Текст книги "Возвращение к жизни"
Автор книги: Кэтрин Куксон
Соавторы: Кэтрин Марч
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
Глава 7
Я и тетя Мэгги пили чай, сидя у камина. Раздался стук в дверь, и мы удивленно переглянулись, гак как звука приближающихся шагов, обычно хорошо различаемых на гулких плитах каменной дорожки, не было слышно. Я поспешила открыть.
Передо мной стояла Франни. Девушка разительно изменилась. Она улыбалась. Всего лишь уголками рта, но улыбалась. Когда она заговорила, я была приятно удивлена: ее речь стала другой: не только тембр голоса, нет! Произнесенная ею фраза была внятна и вполне грамотна.
– Вы разрешите мне взять несколько книг? – спросила она. Хотя ее манера говорить все еще оставалась по-детски инфантильной – перемены к лучшему были очевидны. Раньше девушка бы сказала примерно так: «Хочу взять книжки».
– Конечно! Входи, Франни. Мы как раз пьем чай. Тебе налить чашечку?
– Да, спасибо.
Когда она застенчиво остановилась в дверном проеме, это была уже прежняя Франни: неловкая, стеснительная. Я взяла ее за руку и подвела к камину.
– Это ты, Франни! Здравствуй. Проходи, садись. Ты не замерзла? – засуетилась тетя Мэгги.
– Ни капельки. Я бежала.
– Мы так давно тебя не видели. Где ты была?
Вопрос тети Мэгги, казалось, смутил Франни. Она сразу как-то сникла, а ее головка печально опустилась.
– Не расстраивайся, милая. Вот твой чай. Ты что предпочитаешь, сэндвич или пирожное?
Вместо ответа Франни подняла на меня глаза и тихо промолвила:
– Доктор сказал, что я порядочная девушка и ругать меня не за что.
Хотя я и не совсем поняла, о чем шла речь, но снова с радостью отметила правильно выстроенную фразу.
– Доктор?! Франни, ты была у врача из-за простуды?
– Нет. Я не очень хорошо себя чувствовала.
– Возьми, пожалуйста, пирожное. – Я протянула Франни тарелку с большим куском бисквита, покрытого сахарной глазурью. Как только девушка отведала лакомство, ее глаза повеселели.
– Очень вкусное пирожное. Бабушка брала меня с собой в Пенрит, мы тоже ели пирожные.
– Вы ездили в Пенрит?
Я была удивлена неожиданной поездкой Франни к врачу, продолжая, однако, свои психологические наблюдения. С робкой души этой девушки-ребенка явно свалилась какая-то тяжесть, угнетавшая ее последнее время. Интересно, что же так тревожило Франни?
– Бабушка купила мне ириски.
«Бабушка! – подумала я – Это бедное существо избавилось от страха перед бабушкой. Вот что произошло – у нее пропал страх! Какие чудесные метаморфозы происходят с человеком, когда он избавляется от этого унизительного чувства. Франни словно подменили: она выглядела вполне нормальной юной девушкой. Но почему бабушка вдруг захотела показать ее врачу? Потому что у Франни была депрессия? Или она заподозрила какую-то опасную болезнь? А может быть, бабушка решила, что Франни беременна?»
Мысли тети Мэгги, возможно, совпадали с моими:
– Твои уродливые синяки прошли. Отчего они у тебя появились? Ты упала?
Я знала, что хотела выведать прозорливая тетя Мэгги. Мне тоже было важно узнать происхождение и их таинственных синяков. Голова Франни склонялась все ниже и ниже.
– Тебя кто-нибудь побил? Неужели бабушка? – продолжала следствие мисс Фуллер.
Девушка с неожиданной горячностью вступилась за свою бабушку:
– Нет! Это не она! Я ничего не разбивала, бабушка бьет меня только тогда, когда я что-нибудь расколочу. Это сделал мистер…
Имя негодяя чуть было не сорвалось с ее языка. Ужаснувшись, девушка так вздрогнула, что на ковер упало недоеденное пирожное.
– Ой! Что я наделала!
– Не расстраивайся, Франни. Ничего страшного не случилось. У меня порой тоже все валится из рук, – сказала я, на коленях подбирая с ковра кусочки пирожного. – Не огорчайся, возьми себе еще одно.
