Текст книги "Молчание леди"

Автор книги: Кэтрин Куксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Белла закрыла глаза и запрокинула голову, будто размышляя, а затем сказала:

– О Боже, я не знаю, где взять деньги. Но, в любом случае, лучше их приобрести, потому что другого такого случая не будет. Мы также можем заняться шитьем. В кладовке наверху есть швейная машинка «Зингер», но до сих пор никто ею не пользовался. Мы выкрутимся. Я согласна.

Она хотела подняться, но Уилли остановил ее, заявив:

– Я не могу начинать работать на той кухне, мэм, зная, что тем самым выгоняю оттуда девушку или даже обижаю ее.

– Не волнуйся, – быстро произнес Джо. – Вы все пока продолжайте работать над прачечной. Я займусь маленькой гостиной. Единственное, о чем я хочу попросить, – он повернулся к Энди, – это помочь мне с окном, но это всего, скажем, на день или чуть больше. Ладно?

Последние слова были обращены к Белле, поэтому она ответила:

– Согласна. Если вы сможете сделать это за пару дней, то мы как-нибудь переживем.

Она медленно и тяжело поднялась с кресла, говоря:

– Спокойной ночи, парни.

– Спокойной ночи, мэм. Спокойной ночи. И еще раз спасибо. От имени всех нас.

Она кивнула Энди, затем, глядя на Джо, сказала:

– Ты и Прыщавый, поднимитесь со мной наверх на пару минут. Мне нужно переговорить с вами.

Кухня была пуста, и, посмотрев поочередно на мужчин, Белла заговорила:

– Меня волнует не только проблема готовки пищи. Еще и ее ужасное пальто. Она не снимает его ни на минуту. И это с тех пор, как те ребята появились во дворе и, естественно, в доме. А вчера утром я зашла к ней в комнату и сказала: «Послушай, девочка, ведь ты не носишь пальто на голое тело, почему же ты?..» Больше мне ничего не удалось сказать, потому что, когда она услышала «голое тело», ее глаза чуть не выскочили из орбит, она застыла на кровати, и, поверьте мне, парни, ее снова начало трясти – ну, тогда ее живот поднимается и опадает, как будто ее надувают насосом. А когда она начала приходить в себя, то посмотрела на меня, не узнавая, но когда окончательно пришла в себя, она сказала: «Простите». Ну, вы знаете, как она всегда это делает. А потом произнесла: «Пальто». И сделала такой жест, будто прижимает к себе пальто. А я ей: «Хорошо, тогда носи его. Но одного я не могу понять, девочка… Ты не носишь его при Джо и Прыщавом». Тогда на ее лице появилось такое выражение, будто она сомневается в чем-то, ну, знаете, как в тех случаях, когда вы пытаетесь что-то обдумать и в уголках ваших глаз появляются морщинки. Она даже прикусила губу, будто пыталась понять, почему не носит пальто в присутствии вас двоих.

– Да я не стал бы так волноваться, – сказал Джо, – даже по поводу пальто. Парни не будут возражать против того, что она носит пальто. Но проблема в том, согласится ли она на присутствие Уилли в кухне. А вы знаете, что его присутствие необходимо, потому что, с его слов, после того как вы все здесь устроите, вы сможете получать деньги за излишки пирогов и всего, что он еще испечет. Он говорит, что на выпечке в виде жаворонков можно хорошо заработать, но для этого ему нужны духовка и кухня.

– Да, это может принести деньги, – отозвалась Белла, – он абсолютно прав, но что же мне делать? Нет никакой возможности уговорить ее. И хотя Джон собирается переделать маленькую гостиную, она не сможет оставаться в ней все дни напролет.

– Послушайте, – сказал Прыщавый, – оставьте это. У меня есть задумка, благодаря которой мы, возможно, уговорим ее. Но…

– Ну хорошо, расскажи нам.

– Пока не могу. Нужно хорошенько подумать и подождать, когда подвернется подходящий момент. Вы должны быть внизу, а она в это время должна что-то мыть или убирать. Это может сработать, а может и нет. Я знаю только одно: половина ее разума живет прошлым, я бы сказал, страшным прошлым, но вторая половина способна воспринять реальность, и она понимает намного больше, чем вы себе представляете. Поэтому пока оставьте все как есть.

