Текст книги "Принцесса Бен (ЛП)"

Автор книги: Кэтрин Гилберт Мердок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Ах, да, бал… это не самое страшное, что грядет, да?

Я кивнула, радуясь шансу высказаться.

– Но от этого зависит судьба королевства. Вы ведь знали это?

– Королева говорила… Она очень переживает…

– Именно так. Она переживает и о тебе, Бен.

Я не ожидала этого и чуть не сбила его.

– Ни капли!

– Переживает. Помните, что у нее нет опыта с детьми.

– Я не ребенок!

– Конечно… Но она, как и вы, старается изо всех сил.

Я нахмурилась. Мне не нравилась фраза, что она старается. И я не хотела думать об этом.

– Я говорю с тобой, как с равной, Бен. Народы крупнее нашего хотят захватить нас. Если мы хотим выжить, нужен альянс.

– Я не хочу замуж!

– Я бы тоже не хотел тебя заставлять. Но бал важен почти так же, как марширующая армия. Ты хотела бы показать свою силу миру?

Я кивнула. Я хотела показать силу Монтани, я была в этом патриоткой.

– Ваш отец гордился бы своим маленьким солдатом. Вы теперь солдат, надеюсь, вы это понимаете.

– Да, милорд, – прошептала я. Я преодолею бал, хоть это и ужасно, ради отца. А время покажет, что будет дальше.

* * *

Бал был кошмаром. Приготовления дошли до безумия, гости начали прибывать за день до бала, и леди Беатрис старалась, устраивая всех в комнатах, учитывая политику, огонь горел в каждой комнате, март был прохладным. Небольшой банкет устроили заранее, и меня нарядили туда. Я помнила разговор с лордом Фредериком и отказалась идти, устроив истерику, фальшивую, что перешла в настоящую, и меня оставили в покое. София была крайне недовольна.

В день бала меня готовили, как гуся на Рождество, с тем же эффектом. Меня втиснули в платье, несмотря на мои жалобы, что я не могу дышать, напудрили и забрызгали духами почти до смерти. Кожу головы чуть не оторвали, чтобы скрыть мои волосы под париком, что сделали для бала. Как бы они ни пытались, спрятать волосы под парик не получалось. Гильдеберта, кипя от негодования, взяла дело в свои руки, без предупреждения вытащила ножницы и укоротила мне волосы.

Я была в ужасе, я бы разрыдалась, если бы не ее опасный взгляд. Я перевела взгляд на зеркало, скуля, а она сделала мои волосы еще короче.

– Все дамы так делают, – объяснила она, водружая парик мне на голову. Я не видела леди Беатрис без парика, так что не знала, но слезы текли по щекам от этого кошмарного действия.

Наступили сумерки. Оркестр заиграл первую песню, ноты разносились по замку, наполняя меня ужасом. Я смотрела на свое отражение в парике, корсете, перчатках и с макияжем, ноги уже болели в туфлях, словно их зажали в тисках.

– Я выгляжу глупо, – заявила я, не требовалось волшебного зеркала, чтобы подтвердить это.

Я помню, каким людным казался бальный зал, который я до этого видела только пустым. Мужчины и женщины блестели морем шелков, камней и пудры. Ожидали, что я величественно спущусь по лестнице, это мы отрабатывали, и я посчитала победой уже то, что я не рухнула с последней ступеньки. Короли, королевы, лорды и дамы, принцы и принцессы, графы, герцоги, рыцари, маркизы и другие титулы, которые я едва знала, выстроились, чтобы их представили. Я бы не вспомнила их имена, если бы попыталась.

Но не так. Я помнила, как София представила меня барону Эдвигу из Фарины, ведь его рука была более потной, чем у месье Гросбуша. Лицо мужчины было накрашено почти как у леди Беатрис, он сжимал меня, словно я была наградой, которую он не хотел упускать.

– Барон, – сказала королева, – был в пути пять дней. Он больше всех заинтересован в ваших отношениях.

– Я слышал о вашей привлекательности, – пролепетал Эдвиг, – но вас не видели. Может, когда-то вы сравнитесь по красоте с самой королевой-регентом.

Я хмуро посмотрела на мужчину, не зная, понимает ли он, как глупо звучит.

