Текст книги "Возвращение к жизни"
Автор книги: Кэтрин Куксон
Соавторы: Кэтрин Марч
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Глава 4
Я начала писать роман, и его героем, вопреки всем клятвам, стал Дэви Маквей. Господи, но что же сломило мою волю? Ответ оказался прост – сама личность владельца поместья Лаутербек…
На следующий день после того воскресного чаепития мы с тетей Мэгги поехали в Борнкут, чтобы пополнить съестные припасы. А так как в Борнкуте был единственный магазин, то мы вновь встретились с его хозяйкой – миссис Тэлбот и даже с самим мистером Тэлботом. Они оба стояли за прилавком. Когда мы вошли, супружеская чета несказанно удивилась.
– Я думала, что вы не знаете Маквеев, – простодушно заметила миссис Тэлбот.
– Во время предыдущего визита я ничего не знала об этой достойной фамилии, – холодно ответила я.
– Но вы же ехали в коттедж и собирались там жить.
– Мы вели переговоры с мисс Клеверли. Надеюсь, это уточнение внесет ясность и разрешит ваше недоумение? – Тетя Мэгги воспользовалась своим испытанным оружием – тонкой иронией.
– Я ведь говорил тебе, что они наверняка договаривались с мисс Клеверли, – вмешался в разговор Тэлбот. – Мадам, – обратился он к тете Мэгги, – произошло недоразумение. Прошу извинить нас. Чем могу быть полезен?
Мы заранее составили внушительный список необходимых покупок, и я протянула его Тэлботу. Я и моя дорогая спутница произвели впечатление солидных клиентов.
– Занимайтесь своими делами. Я все подберу сам, – воодушевился мистер Тэлбот.
Пожилой джентльмен обслуживал нас с глубокой почтительностью и рвением, словно коронованных особ, приговаривая, что готов оказать любую помощь столь очаровательным леди.
– Видите ли, ма-ам, магазин для меня не главное дело в жизни. – Обращение «ма-ам», выполняло роль обоих слов: «мисс» и «мадам». – Я немного занимаюсь извозом, хотя этим особенно не заработаешь. Разве только на свадьбах или вечером после танцев в Пенрите. Потом я иногда работаю водопроводчиком, мастером по отделке домов. Помимо всего прочего я еще копаю могилы в трех ближайших деревнях. А в свободное время помогаю Дэви – большому Дэви. Он настоящий мужчина, скажу я вам.
Закрывая багажник автомобиля, Тэлбот просто ошеломил меня, спросив:
– А что вы думаете о большом Дэви?
Тетя Мэгги, мой ангел-хранитель, боясь, что я с излишней откровенностью выскажусь о владельце поместья Лаутербек, с быстротой молнии задала встречный вопрос:
– Скажите, а чем вы занимаетесь в доме мистера Маквея?
– Ну, у него там много работы. Она связана главным образом с разведением грибов; но выращивать грибы без удобрений невозможно. Самый дешевый способ получить хорошие удобрения – завести лошадей. Вот Дэви в прошлом году и купил трех лошадок. Две из них – старые тяжеловозы. Чем крупнее лошадь и чем больше трудится, тем больше от нее «этого»… – Тэлбот смутился. – В общем, у работающих лошадей «это» получается лучше – они едят больше. Понимаете? Все вполне естественно.
Я быстро скрылась в машине, не в силах удержать смех. Тетя Мэгги уселась рядом со мной, но я не отважилась даже посмотреть в ее сторону. Лисья физиономия Тэлбота глубоко просунулась в открытое окно автомобиля.
– Вам понравилась Флора Клеверли? – раздался свистящий шепот.
– В каком смысле, сэр?
– Ваше впечатление о Флоре Клеверли?
– Мое впечатление? – Я умоляюще взглянула на тетю Мэгги, но она явно не была расположена помочь мне. – Я бы сказала, что она весьма рачительная хозяйка.
– А я бы сказал, что она редкая любительница поживиться за чужой счет. – Любопытный нос Тэлбота почти прикасался к моему, и мне некуда было подвинуться от этого длинного и унылого лица. – Вы знаете, что мы с ней чуть не стали родственниками?
– Вы???