– Что ж, мистер, если вы так считаете, – насмешливо произнесла Белла, – мы сделаем так, как вы предлагаете. Правда, Джо?

Джо даже не улыбнулся, а сказал только:

– А знаете, Белла, он иногда умудряется все сделать правильно.

– Ладно, делайте как знаете. Действуйте! У меня и так есть о чем подумать, без ваших новых идей.

После того как они вышли из кухни, Белла повернулась и пошла в свою новую ванную. Она зажгла свет и стояла, все разглядывая. Она даже и не мечтала о том, что у нее будет подобная ванная. И – ах! – с каким бы удовольствием она забралась в ванну. Однако, как ни странно, она была слегка напугана. Только подумать, у нее своя собственная ванна и она может полежать в ней! Она очень удивилась, когда Тони встроил бойлер сбоку от очага, чтобы у них была горячая вода в ванне и раковине. Конечно, потребуется больше угля и место для его хранения, ну и все такое. Она протянула руку, погладила свое приобретение красного цвета и сказала себе, что однажды вечером она в нее заберется, когда Рини будет на кухне, чтобы случайно никто не вошел. А потом она предложит Рини сделать то же самое.

Вспоминая то, что она видела в окошко в прачечной, Белла подумала: «Ей захочется принять настоящую ванну, могу даже поспорить. Но если бы нам удалось втолковать ей, что Уилли, работающий на кухне, – это вполне нормально. Да уж, настолько нормально и гладко, насколько это возможно, учитывая те заботы, которые я взвалила на себя. Одному Богу известно, как все обернется».

Прыщавый дождался момента, когда Белла вместе с мужчинами разбирала внизу матрасы и одеяла, отвел Джо в сторону и сказал:

– Пошли со мной наверх всего на минуту. Нет, не сюда, она увидит нас, когда мы войдем. Давай обойдем вокруг и войдем через ворота.

Они тихо вошли через переднюю дверь, а когда оказались в кухне, то поняли, что Рини в моечной, в другом конце комнаты. Прыщавый обратился к Джо, четко выговаривая каждое слово:

– Здесь никого нет. Рини, наверное, наверху. Как же нам теперь быть, Джо?

Джо совершенно не понимал, к чему клонит Прыщавый, но ответил:

– Я даже не представляю, Прыщавый. Ты же знаешь, Белла вложила в это дело все, что имела; она, наверное, истратила все до последнего пенни. А сейчас ей нужно купить новое стекло для окна в гостиной, потому что им не удалось достать подержанное окно. Они нигде не нашли достаточно маленькую раму, и пришлось сделать раму на заказ. Ей это не понравится, когда она все узнает. И знаешь, ее фруктово-овощная лавка прекратит работу, как только она откроет внизу ночлежку. А то, что она будет выручать за ночлежку, позволит ей всего-навсего сводить концы с концами, и она не сможет выплачивать ребятам даже те небольшие деньги, которые дает сейчас.

– Она не будет экономить на похлебке, это уж точно, – продолжил разговор Прыщавый, – и хотя мы будем доставать овощи достаточно дешево, ей ведь надо будет их мыть, чистить и резать. А еще ей придется ходить за покупками, что тоже займет время. Я слышал, что она попробует договориться с бакалейщиком, так как ей потребуется большое количество крупы, сахара и чая; а еще нужно будет обращаться к мяснику. Говорят, что он довольно скуп, но кто же откажется от похлебки, если в ней, ко всему, будет немного мяса? Она просто не сможет сама справиться со всем этим. Нужно, чтобы сюда допустили Уилли. Он умеет выпекать хлеб, и делать заказы, и знает, как общаться с поставщиками. Это бы сняло с нее часть забот, а, кроме того, он считает, можно получить дополнительную прибыль от выпечки пирогов и всяких булочек, он ведь на это мастак. Без него ей не обойтись, если она хочет давать им ломоть хлеба к похлебке.