– Я надеюсь, вам нравится в нашем замке? – выдавила я.

– Почти, Ваше высочество. Но, боюсь, мне плохо спалось. Этим утром я обнаружил причину моих синяков, – он полез в карман камзола, – обнаружив под матрасом персик, – он с печальной улыбкой показал обидчика.

Я выпалила первую пришедшую в голову мысль:

– Как вы грубы.

София схватила меня за руку.

– Принцесса, мы выражаем сочувствие… Как вы нежны, барон, раз так страдали.

– Нежны? – воскликнула я. – Он пришел в наш дом и заявляет, что наши кровати не…

Поклонившись барону, она оттащила меня в сторону.

– Он был бы отличной парой, – прошипела она мне на ухо, ее ногти четырьмя кинжалами впились в мою руку, – и в его семье много детей.

– Но вас оскорбили…

– Королевы не реагируют на такое! Если ты не можешь управлять собой, ты будешь молчать.

О, как я злилась! Из-за того, что нельзя парировать на оскорбления, ведь женщина легко могла расправиться с мужчиной. И на миг я подумала, что в пару мне выберут напыщенного богатого мужчину, и терпение покинуло меня полностью.

Ногти все еще впивались в мою руку, королева прошла к следующим гостям.

– Король Ренальдо, принц Флориан, мы рады снова вас видеть. А это принцесса Беневоленс.

Я присела в реверансе, как меня и учили, они поклонились. Король Ренальдо? Я знала это имя, папа часто произносил его…

– Ваша красота затмевает огни, Ваше величество, – заявил мужчина, улыбаясь королеве.

Я вспомнила. Он был королем Дракенсбетта! Человек, стоящий перед нами, был в ответе за убийство моей матери и супруга Софии!

А королева, прекрасно знающая правду, не показывала ни капли отвращения.

– Мы очень рады, что вы согласились посетить наше скромное мероприятие.

– Конечно, – ответил король без особых эмоций. Я была потрясена, он был хитрым и жестком… – Я не мог не ответить на ваше приглашение.

Его сын, что приятно, закатил глаза от его слов. Флориан был красивым даже для моих неопытных глаз, хотя ухмылка немного портила его вид. Но что от их страны можно было ожидать? Он оглядывал бальный зал.

– Красивое место, – шепнул он отцу. – С идеальными пропорциями.

– Вы одни из тех, кто украшает этот вечер, – красивые слова сами слетели с моих губ.

Принц Флориан впервые посмотрел на меня, презрительно щурясь. Я старалась ответить ему тем же, хотя не смогла полностью подавить испуганный вдох, когда София глубже вонзила ногти мне в руку. Удивительно, что кровь еще не стекала на пол.

Без предупреждения разговор прервало возвращение барона Эдвига. Он поклонился всем четверым, парик чуть не задел пол.

– Для меня была бы честь, если бы милая принцесса согласилась на танец, – он посмотрел для разрешения не на меня, я была украшением, а не человеком, а на принца Флориана, который поклонился со скучающим видом.

И я оказалась в танце, все смотрели на мое выступление, а барон болтал. Меня радовало лишь то, что у моего партнера туфли были с такими же бантами, как у месье Гросбуша. Я выдавила улыбку и через пятнадцать шагов умело развязала его ленты. Слишком гордый, чтобы останавливаться, барон продолжил танец, шурша лентами.

Я так увлеклась развлечением, что не слушала его слова.

– Прошу прощения, – сказала я, наконец. – Музыка захватила меня.

– О, ничего, – барон старался не упасть. – Мне было интересно, что вы думаете о Дракенсбетте.

Я не сдержала язык.

– Вы имеете в виду народ? Или армию?

Мой вопрос и его развязанные ленты заставляли барона спотыкаться.

– Я не… не это имел в виду… но как… о, мелодия закончилась… – он поклонился и ушел, не закончив разговор.

Я не очень-то обрадовалась, но все же взбодрилась из-за спешного отступления барона. Как посмел этот идиот поднять тему о нашем враге, когда король Ренальдо был в двадцати шагах от нас!