– Да, я. За ней ухаживал мой брат. Он был садовником у старых Маквеев – в те времена, когда у них еще была земля для такой роскоши. Вы, наверное, понимаете, о чем я говорю? А потом он взял и удрал в Америку.
Я кивнула головой.
– Прошло уже три года, как он умер. И знаете что? Этот наивный человек все оставил ей.
– И много он ей оставил? – полюбопытствовала тетя Мэгги.
– Две тысячи семьсот пятьдесят фунтов. Я оспорил его завещание, но дело проиграл, так как на самом деле мы были только сводные братьями, и он с малых лет заботился о себе сам. Да, Флора сорвала изрядный куш. И вы думаете, что неблагодарная каналья вложила хоть что пенни в поместье или помогла Дэви? Гроша медного не истратила. Но зато щедро бросает деньги на всякую ерунду молодому Рою. Да, конечно, Рой – ее любимчик и самый бессовестный попрошайка отсюда и до… – после небольшой паузы Тэлботу удалось найти подходящее сравнение, – …до самого Коккермута. Вам следует помнить об этом, ма-ам, если этот бездельник попросит у вас взаймы. Вы будете не единственными, кому Дэви придется возвращать деньги перед отъездом.
– Неужели Рой Маквей оказался таким ничтожным?
– Именно так. – Длинный нос Тэлбота двигался вверх-вниз, словно что-то вынюхивая. – Вы вериге в дурной глаз? – вдруг спросил наш собеседник.
– Дурной глаз? Я… я не знаю.
– Значит, не верите, а зря, мисс Дадли. Дэви кто-то сглазил. Даю вам голову на отсечение.
Тэлбот немного подался назад из окна машины. Обращаясь к нам обеим, он сказал несколько высокомерным тоном:
– Вы, надеюсь, не сочтете меня пустым болтуном? В любом случае, раз вы собираетесь жить здесь довольно долго, я подумал: будет лучше, если я вам раскрою глаза на некоторые странные обстоятельства, имеющие место во взаимоотношениях обитателей поместья. Дамы иногда приукрашивают жизнь – из-за своей природной доверчивости.
Тэлбот снова глубоко просунулся в окно машины и, обращаясь только к тете Мэгги, изрек:
– Надеюсь, вы понимаете, ма-ам, что с первым встречным я не был бы столь откровенен; но меня искренне беспокоит происходящее в Лаутербеке.
– Да, да, мы ценим вашу откровенность, – ответила тетя Мэгги. Убедившись, что почтенная леди осознала всю важность поведанного им, Тэлбот убрал свое туловище из машины. Мы поняли: милостивое разрешение двинуться в путь нами получено.
На ближайшей тихой улочке мы от души расхохотались. Я забыла, когда еще я так беззаботно смеялась. Но, несмотря на наш добродушный смех, я знала, что мы увезли из магазина Тэлбота нечто большее, чем просто продукты, и встретили надежного человека, который мог стать настоящим другом для тех, кто пришелся ему по душе.
Мы не сразу возвратились в коттедж, а совершили небольшое турне по живописным уголкам графства. Начали с любимого Тэлботом Коккермута, затем проехали в Мэрипорт, оттуда по кругу: в Дервентуотер, Кеглвик и Алсуотер и только после этого путешествия вернулись домой. Теперь я уже называла коттедж нашим домом.
Поездка была не из легких, однако увлекательной. Мы попали в коттедж около пяти часов вечера, изрядно уставшие.
Больше часа мы отдыхали, не в силах подняться наверх, чтобы сменить платья. Когда же я наконец поднялась в мансарду, то услышала странный звук, похожий на чьи-то сдавленные рыдания. Они доносились с чердака. Не долго думая, я приставила лестницу к стене и открыла люк на чердак. На голом полу ничком лежала Франни. Она приподняла головку, и я заметила промелькнувшее в ее глазах разочарование. Я села на пол рядом с девушкой.
– Что случилось, дорогая? – спросила я как можно ласковее.
Она отвернулась от меня и закрыла мокрое слез лицо руками.
– Не надо так отчаиваться, моя милая! Это опасно. – Я положила руку на плечо девушки, но Франни, словно капризный ребенок, попыталась ее стряхнуть.
– Пойдем, – уговаривала я бедняжку. – Ты хочешь попить?
Франни молчала, не двигаясь с места.