– Да, – подхватил Джо, – мы обсуждали это много раз, но она не хочет беспокоить девушку. Сам понимаешь…

Воцарилось непродолжительное молчание, а потом Прыщавый сказал:

– Очень жаль, ведь он такой спокойный, приятный парень, и он готов на все, чтобы снова вернуться к своей прежней работе. Я ничего не понимаю. Даже волосок с ее головы не упадет. Вот с нами она уже уживается. С нами она чувствует себя вполне спокойно.

– Да, – ответил Джо, – но для этого потребовалось время. А еще это ее пальто. Белла никак не может заставить ее ходить без него. А сколько раз она пыталась! Я никак не могу понять, в чем дело. Похоже, в нем она чувствует себя в полной безопасности.

– Я в этом не уверен, – сказал Прыщавый. – Мне кажется, она никогда не чувствует себя в безопасности. Иногда в ее глазах появляется выражение ужаса. Совершенно разные слова вызывают такое выражение; я это заметил, да и ты тоже. В любом случае, я думаю, мы продержимся, но все будет не так хорошо, как могло бы быть. Не странно ли, что именно она все это придумала? Помнишь тот вечер, когда она начертила на бумаге линии? И кровати внизу, и вовремя появившиеся парни! И надо же такому случиться, что среди них есть и каменщик, и водопроводчик, и плотник, и повар? Жаль только, что не явились еще двое – банковский управляющий и адвокат; уж они бы нам пригодились!

– Да, – рассмеялся Джо, – а если бы к ним еще добавить полицейского, то мы знаем, чем бы все это кончилось. Ладно, пошли вниз.

– Послушай, я в данный момент не собираюсь спускаться туда, я лучше пойду узнаю, как идут дела в прачечной. Знаешь, а они гении, эти ребята.

Комната опустела, и только Айрин стояла, прижавшись в моечной к стене. В ее голове роились мысли. Находясь весь день в кухне, он и мухи не обидит. И мухи не обидит. И там он очень нужен Белле. Столько дел. Все эти овощи, которые нужно помыть и почистить. Покупки в магазинах. Стирка и уборка. Оловянные тарелки, оловянные миски. Ложки. Эти слова крутились в ее голове. Но мое пальто. Я должна носить это пальто. О да, я должна! В противном случае все повторится снова. Все это. О нет! Она прижала руку ко лбу и медленно и глубоко вздохнула, а потом твердо сказала:

– Я должна носить это пальто.

Никто не был удивлен так, как Белла, даже мужчины, когда на следующее утро Рини спустилась вниз в своем пальто, но поверх него она надела один из большущих фартуков Беллы – их еще называют передниками. И хотя широкий фартук прикрывал пальто, в длину он доходил Рини только до колен. И, если бы Белла не знала, что в данном случае смех противопоказан, она бы от души посмеялась. Но Рини явно была настроена серьезно. Она подошла прямо к Белле и, указав на духовку, с трудом выдавила из себя:

– Готовить.

– Ты хочешь готовить, девочка?

Рини покачала головой; затем, к еще большему удивлению Беллы, она жестом позвала ее вниз. Она привела Беллу в комнату, где были сложены постельные принадлежности, полотенца и столовые приборы, а также всевозможные мелочи.

За столом сидели четверо мужчин. Они все вскочили на ноги, когда увидели, что к ним приближается молодая леди, каковой они считали Рини. Следом за ней шла хозяйка.

С неимоверным удивлением они наблюдали за тем, как Рини подошла к Уилли. Она не смотрела на него, ее голова была опущена, но она заговорила, и все услышали:

– Готовить, – и она указала большим пальцем на потолок.

И тогда Уилли, запинаясь, пробормотал:

– Да, мисс, я бы очень хотел готовить. И… и я не буду вас беспокоить, я обещаю.

Она резко отвернулась от него. Затем, посмотрев поочередно на остальных мужчин, она, остановив взгляд на Джоне, развела руки на ширину приблизительно шестьдесят сантиметров.

Джон быстро догадался и спросил:

– Вам нужна доска, мисс, размером около шестидесяти сантиметров, да? Какого типа доска? – Он сжал руку в кулак и начал водить им над крышкой стола. – Полированная?