Мой гнев отразился, видимо, на лице, потому что несколько юношей тут же отошло подальше. Я рассеянно шла к полному банкетному столу, разглядывая деликатесы. Платье натянулось сильнее, шум и жар толпы звенели в ушах, и я хотела сбежать отсюда, сорвать гадкий наряд. Но большие позолоченные двери на вершине лестницы было видно. Королева София тут же перехватит меня.

Но были и другие варианты…

За столом две колонны были по бокам от герба Монтани, включая эмалированного ежа. Я огляделась. За мной не смотрели, я утомила самых настырных гостей. Через миг я была в тенях и прошла через стену.

Подъем никогда не был таким ужасным, ведь я не могла дышать в корсете. Наконец, я ворвалась в свою комнату. О, как приятно и просто она выглядела после роскоши внизу! Я упала на одеяло. Чары и жесты тут же последовали, и я выбралась из двойника, глотая жадно воздух, двойник все еще был в ужасном платье. Теперь я могла думать.

В момент ясности я поняла, что не могу больше это терпеть. Ни одежду, ни бесполезные указания, ни обсуждения о вторжении или браке. Если замок считал, что я могу защитить Монтань, только безмолвно стоя у алтаря с мужчиной, которого не знаю, то королевству конец. Эту роль лучше сыграет мой двойник.

Я смотрела на своего спящего двойника. Если этого хотел народ, это он и получит. Я исполнила обещание лорду Фредерику. Моя жизнь будет моей. Я могла улететь на метле, умела убирать. Я найду далекие земли, где смогу честно работать за еду. И когда мне будет за двадцать, я найду и полюблю мужчину сама…

Я быстро надела теплую одежду и плащ. Я схватила метлу, ощутила в ней пульс магии и пошла к окну.

Я коснулась засова и услышала самый ужасный звук: топот.

В панике я распахнула окно.

Мужчина за дверью закричал:

– Ваше величество, ее не может здесь быть…

– Я должна найти ее! – вопила София в гневе. Ключ резко повернулся, дверь распахнулась, и она ворвалась в комнату с яростью на лице.

Я застыла от ужаса.

– Вот ты где! – проревела она не мне, а бедному двойнику. Я невольно прижалась к окну.

Она уловила движение.

– Не трогай ее, злодейка! – завизжала она.

Я опешила. Она не узнала меня! Плащ с капюшоном, тени в комнате…

– Схватите ведьму! – приказала она стражам.

Они с мрачным видом шагнули ко мне, раскинув руки. Меня схватят, допросят, сожгут…

Я толкнула рукой за собой, и окно открылось! Я изо всех сил раздвинула ставни.

Стражи приближались, София визжала приказы.

Я глубоко вдохнула, впилась в древко метлы.

Руки стражей тянулись ко мне, один успел задеть мой плащ. А потом я вылетела из окна в ночь.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

В которой мои новые таланты оказались полезными на чужой земле

ОДИННАДЦАТЬ

Замок Монтань стоял на утесе, северная сторона выходила на гору. Башня Мага была выше всех, и основание утеса было далеко внизу. И я летела в эту пустоту, пронзая воздух на бесполезной метле. Ветер ревел в ушах, плащ надулся сзади. Моя жизнь закончится через пару мгновений.

Я заставила глаза отрыться, чтобы увидеть мир в последний раз. Я падала головой вперед, но видела в стороне огни замка.

Я замедлилась. Огни замка! Я придвинула метлу ближе, держась за нее, не отводя взгляда от точки. Я не знала, как близко я была к земле, но подниматься к замку было долго.

К моему потрясению, замок вспыхнул огнем. Так казалось, огромные костры загорелись на дозорных вышках, тревога заставила солдат бежать на места. Дракенсбетт решил напасть? Раздался крик, над моей головой пролетела стрела. Последовало все больше стрел, я потеряла концентрацию и полетела вниз, избегая при этом стрелы.

Если кто-то будет учиться летать на метле, советую не летать так, если до этого вы учились летать в комнатке по кругу. Я не знала, как пережила эти первые минуты, я могла только предполагать, что силы, которые учили меня, не дали мне и погибнуть.

Солдаты все стреляли в мою сторону, даже огненными стрелами. Меня пытались обнаружить поисковыми огнями. Мой прапрадед решил переделать маяки под орудия для боя. Я всегда восхищалась идеями предка, но теперь проклинала их. Я не знала, как избежать этих лучей, которые слепили, и в один миг я оказалась ослепленной, попалась, как муха в паутину. Я запаниковала и снова потеряла контроль и, падая, избежала стрелы.