Франни благодарно улыбнулась мне. И вдруг в моей памяти всплыл случайно подслушанный мною у фермы разговор между Дэви Маквеем и Алексом Брэдли: речь шла о домике, в котором жили Франни и ее бабушка. Дэви Маквей спросил: «Почему ты требуешь выселить их?» Меня словно озарило, и я поняла, что Алекс Брэдли хотел избавиться не от пожилой женщины, а от ее внучки.
Я ласково взяла холодные ладони Франни в свои руки и, глядя ей в глаза, спросила:
– Это сделал мистер Брэдли? Я права?
Ее тоненькие, как у ребенка, пальцы выскользнули из моих сомкнутых рук; глаза расширились; из груди вырвался безмолвный крик.
– Не бойся, детка. Все будет хорошо. – Тетя Мэгги словно заклинала насмерть испуганную девушку.
– Нет! Дэви… Дэви убьет его. Нет! Это страшная тайна! – истерично закричала Франни.
– Будь по-твоему. Ничего не говори, только успокойся. – Я погладила ее по руке. Дэви ничего не узнает об этом.
Франни с мольбой посмотрела на меня и повторила:
– Дэви ничего не узнает!
– Ни слова. Знать будем только мы втроем.
Девушка, доверившись мне, с усилием выдала:
– Мистер… Брэдли… был пьяный.
* * *
«Ничего себе оправданьице», – с отвращением подумала я и пожалела, что Алекса Брэдли нет сейчас в этой комнате. Я бы высказала ему все, что я думаю о его мерзкой душонке. Может быть, и не только высказала. Окажись он в эти минуты здесь, я не ограничилась бы словами… Тетя Мэгги как-то сказала, что свадебная ночь была похожа на сатанинский шабаш, дьявольское наваждение. Она была права. Но теперь я не сомневалась, что пьяный Алекс в поисках острых ощущений встретил эту несчастную девушку, сознание которой все еще блуждало в закоулках детства, а нежное тело наливалось соками расцветающей юности.
Той ночью Алекс Брэдли увидел во Франни прекрасную добычу для удовлетворения своей грязной неутолимой похоти. У меня не оставалось и тени сомнений, что развратник пытался изнасиловать беззащитную Франни, которая прибежала ночью, чтобы посмотреть танцы.
По всей видимости, бабушка вовремя заподозрила неладное. Подозрения, вероятно, усилились, когда Франни хотела увильнуть от визита к врачу, но скорее всего девушка боялась не за себя. Она страшилась даже мысли о том, что Дэви Маквей узнает, кто был ее обидчиком. В глубине души Франни, видимо, решила: сохраняя тайну, она тем самым оберегает Дэви Маквея. Вспоминая столкновение мужчин на дворе фермы, я сама допускала, что, знай Дэви Маквей всю правду о случившемся, он мог бы убить Алекса Брэдли. Хотя, думается, он смутно догадывался о возможном преступлении пьяного распутника. И эта благородная девушка, несмотря на свою недоразвитость, упорно скрывала истину из-за своей любви к владельцу Лаутербека.
Но почему она так любила Дэви Маквея?
И тут в моем сознании снова прозвучал подлый вопрос Флоры Клеверли: «Может быть, это ты ударял за ее мамочкой?» Меня охватило ревнивое чувство. Я начала пристрастно изучать черты лица Франни, пытаясь обнаружить хоть малейшее сходство с Маквеем, но так и не смогла найти ничего общего. Тем не менее их внешняя «непохожесть» еще не доказывала отсутствия кровных уз между ней и человеком, которого она так беззаветно любила.
* * *
«Только не говорите Дэви».
Я так глубоко задумалась, что на мгновение отрешилась от всего: слова Франни вернули меня на землю.
– Да, да, конечно. Мы ничего ему не скажем, тебе не следует беспокоиться, – заверила я девушку.
– Вы разрешите мне сейчас забрать мои книги? – голосок Франни звучал умиротворенно.
– Да, пожалуйста. Дорогу ты знаешь сама.
Поднявшись с кресла, она побежала к выходу, но, прежде чем уйти, радостно сказала:
– Бабушка говорит, что я могу держать свои книги дома.
Мы с тетей Мэгги, шутя, отвесили Франни глубокий старомодный поклон.
– Похоже, в душе у бабушки произошли достойные уважения перемены, – чопорно изрекла тетя Мэгги.
– Возможно.
– Как ты думаешь почему?
– А как думает умнейшая из женщин? – польстила я тетушке.