Она энергично затрясла головой. Затем она изобразила рукой движение, будто рубит овощи, и он воскликнул:

– Разделочная доска?

Рини, опустив взгляд, снова повернулась к Уилли, и он тихо сказал:

– Как доска для рубки овощей для супа, на гарнир и все такое?

Она коротко кивнула, а Белла сказала:

– Ничего себе! – и, как и четверо мужчин, посмотрела вслед девушке, которая уже поднималась по лестнице.

Молчание нарушил Уилли, тихо спросивший:

– Что заставило ее принять такое решение, Белла? Ой, извините, – мэм.

– Это все очень странно, Уилли, очень странно. Только не спрашивай меня о мисс, я ничего не знаю. Но я предполагаю, что это как-то связано с планом Прыщавого, потому что вчера он мне сказал: «Ничего не делайте. Ничего не делайте». Он говорил так, будто что-то задумал. И все же, когда я обсуждала с ним и Джо все, что здесь происходит, он ничего не говорил ни о тебе, ни о готовке, ни о чем-либо подобном. Я все разузнаю. Но у меня гора с плеч свалилась, да и у тебя, Уилли, тоже, ведь так?

– Гора с плеч – это мягко сказано. Я просто умираю – так хочу наконец-то запустить руки в тесто. – Он посмотрел на Джона и спросил: – Ты сможешь сделать для нее большую разделочную доску?

– У меня как раз есть что-то подобное. Это доска от буфета из маленькой гостиной, Белла. Она вам для чего-нибудь нужна? Если она будет использовать неполированную сторону доски, то это как раз то что надо. С отделкой маленькой гостиной можно еще повременить день-другой, ведь девушке теперь нет необходимости прятаться там, и я смогу заняться буфетом. Милая, милая несчастная девушка. А знаете, у нее и правда довольно милое личико, вы заметили?

– Оно не милое, Джон, – отозвался Уилли, – оно красивое.

– Ну да, ты прав; но хочу добавить, что это просто ужасно – то, что она сейчас в таком состоянии. А ведь в этом кто-то виноват! Просто удивительно, что ее никто не ищет.

– Ох, замолчи, пожалуйста, – вступила в разговор Белла. – Вполне возможно, что ее ищут, только никто не догадывается заглянуть в нашу дыру. И все же, я думаю, у них было достаточно времени на поиски, прежде чем она попала в эту часть города. Но предупреждаю вас, каждого из вас: не вздумайте пытаться что-нибудь узнать и нигде не говорите о ней… Я имею в виду, в пабе или другом подобном месте. Она счастлива здесь. Здесь она чувствует себя в безопасности. Да, именно так. Она чувствует себя в безопасности, потому что, что бы там с ней ни случилось, она боится внешнего мира и всех людей в этом мире. Ну, а теперь давайте займемся делами, и хватит болтать! – Сказав это, она резко развернулась и стала подниматься по лестнице.

7

Прошло три недели и, по выражению Джона, их бизнес начал разгораться как пожар. Им даже приходилось отказывать некоторым потенциальным клиентам. Ворота открывались в семь часов вечера и закрывались в половине десятого утра, после ухода последнего из ночевавших. Каждый из мужчин имел свои четко определенные обязанности. Джо и Прыщавый рано утром приносили с рынка овощи, а иногда и ящик фруктов. Однако Джо продолжал работать на складе, потому что время от времени там можно было раздобыть что-нибудь необходимое Белле для развития бизнеса.

Что касается Прыщавого, то с ним дело обстояло по-другому: сборы от его игры на дудочке на прилегающих улицах становились все более незначительными, но иногда он зарабатывал благодаря своему врожденному чутью на криминальные ситуации – то там то здесь. За последние две недели его проницательность принесла ему пять фунтов – награда, выданная местной полицией. Из-под решетки в тротуаре вблизи пустовавшего дома он услышал приглушенные голоса. Еще больше его заинтересовал тот факт, что пустовавшее здание находилось рядом с банком. На улице не было ни души, поэтому он остановился и прислушался, но так и не разобрал, о чем шла речь. Поэтому он вытащил свою дудочку и устроился на ближайшем перекрестке, откуда его довольно часто прогонял патрульный полицейский. И, как он и надеялся, полицейский подошел к нему снова. Он обменялся с полицейским несколькими репликами, в процессе чего передал ему информацию. Это случилось около недели назад.