Я в отчаянии озиралась во тьме вокруг. Была другая цель, огонек, который приманит меня.

Словно в ответ на мою безмолвную мольбу, луна выглянула из-за облаков. Я тут же направилась к полумесяцу. Я взбиралась быстрее и быстрее, страх разогнал мою скорость. К моему ужасу, луна снова скрылась. Я не могла упасть! Я смотрела туда, убеждая себя, что еще вижу ее. Чудом я продолжала подниматься.

Огни все еще скользили по небу. Я ускорялась, но они следовали за мной. Меня загоняли! Лучей было уже три. Я старалась, но не могла избежать их. Мимо пролетело нечто, похожее на камень из катапульты. Если по мне попадут, меня тут же убьют…

Я ворвалась в облако. Ледяной туман закрыл от меня огни. Облегчение сменилось паникой. Я едва могла различить верх и низ, не знала, в какую сторону лечу. Но я летела, оставалась на метле, зная, что не должна возвращаться в долину внизу, к солдатам, готовым сбить меня с неба.

Воздух стал холоднее, если это было возможно, и я укуталась плотнее в одежду. Усталость затопила тело, и я задумалась, сколько сил уходит на полет, сколько я еще продержусь.

Вдруг мои ноги что-то задели! Я чуть не свалилась с метлы от потрясения, посмотрела вниз и различила верхушки деревьев, покрытые снегом. Я была над горой, может, почти у вершины! Это было идеальное время, чтобы пересечь Аншиенну, найти скрытую деревушку, не знающую ничего о Монтани или Дракенсбетте, о магии, и начать новую жизнь.

Я успокоила сердце и полетела. Проблема была в том, что воздух был слабее на такой высоте. Я летела ближе к склону, чтобы не потеряться. Я осторожно выбирала путь. Уши болели от напряжения, а спина от того, что я сидела на метле.

Без предупреждения передо мной возник камень, покрытый льдом. Я развернулась, но поздно, и потеряла контроль. Я врезалась в камень, полетела вниз и отключилась.

* * *

Я пришла в себя от сильной дрожи и увидела, что небо на востоке розовеет. Я с трудом вспомнила, что произошло, как я попала в снег. Голова болела, пальцы онемели от холода, на лбу была шишка размером с яйцо. Со снегом на голову, я села и попыталась оглядеться.

Метла лежала в двух шагах, разбитая на куски. Я поползла туда, молясь, но видя, что надежды нет. В обломках не было магии, теперь они годились только на костер. Я была на снежном склоне. Надо мной поднималась скала, покрытая льдом. Я сбежала, но моя цель (энтузиазм горел слабее рассвета) была внизу.

Снег был серьезной помехой. Порой я оказывалась по пояс в снегу, с трудом толкала ноги. Еще ни разу снег не опускался ниже колен, я несколько раз проваливалась с головой, и в такой ситуации я могла думать только о теплом доме и горячем шоколаде. Камни тоже стали испытанием, и ветер бросал в глаза горсти снега, сыпал его в уши и за воротник.

Ситуация становилась только хуже. Я чуть не рухнула с утеса. Задыхаясь от страха, я начала спускаться, нащупывая ногами выступы. Горячий пот замерзал, пальцы немели. Я пролетела оставшуюся часть и обрадовалась, когда от удара воздух вылетел из тела.

Руки болели от холода, я с трудом смогла вызвать огонек, собравшись с мыслями. Я смотрела на камень и гордилась тем, что спустилась. Отчаяние делало из всех героев.

И тут я заметила странные знаки на камне. Н поверхности утеса была трещина, и рядом с ней были нацарапаны свежие, как по мне, буквы. Я провела по ним одним пальцем, стараясь удержать огонь. Это были буквы! Должны были, ведь их вырезали на камне и мхе:

Е К В У К М

Я нахмурилась. «ЕКВ» использовалось в официальных письмах для Ее или Его королевского высочества. Но я не могла понять последние три буквы.

Солнце взошло из-за облаков на востоке. Золотые лучи заискрились на снеге. Свет озарил и скалу, и все трещинки на ней, казалось, засияли.

