Текст книги "Молчание леди"
Автор книги: Кэтрин Куксон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)
– Конечно, конечно.
– Он… он будет жить, доктор?
Молодой человек ответил не сразу:
– Если нам удастся его вытащить, то он будет жить. Если он переживет следующие три или четыре дня, тогда можно надеяться, что с ним все будет хорошо.
– Наверное, он был в ужасном состоянии.
Снова возникла пауза, а потом молодой человек сказал:
– Он, миссис Морган, действительно был в ужасном состоянии. Тот, кто это сделал, не предполагал, что он выживет. Конечно, не только ради этого, но я очень надеюсь на его выздоровление, чтобы он мог рассказать о преступнике или преступниках, которые намеревались убить его. Вы же видели полицейского, сидящего у кровати. Полиция тоже надеется, я бы даже сказал, очень хочет, чтобы он выжил, чтобы преступники были наказаны. Как бы то ни было, – он похлопал Беллу по руке, – мы сделаем все возможное, на что способна медицина.
Когда он начал подниматься со стула, Белла схватила его за руку и спросила:
– Сколько… сколько времени пройдет, прежде… ну, прежде чем он начнет узнавать кого-то?
– В данный момент я затрудняюсь ответить на этот вопрос, миссис Морган. Дайте нам неделю, и тогда, я в этом уверен, мы будем знать больше. И я хотел бы вас попросить для вашего же блага, а также для блага пациента, не приходить к нему, скажем, в течение следующих трех-четырех дней. Вы согласны с этим?
Она внимательно посмотрела на него.
– Да, – твердо сказала она.
Мягко, чтобы уменьшить ее беспокойство, он сказал:
– Тогда до свидания, миссис Морган. – Он кивнул Джо, а потом вышел вместе с медсестрой.
Белла села. Оказалось, что она лежала на диване в комнате отдыха.
– Пошли домой, Джо, – сказала она.
Он попросил ее:
– Посидите здесь немного, а я пойду и узнаю, нет ли поблизости того полицейского, потому что сами мы никогда не найдем дорогу отсюда.
Он быстро отыскал полицейского, и тот отвез их домой. И теперь Рини держала за руку Беллу, которая сидела и смотрела на своих четверых мальчиков и слушала, как Джо рассказывает им о том, что они увидели в палате, и как Белла не смогла этого выдержать и потеряла сознание. И он слово в слово пересказал им все, что доктор сказал о Карле, закончив фразой:
– Нам не остается ничего, как только ждать.
Уилли подхватил:
– Да, и молиться. Насколько я помню, я никогда в жизни не молился, даже в детстве, но теперь я это сделаю.
Джон тоже вступил в разговор:
– А я не буду молиться. Я могу только надеяться на то, что полиция поймает этих негодяев до того, как один из нас узнает, кто это сделал. То, что они с ним сделали, ничто по сравнению с тем, что сделаем с ними мы. Уж это-то я обещаю. – После этого он повернулся и спустился по каменным ступеням в комнату внизу.
Не сказав больше ничего, двое мужчин последовали за ним, оставив Беллу с Джо и Рини. Всхлипывая, Белла говорила:
– Это было ужасно. Ужасно, этот его вид. Можно сказать, что его там не было. Это была какая-то мумия, вся в проводах.
– Не расстраивайте ее, Белла. Не расстраивайте ее.
– Я и не расстраиваю. Я просто рассказываю ей. Единственное, что радует, это то, что его лечит очень хороший доктор. Такой приятный молодой человек. Он сказал, что я могу звонить каждый день, но… мы пока не должны туда ездить.
В течение двух недель Белла звонила туда каждый день. В течение первой недели ответы медсестры были практически одинаковыми изо дня в день, доброжелательные, но твердые: изменений практически нет, ей лучше не навещать его пока. В самом конце недели на звонок ответил другой голос. Медсестра сказала:
– О, я думаю, что ему стало лучше. Во всяком случае его сегодня после полудня повезут в операционную, поэтому я думаю, что ему лучше.
Белла воскликнула:
– В операционную! Еще одна операция?
– О да. Но, видите ли, они бы не стали ее делать, если бы он не смог ее перенести, так что это скорее хорошая новость. Не волнуйтесь. – И она положила трубку.