Когда он рассказал все Белле, та заметила:

– Ох, парень! В такие игры лучше не играть, это опасно. Я и раньше тебе говорила, что они когда-нибудь вычислят тебя, и тогда – да поможет тебе Бог! Ты отсидел уже срок, и тебе это совсем не понравилось.

– Нет, Белла, не понравилось, – согласился тот. – И именно поэтому я взял сторону полиции. Но на улице знают, что я терпеть не могу копов. Это очень помогает. – Он улыбнулся ей, а Джо, который присутствовал при этом разговоре, заметил:

– Должен сказать тебе, Прыщавый, ты посмелее меня.

Остальные четверо мужчин – музыканты, как называл их Джо, – занимались приемом клиентов и распределением пищи. Они договорились о правилах, которые, похоже, неплохо работали. Сюда не было допуска пьяным и подвыпившим – всем, от кого несло спиртным. Джо и Прыщавый успешно помогали музыкантам, так как намного больше знали о людях, обретавшихся на улицах, которые прилегали к рынку.

Дошло до того, что очередь из желающих начинала формироваться на аллее, ведущей к воротам во двор, за час до открытия. А в очень дождливые или холодные вечера Белла разрешала впускать постояльцев пораньше и даже помещать один-два лишних матраса в центре комнаты, чтобы не отказывать в приюте дрожащим от холода людям. В уборных возле писсуаров и в умывальнях были прикреплены написанные от руки объявления. Это было сделано для того, чтобы все знали: если эти места запачкают больше, чем допустимо, впредь не будут допущены ночевать. И можно было не опасаться, что будут намочены матрасы, потому что на них были оставлены клеенчатые упаковки.

Естественно, несчастные мужчины спали в одежде, а если снимали обувь или пальто, то клали их под голову или рядом с собой на матрас, что было вызвано приобретенным жизненным опытом, который подсказывал им не доверять окружающим. Но если чье-то пальто было мокрым насквозь, то он мог попросить повесить его на большую каминную решетку в кухне, а тот, кто в это время дежурил, должен был следить, чтобы оно все еще было там, когда его хозяин проснется.

Щедрые ломти свежего хлеба, дополненные вечером миской супа, а утром кружкой чая, всех воодушевляли. Джон как-то сказал, что очень грустно смотреть, как они радуются этой малости, но намного ужаснее видеть, как кто-нибудь из мужчин, заранее зная, каким будет предстоящий день, разламывал утренний ломоть хлеба надвое и клал одну половинку в карман.

Берлога Большой Беллы вскоре стала популярна в округе, и когда дом Беллы в один из дней неожиданно посетил инспектор, то все, что он сказал, с улыбкой покидая его, было:

– Почему бы вам еще не сделать навесы от солнца во дворе, Белла, и не превратить его в дом отдыха?

Белла никогда еще не была настолько счастлива. Вот ее девочка… ее девочка изо дня в день сидит за столом и режет овощи; затем, вымыв дочиста руки, она заполняет формы для пирогов тестом, а потом подготавливает все для мясного фарша. Это очень радовало Уилли, и время от времени, когда они работали вместе, он начинал насвистывать. Правда, они всегда держались на некотором расстоянии друг от друга. Она никогда не становилась близко к нему.

Однажды, когда он насвистывал, то случайно взглянул на ее лицо. Оно казалось сияющим. Она прекратила работу и смотрела куда-то в пространство перед собой, в пространство, где были музыка и что-то еще… Наверное, в какое-то мгновение она переживала радостные чувства. А потом сияние исчезло – после того как Уилли заговорил:

– Вам знакома эта мелодия? Это отрывок из «Травиаты».

Когда она повернулась в его сторону, музыка все еще звучала в ее голове. Она смотрела прямо на него, а ее глаза светились, и она дважды кивнула. Но когда он спросил:

– Вам нравится опера? – на ее лице появилось удивленное выражение, и она затрясла головой.