– Вставай и перестань плакать! – Ее рыдания причиняли боль, и мне хотелось обнять ее худенькое тельце, успокоить, приголубить. Но в кой-то миг произошло неожиданное: она оказалась в моих объятиях. Это случилось из-за одной оброненной мной фразы:
«Пожалуйста, вставай, пойдем со мной в дом». – Вот что я сказала девушке.
Услышав мои слова, она бросилась мне на шею, обвив ее руками и уткнувшись лицом в грудь словно напуганный ребенок, обретший покой в объятиях матери.
– Ну, хватит, хватит. Не плачь больше, не надо. Что случилось? Ты готова мне все рассказать? – как могла успокаивала я ее.
В этот момент снизу донесся голос тети Мэгги. Я попросила ее подняться наверх и подойти к приставной лестнице. Все еще обнимая девушку, свесив голову в отверстие люка, я сказала:
– Это Франни. Она чем-то очень расстроена. Вы не могли бы привести кого-нибудь из братьев?
Услышав мою просьбу, девушка сильнее прижалась ко мне, а я, глядя на удивленное лицо тети Мэгги, уточнила:
– Было бы лучше, если бы вы нашли его.
Не знаю, понимала ли Франни, кого я имею в виду, но она не шелохнулась, замерев в моих объятиях.
Поглаживая Франни по шелковистым волосам в ожидании тети Мэгги, я исподволь осматривала чердак, где была впервые.
Как и говорил Дэви Маквей, на чердаке находилось много чистого белья и других постельных принадлежностей. Ими была занята добрая половина чердака. Остальное пространство заполонили беспорядочно разбросанные книги мягкие игрушки, среди которых обращали особое внимание панда и большой медвежонок длинными висячими ушами. Интересно, что ни одной куклы среди игрушек не было. Свет попадал в эту обитель только через крошечное слепое оконце.
Прошло немало времени, прежде чем я услышала скрип ступенек под чьими-то быстро поднимающимися по лестнице тяжелыми шагами. У меня затекли и болели нога от неудобной позы.
Голова Дэви Маквея показалась в люке, и через мгновение он очутился около нас.
Не дотрагиваясь до Франни, он ласково спросил:
– Что случилось?
Я ожидала, что девушка бросится к Дэвиду, но она оставалась неподвижной.
– Франни… Франни, ну-ка, посмотри на меня. – Дэвид настолько низко склонился к ней, что его лицо оказалось в опасной близости от моего. Глаза Дэвида были опущены, и я отметила его тяжелые веки, окаймленные короткой щеточкой густых темных ресниц.
Я невольно смутилась. Кроме того, дала о себе знать затекшая нога. Пытаясь изменить позу, я громко застонала. Ресницы Дэвида удивленно взметнулись, и его темно-синие глаза утонули в моих.
– Я… у меня онемела нога.
Дэвид наклонился надо мной, чтобы вызволить из моих объятий Франни; в тот момент, когда он осторожно подводил ладони под ее голову, его пальцы прикоснулись к укромной ямочке между шеей и моей грудью.
Инстинктивно я отпрянула. На мгновенье его глаза снова встретились с моими.
– Простите, это вышло случайно, – прошептал Дэви Маквей.
Я сама чуть было не сказала: «Извините». Франни по-прежнему крепко обнимала меня, и я была не в силах разомкнуть кольцо ее рук. Дэвид силой оторвал Франни от меня и, взяв ее за узенькие плечи, повернул лицом к себе.
Девушка не сопротивлялась. Она больше не плакала, но ее голова оставалась поникшей, словно под тяжестью неизбывного горя.
– Что случилось? Объясни мне. Тебя наказала бабушка?
– Нет, Дэви.
– Тебя оскорбили?
Она качнула головой.
– Ты опять что-нибудь разбила?
– Нет, Дэви.
Он поднял глаза и снова пристально посмотрел на меня. Взглянув на печальную Франни. он улыбнулся. Такой улыбки я у него еще не видела. Она преобразила весь облик Дэвида Маквея: исчез кривящий губы сарказм, злобный блеск глаз – его суровое лицо на этот раз светилось добротой.