– Мне кажется, видавшая виды бабушка подозревала, что бедная девушка беременна. Но, свозив ее на обследование, она убедилась в непорочности Франни, и сердце жестокой старухи смягчилось.
– Уверена, что невинность девушки лишь счастливая случайность. Алекс Брэдли вряд ли угомонился и способен осуществить свой подлый замысел, когда вернется. Ведь он все еще в отпуске? Это животное непременно напьется до потери разума, поверьте мне! И что будет тогда? – Я встревожено смотрела на тетю Мэгги.
– В любом случае мы должны все сохранить в тайне от Дэви Маквея.
– У нас нет другого выхода.
– Но кому-то мы все равно должны рассказать о существующей угрозе, чтобы защитить Франни. Может быть, Рою?
Я ответила не сразу. Подумав, отвергла предложение тети Мэгги.
– Нет. Этот легкомысленный человек не способен сохранить тайну.
– Наверное, ты права… Нашла! – Тетя Мэгги гордо вскинула голову. – Тэлбот! Если кто и сможет облегчить тяжкую жизнь Маквея, так это наш узколицый друг. Нам важно рассказать ему о чуть не свершившейся трагедии. А уж Тэлбот найдет способ предупредить Алекса Брэдли, что его подвиги известны и что вместо попытки избавиться от бабушки и Франни ему хорошо бы самому исчезнуть.
– Может быть, вы составите и несколько писем, дражайшая леди? – съехидничала я.
– Если понадобится, составлю, – в тон мне ответила тетя Мэгги, и мы учтиво улыбнулись друг другу.
Подняв затем глаза вверх, к чердаку, откуда доносились шаги Франни, я заметила:
– Вы обратили внимание, как она изменилась?
– Я сейчас об этом и думала. Она кажется более разумной и какой-то повзрослевшей.
– Похоже, ее сознание несколько просветлилось.
– Видимо, это следствие шока. Кто знает, может быть, той ночью Алекс Брэдли, помимо воли, пробил брешь в затуманенном сознании Франни, заставив девушку сопротивляться его домогательствам. Как говорится, нет худа без добра. Но, честно говоря, это такая тонкая материя, что мы вполне можем ошибиться.
– Я согласна с вами. Но все же хотелось бы оказаться «ясновидящими». Все же, я уверена, девушка изменилась к лучшему.
Через несколько минут мы получили еще одно подтверждение разительных сдвигов в сознании и поведении Франни. Спустившись в кухню с книжками в руках, она сказала:
– Я взяла книги про Бемби. Дэви говорит, что, когда я вырасту, я буду работать на ферме.
Мы проводили ее до дверей, и, прежде чем скрыться среди деревьев, она приветливо помахала нам.
«Когда она вырастет», – тетя Мэгги покорила слова Франни. – У меня такое ощущение, что она уже начала взрослеть. Может быть, и ошибаюсь, но мы уже не увидим здоровой и, надеюсь, счастливой Франни.
Тетя Мэгги печально вздохнула и вернулась в гостиную. Мне тоже взгрустнулось.
Однако на следующий день мы отправились не в Борнкут, а в противоположную сторону.
Прежде чем явиться к мудрецу Тэлботу с трудной дипломатической миссией, мы решили немного развеяться: проделать небольшое турне с заездом на побережье. Маршрут пролегал через Пенрит в Карлайл, оттуда вел в Силлот, и, наконец, в Мэрипорт, а может быть, и дальше; все зависело от времени и капризов погоды. Когда мы обогнули холм и начали подниматься вверх, тетя Мэгги, любуясь зеленой долиной, призналась:
– Ты знаешь, я буду сильно скучать по этой застенчивой трогательной красоте. Когда люди слышат о Вестморленде, они думают прежде всего о модных Алсуотере и Дервентуотере, а ведь есть и другие очаровательные уголки, такие, как этот. Только они лежат вдали от заезженных дорог. Иногда с радостью представляешь себя живущей в прошлом: без радио и телевидения, самолетов и моторов.
– Моторы я в обиду не дам: тут вы не правы. Вряд ли мы смогли бы собраться на побережье, если бы не существовало автомобилей, достопочтенная тетушка.
– Хорошо. Моторы мы пощадим.