– Вам бы понравилось слушать оперу, если бы представился случай. Вот что я вам скажу: в какой-нибудь из вечеров перед открытием мы соберемся вместе, все четверо – нет, даже пятеро, потому что Прыщавый неплохо владеет своей свистулькой. И в таком составе мы сыграем вам несколько мелодий. Как вы на это смотрите?

Она опустила голову, но уголки ее рта слегка приподнялись, и он понял, что ей это доставило удовольствие. Через несколько минут Белла вернулась из похода по магазинам, где делала заказы на следующий день, пришла в кухню и сказала:

– На улице жутко холодно, и я подумала: до чего хорошо здесь у нас!

Уилли повернул к ней сияющее лицо и сообщил:

– Наша мисс узнала мелодию, которую я насвистывал. Это была мелодия из «Травиаты». Это опера, знаете ли.

– Да? – осторожно спросила Белла, а потом добавила: – Ну и что?

– Ну, я просто сказал ей, что в какой-нибудь из вечеров мы соберемся группой, и Прыщавого позовем, и сыграем для нее несколько мелодий. – Он замолчал, затем посмотрел прямо в глаза маленькой женщине и сказал: – Конечно, если вы не возражаете, Белла.

– Я не возражаю. Конечно же, я не возражаю. Я очень люблю слушать музыку.

– О, мы прекрасно можем все вместе сыграть что-нибудь, если нам предоставят возможность. Я знаю, что скрипка Джона звучит слегка фальшиво, как он заметил вчера вечером, но вскоре он уже сможет купить новые струны. Те струны, которые поставлены сейчас, больше нельзя натягивать.

В глазах Беллы появились искорки смеха, но на губах не было и намека на улыбку, когда она произнесла:

– Надеюсь, вы не заимеете такой привычки – играть нашим посетителям перед сном?

– Ой, а это неплохая мысль, миссис. Мы могли бы добавить еще два пенса к общему счету.

На это Белла твердо сказала:

– Если я услышу о новых, исходящих от вас идеях, в любом виде и по любому поводу, то я кого-нибудь уволю. Уж это я вам точно обещаю.

Ее внимание быстро переключилось на Рини, которая, наклонясь над столом, натирала на терке морковь. Белла могла поклясться, что слышала, как та хмыкнула. И Белла спросила:

– Ты бы хотела девочка, чтобы музыканты что-нибудь сыграли?

Рини подняла глаза, и Белла заметила, что на ее губах появилась слабая улыбка, а когда она слегка наклонила голову в знак согласия, Белла сказала:

– Ну, тогда ладно, решено. – Повернувшись к Уилли, она добавила: – Мы будем пить чай около пяти. Попроси ребят, чтобы пришли, и сыграйте нам что-нибудь. Но скажи им, что это не должно стать традицией. Если они хотят порепетировать, то пусть делают это в прачечной.

Уилли рассмеялся:

– Они так и делают, Белла, но втихую, укладывая под дверь матрас, чтобы приглушить звук. Но вот что я вам скажу: вы поразитесь, услышав, какие прекрасные мелодии извлекает Тони из своей флейты, а Прыщавый из своей свистульки. Вы просто не поверите, какие мелодии знает Прыщавый; а когда они играют вдвоем, только вдвоем – о, как это звучит!

В тот самый вечер Белла вынуждена была признать, что да, это действительно звучит неплохо. Она передвинула два кресла к тому концу стола, возле которого она и Рини могли удобно устроиться, чтобы послушать музыку. Дверь на каменную лестницу распахнулась, и в дверном проеме появился Джо. Ему были видны мужчины, собравшиеся у основания лестницы, а когда они заиграли, Белла склонила голову набок. Это была совсем не та музыка, какую они играли на улице, эта музыка была другой. Она ей нравилась. Белла повернулась и улыбнулась Рини, а та кивнула в ответ. Сначала музыканты сыграли несколько хорошо известных в то время мелодий; одну или две из них они когда-то играли на дорогах, среди них «Совсем один у телефона», но сейчас они исполняли ее совершенно иначе. Она звучала нежнее и чище. Белла пыталась подобрать слово, выражающее состояние гармонии, но не смогла. Она только понимала, что музыка была действительно прекрасной и что она ей нравилась.

