем ли мы сегодня пораньше завершить ночной полет и начать читать вторую легенду?

Сорен моргнул. Птенец еще не привык быть королем. Он не должен был задавать этот вопрос. Он мог принять решение сам. Сорен едва заметно кивнул. Корин тут же понял, что решать ему, и все же он знал, что Стая в первую очередь обратится к его дяде, который так долго был их вожаком. Несмотря на то что Корин был королем, он не хотел делать ничего, что можно было бы расценить как недостаток уважения к Сорену. С другой стороны, он должен вести себя как король, лидер. Трудная задача.

– Да, мы закончим рано, и, прежде чем мы начнем читать вторую легенду, Сорен расскажет вам о том, что мы узнали из первой.

И вот сразу после полуночи шесть сов собрались в маленькой, тесной, потайной комнате в глубине дупла Эзилриба, где на протяжении бесчисленных лет сохранялись три древние тайные книги легенд Га'Хуула. Король Эзилриб рассказал о них только на смертном одре и настаивал, чтобы новый, молодой король прочитал их вместе со своим дядей Сореном. Со страхом и трепетом совы наблюдали, как Сорен выдвинул вперед вторую книгу, потертый и пыльный старый фолиант. Сдув пыль с обложки, обтянутой мышиной кожей, он протер ее своим крылом. Тусклые золотые буквы засверкали, как древние звезды, чей свет наконец достиг земли: «Легенды Га'Хуула». Под этой надписью помещалась другая, поменьше: «Пришествие Хуула».

Сорен открыл книгу и обвел взглядом сов:

– Прежде чем я начну, стоит сказать, что ни Корин, ни я сам не знаем наверняка, кто написал второй том легенд.

Глава I
Скользкий лед

В глубине скованного льдом Залива Клыков, под светом звезд, мерцавших во мраке самой долгой ночи в году, одинокая пятнистая сова, дрожа, стояла на поверхности замерзшего моря. Подняв над головой свой ятаган, она приготовилась сражаться до конца. Это была Сив, королева Ниртгара. Ледяной ятаган принадлежал ее погибшему супругу, королю Храту. Напротив королевы стоял ее враг – лорд Аррин. Зловещие тени хагсмаров кружили над ее головой в лунном свете. Они заставили ее сесть на землю, но Сив удалось избежать фингрота – смертоносного, жгучего желтого света, который испускали их глаза. Мозг этих древних существ был примитивен, и все же за бесконечно долгие годы они овладели странными силами темнодейства, разрушительной злой магии. Невозможно было представить себе, что лорд Аррин, могущественный правитель и бывший союзник короля Храта, заключит союз с этими отвратительными птицами. И все же это случилось.

Сив была готова к смерти. Но если уж ей суждено было умереть, она умрет, сражаясь. Несмотря на то что в предыдущей схватке с хагсмарами одно ее крыло было сломано, Сив стояла в лунном свете, подняв вверх обнаженный ятаган. Слабая и измученная, она бросала вызов самому лорду Аррину!

– Вы шутите, миледи, – произнес лорд Аррин.

– Я серьезна, как сама смерть. Ни шагу больше.

– Ну и ну.

– Никаких «ну и ну».

– Хорошо, миледи. Спасите себя и своего птенца. Присоединяйтесь к нам. Вы станете моей спутницей, моей королевой, королевой темных магов.

– Я и так королева. Королева Ниртгара. Мне не нужна ни другая свита, ни другое королевство.

Лорд Аррин сделал шаг вперед и простер одно крыло в направлении полудюжины хагсмаров, паривших над ними:

– Вот она, ваша свита!

– Никогда!

И в эту секунду особое ощущение в желудке дало Сив понять, что где-то на просторах королевства начало трескаться яйцо, из которого скоро вылупится ее птенец. Принц, законный наследник Ниртгара, должен был вот-вот родиться, и она сделает все возможное, чтобы защитить его от лорда Аррина и хагсмаров, которые так отчаянно желали завладеть птенцом и той силой, которая будет ему принадлежать.

– Я спрошу вас еще раз, миледи. Вылупился ли уже птенец?

Сив ничего не ответила.

– Где сейчас яйцо?

Ответом была лишь тишина.