Я видела отражение тети Мэгги в ветровом стекле. Она кивнула мне в знак согласия, затем продолжила:
– Не будь у нас автомобиля, вряд ли мы собрались бы посетить еще одно местечко или, во всяком случае, проехать через него – я говорю о дворе «большого дома». Не было ни единого случая, чтобы при нашем появлении у двери или у окна не стояла бы Флора Клеверли – «недремлющее око». Эта женщина, словно незримый дух, витала по всем закоулкам дома Маквеев.
Мы еще ни разу не проехали мимо резиденции Лаутербек, не заметив Флору Клеверли, условно несущую вечную стражу.
Но на этот раз нас ждал приятный сюрприз. Подъезжая к дому, мы не обнаружили Флоры е Клеверли! Увы, наша радость была преждевременной: раздался гаденький смешок, и Флора Клеверли собственной персоной возникла в проеме кухонной двери. Она так и бросилась к автомобилю.
Я затормозила.
– Вы не очень спешите? – задыхаясь, спросила она.
– Нет.
– Зайдите, пожалуйста, в дом на минутку. – Домоправительницу что-то очень встревожило, или, напротив, она подстроила какую-нибудь каверзу.
Поставив машину на ручной тормоз, я шепотом спросила тетю Мэгги:
– Вы пойдете?
– Нет, посижу здесь. А ты узнай, что этой пройдохе нужно от нас.
Когда я вылезла из машины, Флора Клеверли ждала у кухонной двери. Опередив меня, она прошла в дом, откуда донеслись ее слова:
– Один человек очень хочет поговорить с вами.
Я в нерешительности остановилась на пороге.
– Входите, пожалуйста! – Флора была на удивление любезна.
С трудом передвигая ноги, я прошла в кухню. Меня томило предчувствие надвигающейся беды. Сердце, казалось, вот-вот остановится. В горле все пересохло; окаменевшее тело мне не повиновалось, словно я превратилась в соляной столп. Я боялась поднять глаза, зная, кого сейчас увижу перед собой.
Он стоял в конце длинного стола. Высокий, стройный, завораживающе обаятельный. Тюрьма не оставила на молодом красивом лице Яна ни единого следа. Его глаза выражали смирение и нежность. Пока я набралась сил и вдохнула толику воздуха в мои, сжатые точно клещами, легкие, Флора Клеверли без умолку говорила, но я не понимала ни единого слова. Наконец сквозь трескотню экономки, я разобрала несколько любопытных фраз.
– Рози Тэлбот сообщила, что к ним приходил мужчина, называвший ваше имя, и что этот человек остановился на ночлег в гостинице. Тогда я отправилась в отель и нашла его. Я думала, вы будете рады… – Экономка не могла скрыть злорадного чувства.
Ян приблизился, и в этот момент я издала пронзительный вопль. Мне казалось, что я лечу в пропасть, к истокам моей жизненной трагедии. Тело охватила отвратительная дрожь; я громко звала на помощь: «Тетя Мэгги! Тетя I Мэгги!»
В моем сознании промелькнуло: «Если я выздоровела за последние три месяца, то не должна была впадать в истерику, увидев это ничтожество; Яна и мужчиной-то нельзя было назвать, скорее недоразумением, ошибкой Природы».
Я уже стыдилась своего малодушия, извинительного разве избалованному ребенку.
Заговорил Ян; его быстрая, безукоризненно правильная речь коробила меня:
– При чем здесь тетя Мэгги? Я приехал объясниться с тобой и проделал утомительный долгий путь. Я тебя разыскиваю больше месяца. Если бы ты для меня ничего не значила, вряд ли я стал бы добиваться этой встречи. Тебе надо самой разобраться во всем и серьезно подумать.
Я думала: мысленно приказывала себе унять предательскую дрожь: «Прекрати! Сейчас же прекрати! Держи себя в руках. Покажи ему, что ты сильнее!»
Сзади меня послышались чьи-то быстрые шаги. Они принадлежали тете Мэгги и кому-то еще. Они огибали меня с двух сторон.
Через секунду тетя Мэгги оказалась рядом со мной и презрительно смотрела на моего бывшего мужа.
– Так это ты? Чего же ты хочешь? – бесстрастно спросила мисс Фуллер.
– Я хочу поговорить со своей женой.
Меня словно обожгло языком пламени от этих слов.
– Ты прекрасно знаешь, что она тебе не жена, – хладнокровно возразила тетя Мэгги. – Твоя законная жена в Уэльсе, воспитывает твоих детей, и там твое место, рядом с ними.
– У меня только одна жена – Пру. И она это знает. – Ян пристально смотрел на меня. – Скоро я получу развод. Хотя развод для меня не имеет никакого значения. Мне нужна только Пру.