Они все вместе играли около пятнадцати минут, а потом послышались сплетающиеся звуки флейты и оловянной дудочки. Когда от подножия лестницы начали подниматься серебристые звуки «Баркаролы», Белла подумала: «Ничего себе! Как потрясающе эти двое могут играть вместе!»

До этого Рини сидела, откинувшись на спинку кресла, но при звуках «Баркаролы» она выпрямилась, а в голове у нее возникло странное ощущение. Она парила в воздухе. И, когда она воспарила к музыке, она услышала поющий голос… О, она знала этот голос, и она знала слова, которые он пел:

Звездная ночь, ночь любви, Медленно спускается на воду.

Ее тело распрямилось, а разум был ясен. Не было никаких препятствий, ничего. Не было страха, а только огромная пустота, где голос пел:

…Медленно спускается на воду. Повсюду небеса, вокруг, внизу, вверху, И берегов не видно боле.

А затем голос стал громче. Он взмывал ввысь. Звездная ночь, ночь любви. Дальше и дальше… Затем она встала: она протянула руки, ее глаза расширились, и она попыталась пройти мимо Беллы, а Белла, поднявшись с кресла, спросила:

– В чем дело, девочка? Что случилось? Садись. – Посмотрев на Джо, она сказала: – Это все музыка. Скажи, чтобы они заканчивали.

Сразу же после слов Беллы Рини протянула руку в сторону Джо и замахала ему – это означало, что он не должен просить их останавливаться. Он перевел удивленный взгляд на Беллу, а та сказала:

– Хорошо, пусть продолжают. Только сядь, девочка, сядь.

Ей с трудом удалось снова усадить в кресло оцепеневшую Рини, и только после того, как затихли звуки музыки, это оцепенение прошло и тело Рини обмякло. Теперь Белла твердо сказала Джо:

– Скажи им, что этого достаточно.

И снова Рини удивила Беллу, вытянув руку, чтобы остановить Джо. Потом она выпрямилась в кресле и, повернувшись в сторону камина, указала на него. Белла спросила:

– Карандаш? – И, не дожидаясь ответа, прошла мимо Джо и взяла карандаш и отрывной блокнот.

Передав их Рини, она наблюдала, как та медленно вырвала листок и так же медленно, старательно написала на нем слово «красиво». Она, с трудом подняв руку, вручила его Джо, который посмотрел на него и сказал:

– Вы хотите, чтобы я передал это ребятам?

И снова последовал слабый кивок. Джо, повернувшись, посмотрел на Беллу и показал ей листок, а потом спустился по каменным ступеням к Тони и Прыщавому, которые встретили его словами:

– Им понравилось?

– Да, она просила передать, что это было красиво; но что-то с ней было не так, когда вы играли последнюю мелодию. Могу побожиться, что она пела. Ее рот открывался и закрывался, а ее язык двигался так, как обычно двигается, когда человек поет. Не так, как когда говорит, а так, как когда поет. Я совершенно в этом уверен. – Он посмотрел на Прыщавого. – Я уверен, Прыщавый, что в течение этих нескольких минут она находилась там, откуда пришла, и там звучала музыка. Скажу вам честно, ребята, мне было немного не по себе, когда я смотрел на нее.

– А как она теперь?

– О, думаю, что вернулось ее прежнее состояние. Что бы это ни было, это было похоже на всплеск масла на сковороде. Она, возможно, вспомнила, где была когда-то. На это было жутковато смотреть. Она собиралась спуститься по лестнице.

– Спуститься? – переспросил Уилли.

– Да; она вытянула руки, словно шла кому-то навстречу, и пела. Это совершенно потрясло Беллу. Если честно, я ничего не понимаю в музыке, но должен сказать, что вы играли великолепно. Спасибо, парни.

До рождественского сочельника оставалось два дня. В кухне было, как всегда, тепло, но сегодня здесь витал особенный запах. Он исходил от большой емкости со свежим мясным фаршем, приправленным специями и готовым для начинки пирогов, а Уилли уже обмял и раскатал, и еще раз обмял и раскатал тесто.