Трещина была достаточно широкой, чтобы войти. Она вела в небольшую пещеру в скале. Холодная, уставшая и напуганная, я сдалась любопытству и пошла внутрь. Лучи солнца касались стен пещеры, превращая иней в бриллианты. Сияние слепило меня, кристаллы были красивее камней в императорском дворце.

Я шла вперед в очаровании. Лучи солнца скользили по стене, мерцая на инее, пока…

Он лежал там. Я была так очарована красотой льда, что не сразу заметила мужчину на полу. Он тоже блестел бриллиантами, ведь был покрыт льдом.

Заметив его, я закричала от ужаса, боясь двигаться. Он не… нет… не может быть. Но я должна была проверить. Я пошла вперед. Мужчина был крупным, по крайней мере, его доспехи. Его лицо уже больше напоминало кость, и это ужасало меня. Его руки тоже были скорее из кости, чем из плоти. Я хорошо знала тонкую корону принца, которую папа надевал по особым случаям, она сияла золотом подо льдом, и еж Монтани виднелся на доспехах.

Я нашла отца. Его не нашел отряд, потому что не заходил так далеко. Никто, насколько я знала, еще не поднимался так высоко на Аншиенну.

Правая рука отца сжимала кинжал, он пытался начертить что-то на камне. Многие буквы покрывал лед, я растопила его дыханием и огнем. Каждая буква стоила ему многого, ведь он боролся с холодом и смертью.

В сверкающем свете я различила фразу «Я ПРЕСЛЕДОВАЛ ДРАКЕНСБЕТТ». От следующего предложения – последнего, что он написал – на глазах выступили слезы, я рухнула рядом с ним и рыдала. Из последних сил он написал: «ПРОЩАЙ, МИЛАЯ БЕН».

* * *

Я много часов сидела, не чувствуя холод, солнце передвинулось и превратило сверкающую пещеру в темную гробницу. Я поняла, что за буквы были вырезаны на скале, инициалы отца: Его королевское высочество, Уолтер, король Монтани. Отец никогда не называл себя так официально, как правитель Монтани. Он вырезал эти буквы, уже зная, что его брата Фердинанда убили, и он стал королем. Он не попрощался и с женой, ведь знал, что ее уже нет в этом мире.

Теперь у меня было доказательство роли Дракенсбетта в ее смерти. Король Дракенсбетта с его ложью, алчностью и наглым сыном должен был заплатить за причиненную боль. Я, сидя рядом с отцом, поклялась отомстить.

– Прощай, мой милый отец, – прошептала я ему на ухо. Я смогла присесть в реверансе, пятясь из пещеры.

Ксавьер Старший, пропавший в тот день с отцом, должен был лежать где-то неподалеку, мертвый от ран. Это стоило сообщить его сыну. Я вернусь в Монтань и поведаю вести, а потом поведу людей против нашего врага.

Я тут же сорвалась. Я не знала, который час, ведь тучи закрыли солнце. Я не ощущала направление из-за слабости, неровного пейзажа и растущего голода. Я спускалась, это точно, но, как бы я ни старалась найти признаки цивилизации: пастуха, овцу, хотя бы намек на луг, я находила только птичек, что предупреждали лес о моем присутствии.

Ветер усилился, воя так, что было не по себе. О, я никогда не покину Аншиенну! Какая ирония! Теперь у меня была цель, но я не могла ее достичь.

Я рухнула у дерева, ветер кричал, будто голос человека. Свист, и стрела пронзила мою руку без предупреждения. Я охнула, а рука оказалась прикованной к стволу дерева. Я не ощущала боль, только потрясение. А потом, после шока последних суток и горя, я потеряла сознание.

* * *

Я пришла в себя в маленькой чаще. Я с трудом открыла глаза, а потом ощутила боль в руке. Я увидела, что стрела пронзала рукав шерстяной туники, пропитанный кровью, запястье было опухшим и лиловым. Одно осторожное движение вызвало волну боли, предплечье было сломано.

Я отчаялась и заметила низкие голоса. Я огляделась и поняла, что не сижу за деревом, а оказалась в полукруге мужчин.

– Он знает о нашем присутствии, – сказал один, теребя наконечник стрелы, явно той, что была в моей руке.