Приподняв округлый детский подбородок Франни, он шутливо скомандовал:
– Ну-ка, поднимем нашу головку. Мы просто немного приуныли. Что надо повторять, когда у нас такое настроение? – Дэвид поднял ее подбородок повыше. – Скажи, что следует говорить, когда взгрустнется? – Немного подождав, он медленно подсказал: – Никогда – не – падай – духом. Давай-ка повтори вслед за мной!
Франни подняла глаза, но на ее бледном лице не было и тени улыбки; она послушно повторила:
– Никогда… не… падай… духом.
– Где эта книга? – с грацией огромного медведя Дэви начал рыться в груде книг и игрушек; когда же увидел то, что искал – большую книгу в красном переплете, – он бросился к Франни и, сев рядом с девушкой, предложил:
– Давай почитаем ее – прямо вслух. – Проведя пальцем по знакомым строчкам, Дэвид Маквей произнес: «Обещай не падать духом». – Продолжай теперь ты.
Франни покорилась:
– Обещай не падать духом…
– И продолжила, немного запинаясь:
Обещай смотреть на листья,
Обещай, обещай.
Обещай смотреть на море…
Она внезапно умолкла и, повернувшись к Дэвиду, подняла на него свои страдальческие глаза, в которых снова появились слезы:
– Я не могу, Дэви. Не могу. – В ее голосе звучало отчаяние.
Положив книгу на пол почти рядом с моими коленями, Дэвид взял личико Франни в свои большие ладони и озабоченно спросил:
– Что случилось, Франни? Кто-то тебя сильно напугал. Скажи мне, кто?
Девушка, сверкнув глазами, упрямо покачала головой.
– Тебе лучше самой мне обо всем рассказать, – в его интонации появилась настойчивость, – потому что я так или иначе все выясню. Ведь я всегда обо всем узнаю. Правда?
Франни, уловив «угрозу», как подкошенная упала на грудь Дэви, спрятав лицо в полах его расстегнутой куртки.
Дэвид спросил меня:
– Она давно здесь?
– Я не знаю. Нас почти весь день не было дома.
– Вставай, мы уходим отсюда! – Он хотел подняться с пола, но плачущая девушка еще крепче прижалась к его груди. – Все, Франни. Хватит! Я отведу тебя домой. – Голос прозвучал строго. Дэвид, словно рассерженный отец, долго терпевший капризы своего ребенка, обхватил Франни за талию своей огромной рукой и понес к приставной лестнице.
Держа девушку под мышкой, как будто она была туго свернутым спальным мешком. Маквей спустился в комнату и поставил Франни на ноги.
– Вы спускаетесь? – спросил он меня.
– Я сама, спасибо.
– Тогда до свидания, мисс.
Я снова села на пол и взяла книгу в красном переплете. Спору нет, Франни была странным созданием, но то же самое можно сказать и о Дэвиде. «Обещай не падать духом». Я внимательно рассмотрела книгу. Она состояла из сшитых листов плотной бумаги явно ручной выделки, и на каждой ее странице красивым витиеватым почерком было написано стихотворение. С моей точки зрения, эти дилетантские вирши нельзя было отнести к поэзии. На первой странице книги стояла дата: 24 января 1919 года, сопровождаемая многозначительной фразой: «Сегодня возвратился домой с желанием жить».
Ниже на этой же странице были начертаны слова, вроде своеобразного девиза: «Никогда не падай духом». На следующей странице помещались стихи, которые Дэви Маквей предлагал повторить девушке. Я прочитала их полностью.
Обещай не падать духом
Обещай смотреть на листья,
Обещай, обещай,
Обещай смотреть на море,
Обещай, обещай.
Ну а днем взгляни на небо
И опять повторяй:
«Никогда не падать духом».
Обещай, обещай.
А если вдруг у тебя не будет дерева,
Моря или солнечного света,
Что ты должна мне обещать?
Заглянуть в свою душу и отыскать там искру,
Из которой вырастет дерево,
Появятся море и свет.
Поэтому всегда повторяй:
«Никогда не падать духом»,
Обещай, обещай.
Доморощенные стихи были сентиментальны, но таили в себе какое-то согревающее душу очарование. Я перелистала страницы. Сборник состоял из стихов, представлявших собой рифмованные философские размышления. Меня заинтересовало, кто сочинил эти опусы, однако имени автора не значилось ни в конце, ни в начале книги. Возможно, «поэтом-философом» был отец Дэвида?