– Согласна, нужна; да и кто бы в этом сомневался. Ты ведь никогда не зарабатывал себе на жизнь сам. И ты еще имеешь наглость заявлять свои претензии Пруденс? – негодовала тетя Мэгги.
– Как вы здесь очутились? – раздался повелительный голос Дэви Маквея. Он стоял так близко, что я ощущала тепло, исходившее от его могучего тела.
Ян, помолчав, ответил:
– Меня привела сюда эта леди. – Он показал своей изящной ладонью на Флору Клеверли.
– Так это вы! Разве я вас не предупреждал? Опять плетете интриги…
– Мистер Маквей, ничего страшного не произошло. Когда-нибудь это все равно должно было случиться. Чем раньше, тем лучше. – Я говорила бесстрастно-спокойно.
– Не понимаю, из-за чего вся эта паника, если он ваш муж? – вмешалась домоправительница.
– Мисс Клеверли, этот человек – двоеженец и предатель. – Я смерила гадкую женщину надменно-презрительным взглядом. – Когда этот лжец предложил мне руку и сердце, у него уже была жена и двое детей.
– За свой грех я заплатил сполна: провел четыре месяца в тюрьме, неужели ты до сих пор этою не понимаешь, Пру?
Я все понимала, но ни сострадания, ни жалости к Яну не испытывала.
– Я не думаю, что прошу слишком многого. Давай поговорим с тобой наедине, – взмолился Ян.
– Вот тут ты как раз и ошибаешься, – перебила его тетя Мэгги. – То, что ты просишь, – не слишком, а чересчур много по отношению к такому негодяю, как ты.
Бледное лицо Яна искривила уродливая гримаса.
– Держите свое мнение при себе, мадам, – высокомерно произнес он. – Вы виноваты в случившемся больше других. Все эти годы вы только и делали, что ахали да охали вокруг Пру. Если вам так нравится опекать молоденьких девушек, следовало бы самой давно выйти замуж.
Мне пришлось чуть ли не повиснуть на Дэви Маквее, чтобы в ярости он не бросился на Яна, позволившего себе оскорбить тетю Мэгги.
– Убирайтесь отсюда! – прогремел Дэви.
Ян посмотрел в разгневанное лицо Маквея и недоуменно спросил:
– Вы-то кто такой?
– Простите, но я хозяин этого дома. Вам все понятно?
Ян был обескуражен.
– Я все-таки хочу с тобой поговорить, Пру, – настаивал он, еле сдерживая негодование.
Я почувствовала, что тетя Мэгги и Маквей готовы были выставить незваного гостя. Желая предотвратить скандал, я согласилась поговорить с Яном.
– Хорошо. Если для тебя это столь важно, давай побеседуем. Пойдем только на улицу.
– Пру! Ты в своем уме?!
– Тетя Мэгги, не беспокойтесь. Все будет в порядке.
Мой взгляд на одно мгновение пересекся со взглядом Дэви Маквея, говорившим: «Позвольте мне разрешить эту дилемму». Мысленно я отвечала ему: «Если вы этого хотите, да».
Но внутренний голос, более мудрый, предостерегал: «Становись на собственные ноги. Если ты не сделаешь этого шага сейчас, то не сделаешь никогда. Твоя личная жизнь не имеет отношения ни к Маквею, ни даже к тете Мэгги. Ты обязана сама доказать человеку, игравшему роль твоего мужа, что он больше ничего для тебя не значит. От твоей решимости и силы духа зависит будущее. Если ты уступишь Яну хоть на йоту, это явится твоим поражением. Этот паук вновь обретет власть над тобой. Он будет возвращаться снова и снова, пока не уничтожит тебя. Вне зависимости от того, что ты чувствуешь, внешне ты обязана казаться спокойной и убедить эгоиста в том, что он тебе глубоко безразличен. Его влиянию на тебя пришел конец…»
Я выбежала во двор. Ян шел рядом и смотрел на меня. Подойдя к автомобилю, я повернулась к бывшему супругу. Мы стояли чуть ли не вплотную друг к другу, и где-то глубоко внутри моего существа появилось жуткое ощущение – предвестник нервного приступа.
Глаза Яна жадно впились в мое лицо. Он долго молчал.
– Наконец-то, Пру! – выдохнул проникновенно Ян.