В кухню вошла Белла. На ней были коричневая фетровая шляпа и серое пальто, а шею она обмотала длинным шерстяным шарфом, концы которого спрятала за лацканы пальто. Достав из нижней части стенного шкафа корзину, она повернулась и, посмотрев на разделочную доску, спросила:

– А где мисс, Уилли?

– Сегодня утром я ее еще не видел, Белла.

– Ты не видел ее? Когда я пошла наверх, чтобы переодеться, она заканчивала мыть посуду после завтрака. После этого она обычно поднимается в свою комнату и делает там уборку, а потом спускается и начинает обрабатывать овощи. Ты сам это хорошо знаешь.

– Сегодня утром она не пришла.

С минуту Белла смотрела на Уилли, затем швырнула корзину на стул, опрометью выскочила из кухни и бросилась вверх по лестнице. Она не стала стучаться в дверь, а сразу вошла в комнату Рини.

Комната была пуста, но она заметила, что дверца шкафа приоткрыта, а когда заглянула внутрь, то воскликнула:

– О Боже! Нет! Нет!

Ее пальто исчезло. Правда, она почти всегда надевала его, кроме тех случаев, когда сидела и шила что-нибудь. Но шляпка, ее странная шляпка, тоже исчезла!

– Только не это, Рини, – громко сказала она, – только не это. О, девочка, пожалуйста, не надо! Только не в это время года.

Она сбежала по лестнице и крикнула Уилли:

– Ее там нет!

Уилли прекратил работу, но не убрал руки с доски.

– Что вы хотите этим сказать? Вы имеете в виду, что мисс ушла?

– А о ком, черт возьми, я еще могу говорить, Уилли? Да! Она ушла.

– Ну, – Уилли сглотнул, – она и раньше уходила, но вернулась, ведь так?

– Да, возможно, но вот что я должна тебе сказать: она сильно изменилась после того, как Тони и Прыщавый сыграли ту мелодию. С ней что-то произошло. Возможно, это связано с чем-то из ее прошлого. Временами она сидит, а глаза слегка прищурены, будто она думает о чем-то, усиленно думает. Говорю тебе, с тех пор она очень изменилась.

– Но мы хотели как лучше. Мне так жаль…

– Ох, мальчик, я все понимаю. И музыка была приятной, действительно приятной. И ей она понравилась, и все такое. Помнишь, она написала на том клочке бумаги… «красиво». Но музыка унесла ее куда-то в прошлое, я это знаю. Она дважды спускалась вниз без пальто, а затем, словно опомнившись, возвращалась за ним.

Белла села на стул.

– Я сойду с ума, парень, если с ней что-нибудь случится. Точно сойду.

– Да ничего с ней не случится. Знаете, мы между собой обсуждали это, парни и я, когда были внизу, и решили, что она вполне разумна. Мы все так считаем. И она абсолютно все понимает. Только часть ее слегка не в себе, и, как сказал Прыщавый, над этой ее частью довлеет страх. Посмотрите только, как она боится находиться среди людей. По его словам, она целыми месяцами не выходит на улицу. И думаю, что все мы сойдемся на том, что она никогда полностью не придет в себя, пока не поборет этот страх.

– А именно этого она и не может сделать, – произнесла Белла. – Она не осталась бы здесь, если бы могла побороть свой страх, не правда ли? И могу сказать, хотя не следовало бы это говорить: я боюсь того дня, когда она покончит с этим, потому что тогда я ее потеряю. Она бы и двух минут не стала жить такой жизнью, если бы с ней все было в порядке, ведь так?

Немного подумав, Уилли ответил:

– Да, вы правы, миссис. Ну, подобные нам ребята и прочие – мы другие. Большинство из нас всю жизнь терпели лишения, но она, скорее всего, выросла в других условиях. Она знала другую жизнь.

– Уж это точно, парень. Ну а мне-то что делать?

– Я бы не стал ничего предпринимать, а еще лучше, отправляйтесь делать заказы и за покупками.

– Я не могу, я просто не могу. Если бы только… если бы только Прыщавый или Джо были здесь, они бы знали, что делать.