Такие же ответы Белла получала и в последующие дни. Первая медсестра, похоже, отсутствовала, потому что на звонки Беллы отвечали разные голоса. И все они говорили, что да, он, совершенно точно, хорошо держится. И они возлагают большие надежды на его крепкий организм, и, возможно, да, завтра они скажут ей, что она может повидаться с ним.
Карл постепенно приходил в себя. Он знал, что на его теле практически не было живого места, но он мог двигать пальцами правой руки, однако позднее они оцепенели. Он ощущал только свою голову, и она болела. Иногда боли были настолько сильными, что в него втыкали очередную иголку. Он ждал этих уколов, потому что они уносили его от всего в теплую темноту, где не было ничего. Но в одно прекрасное утро он проснулся и увидел чье-то лицо, смотревшее на него. Это не было лицо медсестры. Это лицо он не узнал, но он узнал голос, и этот голос обращался к нему:
– Сегодня утром вы чувствуете себя лучше, уже не все вверх дном.
Все вверх дном. Он будто снова оказался сидящим на скамье в баре, а какой-то мужчина говорил:
– Ну и денек был. Все вверх дном.
И каждый раз, когда мужчина говорил это, Карл передавал ему сообщение. Какого рода сообщение? До него снова донесся голос этого мужчины:
– Вряд ли вы меня помните, потому что я выгляжу совсем не так, как когда говорил с вами в баре.
Он мог смотреть только одним глазом, потому что второй был под бинтами, и этим глазом он начал вглядываться в лицо мужчины. У него было худое лицо с резкими чертами. Подбородок заостренный. Он всегда запоминал черты людей. Он смог увидеть, что мужчина улыбается ему, и тут снова прозвучал его голос:
– Если бы я сказал вам, что у меня были аккуратно причесанные густые русые волосы, усы и пухлые щеки и что я говорил с акцентом, свойственным кокни: «Ну и денек, все вверх дном», вы бы узнали меня? Парик и несколько резиновых пластинок, а также фальшивые усы могут сильно изменить внешность.
Мужчина в баре, полицейский агент.
Он говорил мягко:
– Я сожалею о том, что с вами произошло. Всем сердцем. Вы отлично сделали работу, но, Бог мой, как же вы поплатились за это! Я все еще ищу их и найду. Поверьте мне, я безмерно благодарен вам за то, что вы сделали. Может, это не лучший способ отблагодарить вас, но, если когда-нибудь в будущем я что-то смогу для вас сделать, вам нужно только сказать: «Ну и денек! Все вверх дном». – И он засмеялся, все так же мягко, а потом добавил: – Мы вот тут думали, сможете ли вы вспомнить хоть что-нибудь. Что произошло перед нападением на вас?
Карл задумался… Перед нападением. Перед тем, как они убили его. О да, да. Это был рыжеволосый парень, который вытащил его из подвала. Он не знал двоих других, которые были с ним, но его лицо он никогда не забудет. Оно было последним, что он помнил. Карл перевел взгляд единственного глаза на мужчину и пробормотал:
– Рыжеволосый.
– У него рыжие волосы?
– Да.
– Вы уверены?
– Да… и…
– Что? Вы можете еще что-нибудь о нем сказать?
Мог ли он еще что-нибудь о нем сказать? Зубы! О да, зубы, потому что в тот день у него у самого болел зуб, и он шел, опустив голову и прикрыв рот рукой. И именно поэтому он заметил у того зуб, похожий на клык. Мужчина сказал, что помнит, как он играл на дудочке, и широко улыбнулся. И во рту, с одной стороны, да… да, он увидел то, о чем подумал, что это похоже на клык. Возможно, что это два сросшихся зуба. Два зуба, растущих не на месте. Он вспомнил, что подумал тогда: хорошо, что острые края зубов направлены строго вниз, иначе они поранили бы губу. Да.
– Зуб.
– Зуб? Что-то с его зубами?
– Да. С этой стороны. – Он попытался поднять руку к лицу, но ему это не удалось. Тогда он пояснил: – С правой стороны… Нет, с левой. Два зуба, один… – Он замолчал, чтобы отдышаться, а мужчина сказал:
– Не торопитесь, не надо. Просто попытайтесь вспомнить, – голос его звучал взволнованно.