Они думали, что я – мальчик? Я прислушалась.

– Из-за тебя, – прорычал второй мужчина. – Иначе он нас не заметил бы, – он ткнул меня сапогом. – Откуда ты?

Я онемела от боли и холода, но знала, что говорить ему, что Монтань считает меня ведьмой, не стоит. Стуча зубами не только от холода, я сказала:

– С горы, сэр.

Мужчина вздохнул.

– Мы это знаем. С какой стороны? Дракенсбетт или другая?

– Д-другая, сэр. Монтань.

Мужчины переглянулись.

– Наверное, тот пропавший пастух, – сказал один из них.

– Тот пропал месяцы назад. Этот, – сапог ткнул меня сильнее, – еще не изголодался, – они рассмеялись.

– Может, это магия, – сказал другой. – Раз из Монтани…

– Ха! Зачарованный мальчик не истекал бы кровью и не скулил, – они снова рассмеялись.

– Нужно избавиться от него. Он не может вернуться, зная о нас.

Второй, их лидер, снова заговорил:

– Лучше убить поросенка, чем это существо. Его не съешь. Смерть мальчика только принесет нам беды, – меня ткнули в третий раз. – Как тебя зовут, поросенок? – спросил он.

– Кхм, Б-Бен.

– Что ж, поросенок Бен, теперь ты принадлежишь нам. Поднимайся.

– К-кому принадлежу? – я смогла встать на ноги, глаза слезились от боли.

Мужчина издал смешок.

– Армии королевства Дракенсбетт.

ДВЕНАДЦАТЬ

Всего день назад я хотела сбежать в скромную жизнь в другом месте. Теперь, хоть сердце было разбито, мое желание исполнилось. Но я уловила иронию ситуации.

Патруль нашел и попал в меня случайно, теперь они тащили меня в лагерь. Они толкали и пинали меня, чтобы я шла перед ними и не могла сбежать, хоть я и не знала путь в Монтань. Через какое-то время лидер – они звали его капитаном – перебросил мой плащ через мое плечо, приказав перевязать плащом поврежденную руку. Ему просто надоели мои стоны. Я понимала из обрывков их воплей, что они не хотели оставаться ночью в горах.

Наконец, опустились сумерки, и мы прибыли к двум рядам хижин на свежих бревнах. Тех, что пленили меня, радостно приветствовали, а на меня и не смотрели.

Капитан приказал отвести меня к местному повару, который был еще и лекарем. При виде рук мужчины, я перестала хотеть пробовать его блюда, но других вариантов не было, я оказалась на столе, и грязные пальцы повара ощупали мою рану. Без предупреждения он вырвал остатки стрелы из моей руки, и я потеряла сознание. Когда я пришла в себя, он уже вправил кость, рука была перевязана.

Я была рада, что хотя бы ткань на руке была чистой, хотя я хотела бы, чтобы он смочил их в спирте, ведь мама клялась, что это хорошо помогает исцелению. Я знала, что лучше это не просить, ведь я ощущала, что мужчина слушать скулящего юного узника не станет.

Без слов повар поставил рядом со мной миску с похлебкой и повернулся к плите. Я не знала, вкусной ли была похлебка на самом деле, я была не в себе от голода и боли, так что кашица из бобов и старого мяса была для меня нектаром богов.

– Ох, – выдохнул повар, когда я протянула ему миску, надеясь на добавку, – ешь ты хорошо. Но плачешь, как девчонка.

Я вздрогнула. Конечно! Но им нельзя было узнать это. Я не хотела узнавать, что ждет пленницу. Я кивнула и понадеялась, что похожа на мальчика.

– Оттирай это, – указал он на гору котелков и мисок.

– Но… – сказала я, стараясь делать голос низким.

– Не нокай, – прорычал он. – Узники работают за еду, так они меня благодарят за нее.

И я начала работать, в животе все еще урчало.

Оказалось, что моя сломанная рука не только болела, но и была так хорошо замотана, что я не могла вообще шевелить правой рукой. Моя рана и бинты не позволяли двигать даже пальцами. Мыть посуду было от этого сложно. А еще пугало, что заклинания, которые я учила много месяцев, я не могла использовать.