Кроме разбросанных по полу, на чердаке были и другие фолианты. В одном из углов лежало довольно много книг по искусству, среди которых я увидела руководства по изготовлению гравюр, эстампов и художественной обработке дерева. Но больше всего мое внимание привлек листок бумаги, засунутый между двумя стопками книг, на котором выделялась лаконична надпись: «Не трогать!»
Я понимала, что запрет был обращен только к Франни и не относился к обитателям коттеджа. Этот листок приоткрыл мне характер взаимоотношений между Маквеем и Франни. Дэви был убежден: девушка не нарушит его запрет, даже если останется на чердаке одна.
Тетя Мэгги снова позвала меня из кухни; я спустилась с чердака в спальню, а затем на первый этаж. Вместо ожидаемого вопроса «Чем она так была расстроена?» я услышала:
– Мне эта женщина совсем не нравится!
– Мисс Клеверли?
– Она самая.
Тетя Мэгги направилась в гостиную. Расположившись в кресле, мой дорогой психолог поведал мне свои наблюдения:
– Я неслась в большой дом сломя голову; первой, кого я увидела, была Флора Клеверли. Она сидела, болтая с младшим – с Роем. Эти двое – закадычные друзья. Мое неожиданное появление разрушило идиллию. Ты не поверишь, но лицо Флоры позеленело от злости. Младшенький сидел за столом, а она ласково обнимала его за плечи. Когда я ее окликнула, они оба так испугались, что она, не владея собой, рявкнула на меня: «Как вы здесь очутились?» Я ей все объяснила, Флора, немного успокоившись, сказала: «Эта девица становится вносимой. Придется просить бабушку, чтобы держала свою безумную внучку дома. Рой, сходи, пожалуйста, посмотри, что там с ней еще случилось». Пру, ты хоть что-нибудь понимаешь? – тетя Мэгги была вне себя.
Я покачала головой.
– Между этими двумя что-то есть. Рой называет ее «тетя Флора». «Я не могу этого сделать, тетя Флора», – сказал он ей. – «Мне надо скоро уезжать. Я должен подменить Фенвика. Я говорил тебе». – Ты знала, что младший брат – всего лишь механик в гараже?
– Понятия не имела.
– Это Флора его туда определила. Видимо, он спешил на работу. Они говорили о бизнесе, но, судя по грязному комбинезону, Рой большую часть времени валяется под машинами.
– Тетя Мэгги, в наше время автомобильный сервис – прибыльное занятие.
– Прибыльное, но только в больших городах, а не в такой глухомани.
– Может быть, их гараж расположен около шоссе.
– Не отрицаю. Но бесцеремонная экономка предложила, чтобы я пошла в сарай – так они называют пещеру, – в котором, возможно, находится Дэви Маквей, и позвала его. Тебе стало понятнее?
Я опять покачала головой.
– Когда я вошла внутрь, Дэвид чуть не взбесился. Он там раскладывал обогревательные трубы – от старой печки, и когда я толкнула дверь, то одна из этих труб, должно быть, сдвинулась с места. Маквей сразу успокоился, увидев, что это была не ты, а я. – Тетя Мэгги лукаво улыбнулась. – А когда я рассказала ему о рыдающей Франни, он пулей вылетел из пещеры.
Тетя Мэгги прищурилась и решительно заявила:
– Знаешь, Пру, мне очень не нравится все, что происходит в «святом» семействе. И чем меньше мы позволим себе общаться с этими людьми, тем спокойнее будет наша жизнь. По крайней мере, мне гак кажется. А что скажешь ты?
– Мне пока ничего не понятно. Я уверена только в одном, что из всей этой компании я бы меньше всех хотела видеть Дэви Маквея.
К вечеру погода совсем испортилась, а вскоре разразилась ужасная гроза. Оглушительные раскаты грома заставляли нас с тетей Мэгги крепко прижиматься друг к другу. Мы наблюдали вспышки молний над холмом за озером, и одна из них, казалось, угодила в самую макушку. В ту же секунду небо над нами словно взорвалось от последовавшею за ослепительной молнией грохота. Небесный громовержец был явно рассержен.
