Текст книги "Молчание леди"

Автор книги: Кэтрин Куксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

4

Был конец октября. Осень вступила в свои права: ночами уже случались сильные заморозки, и днем было ясно и морозно.

В последние месяцы обыденная жизнь дома почти не изменилась, но в один из дней произошло сразу три вроде бы незначительных события, которые нарушили привычное течение жизни его обитателей. Первое событие произошло в обеденное время.

Рини мыла небольшое окно в конце прихожей, из которого была видна улица. Она смотрела на четверых мужчин, составлявших уличный оркестр, которые стояли в сточной канаве. Они играли вальс Штрауса. Один из мужчин перебирал струны банджо, другой бил в небольшой барабан, третий играл на флейте, а четвертый – на скрипке. Звук, который издавала скрипка, указывал на то, что ее струны были плохо натянуты. Но вот музыканты закончили играть, и один из них, мужчина с барабаном, заговорил с Джо, и они улыбались друг другу. Белла вышла из кухни, чтобы сказать Рини, что пора сделать перерыв на обед, подошла к ней ближе и взглянула в окно.

– Бедняги, – сказала она. – Да поможет им Бог! Их обувь совсем износилась. А вон у того из ботинка торчит бумага. А что там делает Джо? Похоже, он знаком с тем парнем. – Она вышла на улицу, сказав на ходу: – Я скоро это узнаю.

Джо повернулся к ней, стоя рядом с барабанщиком.

– Он из моих краев, Белла. Это чуть севернее по побережью, в сторону Уитли-Бей. – Затем, обращаясь к оркестрантам, он добавил: – Это моя хозяйка, мисс Морган.

Мужчины закивали, а один сказал:

– Счастливы с вами познакомиться.

Белла ничего не сказала, просто смотрела на их изможденные лица. Она видела множество таких лиц, и с каждым днем их становилось на улицах все больше и больше. Но этих парней, казалось, бедность сплотила.

Джо обратился к ней:

– Вы… вы не будете возражать, Белла, если мы пригласим их туда, к себе? – Он указал на ворота. – У нас еще остался суп, который вы нам дали, и несколько пирожков, и то…

– Прекрати болтать. Что такое твоя капля супа и пара пирожков для четверых мужчин? Отведи их туда и пришли сюда Прыщавого, я что-нибудь придумаю.

– Спасибо, Белла. Спасибо.

Повернувшись к музыкантам, Джо сказал:

– Не хотите ли посмотреть, как мы живем?

– Я и мои товарищи? – уточнил его земляк.

Их лица засияли, и мужчины последовали за Джо через железные ворота к прачечной, которая больше не была только прачечной: к передней части очага была приварена откидная металлическая полка, на которой кипел оловянный чайник. У стены стояла скамья, а на ней – небольшая керосинка. Над скамьей висела полка с двумя оловянными тарелками, двумя кружками и разрозненными ложками, ножами и вилками. Постели были скручены так, чтобы получились сиденья. На полу лежал коврик, а на окне висели занавески, которые задвигали на ночь. Это Рини сделала для них занавески.

Вернувшись в дом, Белла поспешила в кухню и сказала Рини:

– Да поможет им Бог! Это худший вариант полумертвых от голода людей из всех, кого я видела. А один из них родом из тех мест, откуда и Джо. Это на другом конце страны. Джо говорит, что это на северо-востоке. Конечно, есть люди и в еще более худшем положении, чем эти мужчины. Вот увидишь, в городе возникнут серьезные проблемы. Дела обстоят совсем плохо. Да что я болтаю? Достань поднос, Рини, а также несколько мисок, и порежь новую буханку хлеба.

Как хорошо вышколенная прислуга, Рини сделала то, о чем ее попросили, и с большой охотой. Нарезав хлеб кусками, она указала на блюдо с маргарином, стоявшее на столе, и посмотрела на Беллу. Та кивнула, и Рини намазала хлеб, потом соединила куски вместе, и получилось четыре больших сандвича. Затем она взяла со своей тарелки два песочных коржика и положила их поверх хлеба. А Белла, увидев, что она сделала, сказала:

– Ну, двух им вряд ли хватит на четверых. – Она взяла еще два со своей тарелки и тоже положила их на хлеб. – Принеси мне ту миску, я наполню ее супом. Ты справишься с этим подносом? – спросила Белла, поворачиваясь в сторону вошедшего Прыщавого, а тот ответил:

– О да, Белла! Я справлюсь с любым подносом, на котором есть еда.