Яйцо было у Гранка, очень далеко от Сив, но, несмотря на это, она чувствовала с ним глубокую связь. Вопрос лорда Аррина дошел до нее, как сквозь туман. Она была далеко отсюда. Да, птенец уже почти вылупился, а ночь стала еще темнее. Тень заслонила луну. Сив увидела, как лорд Аррин немного напрягся, и услышала тихий шепот хагсмаров. Колдовское свечение их глаз померкло в нахлынувшем мраке. На секунду застыв на лету, они приземлились на поверхность ледяного моря. Их огромные крылья повисли, словно черные лохмотья.

«Эта магия сильнее их темного колдовства, – подумала королева, наблюдая за тем, как луна исчезла и все вокруг поглотила густая тьма. – И в то же время это вовсе не магия. Им никогда этого не понять». Как только Земля оказалась между Солнцем и Луной, началось затмение, и мало-помалу тень откусывала куски от луны. Всего через несколько секунд луны не станет. «Только темнота, абсолютная темнота, – подумала Сив. – И это – мой шанс». Но сможет ли она бежать с израненным крылом?

И в тот самый момент, когда темнота стала непроглядной и миром завладела тишина, раздался оглушительный треск льда и затем – рев.

– Луна ломается! – хрипло взвизгнул один из хагсмаров.

«Идиот!» – подумала Сив.

Это была не луна. Это был лед. Массивная голова белой медведицы по имени Свенка проломила его. Лед вздулся, и вода внезапно хлынула через образовавшиеся проломы, заливая все вокруг. Хагсмары в панике попятились.

– Сив, быстро ко мне на спину! – прорычала Свенка.

Сив стремительно прыгнула на спину своей старой подруги и зарылась в густой мех на шее медведицы.

Свенка поплыла прочь, но Сив успела бросить взгляд назад: один из хагсмаров, крича, скатился в воду. Никто ему не поможет. Морская вода – единственное, чего боялись хагсмары. Соленая вода пропитывала их не защищенные жиром крылья – взлететь после этого было почти невозможно. Она смотрела, как хагсмары пытались взлететь с трескающегося льда, залитого морской водой. Трое сумели. Двое других, однако, упали в океан. Когда их крылья погрузились в воду, снова раздался страшный крик. Сив моргнула, чтобы лучше разглядеть, кто кричал, и безмолвно взмолилась: «Глаукс, пусть это будет Игрек! Пусть это будет Игрек!»

Глава II
Король теней

Мир погружался во тьму по мере того, как тень Земли наползала на Луну, но внутри дупла воздух был полон мерцающего света, который испускало покачивающееся яйцо. Вот оно вздрогнуло последний раз и раскололось. Гранк задержал дыхание. Это он спас яйцо и принес его на этот одинокий остров посреди Горького моря. Тео, помощник Гранка, с восхищением смотрел на маленький, лишенный перьев шарик, выпавший из яйца и шлепнувшийся на мягкий пух. Этот пух Гранк и Тео выщипали друг у друга, готовя ложе для птенца. Тео взглянул на мягкий белый пух и подумал: как у двух таких разных сов – ведь сам Тео был виргинским филином, а Гранк – пятнистой совой – пух может быть таким похожим?

Глаза птенца все еще были закрыты. Его голова казалась невероятно большой по сравнению с телом. На принца он был похож не больше, чем любой другой только что вылупившийся птенец. Гранк наклонился к птенцу, чье тельце все еще дрожало от усилий, которые потребовались ему, чтобы пробить прочную скорлупу.

– Добро пожаловать, малыш. Добро пожаловать, Хуул. Гранку показалось, что птенец вздрогнул. Потом он уловил неясное движение за его веками. Затем одно веко поднялось, и Гранк увидел светящийся темный глаз. Темный – но не черный, как у амбарной совы, и не карий, как у пятнистой. Это придет позже.

– Привет, Хуул, – Тео наклонился вперед и заговорил очень мягким голосом. Гранк предупредил его, чтобы он никогда не называл Хуула «принцем». Он не должен был узнать о своем происхождении до определенного момента. «Кроме того, – подумал Гранк, – пусть лучше он считает себя простой совой. Это заставит его усерднее учиться».

– Червяки! Тео, у нас есть червяки? – нервно спросил Гранк.

– Конечно, вот они.

Тео подхватил червяка и уронил рядом с головкой маленькой совы.

– Я сам, – быстро сказал Гранк. Взяв червяка в клюв, он наклонился так низко, что его плечи и голова оказались на полу, затем изогнул шею так, как могут только совы: голова его почти перевернулась вверх тормашками, а червь почти касался маленького клювика Хуула. Не разжимая клюва, он обратился к птенцу:

– Первый червяк, Хуул, это церемония Первого Червяка. Пусть Глаукс благословит тебя и сделает твой мускульный желудок сильным.