Из-за резкого похолодания мы раньше легли в теплые постели. Я бы с удовольствием растопила камин. У задней стенки коттеджа была сложена довольно большая поленница. Но не было ни щепок, ни стружек, чтобы развести огонь.
На следующее утро, несмотря на барабанивший дождь, я пошла в дом за холмом, чтобы расспросить, как отапливается коттедж. Мне очень не хотелось к ним идти – я их просто боялась и с большой радостью предоставила бы эту миссию тете Мэгги. Но к моему разочарованию, она осталась в постели, сославшись на легкую простуду.
Надеясь встретить кого-нибудь во внутреннем дворике, я направилась прямо туда, однако там не было ни души. Поэтому я пошла через двор к владениям Флоры – кухне, но, не доходя до двери, остановилась, услышав стрекот мисс Клеверли.
– Откуда я знаю, что он решил продать землю кому-то. Тебе бы самому следовало почаще бывать дома, а не сидеть в своей норе, подобно кроту.
Последовала пауза. Затем раздался низкий гортанный голос Дэви Маквея:
– Флора Клеверли, если вы еще хоть раз осмелитесь сказать мне что-либо подобное, я вас вышвырну отсюда, как шелудивого пса. Я предупреждаю вас. У меня не осталось ни капли уважения ни к вам, ни к вашим прошлым заслугам.
– Смотри не лопни! Нечего разыгрывать передо мной благородное негодование: сразу же разоришься, если я уйду отсюда, и ты это знаешь, недотепа! Кто еще согласится работать столько лет забесплатно, как я? А добывать продукты и кормить столько ртов? Сам прекрасно понимаешь, что без меня ты никто. Ведь тебя руки-крюки, из них все валится.
– Да, потому что вы этого хотите. Вы думаете, я не знаю, кто оставил открытой дверь в пещеру? И ведь это уже третий случай с момента закладки грибницы.
– Я тебе говорила, что даже не дотрагивалась до этой поганой двери. Ее открыли наши дамочки, когда вынюхивали здесь, разыскивая коттедж.
– Я больше верю им, а не вам, Флора. Но не в этом главное. Я хочу знать, почему Алекс Брэдли решил продать этот кусок земли и коттедж? Старуха живет в нем с детства. И что теперь будет с ней и Франни?
– Уволь меня от расспросов. Я ничего не знаю. Если ты о них так печешься, то сам и узнавай. Какое я к ним имею отношение? Мне вообще непонятно, почему ты беспокоишься о старухе и полоумной девчонке? Может быть, это ты ударял за ее мамочкой? Будет забавно, если я угадала.
В ужасе от этой перебранки я попятилась назад. И когда очутилась у входа во дворик, снова услышала голос Маквея:
– Странно, что вы раньше до этого не додумались! – в ярости кричал Дэви.
Почти бегом я обогнула угол дома, но услышала тяжелые шаги по камням внутреннего дворика, приближавшиеся ко мне. Я встретилась лицом к лицу с Дэви Маквеем.
Обычно смуглое лицо Маквея-старшего было серым. Его щеки впали, как у старика. Хотя он смотрел прямо на меня, я была уверена, что он ничего не видел. Когда я заговорила, чтобы избавиться от охватившего меня смятения, он, казалось, с трудом различал мои слова.
– …моя тетя лежит в постели с простудой, и мы бы хотели разжечь камин, если это возможно, – лепетала я.
– Камин? Да, конечно. – Он потряс головой, словно отгоняя острую боль. К моему глубокому удивлению, он начал извиняться: – Мне очень жаль, что я забыл о таком важном деле. Без камина вам не обойтись, я обычно тщательно слежу, чтобы были заготовлены дрова перед приездом гостей, вне зависимости от времени года. По вечерам всегда холодно. Я попрошу Тэлбота все подготовить – он скоро должен явиться. Но кроме камина… можно еще использовать обогреватель.
Для меня была столь неожиданной его заботливость, что я почувствовала себя виноватой.
– Мне очень неловко, сэр, я причиняю вам столько хлопот.
Я ожидала услышать в ответ на мои неуместные извинения что-нибудь вроде: «Мне это не составит особого труда».
Но сказал он непредвиденное.