– Ну, как бы один, хотя на самом деле два, но из одного корня. Один наполовину заходит на другой. Похоже на… клык.
– О, Карл. Вы чудо! Вы действительно чудо. Должен вам сказать, что я не сомневаюсь: теперь я их достану. Я знаю, где он прячется, и где я могу найти его сообщников. Я поймаю его. Рыжие волосы и кривой зуб. Боже! – Он положил ладонь на забинтованную руку Карла и сказал: – Вы удивительный человек и такой наблюдательный. Вы не должны были оказаться в нынешнем положении. Теперь мне надо идти, но вы скоро снова меня увидите, да и других из наших, обещаю вам. А еще обещаю вам, что если это будет зависеть от меня, то я ему устрою веселенькую жизнь.
Детектив поспешно покинул палату и чуть не столкнулся с доктором, который спросил:
– В чем дело? Вы так торопитесь! Что случилось?
– Вы не поверите, доктор! Он только что сообщил мне крайне важную информацию. Он описал мне приметы человека, который намеревался его убить, и я точно знаю, кто этот человек. Мы допрашивали его с пристрастием в течение четырех дней, но ему удалось уйти от ответственности – он убедил нас, что лежал дома с простудой или что-то в этом роде, а к пивной даже не приближался. И это подтвердили его люди.
– И вы знаете, где он сейчас?
– О да! Мы можем сразу же взять его. – Он наклонился к доктору. – Он думает, что находится в безопасном месте, залег на дно. Он помогает в борделе.
Доктор тихо рассмеялся и сказал:
– Как это должно быть для него интересно!
– Да уж. Ему скоро станет еще интересней. Я буду держать вас в курсе, доктор. Хотя, в любом случае, вскоре эта история будет во всех газетах, если от меня хоть что-то зависит. – Он кивнул в сторону двери. – Этот бедняга, лежащий там, должен работать в полиции, в спецподразделении. Он замечает малейшие детали, а зачастую именно незначительные детали обеспечивают успех всего дела. Что ж, до встречи, доктор.
– До встречи. – Улыбаясь, доктор вошел в палату и сказал медсестре: – Вот пошел счастливый человек.
Он повернулся к фигуре, лежавшей на кровати.
– Доброе утро, мистер Поуз. О, вы выглядите немного лучше. Как вы себя чувствуете?
– Я пока не понял, доктор.
– Конечно не поняли. Но вы идете на поправку, и, как вы знаете, сегодня днем вам предстоит еще одно путешествие по длинному коридору. Мы собираемся заняться вашим носом. Вы не узнаете себя, когда вам его поправят. А кроме того, как я и говорил вам вчера, мы также займемся метками на вашем лице. Их можно было бы убрать много лет назад, если бы только вы обратились в больницу.
– Теперь я уже слишком старый, доктор.
– Ерунда! Сколько вам лет? – Он повернулся к медсестре. – Сколько ему лет, сестра?
Прежде чем медсестра ответила, Карл сказал:
– Скоро шестьдесят.
– Ну и что такое шестьдесят? Кстати, мистер Поуз, как вас зовут?
– Карл, сэр.
– О, хорошее имя. Итак, мы с вами уже достаточно близко знакомы, так почему бы мне не называть вас Карлом? – Доктор выпрямился. – Вам что-нибудь нужно, Карл? Я имею в виду, возможно, вам очень хочется чего-нибудь? Вы должны хорошо питаться, знаете ли.
Карл попытался отрицательно покачать головой. Затем он направил взгляд единственного глаза на стол у стены в изножье кровати, заставленный цветами, и спросил:
– Кто их прислал?
– Ах да, я видел, как их принесла ваша мама.
Теперь он уже знал, что миссис Морган на самом деле была мисс Морган, и что этот бедняга не был ее сыном. Однако ему было также известно, что она много лет заботилась о нем и относилась к нему как к своему сыну. Но его фамилия была Поуз, возможно, иностранная. Он обернулся к медсестре со словами:
– От кого еще были цветы?