Маленький совенок открыл клюв и схватил червяка.

– Молодец, мальчик! – промычал Гранк. Хуул вздрогнул и чуть не уронил свою добычу.

– Ой, прости, парень.

Гранк никогда не чувствовал такого волнения, как в тот момент, когда птенец выхватил у него из клюва червяка и запихнул себе в горло головой вперед. По традиции, совы всегда поедали добычу, начиная с головы. А определить, с какой стороны у червяка голова, не так уж просто.

– У этого малого просто врожденный талант!

«Талант к чему? – подумал Тео. – К поеданию добычи?» Но Тео не хотел мешать энтузиазму своего учителя. Он вообще никогда и ни в чем не стал бы мешать Гранку. Когда-то Гранк был единственной совой, проявившей к Тео внимание, и он дал Тео больше, чем кто-либо другой. Гранк знал секрет огня, и от него Тео впервые услышал, что металл можно превращать в разные предметы. У Тео обнаружился невероятный талант кузнеца. До него никто из сов даже не слыхивал об искусстве работы с металлом. Когда-нибудь Тео назовут первым кузнецом. Его изобретения окажут на королевства сов такое влияние, какое не оказывали никакие другие изобретения за всю их историю.

Маленький совенок рос удивительно быстро. Не успел Хуул проглотить своего Первого Червяка, как в клюве у него оказалось Первое Насекомое, а затем, гораздо быстрее, чем они предполагали, он уже ел свое Первое Мясо. Совы любили церемонии и очень серьезно относились к многочисленным ритуалам, отмечающим важные изменения в их жизни.

Он был все время голоден, этот совенок. Тео и Гранку казалось, что они только и делают, что охотятся и кормят маленького птенца. Гранк даже и представить не мог, что бы он делал без Тео. Молодой виргинский филин вынужден был пожертвовать большей частью своего времени, которое обычно проводил в кузне. Вот и сейчас Гранк позвал его:

– Тео!

– Да, господин? – Тео тут же оторвался от работы.

– Ты можешь поймать нам еще одну мышь?

Тео вздохнул. Как такой малыш может столько есть? Уже третья мышь за вечер, а луна еще даже не взошла.

– Попробую, наверное, поймать полевку, Гранк. Может, он наконец насытится.

– Полевку! Хочу полевку! – послышался тоненький голосок Хуула.

Затем маленький пушистый шарик – птенец еще не сбросил свой пух – вылез на ветку и обратился к Тео:

– Тео, ты правда поймаешь мне полевку?

– Постараюсь, Хуул.

– Слезай с этой ветки, парень, – сказал Гранк. – Будет печально, если ты с нее свалишься. Твой пух не годится для полетов.

– А когда у меня вырастут первые настоящие перья, дядя Гранк?

– После первой линьки.

– А когда будет линька?

– Когда ты начнешь чесаться.

– А я уже сейчас чешусь?

– Нет. Но ты сразу почувствуешь, когда зачешешься.

– А если нет, дядя Гранк? Посмотри сейчас, пожалуйста, пожалуйста!

Гранк вздохнул:

– Хорошо, но сначала попрощайся с Тео.

– Пока, Тео! Дядя Гранк будет смотреть, не начал ли я чесаться. Может быть, когда ты вернешься, у меня уже будут настоящие перья!

– Да уж, – вздохнул Гранк устало.

Глава III
Открытие Тео

Тео любил охотиться на окруженной березами поляне в самой середине острова. Но в этот раз, приближаясь к поляне, он почувствовал – что-то изменилось. А потом услышал странное пение. Несколько минут он просидел на ветке косматой сосны, поближе к стволу, прячась за густым слоем иголок. Внимательно прислушавшись, он разобрал слова: «Великий Глаукс, это Братья! Братство Глаукса!»

На протяжении многих лет Братья жили в трещинах и ледяных пещерах Хратгарского ледника, но сражения, ставшие слишком частыми, вынудили их найти новое место, где они могли бы жить в безопасности. Братство было известно своей ученостью. Когда Братья не занимались песнопениями, они писали или изучали что-нибудь; а время, когда они ничего не изучали и не писали, Братья по большей части проводили в безмолвии. Они давали обет молчания, чтобы иметь возможность глубже погрузиться в тайны совиной вселенной.