– Несчастные парни, да? – сказала Белла.

– И я так думаю, Белла. Десятки, даже сотни подобных им бродят сейчас по дорогам. Но эти ребята, похоже, держались вместе, пока шли с севера. И на всех у них нет ни одного целого башмака и ни одной лишней рубашки. Они бродят с восьми утра, но не заработали ни пенни.

– На вот. – Белла снова подошла к жестяной банке и, достав оттуда шиллинг, сказала Прыщавому: – Отдай им. Это не так уж сильно им поможет, но они смогут заплатить за сегодняшний ночлег.

Белла, открыв Прыщавому, державшему полный поднос, дверь, вернулась в кухню. Рини качала головой, а Белла, как будто отвечая на сказанное Рини, заметила:

– Да, ужасно оказаться в таком положении. Это неправильно. А все правительство. Но что можно поделать с правительством? Я не знаю. И люди, у которых побольше мозгов, чем у меня, тоже не знают. А давай-ка заварим свежий чай! Чайник уже слишком остыл, чтобы ставить его на стол.

Когда они уже сидели и пили чай, раздался стук в дверь, а Белла сказала:

– Так стучит Джо.

Она встала и пошла к двери, сожалея о том, что девочка не может заставить себя открыть ее. Но когда увидела Джо, то спросила:

– И что теперь? Ты должен уже быть на работе.

– Да, я знаю, Белла, но послушайте: они нигде не смогут устроиться на ночлег за те деньги, что получили сегодня. Они настроены держаться вместе в радости и в беде, и они уже вместе пережили Бог знает сколько бед. У меня есть два куска брезента. Я их подобрал на складе, а вы знаете, что крыша в прачечной протекает. И я подумал, что придет время, когда мне придется накрыть крышу. Поскольку им некуда пойти, может быть, вы разрешите им устроиться во дворе? Ну, я имею в виду у стены прачечной. Там будет потеплее. Они могли бы улечься на один кусок и укрыться вторым.

Белла немного подумала, а потом сказала:

– Что ж, если это не войдет у них в привычку, то ладно.

– И еще, Белла…

– Ну, и что еще?

– Ну, вы знаете, вы приодели нас, отдали одежду Хэма, которая нам более или менее подошла. Ну там рубашки, брюки и всякое такое разное. Пиджаки и прочее. Я знаю, что тот, который вы мне дали, малость велик мне, но я всегда надеваю под него старый свитер, чтобы он не болтался на мне. У одного из тех парней почти такой же размер, что и у меня, по крайней мере, у него широкая кость. Да кроме костей от него ничего и не осталось. Как вы думаете?..

– Да, я так и думаю, – рявкнула Белла. – Я посмотрю, что можно сделать. Если они утром собираются уйти, то скажи им, чтобы потом вернулись. Но чтобы это не вошло в привычку, ты понял? Ты так можешь собрать сотни тех, кто жил по соседству с тобой, на том конце страны, откуда ты явился.

– Да, я мог бы, Белла. Это точно. – Он широко улыбнулся ей. – Но все равно спасибо. Я скажу им. А они так вам благодарны!

Она закрыла за ним дверь и быстро прошла в кухню. Там она сказала Рини:

– Я должна вернуться в лавку, а ты поднимись в мою комнату. Там есть большой сундук в углу. Ты увидишь, в нем все еще полно нижних рубашек, кальсон, рубах и других вещей. Разложи их на кровати. Потом посмотри, какие еще остались брюки и пиджаки. Положи их сейчас, чтобы я могла быстро до них добраться. Комод мой небольшой, а если мне нужно что-то повесить, я вешаю в единственный шкаф в соседней комнате. Там я обычно хранила свои вещи до того, как перебралась в большую комнату. – Она засмеялась и повторила: – В большую комнату. В его комнату. Эх, я долго не могла заставить себя лечь на ту кровать! Знаешь, когда прошло две или три недели после его смерти, я отдраила всю комнату сверху донизу и перевернула матрас. Но я пообещала себе, что когда-нибудь постелю в комнате ковер и поменяю этот старый линолеум. Ну а теперь пойду, несмотря на ветер. Там зябко. Мне совсем не хочется, чтобы приходила зима. Ой, не смотри так, девочка! Я не имела в виду, что ты должна помочь мне или выйти на улицу. Пожалуйста, не надо так реагировать. Я понимаю твои чувства. Не волнуйся, девочка.

Когда же Рини протянула руку и ее пальцы коснулись рукава Беллы – она как бы сказала: «Спасибо за понимание», – а Белла всегда это так и воспринимала, она произнесла:

– Конечно. Конечно, я понимаю. А теперь займемся делами.

И они занялись делами, в потом ждали, когда придут парни, чтобы забрать еду в свое жилище.

Когда раздался особый стук в дверь, Белла сказала:

– Это Джо.

И она была более чем удивлена, даже потрясена, когда Рини вскочила и почти бегом направилась к двери, открыла ее и впустила обоих мужчин.

В прихожей они остановились и посмотрели на Рини, их лица выражали удивление. Оно было выражено вслух Джо, который сказал:

– Вы открыли нам дверь. Это так здорово, Рини. Да… да… спасибо.

– Да, – подхватил Прыщавый, – большое спасибо, Рини.

– Может быть, вы все-таки придете и заберете вот это? И хватит там болтать! – донесся до них голос Беллы, и мужчины, улыбаясь, пошли в кухню.

Ни один из них никак не прокомментировал то, что произошло, а Джо сказал:

– У меня есть для вас новости, Белла.

– Ах, новости? Какого рода новости?

– Ну, я знаю одно: в вашем дворе по ночам больше не будут топотать лошади.

– Ты знаешь? Где ты слышал об этом?

– Знаю. Да, и еще кое-что. Могу вам сказать, что сегодня днем происходило нечто интересное. Я имею в виду весь склад. Идут разговоры о быстром вывозе всего! Вы знаете, что ни меня, ни мне подобных и близко не подпускают к фургонам, которые после погрузки перевозят лошади, но этим утром я понял, что они уже загружены, потому что лошади в них уже были запряжены. А потом мистер Диксон, организатор всей этой деятельности, торопливо вышел и отдал приказ вытащить все из фургонов и распихать между мебелью в одной из фур, ну, знаете, есть такие большие, очень длинные. А потом пришли два парня и увели лошадей со двора, один Бог знает куда. А потом со двора выехала мебельная фура со всем домашним скарбом, будто кто-то переезжает в другой дом. Ну и как это понять, Белла?

– Ну, я не знаю, – ответила Белла. – Похоже, тебе известно об этом намного больше, чем мне. Однако одно меня радует: они больше не будут приезжать сюда.

– И их фуры тоже, – подхватил Прыщавый, – потому что они никогда не смогут завернуть за тот угол и въехать в ворота. Лошади могли маневрировать.

– О! – Белла рассмеялась и, повернувшись к Рини, сказала: – Теперь мы сможем в любое время ходить через двор в уборную. – А когда Рини опустила голову, Белла добавила: – Ох, девочка, нужно видеть смешную сторону всего этого. – Потом более серьезным тоном она продолжила: – У них остался ключ от тех ворот.

– Ну, эту-то проблему я быстро решу, – заверил ее Джо. – Не зря же я работал со столярами и плотниками. Я могу так перекрутить замок, что он будет рад умереть.

Все дружно рассмеялись, и даже уголки губ Рини приподнялись. Хотя ее губы оставались плотно сжатыми, было видно, что ей понравилась эта шутка.

– Ну, а как твои жертвы бури? – спросила Белла у Джо. – Ты сказал им, до какого времени они могут вернуться?

– Да, я сказал, Белла. Я сказал, что если они не придут до девяти часов, то ворота будут закрыты.