Медсестра подошла к столу и сказала:
– От кого-то по имени Рини, а вот эти цветы принес вчера только что ушедший посетитель, и здесь написаны лишь инициалы. Вернее, это не инициалы, а цифры – шесть и семь.
Доктор спросил:
– Вы знаете, что означают эти цифры, Карл?
И Карл ответил:
– Да, я знаю от кого они. Это очень мило с его стороны.
Медсестра сказала:
– Здесь еще один букет с карточкой, на которой написано: «От ребят. Скорее возвращайся домой».
Карл прикрыл свой единственный глаз. Скорее возвращайся домой. А сможет ли он ходить? Ведь его до сих пор не покидало ощущение, что у него совсем нет тела. От шеи и ниже у него ничего не действовало. Возможно, он был парализован. Он этого не знал, а спросить боялся.
Голос доктора снова раздался над ним:
– Хорошо, отдыхайте. Увидимся во второй половине дня. Не волнуйтесь. С вами все будет нормально.
Молодой доктор покинул палату и быстро прошел по коридору, в конце которого его остановила маленькая женщина, мисс Морган… Теперь она выглядела вполне счастливой и мало напоминала ту женщину, какой она была, когда он впервые увидел ее. Она действительно искренне любит этого человека, неважно сын он ей или не сын. Это был странный мир.
– Доброе утро, мисс Морган, – сказал он. – Снова пришли? Вы увидите, что сегодня ему намного лучше.
– Ой, спасибо, доктор. Спасибо. – Она протянула руку и схватила его за запястье. Заглядывая снизу вверх в его лицо, сказала: – Я никогда в жизни не забуду вас, не забуду, что вы для него сделали, и что вы занимаетесь его изуродованным лицом.
– О, мисс Морган, уверяю вас, что все это не только моя заслуга. Его будет оперировать пластический хирург профессор Бейкер, а я просто буду ему ассистировать. – Он наклонился к ней и добавил: – Я не дорос даже до звания консультанта. Мне еще два года предстоит работать ординатором.
Она очень медленно произнесла его фамилию, в два слога:
– Бейндор. Очень трудная фамилия для запоминания и, должна вам сказать, что я несколько раз произносила ее неправильно.
Он рассмеялся.
– Вы в этом не одиноки, мисс Морган, и очень разумно с вашей стороны произносить мою фамилию так осторожно, потому что ее иногда произносят как Бейндуинг, а один раз я слышал даже Барндор. – Она засмеялась, а вместе с ней и Джо, стоявший рядом. – Но что такого в фамилии? Абсолютно ничего.
– А в вашей что-то есть, доктор. Я ее никогда не забуду, как и то, что вы сделали для моего мальчика.
– Ну, тогда идите и взгляните на своего мальчика. Вы сразу поймете, что ему намного лучше. Он даже спросил о цветах на столе.
– Это правда? – удивилась Белла.
– Да.
– Ну! Это говорит о том, что он способен думать.
– О да, конечно, он способен думать. Что бы с ним ни сделали эти животные, им не удалось лишить его мозгов. Они у него все еще есть.
– Спасибо Господу и вам.
Он помахал ей рукой и быстро удалился, а она повернулась к Джо, и они пошли вдоль длинного коридора. Белла сказала:
– Разве он не чудесный человек?
– Лучше не бывает, – отозвался Джо. – Насколько я понял из разговора с одним из привратников, он из высшего общества. Его отец миллионер и они живут в особняке.
– Не может быть!
– Может. Я это вчера узнал, мы разговорились с привратником. Он сказал, что доктора все здесь любят за то, что он не как другие из высшего сословия, он не считает себя всемогущим Богом и он не из тех, кто, назвавшись доктором, задирает перед всеми нос. Он не такой. Привратник также сказал, что ходят слухи, будто ему пришлось изрядно повоевать с отцом, чтобы стать доктором. Но он все еще живет в особняке.
– Вон оно что! – воскликнула Белла. – А он говорит так просто. То есть я хочу сказать не просто, а доброжелательно.
– Да, уж он-то настоящий джентльмен.