Он обладал удивительной способностью превращать мое имя в своего рода ласку. На меня это раньше действовало умиротворяюще; но сейчас предчувствие неотвратимой беды только усилилось.
– Какое счастье, что я нашел тебя! – воскликнул он несколько театрально.
– Ты зря потратил свое драгоценное время. Пойми раз и навсегда, Ян, тебе не о чем со мной говорить. Я – свободна! Ты ничего не сможешь мне сделать. Ни-че-го… – слышишь? Ты бессилен заставить меня снова жить с тобой.
– Мне кажется, что я смогу убедить тебя изменить свое решение. Дай мне шанс, Пру, – настаивал самонадеянный Ян.
Я слегка наклонилась к нему и сухо произнесла:
– Мне хочется, чтобы ты хорошенько запомнил то, что я тебе сейчас скажу. Запомнил на всю жизнь – это избавит тебя в будущем от многих неприятностей. Так вот, слушай внимательно. Меня тошнит, – я повторяю, – тошнит только от одной мысли, что ты когда-нибудь дотронешься до меня. Ты хоть это в состоянии понять? Где твое мужское самолюбие, черт возьми!
Вот когда я почувствовала, что смертельно уязвила Яна. Когда я увидела, как ею изящно очерченные губы вытянулись в прямую, точно лезвие бритвы, линию, я испытала чувство победы. Наконец я разрушила его неколебимую уверенность в своих чарах и нанесла удар по его тщеславию и обманчивому шарму истинного джентльмена. Более того, я сорвала покров с якобы непобедимого мужчины-обольстителя, кем он, в сущности, и был: самовлюбленным обольстителем наивных и доверчивых женщин.
– Тетя Мэгги неплохо над тобой поработала. Это она поставила тебя на ноги. – Яна душила откровенная злость поверженного.
– Никакой «работы», как ты ее называешь, тетя Мэгги со мной не проводила.
– Ну если не она, так кто-то другой. Шесть месяцев назад ты бы уже валялась в истерике и тряслась, словно желе на блюдечке, или полезла бы драться как безумная. – Он не знал, как больнее уколоть меня.
Ян, злорадствуя, напоминал мне о страшном вечере, когда я, как раненая тигрица, готова была разорвать его в клочья.
– Не думаю, что твоя подозрительная уравновешенность возникла под целительным влиянием свежею воздуха Вестморленда. Не замешан ли в чудесном излечении этот средневековый дикарь? – Ян кивнул головой в сторону дома.
«Спокойно! – прозвучал мой спасительный внутренний голос. – Не дергайся и не пытайся все отрицать. Не задирай подбородок и не напрягай спину – он интуитивно все поймет». И холодно ответила:
– Пережитого мною за последнее время вполне хватит и на ближайшее будущее. У меня нет ни малейшего желания угодить в новую ловушку.
– Благими намерениями… Хотя этот громила не в твоем вкусе. Никогда не поверил бы, что тебя прельстила груда безмозглых мышц.
На сей раз меня задели его оскорбительные слова о Дэви Маквее, которою при всем желании нельзя было назвать глупцом. Но все тот же голос снова предупредил: «Спокойно. Сохрани маску».
– Еще я хочу тебе сказать, Ян: если ты хоть раз попытаешься встретиться со мной или будешь каким-либо изуверским образом докучать мне, я поставлю в известность своего адвоката и попрошу передать дело в суд.
Ян вздрогнул, словно от удара хлыстом. Он не забыл еще пребывание в тюрьме и боялся снова попасть за решетку. Ян откинул назад голову, его плечи судорожно передернулись. Я знала: это верные признаки трусости;
– Мисс Клеверли доставила тебя сюда, может, она и проводит тебя обратно в деревню. Счастливого пути, сэр, – съязвила я.
Мертвенно-бледное лицо Яна выделялось на фоне его темных волос. Стиснув зубы, он процедил:
– Ты покатилась по проторенной дорожке. Раньше ты выгодно отличалась в ряду многих женщин… Теперь же стала такой же злобной стервой, как и все остальные.
Я промолчала. Равнодушно взглянув на Яна, я пошла прочь. Но я не была уверена, что Ян не догонит меня, чтобы вылить еще ушат грязи на мою бедную голову…
Когда я приблизилась к двери кухни, Ян все еще стоял, пристально наблюдая за мной. Как только я переступила порог, то почувствовала себя в безопасности. Тетя Мэгги так и не сдвинулась с места, Дэви Маквей стоял у окна. По-видимому, он все это время следил за нами. Флоры Клеверли в кухне не было.