– Хорошо. Во всяком случае, если они придут, то утром перед уходом я дам им немного еды, чтобы они смогли перекусить, а также можете сказать им, что у нас тут есть кое– какая старая одежда, которая может им пригодиться. Вы тоже кое-что получили из одежды, но даже тебе, Джо, она не совсем подходит. А уж что касается бедного Прыщавого…

Она кивнула в сторону Прыщавого. Но тот, улыбаясь ей, сказал:

– О, я очень доволен тем, что получил: вот эти прекрасные теплые штаны, и нижнюю сорочку, и вполне приличную рубашку. Но поверх них мне лучше надевать свои старые одежки, потому что если люди увидят меня прилично одетым, то станут платить мне меньше, чем сейчас, а ведь и это не очень много.

– Неудачный день?

Прыщавый, грустно покачав головой, сказал:

– Люди не ценят оперу. Я часами стоял около Оперного театра и ловил каждую ноту, а когда я играю, звучание получается чистым, как звон колокольчика, хотя так думаю только я. Но разве люди разбираются в этом? Им подавай «Типперэри», или «Один у телефона», или подобную чушь. А если они стоят в очереди за билетами в кинотеатр, то они еще и подпевают тебе. Но разве они засовывают руки в свои карманы? Нет. Разве что изредка, да и то дают пенни, а иногда и полпенни. Мне иногда хочется плюнуть им в глаза за эти полпенни – ведь билеты-то они, скорее всего, покупают дорогие. Такова жизнь.

– Да, – сказала Белла, – такова жизнь, Прыщавый. Бывает и хуже.

– О да. На самом деле я не жалуюсь, Белла.

– Но зачем ты это делаешь? – спросила Белла. – Я имею в виду, ходишь и музицируешь?

– Ну, вы же знаете, я собираю информацию.

– Ты уже пытался играть в эти игры раньше, и что это тебе дало? Ничего. Ты в любой день можешь закончить жизнь в сточной канаве с перерезанным горлом, если кто– то из этих злодеев, которых ты выдал, узнает об этом.

– Да, вы правы, – сказал Прыщавый, – вы правы. Но я не знаю, что еще могу сделать.

А теперь они все повернулись к молодой женщине, которая что-то писала или рисовала на листе бумаги. Белла подошла и стала около нее, а ее примеру последовали и двое парней. Не поднимая головы, Рини продолжала рисовать. В конечном итоге то, что она нарисовала, оказалось двумя линиями в центре листка, возле обеих линий были проведены более короткие линии, доходящие до края. С одной стороны было десять коротких линий, а с другой – только семь. Возле них она изобразила два квадрата. В один из них она старательно вписала «Джо», во второй – «Прыщавый».

– Ну, и что все это значит? – спросила Белла.

Через центр листа Рини написала слово «кровати».

– Кровати! – Белла перевела взгляд с одного мужчины на другого и повторила: – Кровати! Как вы думаете, что она имеет в виду?

Получилось так, будто Рини сама ей ответила: поднявшись на ноги, она указала на лестницу, ведущую вниз, затем подперла ладонью щеку и закрыла глаза.

– Я знаю. Я знаю! – быстро отреагировал Прыщавый. – Вы хотите переделать подвал в комнату для ночлега, ведь так?

Рини кивнула, произведя звук, который все восприняли как «да».

– Но, девочка, – воскликнула Белла, теряя терпение, – а где же ты сама будешь спать?

Казалось, что Рини пытается улыбнуться, указывая на потолок, а Белла выразила ее мысль:

– Итак, ты собираешься жить наверху, не так ли? Я уже дважды спрашивала у тебя, не хочешь ли ты занять мою бывшую комнату, но нет, ты предпочитала жить внизу совсем одна. – Потом, глядя на мужчин, Белла сказала: – Что за идея! И как же мы будем каждую ночь пробираться в уборную мимо ряда матрасов? – Однако она снова повернулась к девушке и заявила: – Это хорошая мысль, моя дорогая. Да, неплохая. И если бы она осуществилась, то у меня было бы новое дело, и тогда все эти фрукты могли бы отправляться вы знаете куда, и даже дальше. Но нет, девочка. Это нереально, потому что главной проблемой для нас в этом случае остается уборная. Никто не заставит меня ходить туда через парадную дверь, потом через задние ворота и дальше, к той грязной дыре рядом с вашим нынешним жильем. – Говоря это, она повернулась к парням и энергично покачала головой, как бы подчеркивая свою решимость.