14
Тем же вечером Джон, Тони и Уилли собрались наверху, чтобы узнать последние новости из госпиталя. Белла порадовала их рассказом о том, что узнала и увидела в госпитале. Во-первых, о том, что Карлу явно стало лучше и насколько понятными были те несколько слов, что он смог произнести. И о том, как он заинтересовался цветами. И наконец о встрече с доктором в коридоре. Она рассмеялась, когда говорила:
– Он был… он был так любезен, так внимателен. И думаю, что он очень обрадовался, когда я правильно произнесла его фамилию. У него очень забавная фамилия, и все, похоже, неправильно ее произносят. Он сказал, что кто-то назвал его Барндор. Вы слышали что-либо подобное?
– А какая у него фамилия? – спросил Джон.
– Ну, она звучит несколько странно. Она произносится так: Бейндор. – Назвав фамилию, Белла оглянулась на Рини, приглашая ее разделить общее веселье, но выражение ее лица тут же изменилось, и она вскочила, говоря: – Нет, нет, девочка! Нет! – потому что увидела, как напряглось тело Рини. Оно не дергалось, как раньше, оно просто напряглось. Казалось, что ее тело не способно гнуться. Ее голова покоилась на спинке стула, а пятками она уперлась в половик. И от пяток до головы ее тело словно окаменело.
Уилли туг же оказался с одной стороны от Рини, а Белла – с другой, и они попытались изменить эту застывшую позу и заставить ее сесть. Но она оставалась все в том же положении. Затем ее правая рука медленно поднялась к голове, а ее рот открылся, исторгнув гортанный звук, а потом она произнесла целое слово. Они не смогли его разобрать, но Джон сразу предположил:
– На нее опять подействовало что-то, сказанное нами. Может быть, это фамилия доктора или что-то еще.
– Да как же это возможно! – отозвалась Белла. – Это же была только фамилия.
– Именно это так и подействовало, – сказал Тони.
– Подействовало – как? – требовательно спросила Белла.
– Затронуло что-то в ее памяти. Такое иногда случается.
– О Господи!
– Она приходит в себя, – сказал Уилли. – Давайте, поддерживая ей спину, усадим ее в кресло.
Они посадили ее удобнее, но глаз она не открыла. Она просто сидела, обмякнув, но ее рука осталась на голове.
– Я должна отвести ее наверх и уложить в постель, – сказала Белла, – и ей уже давно пора ложиться, потому что всю эту ночь она так кашляла, и я боялась, как бы у нее не разорвалось сердце. Мне снова придется позвать доктора проверить ее легкие. К тому же она ничего не ест. Ах, вечно хоть что-нибудь, да не так! Я уже думала, что все идет слишком гладко. Уилли, помоги мне довести ее до лестницы. Дальше я справлюсь сама.
Рини понадобилась не такая уж большая помощь, чтобы подняться в свою комнату. Она шла медленно, осторожно ступая, а в спальне направилась прямо к кровати и легла поверх стеганого одеяла. Белла спросила:
– Ты не хочешь снять с себя одежду, девочка? – А когда не получила ответа, ласково добавила: – Ну ладно, хорошо. Хорошо. Я только сниму с тебя туфли и укрою тебя, и ты, может бьггь, уснешь, а к утру почувствуешь себя лучше.
Она зажгла ночник, потом выключила настольную лампу и тихо спустилась вниз.
Там все еще находились мужчины, и Джон сказал:
– У того доктора очень странная фамилия. Я никогда раньше не слышал такой. А в этом доме никто и никогда не произносил эту фамилию, ведь так?
Он смотрел на Беллу, которая, устало опустившись в кресло, ответила:
– Но он врач, и ему где-то около тридцати. А она живет у меня… ну, как давно? Пожалуй, целых двадцать семь лет. И я не знаю, как долго она до этого бродяжничала.
А Уилли спросил:
– А на ее одежде не было никаких опознавательных меток, Белла? На белье и остальных вещах?
– Нет. Все ужасно истрепалось, если учесть, сколько времени она это все носит, вроде этого ее пальто, а ведь оно очень высокого качества. Ее нижнее белье из шелка. У нее была маленькая сумочка, которую она прикрепляла к своим панталонам.