– Должен признаться, мисс, коттедж не был подготовлен к вашему приезду, – заметил он по дороге к пещере, – хотя мы были обязаны это сделать. Но я думаю, что вы должны понять: мы не успели привести в порядок коттедж из-за свадьбы. – Открыв дверь в пещеру и пропуская меня вперед, добавил: – Свадьбы ведь играют не каждый день?
Я почувствовала внутреннюю неловкость. Может быть, он намекал на меня? Если ему известно, что я и Пруденс Дадли – это одно лицо, то, вполне возможно, подробности моей биографии он узнал из сенсационных репортажей газет о судебном процессе и крахе моего брака. Мы находились в глубине пещеры: зрелище, представшее передо мной, отвлекло от неприятных мыслей; далеко в глубину простиралась широкая длинная грядка, покрытая похожей на подтаявший иней серой массой.
– Это и есть грибница? – удивилась я.
– Да. Это мицелий. Он в прекрасном состоянии. Его уже можно закрывать питательной смесью, и трибы пойдут в рост.
– Как интересно! И вы сможете получить приличный доход от продажи грибов?
На самом деле меня не интересовали ни грибы, ни доходы. Я была подавлена самой атмосферой мрачною подземелья.
– Да, я смогу на них заработать… Если мне не помешают, – обронил он после небольшой паузы.
Дэви Маквей с какой-то обреченностью опустил голову и пошел по дорожке между грядками. Мне не оставалось ничего другого, как следовать за ним. Тусклый свет электрической лампочки, освещавший нам дорогу, становился все незаметнее, и я уже с трудом могла различать двигавшуюся впереди спину Маквея. В конце дорожки перед нами выросла глухая стена пещеры. И хотя он не сказал «Сезам, откройся», а всего лишь протянул руку, словно в сказке, бесшумно открылась дверь, и мы попали в новую пещеру, более прохладную и лучше освещенную. Вскоре я обнаружила, что свет и воздух проникали сюда из двух источников: через еще одну (открытую вдалеке от нас) дверь и через находившееся прямо над моей головой отверстие, уходившее вглубь скалы и похожее на туннель.
Я смотрела в потолок, пытаясь скрыть наслаждение, с которым я вдыхала свежий воздух, проникавший сквозь отверстие. И тут я услышала слова Маквея:
– Я его обязательно перекрою, как только у меня найдется свободное время. Оттуда зимой дует холодный ветер, а грибам он вреден. Вот почему надо тщательно закрывать двери, иначе здесь ужасный сквозняк, пагубный для моей подземной плантации.
– Пещера – гигантская. Никогда бы и подумала, что внутри скалы может оказаться много пустого пространства.
– Она пока еще полностью не освоена. Я использую ее как хранилище. Но когда-нибудь… – И он поднял кулак, словно давая клятву.
– А с чего следует начинать, если хочешь заняться таким бизнесом? – спросила я Маквея, забыв про свою неприязнь к шагавшему передо мной человеку. Наверное, во мне заговорила писательская привычка собирать любопытные сведения в самых разных областях жизни.
– Идете в школу и учитесь.
– Школу? – В моем сознании понятие «учеба» ассоциировалось с несколько другими науками.
Дэви остановился и повернулся ко мне.
– В переносном смысле. Если вы хотите заниматься грибами по-настоящему, то вам придется очень много чего узнать, причем гораздо больше, чем люди обычно думают. Но каким образом вы это сможете сделать, я вам не скажу. – Он перешагнул через высокий порог дверного проема и показал на открытый загон для лошадей, внутри которого красовалась огромная куча преющего навоза. – Подготовительный этап, – буркнул Дэви. – Сейчас все настолько цивилизованно, что я иногда удивляюсь, как вообще могли расти трибы в те времена, когда природу еще не изучали в исследовательских лабораториях. Это самая противная часть работы. Приходится перелопачивать столько литературы, что иногда тошнит только от одного ее вида.
– Вы давно занимаетесь выращиванием грибов?
– Три года. Но в прошлом году чуть не бросил, когда урожай полностью погиб. Вообще, если повезет, то урожай можно получить два раза в год. Но когда случается беда, которая настигла меня, очень трудно начинать все с самого начала.
– Да, это так, – согласилась я. На мгновение наши взгляды встретились, но я тут же отвернулась от Дэви Маквея и посмотрела на окружавшие двор постройки. С одной из сторон двор был загорожен конюшней, с другой – коровником. За открытым загоном я увидела множество небольших черных клеток, в которых обычно в деревнях держат кур.