– А можно сделать вам уборную здесь.

– Где, парень? Где, я тебя спрашиваю? В этой кухне?

Джо огляделся, потом пожал плечами и сказал:

– Что-то можно придумать.

– Придумать! – воскликнула Белла. – От десяти до двадцати мужчин, спящих внизу, и одна уборная во дворе? Как вы думаете, что будет с тем двором? О нет, спасибо. Лучше уж пусть вернутся лошади. Проще убирать за ними.

– Да, вы правы, – сказал Джо. – Вы всегда правы. Но идея была хорошей. – И он повернулся к Рини, словно выражая свою признательность.

А та опустила голову, как бы в знак разочарования, но снова резко подняла ее, когда Белла почти прокричала:

– И где нам взять деньги на матрасы, уборные и еще одну уборную здесь, наверху? И это будет только начало. Боже, давайте говорить разумно! Извини, девочка. Я признаю, что это была великолепная идея, но тех денег, что я сейчас зарабатываю, хватает только на то, чтобы поддерживать всех нас, причем иногда, должна заметить, с большим трудом. А теперь вы, двое, забирайте свой ужин и отправляйтесь к себе. И достаточно ли у вас чая, чтобы напоить тех парней, если они объявятся вечером?

– О да, – сказал Прыщавый. – Мы пьем его не очень крепким, поэтому у нас еще осталось достаточно от той четверти, которую вы нам дали в прошлый раз.

– Хорошо, тогда идите к себе.

– Спокойной ночи, Белла.

– Спокойной ночи, Белла.

– Спокойной ночи, ребята.

– Спокойной ночи, Рини, – сказали в один голос двое мужчин, и губы девушки приоткрылись, будто она хотела заговорить. Ни слова не слетело с них, но по выражению ее лица было ясно: она желает им спокойной ночи…

На следующее утро четверо музыкантов стояли в коридоре и смотрели на кипу нижнего белья, носков и обуви, разложенную Беллой у подножья лестницы. А на перилах были развешаны пиджаки и брюки.

– Что касается нижних рубах, кальсон и носков, – сказала она, – то вы как-нибудь приспособите их, но боюсь, что брюки и пиджаки слишком для вас велики, ну разве что подойдут вот вам. – Она указала на самого крупного из мужчин. – Как вас зовут?

– Энди Андерсон.

– А чем вы раньше занимались?

– Я был каменщиком, мэм.

– Ничего себе! Примерьте вот этот пиджак.

Пиджак оказался на пару размеров больше, но это не огорчило мужчину. Он подвернул рукава, потом посильнее запахнул полы пиджака и сказал:

– О, это можно подогнать, мэм. Наш Уилли хорошо управляется с иголкой. Он сделает новые петли для пуговиц, правда, Уилли?

Уилли не ответил, а Белла спросила его:

– Как вас зовут, сынок?

– Уилли Янг, мэм.

– А какова была ваша специальность?

– Я был пекарем.

– Удивительно, что у вас нет работы, – сказала она.

– Мэм, вы не удивлялись бы ничему, если бы пожили среди страдающих от голода взрослых и детей. Однажды ночью они ворвались в магазин и обчистили его. Было воскресенье, и мы все уже выпекли на понедельник. Совершенно ничего не осталось, и хозяин решил, что с него хватит. Это случилось уже в третий раз, поэтому мы впятером остались без работы.

– Господи! Господи! – Белла взяла другой пиджак и передала его третьему мужчине. – Он слишком велик вам, но наденьте, а мы посмотрим.

Они все тихо рассмеялись, когда увидели невысокую фигуру, потерявшуюся в глубине большого пиджака, но мужчина сказал:

– Я бы взял его, если вы не возражаете. Я могу подпоясаться, а Уилли сделает что-нибудь с рукавами.