Она подумала об этой маленькой сумочке. Она заглянула в сумочку еще тогда, когда приходил доктор и ввел Рини лекарство, от которого та отключилась. И все, что в ней было, – это не очень дорогое украшение, похожее на ошейник для собаки: цепочка, а на ее конце прикреплены три красных шарика. Оно выглядело как вещь, которую можно купить на рынке. Там также была плоская коробочка. Она не поняла, золотая эта коробочка или латунная. И как ни старалась, она не смогла открыть эту коробочку. Она осмотрела ее со всех сторон, пыталась нажимать в разных местах, предположив, что внутри есть пружина. Она даже просунула ноготь в щель между двумя металлическими частями, но ничего не добилась. Она не рискнула использовать нож, так как боялась, что коробочка может потом не закрыться, а девочка расстроится, если узнает, что Белла копалась в ее вещах. Она снова положила все в сумочку.
– Уже много лет у нее не было приступов, ведь так, Белла? – спросил Уилли.
– О да, а еще больше времени она не выходила из дому.
Был еще один случай, напугавший Беллу. Это случилось на следующий день после того, как она сказала Рини:
– Ты знаешь, девочка, как долго мы живем здесь вместе? Почти семнадцать лет.
На следующее утро Рини исчезла вместе со своим темным пальто, странной шляпкой и всем остальным. Белла снова чуть не сошла с ума. И снова именно Карл предупредил ее, что Рини возвращается. Она отсутствовала чуть меньше часа. Белла спросила у него, заходила ли Рини в ломбард. Он ответил, что не знает. Он только виден, как она повернула за угол, а шла по направлению к той улице, где находился ломбард. Теперь она припоминала, что это событие показалось ей довольно странным. Тогда же ей снова пришлось пригласить доктора, потому что легкие Рини опять были в плохом состоянии. Воспользовавшись моментом, Белла заглянула в сумочку и увидела, что там не было той дешево выглядевшей цепочки. Не было там и коробочки, которую она когда-то не смогла открыть. Но вместо этого там лежал аккуратно свернутый листок упаковочной бумаги. Когда она развернула его, то увидела четыре квитанции из ломбарда и выцветшую фотографию на кусочке картона. Она тогда так и не смогла рассмотреть, кто там был изображен. Это могла быть фотография маленького мальчика, а возможно, и кого-то другого. Создавалось впечатление, что ее оторвали от открытки с какой– то картинкой, но годы стерли краски, а также она явно когда-то попала в воду и поэтому выглядела грязной. Но больше в сумочке ничего не было, все ее содержимое было завернуто в листок упаковочной бумаги. Белла долго раздумывала над этим. Возможно, Рини снова ходила в ломбард и заложила оставшиеся вещи. Наверное, они представляли какую-то ценность, иначе их бы не приняли. Но в этот раз она не принесла с собой никаких денег. Совсем ничего. Тогда зачем она это заложила? Белла вспомнила, как Рини тогда сняла шляпку и сменила обувь, потом закатала рукава пальто, прошла в кухню и продолжила свою работу, будто ничего не случилось. Она просто загадка, эта девочка. Она стала светом в жизни Беллы, но одновременно и большой заботой. И вот теперь она снова сходит с ума после упоминания фамилии Бейндор. Почему эта фамилия так подействовала на нее? О Боже, ей нужно повнимательней следить за Рини, а то вдруг той вздумается снова уйти из дома. Она, возможно, попытается найти кого-то. Хотела бы она, чтобы Джо был дома. Но он пошел купить себе пару башмаков.
Айрин пыталась связать кого-нибудь с этой фамилией – Бейндор. Бейндор. Может, это была ее собственная фамилия? Да, да. Это наверняка ее фамилия. Это былаее фамилия. Она была миссис Бейндор. И у нее был ребенок. О да, был ребенок.
Она перевернулась на постели, схватила подушку, прижала ее к себе и начала раскачиваться, повторяя:
– Ребенок, ребенок, день рождения… Ричард.
Казалось, это имя заполнило всю комнату, заполнило весь мир. Ричард. Отзвук был подобен звону колоколов. Дюжин и дюжин церковных колоколов. Он превратился в назойливый шум. Она уронила подушку и подняла руки к голове, закрыв уши. Ричард, ее ребенок. Ему было четыре года. Да. Она знает, что ему было четыре года. Где он?