Тот факт, что они объявились на острове, который Тео с Гранком привыкли считать своим, вызвал у Тео противоречивые чувства. Он очень восхищался Братством и когда-то даже собирался в него вступить. Как и Братья, Тео не верил в войну. Более того, Братья полагали, что проклятие хагсмаров пало на Ниртгар потому, что совы Северных королевств потеряли веру в Глаукса и Предназначение. Они считали, что утрата веры и смысла жизни образовала прореху в самом воздухе совиной вселенной, и именно сквозь эту дыру носители злобы, суеверий и темнодейства подпитывали свои злые силы. Тео очень страдал, когда Гранк выпросил у него ту первую пару боевых когтей, и согласился выковать их только потому, что Гранк признался: яйцо, опекуном которого он был назначен, принадлежит королеве Сив и королю Храту.

Но теперь Тео ощущал страшную пустоту внутри. Он ненавидел боевые когти так же сильно, как любил Гранка, который столь многому его научил. И вместе с тем он понимал, что не во всем похож на учителя: «Разве я не созерцатель по натуре? Разве я не такой же, как эти Братья? И все же… – Тео прислушался к себе. – И все же я люблю Гранка и милого маленького Хуула. Как мог я хоть на секунду задуматься о том, чтобы покинуть их ради Братства?»

Но эти мысли не оставят его. Еще долго не оставят, а быть может, и никогда. Ладно, пока что он должен поймать жирную полевку для Хуула, но рядом с поющими Братьями это невозможно. Нельзя, чтобы они узнали, что на острове укрываются Тео, Гранк и Хуул. Пусть Братство и не представляло угрозы, но Гранк был непреклонен: «Никто не должен знать, что мы здесь!» Сколько раз он это говорил? Ниртгар просторен, но в мире птиц слова разлетаются быстро. Гранк расстроится, узнав, что Братья разбили лагерь на этом острове. Но покинуть остров нельзя – до тех пор, пока Хуул не научится летать. И им наверняка придется погасить все огни – с их конца острова не должны подниматься столбы дыма. Хотя, конечно, Братья уже могли их заметить. В любом случае, теперь ему придется охотиться на мышей в другом месте.

* * *

– Привет, маленький! – сказал Тео, влетая в дупло с толстой мышью в когтях.

– Ням-ням! Можно мне сначала слизать кровь?

– Что надо сказать, Хуул?

– А, спасибо, спасибо.

У Гранка из клюва едва не вырвалось: «Принц должен относиться любезно и к вассалу, и даже к слуге», – но он вовремя прикусил язык. Рассказывать этому птенцу о его истинном происхождении все еще было небезопасно. Ничто не представляло большей угрозы.

– Эй, посмотри на мое правое плечо, Тео. Как думаешь, пока тебя не было, у меня уже начали расти перья?

– Меня не было всего ничего, Хуул. Так быстро ничто не происходит.

Гранк наблюдал за Тео и почти сразу понял, что молодого виргинского филина что-то беспокоит. Гранк подождет до рассвета, когда Хуул набьет животик и заснет крепким сном птенца. Тогда они с Тео смогут поговорить.

Маленькое тельце Хуула все задрожало, когда проглоченная им вместе с костями, шерстью и зубами полевка упала в его второй, мускульный, желудок. Птенец бросил на Гранка сонный, блаженный взгляд, широко зевнул и поерзал на своей пуховой подстилке:

– Скажи мне еще раз, дядя Гранк, когда, по-твоему, я смогу летать?

– Я уже сказал тебе, юнец. Обычно пятнистые совы взлетают на сорок второй день после того, как вылупятся.

– А когда я вылупился?

– Всего лишь десять дней назад.

– А от десяти долго до сорока двух?

– Давай засыпай, Хуул.

– Но я не понимаю, что такое сорок два.

– Я объясню тебе это завтра, в сумерках, когда ты проснешься.

Наконец маленький совенок широко зевнул и погрузился в глубокий сон.

* * *

– Итак, мы больше не одни, – устало сказал Гранк и сжал клюв. Первые рассветные лучи проникли в темное дупло, наполнив его радужным, веселым теплом, вот только Гранк был совсем не весел из-за этих новостей.

– Что ж, мы в любом случае не можем покинуть остров до тех пор, пока Хуул не научится летать. Это минимум одна луна, да и тогда его летные навыки не будут достаточно хороши, а крылья достаточно сильны для длинного перелета.