– Мы можем ехать, – обратилась я к тете Мэгги.
Ничего не ответив, тетя вышла во двор. Выйдя вслед за ней, я не обнаружила там Яна; но была уверена, что он спрятался где-то поблизости и следит за мной. Я также знала, что и Дэви Маквей смотрел на меня, пока я шла к машине.
Сев за руль, я сказала тете Мэгги:
– Я не смогу сейчас вести машину.
– Сможешь, девочка. Возьми себя в руки, ведь ты выиграла бой!
– Тетя Мэгги, я не хочу рисковать. Меня всю трясет.
– Разве? По-моему, это тебе только кажется, дорогая.
Положив руки на руль, я посмотрела через лобовое стекло. Никаких признаков дрожи не было. Я победила! Включив передачу, я сняла машину с ручного тормоза и уверенно выехала со двора.
На перекрестке трех дорог я остановилась и твердо сказала:
– Не поеду в Борнкут. Вряд ли я смогу разговаривать с Тэлботом.
– Нет – так нет. Я все понимаю. Поедем прямо в Пенрит. А с Тэлботом мы побеседуем завтра. Спешить особенно некуда.
Въехав в Пенрит, я решила остановиться и чего-нибудь попить. Тетя Мэгги оказалась более расточительной, предложив не ограничиваться напитками, а заодно и перекусить.
Мне не хотелось есть, но я заставила себя позавтракать. Покончив с едой, я спросила тетю Мэгги:
– Вы не будете возражать, если мы не поедем сегодня на побережье?
– Ничуть. – Тетя Мэгги крепко сжала мое запястье. – Ты все делала правильно, моя умница. Теперь ты навсегда освободилась от любых поползновений этого трусливого, никчемного сластолюбца.
Сердечность тети Мэгги до глубины души тронула меня. К тому же душевные силы были на исходе. Мне захотелось уронить голову на руки и разрыдаться.
Она, должно быть, почувствовала мое состояние:
– Береги себя, Пру! Он не достоин и кончиков твоих ногтей, не то что слез. Пойми, все осталось в прошлом. Не спорю, ты можешь его неожиданно встретить; жизнь кишит случайностями. Но теперь Ян лишь жалкая тень, призрак При встрече с ним ни один волосок не дрогнет на твоей голове. Главное же – моя Пру выдержала испытание на зрелость, душевную стойкость!
Как всегда, она была права. Я ждала эту встречу и с честью выдержала испытание, ниспосланное судьбой.
– Поедемте домой! – Мне захотелось в наш розовый коттедж.
– Ты не хочешь посмотреть город?! – удивилась любознательная путешественница.
– Не хочу. Как-нибудь в другой раз. У нас впереди почти целая неделя.
– Всего четыре дня, – возразила тетя Мэгги.
– За четыре дня мы еще многое успеем сделать, не горюйте!
Миновав перекресток, я уже собиралась вырулить вниз и начать спуск ко дну оврага, как тетя Мэгги воскликнула:
– Притормози на секунду. Ты видишь, кто там идет? – Она показала на дорогу, ведущую в Ворнкут.
Остановив машину, я увидела вдалеке покачивавшуюся мужскую фигуру. Приглядевшись, я узнала Роя Маквея.
– Он пьян, – заявила тетушка.
– Да, трезвым его вряд ли назовешь!
– Боже праведный! – всплеснула руками сердобольная леди. – Он же сейчас свалится в канаву.
Когда я дала задний ход, тетя Мэгги взволновалась.
– Что ты делаешь?
– Собираюсь его подобрать.
– Не думаю, что пьяница оценит твое великодушие. Зря стараешься.
Да, подумала я, Дэви Маквей не стал бы благодарить ни одну женщину, увидевшую его в положении риз, да еще предложившую ему помощь, но ведь Рой – это не Дэви.
Когда мы приблизились к боровшемуся с земным притяжением Рою, я остановила машину и, опустив стекло, крикнула:
– Мистер Маквей! Добрый день!
– А-а. Здравствуйте. Эт-то вы. – Спотыкаясь, Рой подошел к автомобилю и всей тяжестью навалился на стекло водительской кабины. – Д-доб-рый день, – обратился он к тете Мэгги.
– Вас подвезти?