Белла рассмеялась:

– Похоже, у Уилли будет много работы. Ну, а вас как зовут?

– Тони Браун, мэм. – И прежде, чем она успела задать ему следующий вопрос, добавил: – Я был водопроводчиком.

Повернувшись к последнему из мужчин, она сказала:

– Остались только вы.

– Я был корабельным плотником, мэм. Меня зовут Джон Картер.

– А вот эти брюки, – Белла сняла их с перил, – сшиты из очень хорошего материала. Они не подойдут ни одному из вас, я в этом уверена, но вы можете отнести их в ломбард. Вы, возможно, получите за них шиллинг или около того, потому что они сшиты на заказ и все такое.

– Не знаем, как и благодарить вас за это, мэм, – сказал Энди Андерсон, – и за то, что пустили нас на ночлег.

– О, не думаю, что вам было очень удобно лежать на том куске брезента, укрывшись другим куском.

– Вы знаете, мэм, возле той стены было так тепло, особенно после того, как ребята напоили нас чаем. У вас есть пара хороших парней, мэм.

– Да-да, полагаю, что это так.

– Они очень высокого мнения о вас, – сказал Уилли Янг.

– Неужели? – отозвалась Белла. – Это в хорошие дни. То, что они говорят в плохие дни, просто нельзя повторить.

Они смеялись, собирая одежду со ступенек, а потом Джон Картер, плотник, спросил:

– Можно мы пройдем в жилище к ребятам и оденемся?

– Да-да, конечно.

– Нам хотелось бы что-нибудь для вас сделать, мисс… мэм, – сказал Тони Браун. – Не часто встречаются такие добрые люди.

– Вам нужно благодарить не меня, правда, а нашего большого мудрого Джорджи Джо, который узнал земляка по голосу. А теперь идите и удачи вам сегодня.

Они дружно направились к выходу, продолжая рассыпаться в благодарностях, а Белла пошла в кухню и сказала Рини, которая стояла в самом дальнем углу:

– Судя по их виду, я сомневаюсь, что двое из них переживут эту зиму. Это возмутительно, возмутительно! – Она покачала головой, а потом добавила: – Что ж, мы ничего не можем с этим поделать. И хватит об этом, положим этим разговорам конец и займемся повседневными делами.

Но, похоже, это был не конец, а только начало, потому что, когда Джо и Прыщавый пришли за своим завтраком, Джо очень робко заговорил:

– Не накидывайтесь на меня, Белла, я только хочу как лучше. Но вчера вечером те парни рассказали мне о некоторых ночлежках, где им приходилось спать, и они ужасны. А в более приличных берут по шиллингу за ночлег и миску супа, кружку чая утром и возможность умываться. Я рассказал им об идее Рини сделать из подвала ночлежку и о том, что это показалось вам невозможным. Так вот, Белла, Энди, каменщик, сказал, что перестроить дом вполне возможно. А уж он-то в этом знает толк, потому что занимался этим не раз; и он поинтересовался, не разрешите ли вы… ну, осмотреть все и определить, что нужно сделать, и подсчитать, сколько это будет стоить? Как вы на это смотрите, Белла?

– О Боже! – воскликнула Белла. – А что еще? – Она посмотрела на Рини. На лице девушки застыло выражение ожидания, поэтому Белла добавила: – Ну хорошо. Вреда от этого не будет. Пусть зайдут ко мне перед уходом.

Приблизительно через полчаса Белла чуть не рассмеялась во весь голос, увидев группу мужчин, стоявших перед ее парадной дверью. Наверное, они надели новую одежду поверх своего старья, потому что даже их брюки казались подбитыми чем-то изнутри. А двое из мужчин, на которых были надеты пиджаки, выглядели вдвое крупнее, по крайней мере, в ширину. К ней обратился каменщик:

– Мэм, если вы не возражаете, мы можем посмотреть, что к чему. Возможно, мы сможем помочь вам осуществить ваш план, о котором прошлым вечером нам рассказали ребята.

– Мой план? – воскликнула Белла. – У меня нет плана. Это нереальные мечты кое-кого. – Она не стала упоминать Рини.