На нее нахлынули разнообразные чувства, и она слышала какой-то голос, говоривший: «Все хорошо, дорогой. Все хорошо. Мы уезжаем далеко, далеко-далеко, на корабле. Никто не должен знать». Он может убить ее. Он убьет ее. Кто? Кто может убить ее? Она заглядывала во мрак… во мрак своего разума, где постепенно начало появляться лицо, большое лицо, ужасное лицо. Потом оно вдруг уставилось на нее сверху вниз, и она закричала, отпугивая его. Затем ее тело напряглось, и она услышала свой крик:
– Нет! Нет! Я не буду! Я не буду!
Все ее тело испытывало боль, от макушки до пальцев ног, и она застыла. Так продолжалось до тех пор, пока большие руки не оказались на ее животе и на ее спине, тряся ее вверх-вниз, вверх и вниз, а голос выкрикивал всего одно слово:
– Отвечай! Отвечай!
Затем ее тело было поднято, и его начали кидать туда-сюда.
– Только не это! Пожалуйста!
Она почувствовала, как чьи-то руки обнимают ее, и совершенно другой голос произнес:
– Ну же, девочка. Ну же, девочка. Тебе приснился сон. Проснись. Это кошмарный сон.
Айрин прислонилась к чьему-то телу, потом прижалась к нему. Ее собственное тело сотрясалось, и эта тряска передавалась другому телу. Но она еще сильнее ухватилась за него, потому что знала, оно – спасение.
– Все хорошо. Ты только посмотри, в каком виде постель! А твои легкие! Нужно снова позвать врача. Ну же! Разреши мне снять с тебя пальто.
– Нет, нет! – Айрин издала горлом хриплые звуки.
Она никогда не должна снимать свое пальто. Он никогда не должен добраться до ее тела. Ни один мужчина не должен добраться до ее тела, никогда, никогда, никогда. Тимоти.
Тимоти. Кто такой Тимоти? Она открыла глаза и прошептала:
– Ох, Белла!
– Да, милая, это я. Ты в полной безопасности. А теперь будь хорошей девочкой и разреши мне снять с тебя пальто. Только пальто, больше ничего. И я принесу тебе горячее питье и дам тебе одну из твоих таблеток от кашля… Вот умница. Я повешу его.
Белла взяла жутко изношенное пальто и повесила его в шкаф, сокрушенно покачивая головой. И все это происходит из-за того, что она произнесла фамилию того доктора. После этого с ней что-то произошло. Эта фамилия подействовала на разум Рини – другую часть ее разума, – и она что-то вспомнила. Ох, Белла надеялась, что этим все и кончится.
Она устроила Рини поудобнее и укрыла ее, приговаривая:
– Полежи спокойно, я скоро вернусь.
Рини лежала спокойно и мысленно повторяла: «Белла. Белла». Она любила Беллу. А было еще имя, которое всплыло в ее памяти. Тимоти. Кто этот Тимоти? Постепенно звучание этого имени, как ни странно, успокоило ее. Некоторое время она чувствовала внутри себя тепло, которое действовало на нее, взбудораженную беспокойными мыслями, как бальзам.
«Я вспомню, – сказала она себе. – О да, я вспомню, ведь его не было в этом кошмаре. Нет, тот мужчина, тот ужасный-ужасный мужчина…» Она не хотела, чтобы он возвращался, особенно в ее мысли. Ох, как она не хотела снова видеть того мужчину! Он был жестокий, ужасный. О, она ненавидела его. Почему? Кто это был? Тот, кто нанес ей удар по голове, который вверг ее во мрак, в другой мир, в другую жизнь? А ее ребенок исчез. Да, ее ребенок исчез. Но теперь он вернулся. Белла. Белла вернула его. Бейндор. Бейндор. Это была ее фамилия. Это была фамилия ее ребенка. Но он не ребенок, он уже не ребенок. Белла сказала, что он доктор. Как давно это было – она держала на руках и укачивала этого ребенка? Недели, месяцы, годы, вечность. Ей в голову приходили мысли, которых до этого там не было.