– Даю г-голову на отсечение – с-сегодня праздник. – Язык не повиновался его обладателю. – Ув-волили. В-выгнали с работы. Все в-ве-селятся и ликуют. – Но Рой явно не веселился, хотя и был пьян в стельку.
Выйдя из машины, я помогла ему забраться в салон. Не переставая тупо ухмыляться, он плюхнулся на сиденье.
Я развернулась и, подъехав к оврагу, начала осторожно спускаться вниз по узкой и крутой колее. Сквозь невнятное бормотание я могла разобрать только несколько фраз захмелевшего джентльмена.
– Счастливые в-вы! Уез-зжаете из этой богом з-забытой дыры. Д-деньги есть – п-путе-шествуй! С-счастливые. – Рой словно завидовал нам.
Когда я въехала во двор «большого дома», там не было ни души; но, как только заглушила двигатель, поняла: кухня не пустовала; оттуда доносились громкие раздраженные голоса. Когда же их услышал одурманенный возлияниями Рой, он воспрянул духом. Завалившись на бок, Рой возликовал:
– Приехали! Приехали! Вот мы и дома! – вопил он.
Но Рой, казалось, не собирался выходить из автомобиля; я открыла заднюю дверь и протянула ему руку. Все еще хохоча, он вывалился из машины, и, если бы я его не подхватила, он вряд ли удержался бы на ногах. Я многозначительно взглянула на тетю Мэгги. Она вышла из машины и взяла Роя под руку.
– Стойте тверже, – приказала она. – Теперь шагайте. Вот так. – Тетя направила нашего героя к кухонной двери.
Когда мы подошли поближе, я узнала разгневанный голос Дэви Маквея. Рой крепко держался за нас. Так как втроем протиснуться через довольно узкий дверной проем мы не смогли, тетя Мэгги отпустила руку Роя и он, споткнувшись о порог, ввалился внутрь вместе со мной. Наше появление удивило всех: не только Флору Клеверли и Дэви Маквея, но и Франни; в ее затравленном взгляде опять царил страх. Она стояла, уткнувшись в бок Дэви Маквея, но, увидев нас, подняла свои заплаканные глаза, с трудом сдерживая рыдания. На какое-то мгновение стало тихо. Я провела Роя к большому креслу.
Рухнув в него, он тем не менее не отпускал моей руки.
– Ах ты лоботряс, пьяница несчастный, – тишину нарушила брань Флоры Клеверли.
– Оставьте его в покое, вы! Не лезьте не в свое дело. Я вас предупреждаю, оставьте в покое брата навсегда! Теперь о Франни. Если вы хоть раз еще поднимете на нее руку, я вас вышвырну отсюда без всякого сожаления, как сорную траву! – Дэви Маквей не шутил, он готов был исполнить свою угрозу.
– А я тебя предупреждаю, – прошипела Флора Клеверли, – если ты не хочешь, чтобы ей попадало, держи ее подальше от Лаутербека.
– Она будет здесь жить ровно столько, сколько захочу я. Не забывай, чертовка, кто хозяин поместья! – Голос старшего Маквея звучал властно и надменно.
– Значит, это безобразие продолжится?! Ну что же, я вижу, мы добрались до главного.
Дэви и экономка вели себя так, будто на кухне никого больше не было.
– Я и раньше догадывалась. Как говорится; правда давно стучалась в дверь, – со змеиной улыбкой продолжала обличать Флора Клеверли. – Эта полоумная имеет право жить здесь, не так ли? Ведь это ты обрюхатил ее мамочку, а? И это ты был загадочным любовником, которого так долго и безуспешно разыскивал Билл Тэррент. Он выбил у Минни все печенки, добиваясь от нее правды, точнее, твоего имени.
– Замолчите! Закройте немедленно свою грязную пасть!
– Замолчать? Мне? Нет, не выйдет. Ты заставил меня открыть ее и теперь не заткнешь, как бы ни старался, насильник!
– Тетя Фло-ра! – Протянутая над столом дрожащая рука почти протрезвевшего Роя Маквея пыталась дотянуться до взбешенной женщины. – Флора! Это н-не он!
– Ведь именно поэтому Кисеи Брэдли отвергла тебя, – не унималась дьяволица. – Она знала, что ты крутил с Минни Эмбл, вернее, с Минни Тэррент, так как дитя появилось вовремя, еще до твоего ухода в армию. Скажи, что это не так, если, конечно, сможешь. Она твоя…