– Понимаете, мэм, мы чувствуем себя обязанными сделать что-то для вас, и ничего плохого не будет в том, если мы, прежде чем уйдем, кое-что спланируем – на случай, если этой идее суждено будет воплотиться в жизнь.

Возражения Беллы были остановлены появлением Рини, быстро поднимавшейся по лестнице.

– Мы напугали ее, мэм? – спросил один из мужчин.

– Да нет. Видите ли, она потеряла память, возможно, не полностью, что-то там случилось с ней… И какое-то отношение к этому имеют мужчины, поэтому, между нами, она не переносит одного вида мужчин. Но вернемся к вашему предложению. Похоже, вы упорно хотите отблагодарить меня, поэтому, если это доставит вам удовольствие, делайте что хотите, осмотритесь здесь. Но я вас предупреждаю, что дальше этого дело не пойдет. У меня нет денег, и слишком много других забот, чтобы поддерживать мой маленький бизнес.

– А теперь послушайте меня, вы двое, – сказала Белла. – Как я вам уже говорила, у меня на все это нет средств. И я могу понять энтузиазм тех парней: они сейчас в таком состоянии, что пойдут на все, чтобы найти приют и иметь кусок хлеба. Это очень хорошо – разговоры и планы, но все это происходит слишком быстро, а я так не люблю. Нет, мне этого не надо. До сих пор я жила себе спокойно, без суеты и шума, да и чем это в конце концов закончится? Насколько я вижу, ничем. Они вернутся к тому, с чего начали, а наша жизнь потечет как прежде.

Неожиданно она накинулась на Рини, срываясь на крик:

– И не смотри на меня так, девочка! Это мне придется платить волынщику, как говорится. Давайте не будем больше об этом. Я скажу им утром. Они помешались на этих своих измерениях и планах.

Но утром она ничего им не сказала, потому что появилась более серьезная проблема. Ушла Рини. О Боже! Можно было сойти с ума!

Это произошло в результате случившегося вечером. И почему она разрешила мужчинам подняться на чердак, чтобы посмотреть, что там и как? Она поддалась собственному любопытству и подумала, что можно их использовать, пока они здесь. Ну, и что они там нашли? Все, что можно найти в детской игровой комнате: сломанные кукольные домики и другие игрушки, включая двух изъеденных молью плюшевых мишек; а еще там была поломанная мебель.

Джо обнаружил потолочную балку, проходящую через стену в дом обувщика, что указывало на то, что когда-то эти два дома, похоже, были одним.

Но расстроил Рини большой, изъеденный молью плюшевый мишка. После того как четверо мужчин ушли, захватив с собой обломки мебели, Рини спустилась из своей комнаты, и когда она уселась в кресло у камина, Белла взяла изъеденного молью медведя, которого решила не выбрасывать, и протянула ей со словами:

– Что ты об этом думаешь? Посмотри, что осталось от несчастной игрушки. – И положила игрушку на колени Рини. И тут же вскрикнула: – О Боже!

Потому что Рини, быстро схватив мишку, стала раскачиваться взад-вперед, мыча то, что Белле и двум мужчинам показалось похожим на одно и то же повторяющееся слово. Белла ухватилась за руку Джо и прошептала:

– Боже всемогущий! У нее когда-то был ребенок.

Ни Джо, ни Прыщавый не прокомментировали ситуацию, они просто внимательно смотрели на подвывающую Рини. Теперь голос Рини стал громче, и она все продолжала укачивать медвежонка.

– Она доведет себя до припадка, если будет продолжать это, – сказала Белла. – Нужно попытаться отобрать его у нее.

– Я бы не стал, – вступил в разговор Прыщавый. – Оставьте ее в покое.

И они стояли и смотрели на качающуюся фигуру, прижимающую к себе то, что осталось от плюшевого медведя, до тех пор, пока она не выдохлась и не откинулась на спинку кресла, все еще прижимая к груди мишку, чья голова оказалась у нее под подбородком.

Белла осторожно подошла к ней и сказала:

– Успокойся, девочка. Успокойся.