* * *

Шли дни, и стало ясно, что я была самым бесполезным существом из всех, кого встречали люди Дракенсбетта. я не могла рубить дерево или мыть миски, не умела начищать сапоги, даже не могла вытаскивать стрелы из мишеней солдат.

Но никто не определил мой пол. Мои волосы были грязными и короткими, я днями и ночами следила, чтобы одежда укутывала меня так, чтобы убрать женский силуэт. Даже без плаща я была в тунике и толстом шерстяном жилете, а сверху была куртка, что больше подходила рыбаку, чем солдату. Она в прошлом явно была у моря, судя по запаху, но было тепло, так что я терпела.

Но внешность была меньшей проблемой. За десять месяцев в замке я привыкла к постоянному вниманию. Хоть мне и не нравилось, я привыкла к тому, что приходили слуги, учителя, гости и жители Монтани, хотя с последними я общалась мало. В лагере Дракенсбетта я узнала правду о мужчинах. Нужды, одежда, поведение и пол тех, кто ниже, мало их волновали. Я много дней проводила с засохшими слезами на щеках, у меня не было воды, зеркала или желания мыть их, но никто не обращал внимания. Я была узницей, и на меня поглядывали только свысока.

Повар быстро забрал меня на кухню, даже приковывал к большому пустому котлу, чтобы я не сбежала ночью. Я мешала еду, терла миски одной рукой, подавала еду, и так было каждый день, и, хотя боль в руке угасала, а кости срастались, боль в сердце только росла.

Работая на повара, я узнала о своей способности. Скрываться и ориентироваться я не умела, но я все еще могла одной рукой зажигать огонь. Каким бы мокрым ни было дерево, как бы мало ни было хвороста, я быстро разжигала костер.

Мои труды вскоре включали в себя обогрев комнат солдат утром (а ночью они страдали от холода, как все). В первый день моего назначения капитан наблюдал за мной с кровати, хотя я скрывала жесты рукой изо всех сил.

– У тебя талант, Поросенок, – сказал он, используя кличку, по которой меня, к моему жуткому стыду, знал весь лагерь. – Ты нам понадобишься, когда придет время.

Я не осмеливалась спрашивать, что будет, но ощущала, что Монтани будет плохо. Я старалась подслушать как можно больше. Вскоре я узнала, что за последний год разведчики нашли проход через Аншиенну (они звали гору Дракенсбетт). Там могла пройти армия, хотя солдаты должны быть закаленными, чтобы пройти испытания, которыми славилась гора. Теперь было понятно, как убийцы Дракенсбетта убили моих маму и дядю, отец преследовал убийц. Моя кровь закипела, я вспомнила, как король Ренальдо все отрицал. Теперь Дракенсбетт, устав от дипломатии, ощутил шанс захватить страну рядом с собой и решил напасть, пройдя гору.

Многое я узнала, подслушивая жалобы солдат, что атака еще не произошла. Планы растянулись на месяцы, их отложило известие о бале в Монтани. Умный лорд Фредерик понял, что бал отложит нападение! Солдаты не разбирались в политике и хотели действовать. Но без приказов они не могли, так что проводили дни в патрулях и учениях, а еще на диете из бобов.

Мне никогда не нравились бобы, как бы мама их ни готовила. Теперь же мое неприятие безвкусной жижи из бобов достигло новых глубин. Только страх голода заставлял меня есть. Я была прикована к котлу, спала на вонючей шкуре со свалявшимся мехом и прутиками. Я фантазировала о банкетах, хотела хотя бы сухое пирожное со стола за ужином в Монтани.

Я смотрела на ужин солдат и впервые мечтала о манерах. Солдаты сидели плечом к плечу, глотали еду большими кусками, пили много эля и издавали громкие отрыжки, ножами чистили зубы. Я не знала, что было отвратительнее – еда или они, в одиночестве и отвращении я скучала даже по королеве Софии. Я представляла, как она ответит этим варварам, взбодрилась… а потом поняла, что королева не готовилась защищать замок. Если бы я только могла предупредить ее!