– У тебя все еще болит голова, милая? Убери от нее руки. Попей какао и прими эту таблетку. Она облегчит твое состояние. Но тебе нужно снова показаться врачу. Теперь ложись и поспи. Утром все будет по-другому. Не волнуйся. Твое пальто в шкафу.
Она лежала тихо. Дверь закрылась. Ночник мягко освещал комнату, а ее пальто висело в шкафу. Ее защита была в шкафу. Она не могла жить без этого пальто. До нее доберутся, если она не будет прятаться в нем. Мужчина с цепкими руками. Его руки хватали ее по всему телу. Ой, чего только не делали его руки! Чьи руки? Руки того человека с ужасным лицом. Руки того ужасного лица. Она устала. Белла сказала, что утром все будет хорошо. Утром ее мысли будут намного стройнее. Она знала, что так будет.
Она проснулась на рассвете. Ей казалось, что время сна она провела в другой жизни, которая когда-то, возможно, была ее жизнью. Она поднялась и подошла к умывальнику. Налив в раковину ледяной воды, она вымыла лицо и руки. Она надела свое бархатное платье, затем пальто и то, что осталось от ее шляпки, затолкав пучок седеющих волос в сетку на затылке. Удивительным было то, что эта сетка осталась практически единственной хорошо сохранившейся частью головного убора. Затем она взяла с каминной полки копилку и, перевернув ее, начала поворачивать донышко, пока не образовалась щель, из которой прямо ей на колени посыпались монеты достоинством в полкроны. Она положила их во внутренний карман пальто, а потом вернула копилку на маленькую каминную полку.
Она спустилась по лестнице тихо, как кошка, и вышла через парадную дверь, но как только вдохнула холодный утренний воздух, начала кашлять. Плотно закрыв рукой рот, она быстро пошла по улице навстречу разгорающемуся дню…
Она не знала, сколько времени добиралась до госпиталя. Она дважды сбивалась с дороги. Один раз она остановилась и, открыв рот, заставила себя заговорить с какой-то женщиной:
– Лондонский королевский госпиталь.
И женщина, с удивлением рассматривавшая странное существо, показала:
– Вон туда, вдоль главной дороги. Потом по двум улицам… нет, трем. Вам там кто-нибудь укажет путь, а пока держитесь главной дороги.
Айрин благодарно кивнула и пошла дальше.
Когда она дошла до госпиталя, она не удивилась и не испугалась, увидев суетившихся вокруг людей. Ей казалось, что она бывала здесь раньше. Но пару раз ее отталкивали в сторону, и она подпрыгивала при звуке сирены «скорой помощи» или гудка машины. А потом привратник, помогавший кому-то сесть в машину, захлопнул дверцу и, отступив, почти упал на нее.
Он произнес:
– Извините, мисс, – и хотел еще что-то сказать, но замолчал и внимательно посмотрел на нее.
Она отчаянно кашляла, и он очень вежливо спросил:
– Вы ищите амбулаторное отделение?
Она не ответила, но он сказал:
– Хорошо, идемте со мной.
Он привел ее к двери, завел в приемную и сказал кому-то в регистратуре:
– Она запуталась тут. Думаю, что она ищет амбулаторное отделение. Она так сильно кашляет, будто лает.
Совершенно измученная Айрин оперлась руками о конторку и едва выдавила:
– Доктор Бейндор.
За конторкой две девушки отвечали на телефонные звонки, которые, казалось, раздавались беспрерывно. Регистраторша переспросила:
– Доктор Бейндор? – Потом сказала: – Вам же нужно в амбулаторное отделение.
Айрин покачала головой и повторила:
– Доктор Бейндор.
Девушка с удивлением смотрела на нелепо одетую особу: это явно была какая-то бродяжка, но она хотела видеть доктора Бейндора.
Регистраторша нажала на кнопку, расположенную на боковой части конторки, и сказала подошедшей к ней женщине:
– Вот она хочет увидеть доктора Бейндора. Она не желает идти в амбулаторное отделение.
Подошедшая женщина оперлась о конторку и стала рассматривать особу в грязном пальто и странной шляпке. Она посмотрела на смертельно бледное лицо, а Айрин запрокинула голову и выдавила из себя одно лишь слово:
– Бейндор.
– Позвоните в шестое отделение и узнайте, дежурит ли он сейчас.