Она смотрела на залитое слезами лицо, и к ее глазам тоже подступили слезы. У нее никогда не было своего ребенка, она никогда его не хотела, поскольку выросла среди слишком большого количества детей. Поэтому она не знала, что значит любить ребенка или кого-то еще, но теперь она испытала это чувство. Эта девушка проявила страстность, искренний порыв. Создавалось впечатление, будто она вновь обрела давно потерянного ребенка.

Прошло минут десять, и только тогда напряженность Рини начала спадать, и она обмякла в кресле.

Совершенно неожиданно Прыщавый повернулся и прошел в другой конец кухни, открыл дверь и вышел; а Джо, готовый последовать за ним, сказал то, что безмерно удивило Беллу. Он посмотрел на нее и пробормотал:

– В жизни происходят вещи, которые трудно перенести. Они хуже голода и ночного холода. – И, сказав это, он тоже повернулся и вышел.

Был полуденный перерыв, когда Белла оставила лавку на попечение Деревянной Ноги и пошла в дом, но Рини в кухне не было.

Белла подошла к верхней площадке каменной лестницы, но сказала себе, что это глупо, потому что ее нет там, внизу: те парни могли быть все еще где-то там. Она повернулась и, подойдя к подножию лестницы в прихожей, позвала:

– Рини!

Когда ответа не последовало, она позвала снова. Потом быстро поднялась по лестнице и бесцеремонно вошла во вторую спальню. Она открыла дверь шкафа и произнесла:

– О, мой Бог! – потому что ни выцветшего пальто, ни странной шляпы там не было.

Но медведь лежал на дне шкафа. Еще там висело платье, которое Белла приобрела у Джинни несколько недель назад и убедила Рини носить в доме. Бархатное платье тоже исчезло.

– О, мой Бог!

Белла присела на край кровати. Как же она могла уйти в таком состоянии! Оно до прошлой ночи вызывало тревогу, но этот изъеденный молью старый мишка, должно быть, навеял какие-то воспоминания о чем-то из ее прошлого, и она ушла что-то искать. Нужно послать кого-нибудь на ее поиски. Но Джо сейчас нет здесь и не будет еще, по крайней мере, с полчаса, а что касается Прыщавого, то о нем никогда ничего неизвестно. Но ей надо найти Джо. Да, нужно найти Джо.

Она сбежала вниз по лестнице быстрее, чем когда-либо, пробежала через кухню и выскочила на задний двор, где стояли и разговаривали двое из музыкантов. Она крикнула им:

– Вы знаете, на каком складе работает Джо?

– Да, мэм, да.

– Тогда идите и приведите его. Скажите ему, что она ушла, девочка… женщина… она ушла.

– Вы хотите сказать, что ваша… что ваша… девушка?..

– Не имеет значения, кого я имею в виду, он поймет, кого я имею в виду. Поторапливайтесь!

Через пятнадцать минут Джо уже стоял перед ней и спрашивал:

– Неужели это правда?

– Да. Да. Ее пальто, шляпа и красное бархатное платье. Все, чем она владеет. Ну, в чем она пришла сюда, в том и ушла, и я даже не знаю, куда послать тебя искать ее.

– Кто-нибудь наверняка ее заметил. Она бросается в глаза и всегда бросалась.

Когда Джо поспешно покинул ее, она крикнула ему вслед:

– Как ты думаешь, где сейчас может играть Прыщавый?

– Бог его знает, Белла. Он меняет места. Ну, я побежал.

Прошло долгих полчаса, и вот Джо вернулся. Он молча встал около нее и покачал головой.

Белла плюхнулась на кухонный стул и, уронив голову на сложенные на столе руки, расплакалась. Когда она почувствовала, что чья-то рука похлопывает ее по плечу, она выпрямилась, быстро вытерла лицо краем фартука и сказала:

– Я – я не могу выразить словами, Джо, как я полюбила эту девочку. Я знаю, что наполовину ее рассудок остался в прошлом, но я всегда думала, что в один прекрасный день она все вспомнит. И до тех пор я хотела присматривать за ней. Это немного эгоистично, потому что она осветила мою жизнь, и это случилось впервые в тот день, когда я увидела ее среди тех ящиков и гнилых фруктов.