Но нет. Я застряла в лагере. Даже если бы я сбежала, я не смогла бы перейти гору раньше, чем умелые разведчики Дракенсбетта отыщут меня как зверя и убьют. Той ночью я, сжавшись на гадкой шкуре у огонька в хорошей руке, я молила отца о прощении. Я обещала чтить его, а вместо этого кормила врагов и чистила их сапоги, пока они замышляли напасть на Монтань.

Я потушила огонь и не в первый раз плакала, чтобы уснуть.

* * *

Я понимала за много недель ужасного рабства, что ситуация становится невыносимой.

Как всегда, день начался с того, что повар толчком разбудил меня, чтобы я разожгла печь, а потом отправил меня на другие дела. Я прошла по хижинам солдат тише мыши, ведь над мышью не смеялись из-за девичьих щек и мягкого тела, мышь не пинали сапогами и не тыкали палками.

Я опоздала, и повар, ругаясь, заставил меня мыть посуду, пока на огне кипела жижа из бобов. Это продолжалось, пока я не засыпала, но в этот раз затрубили рожки, раздались крики.

Повар поспешил к порогу, его рот раскрылся. Я с любопытством выглянула из-за его плеча, а по лагерю шла роскошная процессия. Десяток бодрых солдат с барабанами и пажей шли перед красивым юношей с серебряной короной и поводьями сверкающего черного скакуна в руке. Он улыбался всем, проезжая, и я не сразу узнала это лицо.

До этого принц Флориан только хмурился и вел себя едко, но здесь, в свете яркого солнца, его щеки раскраснелись от холода, а мужчины радостно вопили ему, и от его мрачности не осталось и следа.

Я с ужасом спряталась за повара, чтобы он не узнал меня.

Весь ведь в лагере бурлила активность, я держалась поодаль. Принц не искал узника, но я все равно старалась избегать его. (В лагере творилась суета, солдат перемещали, заставляя спать по трое в кровати, чтобы освободить место принцу). Лагерь гудел слухом: у принца есть какая-то новость для всех. Патрули уходили в обход, все солдаты чистили пуговицы и причесывались в ожидании объявления.

Но моя стратегия развалилась. Я бежала из кухни, завернула за угол и врезалась в него, проверяющего пики некоторых солдат.

– Простите, мне так жаль, – пробормотала я, пятясь, ведро воды упало к моим сапогам.

– Стой! – приказал принц. – Кто это?

Я опустила голову. Я не могла обращаться к принцу, даже если бы захотела.

– Поросенок, милорд, – ответил солдат. – Мальчишка из Монтани, которого поймал патруль.

– Да? – принц обхватил мой подбородок и заставил поднять голову, чтобы рассмотреть мое лицо. Я старалась не отпрянуть, когда его большой палец коснулся моей щеки. – Мальчишка, да. Ему еще далеко до бороды… Я где-то видел твое лицо.

Я сглотнула.

– Не думаю. Сэр.

– Ммм, – он отпустил мою челюсть. – Ты не можешь быть связан с королевской семьей. Может, это сходство народа.

Я низко поклонилась и попятилась, борясь с желанием убежать от него.

– Неплохо сохранились в таких-то снежных условиях, – сказал он про пики, а я завернула за угол. Я спешно протерла лицо снегом, радуясь холоду.

Принц потребовал праздничный пир, но причину не назвал, и это обрадовало повара, а ощущала последствия я. Я часами разжигала огни на кухне, катала бочки с вином, мыла котлы. Повар достал из кладовой четыре куска ветчины, при виде жарящегося мяса я чуть не плакала. Он следил пристально, и я не могла даже кусочка утащить. Меня отправили с вином, чтобы стражи не засохли от жажды.

Гадко пахло разваренными бобами и мужскими телами. Не только я провела много недель в этом лагере без мыла. Я шла, наливая вино в кружки, стараясь, чтобы меня не стошнило.

Наконец, зал заполнился, всем раздали тарелки, принц Флориан встал. Солдаты радостно завопили.

– Да здравствует король! – крикнул принц, поднимая бокал.

– Да здравствует король! – проревели солдаты Дракенсбетта, сделали большие глотки.

Принц стоял с улыбкой на губах.

– Как вы знаете, королева-регент Монтани недавно проводила бал в честь своей племянницы, наследницы, чтобы найти ей мужа. Уверяю вас, празднование было пышным, замок – отрада для глаз. Мне там понравилось.