Не скрывая своего удивления, я заметила:
– Трудно поверить, что все это находится за пещерой, вернее за холмом.
– Да, это все удивляет.
Я подняла глаза на покрытый валунами склон холма.
– Точно так же бывает в бассейне, – заметила я, – изнутри он всегда кажется гораздо большим, чем снаружи.
– Так и есть. По этому холму ничего нельзя сказать о размерах пещер. Они тянутся на многие мили. В некоторых я даже сам не бывал – слишком велик, чтобы пролезть в них по узким лабиринтам.
– Это правда? – Мне становилось по-настоящему интересно. – А как обнаружили эти катакомбы?
– Обнаружили? Вообще-то, насколько я понимаю, они всегда здесь были. Еще мой прадед частенько прятал в одной из дальних пещер свои запасы виски от налоговой инспекции, когда ему приходилось самому его гнать из всякой ерунды, растущей на окрестных холмах. Эти дошлые ребята несколько раз пытались что-нибудь найти в пещерах, но все заканчивалось плачевно. Они боялись заблудиться в лабиринте и возвращались ни с чем. О борьбе моего хитроумного прадеда с блюстителями закона можно было бы написать захватывающий детективный роман.
Он улыбался мне мягкой ироничной улыбкой; его грудной голос звучал ласково. Дэви Маквей выглядел милым и приятным человеком. Меня озарила фантастическая мысль: пройдя через пещеру, он очистился от «скверны»: бесцеремонности, резкости и грубости.
Маквей гладил прижавшуюся к его ногам шотландскую овчарку. А в дальнем конце двора я увидела двух огромных лошадей с мохнатой шерстью на ногах: они стояли за воротами и смотрели на нас, положив головы на верхнюю перекладину ворот. «Тяжеловозы Тэлбота», – вспомнила я.
Дождь прекратился. Хотя солнце еще не проглянуло, но все кругом словно само светилось. Я кожей ощущала этот незримый волшебный свет. Точно так же я ощущала, что именно в этом уголке имения Лаутербек мужчина по имени Дэвид Бернард Майкл Маквей чувствовал себя легко и непринужденно. Я довольно ясно представляла его работающим здесь, вдали от своих домочадцев, или мирно отдыхающим в коттедже. Но я страшилась изменить свое предубежденное мнение об этом загадочном человеке.
– Вам кто-нибудь помогает? – спросила я.
– Время от времени. Иногда на несколько часов приходит из деревни Тэлбот, но главная помощница – это Дженни. Она на редкость умело справляется с животными. Но с сегодняшнего дня девочка в школе. Немного помогает ее сестра Дорис, которая в субботу вышла замуж, у нее тоже золотые руки. Порою помогает Рой. Мы не унываем. – Он расправил плечи. – Все, что нужно, делаем. – И снова мне показалось, что он больше убеждал самого себя в удачном ведении дел. Я совершенно не разбиралась в сельском хозяйстве, но была бы просто глупа, если бы не сообразила: для одного человека в поместье слишком много работы, даже при известной помощи окружающих.
Словно читая мои мысли, Дэви сказал:
– Конечно, для одного дел многовато, но для двоих было бы мало.
– Ваш брат работает на стороне?
– Да, он занимается автомобилями. Ему нравятся железки, а все это, – Дэви показал рукой скотный двор, – Рой терпеть не может. – Он резко изменил тему нашей беседы, отрывисто бросив: – Я дам вам печь и керосин.
Когда Дэви Маквей вышел из сарая, держа в одной руке печку, а в другой – канистру с керосином, мне стало не по себе.
– Я за один раз не унесу. Мне придется прийти еще раз.
– Не беспокойтесь. Я отнесу все сам. Здесь идти-то всего несколько минут. Пойдемте.
Он снова оказался прав – через несколько минут я увидела коттедж, но не с фасада. Дэви Маквей провел меня через густые заросли кустарника узкой, еле заметной тропинкой, известной, по-видимому, только ему. Спустя мгновение мы уже были в гостиной. Дэви Маквей не ограничился тем, что притащил печь и канистру; он залил в бачок печки топливо и разжег ее.