– Послушай, Гранк, я не хочу выглядеть глупцом, но, правда, подумай над этим: все равно рано или поздно кто-то обязательно прилетел бы сюда. Мы должны радоваться, что прилетели Братья. Они – совы великого благородства. Они никогда не выдадут наш секрет. Они же принесли обет молчания. И хотя они ненавидят войну, они так же ненавидят лорда Аррина. И очень верят в короля Храта и королеву Сив. Они никогда не подвергнут их наследника опасности.

– Никто и никогда не должен знать, что он – наследник! – Гранк помедлил. – Я вижу, что ты говоришь искренне, я и сам ни на секунду не усомнился бы в их благородстве и верности. Но ты знаешь так же хорошо, как и я, что слух разносится быстро. Нас найдут прежде, чем у нас появится возможность скрыться. Очень скоро все будут в курсе, что на острове растет птенец без матери.

– Братья едва ли покинут остров. Ты знаешь, какие они. Все время что-то изучают или медитируют.

– «Едва ли» еще не значит «наверняка», – снова вздохнул Гранк. – Что ж, я думаю, первым делом мы должны погасить огонь в кузне. Даже если Братья еще не заметили наш дым, скоро заметят. Так что лучше займись этим. Только не дай углям окончательно погаснуть, чтобы мы могли в любой момент взять их с собой и разжечь новый огонь в том месте, куда направимся.

– Да, господин, – сказал Тео.

Он слетел вниз и начал гасить огонь в яме, которую оставил в земле огромный валун. Эту яму Тео использовал как кузнечный горн: благодаря постоянным восходящим потокам воздуха в этом месте и покатым краям впадины здесь удавалось разводить необычайно жаркое пламя. Оно было необходимо для работы со все более сложными изделиями из металла, с которыми экспериментировал Тео. Но сейчас Тео гасил огонь и размышлял: для чего же нужно сберечь угли? Гранк сказал – для того, чтобы разжечь огонь на другом месте. Но ради чего разжигать новый огонь? Ради того, чтобы снова ковать боевые когти?

Или, возможно, только ради предсказаний? Ведь Гранк умел читать огонь. Он мог видеть в огне то, что ни одна другая птица не видела. События, которые происходили в других местах – или даже еще не произошли. Гранк считал, что умение читать огонь сильнее любого темнодейства.

Тео снова подумал о Братстве Глаукса и тихой жизни ученого. Поговаривали, что Братья нашли способ записывать знания, процарапывая знаки на специальном льду, который назывался иссен баго. Но эти ледяные записи – «баги», как их называли, – были слишком тяжелы, их трудно было взять с собой. Поэтому они стали царапать знаки в книгах, чьи страницы были сделаны из кожи маленьких животных. Так что перед тем, как съесть мышь, кролика или крысу, Братья снимали с них шкуру. Странная это была диета – ни меха, ни кожи, – но Братья давно привыкли чем-то жертвовать.

Тео думал об этом, гася огонь и бережно перекладывая живые угли в маленькие, специально скованные железные шкатулки, в которых огонь мог сохранить свой жар.

И впервые с тех пор, как Гранк несколько месяцев назад прибыл на остров, дым не поднимался в воздух над деревом, где они жили.

– Ну-ка, в дупло, Хуул, немедленно! – сказал Гранк.

– Но я только что вылез! – Хуул сидел на кончике ветки. – Ты обещал, дядя Гранк, что сегодня я смогу попрыгать по веткам. Мои первые маховые перья, помнишь? Они наконец-то начали у меня расти!

– Вернись в дупло! – резко сказал Тео.

Хуул был поражен. Они никогда так с ним не разговаривали. Что же он сделал неправильно? Он только и думал о том, чтобы наконец полетать, и вот теперь, когда он должен был взлететь в первый раз, они даже не дают ему посидеть на ветке! Наверное, он что-то сделал не так. Но что именно? Птенец недоуменно приоткрыл свой клюв.

– Полезай внутрь! – зашипел Гранк.

Но тут Хуул заметил, как что-то пролетает у него над головой. Он услышал, как кто-то сел на одну из тонких веток на вершине дерева. Неужели это сова? Невероятно! Он никогда не видел других сов, кроме Гранка и Тео.

Конечно же, они напрасно гасили огонь. Всего три дня назад Тео сделал это, но один из братьев уже прибыл к их убежищу.